Текст книги "Мой Блэк, Моя Рэд (ЛП)"

Автор книги: П. Т. Мичел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

– Докажи, что у тебя есть деньги, чтобы отправить меня учиться? – говорю я с уверенностью, которой не чувствую.

Он хмурится.

– У меня есть деньги. У тебя еще есть несколько лет.

– Покажи мне.

Он разводит руками.

– С собой нет.

Я качаю головой.

– Я хочу знать, можешь ты заплатить или нет.

Хейс смотрит на меня в темноте, холодно оценивая.

– Я возьму деньги и вещи. Иди высушись и будь в своей квартире, когда я вернусь. – Он уходит, но когда достигает края света в начале переулка, смотрит в мою сторону, его взгляд блестит. – Ты оказалась интересным сюрпризом, Талия. Маленькая переговорщица.

Может, мне и тринадцать, но я не идиотка. Я знаю, он ждет, что я не буду сопротивляться его прикосновениям. Когда он выходит из переулка, поворачивается в противоположную сторону, и я слышу звон его ключей, я знаю, что он уходит, но он вернется.

Я пытаюсь вытереть след его губ своим мокрым рукавом, но меня охватывает тошнотворное отвращение. В конце концов, меня тошнит прямо на улице, а холодный дождь колотит по затылку. Вытирая рот, я прерывисто выдыхаю и убегаю так быстро, как только позволяют ноги.

Когда я заканчиваю переживать прошлое, я сжимаю руку Себастьяна, моя грудь болит.

– Хотя не совсем так, как он сказал, но я сыграла свою роль. Моя грудь болит, когда я думаю о последствиях, которые вызвала и о которых не знала. Они – все, о чем я думала с тех пор, как узнала, что Томми его сын.

Себастьян кладет свою руку поверх моей.

– Мы все сделали то, о чем сожалеем, но ты не могла знать и не должна чувствовать себя ответственной за то, как все обернулось. Хейс был эгоистичным, садистским ублюдком, чей выбор был навязан тебе в детстве. Ты пережила ужасную ситуацию, Талия. Я не позволю тебе винить себя. Ни сейчас, ни когда-либо еще.

– Но я держала пистолет, Себастьян. Уолт умер из-за меня. Я все еще не уверена, действительно ли нажала на курок, или это он пытался выхватить его у меня, но факт в том, что... я убила человека.

– И я убил четырёх своих людей, – резко отвечает он.

Когда я просто смотрю на него с широко раскрытыми глазами, он выдыхает и скользит своими пальцами по моим.

– Ты спросила, почему я ушел из флота. В тот день, когда произошел взрыв, моя работа заключалась в поиске угроз. Я позвонил, посчитал, что местность свободна, но повстанцы были так хорошо замаскированы, что я не смог их увидеть. Из-за моего решения четверо из моей команды погибли.

– У тебя была другая ситуация. Ты работал на свою страну, делая все возможное с разведданными, которые были у тебя в то время.

Поднеся мою руку ко рту, он нежно целует мою ладонь, а затем проводит по ней большим пальцем.

– Я хочу сказать, что мы не можем знать, как повлияет наш выбор на жизнь других людей, будь то прямо перед нами или в будущем. Все, что мы можем сделать, это принять наилучшие решения и надеяться, что позитивные волны перевесят негативные.

Он замолкает, его взгляд сосредоточен на стене. Я вижу, что он думает о погибших.

– Я уверена, что никто не винит тебя, Себастьян, – говорю я, сжимая его руку.

Он качает головой.

– Ирония в том, что теперь мое ограниченное цветовое зрение позволяет мне видеть сквозь любой камуфляж, а мое ночное зрение лучше, чем у человека с цветовым зрением, но морпех не может быть дальтоником. Слишком много других факторов на работе зависят от полноцветного зрения. Хотя я и мог остаться в армии в другой роли, оставаться там было неправильно.

– Отставка позволила тебе начать бизнес, где ты продолжаешь защищать людей и помогать им. – Я поднимаю руку и глажу его подбородок. – Тео и другие из «Блэк секьюрити»... они все бывшие военные, да? – когда он кивает, я улыбаюсь. – Мне кажется, они вполне доверяют тебе, как руководителю.

Себастьян сжимает мою руку и целует ладонь, полуулыбка появляется на его губах.

