Текст книги "Мой Блэк, Моя Рэд (ЛП)"

Автор книги: П. Т. Мичел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

– Обними меня рукой и почувствуй, что ты могла бы иметь сегодня вечером, Талия.

Я раздражена и  возбуждена из-за его комментария, но следую приказу и медленно сжимаю пальцы вокруг его твердости.

Несмотря на выражение его лица, Себастьян стонет в ту же секунду, как я крепко сжимаю его. Схватив мои бедра под платьем, он начинает скользить вверх, но я качаю головой.

– Это для тебя.

– Это для меня, – глухо повторяет он. – Не отказывай мне в этом.

Я никогда не была так возбуждена. Себастьян на взводе, всё, что я могу – это кивнуть. Он скользит рукой по моему бедру, затем между моих ног, входя двумя пальцами глубоко внутрь меня, я задыхаюсь и отвожу свой взгляд, не говоря ни слова.

–Ты чертовски мокрая для меня, – рычит он, ярость мерцает в его чертах. Когда я сглатываю, он приказывает:  – Отпусти меня.

Как только я отпускаю его член, он убирает пальцы и сжимает свой ствол. Двигая рукой от кончика к основанию, он растирает мою влагу по себе, а затем приказывает:

– Теперь попробуй то, в чем ты отказываешь нам обоим.

Когда я становлюсь на колени, он хватает меня за руку, его голос грубый и хриплый:

– Стой. Я хочу, чтобы ты была рядом.

Я слегка отстраняюсь, наклоняюсь и беру его в рот, затем начинаю скользить языком по его эрекции, его пальцы сжаты в кулак в моих волосах.

– Ты чувствуешь, какая ты сладкая? Это то, чего я жажду. Трахать...

Он прерывается и откидывает голову на стену, когда я сосу его, а затем скольжу вверх и вниз по его длине. Мне нравится, какой он на вкус. Сладость, смешанная с его мускусной мужественностью. Его мужской запах окружает меня, и я не могу не вонзить ногти в его верхнюю часть бедра, прежде чем крепко сжать его яички.

Когда Себастьян стонет глубже и говорит несколько отборных ругательств, его бедра начинают двигаться, я внутренне улыбаюсь. Это пьянящее ощущение, иметь чувство власти над человеком, который обычно доминирует надо мной. В данном случае я приветствую изменение роли. Его дыхание ускоряется, и он сжимает мои волосы крепче, другая рука перемещается вдоль моего позвоночника, чтобы сжать мою задницу, пока он толкает свой член глубоко в мой рот. Приятно видеть его таким: неспособным остановить себя от поглощения каждой частички удовольствия, которое я предлагаю.

Внезапно я оказываюсь прижатой к стене. Опираясь руки на стену по обе стороны от меня, Себастьян говорит хрипло

– Больше всего на свете я хочу, чтобы ты вытрахала меня, но это не то, что мне сейчас нужно. Когда я кончу, я хочу быть по самые яйца в тебе, чувствовать, как твоя теплая киска впитывает каждую каплю. – Он скользит рукой между моих бедер. – Это принадлежит мне, Талия. Я владею тобой, черт возьми! Ты это знаешь, и я это знаю.

Я буквально трясусь от его собственнической хватки и возбуждающих слов. Себастьян не отрицает, что он управлял моим миром раньше и мог бы легко сделать это сейчас.

– Себастьян...

– Нет, – он качает головой в жестком рывке и быстро отпускает меня. – Минет только заставит меня еще сильнее прижать тебя к стене. Тебе нужно уйти отсюда. Сейчас.

Он выгоняет меня? Я смотрю ему в глаза, надеясь, что он увидит, как я разрываюсь, но даже когда он вдыхает и выдыхает, его напряженный взгляд не меняется, поэтому я ныряю под его руку и ухожу на дрожащих ногах, в то время как мое сердце сжимается.

Как только я дохожу до двери, он зовет меня по имени. Я поворачиваюсь, мой пульс учащается. Он держит мой взгляд, его тон низкий и опасный:

– Закрой дверь на ночь.

Глава 12.

