Текст книги "Война хаоса"
Автор книги: Патрик Несс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
[Тодд]
Солдаты вскидывают винтовки и начинают осматриваться по сторонам, но PЕВспэклов, кажется, летит со всех сторон и быстро приближается.
Мэр держит винтовку наготове. Я тоже поднимаю свою, одной рукой опираясь на Ангаррад, но пока ничего не вижу…
И вдруг солдат, стоящий чуть дальше по дороге, падает на землю, крича во все горло и хватаясь за грудь…
– Там! – кричит мэр…
И вдруг на нас набрасывается целый взвод спэклов – их дюжины, они несутся из леса вдоль дороги, стреляя в солдат из белых палок. Солдаты падают, пытаясь отстреливаться…
И мэр уже несется мимо меня, стреляя из винтовки и увертываясь от летящих в него стрел…
Куда ни глянь, всюду падают на землю убитые спэклы…
Но как только падает один, тут же из-за него выскакивает другой…
ЗА МНОЙ! – раздается в Шуме…
Мэр отдает этот приказ всем вокруг…
НАЗАД! ЗА МНОЙ!
Но он кричит это не вслух, я даже гула не слышу, просто в голове сами собой появляются слова…
И тут…
Не может быть!…
Все оставшиеся в живых солдаты – их теперь около двенадцати, – все они одновременно бросаются…
НАЗАД! КО МНЕ!
Точно стадо овец за лающей собакой…
ВСЕ! ЗА МНОЙ!
Они стреляют на бегу и двигаются за мэром – в едином ритме, как один, все эти совершенно разные люди внезапно превратились в одного человека. Сами того не замечая, они перешагивают через трупы…
ЗА МНОЙ!
ЗА МНОЙ!
Даже я чувствую, как хватаюсь за поводья Ангарад…
И бегу за ними.
Жеребенок?!
Я проклинаю себя и отворачиваю ее морду от сражения…
Но солдаты продолжают бежать, даже когда падал один, а потом и второй – они бегут двумя короткими шеренгами, одновременно стреляя из винтовок по спэклам…
Спэклы падают под огнем…
Солдаты бегут…
Тут ко мне подлетает мистер О’Хара на своей лошади, он тоже палит из винтовки одновременно со всеми, а рядом из леса выскакивают спэкл с белой палкой, он целится в О’Хару…
ЛОЖИСЬ! – думаю я…
Думаю, но вслух не говорю…
И эта мысль – быстрая, как пуля, – проносите" от меня к нему…
Он тут же пригибается в седле, и заряд кислоты пролетает над его головой… Я
Мистер О’Хара стреляет в спэкла и поворачивается ко мне…
Но не с благодарностью – в его глазах пылает ярость…
Внезапно наступает абсолютная тишина.
Спэклов больше нет. Они даже не убегают – их просто не стало, мы отразили атаку, всюду валяются трупы спэклов и людей…
Сражение шло не больше минуты…
А перед нами стоят две идеально ровные шеренги уцелевших солдат: винтовки одинаково подняты, все взгляды устремлены туда, откуда появились спэклы…
Все ждут новых приказов мэра…
Я смотрю на его лицо: оно так горит свирепой яростью и решимостью, что смотреть больно.
И я знаю, что это значит.
Его власть над людьми крепнет.
Он управляет ими все быстрее, легче и четче.
(но я тоже, я тоже)
– В самом деле, Тодд, – произносит он вслух. – Ты прав.
Тут до меня доходит: хоть моего Шума до сих пор никто не слышит, мэр-то все прекрасно понял…
– Возвращаемся в город. – Впервые за черт знает сколько времени он улыбается. – Пора попробовать коечто новенькое.
[Виола]
– Спасибо огромное. Уилф! Ты герой! – слышу я голос Брэдли, когда выхожу из корабля-разведчика на улицу и озираюсь по сторонам в поисках госпожи Койл. Уилф останавливает рядом с кораблем телегу с двумя гигантскими бочками свежей воды: можно раздавать.
– Не за что, – отвечает Уилф. – Я просто делаю свое дело.
– Хоть кто-то его делает, – раздается за моей спиной. Это Ли – он почему-то вернулся с охоты раньше обычного.
