Текст книги "Запретный храм"

Автор книги: Патрик Вудхед

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

ГЛАВА 44

Рега сидел в темноте своих покоев, перебирая нефритовые четки. Они, монотонно позвякивая, струились по тыльной стороне его ладони.

В дальнем углу горела небольшая жаровня, но она почти не обогревала остальную часть комнаты. Дранг стоял поблизости, медленно раздувая тяжелые кожаные меха. Огонь постепенно разгорался, угли приобретали белесый оттенок, а на высоком сводчатом потолке начинали плясать тени.

Оставив меха, Дранг уселся за небольшой столик и продолжил листать громадную книгу в кожаном переплете, его уродливое лицо сосредоточенно наморщилось. Книга содержала множество иллюстраций, одни были просто набросаны черными чернилами, другие находились в обрамлении замысловатой золотой листвы. Страницы похрустывали, когда он переворачивал их. Рега нетерпеливо повернул голову к Дрангу.

– Ну?

– Пока нет, отец, – сказал Дранг, переворачивая очередную страницу и разглядывая символы.

Черный от сажи металлический котелок висел на цепи над самым огнем и неторопливо поворачивался в потоках теплого воздуха. Немного воды выплеснулось через край и с шипением пролилось на угли.

На лице Реги дернулась мышца. С того момента, как посыльный сообщил, что горит Менком, к нему стали возвращаться старые воспоминания.

Прошло пятьдесят лет, но та ночь представала перед ним во всех подробностях: удушливый жар от горящих крыш, паника, обуявшая его, когда он вслепую, в ночь шел через заросли рододендронов. Сколько лет потом он прожил в мирной атмосфере Гелтанга, но то чувство безысходного ужаса до сих пор накатывало на него. Только теперь, когда угроза снова замаячила перед ним, он понял, что ужас никогда не покидал его, всегда оставался с ним, присутствовал в каждой мысли и поступке.

Значит, китайцы возвращаются. Посыльный сообщил, что из деревни у основания скальной стены поднимаются в небо столбы дыма, а потом в долине обнаружился небольшой военный лагерь. Эго не могло быть простым совпадением. Китайцев к воротам монастыря привели европейцы.

Единственным утешением оставалось то, что им еще предстояло найти путь наверх, а потом – через Кумы, а разве это возможно без «Калак-тантры»?

Но китайцы были не единственной угрозой. В монастырь затесались европейцы. А настоятель, похоже, встретил их с распростертыми объятиями, позволил ходить по монастырю, где им заблагорассудится, выведывать все тайны. Этому пора положить конец. Неоправданное доверие старого дурака погубит их всех.

Неужели теперь, когда враг у ворот, у настоятеля не откроются глаза? Неужели он не поймет, что настало время действовать?

Действовать. Губы Реги шевельнулись, когда он мысленно произнес это слово. Вот что им воистину необходимо – действие.

Он уже много лет пребывал в уверенности, что Гелтанг должен измениться. Должен эволюционировать, понять истинную природу современного мира и сражаться за то, что ему дорого. Прочие религии проливали кровь за свои убеждения, а буддисты продолжали идти путем непротивления, хотя китайцы один за другим задували все огни их веры.

Тибет всегда находился на грани восстания, и китайцы удерживали контроль над территорией только с помощью страха и изоляции. Каждый городок, каждая деревня были пропитаны ненавистью – этой пороховой бочке хватило бы одной искры. Вот уже пятьдесят лет Пекин, словно раковая опухоль, расползался метастазами по его, Реги, стране, уничтожая последние остатки гордости и самосознания его народа.

И пока народ страдал, пока сжигались монастыри, а их руководители бежали из страны, Гелтанг ничего не предпринимал – оставался спрятанным, горюя под сенью Гималаев. Десятилетия бездействия сыграли свою роль – монахи стали неуверенными в себе, исчезла сплоченность, а настоятель превратился в раба традиций.

Истина же была очевидна. Они оставались единственной силой, способной объединить тибетские племена. Только Гелтанг мог призвать народ к оружию, стать очагом революции. Сокровище, которое они так долго укрывали, придаст законность их деяниям. Теперь им нужно сражаться.