– Как это все перевернулось, что теперь ты заставляешь меня чувствовать себя лучше?

Я пожимаю плечами.

– Это взаимовыгодный разговор.

– Нет, честный, – говорит он. – Первый, который у нас был, и давно должен был быть.

Напряжение между нами спадает, и нарастает жара, когда мы смотрим друг на друга. Я облизываю губы и опускаю его руку на край одеяла, дразня:

– У вас есть еще какие-нибудь «первые планы», мистер Блэк?

Жар искрится в его взгляде, и он откидывает одеяло, чтобы провести рукой по моему бедру, покрытому джинсами, а затем по изгибу моего зада.

– Совершенно верно, Мисс Ред.

Шлепнув меня по ягодице, он встает.

– Я иду в душ. По твоей просьбе вещи из отеля находятся в углу. Я оставил тебе еду и новую бутылку на стойке. Ешь досыта. Я надеюсь найти тебя в гостиной с бокалом вина, когда выйду.

Возможно, его тон внезапно стал деловым, но в его обещании присоединиться ко мне есть скрытая чувственность, которая не может быть ошибочной. Как только включается душ, я вскакиваю с кровати, включаю свет и направляюсь к чемодану.

Как и сказал Себастьян, я нахожу на стойке нераспечатанную бутылку вина, а также поднос с сыром и свежими фруктами. Я откусываю кусочек сыра, запихиваю в рот кусочки ананаса и малины и осматриваю гарнитур, открывая ящики в поисках открывашки, которой он пользовался прошлой ночью. Наконец я нахожу ее, но мой взгляд натыкается на открытку от Мины, которую он, очевидно, сунул в ящик и забыл о ней.

Подняв маленький конверт, я вытаскиваю открытку.

Себ,

Спасибо, что надел форму. Это много значило для нас с Джози. Что касается моего подарка тебе, она стоит прямо там. Талия особенная во многих отношениях. Не дай ей ускользнуть от тебя на этот раз.

Мина

Положив карточку на стойку, я откупориваю бутылку. Ожидая, пока вино «подышит», я жую сыр и фрукты, в то время как записка Мины проносится в моей голове бесконечно. Почему Себастьян не рассказал мне все, что было в открытке? Он просто не готов еще? От этой мысли мне становится немного грустно, и я наливаю себе бокал вина.

Я делаю глоток вина и бросаю взгляд на окно. Вид быстро падающего снега поднимает мне настроение. Я направляюсь, чтобы выключить свет на кухне, и ухмыляюсь, когда выключатель, который я нажимаю, разжигает огонь в двустороннем камине.

Оглядываюсь в поисках подходящего стула, мои черные шелковые брюки тихо «колышутся» вокруг моих ног, когда я выключаю свет, а затем перемещаю стул к окну. Я беру свое вино и возвращаюсь к окну, где опираюсь на стул и поднимаю воротник пиджака Себастьяна, чтобы вдохнуть его удивительный запах.

– Что это с тобой и почему мебель передвинута?

Низкий смешок Себастьяна заставляет мое тело напрячься в ожидании. Я улыбаюсь, когда он кладет руки на спинку стула, на который я опираюсь. От него так хорошо пахнет, что я пару раз глубоко вдыхаю.

– Я просто наблюдаю за погодой в темноте. Это расслабляет. Я собиралась сесть, но почему-то слишком нервничаю, поэтому стою и потягиваю фантастическое вино. – Я поворачиваюсь и смотрю на него, когда начинаю понимать что к чему. – Ты купил это вино специально для меня, да? Как и наручники. – Я виновато улыбаюсь. – Я увидела рисунки на них только после того, как Хейс надел их на меня.

Он секунду смотрит мне в глаза, потом кивает.

– Я купил пару бутылок полгода назад. Я был серьезен, когда говорил о чистом листе, Талия. Я очень хотел тебя тогда, но после всего, через что мы прошли... – он делает паузу и перебрасывает мои волосы через плечо, проводя большим пальцем по моей челюсти. – То, что я чувствую к тебе, превосходит все, что я когда-либо чувствовал к другому человеку. Все, что я хочу, это защитить тебя, и знать, что ты в безопасности. Мне нравится видеть, как ты улыбаешься, и знать, что это из-за меня. И даже если бы наши жизни не пересекались в лабиринте дерьма, который мы только что обнаружили за последние двадцать четыре часа, я знаю, что наша связь все равно была бы неоспоримой. Ты пробуждаешь во мне лучшее, и я не собираюсь тебя отпускать.

