Текст книги "Война хаоса"
Автор книги: Патрик Несс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
ОРУДИЯ ВОЙНЫ
[Возвращенец]
Взрыв бьет по всем.
Холм, с которого открывался вид на долину, взлетает на воздух. Лучники умирают сразу, как и все, кто стоял в этот миг на гребне холма. Мы с Небом спасаемся лишь чудом: всего один или два роста отделяют нас от верной смерти.
Взрыв не затихает: он снова и снова гремит в голосе Земли, раскаты отдаются эхом все дальше по реке, множась с каждой секундой. В конце концов взрыв становится бесконечным, и каждого из нас окатывают новые и новые волны ужаса; Земля замирает, гадая, какова же была истинная сила взрыва.
Гадая, что будет дальше.
Гадая, не уничтожит ли следующий удар всех без исключения.
Реку остановили по распоряжению Неба вскоре после восхода солнца. Той Земле, что строила плотину в верховьях реки, Проводники передали послание: воздвигнуть последние стены, заложить последние камни, повернуть реку вспять. Поток начал останавливаться, сперва медленно, потом все быстрей и быстрей, пока цветные арки над водопадом не исчезли, а широкий речной простор не превратился в грязную долину. Как только рев воды затих, со дна долины стали доноситься потрясенные и напуганные голоса Бездны.
Затем пришел черед лучников, и Земля обратила все взоры на них. В темноте им удалось пройти за водопад, где они ждали, пока взойдет солнце и остановится вода.
А потом подняли оружие и нанесли первый удар.
Вся Земля следила за происходящим: глазами лучников мы видели, как огненные клинки оставляют прорехи в рядах Бездны, а Бездна бежит и умирает. Мы смотрели на свою победу и видели беспомощность врага…
Но потом что-то вспороло воздух: оно пронеслось так быстро, что никто не успел увидеть, а в следующий миг душу и разум каждого из Земли сотряс страшный удар – знак того, как дорого будет стоить нам победа. У Бездны оказалось еще более мощное оружие, которым они решили уничтожить всех нас без остатка…
Но больше взрывов не было.
Ударили с судна, что пролетело над нами, показываю я Небу, когда Земля с трудом поднимается на ноги. Он помогает мне встать – взрыв повалил нас обоих, но серьезных ранений у нас нет, только мелкие царапины. Зато вокруг нас все усыпано телами Земли.
Да, с него, кивает Небо.
Мы сразу начинаем готовиться ко второму удару. Небо отдает приказ перестраиваться, а я помогаю относить раненых в лечебные ясли. Почти сразу после взрыва чуть выше по руслу реки вырастает новый лагерь. Это веление Неба: Земле нужно место, чтобы вновь объединить голоса.
При этом лагерь нельзя разбивать слишком далеко. Небо хочет видеть Бездну, несмотря на то что холм разрушен и армия по нему уже не спустится: разве что потихоньку слезать вниз гуськом.
Есть и другие способы, показывает он мне, и я уже слышу послание, которое он передает по Проводникам всей Земле: перестраиваться и начинать движение по неведомым Бездне тропам.
Странно, показывает он часом позже, когда мы наконец позволяем себе отдохнуть и поесть. Второго взрыва до сих пор нет. Они ударили лишь однажды.
Может, у них был всего один заряд? Или они понимают, что их оружие – ничто по сравнению с мощью запертой реки? Если они захотят уничтожить нас, мы выпустим ее на свободу и уничтожим их.
Взаимогарантированное уничтожение, говорит Небо. Слова эти звучат странно и чужеродно. На мгновение он обращается внутрь себя, ища что-то глубоко в голосе Земли. Ища ответы.
А потом встает. Небо должно покинуть Возвращенца.
Покинуть?– показываю я. Но у нас еще столько работы…
Сперва Небо сделает кое-что в одиночку. Так надо.Он видит мою оторопь и добавляет: Встретимся на закате, у моего боевого зверя.
У зверя?– снова удивляюсь я, но он уже уходит, не ответив.
Когда день сходит на нет, я выполняю наказ Неба и иду обратно вдоль пересохшего русла: мимо костров и лечебных яслей, мимо воинов Земли, приходящих в себя после взрыва, готовящих оружие к новой атаке и оплакивающих ту Землю, что погибла в первых сражениях.
Однако Земле надо жить дальше, и выше по реке я встречаю собратьев, которые собирают и перерабатывают обломки для строительства новых биваков: несколько хижин уже поднимаются в затянутое дымом небо. Другие кормят птиц, белогрудок и писарей, которые идут у нас в пищу. Я иду мимо хранилищ зерна и рыбы – после того, как реку осушили, нам удалось полностью восстановить запасы. Я иду мимо Земли, роющей новые выгребные ямы, и мимо группы совсем еще юных, распевающих песни, которые учат их выделять историю Земли из множества голосов и ткать из этой звуковой массы единый глас: отныне он всегда будет напоминать им, кто они такие.
Это песни на языке, который я до сих пор понимаю с трудом – даже когда Земля обращается ко мне медленно, точно к ребенку.
Я бреду сквозь пение, пока не оказываюсь в загоне для боевых зверей.
Бэттлморы.
Для меня они всегда были сказочными существами, и видел я их только в голосах Бремени: во снах и преданиях о войне, которая навек отделила нас от Земли. Если честно, я думал, что это все выдумки и таких огромных грозных зверей либо не существует, либо в действительности они куда меньше и глупее, чем в воспоминаниях Бремени.
Я ошибался. Это величественные и страшные звери. Огромные и с ног до головы белые, если не считать коричневой глиняной брони. Шкура под броней плотная и образует твердые щитки. В ширину бэттлморы почти такие же, как я в длину: на широкой спине можно без труда стоять, и у Земли для этого есть специальные ножные седла.
Самый большой боевой зверь – у Неба. Рог на его спине длиннее, чем я. А рядом расположен второй рог, поменьше – он вырастает только у вожака стада.
Возвращенец, показывает он, когда я подхожу ближе. Это единственное известное ему слово на языке Бремени – от Неба набрался, конечно. Возвращенец,ласково и радостно поназывает бэттлмор. Я протягиваю руку и осторожно глажу его между рогов. Он зажмуривается от удовольствия.
У боевого зверя Неба есть свои слабости, показывает Небо. Нет-нет, не останавливайся.
Я убираю руку.
Есть новости? Вы приняли решение?
Небо нетерпеливо вздыхает.
Оружие Бездны гораздо мощнее нашего, показывает он. Если их запасы не иссякнут, они перебьют нас.
В последние годы они и так убивали нас тысячами. Если ничего не предпринять, мы будем гибнуть и дальше.
Пока решено придерживаться изначального плана. Мы показали врагу свою силу и заставили их отступить. Теперь у них нет воды, и они знают, что утонут, если мы откроем плотину. Посмотрим, каков будет их следующий шаг.
Я выпрямляюсь и заявляю уже решительней:
Следующий шаг?! Да что толку…
Но тут я умолкаю, потому что мне в голову приходит мысль, от которой все остальные тотчас испаряются.
Только не говори…. Я шагаю вперед. Нет, это невозможно… Ты хочешь, чтобы они предложили мир?
Он тоже выпрямляется. Небо этого не показывало.
Ты обещал их уничтожить!показываю я. А как же месть за убитое Бремя? Их гибель ничего для тебя не значит?
Успокойся.Впервые его голос командует мной. Я уважаю твой опыт и мнение, но действовать буду только во благо всей Земли.
Так вот зачем вы бросили Бремя – во благо Земли? Из нас сделали рабов!
Тогда Земля была другой. Другое Небо, другое оружие, другие знания. Мы стали лучше. Сильнее. Мы многому научились.
Но все равно готовы заключить мир…
Я этого не показывал, юный друг.Голос у него становится спокойней, ласковей. Но ведь скоро прилетят новые судна, верно?
Я удивленно моргаю.
Ты сам рассказывал. Ты слышал об этом в голосе Ножа. Сюда движется караван судов, и все они вооружены не хуже того, что ударило по нам сегодня. Это необходимо учитывать, строя планы на будущее Земли.
Я не отвечаю. И прячу голос.
Поэтому сейчас мы займем благоприятную позицию и будем ждать. Небо подходит к своему боевому зверю и гладит его по носу. Скоро враг поймет, что не сможет прожить без воды, и сделает следующий шаг если он решит вновь задействовать мощное оружие, мы к этому готовы. Небо поворачивается ко мне. Наш ответ не разочарует Возвращенца.
Когда сумерки сменяются ночью, мы возвращаемся к костру Неба. Потом Земля и Небо засыпают – Бездна так и не сделала своего хода, – а я расслаиваю свой голос, чтобы ни-кто больше его не услышал. Прожив всю жизнь с Бездной, я прекрасно этому обучился. Спрятавшись так, я обдумываю две вещи.
Взаимогарантированное уничтожение, показал Небо.
Караван, показал Небо.
Слова на языке Бремени, на языке Бездны.
Но я этих слов не знал. Их никогда не было в моем голосе.
Это новые слова. От них прямо-таки пахнет свежестью.
Когда ночь идет на убыль и начинается осада Бездны, я погружаю эту мысль на самое дно своего голоса.
Небо иногда покидает нас, чтобы побыть одному. Это необходимо любому Небу.
Но сегодня он вернулся с новыми словами.
Где же он их взял?
ВЛАДЕНИЕ СОБОЙ В ДОЛИНЕ
[Виола]
– Я думала, в тебя попали! – Я прячу лицо в ладонях. – Один бумеранг угодил прямо в лошадь, и я решила, что это Ангаррад! – Меня всю трясет и сил совсем не осталось. – Я думала, тебя убили, Тодд!
Он обнимает меня и крепко держит, пока я плачу. Мы сидим у костра, который мэр развел на площади – армия разбивает здесь новый лагерь. После атаки огненными бумерангами от войска Нью-Прентисстауна осталось меньше половины.
После атаки, которую я остановила, ударив по спэклам ракетой.
Сразу после этого я вскочила на Желудя и помчалась через город навстречу армии, громко выкрикивая имя Тодда, пока не нашла его: страшно напуганного, с раз-мытым Шумом, но зато живого.
Живого.
Ради этого я изменила целый мир.
– Я бы сделал то же самое. – бормочет Тодд мне на ухо.
– Нет, ты не понимаешь. – Я немного отстраняюсь. – Если бы они тебя ранили, если бы убили… – Проглатываю ком в горле. – Я бы уничтожила всех до единого.
– Я тоже, Виола, – повторяет он. – На твоем месте я бы поступил так же, не раздумывая.
Я вытираю нос рукавом:
– Знаю, Тодд. Разве это не делает нас опасными?
Хоть его Шум и размыт, в нем все равно видна растерянность.
– Не понял?
– Брэдли все твердит, что на войне нельзя сводить личные счеты. Но я втянула их в войну из-за тебя.
– Рано или поздно им пришлось бы что-то сделать. Если они хотя бы наполовину такие хорошие, как ты говоришь…
Я повышаю голос:
– Но я не оставила им выбора!…
– Прекрати. – Тодд снова притягивает меня к себе.
К нам подходит мэр:
– Все нормально?
– Уйди! – огрызается Тодд.
– Дай мне хоть поблагодарить Виолу…
– Я же сказал…
– Она нас спасла, Тодд, – говорит мэр, подходя еще ближе, чересчур близко. – Легко и просто Виола изменила ход войны. Словами не передать, как я ей признателен.
Я замираю в объятиях Тодда.
– Оставь нас в покое! – слышу я его голос. – Быстро!
Ненадолго воцаряется тишина, а потом мэр говорит:
– Что ж, хорошо. Если понадоблюсь, я рядом.
Когда он уходит, я поднимаю голову:
– «Если понадоблюсь»?
Тодд пожимает плечами:
– Он мог бросить меня умирать. Без меня ему жилось бы куда проще. Но он спас мне жизнь.
– На то была причина, – говорю я. – И точно не благородная.
Он не отвечает, только молча смотрит на мэра – тот разговаривает со своими людьми, но продолжает поглядывать на нас.
– Твой Шум все еще сложно читать, – говорю я. – Даже сложней, чем раньше.
Тодд отводит глаза.
– Это случилось во время сражения, – говорит он. – Вокруг было столько криков и крови…
В самой глубине его Шума я различаю что-то про круг…
– А у тебя как дела? Выглядишь неважно. Виола…
Настал мой черед прятать взгляд. Я невольно стягиваю рукав пониже:
– Просто не выспалась.
Но момент действительно странный: между нами как будто повисает какая-то недосказанность, ложь…
Я залезаю в сумку и протягиваю Тодду комм:
– На, держи. Взамен старого. Мне на корабле другой дадут.
Тодд удивленно смотрит на меня:
– Ты что, вернешься на холм?
– Я должна. Война теперь в полном разгаре – по моей вине. Это ведь я выпустила ту ракету. А значит, я должна все исправить…
Я снова расстраиваюсь, потому что перед глазами опять встает эта картина: Тодд один, живой, армия бежит к городу, и огненные бумеранги уже не могут их достать…
Атака закончилась.
Но я все равно выстрелила.
Втянула Симону, Брэдли и весь караван в войну, которая может оказаться в десять раз страшнее прежней.
– Я бы поступил так же, Виола.
Я знаю, что он говорит чистую правду.
Но, обнимая его, я не могу избавиться от навязчивой мысли, которая все крутится и крутится в голове.
То, что мы с Тоддом готовы друг ради друга на все, – это хорошо?
Или мы все-таки опасны?
[Тодд]
Потом начинается жуткое и долгое затишье.
Ночь, день и еще одна ночь после атаки лучников проходят в абсолютной тишине, ничего не происходит. От спэклов на холме никаких вестей, хотя по ночам мы по-прежнему видим сияние от их костров. С корабля – разведчика тоже ни слова. Виола рассказала им, что за человек наш мэр. Видимо, они решили ждать, пока он сам придет, а в случае необходимости передавать сообщения через меня. Но мэр не торопится с визитом. Да и куда ему торопиться? Они сделали все, как он хотел – даже просить не пришлось.
Тем временем он поставил мощную охрану вокруг единственной большой цистерны с водой, которая находится в переулке рядом с главной площадью. Еще он приказал солдатам собирать по домам пищу и относить ее в заброшенную конюшню неподалеку от цистерны – там устроили продуктовый склад. Все это происходит под его личным надзором, разумеется, и палатку он разбил неподалеку.
Я думал, мэр займет какой-нибудь дом, но он выбрал палатку и костер: мол, когда вокруг РЕВет армия, это больше похоже на настоящую войну. Он даже велел перешить для себя запасную форму мистера Тейта, чтобы снова ходить во всем новеньком и чистом.
Рядом он распорядился разбить палатки для меня и своих офицеров. Как бутто я тоже важная шишка. Как бутто он не зря спас мне жизнь. Мне даже койку поставили, чтобы я мог наконец-то поспать после двух дней и ночей непрерывных сражений. Мне было стыдно спать посреди войны, но я так устал, что в итоге отключился.
Мне приснилась она.
Как она прискакала за мной сразу после ракетного удара, а я обнимал ее, и волосы у нее немножко попахивали, она была мокрая насквозь и горячая и одновременно холодная, но всетаки это была она…
– Виола! – Я с криком вскакиваю на постели. Изо рта вырывается облако пара.
Секунду-две я пытаюсь перевести дух, потом встаю и выбираюсь из палатки. На улице я иду прямиком к Ангаррад и прижимаюсь лбом к ее теплому лошадиному боку.
– Привет, – слышу я и поднимаю голову. Молодой солдат, которому велели кормить Ангаррад, принес ей ранний завтрак.
– Привет, – отвечаю я.
Солдат хоть и старше меня, но все равно стесняется и прячет глаза. Он подвешивает торбу с овсом к морде Ангаррад и еще одну – к морде Радости Джульетты, лошади мистера Моргана, которую мэр забрал у него после смерти Морпета. Эта властная и самодовольная кобыла рычит и фыркает на все, что движется.
Сдавайся!– говорит она солдату.
– Сама сдавайся, – бормочет он. Я хихикаю, потомушто тоже всегда ей так отвечаю.
Погладив Ангаррад, я заново надеваю на нее попону, чтобы она не мерзла. Жеребенок, твердит она, Жеребенок.
С ней все еще что-то неладно. Она почти не поднимает головы, и в седло я сесть даже пытаюсь. Зато она хотя бы начала разговаривать, и Шум ее больше не кричит.
Больше не кричит о войне.
Я закрываю глаза.
( Я – круг, круг – это я, – мысль, легкая как перышко…)
(потомушто Шум можно скрыть и от себя самого…)
(заглушить крики, заглушить смерть…)
(заглушить все, что ты видел и больше никогда не хочешь видеть…)
(но этот странный гулна заднем плане, который скорее чувствуешь, чем слышишь…)
– Как думаешь, когда уже что-нибудь начнется? – вдруг спрашивает солдат.
Я открываю глаза.
– Пусть лучше не начинается. Так хотя бы никто не умирает, – отвечаю я.
Он кивает и опускает взгляд:
– Меня зовут Джеймс.
Он произносит это с надеждой человека, у которого умерли все друзья.
– Тодд, – притставляюсь я.
Мы переглядываемся, а потом он бросает взгляд мне за спину и убегает выполнять следующее поручение.
Потомушто из палатки выходит мэр.
– Доброе утро, Тодд! – говорит он, потягиваясь.
– Кому доброе, а кому не очень.
Он только лыбится, как идиот:
– Я знаю, как трудно и неприятно ожидание. Особенно когда знаешь, что в любую секунду на нас могут спустить реку, и мы все утонем.
– Что же мы не уйдем отсюдова? – спрашиваю я. – Виола говорит, на берегу океана есть заброшенные деревни. Мы могли бы собраться с силами и…
– Потомушто это мой город, Тодд, – отвечает мэр, наливая себе кофе из котелка на костре. – Бросить его – значит потерпеть поражение. Таковы правила игры. Спэклы не откроют плотину, потомушто в таком случае мы ударим по ним ракетами. И нам, и врагу придется искать новые способы ведения войны.
– Это не твои ракеты.
– Правильно, ракеты Виолы, – с улыбкой отвечает он. – Мы оба видели, на что она способна ради тебя.
– Господин Президент? – Это мистер Тейт, вернувшийся с ночного патрулирования. Рядом с ним идет какой-то старик. – К вам делегат пришел.
– Делегат? – с наигранным удивлением переспрашивает мэр.
– Да, сэр, – кивает старик. Он мнет в руках шляпу и не знает, куда деть глаза. – Я от горожан.
Мы с мэром машинально оглядываем дома и улицы, которые когда-то были полны Шума. После атаки спэклов город опустел. А сейчас – подумать только! В конце главной улицы собрались люди – васновном старики, но есть и несколько женщин помоложе, одна из которых держит на руках ребенка.
– Мы не знаем, что происходит, – продолжает старик. – Мы услышали взрывы и побежали…
– Война – вот что происходит, – обрывает его мэр. – Решающее событие для судьбы всей планеты.
– Да, это мы поняли… Но потом река пересохла…
– И теперь вы решили, что безопаснее всетаки в городе? – спрашивает мэр. – Как вас зовут-, делегат?
– Шоу, – отвечает старик.
– Что ж, мистер Шоу, – говорит мэр, – времена сейчас тяжелые: город и армия нуждаются в вас.
Взгляд мистера Шоу нервно мечется между мной, мэром и мистером Тейтом.
– Ну конечно, мы готовы всячески помогать нашим мальчикам, – отвечает он, теребя шапку.
Мэр кивает – почти ободряюще:
– Но в городе нет электричества, верно? С тех пор, как все сбежали. Нет огня. Не на чем готовить пищу.
– Верно, сэр…
Мэр на секунду умолкает.
– Вот что я вам скажу, мистер Шоу. Я отправлю людей на станцию, пусть попробуют ее запустить. Может, нам удастся восстановить электроснабжение хотя бы в части города.
Мистер Шоу потрясен до глубины души. Я его понимаю.
– Спасибо, господин Президент! Я ведь только хотел спросить, можно ли…
– Что вы, что вы, – перебивает его мэр. – Ради кого мы сражаемся, если не ради вас? Так, одно дело мы уладили, и теперь я хочу обратиться за помощью к вам и остальным горожанам. Вы можете поставлять на фронт провизию и предметы первой необходимости? Я говорю главным образом о еде, но горожанам придется нормировать и воду. Война касается всех, мистер Шоу, и наша армия ничего не добьется без крепкого и надежного тыла.
– О, конечно, господин Президент! – Мистер Шоу так удивлен, что едва может говорить. – Спасибо огромное!
– Капитан Тейт? Будьте добры, соберите группу инженеров, пусть идут с мистером Шоу на электростанцию и попытаются не дать нашим людям умереть от холода.
Когда мистер Тейт и мистер Шоу уходят, я перевожу изумленный взгляд на мэра.
– Почему вы даете им тепло, когда вся армия греется у костров? – вопрошаю я. – Почему вы потакаете мирным жителям?
– Потомушто на наших глазах разворачивается не одно сражение, а несколько, Тодд, – отвечает мэр. – И я намерен выиграть все!
[Виола]
– Значит так, – говорит госпожа Лоусон, накладывая мне новую повязку. – Нам известно, что железное клеймо должно намертво врастать в кожу животного. При попытке снять его химические вещества на поверхности ленты вызывают сильное кровотечение, которое невозможно остановить. Но если его не трогать, рана в течение нескольких дней должна полностью зажить, а в твоем случае мы видим обратное.
Я лежу на койке в импровизированной палате на корабле-разведчике. Вернувшись на холм после встречи с Тоддом, я провела здесь куда больше времени, чем хотела бы. Мази и снадобья госпожи Лоусон не дают инфекции расползаться по всему организму, но полностью уничтожить ее не могут. Меня лихорадит, а рука под обручем горит огнем – так сильно, что я по собственной воле снова и снова возвращаюсь в палату.
Как будто без этого хлопот мало!
Удивительно, как тепло встретили меня на холме, когда я вернулась. Было уже темно, но в свете костров люди «Ответа» разглядели, что это я.
И радостно завопили.
Мои знакомые – Магнус, госпожа Надари, Иван – стали подходить, гладить Желудя по бокам и приговаривать: «Так им и надо!» или «Вот теперь они попляшут!» Все считали, что я приняла абсолютно верное решение, ударив по спэклам. Даже Симона велела мне не волноваться.
Даже Ли.
– Если мы не покажем врагу свою силу, они так и будут нападать, – сказал он тем вечером, когда мы сидели рядом на пеньке и ужинали.
Я покосилась на него: растрепанные светлые волосы, большие голубые глаза, сверкающие в свете лун, мягкая нежная кожа на шее…
Неважно.
– Но теперь они могут ожесточиться, – ответила я, пожалуй, чересчур громко.
– У тебя не было выбора. Ты спасала Тодда.
В его Шуме я увидела, что он хочет обнять меня.
Но не обнял.
Зато Брэдли вообще перестал со мной разговаривать. Впрочем, в этом не было нужды: стоило приблизиться к нему на несколько метров, как меня окатывало волной грубых и озлобленных мыслей о том, какая я эгоистка, и как глупо было позволить ребенку втянуть их в войну, и сколько жизней я подвергла смертельному риску…
– Просто я очень зол, – сказал он наутро. – Понимаю, тебе неприятно это слушать.
Но за свои мысли он не извинился, а потом весь день общался с караваном, докладывая о последних событиях. Меня он избегал.
Я все это время валялась в постели и так и не нашла возможности поговорить с госпожой Койл. Симона по моей просьбе вышла, чтобы поймать ее и привести, но в итоге весь день помогала организовывать отряды для поисков воды, составлять описи провизии и строить туалеты, которых на такой многолюдный лагерь понадобилось очень много – пришлось использовать химические печи, которые мы вообще-то привезли для обустройства первых поселений.
Ох уж эта госпожа Койл. Ей только дай волю, из всего извлечет выгоду!
А вечером температура поднялась еще выше, поэтому сегодня утром я снова валяюсь в постели, вместо того чтобы пытаться исправить свою ошибку и все уладить.
– Вы тратите на меня слишком много времени, госпожа Лоусон, – говорю я. – Я ведь сама решила надеть на себя этот обруч. Меня предупреждали о рисках, и если…
– Если это происходит с тобой, – перебивает она меня, – то в каком состоянии сейчас остальные женщины, у которых не было выбора?
Я удивленно моргаю:
– Вы что же, думаете…
Виола, доносится из коридора. Виола ракета Виола Симона будь проклят этот ШУМ
В палату заглядывает Брэдли.
– Вам лучше выйти на улицу, – говорит он. – Обеим.
Я резко сажусь в постели, и голова сразу идет кругом – встать мне удается только через несколько секунд. К этому времени Брэдли уже выводит госпожу Лоусон из палаты.
– Они начали появляться примерно час назад. Сначала по двое, по трое, но теперь…
– Кто? – спрашиваю я. спускаясь за ними по трапу.
Внизу уже стоят Ли, Симона и госпожа Койл. Я окидываю взглядом вершину холма.
Вокруг разведчика собралось втрое больше народу, чем было вчера. Это оборванные, изможденные люди всех возрастов, некоторые в ночных сорочках – атака спэклов выгнала их из постелей.
– Медицинская помощь кому-нибудь нужна? – спрашивает госпожа Лоусон и. не дожидаясь ответа, бросается к самому большому скоплению вновь прибывших.
– Но почему они идут сюда? – спрашиваю я.
– Я расспросил несколько человек, – отвечает Ли. – Люди не знают, где укрыться. Кто-то хотел вернуться в город, под защиту армии, другие думали, что безопасней рядом с кораблем… – Он переводит взгляд на госпожу Койл: – А когда они узнали, что и «Ответ» здесь, все разрешилось само собой.
– И в чью же пользу? – хмурясь, спрашиваю я.
– Здесь человек пятьсот, – говорит Симона. – На корабле нет таких запасов воды и еды.
– У «Ответа» есть, но надолго их не хватит, – решительно заявляет госпожа Койл. – А в ближайшее время людей станет еще больше. – Она поворачивается к Брэдли и Симоне: – Вы мне понадобитесь.
Как и следовало ожидать. Шум Брэдли тотчас вскидывается.
– Руководство каравана считает, что наша основная задача – оказывать гуманитарную помощь, – говорит он и, еще громче лязгая Шумом, косится на нас с Симоной.
Госпожа Койл кивает:
– Мы обсудим, как лучше всего это делать. Я соберу целительниц и…
– …и мы обязательно поднимем этот вопрос наряду с другим: как заключить мир со спэклами, – перебиваю ее я.
– Это непростой вопрос, дитя. Нельзя просто прийти к спэклам и попросить их о мире.
– А сидеть и ждать новых сражений можно?
По Шуму Брэдли чувствуется, что он внимательно меня слушает.
– На этой планете может быть мир, надо только найти способ.
– Идеалы… В них так просто верить, но претворять их в жизнь гораздо труднее, – отвечает госпожа Койл.
– А если не пытаться, то и сама жизнь не имеет смысла, – заявляет Брэдли.
Госпожа Койл бросает на него лукавый взгляд:
– Еще один идеал!
– Простите… – К нам подходит женщина. Она обводит всех робким, застенчивым взглядом и останавливает его на госпоже Койл: – Вы ведь целительница?
– Да, – отвечает та.
– Одна из многих, – добавляю я.
– Вы не могли бы мне помочь?
Женщина задирает рукав, и по воспалению вокруг железного клейма даже мне ясно, что руку она потеряла.