Рега уже созвал совет старейшин. Они соберутся через несколько часов, чтобы обсудить последние события: сожжение Менкома и приближение китайцев. Когда угроза у ворот, они не смогут сидеть и слушать, что мямлит настоятель, когда опасности подвергается последний из священных бейюлов.

– Вот оно! – Голос Дранга вывел Регу из его снов наяву.

Отодвинув стул, Дранг направился к учителю с открытой книгой в руках. Его рассеченное шрамом лицо светилось торжеством.

– Подвеска. – Дранг взял четки из рук Реги и вгляделся в изображение на серебряной застежке, сравнивая с тем, что нашел в книге. – На ней знак Ташилунпо. Я знал, что видел его раньше.

Сутулая спина Реги распрямилась от этого неожиданного известия. Мысли заметались. Все стало ясно.

Рега сразу, как только мальчик появился в монастыре, заподозрил неладное. Но такая невероятная вещь даже ему не приходила в голову. Неужели это возможно? Неужели это происходило в монастыре, а он, Рега, ничего не знал?

Чем больше он думал об этом, тем закономернее казались выводы. Иначе зачем еще с такой спешкой и таинственностью доставлять мальчика в Гелтанг? Иначе зачем делать для него исключение и не проводить инициацию? Этому было одно-единственное объяснение.

Новая реинкарнация панчен-ламы находилась в стенах монастыря. Среди них был законный правитель Тибета!

Рега встал со стула, одеяния водопадом заструились с плеч. Дранг подошел поддержать его за руку, но Рега, отшвыривая стулья, направился мимо него в коридор. Он должен немедленно созвать совет старейшин.

Этот мальчик – ключ ко всему. Все зависело от него. Если Рега найдет способ управлять им, то у него на вооружении будет священное сокровище Гелтанга и законный правитель Тибета – сам панчен-лама.

ГЛАВА 45

– Настоятель подумает!

Рега вышел из зала заседаний в коридор, с отвращением выплюнув эту фразу. Голова его нервно подергивалась, из складок одеяния он вытащил причудливые четки, которые выронил Бабу и подобрал Дранг, и принялся на ходу перебирать их.

– Подумает! – повторил он вслух, и голос его дрожал от разочарования.

Двое молодых послушников собирались закрыть дверь зала, когда оттуда выскочил Дорже.

– Постой! – позвал он, подбирая полы одеяния и ускоряя шаг. – Пожалуйста, Рега, выслушай меня.

Рега поднял руку – нет, он не хочет слушать – и продолжил идти, не сбавляя темпа.

– Я выслушал достаточно, – сказал он, не поворачивая головы. – Я известил совет о близости китайцев, и что ответил настоятель? Он просит время подумать!

Последнее слово он произнес со всем презрением, на какое был способен, и как раз в тот момент, когда Дорже наконец догнал его и ухватил за руку.

– Настоятелю нужно время, чтобы принять правильное решение, – попытался убедить Регу Дорже.

Щеки его горели.

– Между нами и китайцами остаются еще два мощных препятствия. У нас есть время.

Рега сжал четки в кулаке так, что побелели костяшки пальцев. В течение двух часов в зале заседаний они обменивались аргументами, и многие старейшины поддерживали его точку зрения. Враг стоял у ворот. Пришло время начать все сначала, поднять восстание, которое охватит весь Тибет.

Потом из-за ширмы, за которой сидел настоятель, передали свиток. Настоятель написал, что ему нужно время, чтобы решить.

Рега повернулся к Дорже.

– Пришла пора действовать, – прошипел он. – Немедленно! И если настоятелю не хватает мужества сделать то, что необходимо, то…

Он замолчал – Дорже уставился на Регу, на его вздернутый подбородок, бледную кожу, которая и при свете дня казалась кожей призрака.

– Ты даже говорить такое не имеешь права, – сказал Дорже, переходя на шепот. – Ты можешь не соглашаться с настоятелем, но это не позволяет тебе оспаривать его решения или действовать вопреки им. Он по-прежнему остается настоятелем.

Рега медленно кивнул.