Сердце колотится, грудь раздувается. Для меня это звучит довольно преданно. Я улыбаюсь и кладу свою руку поверх его.

– Хорошо, потому что я никуда не собираюсь.

Себастьян качает головой, стиснув зубы.

– Ты можешь…однажды.

Он все еще думает, что я собираюсь бежать? Только не после этой речи.

– Почему ты так думаешь?

Себастьян берет бокал вина из моей руки и поднимает его к свету.

– Видишь этот красный цвет?

Когда я киваю, он поворачивает стакан в сторону темной комнаты.

– А что сейчас ты видишь?

Я щурюсь на вино.

– Я знаю, что оно красное, но цвет такой темный, что кажется черным.

Он вертит ножку в руке, глядя на вино в изогнутом бокале.

– У меня бывали дни, когда красный выглядел вот так, чёрным. Иногда я просыпаюсь и все, что могу увидеть только оттенки серого. – Себастьян ставит стакан на встроенную книжную полку и поворачивается ко мне. Приподняв прядь моих волос, он медленно проводит пальцами по пряди, резко выдыхая, когда достигает конца. – Я прошёл через ад после того, как открыл глаза на больничной койке и понял, что потерял большинство цветов. Сначала я думал, что это похоже на амнезию и что возможность различать цвета вернется. Я продолжал надеяться. Как только я понял, что это моя новая реальность, мне потребовалось много времени, чтобы прийти в себя. Я не знаю, что буду делать, если потеряю и красный спектр, Талия. Сомневаюсь, что буду подходящим человеком. Ты не захочешь остаться.

Я выдерживаю его взгляд.

– Ты никогда не потеряешь красный из своей жизни, потому что твой красный будет все еще здесь, стоя прямо перед тобой. – Я касаюсь его челюсти. – Но если настанет день, когда все цвета полностью исчезнут... Позволь мне быть твоей радугой, Себастьян. Я могу показать тебе, где искать.

– Ты ... – он замолкает и откашливается, глядя в сторону.

Его горло подрагивает. Мой сильный морпех задыхается. Как только я осторожно кладу руку ему на грудь, он смотрит на меня.

– Ты уже, Талия. Через твои глаза, независимо от оттенка, все цвета бесконечно увлекательны.

Я шмыгаю носом и улыбаюсь, принимая дразнящий тон.

– На данный момент, красный и черный – мои любимые цвета. Хотя я думаю, что они лучше всего отображаются прямо друг против друга, так что ты действительно можешь видеть, насколько хорошо они дополняют друг друга. – Я расстёгиваю боковую пуговицу на воротнике кожаной куртки. – Хочешь посмотреть, как я обычно ношу твой пиджак?

Себастьян медленно расстегивает молнию. Когда он не видит ничего, кроме кожи, в его глазах вспыхивает голод. Проведя костяшками пальцев по внутренней стороне моей груди, он пристально смотрит на меня.

– Ты носишь его вот так?

Я киваю.

– Я чувствую себя в безопасности, когда надеваю его. Запах успокаивает меня.

Он издает низкий смешок, проводя пальцем по внутренней стороне изгиба моей другой груди.

– Запах кожи тебя успокаивает?

Я качаю головой.

– Нет, твой запах меня успокаивает. Так было всегда.

Он замирает, его ноздри раздуваются.

– Когда я узнал, что ты хранила мой пиджак все это время, но ты не позволяла мне прикоснуться к тебе... той ночью, Талия, ты чуть не уничтожила меня. Я не могу выбросить из головы тот вечер.

Я поворачиваюсь и кладу руки на спинку стула, затем смотрю на него через плечо.

– Хочешь повторить?

Себастьян заходит мне за спину и проводит пальцами по моим волосам. Откинув их через мое плечо, он шепчет мне на ухо:

– Позволишь внести некоторые изменения?

Мое сердце уже колотится, но я киваю.

Я стою неподвижно, пока он уходит в темноту квартиры, а затем возвращается. Когда он снова подходит ко мне сзади и кладет свои руки поверх моих, мои внутренности покалывает от предвкушения, когда он проводит пальцами по тыльной стороне моих рук.