– Ты не видел, куда пошла госпожа Койл? – спрашиваю я его.
– И тебе здравствуй, – смеется он, показывая мне двух лесных кур. – Вот эта, пожирнее, нам с тобой. А Симона и Гуманист обойдутся худосочной.
– Не называй его так, – хмурюсь я.
Ли переводит взгляд на Брэдли, который шагает обратно к кораблю. Наблюдатели, что сидят полукругом возле трапа – сегодня их стало еще больше, – тихо переговариваются о чем-то друг с другом, и в Шуме некоторых, включая Ивана, слышится слово «Гуманист».
– Он же пытается нас спасти, – говорю я им. – Он хочет, чтобы люди, которые скоро сюда прилетят, жили в мире. Со спэклами.
– Ага, – отзывается Иван. – И так он занят этим делом, что даже не замечает: их мощное оружие куда быстрей восстановит мир на планете, чем вся хваленая гуманитарная помощь!
– Хваленая гуманитарная помощь обеспечит тебе долгую жизнь, Иван, – говорю я. – И на твоем месте я бы занималась своим делом, а не лезла в чужие.
– Наше дело – выживать, – громко отвечает Иван.
Сидящая рядом женщина поддакивает, самодовольно улыбаясь, и хотя она страдает от того же недуга, что и я, – видно по ее пепельно-серому лицу и железному обручу на руке, – мне все равно хочется хлестать и хлестать и хлестать ее по щекам, чтобы она никогда больше не смела так на меня смотреть.
Но Ли уже берет меня за руку и ведет прочь, вокруг корабля – там, рядом с двигателями, никто не стал бы разбивать палатку, хотя сейчас они холодны и не работают.
– Глупые, мелкие душонки… – бормочу я.
– Ты извини. Виола, – говорит Ли, – но я с ними в чем-то согласен.
– Ли…
– Президент Прентисс убил мою мать и сестру, – продолжает он. – Я готов на все. чтобы остановить его и спэклов.
– Тогда ты ничем не лучше госпожи Койл. А она ведь пыталась тебя убить!
– Я только говорю, что мы могли бы показать свою силу, раз у нас есть оружие…
– И развязать многолетнюю кровопролитную войну!
Он тоже ухмыляется – ох, как мне осточертели эти ухмылки!
– Говоришь прямо как Брэдли. Он тут единственный такие речи толкает.
– Ну да, а тысячная толпа голодных и напуганных людей способна предложить рациональное…
Тут я умолкаю: меня останавливает пристальный взгляд Ли. На меня, на мой нос. Я это знаю, потому что вижу в его Шуме рассвирепевшую себя с наморщенным носом – видимо, я всегда так делаю, когда злюсь, – и его чувства к этой морщинке на носу…
Потом на секунду в его Шуме вспыхивает другая картинка: мы крепко обнимаемся, причем на нас обоих нет одежды, и я вижу светлые волосы на его груди, которые никогда в жизни не видела – мягкие, пушистые, спускающиеся к самому пупку и ниже…
– Черт, – выдыхает он и отшатывается.
– Ли…
Но он уже отвернулся и быстро шагает прочь, Шум залит желтым стыдом.
– Мне надо на охоту! – на ходу выпаливает он.
И припускает еще быстрей.
А я снова отправляюсь на поиски госпожи Койл – и горю так, словно покраснела с головы до пят.
[Тодд]
Жеребенок?– всю дорогу канючит Ангаррад и бежит даже быстрее, чем я прошу. Жеребенок?
– Мы почти дома, милая, – говорю я.
В лагерь мы въезжаем вместе с мэром: того прямо распирает от гордости за свой дар внушения. Он соскальзывает с лошади и отдает поводья Джеймсу. Я тоже подъезжаю к нему и спрыгиваю на землю.
– Принеси ей овса, – быстро говорю я. – И воды немного.
– Я ее севодня уже кормил, – отвечает Джеймс. Я тем временем веду Ангаррад к своей палатке. – А воду теперь строго экономят, такшто…
– Нет. – Я торопливо расстегиваю пряжки седла. – Ты не понял. Ей надо попить. Мы только что…
– Опять она тобой командует? – спрашивает Джеймс.
