Текст книги "Корсары по крови"

Автор книги: Павел Береговой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

В море.

…«Святое копьё» и «Молот Тора» курсировали вдоль берегов Кубы. «Моллнир» несколько отставал, и его не было видно за мысом, когда вперёдсмотрящий «Вегейра» крикнул, что приближается неизвестное судно.

Парусник, который шёл прямо на драккар, оказался испанским фрегатом.

Капитан «Святого Арчибальда» дон Хулио Карлос Эстебан был смелым и опытным моряком. Его корабль был мощнее, имел больше пушек и людей, и гранд решил не ждать, пока разбойники посмеют напасть.

Считая победу уже у себя в кармане, он знал, что покажет пиратам всё, на что способен. Не теряя присутствия духа, гранд приказал открыть стрельбу в стремительно приближавшийся пиратский корабль, на флаге которого был начертан силуэт летящего сокола.

Испанский дворянин не дал приказа отвернуть и убираться восвояси даже тогда, когда «Вегейр» с ходу повернулся боком и открыл ураганный ответный огонь. Меткие выстрелы поразили высокий, украшенный резьбой борт испанского фрегата, горделиво возвышавшийся над зелёными волнами и являвший собой столь великолепную мишень.

Если уж капитану этого испанского фрегата настолько не хватало ума, что он полез в драку, когда ему ничто не мешало следовать своим курсом… ну что же, капитан «Вегейра» предоставит ему полное удовлетворение.

Вполне возможно, что этот день для дона Хулио Карлоса мог бы сразу бесславно окончиться на дне морском. Он слишком поздно заметил, как из-за мыса выдвинулся «Моллнир». Оказавшись между молотом и наковальней, злополучный капитан метался по квартердеку, отдавая самые противоречивые приказы. Его излишне вышколенные матросы сбились в кучу, как стадо баранов, толкаясь и мешая друг другу.

Фрегаты едва успели обменяться парой залпов, как вдруг удачный выстрел с «Вегейра» взорвал порох в бочонках, которые зачем-то сложили в груду на баке испанского парусника. Однако на воздух взлетела только половина «Святого Арчибальда», и то, что осталось, теперь беспомощно покачивалось на малой волне. По какой причине этот порох очутился на носу испанского фрегата, никто никогда не узнает, его храбрый, но бестолковый капитан приказал сдаться, когда увидел, что часть команды погибла, а от корабля осталась половина. И прежде чем оставшиеся в живых моряки смогли прийти в себя, пираты уже взяли ополовиненный фрегат на абордаж.

Дон Хулио Карлос никогда не был трусом и презирал подобных малодушных людей. Но сама мысль о рукопашной схватке непонятно с кем, в разваливающейся посудине, которая в любое мгновение могла камнем уйти на дно, показалась недостойной такому напыщенному, самоуверенному и горделивому человеку, каким был потомственный кастильский дворянин из рода Эстебанов-Бланкесов.

Тем временем на палубу ступил я, пиратский капитан собственной персоной, и быстро зашагал в направлении кастильца. Высокий, смуглый, с типичной испанской бородкой, храбрый, но глупый капитан быстро повернулся ко мне, положив руку на богато отделанный золотом эфес своей шпаги и высокомерно вздёрнув свой породистый подбородок.

Не тратя слов попусту, я сразу перешёл к делу.

– Не стоит геройствовать в вашем положении! – бросил я резко. – Ваш корабль сейчас утонет.

За моей спиной уже стояли несколько человек с пистолетами и абордажными саблями, и дон Хулио мгновенно оценил обстановку. Он разжал пальцы, выпустил эфес шпаги, и клинок мягко скользнул обратно в ножны. Я улыбнулся и протянул к шпаге руку.

– Не возражаете, капитан? – спросил испанца.

Дон Глупец на секунду заколебался.