Он сжимает мои запястья, а затем удивляет меня, поднимая их со стула.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я, паника поднимается в моей груди, когда он начинает притягивать их к себе.

– Я хочу, чтобы ты доверяла мне, Талия. Ты доверяла мне во многих ситуациях. Я бы хотел, чтобы ты доверилась мне и в этот раз.

Когда он полностью заводит мои руки за спину, дыхание учащается. Я ничего не могу поделать.

– Не думай о прошлом, – шепчет Себастьян мне на ухо, сцепляя наши пальцы. – Подумай о том, что все, что я заставляю тебя чувствовать – удовольствие. Поверь мне, Талия. Позволишь?

Не знаю, смогу ли. Я моргаю несколько раз, изо всех сил стараясь сосредоточиться на его словах, а не на страхе, скребущем внутри меня. Я делаю глубокий вдох и киваю, надеясь убедить себя, что смогу это сделать. Себастьян заботится обо мне. Он бы никогда не причинил мне боли и не терроризировал меня.

Он запечатлевает теплый поцелуй на моей шее, в то же время я чувствую, как один из наручников защелкивается на моем запястье. Я сглатываю и рефлекторно пытаюсь вырваться, но Себастьян крепко держит меня и говорит более легким тоном:

– В какой-то мере я хочу знать, как ты выбралась из этих наручников, чтобы подтолкнуть пистолет в мою сторону.

– Заколка, – говорю я, молясь, чтобы разговор отвлек меня от панического напряжения в груди.

Себастьян останавливается.

– Хочу ли я знать, откуда ты знаешь, как это делается?

– Меня научил Тео.

Его пальцы сжимают мое запястье, напряжение в его хватке.

– Что?

Я игнорирую раздражение в его тоне.

– Отныне ты можешь благодарить его, называя Тео.

Себастьян хмыкает и целует меня в затылок. Когда я улыбаюсь в темноте, зная, что он согласен, он медленно проводит большим пальцем по внутренней стороне моей руки. Когда он поправляет наручник и делает его туже, я напрягаюсь.

– Мы не будем торопиться, – бормочет он и подходит ко мне вплотную. Прижимая свою эрекцию к моей заднице, и сжимает мое второе запястье.

– Скажи мне, чего ты хочешь? – он требует, и я чувствую, как его эрекция медленно трется о мою задницу.

– Дотронься до меня, Себастьян.

В то время как одна рука крутит мой сосок, гранича между болью и удовольствием, он дергает за веревку, удерживающую мои штаны. Еще до того, как материал падает на пол, его пальцы скользят по волосам между моих бедер. Он раздвигает чувствительные губы и целует мою шею, скользя пальцами взад и вперед по клитору.

Я сопротивляюсь его руке и задыхаюсь, любя его руки на себе. Приятные ощущения вытесняют все негативные мысли о Хейсе и о том, что он со мной сделал.

– Этого достаточно? – он дразнится, едва касаясь моего входа. Когда мое тело наполняется влагой, он стонет и трется своей эрекцией о мою задницу. – Боже, меня просто убивает, как ты для меня мокнешь, Талия. Я не могу решить, чего я хочу больше... сначала трахнуть твою киску или «поужинать» ею.

– Войди, – требую я, задыхаясь.

Он скользит пальцем, потирая клитор.

– Ты этого хочешь? – Когда я хнычу и покачиваю бедрами, его дыхание учащается. Отпустив мою грудь, он проводит другой рукой вниз по моей заднице, затем между моих бедер. – Или ты хочешь сзади?– говорит он грубым тоном и погружает два пальца глубоко в меня, в то время как другая его рука дразнит мой клитор.

Я задыхаюсь и стону, когда он увеличивает мое желание с обеих сторон, его знающие пальцы нажимают кнопки безумного блаженства. Но как бы сильно ни билось мое сердце и дрожали ноги, я жажду большего.

Его дыхание учащается, грудь тяжело вздымается у меня за спиной.

– Черт, я так хочу тебя, Талия. Скажи мне, чего ты на самом деле хочешь.

Мои руки уже вцепились в его брюки.

– Ты, я хочу тебя. Сейчас.