Себастьян

Талия уходит, ее великолепные рыжие волосы скользят по спине, она качает бёдрами так, как может только женщина, которая бессознательно обладает естественной сексапильностью. Я запускаю пальцы в волосы и тяжело выдыхаю, пытаясь контролировать разбушевавшееся желание бросить ее на кровать и оттрахать до посинения.

Когда ее тёплый рот владеет мной, мне чертовски хорошо. Было бы так легко позволить ей отсосать у меня. Я знаю, что это был бы рай, но битва желаний между нами только подняла планку. Я имел в виду то, что сказал: пока я не войду в ее тело и не почувствую, как ее тёплая киска сжимает меня крепко, а ее руки прижимают меня к ней, я не буду чувствовать себя удовлетворённым.

Я смотрю на закрытую дверь, мой член пульсирует, мышцы живота расслабляются. Черт побери... С каких это пор я не могу доверять себе, находясь рядом с женщиной? Бл*дь, никогда такого не было. Но я чертовски хорошо понимаю, что не доверяю себе и не уверен, что не потеряю самообладания, если пойду за ней в ее комнату. Я могу сделать это, я могу войти туда прямо сейчас и соблазнить ее на секс со мной. Я бы трогал ее в нужных местах, пока она не затащит меня в постель, отчаянно желая, чтобы я оказался внутри неё. Я точно знаю, что возбуждает её, и Бог свидетель,  я не могу насытиться звуками, которые она издаёт, когда умоляет меня позволить ей кончить. Талия не из крикливых, как другие любовницы, с которыми я был, но когда она чувствует меня глубоко, она очень страстная. Стоны и вздохи, которые она издаёт, проходят через ее сексуальное тело. Возбуждающие вибрации поставят даже глухого на колени. Окончательно сводит с ума знание, что я тот, кто пробуждает их в ней.

Я хожу по комнате, пока моё дыхание не успокаивается, и сердце не возвращается в нормальный темп, но тупая боль пульсирует в моем животе. Такими темпами, у меня будет худший случай синих яиц до конца этой недели. Одна вещь стала очень ясной для меня в последние несколько дней: я жажду Талию, но я хочу, чтобы она хотела меня без оговорок. Нет, черт возьми, несмотря на них. Я хочу, чтобы она была так ошеломлена, что не сможет контролировать свою реакцию. Она была так близка раньше.

Появление Джареда дало ей слишком много времени. Чертов мудак. Я могу задушить этого претенциозного ублюдка. Должно быть,  он позвонил мне сразу после того, как вышел из комнаты Талии, потому что не прошло и тридцати  секунд, как зазвонил мой телефон.

– Блэк, это Джаред.

– У тебя есть дополнительная информация? – я огрызаюсь, раздражённый его вмешательством.

– Больше никаких угроз. Я звоню, чтобы сообщить, что заменил тебя на другого охранника. Забери свои вещи из гостиничного номера до одиннадцати утра. Я пришлю тебе чек за услуги, которые ты уже предоставил.

Меня не удивил ход Джареда. Честно говоря, я не мог поверить, что он так долго ждал. Похоже на этой неделе он отрастил яйца. Я зарабатываю на жизнь, устраняя угрозы, и надрал бы задницу в первый же день встречи. Но ситуация Талии не была соревнованием у кого больше, так что я успокоился.

– Не в интересах мисс Лон изменять подход к ее безопасности на таком позднем этапе, и я не думаю, что она одобрила бы изменения.

– У Наталии нет выбора в этом вопросе. Мы платим за обслуживание. Она адаптируется к своему новому охраннику.

– Для того, кто явно хочет встречаться с мисс Лон, ты, черт возьми, ничего о ней не знаешь, – говорю я прежде, чем вешаю трубку. Когда он пытается мне перезвонить, я игнорирую звонок. Через пару минут я получаю сообщение.

Джаред: Хочешь проблем?

Я испытываю соблазн позволить Джареду с треском провалиться перед Талией, потому что знаю, как она отреагирует на его слова, что у неё нет выбора в вопросах ее безопасности, но я отказываюсь рисковать Наталией.

Я: Я больше не работаю на тебя. Мисс Лон наняла меня напрямую. Любая охрана, которую вы обеспечите, будет излишней и только встанет на моем пути. Сэкономьте себе деньги, или я сам уволю того, кого вы наймёте. Вы будете держать меня в курсе всех новых событий, касающихся безопасности мисс Лон. Любой отказ сделать это будет встречен с должной силой. Я ясно выразился?