– Может, это и к лучшему, – наконец сказал он, отразив на своём узком загорелом лице целую гамму эмоций, затем передёрнул плечами и отдал мне свою шпагу.

– А сейчас не сочтите за труд перейти на мой корабль, – произнёс я.

Хотя приглашение больше напоминало приказ, никто не стал возражать. Сила была на нашей стороне, да и тонуть вместе с кораблём было уж совсем глупо, раз уж мы великодушно предоставили шанс спастись.

Кастилец задержался ещё на минуту лишь для того, чтобы окинуть взглядом то, что осталось от его великолепного фрегата. Вот так в результате одного неправильного решения можно одним махом утратить всё.

Испанские моряки, уцелевшие после абордажа, а их осталось немного, видя, что их капитан переходит на пиратский корабль, предпочли участь пленников участи корма для рыб.

Перейдя на «Вегейр», дон Хулио Карлос Эстебан, ещё находившийся под влиянием только что пережитого кошмара, с трудом заставил себя назвать своё полное имя. Но тут же, в свою очередь, потребовал, чтобы ему объяснили, кто именно напал на его корабль. Я заметил, что это ещё как посмотреть, кто на кого напал, затем представился и коротко объяснил, кто мы такие, не считая нужным особо вдаваться в подробности. Затем распорядился, чтобы пленных испанцев заперли в трюме вместе с невезучим капитаном.

Тот был зол на самого себя и на всех окружающих и считал своё поражение не только оскорблением испанского флота, но и личным оскорблением.

Отдать фамильную шпагу добровольно – такого ещё не случалось в его семье. Да все его предки перевернулись сейчас в своих гробах! Неудивительно, что потерпевший фиаско капитан мысленно поклялся мстить при первом же удобном случае. Ни один пират не получит от него пощады. Только бы выбраться на свободу, а там уж…

С уцелевшей части корабля мы сняли кое-какие трофеи. Всё захваченное, включая пленных во главе с капитаном, мы намеревались доставить туда, где можно было выручить хорошую цену. Отпускать на свободу врагов, которые затем вновь присоединятся к противостоящим нам силам, мы больше не могли себе позволять. На войне как на войне. Годятся любые средства, приносящие нам пользу. Ради отмщения я даже смирился с необходимостью продавать людей в рабство. На английских плантациях самое место этим пленникам.

Среди захваченных на «Святом Арчибальде» трофеев был один, немного позабавивший нас. В одном из испанских сундуков Хэнсон обнаружил дневник, заполненный по-английски. Скорей всего это был не судовой журнал, а личные записи какого-то офицера. История корабля, зачитанная Томом, вероятно, поразила безымянного автора-англичанина настолько, что он не поленился запечатлеть её на бумаге.

Это были записки с чужого корабля, скорей всего захваченного испанцами, которых мы разбили и пленили. Листки местами оказались попорчены водой – такое часто случается с дневниками, которые ведутся в море, – но прочесть текст было возможно. По большей части.

Усевшись на бочку с порохом, Том полным сарказма тоном зачитал вслух:

– Двадцать седьмого июля испанский военный корабль отошёл из Санто-Доминго с полной командой в составе четырёхсот семидесяти пяти матросов и офицеров, взяв на борт шестьдесят тысяч галлонов пресной воды, семь тысяч четыреста ядер для пушек, более десяти тысяч фунтов пороха и восемьдесят тысяч галлонов рома… Шестьдесят тысяч галлонов пресной воды было достаточно для обеспечения команды численностью около полутысячи матросов и офицеров пресной водой на шесть месяцев плавания, – пояснил Хэнсон и продолжил: – Миссия судна: уничтожать английские торговые суда. Шестого октября судно зашло в гавань Сан-Кастильо, где команда загрузила на борт две тысячи фунтов муки и пятьдесят тысяч галлонов рома. Двенадцатого ноября судно пришло на Азорские острова. Провизия судна пополнилась на восемьсот фунтов вяленой говядины и тридцать тысяч галлонов португальского креплёного вина. Восемнадцатого ноября судно отправилось далее, к берегам Европы. По пути оно уничтожило пять английских военных кораблей и затопило, проделав дырки в днищах и бортах, двенадцать торговых кораблей, забрав на борт запасы рома с каждого из этих трофеев. Двадцать шестого января закончились порох и ядра. Несмотря на это, судно совершило ночной набег в заливе Фёрт-оф-Клайд у берега Шотландии. Десантный отряд захватил спиртовой завод и к рассвету загрузил на борт более трёхсот тысяч пинт виски. Затем судно снова отправилось обратно. Двадцатого февраля экипаж вернулся в Санто-Доминго без пороха, без ядер, без еды, без капли рома, виски или вина, но зато с более чем тридцатью тысячами галлонов застоявшейся пресной воды… Согласитесь, джентльмены, на этом судне ходили настоящие герои!