Кряхтя, он отпускает мое тело, чтобы стянуть штаны. Я стону, когда он кладет руку мне на живот и подталкивает к себе. Слегка приподняв меня, его член толкается в мой вход сзади. Он тяжело дышит, его мускулистое тело напряжено позади меня.

– Чего ты ждешь? – я задыхаюсь, почти в бреду, чувствуя, как его толщина растягивает мое тело, берет меня, клеймит меня своим.

Стоя рядом со мной, он обхватывает мои бедра обеими руками. Я чувствую едва сдерживаемую силу, когда он хрипит:

– Контролируй, Талия.

И до меня, наконец, доходит, о чем он говорит. Засунув руки в наручники, я хватаю верхнюю часть его мускулистой задницы и выгибаю спину, одновременно подтягивая его вперед, требуя:

– Трахни меня, Себастьян.

Себастьян глубоко внутри меня, издавая гортанный стон. Я вздрагиваю от ощущений, которые вызывает новое положение, и ощущения шелковой подкладки куртки, трущейся о мои твердые соски. Застонав, я впиваюсь ногтями в его тугие ягодицы, приказывая ему толкаться сильнее.

Он покусывает мою шею, и мое тело вздрагивает от следующего движения его бедер.

– Мне чертовски нравится быть внутри тебя, – его голос хриплый, когда он крепко сжимает мое бедро, в то время как его другая рука скользит по моему клитору. – Каждый раз…

– Именно там, где я хочу, чтобы ты был, – говорю я, задыхаясь, а затем дрожу всем телом, когда он сжимает чувствительный кусочек кожи между пальцами с достаточной силой, чтобы я почувствовала боль. Прикусив губу, я напрягаю мышцы вокруг него, поднимая нас обоих «выше».

Он вздрагивает, затем отстраняется и снова берет меня, издавая грубый рык. Я чувствую, как он кончает, и иду вместе с ним, крича, когда мое тело дрожит сквозь мощные волны эйфории, обрушивающиеся на меня. Я полностью отдаюсь властным рукам и сильным объятиям Себастьяна, купаясь в его поддержке и любви.

Глава 21.

Себастьян

Я ставлю машину на стоянку, и напряжение в груди спадает, когда я вижу, как рыжие волосы Талии развеваются на ветру, когда она садится на корточки, чтобы положить цветы на могилу. Она, наверное, разозлится, что я отследил ее телефон, но мне все равно. Ее безопасность важнее. Несмотря на то, что она вернулась к своей работе в «Трибуне» и занята работой над следующей книгой, вы могли бы подумать, что знание того, что Хейс умер, а Пейдж была арестована за преследование, решило бы мои проблемы, но часть меня не может не беспокоиться за Талию.

Я потираю подбородок, ухмыляясь. Может быть, это то, что любовь делает с тобой. Это заставляет тебя думать о ситуациях, которых никогда не было раньше. Я подготовленный парень, так что, бля, да, я всегда буду присматривать за Талией. Для собственного спокойствия.

Но я понимаю, почему она не сказала мне, куда идет. Я уверен, что она не хочет, чтобы кто—то был рядом, пока она наедине со своей матерью. Насколько мне известно, она никогда не была на могиле матери. Это первый раз. Надеюсь, ей поможет.

У нас с Талией все было великолепно последние пару недель, но печаль, которую я иногда вижу в ее глазах, когда она не знает, что я смотрю, разрывает изнутри. Все, чего я хочу, это сделать ее счастливой, и никогда не видеть этой печали. Но я ничего не могу поделать с ее тетей. Это будет решать Талия, хочет ли она позволить ей вернуться в свою жизнь. Лично я хотел бы, чтобы она была как можно дальше от Талии.

Как и Изабель. Я бы предпочел вышвырнуть мачеху из нашей жизни. Мой предыдущий разговор с Изабель до того, как я приехал сюда, все еще гложет меня. Ей не понравилось, что я прерывал ее массаж, но это было намеренно. Я хотел, чтобы она была уязвимой.

– Что ты здесь делаешь? – завопила Изабель, хватая полотенце, чтобы прикрыть голую задницу.

– Простите, сэр, но вам нельзя здесь находиться, – сказал мне молодой массажист, повернувшись и подняв руки.

– Убирайся, – приказал я низким тоном.

Он напрягся, сжав губы.

