Текст книги "Плач волка (ЛП)"
Автор книги: Патриция Бриггз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)
Она использовала серебряный нож, и если бы была терпеливой и подождала, пока останется дома одна, то умерла бы.
Лео пытался сломить ее, потому что она сопротивлялась, была другой. Он не хотел, чтобы она это знала. Чарльз сказал, что она вне структуры стаи.
Ни доминирующая, ни покорная. Омега. Что бы это ни значило.
Чарльз быстро отпустил ее руки и обхватил лицо ладонями. Он отстранил ее от себя, пока не смог смотреть ей в лицо.
– Анна? Анна, прости. Я не хотел…
– Это не из-за тебя. Со мной все в порядке. – Она заметила, что он выглядел еще более уставшим, чем раньше. – Тебе нужно поспать.
Чарльз испытующе посмотрел на нее, затем кивнул и отпустил.
– В столовой есть телевизор. Или ты можешь поиграть в интернете на моем компьютере в кабинете. Там есть…
– Я тоже устала.
Возможно, ее приучили ходить, поджав хвост, но она не глупа. Ее тело нуждалось в отдыхе, чтобы справиться с резкими переменами в ее жизни. Променять Чикаго на дебри Монтаны было наименьшим из ее проблем. Она омега и ценная, а не покорный и никчемный волк. Она его пара, что бы это ни значило. Это лучше, чем у нее было, но все равно немного пугало.
– Ты не возражаешь, если я посплю здесь? – застенчиво спросила она, не желая вторгаться туда, где ее не хотели видеть. Это его территория, но ее волчица не хотела оставлять его одного и раненого.
Это было неловко и опасно, как будто он мог протянуть руку и проглотить ее целиком. Но она слишком устала, чтобы бороться с этим чувством или даже выяснять, хочет ли бороться.
– Конечно, – ответил он, и этого было достаточно.
Анна права, им нужно поспать.
После того, как она вернулась из ванной во фланелевой рубашке и выцветших пижамных штанах, то свернулась калачиком рядом с ним и сразу заснула. Чарльз тоже был измотан, но не хотел терять время на сон, когда мог провести его с ней.
Что она думала о нем? До того, как его подстрелили, он планировал долго ухаживать за ней. Так она смогла бы привыкнуть к нему, прежде чем он утащит ее со знакомой территории.
Он вспомнил выражение ее лица, когда она вошла в его дом.
Анна хмыкнула во сне, и он ослабил объятия. Чарльз нанес себе еще больший урон перевоплощением и в человеческом обличье выздоравливал медленнее. Но если бы потерял ее, то эта рана никогда бы не зажила.
Ей тяжело пережить то, как Лео с ней обращался, но, в конце концов, она все-таки выкарабкалась. Хотя говорила, что ей некуда идти, но если бы Чарльз не отвлек ее, она бы сбежала от него.
Усталость, которую он чувствовал сейчас, и боль от обращения стоили того. Он долго искал Анну и не собирался терять ее сейчас
Было странно лежать с женщиной в этой постели, но в то же время ему казалось, что она всегда была там. Она принадлежала ему. Ее рука лежала на ране на его груди, но он проигнорировал боль.
Она принадлежала ему.
Голос маррока ворвался в его мысли, обдав теплым потоком.
«Похороны состоятся в девять утра. Если не сможешь прийти, дай мне знать. Сэмюэль будет там, он захочет взглянуть на твои раны позже».
Бран не был настоящим телепатом, он мог посылать свои мысли, но не получать чужие.
Сэмюэль однажды сказал Чарльзу, что Бран не всегда был способен на это, но после того как стал альфой, у него развился этот талант.
«И мне кое-что от тебя нужно…»
Голос отца затих, и Чарльз понял, что ему не суждено услышать окончание фразы. Или, возможно, его отец не хотел, чтобы он это слышал.
Чарльз никогда не сомневался в вере отца в Бога или вере деда в духов, потому что чувствовал их. Бог редко разговаривал с ним, хотя иногда предупреждал об опасности или утешал и придавал сил. Но духи были более требовательными, хотя часто и менее благожелательными, и Чарльз научился распознавать, когда один из них касался его.