В тоне голоса Хэнсона слышалось неподдельное восхищение.

Ответом был дружный хохот и одобрительные возгласы наших моряков, оценивших выносливость столь героической команды.

Наблюдая за моими товарищами в эту минуту, я невольно подумал о том, что этим людям сам чёрт не брат. В тот день им казалось, что весь мир сейчас у их ног и даже потеря острова Дракона не способна лишить племя викингов боевого духа. Однако судьба уже приготовилась погрузить всех нас в самую гущу событий, о развитии которых никто в тот день и не догадывался.

БУРНАЯ ПОРА

В середине июня, как обычно, где-то у западного побережья Африки возникла тёплая воздушная волна, которая затем вышла в Атлантический океан и стала медленно продвигаться в западном направлении в сторону Карибского моря.

Через какое-то время грозовой фронт циклона пересёк Наветренные Антильские острова в юго-восточной части Карибского моря, к концу следующих суток прошёл по территории Пуэрто-Рико, Гаити, Ямайки и восточной части Кубы.

В тот район, где находился флот Чёрного Сокола.

В ночь с двадцать шестого на двадцать седьмое июня в укромную бухту на Каймановых островах, где теперь пережидали сезон бурь викинги, вернулись два корабля, привезя свежие новости. Капитаны рассказали о небывалой скорости ветра в шторме, которой до этого им никогда не приходилось видеть. Лишь каким-то чудом удалось выбраться, спастись от ярости стихий. Рассказали и о том, что корабли флота викингов разыскиваются повсюду. За поимку или достоверные сведения назначена баснословная награда.

Утром двадцать восьмого июня тропический шторм вступил в акваторию Мексиканского залива и к середине суток двадцать девятого июня охватил всю его западную часть. В течение следующего дня шторм достиг северо-восточной части побережья Мексики. В девять часов утра следующих суток ураган со всей разрушительной силой обрушился и на другие районы…

Много чего ещё натворили ураганы в течение лета. Об этом мы узнали позже, а сами, вынужденные отсиживаться на затерянном островке, ждали погоды и не выходили в море. В каком-то смысле это было даже хорошо, передышка позволила нашим людям прийти в себя после утраты близких. Время помогло утихнуть боли потерь.

Да и месть, как говорится, блюдо, которое лучше поглощать холодным. Бросаясь в битву с горячей головой, можно наделать ошибок.

Лишь в середине августа погода позволила без опаски выйти в море.

Я велел капитанам готовиться к отплытию, и экипажи принялись исполнять приказания своих предводителей. Девять драккаров, несущих дружину общей численностью более тысячи воинов, отправлялись к мексиканским берегам. Чёрный Сокол решил напомнить о себе и взять ещё один испанский город. Для этого мы пошли на хитрость. Я посвятил капитанов и помощников в тщательно разработанный план операции мгновенного захвата Веракруса.

Переместившись через Мексиканский залив, флот лёг в дрейф, а тем временем переодетые лазутчики заранее побывали в городе и узнали, что в порту ожидается прибытие конвоя судов с ценными грузами.