– Я собираюсь обратиться к руководству.

Я холодно улыбнулся.

– Ты смотришь на него. Я только что выкупил это место. А теперь убирайся. Мне нужно поговорить с твоим клиентом.

Изабелла фыркнула от досады, что он, не сказав больше ни слова, закрыл за собой дверь, оставив ее голой и всю в масле под парой маленьких полотенец.

Я придвинул стул, расстегнул пиджак и сел прямо перед ней, лицом к лицу.

Приподнявшись на локтях, чтобы убедиться, что она выше меня, женщина сложила полотенце, чтобы покрыть свою грудь, и прищурилась.

– Я вижу, ты уже тратишь свое наследство.

– Я не трогал и копейки из отцовских денег, но ты должна знать, что нужно сделать все возможное, чтобы этого никогда не случилось.

Изабель нахмурилась.

– О чем ты говоришь?

Я заметил, как она слегка заёрзала на столе, я провел рукой по своему галстуку, не торопясь.

– Я думал, ты обрадуешься, узнав, что человек, которого я застрелил, спасая Талию, по иронии судьбы оказался тем, кого ты наняла убить меня, когда я был подростком.

У нее хватило наглости задохнуться от возмущения, бриллианты сверкнули на руке, которую она прижала к груди.

– Ты с ума сошел? Обвинять меня в такой ужасной вещи! Я бы никогда этого не сделала…

– Прибереги свою игру для тех, кто наивно верит, что у тебя есть сердце, – отрезал я. Я наклонился вперед, мой голос был холоден. – Я запросто сверну тебе шею за то, что ты сделала с моей матерью и со мной. И ты знаешь, что у меня есть навыки, чтобы сделать это.

Истинный страх мелькнул на мгновение, но быстро сменился высокомерием.

– Как ты смеешь мне угрожать? Я Блейк, я могу…

– Ты ни хрена не понимаешь, Изабель, так что давай проясним, как все будет. Хейс Кроуфорд признался, что ты наняла его убить меня, так что если не хочешь попасть в тюрьму за убийство, ты будете лучшей матерью для Мины и бабушкой для Джози, самой отзывчивой. Больше никакого негатива, никаких ехидных замечаний Мине, Талии, мне или кому бы то ни было еще. Если я увижу, что ты хоть немного переступаешь черту, мне придется тебя арестовать.

Она покачала головой.

– Ты все это выдумываешь, чтобы попытаться уничтожить меня. У тебя нет доказательств.

– Достаточно того, что Хейес знал обо мне и моих связях с семьей Блейк, – заявил я.

– И это все, что у тебя есть? – она надменно рассмеялась. – Мысль о том, что я придумала план убийства, смехотворна. Ты действительно бредишь, Себастьян, но чего я могу ожидать от такого куска дерьма?

Я улыбнулся и встал, застегивая пиджак.

– Этот кусок дерьма очень легко превратит твою жизнь в ад, не привлекая полицию. Как, по-твоему, отреагирует мой отец, когда узнает, что ты сделала?

Ее лицо исказилось от гнева.

– Ну, давай же. Расскажи этот бред отцу. Вы двое почти не разговариваете. Он знает, что ты меня ненавидишь. Он никогда тебе не поверит.

Моя улыбка стала ледяной.

– Я был не единственным в комнате, когда Хейес признался в том, что он сделал, и рассказал о твоем участии. Талия тоже. Мы с отцом работаем над восстановлением отношений, которые ты запятнала, но он обожает Талию и безоговорочно ей доверяет. Одно ее слово, и твоя жизнь в качестве Блейк закончится.

Когда я начинаю уходить, ее тон становится откровенно самодовольным.

– Никто тебе не поверит. Все, что у тебя есть, это слово сумасшедшего убийцы, который мертв. У тебя ничего нет на меня.

Я медленно оборачиваюсь, уверенно улыбаясь.

– А вот теперь ты показываешь когти. Я знал, что ты не сможешь прятать их вечно. Как быстро ты забыла, что Хейс не был тем, кого ты наняла. Ваш связной, который легко тебя опознает, все еще на свободе. Дай мне повод найти его. Ты ведь понимаешь, чем я зарабатываю на жизнь? Я защищаю людей. Насколько я понимаю, моя семья нуждается в защите от тебя.