Джаред:Ты что, угрожаешь мне?

Я: Просто констатирую факт.

Когда я оглядываюсь на свои телефоны, лежащие на столе, мне приходит в голову, что Джаред, вероятно, заметил второй телефон, лежащий рядом с Талией на ее кровати, и предположил, что он принадлежит мне. Вот почему он позвонил мне. Этот ублюдок проверял, не мой ли телефон. Вероятно, он стоял у двери Талии и слушал, после того как набрал номер. Задница.

Улыбка удовлетворения мерцает на моем лице, мой телефон в ее комнате был на беззвучном режиме. Знание того, что я совершенно случайно вызвал подозрение у Джареда, как бальзам на мою душу, который помогает мне справиться с острой потребностью в Талии. Только пока.

Я раздражённо выдыхаю. Меня никогда так не освобождали от обязательств по контракту. Джаред такой невежественный идиот, он не понимает, что просто потерял единственный рычаг давления, который у него был надо мной – моё слово. И теперь, когда я не придерживаюсь контракта, все ставки отменяются. Я иду за Талией, в полную силу и на своих чёртовых условиях.

Когда мы с ней будем на публике, моей первоочередной задачей будет сохранить ее на этой неделе невредимой. Было легче, когда она была рядом в отеле. Я разберусь с ее угрызениями совести, когда предложу ей снова сменить место. Ей это не понравится, но это необходимо, пока я не найду и не устраню угрозу ее жизни навсегда. Угроза может исчезнуть, как только закончится «книжный» тур, но я не верю в это. За последние несколько дней я понял, насколько важна для меня безопасность Талии. Каждый раз, когда мы выходим из отеля, моя забота о ее благополучии настолько сильна, что, кажется, будто кто-то колет меня в грудь горячей кочергой.

Но когда мы снова одни, и мне не нужно беспокоиться о том, что другие придут за ней, Талия вся моя. И она не будет иметь понятия, что ее ждёт. Я почти чувствую жалость к ней. Почти. Но не настолько, чтобы остановить себя от того, чтобы, наконец, получить то, что заставило меня почувствовать себя цельным впервые за очень долгое время. То, что Талия оставила меня в подвешенном состоянии на шесть месяцев, подавило моё желание хотеть кого-то другого. Секс на одну ночь не стоил таких усилий.

С ней я чувствую некую… незавершённость. Я никогда не был с человеком, к которому у меня такие чувства. Это очень раздражает. Если мы сможем провести время вместе, предпочтительно в постели, по крайней мере, неделю, тогда, возможно, я смогу почувствовать себя нормальным парнем, который больше не зацикливается на одной конкретной рыжей больше, чем должен.

Сможем ли мы быть друзьями после того, как я неимоверно налажал? Я не знаю. Я никогда не беспокоился о подобном раньше, но я надеюсь, что смогу все наладить, потому что она очаровывает меня как человек. Но сейчас я не заглядываю так далеко вперёд. Когда я не беспокоюсь о ее безопасности, мой член думает больше всего. И пока он не насытится, все остальное не имеет значения.

Но чем больше времени мы проводим вместе, тем все более привлекательной становится мысль о том, чтобы провести с ней неделю. Я собираюсь погрузиться в Талию, испить ее женский аромат, впитать ощущение ее кожи и попробовать каждую ее частичку. Я измотаю ее до чёртиков, так что в ее интригующем сознании не будет места мыслям о ком-либо еще. Возможно, я далёк от совершенства, но я неумолимый, решительный ублюдок в постели, который будет чертовски полезен ей.

С готовым планом я раздеваюсь и ложусь спать, зная, что не могу позволить мыслям о Талии не давать мне спать всю ночь. Она нуждается во мне в лучшем виде, и это именно то, что она собирается получить, независимо от того, как сильно болят мои яйца.