Четыре наших драккара подняли на мачтах испанские флаги и под видом грузовых судов вошли в порт. Обман удался, и горожане приняли суда флибустьеров за мирные испанские парусники.

Ранним утром жители Веракруса широко распахнули городские ворота и впустили прибывших мореплавателей. Таким образом, викинги, прикинувшиеся торговцами, беспрепятственно проникли в город. В это же время остальные пять кораблей стремительно появились в гавани и, выстроившись в боевой порядок, открыли огонь по укреплениям. Бортовые залпы и зазвучавшие на улицах города выстрелы подняли в гарнизоне переполох.

Солдаты, оценив сложившуюся ситуацию, поспешили занять позиции у стен крепости. Ответный огонь был открыт со значительным опозданием. Кораблям веракрусцев выйти для защиты города из гавани так и не удалось. Викинги подавили сопротивление испанского войска. Городская крепость и сам Веракрус пали перед напором атакующих корсаров.

Мы провели в тот день блестящую операцию. Веракрус был взят практически без потерь с нашей стороны. В обратный путь драккары направились, захватив богатую добычу, много золота и полторы тысячи пленных испанцев, которых затем продали.

Теперь мы уже могли себя считать викингами во всех смыслах. Действовали вдали от дома, рассчитывали только на свои силы, не пренебрегали никакими способами обогащения. И главное, не останавливались. Викинга манит морской простор, который пролегает между ним и горизонтом. Этот путь должен быть преодолён. Чтобы там, за горизонтом, открылся новый простор.

Получая отовсюду сообщения о наших действиях, адмиралы европейского флота наверняка недоумевали. Мы продолжали громить испанцев и фактически игнорировали владения других корон. Будто взяли у англичан корсарский патент и старались нанести как можно больше вреда их заклятым врагам. Чем обусловлены такие действия, англичанам было совершенно не ясно, а неизвестность тревожит куда сильней, чем любая, даже удручающая ясность.

В этом и заключался ещё один наш расчёт. Пусть европейцы помучаются в неизвестности, совершенно не понимая, что происходит и где можно ждать очередного появления неуловимых викингов…

А следующее столкновение произошло возле юго-западного побережья острова Кюрасао. Остров был открыт испанским мореплавателем и служил крупной базой испанского флота.

Именно в этом районе объединённый англо-французский флот с большим риском быть обнаруженным испанскими силами подошёл к берегам Венесуэлы недалеко от Адикоры, где и был застигнут не испанским, но корсарским флотом.

Девять наших драккаров и семь пиратских кораблей-союзников под моим общим командованием поджидали здесь большой караван судов, о прохождении которого нам стало известно. Большой англо-голландско-французский флот, в состав которого входили даже линейные корабли, возглавлял английский адмирал лорд Персиваль Даррингтон.

В нашем распоряжении находились шестнадцать кораблей. Несмотря на численное превосходство противника, мы приняли решение атаковать объединённый флот авангардом из десяти кораблей против отряда неприятеля, состоящего из двух дюжин кораблей. Я возглавил основные силы и атаковал противника.

Личный состав французских кораблей, расположившихся с правого фланга, не обладал хорошей боевой подготовкой, поэтому, не выдержав натиска, французы покинули место сражения. Увидев это, я применил стремительный манёвр, в результате которого часть английских кораблей оказалась в окружении. Это стало возможным исключительно по той причине, что моим викингам на Карибах не было равных по слаженности и решительности действий.

Уже к вечеру сражение закончилось блестящей победой нашего пиратского флота. В ходе боя противники потеряли девять кораблей и не менее полутора тысяч человек. Мы потеряли вдесятеро меньше людей, а все корабли остались целы.

Карибские пираты доказали, что по-прежнему превосходят европейский флот. Даже в общем сражении.