– Прости, – прошептал он Анне и потянулся к телефону, который, к счастью, был не слишком далеко с его стороны кровати.
Но она не пошевелилась.
Он набрал номер мобильного телефона своего отца.
– Ты не можешь прийти на похороны? Тебе хуже?
Даже не взглянув на определитель номера, его отец всегда знал, кто звонит. С Чарльзом он давно перестал тратить время на приветствия и сразу перешел к делу.
– Я в порядке, папа, – сказал Чарльз. Мышцы Анны немного напряглись, когда она проснулась. – Но ты хотел мне сказать что-то еще.
Последовала пауза.
– Если бы знал, что твоя мать была дочерью шамана, я бы никогда не взял ее в супруги.
Бран говорил это с тех пор, как у сына начали проявляться таланты матери. Чарльз улыбнулся, его отец знал, что не мог солгать своим сыновьям, даже по телефону.
– Отлично, – произнес Бран, когда Чарльз продолжал молчать. От разочарования его голос стал резким. – В дикой местности гор произошло убийство. Пару дней назад, в последний день сезона, охотника на лося разорвали на куски. Один из наших контактов с рейнджерами сказал мне об этом. Это будет в газетах завтра. Они официально обвиняют в этом гризли.
– Бродячий волк? – спросил Чарльз.
– Может быть. Или, может, кто-то пытается убедить меня, что рассказать всем об оборотнях было плохой идеей.
Анна очень тихо лежала рядом с Чарльзом. Она проснулась и слушала разговор.
– Дикая местность находится прямо у нас на заднем дворе, очень удобно, чтобы я наверняка получил сообщение, – продолжил Бран. – У нас в Монтане не было бродячих уже пятнадцать или двадцать лет.
Большинство из оборотней были достаточно умны, чтобы держаться подальше от личной территории маррока.
– Примерно месяц назад у рейнджеров также был отчет о каком-то монстре, с которым столкнулся аспирант. Это произошло в нескольких милях от того места, где нашли мертвого охотника.
Студент сказал, что этот монстр вышел из леса. Он зарычал на него и сверкнул клыками и когтями. Все решили, что это был кугуар, а студент настолько перепугался, что мог не сразу его узнать. Но он утверждал, что это был монстр, пока его не вынудили изменить свою историю.
– Почему он выжил? – спросил Чарльз и почувствовал, как Анна напряглась еще больше. Она неправильно поняла его вопрос. Поэтому он продолжил, больше ради нее, чем ради своего отца: – Если это был бродячий, он не позволил бы студенту уйти.
Ему давно не приходилось убивать свидетеля. Оборотни позволяли людям придумать объяснение и использовали всеобщее неверие в сверхъестественное в свою пользу. На северо-западе часто ходили истории о Биг Футе. После того как новичок из орегонской стаи однажды повредил автомобиль людей, в котором власти обвинили Биг Фута, волки в шутку начали создавать его следы.
– Студент сказал, что какой-то сумасшедший старик с ножом выскочил из ниоткуда и велел ему бежать, – ответил Бран. – Он так и сделал.
Чарльз переваривал эту информацию целую минуту.
– Сумасшедший старик, который случайно оказался там как раз в тот момент, когда оборотень решил убить этого ребенка? Старик даже не замедлил бы оборотня.
– Я не говорил, что в этой истории есть смысл, – сухо произнес Бран. – И мы не уверены, что монстр был оборотнем. Я не обращал на это никакого внимания, пока не убили охотника в том же районе всего месяц спустя.
– А что насчет этого убийства? Ты уверен, что охотник стал жертвой оборотня?
– Моим информатором была Хизер Моррелл. Она отличает убийство гризли от убийства оборотня.
Хизер была человеком, но выросла в Аспен Крик.
– Хорошо, – согласился Чарльз. – Ты хочешь, чтобы я проверил это?
Пройдет несколько дней, прежде чем я наберусь сил. – И он не хотел оставлять Анну. – Ты можешь послать кого-нибудь другого? Другой оборотень должен быть достаточно доминирующим, чтобы контролировать бродячего волка.
– Я не хочу посылать кого-либо на верную смерть.
– Только меня, – тоже сухим тоном произнес Чарльз.
– Только тебя, – вежливо согласился Бран. – Но не хочу, чтобы тебя ранили. Сэмюэль будет на похоронах. Он может заменить тебя.
– Ты не можешь послать Сэмюэля, – резко сказал Чарльз. У него было не просто плохое предчувствие. Иногда духи матери немного помогали ему планировать будущее.
На этот раз его отец молча ждал продолжения. Поэтому Чарльз попытался понять, почему это такая плохая идея, и ему не понравился ответ, который он получил.
– С тех пор как Сэмюэль вернулся из Техаса, с ним что-то не так, – наконец выдал Чарльз.
– Он ведет себя как самоубийца, – закончил за него Бран. – Я отослал его к Мерси, чтобы посмотреть, сможет ли она вытрясти из него информацию. Вот почему я отправил тебя в Чикаго, а не в Вашингтон.
Бедная Мерси, бедный Сэмюэль. Чарльз провел пальцем по руке Анны. Слава Богу и спасибо всем духам, что отец никогда не пытался сватать его. Чарльз посмотрел на Анну и подумал, слава Богу, что отец отправил его, а не Сэмюэля, в Чикаго.
Духи ответили на его импульсивную молитву и вмешались.
– Сэмюэль – крепкий орешек, – сказал он, просматривая предупреждающие образы, которые послали ему духи. – Но он целитель. Не думаю, что охота нужна ему в данной ситуации. Я пойду. Придется подождать пару дней, но я пойду. – Беспокойство, которое не отпускало его с тех пор, как с ним связался отец, улеглось. Его решение казалось правильным.
Бран так не думал.
– Вчера ты получил три серебряные пули, или я что-то забыл? И ты потерял контроль сегодня утром.
– Две пули и царапина, – поправил Чарльз. – Так что буду немного прихрамывать на тропе. И сейчас я контролирую себя лучше.
– Ты позволишь Сэмюэлю осмотреть тебя, тогда и поговорим, – бросил отец и повесил трубку. Но его голос продолжал звучать в голове Чарльза: «Я не хочу потерять своих детей».
Чарльз положил трубку и обратился к Анне:
– Спрашивай.
– Маррок собирается вывести оборотней на всеобщее обозрение? – спросила она недоверчивым тоном.
– Он думает, что уже и так слишком много не тех людей знают о нас, – сказал Чарльз. – Из-за науки и интернета нам все труднее скрываться. Отец надеется, что сможет лучше контролировать ситуацию, если сам инициирует поток информации, а не станет ждать, пока наши враги или какой-нибудь невинный идиот решат сделать это за нас.
Анна расслабилась рядом с ним.
– Это сделает жизнь интереснее.
Чарльз рассмеялся, прижал ее к себе и, наконец, провалился в сон.
Глава 3
Поселение с трудом можно было назвать городом, но в нем имелись заправочная станция, отель и двухэтажное кирпично-каменное здание с вывеской, которая гласила, что это школа Аспен Крик. За школой, спрятавшись за деревьями и видимая только со стороны парковки, стояла старая каменная церковь. Если бы не указания Чарльза, Анна могла ее пропустить.
Она заехала на церковную парковку и с трудом втиснула большой зеленый пикап на единственное свободное место.
Поблизости не видно никаких домов, но на стоянке много пикапов и других полноприводных транспортных средств.
Пикап Чарльза был старше ее, но в хорошем состоянии. Если верить показаниям одометра, он проехал менее пятидесяти тысяч миль – значит, около двух тысяч миль в год.
Чарльз признался ей, что ему не нравится водить.
Анна выключила двигатель и с тревогой смотрела, как Чарльз открыл дверцу и соскользнул на землю. Кровавое пятно на розовой повязке этим утром было не больше, чем прошлой ночью. Но он все еще выглядел измученным, и температура держалась, и ее это беспокоило.
Если бы они находились в Чикаго и должны были встретиться с ее старой стаей, она бы не позволила ему пойти. Слишком много волков там воспользовались бы его слабостью. Или, по крайней мере, она пыталась бы остановить его намного усерднее, чем этим утром.
Анна не отрывала взгляда от пола. По ее опыту, доминирующим волкам не нравилось, когда их доблесть подвергалась сомнению, и иногда они плохо реагировали. Хотя не думала, что Чарльз причинил бы ей боль.
– Никто не посмеет напасть на меня, – только и сказал он. – Мой отец убьет их, если я не сделаю это первым. Я не беспомощен.
У нее не хватило смелости снова спорить, поэтому оставалось просто надеяться, что он прав.
Анне стоило признать, что он не выглядел беспомощным, бинты были скрыты под темным пиджаком. Строгий костюм и волосы до талии, украшенные бисером и заплетенные в косички, странно гармонировали и притягивали взгляд. У Чарльза красивое и экзотическое лицо, и что бы он ни надел на свое большое, мускулистое тело, все будет выглядеть великолепно.
Чарльз смотрелся намного шикарнее, чем она. Анне пришлось надеть джинсы и желтую рубашку на пуговицах. Кроме этого у нее была еще пара футболок. Когда она собирала вещи, то не ожидала, что поедет на похороны.
Со вздохом Анна открыла дверь, стараясь не поцарапать «Субару», припаркованную рядом. Чарльз ждал ее перед машиной и протянул руку старомодным, но таким знакомым жестом. Она взяла его под локоть и позволила ему самому выбирать темп, пока они шли к церкви.
На публике он не хромал, но все будут пристально следить за его походкой. Анна взглянула на него, когда они начали подниматься по ступенькам, но вообще ничего не смогла прочесть по его лицу.
Внутри церкви стоял шум, как в улье, сотня голосов смешалась, так что она слышала обрывки фраз, но не понимала смысла. Анна чувствовала запах волков, но здесь были и люди. От всей паствы исходил характерный запах печали, смешанный с гневом и негодованием.
Когда они вошли в саму часовню, все скамьи были плотно забиты, а несколько человек даже стояли сзади. Все обернулись и уставились на нее – постороннюю, единственную во всей долбаной церкви, одетую в джинсы.
И желтую рубашку.
Анна крепче сжала руку Чарльза. Он покосился на нее, затем огляделся вокруг. Не успели они пройти мимо трех скамеек, как все присутствующие отвели взгляды, с интересом смотря куда угодно, но не на них.
В знак благодарности Анна чуть крепче стиснула предплечье Чарльза и обвела взглядом саму церковь. Это немного напомнило ей Конгрегационалистскую церковь, в которой она выросла, отделанную темным деревом, высокими потолками и крестообразным интерьером. Кафедра находилась прямо перед проходом, по которому они шли, возвышаясь над основным залом примерно на два фута. За ней несколько рядов кресел, обращенных к собранию.
Когда они приблизились к передней части церкви, Анна поняла, что ошибалась насчет того, что там полно народу. Первая скамья слева была совершенно пуста, если не считать Брана.
Он сидел, оглядывая всех, как будто ждал автобуса, а не похорон, хотя одет в костюм цвета древесного угля. Он положил локти на спинку скамьи по обе стороны от себя, вытянул ноги и устремил взгляд куда-то вперед. Выражение его лица было бесстрастным.
Анна знала его недолго, и обычно по лицу маррока всегда можно понять его настроение, но не сейчас
Он выглядел одиноким, и Анна вспомнила, что человека, которого оплакивал весь город, убил Бран. По его словам, что это был его друг.
Рядом с ней Чарльз тихо зарычал, и это рычание привлекло внимание его отца. Бран оглянулся на них и приподнял бровь, разбивая бесстрастную маску вдребезги. Он похлопал по скамейке рядом с собой и спросил своего сына:
– Что? Ты ожидал, что они будут счастливы рядом со мной?
Чарльз развернулся на каблуках так внезапно, что Анна оказалась лицом к его груди. Но он смотрел не на нее, а на всех остальных в церкви, которые снова отвернулись. Когда его сила бурлящим потоком окатила церковь, внезапно воцарилась тишина.