– Это Блейки! Я бы никогда не причинила вреда Блейку, – сказала она, как будто это оправдывало ее действия.

Я быстро тряхнул головой.

– Нет, Изабель, в нашей семье только ты – не Блейк. Будь аккуратнее, или узнаешь, насколько это верно.

Черт, да, я соврал ей прямо в лицо. Я знал, что Хейс убил человека, которого она наняла, но по ее внезапно настороженному выражению лица я понял, что она этого не знала. Я грязно сыграл, чтобы защитить свое. Я сделаю все, что потребуется.

– Почему бы тебе просто не пойти и не разрушить все, раз уж ты, кажется, намерен это сделать, – сказала она со слезами на глазах.

– Единственная причина, по которой я этого не сделал – Мина. Я не хочу отнимать у нее мать. Мои братья могли бы справиться с тем, что ты сделала, но Мина... – я сузил глаза. – Я лучше, чем кто-либо другой, знаю, каково это, когда у тебя отнимают мать. Я не сделаю этого со своей младшей сестрой, если ты не заставишь меня. Так что не форсируй события.

Талия поднимает глаза от могилы, прерывая мои размышления. Сначала мне кажется, что она видит меня, но потом она опускает глаза и кладет руку на надгробие. Я вижу, как шевелятся ее губы, и гадаю, что она говорит. У нее до сих пор бывают моменты, когда она держит все в себе, такие моменты, как эти. Я понимаю их, но часть меня хочет, чтобы она поделилась со мной всеми своими мыслями.

Она встает, и я выпрямляюсь. Когда она поворачивается и направляется прямо к моей машине, я тихо смеюсь. Конечно, она меня видела. Она все замечает. Цена, которую я плачу за любовь к чрезмерно наблюдательному человеку, иначе известному как писатель.

Холодный ветер залетает в машину, когда она открывает дверь и садится на пассажирское сиденье. Ее лицо раскраснелось от свежего воздуха, когда она поворачивает свои выразительные глаза в мою сторону. В такие моменты мне хочется видеть великолепный зеленый цвет, а не просто полагаться на память. Удерживая мой взгляд, она приподнимает бровь.

Вот дерьмо. Да, не нравится мне это.

– Знаешь... – начинает она, снимая перчатки и бросая их на колени. – Я не просто так не сказала тебе, куда еду.

Я пожимаю плечами, не раскаиваясь.

– Если бы ты мне сказала, я бы подождал тебя дома.

Талия вздыхает и пытается пригладить растрепанные ветром волосы.

– Я в порядке, Себастьян. Правда.

– Прошло две недели, Талия. Ты собираешься поговорить со своей тетей? – я не хочу, чтобы эта женщина вернулась в жизнь Талии, после всего, что она сделала, но я хочу, чтобы Талия немного успокоилась. Думаю, ей это нужно.

– Ты собираешься поговорить с Изабель? – спрашивает она с вызовом.

– Да, – коротко отвечаю я. – Теперь твоя очередь.

Ее глаза расширяются.

– Вы виделись? Что ты ей сказал? Что она сказала?

– Расскажу, когда вернёмся домой.

Когда я завожу машину и выезжаю с кладбища, Талия тихо говорит:

– Я не знаю, что скажет тетя Ванесса, Себастьян. Я просто... – она взмахивает руками и опускает их на колени.

Я кладу свою руку в ее и переплетаю наши пальцы.

– Я понимаю, как она тебя обидела, но нет ничего хуже этого подвешенного состояния. Если мы с отцом смогли, наконец, поговорить после такого долгого времени, я надеюсь, ты сможешь хотя бы подумать о том, чтобы сказать то, что нужно. Тогда ты сможешь двигаться дальше, независимо от того, какое решение примешь.

Слеза скатывается по ее лицу, и она быстро смахивает ее.

– Просто это так тяжело. Она – моя семья, всё, что осталось.

– Ты – часть моей семьи, – говорю я, поглаживая ее руку.

Она улыбается, ее глаза загораются.

– Если бы тебя не было в моей жизни, я была бы сейчас в полной заднице.

Я отпускаю ее руку и провожу костяшками пальцев по ее щеке, без слов говоря, что люблю и поддерживаю ее. После того как я проезжаю несколько улиц, она оглядывается и хмурится.

– Куда мы едем? Это не дорога домой.