Многие верили, что не последнюю роль в этом играл тот факт, что с нами древнее легендарное копьё Одина…

Ночь тёмным покровом окутывала пролив.

Западный ветер, разгулявшийся ближе к ночи, вскоре погнал перед собой косые струи дождя, залившего пожары.

Выиграв сражение, наш флот не допустил высадки десанта противника на побережье, где англичане и французы намеревались поживиться за счёт испанцев. Способствовать защите испанских колоний мы ничуть не желали, однако именно британцев полагали своими первейшими врагами. К тому же, когда стало известно о поражении объединённого флота и о поведении французов во время боя, это ещё и привело к новому обострению отношений между Англией и Францией.

Мы вполне могли себя считать удовлетворёнными. Хотя снедающее нас стремление отомстить вряд ли могло быть удовлетворено полной мерой…

К тому же предстояло решить, что делать с захваченной добычей. Испанские суда ждать уже не было смысла. Добыча есть добыча, а лучшее – враг хорошего. В трюмах помимо захваченных мортир, пушек, ружей и ядер имелось немало бочонков пороха и почти столько же – солонины.

Справа по борту в пурпурно-лиловую, окаймлённую голубоватой дымкой перину вечерних облаков садилось солнце. Казалось, что на борту царят мир и согласие, что никакой войны нет и что Старый Свет не выступил против нас…

В то время как «Вегейр», одевшись во все паруса, впереди флота Чёрного Сокола бодро шёл курсом на юг, постепенно заворачивая на юго-запад, его капитан, погружённый в глубокие раздумья, расхаживал по палубе. Я вдруг подумал о том, насколько много в мире изменилось с тех пор, как генуэзец Колумб, желая отыскать дорогу в Индию, отправился на закат. Мир стал гораздо больше, по ту сторону океана появились богатейшие земли и новые акватории. Многие люди обрели новую родину и новые заботы.

Именно здесь, в этих водах и на этих островах, нас, зовущихся карибскими викингами, поджидала общая судьба.

Суждено ли нам окончить свой путь в пучине этого моря?..

В ТУМАН ГРЯДУЩЕГО

Берега Венесуэлы уже остались далеко за кормой. Море выглядело достаточно спокойными, шторма не предвиделось. Флот следовал курсом северо-восток, возвращаясь к островам Карибского архипелага.

Из моей головы никак не испарялись раздумья о том, ради чего случилось странное стечение обстоятельств, благодаря которому в Карибском море появились «ладьи», экипажи которых искренне считают себя потомками викингов. Когда у нас был свой остров, свои жилища и своё племя, ради которого стоило уходить в море и возвращаться домой, – всё было понятно. Всё как положено.

Но теперь? Мы превратились в неприкаянных скитальцев. Для обычных корсаров это нормально. А для нас? Не ожидает ли нас в итоге участь обычных морских разбойников, ничем не отличающихся от разномастных искателей удачи и сокровищ, во множестве обретающихся в колониях Нового Света…

Нависшая над нашим будущим неопределённость доводила меня до отчаяния. Куда приведёт избранный нами путь?! Что уготовили нам небесные покровители в грядущем?..

Но показывать своё отчаяние я не имел права никому, ни в коем случае, прекрасно понимая, что флоту Чёрного Сокола предстоит выдержать ещё немало сражений, что наш путь далеко не окончен. И во многом от нас самих завит, насколько долго он продлится.

Во многом зависит лично от меня. Раз уж судьба предназначила мне роль вождя всех этих людей, поверивших в своё предназначение.

…На следующий день ветер заметно посвежел и начал срывать с крутых гребней волн клочья седой пены, но это мало заботило команды, так как корабли шли в фордевинд, и работы у матросов было мало.

Никто не надеялся на то, что нас оставят в покое. Все ждали продолжения преследования, новой встречи с врагом, готовились к любой неожиданности.