Талия

Качая головой, я смотрю на запястье без браслета, пока жду Мину в ресторане отеля. После беспокойного ночного сна я проснулась утром и обнаружила браслет, который Джаред дал мне, лежащим на подушке рядом со мной. Я мгновенно посмотрела на дверную ручку, но дверь все еще была заперта. Не то чтобы это остановило бы Себастьяна. Он уже взламывал мой замок. На этот раз он просто потрудился запереть за собой дверь, как только «освободил» меня.

Перед тем как лечь спать, я попыталась еще раз снять его, но он был очень хорошо закреплён на запястье. Я, наконец, сдалась, умылась и заползла в постель, только чтобы эротические сны о Себастьяне привели меня к кульминации его ртом, руками и другими частями его тела. Я проснулась от такого сильного возбуждения, что мгновенно направилась в душ. Что угодно, чтобы отвлечься от мыслей о властном, беснующем, упрямом, остроумном, сексуальном мужчине по ту сторону двери.

Как только приняла душ, я попыталась снова надеть браслет, но он больше не хотел застёгиваться. Конечно, Себастьян позаботился об этом, что, вероятно, было к лучшему. Я не стала будить его, так как решила позавтракать в отеле. И, честно говоря, общение с ним прямо сейчас просто напомнило бы мне о том, как я проснулась сегодня утром – болезненно неудовлетворённой.

Мина, заносящая детскую коляску в ресторан, отвлекает меня от мыслей о Себастьяне, и я мгновенно встаю и жду, когда она подойдёт к моему столу.

Она выглядит великолепно: ее длинные светлые волосы слегка покрыты мокрым снегом, когда она ставит коляску на пол, а затем крепко обнимает меня.

– Мне очень жаль, Талия. Я только что узнала, что мой отец связывался с тобой. Мне ужасно неловко.

Я обнимаю ее, а затем отстраняюсь, сжимая ее плечи.

– Я разобралась с твоим отцом. Не беспокойся.

– Если кто и может поставить Адама Блейка на место, так это ты, – она улыбается.

Посмеиваясь, я пододвигаю руки к ней и тяну ее на сиденье напротив меня.

– Я просто не позволила ему запугать себя. Вот и все. – Сладкий кряхтящий звук, доносящийся из коляски, привлекает моё внимание, и я бросаю взгляд на Джози. Она уставилась на меня своими ярко зелёными глазами и счастливой улыбкой на лице.

– Ну, здравствуй, маленькая Джози. Я так счастлива, наконец, встретиться с тобой лично, – говорю я, Мина прикасается к коротким кудрям блондинки, обрамляющим ее личико. В горле образуется ком. Она так напоминает мне Амелию, когда она была маленькой.

Пока я позволяю Джози похлопать себя по руке, Мина вытаскивает ее из коляски.

– Хочешь подержать ее?

Я даже не могу подобрать слов. Вместо этого просто киваю и жду, затаив дыхание, пока она не отдаст мне свою четырёхмесячную дочь.

Как только Джози оказывается у меня в руках, я прижимаю ее к себе и вдыхаю запах ее детской присыпки. Моменты, проведённые с Амелией, возвращаются ко мне, яростно, горько, но я заставляю себя оставаться в настоящем, с Миной и Джози.

– Она прекрасна, Мина.

Мина вытирает рот Джози платочком, с обожанием глядя на дочь.

– И пускает слюни, как чемпион. У меня такое чувство, что она рано становится зубастой. Боже, помоги мне. – Я сажу Джози на бедро и прижимаю ее спиной к своему телу, обхватывая ее рукой, чтобы крепко держать. Пока она воркует и издаёт довольные звуки, играя с игрушкой, которую ее мама вручает ей, Мина смотрит на меня. – Мне действительно очень жаль. Я не хотела, чтобы ты так узнала. Я хочу убить Реган за то, что она пошла к моему отцу.

– Кто такая Реган? – спрашиваю, удивляясь, почему имя звучит смутно знакомым.

Официант подходит и после того, как мы делаем заказ – кофе и круассаны – Мина отвечает на мой вопрос:

– Реган – одна из моих лучших друзей с детства, – говорит она со вздохом. – Я знаю, что это будет выглядеть так, будто я прошу тебя рассмотреть возможность быть крестной матерью Джози в последнюю минуту, но моя семья и друзья давили на меня, кто должен взять на себя эту роль, все это действительно вгоняет меня в депрессию.

