Текст книги "Запретный храм"

Автор книги: Патрик Вудхед

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

Лука покачал головой.

– Она что-то утаивает. Я уверен.

Джек вздохнул и пожал плечами.

– Ну, ничего не поделаешь. Ты не найдешь никого, кто потратил бы на тебя больше времени. Как насчет того, чтобы посидеть в кафе? Умираю, хочу кофе…

Они прошли под каменную арку, миновали дежурного на входе и оказались на улице. Профессор Тан тем временем отступила от окна, из которого наблюдала за ними. Она прикусила нижнюю губу, пытаясь прийти к решению.

Уже несколько лет она не несла официальных обязанностей, и какая-то ее часть хотела оказать Джеку любезность и сделать вид, будто разговора не было, – отнести это дело к категории незначительных рисков. Но в молодом человеке чувствовалось что-то тревожное. Внешне он казался лениво-обаятельным, но на самом деле был исполнен решимости; он явно случайно надергал где-то информацию, которая возбудила его интерес. Она понимала, что ей не удалось отвлечь его внимание. Судя по этому красивому целеустремленному лицу, обладатель которого явно привык добиваться своего, единственное, в чем она преуспела, это в том, чтобы еще сильнее распалить его любопытство.

Приняв решение, Салли выдвинула нижний ящик стола и извлекла оттуда видавшую виды записную книжку в кожаном переплете. Она принялась листать страницы, и скоро ее палец остановился на нужном номере. Еще несколько секунд – и она держала в руке трубку телефона, слушая треск на линии: через Пекин ее соединяли с отделением БОБ в Лхасе.

ГЛАВА 14

Кэти смотрела на Билла, который двумя пальцами ослабил галстук, сбросил туфли и, вздохнув, водрузил ноги на кофейный столик.

– Да нет, я в норме, – сказал он. – Просто одна дрянь в офисе испортила настроение. – Он вытянул руки над головой и зевнул. – Все в порядке.

Жена присела на боковинку дивана с противоположной стороны, перебирая пуговицы на подушке. Волосы до плеч она убрала в хвостик, открыв спокойное хорошенькое лицо. На ней был большой вязаный свитер Билла, ее руки утопали в длинных рукавах.

– Ты без конца твердишь «все в порядке», но со времени возвращения сам не свой. Я же вижу: что-то не так. Почему бы тебе не рассказать?

– Потому что нет ничего хуже возвращаться после долгого дня в офисе и слушать бесконечные вопросы, все ли у тебя в порядке, – отрезал Билл.

Он закрыл глаза и еще глубже устроился на диване, пошевелив пальцами в носках.

– С ума можно сойти.

Кэти глубоко вздохнула.

– Тогда почему ты не замечаешь, когда Элла и Хэл говорят с тобой? Или я, если уж на то пошло? – Она помедлила, прикусила губу и продолжила: – Я понимаю, что после экспедиции это все может действовать на нервы, но прежде ты вроде всегда был рад нас видеть. А теперь… ты нас словно не замечаешь.

– Это неправда, – возразил Билл. – Я рад снова быть с тобой и детьми.

Последовала короткая пауза. Телевизор безмолвно мигал, сообщая о начале семичасовых новостей. Билл нажал кнопку звука на пульте дистанционного управления и вскрикнул, когда Кэти вскочила и выхватила пульт из его рук. Картинка на экране сжалась до точки – Кэти выключила телевизор.

Билл вздохнул и потер глаза. Подняв взгляд, он поморщился при виде выражения ее лица.

– Слушай, я не хотел говорить, я ведь знаю, ты и так иногда плохо думаешь о Луке, а он, понимаешь… он мой друг. – Билл помолчал немного и медленно покачал головой. – Но поскольку он ни разу не позвонил и не сделал ни малейшей попытки как-то исправить ситуацию…

– А что он натворил? – холодно прервала его Кэти.

Билл снова вздохнул и, прежде чем заговорить, посмотрел на свои большие руки.

– Знаешь, когда у меня началась горянка, мне кажется, Лука хотел бросить меня.

Глаза Кэти расширились.

– Что? Что хотел?

Билл хлопнул в ладоши, словно пытаясь погасить огонь.