И очередное сражение не заставило себя долго ждать. По сути, состоялись два боя – вблизи берега полуострова Гуахира и затем в бухте Портете. Соотношение сил между кораблями европейцев и пиратским флотом было не в пользу последних: у объединённых королевских сил насчитывалось почти две дюжины военных кораблей и почти столько же вспомогательных судов с общим количеством пушек не менее полутора тысяч штук. Тогда как у нас и наших немногочисленных союзников-пиратов имелось к началу сражений вдвое меньше пушек и общее количество кораблей едва превышало два десятка. Таким образом, перевес сил оказался более чем существенным.

Число наших союзников весьма сократилось. Обычные пираты поумерили желание открыто выступать против королевского флота, и лишь самые отчаянные ещё осмеливались примыкать к поредевшему и осиротевшему флоту Чёрного Сокола. После того как тайна острова Дракона была раскрыта и мы, викинги, потеряли нашу основную базу, немногие верили, что нам удастся долго и победоносно противостоять врагу. Сокрушительный разгром племени нанёс серьёзнейший урон авторитету викингов, бросивших вызов Старому Свету. И только от дальнейших действий нашей дружины зависело, будет ли он восполнен, удастся ли вновь завоевать уважение обитателей колоний.

Парусники европейцев, находившиеся неподалёку от берега, выстроились в две дугообразные линии. Два фрегата и практически все вспомогательные суда стояли ближе к берегу, за основной эскадрой боевых кораблей. Расстояние между судами было настолько мало, что вторая линия не могла использовать артиллерийский огонь, не повредив стоящих впереди.

Утром, когда наш флот приблизилась к противнику, я, увидев огромное количество вражеских судов, невольно выругался, как последний пьянчуга в припортовой таверне. Вариантов для противодействия имелось несколько, но ясно было одно – бой доведётся принять в любом случае.

Не зная, какой план выбрать, я решил посоветоваться с капитанами. По настоянию большинства мы приняли решение атаковать противника немедленно.

План наступления заключался в следующем: учитывая уязвимость боевого построения и наверняка более слабую боевую подготовку экипажей европейского флота, необходимо поставить все корабли в кильватерную колонну. Далее по ветру под прямым углом подойти к противнику на предельно короткую дистанцию, а затем, развернувшись к нему бортами, нанести совокупный мощный артиллерийский удар по авангарду и части центральных кораблей передней линии. При этом остальные корабли, прижатые ветром к берегу, не смогут подойти на помощь. После уничтожения передней линии аналогично планировалось уничтожить и суда второй линии.

Предлагая такой план, я понимал, что при движении эскадры под прямым углом на противника головной корабль ещё до выхода на дистанцию артиллерийского огня может попасть под выстрелы неприятеля. Но я обоснованно рассчитывал на то, что вражеские экипажи имеют более слабую выучку и боевой опыт. Им не сравниться с пиратами, за плечами которых множество схваток. В момент сближения с нами европейцы должны потерпеть фиаско. Хотя, конечно, при таком раскладе главная задача ложилась на канониров наших кораблей, и оставалось уповать, что пушкари не подведут…

Флагман европейцев дал сигнал к началу сражения. Пиратский флот по сигналу с «Вегейра» начал перестроение в кильватерную колонну и приготовился к бою. В одиннадцать часов началось движение кораблей на противника под прямым углом.

Когда наш головной корабль, «Торфинн», подошёл на очень близкую дистанцию к европейцам – расстояние в этот момент не превышало четырёх кабельтовых, – королевские псы не выдержали и открыли сильный артиллерийский огонь. Но поскольку стреляли они в основном по рангоутам и парусам, то большого вреда не нанесли. Викинги продолжали приближаться без единого пушечного выстрела, так как был приказ открывать огонь только на расстоянии прицельного мушкетного выстрела.

В полдень авангард приблизился на допустимую для выстрелов дистанцию, развернулся влево и произвёл залп из всех орудий одновременно по целям, распределённым заранее. Несколько судов противника получили серьёзные повреждения, а особенно сильно пострадал их флагманский линейный корабль «Сент-Джордж», по которому вели огонь «Вегейр» и «Моллнир». В ходе перестрелки были повреждены и некоторые пиратские корабли. Особенно досталось «Торфинну»…

Сразу же за авангардом в битву вступили корабли, расположенные в центре строя, а затем и арьергард. Центральным событием, которое решило исход первого боя, было сражение между флагманскими кораблями «Вегейр» и «Сент-Джордж». «Вегейр» первым же выстрелом ещё более сильно повредил флагман лорда Даррингтона. Однако и наш фрегат, подвергнутый обстрелу сразу с пяти английских судов, тоже серьёзно пострадал. Из-за повреждения парусов «Святое копьё» потерял способность лавировать, и нас течением снесло на охваченный пожаром флагман противника. Несмотря на это, абордажная команда «Вегейра» во главе с Ларсом ринулась на палубу королевского «Святого Георгия», где и завязался ожесточённый рукопашный бой.

С вражеского флагмана огонь переметнулся на «Вегейр», и потушить пожар удалось далеко не сразу. Так как флагманский корабль европейцев уже был обречён, мои парни вернулись обратно на борт, прихватив лорда и некоторых офицеров. Экипаж злополучного флагмана почти весь погиб в сражении, а кто не погиб, отправился на дно.

Взрывы флагманского корабля и пожар на нём посеяли среди европейцев ужас и вызвали панику. Они бросились рубить якорные канаты, чтобы отойти в бухту под защиту береговых батарей. Двухчасовой бой у мыса Гальинас закончился, каждая из сторон понесла немалые потери, в частности мы, викинги, не досчитались в своих рядах героически сражавшегося, но расстрелянного в упор и потопленного «Торфинна». «Вегейр» и ещё четыре наши ладьи были серьёзно повреждены. Только «Греттиру», «Сигурду» и «Гринальву» посчастливилось отделаться мелкими повреждениями. Из судов пиратов-союзников мало кто мог похвалиться таким же счастьем, а четыре из них отправились вслед за «Торфинном», «Святым Георгием» и другими потопленными европейскими судами.

Большую роль в победе пиратского флота сыграл тот факт, что мы применили неожиданный для противника тактический прием – сосредоточение превосходящих сил на решающем направлении боя. Пленённый лорд, несмотря на традиционную, присущую англичанам спесь, несмотря на собственное поражение, очень высоко оценил мои незаурядные качества как флотоводца. Но эта похвала не помогла ему. У меня с ним состоялась беседа перед тем, как вражеский адмирал закачался на рее. Иначе поступить я просто не имел права. Врага необходимо устрашать, и показательное повешение Персиваля Даррингтона послужило действенным актом отмщения.

Именно там, на рее, королевские псы жаждали увидеть меня, конунга карибских викингов.

* * *

Для подведения итогов сражения и обсуждения дальнейших действий поздно вечером я созвал капитанов на «Вегейр». На большом совете присутствовали все капитаны, а также некоторые офицеры и другие воины. Военный совет под моим руководством принял решение ночью атаковать противника и окончательно уничтожить.

Согласно новому плану в полночь по сигналу корабли снялись с якоря и направились в глубь бухты Портете, куда перед наступлением темноты поспешили укрыться суда европейской эскадры, не затопленные в открытом море.

Подойдя на необходимое расстояние, мы по условленному сигналу открыли интенсивный артиллерийский огонь по вражеским судам.

В результате бомбардировки зажигательными зарядами на некоторых из неприятельских парусников возникли пожары, и пламя начало перекидываться на близстоящие суда. Пожары вызвали панику, ответный огонь ослабел, что нам и требовалось. Тогда по очередному сигналу с флагманского фрегата Чёрного Сокола наши корабли произвели перестроение, развернулись другими бортами и продолжили обстрел. Через некоторое время бухта превратилась в сплошной пылающий факел, пламя которого с ужасающей быстротой распространялось во все стороны, а суда королевских псов по очереди взлетали на воздух. Ладьи викингов и суда пиратов-союзников в это время продолжали бомбардировку, по сигналу одновременно производя развороты то одним, то другим бортом к врагу. Береговым батареям тоже доставалось от наших фланговых кораблей.

Пожар в бухте продолжался всю ночь. Только к рассвету мы прекратили вести огонь, по той простой причине, что суда вражеского флота были уничтожены либо сокрушительно повреждены.

Они не ожидали, что мы рискнём ворваться в бухту, за что и поплатились. Мы захватили врага врасплох.

Пиратский флот в этом расстреле, состоявшемся в бухте Портете, практически не имел потерь в кораблях, а из всего личного состава погибли только несколько человек. Потери врага были несравнимо более значительными. Сотни человек убитыми и ранеными, а судов, способных без ремонта передвигаться самостоятельно, осталось не более полудюжины.

Акт противостояния флотов у полуострова Гуахира закончился полной победой пиратского флота над противником, который по численности кораблей, бойцов и пушек намного превосходил пиратов, но был практически полностью уничтожен. Нам было просто некуда деваться, и приходилось уметь побеждать не только в одиночных поединках, но и в общих сражениях.

Королевские дома Европы были потрясены этой победой, достигнутой не числом, а умением.

Без ложной скромности, трезво оценивая свой вклад, могу отметить, что немаловажную роль сыграло моё флотоводческое мастерство, отмеченное пленённым адмиралом, но главным вкладом в успех были отвага и мужество наших воинов.

И, конечно же, не обошлось без благосклонности Удачи.

Эта капризная леди тогда ещё воевала на нашей стороне.

…Наше упорное противостояние всё больше вызывало раздражение и зависть, злобу и ненависть и превращало необходимость обуздания вольного пиратства – и в первую голову уничтожения конкретно флота новоявленных викингов! – в задачу, возведённую в ранг принципа.

И для этого в ход были пущены дополнительные средства, высланы новые корабли, доставлены новые королевские солдаты. На острова, где находились пиратские стоянки, засылались шпионы, наполнявшие умы ложными слухами, для того, чтобы бросать зёрна сомнений, внушать мысли о тщетности усилий тем людям, которые помогали нам, рассорить тех, кто выступал в союзе…

Пролив Мартиника. Остров Сент-Люсия, юго-западнее которого следовали своим курсом оставшиеся на плаву ладьи викингов, обычно являлся театром боевых действий не прекращающегося конфликта между Англией и Францией. Он переходил из рук в руки более дюжины раз, привлекая своей удобнейшей бухтой Кастри.

Поднявшись на палубу отремонтированного после пожара «Вегейра», я осмотрел горизонт, обшаривая поверхность моря внимательным взглядом моряка в надежде встретить ненавистных врагов. Кто-то говорит, что время лечит, но либо не всех, либо я не желал быть излеченным. Ветер становился всё свежее, он изменял направление с восточного на северо-восточный. С правого борта виднелась едва заметная в тумане земля.

Прошло немного времени, когда мне удалось, вооружившись подзорной трубой, заметить, что параллельным курсом двигались несколько судов под французскими флагами. Почти одновременно прозвучало сообщение вперёдсмотрящего.

Мы решили атаковать французский конвой.

И как только наши корабли принялись разворачиваться, в нескольких милях южнее был замечен ещё один парусник, фрегат, который шёл тем же курсом, что и мы. Наблюдатель крикнул:

– Позади парус!

– Да, – ответил я задумчиво, словно самому себе, – да, и он следует нашим курсом… Однако, вместо того чтобы пройти между островами через пролив Сент-Винсент, он направляется к заливу Вьё-Фор и потому потеряет часа два… Либо капитан и штурман не знают этих вод, либо здесь что-то нечисто.