Я резко оборачиваюсь, вытаращив глаза. Он радушно улыбается, понятия не имея, какой ужас мы только что пережили, и думает, бутто я потакаю своей лошади и не умею за ней ухаживать, но ведь ей нужна моя забота…
– Она красавица, – говорит Джеймс, распутывая колтун на гриве. – Но хозяин здесь ты.
Он вспоминает свою ферму и лошадей, которых они с отцом держали, – трех буланых кобыл с белыми носами. Потом их забрала армия, и больше он их не видел: наверно, погибли в бою…
От этой его мысли Шум Ангаррад тотчас вскидывается: Жеребенок?– с тревогой спрашивает она.
Я злюсь пуще прежнего…
– Нет, – говорю я Джеймсу. – Принеси ей воды, сейчас же.
Даже не успев понять, что делаю, я начинаю пристально смотреть ему в глаза, давить на его Шум своим, хватая его…
Хватая его душу…
Я – круг, круг – это я…
– Ты чего, Тодд? – спрашивает он, размахивая рукой перед своим лицом, точно отпугивая муху.
– Воды, – говорю я. – Живо.
Едва ощутимый гул змеится в воздухе…
А я покрываюсь испариной, хотя на улице холодно…
И Джеймс тоже…
Он потеет и теряется…
Хмурит лоб…
– Тодд?
Голос у него такой грустный – бутто я предал его, бутто залез ему в душу и напачкал там, – такшто я почти перестаю, почти теряю хватку, почти отпускаю его…
Но только почти.
– Сейчас напою ее вдоволь, – ошалело выдавливает Джеймс. – Сбегаю за водой и напою.
И он убегает прочь, к цистерне.
Секунду я пытаюсь отдышаться.
У меня получилось!
Снова!
Ох, как это было приятно…
Я чувствовал себя таким… всемогущим…
– Господи помоги, – шепчу я. И меня пробивает такая дрожь, что приходится сесть.
[Виола]
Госпожу Койл я нахожу в окружении женщин, рядом с палатками лазарета. Она стоит ко мне спиной.
– Эй! – кричу я. решительно топая к ним. После того, что случилось с Ли, голос у меня чересчур громкий, но сама я едва держусь на ногах и боюсь, что вот-вот упаду ничком в грязь.
Госпожа Койл оборачивается. Рядом с ней стоят три женщины. Госпожа Надари и госпожа Брэтит – после прибытия «Ответа» на холм они не удостоили меня ни словом, – но на них я даже не смотрю.
Я смотрю на Симону.
– Тебе нельзя вставать с постели, – говорит госпожа Койл.
Я перевожу на нее злобный взгляд:
– Кто так делает?! Сначала спросили, готова ли я, а потом развернулись и ушли!
Госпожа Койл обводит взглядом остальных, включая Симону – та кивает.
– Что ж, дитя, раз ты действительно хочешь знать…
Я все еще тяжело дышу и по ее тону понимаю, что новость мне совсем не понравится. Она тянется ко мне, словно просит разрешения взять меня за руку, – я отшатываюсь, но покорно иду за ней к палаткам лазарета. Остальные целительницы шагают следом, как личная охрана.
– У нас есть теория, – говорит госпожа Койл.
– У нас?
– С каждым днем она приобретает все больше веса и смысла. Боюсь, она подтверждается.
– Вы не могли бы перейти к делу? – раздраженно спрашиваю я. – День был тяжелый, я плохо себя чувствую.
Кивок.
– Как скажешь, дитя. – Она останавливается и поворачивается ко мне лицом. – Мы начинаем приходить к выводу, что от этой инфекции нет лекарства.
Я машинально кладу руку на обруч:
– Что?
– Железные ленты в ходу уже несколько десятилетий. Мы всегда клеймили ими скот, еще до перелета сюда. И разумеется, были случаи, когда по чьей-то жестокости или глупости ими клеймили людей. Но нам не удалось найти ни единого случая – даже в обширной базе данных на вашем корабле, – чтобы у кого-то после клеймления развилась такая инфекция.
– Но как же…
Я умолкаю. До меня доходит.
– Думаете, мэр обработал ленты чем-то еще?
– Для него это был бы прекрасный способ причинить вред сразу всем женщинам Нового света – никто бы даже не сообразил, в чем дело.
– Но мы бы услышали. В Шум мужчин должны были просочиться слухи…
– Подумай как следует, дитя, – говорит госпожа Койл. – Вспомни его прошлые злодеяния. Вспомни убитых женщин Прентисстауна.
– Он клянется, что они покончили с собой, – выдавливаю я, сама понимая, как жалко это звучит.
– Мы обнаружили на лентах вещества, которые неизвестны даже мне, Виола, – говорит Симона. – Это серьезная угроза. С серьезными последствиями.
При слове «последствия» у меня начинает сосать под ложечкой.
– С каких это пор ты веришь каждому слову целительниц?
– С тех пор, как узнала, что мэр подверг страшному риску тебя и всех остальных женщин. – отвечает Симона.
– Будь осторожна, – предостерегаю ее я. – Она умеет склонять людей на свою сторону. – Я кошусь на госпожу Койл. – Умеет собрать их в кружок, чтобы они сидели под трапом и поливали остальных грязью.
– Дитя, я не… – начинает госпожа Койл.
– Чего вы от меня хотите?! Что я должна сделать?
Она сердито вздыхает:
– Мы хотим спросить Тодда, не слышал ли он что-нибудь о лентах… Может, он слышал, но молчит?
Я уже трясу головой:
– Мне бы он рассказал. Как только увидел эту штуку на моей руке.
– Тогда пусть поможет нам разузнать, – напряженно произносит госпожа Койл.
Я не сразу соображаю, куда она клонит.
– А… теперь понимаю!
– Что?
– Вам нужен шпион. – Чем больше я злюсь, тем решительней звучит мой голос. – Опять вы за свое! Старая добрая госпожа Койл не упустит не единой возможности, чтобы прибрать к рукам всю власть.
– Нет, дитя. Мы обнаружили вещества…
– Вы что-то задумали, – перебиваю ее я. – Все это время вы игнорировали мои вопросы о первом мирном договоре, а теперь хотите использовать Тодда, как однажды уже…
– Это смертельно, дитя, – говорит госпожа Койл. – Инфекция смертельна.
[Тодд]
– Со временем стыд проходит, – говорит мэр. Опять он неизвестно откуда взялся за моей спиной, пока я смотрел вслед Джеймсу: тот ушел за водой для Ангаррад.
– Это твоих рук дело, – выдавливаю я, все еще дрожа. – Ты засунул эту дрянь мне в голову и заставил меня…
– Ничего подобного. Я только показал тебе путь. А ступить на него ты решил сам.
Я молчу. Потомушто он прав.
(но этот гул, который я все время слышу…)
(и делаю вид, бутто его нет…)
– Я тобой не управляю, Тодд, – говорит мэр. – Мы ведь заключили соглашение – и я выполняю его условия. А случилось вот что: ты просто нашел в себе ту силу, о которой я без конца твердил. Главное – желание. Ты захотел, чтобы это случилось. И это случилось. Вот и весь секрет.
– Неправда! – возражаю я. – Все хотят, но никто больше не разгуливает по городу, управляя каждым встречным!
– Только потому, что большинством управляю я. – Он оглядывается на площадь, забитую палатками и тесными кучками людей. – Люди говорят, что хотят свободы, но самом деле им нужна свобода от тревог. Если я избавлю их от проблем, они станут охотно выполнять мои приказы.
– Кто-то – может быть, – говорю я. – Но не все.
– Конечно. Ты не станешь. Парадокс состоит в том, что именно поэтому ты будешь лучше управлять другими. Люди в мире делятся на две категории, Тодд. Они, – он показывает на армию, – и мы.
– Вот только не надо причислять меня к «вам».
Мэр ухмыляется:
– Уверен? Посуди сам, спэклов объединяет их голос. Он делает их единым целым. Почему же с людьми должно быть иначе? Нас с тобой, Тодд, объединяет умение пользоваться этим голосом.
– Я не стану таким, как ты. Никогда, понял?
– Нет. – Его глаза вспыхивают. – Ты будешь лучше.
И вдруг на другом конце площади вспыхивает свет…
Таких ярких лампочек у нас быть не может…
Вспышка возникает на самом краю площади – максимально близко к армии…
– Цистерна с водой! – уже на бегу кричит мэр.
[Виола]
– Смертельна? – переспрашиваю я.
– Пока умерли четыре женщины, – кивает госпожа Койл. – Еще семь не протянут до конца недели. Мы скрываем это, чтобы не вызвать в лагере панику.
– Но это только десять женщин из тысячи! – восклицаю я. – Возможно, они болели еще чем-нибудь…
– Ты готова поверить в это ценой собственной жизни? Ценой жизни всех заклейменных женщин? Даже ампутация руки их не спасла, Виола! По-твоему, это обычная инфекция?
– Если вы спрашиваете, действительно ли я верю, что вы готовы на любую ложь ради достижения своих целей, то ответ вам прекрасно известен.
Госпожа Койл медленно втягивает воздух, словно пытается успокоиться.
– Я – лучшая целительница Нового света, дитя, – н-конец выговаривает она. – Но даже мне не удалось вылечить тех женщин. – Она переводит взгляд на мой обруч. – Быть может, и всех остальных я вылечить не смогу.
Я осторожно обхватываю ладонью больную руку и чувствую пульсацию боли.
– Виола, – тихо произносит Симона, – те женщины в самом деле очень больны.
Нет, думаю я. Нет, это же…
– Ты не понимаешь! – Я качаю головой. – Она всегда так делает. Из маленькой правды раздувает огромную ложь, чтобы вынудить всех плясать под ее дудку!
– Виола… – пытается вставить госпожа Койл.
– Нет! – еще громче говорю я, соображая дальше. – Сейчас я не могу рисковать. Если это и ложь, то очень хитрая, ведь в случае моей ошибки мы все умрем, так? Я поговорю с Тоддом.
– Спасибо! – с жаром отвечает госпожа Койл.
– Но я не стану просить его шпионить за мэром. И у меня есть одно условие, вы кое-что должны сделать.
Пытливый взгляд госпожи Койл бегает по моему лицу: она пытается понять, всерьез я это говорю или нет.
– Что? – наконец спрашивает она.
– Вы перестанете тянуть время и во всех подробностях расскажете мне о том, как удалось заключить мир со спэклами. А потом поможете повторить этот процесс. Никаких «в другой раз» или «когда придет время». Начинаем завтра.
Я вижу, как госпожа Койл лихорадочно соображает: нельзя ли и тут сыграть себе на руку?
– Вот что…
– Никаких сделок. Вы выполните все мои условия или ничего не получите.
На сей раз она почти не медлит:
– Договорились.
Внезапно с корабля раздается громкий крик. Брэдли уже сбегает вниз по трапу, его Шум оглушительно ревет.
– В городе что-то стряслось!
[Тодд]
Мы бросаемся к цистерне с водой: солдаты расступаются, освобождая нам путь. Даже те, что стояли спиной…
И я слышу, как мэр копошится у них в головах, приказывая уйти с дороги…
Наконец мы подбегаем к месту… Цистерна уже кренится…
Одну опору полностью вышибло – может, даже огненным бумерангом, выпущенным из лука с близкого расстояния. Потомушто деревянную емкость уже обхватили липкие белые языки пламени, сами похожие на воду…
И всюду – спэклы…
Со всех сторон гремят выстрелы: падают наши, падают враги, но это не самое страшное…
– ПОЖАР! – вопит мэр, впечатывая это слово в головы всех вокруг. – ТУШИТЕ ПОЖАР!
И солдаты уже срываются с мест…
Но тут начинается самое плохое, начинается ужасное…
Солдаты в первых рядах бросают винтовки и бегут за ведрами…
Только что они стреляли в спэклов и стояли ближе всего к врагу…
А теперь они просто отворачиваются и начинают искать ведра, словно им нет никакого дела до сражения…
Но спэклам-то дело есть. И наши солдаты начинают умирать – десятками…
Даже не глядя на своих убийц…
СТОЯТЬ! слышу я в голове голос мэра. ПРОДОЛЖАТЬ БОЙ!