– Глупцы, – произнес он так громко, чтобы его услышали все в церкви.
Бран рассмеялся.
– Сядь, пока ты их всех не перепугал до полусмерти.
Я не политик, и мне все равно, что они думают обо мне, пока слушаются.
Через мгновение Чарльз подчинился, и Анна села между ними.
Как только Чарльз оказался лицом к фасаду церкви, все начали шептаться, и вскоре гомон улья вернулся.
Здесь были подводные течения, такие сильные, что Анна отчетливо чувствовала себя аутсайдером.
– Где Сэмюэль? – спросил Чарльз, смотря поверх ее головы на отца.
– Он входит в церковь прямо сейчас, – ответил Бран, не оборачиваясь. Но Чарльз оглянулся, как и Анна.
Мужчина, который шагал по проходу, был почти такого же роста, как Чарльз, с более грубыми чертами лица, как у Брана. И странно привлекательный, хотя и не такой красивый, как Чарльз.
Его темно-русые волосы небрежно подстрижены, но каким-то образом ему все равно удавалось выглядеть опрятно. В одной руке он держал потрепанный футляр для скрипки, а в другой – темно-синюю куртку западного покроя.
Когда он почти дошел до передней скамейки, то обернулся один раз, окинув людей взглядом. Затем посмотрел на Анну, и на его лице появилась необычайная милая улыбка, почти такую же улыбку она видела на лице Чарльза. Она не очень похожи, но в чертах лица и движениях имелось сходство.
Он сел рядом с Чарльзом, принеся с собой запах снега. Его улыбка стала шире, и он начал что-то говорить, но остановился, когда волна молчания прокатилась по толпе от задних рядов до передних.
Священник, облаченный в старомодную одежду священнослужителя, медленно шел по центральному проходу, держа на сгибе левой руки древнюю на вид Библию. Когда он добрался до помоста, в комнате воцарилась полная тишина.
Его возраст подсказывал, что он не оборотень.
– Добро пожаловать и спасибо, что пришли засвидетельствовать свое почтение нашему другу, – начал он церемонию. Священник осторожно положил Библию на подиум, открыл обложку с тиснением и отложил закладку.
Потом прочитал пятнадцатую главу первого послания Павла к коринфянам. И последний стих он произнес, не глядя вниз:
– Где, смерть, твоя победа?
Где, смерть, твое жало?
Священник сделал паузу, окидывая взглядом присутствующих, совсем как Чарльз ранее, затем просто сказал:
– Вскоре после того, как мы переехали сюда, Картер Уоллес пришел ко мне домой в два часа ночи, чтобы подержать за руку мою жену, когда у нашего ретривера появился первый выводок щенков. Он не стал принимать от меня плату, только ответил, что если бы брал деньги за то, что обнимает хорошеньких женщин, его назвали бы жиголо, а не ветеринаром.
Священник отошел от кафедры и сел на деревянный стул, похожий на трон, что стоял с правой стороны. Послышалось шарканье и скрип дерева, затем встала пожилая женщина. Мужчина с медно-каштановыми волосами сопровождал ее по проходу, поддерживая под локоть. Когда они проходили мимо ее скамьи, Анна почувствовала в нем запах волка.
Пожилой женщине потребовалось несколько минут, чтобы подняться по лестнице на кафедру. Она была такой маленькой, что ей пришлось встать на скамеечку для ног, оборотень положил руки ей на талию сзади, чтобы ее поддержать.
– Картер пришел в наш магазин, когда ему было восемь лет, – начала она хриплым, слабым голосом. – Он протянул мне пятнадцать центов. Когда спросила его, за что это, он признался, что за несколько дней до этого они были в магазине с Хэммондом Маркхэмом, и Хэммонд украл шоколадный батончик. Я спросила его, почему он, а не Хэммонд принес деньги. Картер сказал мне, что Хэммонд не знал об этом. – Она засмеялась и вытерла слезы со щек. – Он заверил меня, что это были деньги Хэммонда, которые Картер украл из его копилки тем утром.
Стоявший рядом с ней оборотень поднес ее руку к своим губам и поцеловал. Затем поднял ее на руки, несмотря на протесты, и отнес обратно туда, где они ранее сидели. Это были муж и жена, а не внук и бабушка, как могло показаться многим.
Анна вздрогнула, внезапно безумно обрадовавшись, что Чарльз такой же волк, как она, а не человек.
Другие люди вставали и рассказывали новые истории или читали стихи из Библии. Многие плакали. Эти люди любили Картера Уоллеса, или как многие называли его доктор Картер Уоллес, поскольку он был городским ветеринаром.
Чарльз вытянул ноги перед собой и склонил голову. Рядом с ним Сэмюэль рассеянно тер бок потрепанного футляра скрипки.
Анна задумалась, на скольких похоронах они присутствовали, скольких друзей и родственников похоронили. Она проклинала свое нестареющее, регенерирующее тело раньше, из-за него было чертовски трудно совершить самоубийство. Но напряжение в плечах Чарльза, ерзание Сэмюэля и спокойствие Брана подсказали ей, что имелись и другие причины, которые делали бессмертие проклятием.
Она задумалась, была ли у Чарльза раньше жена. Человеческая жена, которая постарела и умерла. Как бы она сама себя чувствовала, если бы люди, которых знала с детства, состарились и умерли, а у нее так и не появились седые волосы?
Анна взглянула на Чарльза. Он сказал ей, что ему двести лет, его брат и отец еще старше. Они были на многих похоронах.
Растущая нервозность среди собравшихся прервала ее размышления. Она заметила девушку, которая шла по проходу. Непонятно, почему она вызвала такой переполох. Хотя и была слишком далеко, чтобы учуять ее, но что-то в ней подсказывало, что она человек.
Девушка поднялась по ступенькам, в воздухе витало напряжение, когда она листала Библию, наблюдая за аудиторией из-под опущенных ресниц.
Потом она ткнула пальцем в страницу и прочитала:
– Ибо это послание, которое вы слышали с самого начала, что мы должны любить друг друга.
Не как Каин, который был из числа тех нечестивцев и убил своего брата. И за что он убил его? Потому что его собственные дела были злы, а дела его брата праведны.
– Шона, внучка Картера, – пробормотал Чарльз Анне.
– Это будет ужасно.
– Она не слишком усердно училась, – сказал Сэмюэль так же тихо, но с легким оттенком юмора. – В Библии есть цитаты тех, у кого был более острый язык, чем у Иоанна.
Шона прочитала еще несколько стихов, затем посмотрела прямо на маррока, который не отвел взгляда. Анна не почувствовала никакой силы альфы, но девушка быстро опустила взгляд.
– Она была в школе, – тихо произнес Чарльз, чтобы только Анна могла его услышать. – Она молода и самоуверенна и возмущалась тем, что окружной прокурор покрывает Аспен Крик, задолго до того, как наш док Уоллес принял роковое решение стать оборотнем. Но приносить этот гнев на его похороны непростительно.
Ясно. Внезапно напряжение и гнев обрели смысл. Картер Уоллес перевоплотился. Он не очень хорошо перенес изменение, и Брану пришлось его убить.
Бран сказал, что Картер был его другом. Взглянув на его замкнутое лицо, Анна засомневалась, что у него много друзей.
Она потянулась к своему плечу, рядом с которым на спинке стула небрежно лежала рука маррока, и сжала его пальцы. Это произошло импульсивно, и как только поняла, что натворила, то замерла. Бран отчаянно уцепился за ее руку, что противоречило его непринужденной позе.
Было больно, но Анна знала, что он сделал это не специально. Через мгновение его хватка ослабла.
За кафедрой Шона продолжила говорить с горечью, хотя не могла смотреть на Брана свысока.
– Мой дедушка умирал от рака костей, когда маррок уговорил его перевоплотиться. Дедушка никогда не хотел быть оборотнем, но ослабленный и больной, позволил себя убедить.
Анне показалось, что девушка читает речь, которую выучила наизусть, как будто репетировала ее перед зеркалом.
– Он послушал своего друга. – Она больше не смотрела на Брана, но все прекрасно поняли, кого она имела в виду. – И вместо того, чтобы умереть от болезни, он умер со сломанной шеей, потому что Бран решил, что тот не станет хорошим оборотнем.
Возможно, дедушка подумал, что это лучшая смерть.
Ее осуждение осталось невысказанным, но прозвучало на весь зал после того, как она покинула кафедру.
Анна хотела возненавидеть ее, но когда девушка прошла мимо них, вызывающе вздернув подбородок, то заметила, что ее глаза покраснели и опухли.
В какой-то момент Анна подумала, что Чарльз вот-вот вскочит на ноги, чувствовала, как в нем нарастает ярость, но поднялся Сэмюэль. Он оставил футляр для скрипки на стуле и направился к трибуне.
Словно не замечая напряжения, он начал рассказывать историю об очень молодом Картере Уоллесе, который сбежал из-под опеки матери, чтобы отправиться на прогулку. В итоге он углубился в лес примерно на три мили, прежде чем отец, наконец, нашел его в двух футах от разъяренной гремучей змеи.
Отец был оборотнем и убил змею, чем вызвал ярость сына.
– Я больше никогда не видел Картера таким взбешенным, – Сэмюэль ухмыльнулся. – Он сказал, что змея была его другом, а бедный старина Генри, отец Картера, оказался слишком потрясен, чтобы спорить.
Улыбка Сэмюэля погасла, и он в тишине осмотрел всех.
– Шоны не было дома, когда проходили дебаты о его перевоплощении, поэтому я извиняю ее за дезинформацию. Мой отец считал, что Картеру не стоило становиться оборотнем. Он сказал всем, включая самого дока, что Картер слишком мягкосердечен и не сможет быть волком.
Дерево подиума зловеще заскрипело под хваткой Сэмюэля, и он медленно разжал руки.
– К моему стыду, я вместе с его сыном Джерри убедили Картера попробовать. Но мой отец, зная, что такой больной человек, как док, не слишком рисковал, согласился обратить его, и ему это удалось. Но он оказался прав. Картер не мог ни принять, ни контролировать волка внутри себя. Будь на его месте кто-то другой, он умер бы в феврале вместе с другими, кто провалил перевоплощение. Но Джерри не стал ничего предпринимать. И мой отец без согласия Картера тоже не хотел ничего делать.
Сэмюэль глубоко вздохнул и посмотрел на внучку Картера.
– Он чуть не убил твою мать, Шона. Я позаботился о ней после нападения. Она выжила только благодаря удаче, а не благодаря состраданию в Картере. Можешь спросить ее сама. Картер всю свою жизнь посвятил спасению других. Как бы он себя чувствовал, если бы убил собственную дочь? К тому времени волк в Картере зашел достаточно далеко и не мог просить о смерти. Мой отец не пытался убедить Картера на обращение, он был просто тем, кому пришлось разбираться с возникшим беспорядком.
Сэмюэль закончил говорить и медленно обвел взглядом церковь, когда головы склонились в знак покорности. Он кивнул один раз, затем снова занял свое место рядом с Чарльзом.
Следующие несколько выступавших человек не сводили глаз с маррока и его сыновей, но Анна подумала, что они чувствовали скорее смущение, чем гнев, который ощущался четверть часа назад.
Наконец священник встал.
– У меня есть письмо, которое Картер передал мне несколько недель назад, – сказал он, – чтобы вскрыть в случае его смерти, которая, как он чувствовал, так или иначе наступит скоро. – Он распечатал письмо и надел очки.
«Друзья мои, не оплакивайте мою кончину. Моя жизнь за последний год показала мне, что вмешательство в Божьи планы редко бывает хорошей идеей. Я хочу присоединиться к своей любимой жене, испытывая радость и облегчение. У меня есть последняя просьба. Бран, старый бард, спой что-нибудь для меня на моих похоронах».
В церкви было очень тихо. Чарльз чувствовал привязанность к покойному мужчине. Благослови Господь Картера, который был таким же целителем, как и Сэмюэль. Он знал, что будет дальше и как это воспримут люди, включая маррока.