– Я могу только представить, – бормочу.

Реган. Теперь я понимаю, почему это имя звучит знакомо. Это девушка, которая принесла Себастьяну коробку с вещами от Мины, пока мы с ним были вместе в Мартас-Винъярд. Я никогда не видела лица Реган, но мне уже не нравится эта девушка. То, как она говорила с Себастьяном, стоя возле его комнаты в поместье Хоторн... Она определённо хочет его вернуть. Сомневаюсь, что ее мысли о нем изменились за последние полгода. Его трудно забыть. Мне было ясно, что она хочет «войти» в семью Блейка, и стать крестной матерью его племянницы – это определённо способ добиться этого. Я крепко держу Джози. Я бы никогда не позволила этой женщине приблизиться к этому милому ребёнку.

– И крестины завтра днём, я тебя пойму, если ты скажешь «нет». Я знаю, что у тебя много дел на этой неделе, и время не могло быть хуже, но я просто хотела, чтобы ты знала, как много для меня значит твоя дружба, Талия. Так…

Я кладу руку на ее и сжимаю, чтобы она перестала волноваться.

– Для меня будет честью быть крестной матерью Джози, Мина. Правда. Но можешь сказать, почему ты выбрала меня? А твой муж с этим согласен? Как отметил твой отец, у тебя есть две лучшие подруги, которых, как я полагаю, знает отец Джози.

Мина наклоняется и касается сердца на моем ожерелье, в то же время она касается такого же на своей шее.

– Это из-за этого, Талия. Ты любила маленькую Амелию так сильно, что никогда ее не забывала. Все, что ты сделала, чтобы помочь мне, ты делала от ее имени. – Наклоняясь, она сжимает мою руку между своими. – Я была не совсем честна с тобой.

– Что ты имеешь в виду? – я хмурюсь.

Она отпускает мою руку, чтобы пригладить волосы, а затем закусывает нижнюю губу, когда с любовью проводит пальцем по лицу Джози.

– Дерик не может смириться с мыслью, что он отец. Это так его напугало, что он ушёл за пару месяцев до ее рождения. Так что да, я мать-одиночка, и до недавнего времени я плохо с этим справлялась.

Какой мужчина оставит жену и не рождённого ребёнка?

– Я не понимаю, Мина. Каждый раз, когда мы говорили, ты говорила «мы» очень любим Джози. Ты казалась такой собранной. Почему ты не сказала мне, что ты одна и тебе нужна помощь?

Она смотрит вверх, потребность в моем понимании отражается в ее взгляде.

– Потому что ты была моим вдохновением, Талия. Тебе каким-то образом удалось сделать свою жизнь лучше, несмотря на плохое прошлое, которое включало потерю младшей сестры. И все же, я не могла смириться с потерей мужа и тем, что стала мамой. Я не хотела выглядеть неудачницей в твоих глазах, так что да, когда мы говорили все это время... я притворялась. Правда в том, что если бы не Себастьян, я не знаю, как бы я со всем справилась.

– Себастьян? – совершенно удивлённо спрашиваю я.

Мина кивает.

– Да, когда Дерик свалил, примчался мой брат. Не то чтобы моя мать много делала, но Себастьян взял на себя ответственность после нескольких битв с моей мамой. Он не позволял ей ничего делать. Он пришёл со мной на приём, он был там, когда родилась Джози, и он убедился, что я вышла из дома, когда увидел, что мне нужно время для себя после того, как моя послеродовая депрессия стала довольно прогрессивной. Из-за него я наконец-то чувствую, что могу сделать все, будучи матерью-одиночкой. Даже занимаясь своими делами, он был моей опорой. Вот почему я послала его к тебе.

Так вот чем Себастьян занимался последние полгода, будучи лучшим старшим братом в мире. Моё уважение к нему выросло.

– Что значит, ты послала его ко мне?

Она заправляет прядь волос за ухо.

– Когда ты упомянула, что получила первое письмо с угрозами, я сказала Себастьяну. Я знала, что он защитит тебя. – Она оглядывается вокруг, глядя на дверной проем ресторана. – Я удивлена, что его здесь нет. Он твой охранник, верно?

Я киваю.