– Увидишь.

– Где бы это ни было, помни, что я должна вернуться к шести на девичник. Мина и Касс пристрелят меня, если я опоздаю.

Я хмыкаю.

– Моя сестра дважды информировала меня о ваших планах.

Когда я паркуюсь перед небольшим книжным магазином, в витрине которого выставлены новые и подержанные книги, Талия улыбается.

– О, я никогда раньше не была в этом магазине. – Она выскакивает из машины раньше, чем я успеваю открыть ей дверцу. Я быстро хватаю ее за руку, когда она выходит на тротуар и поворачивается к двери.

– Подожди, Талия.

– Что? – она оглядывается на меня, в ее глазах волнение. – У тебя на полках слишком пусто. Держу пари, там есть классика.

Я указываю головой на витрину.

– Ты узнаёшь кого-нибудь внутри?

Она смотрит в окно и видит пожилую женщину, разговаривающую с мужчиной за кассой.

– Это не тот человек, который был на автограф– сессии? – спрашивает она, стуча зубами. – Тот, кто принёс все мои книги на подпись?

Я складываю наши сцепленные руки и дышу на них, чтобы согреть ее.

– Так и есть. Я проверил Кеннета Макадамса после подписания. Я боялся, что он может представлять угрозу, потому что был так увлечён твоими книгами. Он оправдался, но потом, после признания твоей тети, я не мог не задаться вопросом, было ли что-то еще, о чем она тебе не рассказала. Я потянул за кое-какие ниточки и получил копию твоего свидетельства о рождении. Оно не совпадает с тем, которое ты использовала, чтобы поступить в колледж.

Талия сжимает мою руку, когда старуха выходит из магазина.

– Что ты говоришь?

– Большинство людей просят тебя подписывать книги полным именем? – когда она качает головой, я киваю в сторону мужчины, который несет корзину с книгами к книжной полке. – Он твой отец, Талия. Его имя было указано в твоем настоящем свидетельстве о рождении. Возможно, обстоятельства его ухода тоже не совсем такие, как описала тетя. – Я пожимаю плечами. – Может, и так, но в любом случае у вас двоих есть кое-что общее – ваша любовь к историям. С этого можно начать.

Мое сердце колотится, и я задаюсь вопросом, что происходит в ее голове, когда она поворачивается и смотрит в окно магазина. Все, что я знаю... мне нравится видеть, как надежда расцветает в ее глазах, когда она следит за ним.

– Почему бы тебе не пойти и не поговорить с ним? – я наклоняюсь и открываю перед ней дверь. – Я подожду тебя здесь.

Как только она входит, я вижу, как Талия зовет его и машет рукой, чтобы привлечь его внимание, а когда он поворачивается и роняет корзину с книгами на пол, издаю смешок. Когда Талия бросается помогать ему с упавшими книгами, я улыбаюсь и засовываю руки в карманы пальто, надеясь, что со временем она сможет вернуть свою семью. Может, это и не то, с чего стоило начать, но семья есть семья, и мы все хотим знать, что она у нас есть.

Глава 22.

Талия

Этот день закончился на лучшей ноте. После того, как я в первый раз посетила могилу матери и сказала ей, как мне жаль, что я никогда не узнаю ее, я встретила своего отца и решила поужинать с ним на следующей неделе. А теперь я праздную с девочками, постукивая соленым ободком бокала с «Маргаритой» по бокалам Мины и Касс.

– За пятницу и счастливый час!

– Слава Богу, сегодня пятница, – говорит Мина и делает глоток. – Настолько хорошо. Чуваки, я скучала по этому.

Я улыбаюсь, наблюдая, как она болтает с Касс о карьере моей соседки в фотографии. Я знала, что эти двое поладят. Перед моим уходом Себастьян рассказал мне о разговоре с Изабель. У меня болит сердце, когда я смотрю на его сестру. Она понятия не имеет, как жертвует ради нее Себастьян, но, по крайней мере, ценит его за все, что знает.

Это трудное решение – не говорить отцу о матери Мины.

Правда может со временем открыться, если он и его отец сблизятся, но то, что Себастьян выбирает счастье других, а не свое собственное, заставляет меня любить его еще больше.

Когда в лежащей у меня на коленях сумочке вибрирует, я достаю телефон.