В головах солдат что-то замыкает: одни хватаются за винтовки, другие замирают на месте, не зная, какому приказу подчиняться…
Но потом и их косит вражеский огонь…
Я вижу лицо мэра: кажется, он сейчас взорвется от напряжения. Одним надо приказывать одно, другим – другое, команды наслаиваются друг на друга, а люди все умирают и умирают… И цистерна вот-вот рухнет…
– Господин Президент?! – вопит мистер О’Хара, подлетая к нам, и тут же попадает под огонь мэровых противоречивых приказов…
Спэклы видят смятение в наших рядах: лишь несколько солдат стреляют из винтовок, все остальные просто стоят, а огонь уже перекинулся на продуктовый склад…
Я чувствую Шум спэклов, хотя и не знаю слов: они почуяли победу, и эта победа оказалась куда крупнее, чем они рассчитывали, возможно, она решающая…
Все это время я, в отличие от других, вполне владею собой…
Ума не приложу почему, но я не попал под мысленный контроль мэра…
Может, он и впрямь никогда не лез в мою голову?
Что все это значит?
Наконец я хватаю винтовку за дуло и с размаху бью мэра прикладом в ухо…
Он вскрикивает и пошатывается…
Солдаты вокруг вопят, словно их тоже ударили…
Мэр падает на одно колено, держась за голову, между пальцев струится кровь… Его Шум оглушительно воет…
Но я уже оборачиваюсь к мистеру О’Харе и ору во всю глотку:
– Стройте солдат, живо, ЖИВО!
Я чувствую в воздухе легкий гул, и мистер О’Хара принимается за дело: уж не знаю, по моему мысленному приказу или потомушто сам все понял. Он вскакивает и кричит ближайшим солдатам, чтобы строились, хватали винтовки и СТРЕЛЯЛИ…
Когда пули вновь начинают вспарывать воздух, а спэклы – падать на землю и отступать, спотыкаясь о трупы своих же воинов, я замечаю бегущего к нам мистера Гейта. Он и рта не успевает открыть…
– ТУШИТЕ КОСТЕР! – ору я.
Он оглядывается на мэра – тот все еще стоит на коленях и держится за голову, между пальцев течет гадкая липкая кровь. Нет, не дождетесь, я не подойду к нему и не спрошу: цел ли он? – и помогать ему не стану!
Но и бросить его я почемуто не могу. Такие дела.
– Ты меня ударил, Тодд, – слышу я его голос, густой как кровь.
– А что мне оставалось, болван? Нас бы всех перебили!
Он поднимает голову, не отнимая руки от виска:
– Да. Ты все правильно сделал.
– Обалдеть! Неужели?!
– Ты сумел, Тодд, – задыхаясь, выдавливает мэр. – Когда ничего другого не оставалось, ты повел за собой людей.
И в эту секунду цистерна с грохотом рушится на землю.
[Виола]
– В городе разгорелось крупное сражение, – говорит Брэдли, когда мы подбегаем к нему.
– Насколько крупное? – спрашиваю я и машинально тянусь за коммом.
– На одной из проекций что-то ярко вспыхнуло, а потом…
Он умолкает – его останавливает другой звук. Громкий крик на опушке леса.
– А здесь-то что стряслось? – с тревогой спрашивает Симона.
Со стороны леса раздаются новые голоса, люди у костров начинают вскакивать и… Ли…
Боже, Ли…
Вываливается из толпы… Залитый кровью… Вцепившись в лицо…
– ЛИ!
Я бросаюсь к нему из последних сил, но жар не дает бежать быстро и дышать я толком не могу… Мимо про-носятся госпожа Койл и Брэдли: они хватают Ли, укладывают на землю, и госпожа Койл силой отрывает его руки от лица…
В толпе снова кричат…
Мы видим его лицо…
Глаза Ли…
Их больше нет…
Просто нет…
Выжгло…
Выжгло кислотой…
– ЛИ! – Я падаю на колени рядом с ним. – Ли, ты меня слышишь?
– Виола? – Он тянет ко мне окровавленные руки. – Я не вижу тебя! Ничего не вижу!
– Я здесь! – Хватаю его ладони и крепко стискиваю. – Я здесь!
– Что случилось, Ли? – тихо и спокойно спрашивает Брэдли. – Где остальные охотники?
– Погибли. Господи, никого не осталось! Магнус тоже убит!
И мы все видим в его Шуме, что он скажет дальше.
– Спэклы, – говорит он. – Спэклы идут.