– Да, но я не сказала ему, что встану так рано, чтобы встретиться с тобой, так как знала, что мы останемся здесь, в отеле. Так ты обсуждала меня со своим братом? – Весь этот разговор немного сбивает меня с толку. В нескольких наших беседах мы с Миной никогда не говорили о Себастьяне. Это было неписаное правило, которому мы обе следовали.

Она кусает круассан, а потом вытирает крошки с пальцев:

– Я не говорила о наших разговорах с Себастьяном, потому что была так погружена в собственные страдания. Но основываясь на реакции Себа на то письмо, что ты написала, я знала, что он хотел бы знать, в безопасности ли ты.

Поднимая кофейную чашку, я нахмуриваю лоб.

– Какое письмо?

– То, что ты оставила с часами много лет назад. – Потягивая кофе, она кивает. – Как только я сказала ему, что написано в остальной части письма, я могу сказать, что ты что-то да значишь для него.

Тот факт, что Мина думает, что я что-то значу для Себастьяна, заставляет мой желудок трепетать, даже если это ее собственное восприятие. Моргая в замешательстве, я говорю:

– Я не понимаю. Почему ты сказала ему то, что было в моем письме?

Мина несколько раз переворачивает вилку на скатерти, явно нервничая.

– Я собираюсь сказать тебе кое-что, правда Себастьян убьёт меня за разоблачение, но я думаю, что это важно.

– Конечно, – говорю я быстро, отчаянно нуждаясь в более глубоком понимании этого загадочного мужчины.

– Когда Себастьян получил травму во время взрыва, его цвет глаз был не единственным, что изменилось. Он дальтоник, Талия. Единственные цвета, которые он сейчас видит, это черно-белый и более яркий конец красного спектра, – ее взгляд скользит по моим волосам, и губы причудливо кривятся. – Должно быть, ему нравится смотреть на тебя. В любом случае, часть письма была написана…

– Зелёным, – говорю я тихим голосом, вспоминая, что добавила эту часть другой ручкой, как только у чёрной закончились чернила. Она кивает.

– Что сделало его невидимым для него.

Это означает, что он не знал, что часы значат для меня, когда прокомментировал, что дать мне их было глупой ошибкой.

– Почему он не рассказал мне о своём зрении?

Мина фыркает.

– Гордость моего брата так же сильна, как и его честь. Он ничего не сказал, потому что не хотел, чтобы ты считала его слабым. Чтобы все вокруг считали его таким. Я единственная в нашей семье, кто знает правду о том, почему он ушёл из флота, и он сказал мне только из-за твоего письма.

Это то, что Себастьян имел в виду, когда говорил «быть цельным»? Потому что он потерял гораздо больше, чем цветовое зрение? Потеря его военной карьеры должна была быть разрушительной. Она права. Это то, что он никогда не раскроет. Не добровольно.

– Зачем ты мне это говоришь?

Она наклоняет голову и держит мой взгляд:

– Потому что я думаю, что ты тоже заботишься о нем, поэтому должна знать демонов, с которыми он имеет дело каждый день. Можешь ли ты представить себе как тяжело не просто начать все сначала, но и в то же время быть лишённым всех цветов твоей жизни? Вот ты принимаешь красоту вокруг себя как должное, а на следующий день она просто исчезает? С тех пор, как Себастьян вернулся, он все больше уходит в себя. Последние несколько месяцев, когда он не помогал мне, он сосредоточился исключительно на работе. Если кто и может заставить его вернуться к жизни, так это ты.

Ее откровение о крайнем дальтонизме Себастьяна помогает мне понять его отношение к нам немного лучше. Он действительно думает, что он как-то слабее? И он думает, что я восприму его дальтонизм как недостаток? Это то и заставляет меня восхищаться им больше.

– Себастьян много значит для меня, Мина, но он должен хотеть большего для себя. Это все, что я могу сделать.

Она кивает и улыбается.