Сэмюэль встал и протянул руку отцу, поскольку Бран ошеломленно замер. Он не принял руку сына, но отпустил Анну и поднялся на ноги. Анна положила руку себе на колени и помассировала пальцы, пытаясь вернуть чувствительность.
– Ты знал, что док собирался это сделать? – прошептал Чарльз Сэмюэлю, кивнув на потрепанный футляр для скрипки, когда они последовали за отцом. Иначе тоже принес бы какой-нибудь инструмент. А так ему пришлось сесть за пианино, на котором отсутствовало три клавиши, и импровизировать.
Сэмюэль покачал головой.
– Я планировал сыграть что-нибудь, а не разговаривать. – Затем открыл футляр и достал скрипку, сказав немного громче: – Что будешь петь, папа?
Чарльз взглянул на отца, но не смог прочитать выражение его лица. Слишком много похорон, слишком много погибших друзей, подумал он.
– «Простые дары», – сказал Бран через мгновение.
Чарльз повернулся к пианино, пока Сэмюэль настраивал скрипку.
Когда его брат кивнул, Чарльз сыграл вступление к мелодии шейкера. По его мнению, это хороший выбор. Не грустная песня, не откровенно религиозная, и она подходила Картеру Уоллесу, который был простым человеком. И эту песню они хорошо знали.
«Это дар быть нежным, это дар быть справедливым,
Это дар просыпаться и вдыхать утренний воздух. И каждый день идти по пути, который мы выбираем, это дар, который, как мы надеемся, мы не потеряем».
Когда его отец тихо закончил второй куплет, Чарльз понял, что эта песня подходит и Брану. Хотя Бран был утонченным человеком, его потребности и желания очень простые: сохранить жизнь и безопасность своего народа.
Ради этого он готов быть бесконечно безжалостным.
Чарльз взглянул на Анну, которая одиноко сидела на скамейке. Ее глаза были закрыты, и она одними губами произносила слова вместе с Бранном. Интересно, как звучит ее голос, когда она поет, и будут ли он созвучен с его. Умеет ли Анна петь? Хотя она работала в музыкальном магазине по продаже гитар, когда встретила волка, который напал на нее и обратил против ее воли.
Анна открыла глаза и встретилась с ним взглядом. Его словно ударили в солнечное сплетение, но его пальцы продолжали играть без паузы.
Она принадлежала ему.
Если бы Анна знала, как сильны его чувства, то выбежала бы за дверь.
Он не привык чувствовать себя собственником или к дикой радости, которую она приносила в его сердце. Это лишило его контроля, поэтому он сосредоточился на музыке. Он понимал музыку.
Анне изо всех сил старалась не подпевать. Если бы аудитория была чисто человеческой, она бы сделала это. Но вокруг нее слишком много оборотней, чей слух не хуже ее собственного.
Когда она стала оборотнем, ей пришлось отказаться от стольких своих любимых музыкантов, и она ненавидела это. Ее уши улавливали малейшее колебание высоты тона или нечеткость в записи. Но тех немногих певцов, которых она все еще могла слушать…
Голос Бран был чистым и безупречным, но именно от богатого тембра она замерла в восхищении.
Когда он допел последнюю ноту, мужчина, который сидел на скамейке позади нее, наклонился вперед так, что его рот оказался почти у ее шеи.
– Значит, Чарльз принес домой игрушку, да? Интересно, поделится ли он.
В голосе слышался легкий акцент.
Анна наклонилась вперед на скамейке так далеко, как только могла, и пристально посмотрела на Чарльза, но он закрывал крышку пианино и стоял к ней спиной.
– Итак, он оставил тебя, как ягненка среди волков, – пробормотал волк. – Кому-то такому мягкому и нежному было бы лучше с другим мужчиной. С кем-то, кому нравятся прикосновения. – Он положил руки ей на плечи и попытался притянуть ее обратно к себе.
Анна вырвалась из его объятий, забыв о похоронах и публике.
Она больше не позволит никому прикасаться к себе. Неловко она поднялась на ноги и развернулась лицом к оборотню, который откинулся на спинку скамейки и улыбнулся ей. Люди по обе стороны от него отодвинулись, чтобы дать ему как можно больше места, и это только доказывало, кем он был.