– Да. Воистину остается.

Из дальнего конца коридора появился молодой послушник с большим фонарем, который он держал над головой. У каждой масляной лампы в коридоре он останавливался, открывал стеклянную дверцу фонаря, доставал горящую свечу и зажигал лампу. Увидев Регу и Дорже, он низко поклонился и молча прошел мимо. Они дождались, когда он отойдет достаточно далеко, и продолжили разговор.

– Настоятель ценит наши советы, – вздохнул Дорже, смягчаясь. – Он доверяет нашим суждениям, но ему нужно время, чтобы вынести решение, особенно с учетом его важности.

– Доверяет нашим суждениям? – повторил Рега, и губы его цинично скривились. – Если ты считаешь, что он так доверяет нам, то почему скрывает личность мальчика?

– Мальчика? А какое отношение он имеет ко всему этому? – удивился Дорже. – Помощник настоятеля высказался на его счет вполне определенно. Он сын губернатора.

– Неужели? – спросил Рега, продолжая улыбаться.

Дорже припомнил тот вечер, когда мальчик появился в монастыре, и все, что говорил проводник. Мальчик – третий сын губернатора Депона, его среди ночи вывезли из Лхасы.

Рега поднял руку с четками так, что они оказались в дюйме от лица Дорже.

– Ты думаешь, сын губернатора может владеть такой драгоценностью? На них знак Шигадзе.

– Шигадзе? – повторил Дорже, глядя на изящные серебряные подвески к отшлифованным пальцами нефритовым бусинам. – Не понимаю, какое отношение Шигадзе…

– Не будь доверчивым дураком, – оборвал его Рега. – Открой глаза – посмотри, что происходит вокруг.

С этими словами он зашагал дальше по коридору, а Дорже остался стоять, недоуменно глядя вслед.

ГЛАВА 46

Чэнь приложил ладонь к холодному камню и замер. Он посмотрел по сторонам, оглядывая хаос нагроможденных одна на другую ломаных глыб – они окружали их со всех сторон. Чэнь вздохнул.

Они заблудились. Заблудились сразу же, как только вошли в этот треклятый лабиринт.

Понадежнее расставив ноги, он расстегнул поясной ремень потрепанного рюкзака и швырнул его на землю. Не выпуская из левой руки винтовку, он стянул шапку из овечьей шерсти и почесал шею сзади. Ощутив под пальцами влажные волосы, он тяжело вздохнул и посмотрел на клубы пара от дыхания, поднимавшиеся в морозном воздухе, словно сигаретный дым. На мгновение он закрыл глаза, стараясь забыть неурядицы последних часов.

Он не сомневался, что Чжу наказал его за потерю спутниковой карты. Других причин отправлять их на поиски прохода среди камней в столь поздний час не было. Он задрал голову к свинцовым небесам – чем дальше они углублялись в лабиринт, тем темнее они становилось. Он утешал себя одной мыслью: могло быть и хуже. Когда имеешь дело с Чжу, всегда нужно ждать худшего.

Стоило им преодолеть одно препятствие, как гут же, словно по волшебству, из земли возникало другое. Между громадными скальными столбами виднелись лишь клочки неба, и потому он никак не мог сориентироваться или поймать спутники на навигаторе. С приближением темноты стал усиливаться снег, снежинки кружились на ветру и оседали на их камуфляжных куртках. Температура быстро падала. Приближалась ночь. Чэнь почувствовал, как натянулась страховочная веревка у него на поясе. В нескольких метрах позади Се остановился, забравшись на каменную плиту.

– Сюда.

Чэнь удивленно повернулся. Прежде он не слышал, чтобы рядовой говорил. На его лице жили только глаза, которые обшаривали все вокруг. Он внимательнее посмотрел на Се. Его массивная голова была откинута назад, плечи ссутулились, он всем телом наклонился вперед и напоминал жабу. По щеке у него проходил свежий шрам в том месте, куда пришелся пистолет Чжу.

– Нужно забирать в эту сторону, – продолжил Се низким срывающимся голосом.

Чэнь невозмутимо стоял на камне, не зная, что делать дальше. В левой руке он держал винтовку, а бухта веревки была перекинута наискось через плечо, что делало его больше похожим на альпиниста, чем на военного. Се прищурился, внимательно глядя на Чэня, и принял более устойчивое положение – расставил ноги пошире.

– Нет, мы пойдем сюда, – сказал Чэнь, уверенно показывая вперед.

Он не собирался терять лицо перед безмозглым громилой.

Се стиснул зубы, но не стал возражать, его взгляд устремился туда, куда вел их Чэнь. Там были все те же бесконечные нагромождения камней. Его немного трясло, пот собирался на пояснице, и рубашка липла к телу.

Через секунду они продолжили движение – Чэнь вперед и, Се следом.

Небеса над ними потеряли остатки цвета. Ветер с каждой минутой усиливался. Он носился между каменными глыбами, подхватывая снег и разбрасывая его вокруг.

Одежда на них обледенела, снежная кротка облепила капюшоны курток, щипала щеки. Се раздраженно провел рукавом по лицу, сметая с глаз снег, мешавший видеть.

Они добрались до следующей плиты. На мгновение Чэнь замер и склонил голову набок, оценивая путь. Се плелся сзади, в бессильной злобе сжимая кулаки. Он облизнул губы, собираясь заговорить, но сдержался. Он медленно поднял руку, показывая налево, но Чэнь проигнорировал его – пошел дальше по направлению к завалу, уходившему вправо. Они еще час брели в ту сторону, и наконец Чэнь остановился. Он уперся ладонями в колени, переводя дыхание, и медленно потряс головой. Безнадежно. Он окончательно заблудился в этом лабиринте. Се стоял рядом и нетерпеливо переступал с ноги на ногу.

– Похоже, местность становится непроходимой, – сказал Чэнь, избегая встречаться взглядом с Се. – Тут и лучший альпинист будет бессилен.

Он показал, что они должны поменяться местами, и когда Се шагнул вперед, на лице его появилась кривая улыбка. Он тут же изменил направление, резко взяв влево.

Перемещался Се быстро, с одной глыбы на другую, находя путь по лежащим плитам. Он вглядывался в темные тени под ногами, и с каждым новым прыжком его уверенность возрастала. Он дал связывающей их веревке слабину и поднялся на одну из самых высоких глыб. Оказавшись на вершине, Се покрутил головой, пытаясь понять, куда двигаться дальше. Потом он направился вниз и переполз через следующее препятствие, даже не оборачиваясь на Чэня.

Спустя какое-то время они подошли к большой плоской глыбе, и Се быстро забрался на нее. Выпрямившись во весь рост, он двинулся дальше. Чэнь, шедший в нескольких метрах позади, вдруг остановился. Слева он увидел небольшой треугольный знак на камне – судя по всему, искусственного происхождения. Он пригляделся, спрашивая себя, что бы это могло значить.

Он потрогал значок, и тут до него постепенно дошло, что он слышит журчание воды. Прежде собственное громкое дыхание мешало ему уловить этот звук, но теперь он явственно различал его – где-то вдалеке шумела вода. Чэнь оглянулся, спрашивая себя, где может находиться источник звука, когда веревка на поясе нетерпеливо натянулась. Се, стоявший на другом конце плиты, был готов спуститься. Чэнь не двигался с места. Вода! Вероятно, под ними течет подземная река.

– Постой! – прокричал он, быстро поднимаясь на гребень плиты, но Се отвернулся, словно не слыша его.

Хватит, он столько часов тащился за лейтенантом не в том направлении. Вот куда нужно идти, он был уверен.

– Я сказал, подожди! – рявкнул Чэнь, ускоряясь, но Се просто соскользнул вниз.

Он сделал шаг вперед, и вдруг камень под его ногой с глухим звуком вывернулся и полетел в темноту. Се тоже рухнул и ударился грудью о камень так, что из легких вышибло воздух.

Се закричал, цепляясь за гладкий камень, ноги беспомощно болтались над бездной. Страховочная веревка у него на поясе натянулась – она единственная не давала ему упасть в черноту.

В нескольких метрах от Се рывок веревки сбил Чэня с ног, и он тяжело приземлился на локти. Застонав от боли, он инстинктивно ухватился за веревку, пытаясь не дать ей натянуться. Развернувшись, он подошвами ботинок нащупал щель, но веревка дернулась еще раз, и он почувствовал, что скользит дальше. Край плиты с каждой секундой приближался.

Се опять закричал: высоко, надрывно, с неподдельным ужасом. Он отчаянно дергался всем телом, стараясь выбраться из пропасти. Теперь он слышал звук журчащей воды и чувствовал ледяной холод, поднимающийся от реки сквозь зазоры в камнях. Река была где-то в темноте под ногами, неслась по камням подземным потоком.

Се ухватился за веревку и рванул со всей силы, пытаясь приподняться. Он снова и снова отталкивался от воздуха ногами, чтобы вылезти, и руки сводила судорога усталости. Но он лишь провалился глубже, веревка обожгла ладони, вопли Се перешли в безумные всхлипывания, дыхание перехватило.

– Прекрати дергать веревку! – завопил Чэнь.

Его ноги находились всего в нескольких дюймах от края плиты. Напрягая все мышцы, он пытался сопротивляться, но с каждым рывком Се веревка, вопреки воле Чэня, подтаскивала его все ближе к пропасти.

– Пожалуйста, пожалуйста, – хныкал Се.

Его крики приглушала камуфляжная куртка, в которую он провалился по самую макушку, и теперь рот его закрывала материя. Над воротником виднелись только глаза с огромными зрачками, умоляюще устремленные наверх, закрай плиты. Он снова дернулся, пытаясь приподняться.

– Не трогай веревку! – снова взревел Чэнь, но ответа не последовало.

Се почувствовал, что коснулся ботинком бегущей внизу воды. Ботинок погрузился всего на дюйм, но бурлящая река уже крепко схватила его и стремительно поволокла за собой. Се изогнулся всем телом, когда почувствовал, что вода затянула его еще на несколько драгоценных дюймов вниз, в черноту. Он ощущал ледяную хватку воды, тащившей его за ногу, предъявлявшей права на него.

Чэнь сполз до самого края плиты, мышцы спины и ног напряглись, сопротивляясь скольжению. Он уже видел макушку Се, торчавшую между камней внизу. Чэнь повернул голову на несколько дюймов и посмотрел на собственную ногу. Ботинок упирался в трещинку глубиной не более пары миллиметров. Это единственное, что удерживало его. Еще немного, и он вместе с Се полетит в пропасть.

Чэнь беззвучно пробормотал молитву, прося, чтобы нога не соскользнула. Он видел, как резиновая подошва ботинка согнулась под давлением.

Вторая нога Се тоже погрузилась в воду, и он еще раз дернул веревку.

Чэню было не удержать его. Он понимал, что сейчас свалится сам.

На лямке рюкзака Чэня висел нож. Быстрым движением он вытащил его из ножен. Пальцы крепко обхватили рукоятку, в темноте сверкнул стальной клинок.

Увидев нож, Се замер.

– Пожалуйста, – заныл он, глядя в глаза Чэню.

Он прекратил размахивать руками, теперь они покорно висели у него по бокам. Там, внизу, его ноги были согнуты в коленях, и все равно они погружались в бурлящую воду.

Чэнь на миг встретился с ним взглядом и опустил острие клина на веревку. Веревка была натянута до предела и казалась прочной, как сталь. Пришлось сделать несколько резких движений запястьем, чтобы перерезать ее.

– Пожа…

Се не успел закончить – лезвие наконец разорвало веревку, и он тут же погрузился в бурлящую ледяную воду, и лишь кусок веревки, словно перерезанная пуповина, волочился за ним. Повсюду стоял рев бушующей воды, холод выдавливал воздух из легких, словно его грудь взорвалась. Потом он ударился шеей о камень, и в глазах у него почернело.

Чэнь несколько мгновений смотрел в пустое пространство между камней, потом медленно поднялся на ноги и убрал нож в ножны. Он вспомнил ту невыносимую дурноту, которую испытал, застрелив мальчика несколько недель назад. Все это время он пытался истребить в себе жуткое чувство вины.

Теперь он ничего такого не испытывал. Ни сочувствия, ни сожаления. На мгновение он подумал, что вообще потерял способность чувствовать, что это задание в конечном счете преобразило его, сделало таким же безжалостным, как все остальные. Но в глубине души он знал, что это не так. Факт оставался фактом: Се – жалкий насильник и головорез. Если бы он сам не запаниковал и не стал дергать веревку, то остался бы жив.

– Прощай, – пробормотал он себе под нос, развернулся и пошел по направлению к знаку, который только что видел.

Он знал, он был уверен: это ключ к выходу из лабиринта.

ГЛАВА 47

– Прошу вас, мистер Мэтьюс, мы должны поспешить.

Дорже быстро шел по коридору, а Лука следовал в нескольких футах за ним. Руки монаха раскачивались в такт ходьбе, развевался подол одеяния. Дорже кинул взгляд через плечо – не отстал ли Лука – и взбежал по еще одной лестнице.

– Его святейшество настоятель приказал немедленно отвести вас к мисс Шаре, – сказал он, глядя вперед, чтобы не ошибиться коридором.

– К Шаре? – переспросил Лука, торопясь следом. – Но вы говорили, что я увижу Билла. Что происходит, Дорже? Настоятель обещал.

– Планы изменились! – воскликнул Дорже, воздевая руки. – Ваше желание будет исполнено, мистер Мэтьюс, но не все в монастыре вращается вокруг вас.

Лука уставился на идеально выбритый затылок Дорже, спрашивая себя, что могло так взбудоражить монаха. Прежде он видел Дорже степенным, расхаживающим по коридорам монастыря с медлительностью, приводившей Луку в ярость. Но сегодня он шел так быстро, будто от этого зависела чья-то жизнь. Привычное ощущение покоя исчезло: впервые с того момента, как Лука увидел Дорже, тот выглядел взволнованным. Лука следовал за ним, спрашивая себя, что случилось.

Они дошли до конца коридора и уперлись в большие деревянные двери с замысловатой резьбой. Через несколько секунд Лука узнал эту дверь – именно ее он видел тем вечером, когда тайком выбрался из комнаты. Она вела в помещение, забитое книгами и свитками, – как он решил, библиотеку монастыря.

Дорже не без труда раскрыл тяжелую дверь, взмахом руки пресекая попытку Луки помочь. Когда дверь наконец поддалась, перед ними предстал все тот же длинный ряд полок. Но на этот раз комната была ярко освещена лампами, протянувшимися вдоль высокого сводчатого потолка.

Теперь Лука видел, как огромна эта комната. Она, вероятно, занимала немалую долю помещений монастыря. Но, несмотря на невероятные размеры, большую часть комнаты скрывали полки.

– Подождите здесь, мистер Мэтьюс, – твердо сказал Дорже и поспешил дальше.

За рядом полок он повернул налево, в основную часть библиотеки, и скрылся из вида. Лука, прислонясь к стене, проводил Дорже взглядом и услышал непонятное бормотание. Оно было слабым, почти неслышным. Он прислушался. Ощущение было такое, будто кто-то тихонько бредит. Потом он понял: говорит не один человек – несколько.

Звук доносился откуда-то из-за длинного ряда полок. Он повернулся в ту сторону и пробежал взглядом по мозаике разноцветных книжных корешков. В основном на полках выстроились увесистые тома толщиной в несколько дюймов с потрепанными обложками, лучшие дни которых давно миновали.

Что же это был за звук?

По прикидке Луки, высота полок достигала двенадцати футов. Опершись ногой о нижнюю полку, он резко подпрыгнул и ухватился правой рукой за верх. Пальцы ощутили пыльную деревянную поверхность, потом он закинул туда же левую руку и подтянулся всем телом. Голова наконец показалась над полками, и он смог окинуть взглядом помещение, прежде скрытое от него.

За отдельными письменными столами, которые аккуратными рядами стояли в центральной части комнаты, сидели монахи числом около тридцати. Перед каждым лежал раскрытый фолиант. В руках они держали гусиные перья для письма. Некоторые находились в самом начале томов, другие – в конце, но у всех глаза были полузакрыты, и они раскачивались взад-вперед на стульях, а перья без устали скрипели по страницам.

Вместе с перьями шевелились их губы, и в ритм с этим движением до Луки доносилось приглушенное бормотание. Каждый говорил свое, произносил собственный бесконечный монолог. Лука перегнулся через полку и уставился на ближайшего к нему монаха. Его перо беспрестанно что-то писало, останавливаясь лишь на секунду, когда левая рука взлетала над столом, переворачивая страницу, после чего работа продолжалась. В том, что они писали, не было пробелов, отступов или пунктуации. Слова лились бесконечным потоком, словно сплавленные воедино памятью.

Лука почувствовал, как напрягаются мышцы, но знал, что может выдержать в таком положении еще какое-то время, и подавил легкую дрожь в руках. Он переводил взгляд с одного монаха на другого, смотрел, как они качают головами. Они словно находились в трансе. Все то время, что он наблюдал, ни один не остановился, чтобы перевести дыхание.

Что они писали? И как им удавалось писать, не задумываясь ни на миг?

Он уже собирался спрыгнуть на пол, как вдруг увидел Дорже, стоящего над одним из столов. На миг перед ним мелькнули длинные волосы Шары, раскачивающейся в такт со всеми остальными. Дорже положил руку ей на плечо, и она, казалось, вышла из транса. Шара недоуменно посмотрела на монаха, медленно отложила перо и взяла свиток, который протянул Дорже. Она прочла написанное, резко встала и направилась за монахом вдоль ряда столов дальше, к книжным полкам.

Лука спрыгнул на пол и увидел Дорже и Шару – они вышли из-за угла прямо к нему.

– Мы должны поговорить с глазу на глаз, – сказала Шара, даже не поздоровавшись.

Лука перевел взгляд с нее на Дорже, а она взяла его под руку и повлекла в коридор.

– Я отведу его к Биллу, – пояснила она монаху.

Дорже помедлил секунду и согласно кивнул.

– Хорошо, но непременно держите меня в курсе.

Дорже поспешил прочь, а Шара развернулась, открыла небольшую дверь в нескольких метрах слева и знаком позвала Луку следовать за ней. Это была кладовка, наполненная склянками с синими чернилами, стоявшими у дальней стены. Множество книг лежало высокими кипами, почти касаясь низкого потолка.

Шара подошла вплотную – так близко, что он ощутил запах ее свежевымытых волос.

– Случилось нечто ужасное, – прошептала она, устремив на него взгляд своих зеленых глаз.

Лука тут же почувствовал, как пересохло во рту, – он подумал, что это имеет отношение к Биллу. Неужели что-то случилось с другом? Он хотел заговорить, но Шара схватила его за руку.

– За нами пришли китайские солдаты, – сказала она. – Их видели внизу, у скальной стены, и они пытаются пробраться в Гелтанг.

– Китайские солдаты? – переспросил Лука, недоуменно морща лоб. – Какого черта им от нас нужно?

– Не от вас. Послушайте, Лука, настоятель хочет знать, не поможете ли вы нам. Этим он демонстрирует свое бесконечное к вам доверие.

Она отпустила его руку и глубоко вдохнула.

– Можем ли мы доверять вам, Лука?

– Конечно, – сказал он, отрывая взгляд от ее глаз и переводя его на губы.

Он рассеянно кивнул, пытаясь отделаться от неожиданного желания поцеловать ее.

– Нет, сначала хорошенько подумайте. Ваш ответ изменит все.

Он на мгновение закрыл глаза, пытаясь успокоиться и сосредоточиться на словах Шары.

– Клянусь, Шара, вы можете положиться на меня. То, что я говорил настоятелю, – не пустые слова.

Шара пыталась успокоиться, рассеянно потирая запястье. В одной руке она все еще держала свиток, который вручил Дорже. Лука видел чернильное пятно на ее указательном пальце после многих часов, проведенных за письменным столом. Неудивительно, что эта женщина заинтересовала его – она была такой таинственной. Что бы она ни говорила, в ее словах чувствовалось волнение: в каждом прошептанном предложении, в каждом вопросе, суть которого отчасти оставалась скрытой.

– Хорошо, – сказала Шара, оборачиваясь на дверь. – По причинам, в которые я сейчас не могу вдаваться, нам необходимо увести из монастыря девятилетнего мальчика по имени Бабу. Именно из-за него сюда заявились китайцы. Они его ищут.

– Девяти летнего мальчика? – переспросил Лука дрогнувшим от удивления голосом. – Какого черта китайцам нужно от ребенка?

– Он не просто мальчик. – Шара замолчала, опустив глаза.

Все ее инстинкты требовали, чтобы она сохранила личность мальчика в тайне, но настоятель велел ей сообщить альпинистам все. Именно в их помощи они теперь так нуждались.

– Полное имя Бабу – Бабугедун Чокьи Нийма. Он следующая реинкарнация его святейшества одиннадцатого панчен-ламы.

Глаза Луки удивленно раскрылись.

– Черт побери! – воскликнул он, тряхнув головой. – Это же невозможно. По всей Лхасе развешаны плакаты с фотографией какого-то бледного типа лет двадцати, которого называют панчен-ламой.

– Да, китайцы намерены ввести его в должность на празднике Линка. Именно поэтому Бабу грозит такая опасность. Они хотят избавиться от него до начала праздника, потому что если станет известно, кто такой Бабу, вся инаугурация превратится в фарс.

Шара сжала свиток. Когда она продолжила, Лука услышал новую нотку в ее голосе – ту жесткость, которая уже была ему знакома по Менкому.

– Мало кто из иностранцев понимает, что китайцы удерживают страну в повиновении только террором. Если вам доводилось бывать в Лхасе после очередного восстания, вы наверняка видели, как сильно напряжение. И если достоянием гласности станет тот факт, что пытались убить законного правителя Тибета…

Она замолчала, пытаясь представить себе хаос, который вызвало бы такое сообщение. Всю страну охватили бы восстания, они распространились бы на весь Гималайский хребет – местные племена в каждом городке атаковали бы военные гарнизоны. Все полицейские участки сожгли бы, витрины китайских магазинов – разбили. В прошлый раз все произошло в небольших масштабах. На сей раз восстание было бы не остановить.

– Прольются реки крови, – закончила наконец Шара. – Они уже пытались убить Бабу, но нам удалось его спасти. А теперь, когда далай-лама находится в постоянной ссылке, ставки для китайцев слишком высоки – они не могут его упустить. Они не успокоятся, пока не убьют его.

– Не убьют? – Лука покачал головой. – Господи, я и понятия не имел. Бедный мальчик. Он, должно быть, в ужасе.

– О том, кто он такой, знаем только мы с вами и настоятель. Даже Дорже сообщили об этом только сегодня утром.

– Но Дорже-то обычный монах. Зачем ему знать?

– Дорже представляет собой гораздо больше, чем может показаться. Он один из высоких лам Гелтанга. Он и Рега. Старше их только его святейшество настоятель.

Лука задумчиво смотрел мимо нее.

– А он говорил мне, что простой переводчик, – сказал Лука, вспомнив, как умело Дорже уходил от любого вопроса.

Они провели несколько часов, гуляя по монастырю, ели за одним столом, и Лука все время спрашивал себя, говорит ли Дорже правду, но кроме этого было еще много других вопросов, не находивших ответа.

– Шара, кое-чего я не понимаю. Китайцам еще предстоит найти путь по скальной стене и через Кумы. Гелтанг наверняка самое безопасное место для мальчика. Я не прав?

Шара покачала головой.

– Есть и другие соображения. Пока что он в безопасности в покоях настоятеля, но мы должны перевести его в другое место, а для этого нам требуются альпинисты. Настоятель подумал, что вы с Биллом захотите помочь.

Лука недоуменно посмотрел на нее.

– С Биллом? Билл сейчас не в лучшей форме. Когда я видел его в последний раз, он и стоять-то толком не мог.

– Я много раз заходила к нему, последний раз вчера. Кризис уже миновал. Силы еще не окончательно вернулись к нему, но идти он явно способен.