– Я знаю, но я все еще верю. Еще одна причина, почему я выбрала тебя крестной матерью Джози. Как и мой брат, ты держишь своё слово. Я знаю, что если со мной что-то случится, Джози будут любить и защищать. Имя Блейков может быть связано с деньгами, но я знаю по опыту, что богатство не может купить лояльность, не без обязательств. – Она поджимает губы на секунду, прежде чем продолжить: – для Джози я хочу чистосердечной преданности. Как было у Амелии, – остановившись, она обхватывает меня за руку и сжимает. – Я не просто хочу, чтобы ты сказала «да», чтобы быть крестной Джози, Талия. Я прошу тебя стать частью нашей жизни. Я так наслаждаюсь нашими беседами и хочу встречаться с тобой лично за ужином или просто выпить, но я знаю, что у тебя сумасшедший график. Теперь, когда твои дедлайны позади, я хотела бы заняться чем-то весёлым, например, посмотреть что-то девчачье, насладиться длинным обедом или провести девичник. Я действительно хочу быть друзьями.

Ее слова душат меня, и я моргаю, чтобы скрыть, насколько. Кроме Кэс, моя тётя – единственный человек в моей жизни. Целуя мягкие локоны на макушке головы Джози, я провожу большим пальцем по крошечной ручонке ребёнка, хватающей мой палец, и улыбаюсь ее маме.

– Мне бы это очень понравилось. И спасибо, что сохранила память об Амелии. Ты понятия не имеешь, как много это для меня значит.

Мина улыбается.

–Твоё расписание позволит тебе прийти на крестины завтра? Это не требуется, но если ты сможешь, я хотела бы, чтобы ты пришла. Это будет в четыре часа.

Я киваю.

– У меня есть несколько автограф-сессий, но потом я свободна. Я бы ни за что это не пропустила.

Лицо Мины сияет улыбкой, когда она поднимает едва съеденный круассан:

– Мне нужно многое сделать, чтобы подготовиться к завтрашнему дню. Я напишу тебе адрес церкви сегодня.

Кивая ей на кофе с круассаном, я улыбаюсь.

– Лучше заправиться. Тебе будет нужна энергия.

*****

Я как раз заканчиваю свой круассан, когда Себастьян заходит в ресторан в своём деловом костюме, его кроваво-красный галстук заставляет меня улыбаться внутри, несмотря на раздражённый взгляд на его лице.

– Почему ты не отвечала на мои сообщения?

– Я так понимаю, ты не получил мою записку? – говорю я спокойным тоном, вытаскивая телефон из сумочки и включая его. Я выключила его после того, как получила сообщение от Джареда, сообщающее мне, что у него ранняя утренняя встреча, о которой он не знал, и он догонит меня позже. Мой завтрак с Миной был слишком важен, чтобы прерываться.

– Какую записку? – говорит Себастьян, все еще возвышаясь над моим столом.

– Ту, которую я написала и оставила на столе для тебя... – я замолкаю, когда понимаю, что ручка, которую я выхватила из сумочки, была синей. Вот дерьмо. Я отвечаю: – Мне очень жаль. Я выключила телефон во время встречи за завтраком. Я была уверена, что ты увидишь мою записку, сообщающую тебе, что я здесь, мистер «Отмычка».

Он хмурится, явно раздражённый.

– Это не так. Не выключай телефон снова.

Я киваю и вздыхаю, чувствуя себя плохо, что непреднамеренно заставила его волноваться. Теперь, когда я знаю об ограничениях его зрения, буду думать лучше.

– Поскольку до автограф-сессии еще пару часов, ты отвезёшь меня на рынок? У меня до сих пор не было возможности увидеть рождественские украшения.

– Нет, – он качает головой, его губы сжаты в твёрдую линию.

– Считай это плата за уничтожение моего браслета.

Он смотрит напряжённо, а его голос понижается, когда мужчина приближается.

– Никому больше не позволено связывать тебя, Талия. Я уважаю нюансы, стоящие за этим. Нужно ли мне напоминать тебе о том удовольствии, которое ты испытываешь каждый раз, когда я это делаю?

В моем животе порхают бабочки, но я заставляю себя вспомнить его фобии и сделать успокаивающий вдох. Качая головой, я пробую другой подход.

– Пожалуйста, Себастьян. Рождество – мой любимый праздник. Я была так занята, что даже не украсила свою квартиру, и мне не терпится прогуляться и полюбоваться блеском и гламуром. Мне все еще нужно прикупить пару подарков, и я надеюсь, что найду их там.