– Слушай, этого не произошло, так что нечего делать из мухи слона. Но он говорил о том, что пойдет на вершину и оставит меня на карнизе. Трудно сказать, что на самом деле случилось. У меня мысли путались. – Он отвернулся, уставившись в черный экран. – Странно, но какая-то часть меня жалеет, что он не добрался до вершины. Тогда я не чувствовал бы себя виноватым, черт побери, а так получается, что ничего не вышло только из-за моего приступа.

– Господи боже, я всегда знала, что он – эгоист, но не думала, что он зайдет так далеко. Его нужно изолировать от общества!

– Прекрати, Кэт, из нашей уютной гостиной нельзя судить о том, что произошло в поднебесье. Сгоряча чего только не скажешь, и потом, с головой на высоте случаются странные вещи. К тому же он ведь меня не бросил. А без его помощи я бы не спустился.

– Но это ведь не первый случай. У Луки плохая репутация. Все знают, что он прошел мимо тех умирающих на Эвересте.

Билл поднял на нее укоризненный взгляд.

– Так писали в дурацких таблоидах. И ты это знаешь, Кэт. Лука пытался спуститься с горы, и все. Он даже не знал, что там были какие-то ребята.

– Это он тебе так сказал.

– Да, он мне так сказал. И я ему верю. Я знаю, что Лука человек жесткий, но не настолько.

Кэти посмотрела на мужа. Вид у Билла был бледный, лицо напряженное. Он потерял несколько фунтов, и после бессонных ночей у него появились круги под глазами. Она присела рядом, подалась к нему, обняла. Уперев подбородок ему в плечо, она скользнула взглядом по фотографии Луки и Билла на вершине Айгера. Очки подняты на лоб, на лицах застыла улыбка. Они совершили скоростной подъем по северному склону, и все тогда прошло гладко.

– Ну, по крайней мере, теперь никаких общих восхождений у вас больше не будет.

Билл промолчал.

Кэти отодвинулась и посмотрела ему в глаза.

– Билл, пожалуйста, ты ведь не собираешься больше с ним в горы? Мы все знаем, что представляет собой Лука. Ребята его любят, он мил со мной. Может, несмотря на все это наносное, у него доброе сердце. Но для Луки существует только Лука. Положиться на него нельзя.

Из ее хвостика выбилась прядь волос, и она нетерпеливо заправила ее за ухо.

– И потом, мы ведь договорились? Ты обещал оставаться дома, с семьей, никуда не уезжать. – Она взяла его за руку, голос ее зазвучал решительнее. – Разве нет, любимый?

Оба чуть не подпрыгнули при звуке телефонного звонка. Билл с вымученной улыбкой отпустил ее руку, пересек комнату и поднял трубку.

– Слушаю, – сказал он. – Да… О, это ты.

Он повернулся широкой спиной к жене. Кэти почувствовала, как сильно забилось сердце.

– Отлично. А ты?

Последовала долгая пауза, потом Билл снова заговорил.

– Хорошо. Мило с твоей стороны. Может, на неделе, чуть позже. – Он снова замолчал на несколько минут. – Понятно. Хорошо, тогда через двадцать минут. В «Виндзорском замке».

Он повесил трубку и повернулся к Кэти. Сердце у нее упало, когда она увидела, как загорелись его глаза.

– Легок на помине. Лука хочет поговорить со мной с глазу на глаз. Извиниться. – Билл направился к двери, на ходу снимая куртку с вешалки. – Я обещал встретиться с ним, выпить пивка.

Кэти посмотрела на свои руки, понимая, что они начал и дрожать.

– Не ходи, – тихо попросила она.

Билл в этот момент засовывал руку в рукав. Он удивленно оглянулся на жену.

– Да почему, черт возьми? Нам нужно в конце концов объясниться.

– Потому что я не сомневаюсь: ему не извиниться надо, у него что-то другое на уме. А мне невыносимо думать, что он уговорит тебя еще на одну экспедицию. Просто невыносимо.

– Детка, я иду выпить пивка с приятелем. Больше ничего. – Он подошел и чмокнул ее. – Вернусь через час, – сказал он. – Успею еще помочь тебе уложить ребят.

Три часа спустя Кэти, свернувшись калачиком, лежала в постели и делала вид, что спит. Когда Билл пробрался в спальню, она ощутила запах его прокуренной одежды, услышала, что шагает он нетвердо.

– Кэти, – прошептал он, садясь на край кровати и стягивая туфли. – Кэти, детка, ты спишь?

Он даже не успел протянуть руку, чтобы включить прикроватную лампочку, как она поняла по его голосу: он снова уезжает.

Все в ней протестовало. Она знала, что на сей раз это добром не кончится.

ГЛАВА 15

Два запыленных джипа на полной скорости въехали в Лхасу с северо-востока. Свернув на длинную выщербленную бетонку, они остановились перед железными воротами в заборе, окружающем комплекс зданий. После предъявления пропусков раздался глухой металлический лязг: включились старые электродвигатели, и массивные ворота стали медленно открываться.

Объехав длинный ряд казарм, джипы остановились у небольшого блочного здания. Двигатели заглохли, и из машины быстро вышел лейтенант Чэнь, жмурясь от сильного ветра. Несколько мгновений он стоял молча, оглядывая мрачные казарменные корпуса и унылый ландшафт. Он чуть дернулся, когда у его плеча появился капитан Чжу.

– Тюрьма Драпчи, сэр, – перекрикивая ветер, рапортовал Чэнь.

– А другие здания? – спросил Чжу, словно не замечая пыль, которую ветер нес ему в лицо.

– Пять на севере предназначено для обычных преступников. Остальные два – центры перевоспитания.

Чжу кивнул, повернулся и пошел к дверям небольшого здания. Чэнь в несколько шагов догнал его, но слишком близко старался не подходить. Он возвышался над капитаном, делая один шаг на его два, и прекрасно понимал, что его рост может вызвать неудовольствие начальника. Такое уже случалось с ним после окончания академии. А зная о Чжу то, что знал Чэнь, он не имел ни малейшего желания повторять ошибки.

Они преодолели последние ярды до здания, и Чэнь оторвал взгляд от исхлестанного ветрами фасада Драпчи. Дьявольское место, но внешний вид – ничто в сравнении с тем, что творится внутри. Многие мили туннелей, проложенных в 1960-е самими заключенными, тянулись под территорией всего комплекса. Сотни абсолютно одинаковых камер, и во всех царит вечная темнота. Электрический свет – только в помещениях, где проводились допросы.

Но Чэня угнетала не столько темнота и даже не раздававшиеся время от времени крики заключенных. Больше всего донимал Чэня запах. Ничего подобного он в жизни не испытывал. Ощущение было, будто запах перепуганных насмерть людей впитался в каждый миллиметр голых бетонных стен.

Несмотря на жару, Чэня трясло – он никак не мог забыть про свою ошибку с мальчиком. Когда это известие дошло до него, он впал в панику при мысли, что с ним станет, но каким-то чудом его не сняли с задания. Но он, однако, не сомневался, что его жизнь висит на волоске. Пекин редко кому предоставлял второй шанс. А уж о третьем и говорить нечего.

Охранник с бледным оплывшим лицом встретил их у входа. При нем был фонарик. Казалось, что свет мучителен для его глаз. Он жестом пригласил их войти внутрь и повел вниз по широкой винтовой лестнице, кончавшейся зарешеченной дверью. Он знаком указал на следующее помещение, дверь с жужжанием открылась, и процессия медленно двинулась по первому из множества коридоров.

Чэнь почувствовал, что температура здесь ниже, чем наверху. Жара и ветер всего в нескольких метрах над ними сменились холодком, который, казалось, исходил от самих бетонных стен. Охранник шел впереди, и узкий луч его фонарика плясал по стенам и полу. Через каждые несколько шагов они видели очертания двери, ведущей в камеру, или вход в очередной коридор, а потом все погружалось в темноту.

Когда охранник повернулся и направил на них луч фонарика, проверяя, не отстали ли они, Чэнь вдруг увидел лицо Чжу. Его кожа в свете фонарика казалась абсолютно белой, он прижимал к носу платок, но Чэнь видел, что капитан морщится от отвращения. Запах явно донимал и его.

Они приближались к желтому сиянию лампы: здесь коридор расширялся до размеров комнаты. Поначалу разобрать что-либо не представлялось возможным, но потом стали вырисовываться отдельные предметы: в дальней части помещения стояла тяжелая деревянная скамья с толстыми ремнями, а на ней в ряд – несколько ведер с водой. Слева обнаружился шаткий металлический стул, на котором сидел, чуть не падая вперед, человек. Его бритая голова почти лежала на коленях, и лица не было видно.

Когда охранник выключил фонарик, из тени вышла другая фигура. Это оказался невысокий худой человек с широко открытыми пустыми глазами. На нем был дешевый клеенчатый передник и длинные резиновые перчатки выше локтей, напоминавшие средневековые латные рукавицы. Подойдя к охраннику, он передал ему планшет и, даже не взглянув на остальных, исчез в темном коридоре.

Охранник раскрыл планшет и громко прочел имя заключенного.

– Джигме Сангпо. Монах из монастыря Ташилунпо.

Голос его дрожал, глаза бегали.

Человек на стуле не поднял головы.

Чжу вошел в комнату и протянул руку за планшетом.

– Я знаю, кто он такой, идиот.

Подставив записи свету, он просмотрел протокол допроса, который продолжался вот уже три дня, а пытки через каждые несколько часов ужесточались. Начальный этап не принес результатов, но, как догадался Чжу, увидев воду и резиновые перчатки, применение электрошока все-таки дало эффект.

Он подошел к человеку на стуле, присел и поднял упавшую на колени голову заключенного. Щеки его были испещрены рваными ожогами там, где к ним подходили медные провода. Их взгляды встретились, и Чжу увидел пустоту в налитых кровью глазах. Локти заключенного покоились на коленях, ладони закрывали пах. Чжу подумал, что тут ему досталось больше всего, особенно с учетом того, что он монах.

По прошествии многих часов монах сообщил лишь, что «два альпиниста приехали из Непала», чтобы перевезти панчен-ламу. И все. Больше ни слова.

Чжу заглянул ему в глаза, ища малейший признак эмоций. Видимо, больше монах ничего не знал. Никто не смог бы вынести таких пыток, а монах продержался на удивление долго. Стоит заключенному один раз сломаться, и дальше все идет как по маслу. Обычно они готовы рассказать что угодно, лишь бы прекратились пытки.

– Ты не должен упрекать себя за то, что сказал нам, – прошептал он, пододвигаясь ближе, но так, чтобы не прикоснуться к монаху. – Ты выполнил свой долг, и мы благодарны тебе.

Заключенный тупым взглядом смотрел на это новое явление перед собой. Его разум был затуманен долгими часами боли и бесконечными вопросами. В полумраке черные зрачки офицера расширились, отчего настоящий цвет глаз определить бы не удалось. Эти черные круги сверлили его. Монах чувствовал запах лосьона после бритья и едва ощутимый аромат свежевымытой кожи.

– Ты молодец, – сказал офицер.

В уголках глаз монаха появились слезы, они потекли, прокладывая бороздки на грязных щеках. Он предал мальчика, предал всю их религию. Единственным его утешением было то, что он знал лишь несколько несущественных деталей побега. Но как бы мало он ни знал, факт оставался фактом: он рассказал об этом китайцам.

Капитан Чжу встал и перевел взгляд с Чэня на охранника.

– Перевести его в дневную камеру главного комплекса.

– Но, сэр, политические заключенные…

Голос охранника смолк, когда он увидел помрачневшее лицо офицера. Чжу несколько мгновений молчал, позволяя тишине заполнить комнату. Охранник выпрямился, коря себя за то, что открыл рот, и с каждым мгновением чувствуя все большее напряжение.

Наконец Чжу передал ему планшет.

– Это не обычный монах, он один из высоких лам желтой веры, – ледяным голосом заявил он. – Относитесь к нему со всем уважением, какого он заслуживает. Обеспечьте ему возможность помыться и хорошее питание.

Охранник вытянулся, отдал честь, а когда шагнул к заключенному, Чжу выхватил фонарик из его руки.

– И верните ему молитвенный барабан и четки, – добавил он.

Чжу подал знак Чэню, и они двинулись назад по темному коридору. Чэнь подстроился под шаг Чжу, его взгляд не отрывался от луча фонарика, и он испытывал странный душевный подъем. После того, как заключенные рассказывали все, называли имена всех, вовлеченных в несуществующий заговор, и еще много чего, обычно их оставляли гнить. Никаких судебных слушаний, никаких апелляций, никаких переводов. Двери камеры просто захлопывались, и вопрос закрывался для всех, кроме несчастного, запертого внутри.

Но сегодня все обстояло иначе. Чжу отдал простой приказ, и теперь монаха переводили в другое место. Вполне обычная процедура.

Они шли по коридору, и выражение лица Чэня смягчал ось. Он знал о репутации капитана, и присутствие Чжу в штабе выбивало Чэня, как и прочих офицеров, из колеи. Но оказывается, в этом человеке были качества, о которых никто из них не подозревал.

Чэнь откашлялся.

– Вы полагаете, эта информация будет нам полезна? – спросил он.

Чжу не замедлил шага, но через секунду ответил через плечо:

– Информация неопределенная, но она может оказаться полезной, когда мы получим какие-то другие сведения.

– Понятно, сэр.

Они подошли к металлической двери у основания главной лестницы. Чжу поднял руку и несколько раз постучал корпусом фонариком по металлу; звук быстро поглотили бетонные стены. Из примыкающего коридора появился еще один охранник, открыл дверь, и они молча поднялись по широкой винтовой лестнице, замедлив шаг только у двери наружу. Чэнь, набравшись храбрости, повернулся к Чжу.

– Я думаю, вы правильно поступили, сэр.

Чжу посмотрел на него с непроницаемым выражением.

– Я имею в виду перевод монаха на поверхность, – продолжил Чэнь, чувствуя, как дрогнул его голос. – Он уже рассказал нам все, что знает. Его вполне можно отпустить.

Чжу неторопливо кивал, пока говорил Чэнь, потом протянул левую руку и взялся за ручку двери.

– Любому человеку в его последний день нужно устроить праздник, – сказал он, выходя на свет.

ГЛАВА 16

Через шесть дней после встречи в «Виндзорском замке» Билл и Лука прибыли в аэропорт Катманду с пятью большими сумками, набитыми альпинистским снаряжением. Выйдя из терминала, они постояли какое-то время, жмурясь от яркого солнца и привыкая к невообразимому хаосу самого большого города Непала.

Едкий дымок поднимался над жаровнями лоточников, а бездомные детишки носились в потоке машин, высматривая европейские лица на задних сиденьях такси. Нередко раздавался визг колес, когда водитель закладывал крутой вираж, чтобы объехать спокойно лежащую посреди дороги корову, уверенную в своих правах, дарованных ей индуизмом. Среди всей этой невероятной толкотни вдоль улиц стояли солдаты в голубой форме, помахивая дубинками и свистя в свистки на не обращающих на них никакого внимания местных жителей.

Подозвав ближайшее побитое жизнью такси, Билл и Лука погрузили сумки и привязали куском веревки незакрывающуюся крышку багажника. Наконец двигатель машины неуверенно заработал, и они по узким улочкам направились в квартал Тамель.

Лука высунул голову в окно, подставив лицо горячему воздуху. Дымы, шум, даже горы мусора, гниющего в проулках, – все это давало облегчение после удушающей клаустрофобии нескольких последних недель.

В одном он теперь был уверен: назад пути нет.

Перед его мысленным взором возникли лица родителей, когда он сообщил им, что уезжает в Тибет сразу же после окончания предыдущей экспедиции. Лука настраивал себя на злость, а не на безнадежное разочарование и теперь нахмурился.

– Чтобы ты знал: вернуться и продолжать работать здесь ты уже не сможешь, – сказал отец с посеревшим лицом, не обращая внимания, что жена предостерегающе положила руку ему на плечо. – Это издевательство над другими работниками, которые видят, как ты скачешь туда-сюда, когда заблагорассудится.

– Да, па, я знаю, – ответил Лука. – Но если мы найдем ту гору, это станет выдающимся событием в альпинизме. Может, положит начало моему турне с курсом лекций, позволит заниматься этим столько, сколько я хочу.

– А Билл? – спросила мать.

– Он не видит в этом будущего. Его жена… ну, в общем, не буду вдаваться в детали, но для него это последняя попытка… он хочет уйти из альпинизма, громко хлопнув дверью. Если все получится, это станет нашим главным восхождением.

Немного спустя он поднялся и ушел. Целуя на прощание мать, он видел, что она едва сдерживает слезы. Отец попрощался с ним сухо, держа дистанцию, даже когда Лука обнял его на прощание.

Вот бедняга, думал теперь Лука, пожирая глазами вечный хаос Катманду. Все, что хотел отец, – это сына, которым можно гордиться. Проблема в том, что понятие «гордиться» они воспринимали по-разному.

Выбравшись из многолюдного центра, машина набрала скорость. Лука смотрел поверх крыш ветхих домишек, сквозь сплетения старых телефонных проводов вдаль, где виднелись подножия Гималаев. Поросшие травой склоны даже не намекали на опасность всего несколькими тысячами футов выше, где, как он знал по собственному опыту, жизнь замирала: холодные пики уходили в небеса, гранича со стратосферой.

Туда-то они и направлялись. Вверх, в мир, который по-настоящему понятен лишь немногим. Лука смотрел на пики, Билл подался вперед и похлопал его по плечу.

– У нас с визами как, не промахнемся?

– Не волнуйся. Я написал по электронке Сонаму. Все в порядке.

– Ты уверен? – Билл озабоченно наморщил лоб.

Он волновался с самого отъезда, и на то были серьезные основания. Кэти пришла в ярость, узнав, что они снова уходят в горы, и целых два дня не разговаривала с ним. Только когда он пообещал, что это его последняя экспедиция, она немного успокоилась. Несмотря на все слова, сказанные при прощании, Билл прекрасно понимал, что эта поездка может стоить ему семьи.

– Да нет, все согласовано. Слушай, Билл, я знаю, это было трудное решение, но нынешняя экспедиция станет лучшей из всех. Ты сделал правильный выбор.

Билл попытался улыбнуться в ответ, но тут в выхлопной трубе стрельнуло, и такси резко остановилось перед дверями китайского посольства. Лука, обойдя машину сзади, наклонился к открытому окну Билла.

– Ты остаешься. Присматривай за сумками.

– Эй, я что, лабрадор какой-нибудь? – возмутился он. – Почему я должен оставаться в машине?

Лука ухмыльнулся.

– Давай паспорт.

Всем своим видом демонстрируя, что это ему не нравится, Билл залез в рюкзак и вытащил оттуда целлофановый мешок, в котором держал паспорт. Он протянул его Луке через открытое окно.

– Улыбнись, – сказал Лука. – И постарайся не сжевать обивку.

Внутри посольства работал кондиционер, и прохлада мгновенно навевала спокойствие – ты словно входил в церковь. Какой-то чиновник попросил Луку подождать, и он сел, наслаждаясь отдыхом от уличной жары. Закинув ногу на ногу, Лука взял одну из газет и принялся пролистывать, рассматривая фотографии.

Десять минут спустя дверь открылась и к нему вышел высокий, аккуратно одетый непалец, каблуки его туфель цокали по отполированному полу. У него были блестящие черные волосы и большие печальные глаза на вежливом лице.

– Намаете, друг мой, – дружески приветствовал его Лука. – Как дела, Сонам?

– Превосходно, мистер Мэтьюс. Я рад, что вы так быстро вернулись.

– Как дела с нашими визами?

– Я сейчас покажу.

Сонам порылся в небольшом кожаном портфеле и извлек оттуда два листа бумаги. Наверху каждого красовалась китайская правительственная печать.

– Я только что закончил оформление для вас и вашего товарища групповой визы в Тибет. Я не был уверен, что указать в графе «занятия», а потому поставил «наемный работник». – Он посмотрел на Луку. – Надеюсь, вы не возражаете?

Лука ухмыльнулся.

– Вы гений, Сонам. Блестяще туманное заявление.

Сонам кивнул.

– Но есть одна маленькая проблема. Это разрешение действительно только через две недели. На нас наложили множество ограничений по количеству посещений Тибета, и я должен с сожалением сказать, что получить визы раньше не представляется возможным.

Улыбка сползла с лица Луки.

– Две недели? Шутите?

Сонам печально покачал головой.

– И согласно этой визе, вам разрешается вернуться в Непал только одним-единственным оговоренным маршрутом. Каждый вечер вы должны будете регистрироваться в полицейском участке до самого Моста дружбы.

Лука смотрел на бумаги с печатями, а мысли его метались. Предполагалось, что экспедиция продлится не дольше месяца. И то для Билла это был крайний срок. Если Лука скажет, что им придется две недели ошиваться в Катманду, Билл первым же самолетом вернется домой.

– Сонам, нужно что-то придумать. Это же Катманду. У всего есть цена.

– Это и в самом деле Катманду, – признал Сонам с ноткой беспокойства в голосе. – Но мы находимся в китайском посольстве. Если подумают, что я пытаюсь кого-то подкупить, меня лишат лицензии…

– Хорошо, давайте обсудим спокойно, – оборвал его Лука, взял под локоть и повел в угол комнаты. – Поговорите с кем-нибудь из дельцов в Тамеле – пусть добудут разрешение. Там все мошенники.

– Мистер Мэтьюс, – сказал Сонам, глядя на него широко раскрытыми, испуганными глазами. – Дело не в том, что я не хочу помочь. Просто…

Лука поднял руки, еще раз призывая Сонама успокоиться. Один из чиновников посматривал на них из-за большого мраморного стола в дальнем конце комнаты.

– Послушайте, Сонам, – продолжил Лука, понизив голос. – Вы не хуже меня знаете, что если я пойду к кому-нибудь, меня обдерут до нитки. Я понимаю, что прошу о большой услуге, но мы просто не можем ждать две недели.

Сонам нервно покосился на охранника у главного входа. На лице у него появилось мрачное выражение, лоб пересекла вертикальная морщина. Он медленно набрал в легкие воздух, прежде чем кивнуть.

– Я посмотрю, что можно сделать, – тихо сказал он. – Но это будет дороже.

– Спасибо, Сонам.

Лука сунул руку в карман брюк и тайком вытащил пачку купюр, перехваченных резинкой. Деньги были потертые и грязные, они прошли через тысячи рук на рынках. Взяв Сонама под локоть, Лука осторожно вложил пачку ему в руку.

– Этого должно хватить. То, что не израсходуете, оставьте себе.

Щеки Сонама мгновенно запунцовели, и ему не с первой попытки удалось убрать деньги в карман пиджака.

– Когда я сказал, что помогу, это не значило, что вы должны совать мне деньги прямо в китайском посольстве! – прошипел он, снова стреляя глазами в охранника у дверей. – Давайте уйдем, я вам сообщу, как и что, позднее.

На ступеньках Лука протянул ему руку.

– Не волнуйтесь, Сонам, все будет хорошо.

Сонам неторопливо покачал головой.

– Мистер Мэтьюс, я надеюсь, с вами не случится никаких неприятностей. С китайцами по таким правилам не играют. Последствия могут быть очень серьезными. – Застегнув пиджак, он кивнул и направился вниз по ступенькам, а потом в сторону квартала Тамель.

Лука некоторое время смотрел ему вслед, увидел, как тот обогнул корову, а потом повернулся в другую сторону. Стайка грязных детишек обступила такси. Билл сидел, высунувшись из окна и складывая клочок оберточной бумаги. Он делал из него прыгающую лягушку. Лука подошел к машине, отодвинув одного из мальчишек.

– Извини, – сказал он, глядя в любопытное лицо мальчишки. – Билл, у нас все. Едем.

Он кивнул водителю, и мотор ожил. Билл быстро передал незаконченную лягушку одной из девочек и вытащил из кармана пачку грязных рупий. При виде денег дети разом начали кричать. Тонкие загорелые руки просунулись в окно машины, и он начал раздавать деньги, не пропустив ни одну из протянутых ладошек. Возбужденные детские лица прижались к стеклу водительской двери и отлипли, только когда Билл откинулся назад и вывернул карманы, показывая, что они пусты.

– Больше нет, больше нет, – прокричал он, складывая руки в традиционном непальском приветствии. – Намаете!

Такси отъехало, вливаясь в общий поток транспорта, и дети, тоже сложив ладони, принялись кричать в ответ «Намасте!», но наконец их крики перестали быть слышны за стреляющим выхлопом машины.

– Хороший способ начать беспорядки, – сказал Лука, кинув через плечо взгляд на друга.

– Я знаю, но этим чертенятам ведь нужно есть?

Наступила пауза, они оба смотрели в окна. Когда они проехали под множеством уличных перетяжек и свернули в район Тамель с его узенькими, переполненными улицами, Лука вернулся мыслями к Сонаму, спрашивая себя, правильно ли поступил. Если Катманду на чем и держался, так это на слухах и взятках. Проблема в том, что одно переводило в другое.

– С разрешениями все в порядке? – спросил Билл, просовывая голову между передними сиденьями.

– Не о чем беспокоиться, – ответил Лука с жизнеутверждающей улыбкой. – Возьмем их позднее в отеле.

– Отлично. Значит, вообще никаких проблем?

– Как я и говорил – все улажено.

Лука наклонился и принялся шарить в небольшой кожаной сумке у себя в ногах. Он вытащил свернутую свитком ксерокопию, чуть истрепавшуюся на краях. Вполоборота он протянул бумагу Биллу так, что она частично раскрылась, и Билл увидел в углу тщательно выписанную гору в форме пирамиды.

– Давай-ка по пивку у Сэма. Ты должен узнать про эту гору еще кое-что.