Его синий взгляд ищет мой пару секунд, прежде чем он убирает прядь волос с моей щеки. Я могу сказать по тому, как смягчаются линии вокруг его рта, что на данный момент мы объявили перемирие. Вздохнув, он опускает руку и смотрит на мои черные брюки, белую шёлковую блузку и чёрный блейзер, затем смотрит на свой собственный костюм.

– Нам понадобятся пальто. Снег не идёт, но сегодня утром около тридцати градусов.

Я сияю, давая ему понять силу моей заинтересованности, наполняющей меня внутри, прежде чем бегу впереди него, чтобы забрать своё пальто.

Глава 13.

Талия

Себастьян оказался прав насчет пальто. Воздух холодный, когда мы идём по улицам к праздничному рынку. Он молчит, его взгляд скользит по машинам и суетящимся людям. Я застёгиваю шерстяное пальто и глубоко вдыхаю, когда мы входим в рыночную зону. Аромат глинтвейна соблазнительно витает в воздухе.

– Вкусно пахнет, не правда ли? – говорю я, мой взгляд скользит по бархатным красным бантам и ярким праздничным огням, мерцающим среди сосновых ветвей и обрамляющих стенды каждого продавца.

Себастьян подходит к первому столику, где продают глинтвейн, и покупает чашку.

– Может и лучше, что ты здесь, – говорит он, протягивая мне дымящийся напиток.

Я хватаюсь за пластмассовую чашку обеими руками и позволяю теплу впитаться в мою кожу, пока вдыхаю пряный аромат.

– Спасибо тебе. Ты ничего не будешь?

– Я уже выпил свой кофе днём.

Он говорит так сдержанно, что я хихикаю.

– Значит, тебе разрешён только один?

Он смотрит на меня сверху-вниз.

– Я хочу, чтобы мои руки были свободны. Почему Рождество твой любимый праздник?

Я стараюсь, чтобы его напоминание о том, что он работает, не ослабило мой дух.

– Потому что дарит мне мысли о возрождении и новых начинаниях. – Сделав глоток, я поворачиваюсь и начинаю прокладывать себе путь сквозь «ранних» покупателей. Чем ближе к Рождеству, тем больше это место похоже на улей – всё гудит.

Себастьян быстро следует за мной. Когда он подходит ко мне, я говорю:

– Посмотри на этот великолепный венок. Я никогда не думала, что необычные, нетрадиционные для Рождества цвета в сочетании с другими захватывают дух.

Он скептически смотрит на венок.

– Как бы ты озаглавила статью об этом, пытаясь продать что-то нетрадиционное?

Я сразу же открываю рот, чтобы начать описание, как вдруг понимаю, это именно то, о чем  Себастьян просил меня в тот день на лодке. Он хотел, чтобы я выразила словами, как вижу закат. Вот почему его глаза были закрыты, когда я оглянулась на него, закончив описание. Он не мог видеть цвета и хотел, чтобы я описала их ему, чтобы он смог представить в своём воображении. В груди тупая боль. Я не могу даже вообразить, каково это, когда цвет полностью вытеснен из моей повседневной жизни. Схватив мужчину за руку, тащу его подальше от толпы, ближе к венку.

– Кто бы мог подумать, что фиолетовый символизирует Рождество? Это яркий, дерзкий и нетрадиционный цвет, но пара сверкающих фиолетовых огней, жёлтых в центре, лавандовые незабудки и несколько веточек белой гипсофилы вместе на голубом еловом венке с бирюзовым оттенком напомнят вам, почему фиолетовый считается цветом королевской семьи. Символическое сочетание цвета и цветов делают этот венок идеальным рождественским украшением.

Себастьян усмехается и качает головой.

– Я продан. Может быть, тебе стоит написать все маркетинговые образцы для «Блэк Секьюрити».

Я хихикаю, чтобы скрыть, насколько его комментарий льстит мне, и продолжаю пробираться мимо людей, пока не натыкаюсь на место, где продают шарфы различных оттенков и текстур. Как только я начинаю водить пальцами по шелковистому бирюзовому шарфу, потому что его оттенок напоминает мне цвет глаз Себастьяна в момент страсти, он тихо говорит: