Текст книги "Мой Блэк, Моя Рэд (ЛП)"

Автор книги: П. Т. Мичел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

Он начинает отворачиваться, но потом оглядывается на меня.

– Можешь оказать мне услугу? Можешь сказать Селесте, что я оценил ее письмо намного больше, чем она когда-либо узнает, и... извиниться перед ней за то, что не ответил? Моя жизнь пошла наперекосяк сразу после той вечеринки.

Кэс прислала ему письмо от имени Селесты? Почему она мне не сказала? Я знаю, что он имеет в виду, что его отец умирает, но я не хочу вспоминать о болезненных воспоминаниях, поэтому быстро киваю.

– Я ей все передам. – И хотя я хочу рассказать ему правду о Селесте, я не знаю, в том ли он настроении, чтобы услышать ее, но я хочу дать ему что-нибудь, что скрасит его день. – Бьюсь об заклад, она с удовольствием послушает тебя. Никогда не поздно воссоединиться, Колдер.

Полуулыбка появляется на его лице, когда он прячет руки в карманах брюк.

– Ты так думаешь?

Если он и Кэс начнут общаться по электронной почте, она сможет встретиться с ним лично и сказать, кто она на самом деле. Правда должна исходить от нее, а не от меня. Я поднимаю руки и улыбаюсь.

– А что ты теряешь?

Он пожимает плечами, глядя на церковный вход, где люди снаружи болтают и смеются.

– Не многое.

Мне грустно, что он чувствует себя таким оторванным от семьи.

– Тебе нужны ее контакты?

Он отрицательно качает головой.

– Нет, у меня есть. Спасибо, Талия.

По крайней мере, он знает, как с ней связаться. Когда он открывает дверь, я говорю:

– Пожалуйста, позвони Себастьяну и дай ему знать, как у тебя дела. Он беспокоится о тебе.

Колдер фыркает и смотрит на меня:

– Ты действительно не очень хорошо знаешь моего кузена. Критик никогда не волнуется.

Прежде чем я успеваю сказать ему, как он ошибается, он уходит, дверь тихо захлопывается за ним.

Когда я выхожу на улицу, оглядываюсь в поисках Себастьяна. Рейган снова загнала его в угол. Очевидно, она схватила его фуражку с церковной скамьи и теперь снова флиртует с ним. Интересно, зачем он вообще принёс фуражку. В тот момент, когда вошёл в церковь, он снял ее. Хотя опять же, это часть его униформы.

Вместо того чтобы подойти и выхватить чертову фуражку из ее рук, как я хочу, я решаю подождать у машины. Слишком много невоспитанных действий подряд может лишить меня звания крестной. Так как большинство гостей уже поехали домой, я вижу нашу машину отсюда. Я обнимаю Мину и Джози на прощание. Пока Мина болтает с Лорой, я машу Дену, когда он выходит из церкви впереди Блейков, а потом спускаюсь по тротуару. По крайней мере, кто-то ранее очистил снег, оставив мне чистую дорожку.

Машины проносятся мимо, громко сигналя. Всегда в спешке, чтобы обогнать кого-то. Я дрожу, когда холодный воздух касается моего пальто и поднимает воротник, а затем еще глубже засовываю руки в карманы. Глядя на крутую кучу снега, которая свалена вдоль задней стороны тротуара, становясь все выше, когда я приближаюсь к ней, я позволяю своему разуму задаться вопросом. Я бы ползала по нему в детстве и использовала для прикрытия в снежных боях. В какой-то момент куча снега полностью покрывает трехфутовую кирпичную стену, обрамляющую маленькие дворики перед домами, выстроенными вдоль улицы. Я ухмыляюсь, когда вижу, что один холмик на шесть футов выше. Теперь это будет потрясающий холм для Короля Горы.

– Талия! – Себастьян зовёт меня по имени, и в то же время я слышу, как он быстро приближается сзади. Я останавливаюсь, его тон настолько резок и полон тревоги, что я оглядываюсь через плечо.

– Беги! – он кричит, в то же время я вижу, как быстро движущаяся машина полностью вылетает на обочину почти в тридцати футах позади него, выйдя из-под контроля водителя.

Я начинаю бежать, но слева мне блокирует путь кучи снега, а другие машины проезжают справа, полностью игнорируя машину, мчащуюся по тротуару. Единственный выход – я должна бежать вперед.

Мои легкие горят, а бег на каблуках почти ломает пальцы ног, но я продолжаю двигаться вперед. Я вскрикиваю, когда меня внезапно срывают с ног. Рука Себастьяна – стальная лента вокруг моей талии, и мы взбираемся на огромную гору снега. Я пытаюсь помочь, но он гораздо больше и быстрее. Все, что я могу сделать, это дотронуться пальцами ног до снега и молиться, чтобы он убрал нас с дороги.

Я чувствую силу удара машины о груду снега, ее задняя часть врезается в переднюю часть припаркованной машины, и мы переваливаемся через край. Себастьян поворачивается, когда мы падаем, принимая большую часть удара на себя, пока мы катимся вниз в заснеженный двор. Когда мы, наконец, останавливаемся, я приземляюсь ему на грудь лицом к лицу. Тяжелые комья снега падают на нас, мой лоб щиплет, но, по крайней мере, опасность миновала. Кирпичная стена и густой снег остановили машину.

Пока я пытаюсь восстановить дыхание, Себастьян хватает меня за голову.

– Черт, я думал… – он замолкает и сглатывает. – Ты в порядке?

Я сглатываю и киваю, наконец-то обретя способность говорить.

– Ты в порядке?..

Жесткое давление его тёплого рта, захватившего мой, чувствуется так хорошо, я мгновенно целую его в ответ, впитывая его тепло и удивительный запах. Он притягивает меня ближе, и когда он наклоняет мою голову, его язык скользит вдоль моего, ища более глубокой близости, снег, оставшийся на моих волосах, начинает таять, заставляя меня дрожать.

Прервав наш поцелуй, он смахивает снег с моих волос, его голос внезапно становится резким.

– Мы не собираемся возвращаться в отель.

– Разве нет?

Себастьян качает головой, затем поднимается на ноги, таща меня за собой. Схватив меня на руки, он несет через заснеженный двор. Как только он ставит меня на тротуар, Ден достигает нас, он полностью сосредоточен, когда обращается к Себастьяну.

– Господи, а ты не шутил, что она в опасности. – Переведя взгляд на меня, он говорит: – ты в порядке?

Когда я киваю, Себастьян смотрит поверх раздавленной передней части машины, затем смотрит мимо разбитого стекла и на пустое место водителя. Взглянув на Дена, он говорит:

– Руль закреплён, а на педали газа тяжелый кирпич. – Его прищуренный взгляд осматривает улицу, откуда должна была мчаться машина, в поисках виновника. Переключив своё внимание на Дена, он говорит: – я отвезу Талию в безопасное место. Пошлю сюда своих людей. Проверь автомобиль и дай мне знать, что будет известно.

– Не стоит брать машину, на всякий случай. – Ден достаёт из кармана брюк ключи. – Возьми мою машину. Она за углом, позади церкви. Я буду на связи.

Себастьян включает печку в BMW Дена. Я ничего не говорю, пока он звонит кому-то по имени Элайджа, маневрируя в пробке. Но когда он вешает трубку, и мы едем по шоссе, я хочу спросить его и только открываю рот…

– Ни слова, – говорит он резким тоном.

Выражение его лица напряженное, он крепко держит руль. Я не знаю, о чем он думает, но я не могу просто сидеть здесь.

– Мы должны…

Он протягивает руку и сжимает мою.

– Я не думал, что успею, Талия.

Я смотрю вниз на его большую руку, держащую мою. Напряжение в его руках говорит о многом. Он на грани и действительно не хочет говорить. Не сейчас. Поэтому я складываю пальцы вокруг его руки и сжимаю губы. Он заговорит, когда будет готов.

После того как мы подъезжаем к высотному многоквартирному дому на Верхнем Ист-Сайде, я смотрю на Себастьяна, когда он вручает ключи от машины камердинеру. Затем он тащит меня через элегантный главный вход прямо в лифт.

Он не отпускает мою руку. Вместо этого набирает код свободной, а затем нажимает кнопку верхнего этажа.

Кто здесь живет? Интересно, как мы доберёмся до пентхауса?

В тот момент, когда мы входим внутрь, автоматически включается приглушенный свет. Себастьян начинает снимать позолоченные пуговицы в виде орла со своего пальто. Протянув руку, он снимает шелковый черный шарф с моей шеи. В то время как он поворачивается и кладет их на боковой стол дальше в комнате, я стою в прихожей, с благоговением глядя на окна от пола до потолка, которые охватывают всю квартиру и потрясающий вид на город за ее пределами.

Себастьян идет вперед, и я отступаю, глядя на сосредоточенное выражение его лица. Положив руки на причудливо вырезанный дверной косяк по обе стороны от меня, он тихо приказывает:

– Снимай пальто.

– Это твоя квартира? – спрашиваю я, возясь с пуговицами.

Он выпрямляется, снимает галстук, расстегивает две верхние пуговицы на рубашке и быстро двигает пальцами.

– Оно мокрое. Снимай его.

Как только я скидываю пальто с плеч, он берет его и бросает за собой. Когда оно приземляется тяжелой кучей на полированный деревянный пол, он приближается ко мне. Его широкие плечи загораживают мне дорогу.

– Есть только одно место, где я хочу быть прямо сейчас. Снимай нижнее белье. – Желудок трепещет от предвкушения, я сглатываю и начинаю говорить, но его губы сжимаются в решительную линию. – Если Я его сниму, ты не сможешь его снова надеть.

Мое сердце колотится, когда я снимаю каблуки, а затем начинаю снимать нижнее белье. Теперь, когда я босиком, надо мной возвышается огромный Себастьян. Но он не отступает ни на дюйм, он занимает все мое личное пространство. Как только я отбрасываю нижнее белье в сторону, он обхватывает мои бедра и скользит руками по моим изгибам. Сжимая мою юбку руками, он опускает голову, его хриплый голос вибрирует у моей челюсти.

– Расстегни мои штаны, Талия. Покажи мне, что ты хочешь нас.

Мои руки трясутся от желания, но мне удается расстегнуть его ремень. Быстро вытащив из петель, я с громким стуком роняю ремень на пол. Когда я тянусь к пуговице на его штанах, губы Себастьяна прокладывают обжигающую дорожку вдоль моего горла. Я задыхаюсь от возбуждения, когда его руки скользят под мое платье, чтобы сжать мои голые бедра в яростном объятии, теплая кожа к теплой коже.

– Прикоснись ко мне, – приказывает он, впиваясь пальцами в мою задницу.

В ту секунду, когда я сдвигаю его штаны и боксеры вниз, а затем обхватываю пальцами его толстую эрекцию, Себастьян резко выдыхает мне в ухо. Агрессивно ступая между моих бедер, он без усилий поднимает меня, скользя моим телом вдоль двери.

Сердце бьется, я обнимаю его за плечи и обхватываю ногами его бедра, держа его серьезный взгляд, когда он медленно опускает меня, пока его член не скользит прямо внутрь меня. Дразнит, нарушая мое ровное дыхание. Когда порыв желания проносится мимо моих губ, Себастьян на секунду закрывает глаза, а затем фиксирует их на мне. Похотливая жара и тоска в них вырывает остальной воздух из моих легких.

– Ты мокнешь для меня, и это чертовски сладкая пытка. Это всегда было для меня, не так ли, Талия?

Слезы текут по моим щекам с кивком.

– Мне нужно услышать это от тебя, – говорит он в отчаянии.

Я сжимаю его щеки обеими руками.

– Я хочу, чтобы ты брал меня, Себастьян, во всех возможных смыслах. Ты единственный мужчина, которого я когда-либо хотела.

Гул неподдельного удовлетворения звучит в его горле, и он входит в меня одним мощным рывком.

Когда я стону от удовольствия, он совершенно неподвижен и сжимает руки на моих бедрах, удерживая меня на месте.

– Не двигайся. Никоим образом, – приказывает он.

Я кусаю губу, но даже когда киваю, не могу остановить реакцию своего тела, чтобы, наконец, почувствовать его глубоко внутри меня. По собственному желанию мои нижние мышцы начинают сокращаться вокруг него, мой оргазм настигает меня. Я смутно понимаю, что слышу звук, похожий на треск дерева, когда мое тело содрогается от импульсов интенсивной дрожи, быстро сопровождаемой мурашками, рассеивающимися по всему телу.

Себастьян бормочет красочные ругательства, затем опускает голову мне на плечо, буквально трясясь. Как только мое тело перестает сжиматься вокруг его твердости, я провожу пальцами по его волосам и обхватываю его голову, шепча ему на ухо:

– Прости. Я не могла остановиться. Я не могу помочь тебе заставить меня, Себастьян. Это просто слишком.

– Черт бы тебя побрал. – Его дыхание все еще тяжелое, мышцы спины и плеч становятся твердыми, как камень. Прижавшись лицом к изгибу моей шеи и плеча, он сжимает мою задницу обеими руками и делает несколько глубоких вдохов. Я даже не подозревала, что до этого момента он держал меня одной рукой. Наконец, он перестает дрожать.

Теплое, ровное дыхание вырывается наружу, дразня мою ключицу как раз перед тем, как его хватка ослабевает. Медленно отодвигаясь, он скользит своей толстой длиной внутрь меня, эротично двигая бёдрами. Когда он стонет у моей шеи, прижимаясь губами к моей коже, я вцепляюсь пальцами в его волосы и держусь, впитывая каждый вздох нарастающей интенсивности и страсти между нами.

Он набирает темп, на этот раз врываясь так глубоко, что я откидываю голову назад и наслаждаюсь приятным ощущением. Выгибаясь, я начинаю двигаться вместе с ним, встречая его мощные толчки.

Себастьян останавливается и кладёт одну руку мне под задницу, а другую-за спину. Глубоко вздохнув, он говорит:

– Подожди секунду, рыженькая. – Скинув штаны и боксеры, он идет к черному кожаному дивану.

Опустив меня, он ставит меня на ноги, затем быстро разворачивает, чтобы расстегнуть платье.

К тому времени, как я вылезаю из платья и снимаю лифчик, он уже снимает рубашку. Потянув меня на диван, Себастьян подтягивает меня под свое мощное тело, затем сжимает мои руки, убирая их за голову.

Наше дыхание снова учащается, когда его колено раздвигает мои бедра. Когда он снова медленно располагается внутри меня, он говорит:

– Черт, ты идеальна, Талия. Создана для меня, – издав рык, он опускает голову и сосет один из моих сосков, а затем отпускает его. Он делает то же самое с другим, но не прекращает увеличивать давление своего рта, пока я не стону. Как только я начинаю двигать бедрами, он дергается вперед, сильно толкаясь.

Я выгибаюсь в эротическом ощущении его грубого притязания на мое тело. Высвободив руки, я впиваюсь ногтями ему в спину, еще сильнее возбуждая его.

– Я хочу пахнуть, тобой Себастьян, чтобы завтра я не могла ходить, не ругаясь от боли. Ты продолжаешь говорить мне, что я твоя, покажи мне, почему я всегда буду чувствовать пустоту без тебя внутри меня.

– Я последний гребаный мужчина для тебя, – клянётся он. Положив руку на мое бедро, он сжимает его, яростный рёв вырывается из горла мужчины, когда он глубоко входит. Его яйца дразнят мою чувствительную точку, Себастьян движется напротив меня, шлифуя свою твёрдость вдоль моего клитора, усиливая мое желание правильным количеством давления. Когда я начинаю задыхаться, мои внутренности сжимаются, приближаясь к освобождению, он говорит низким, решительным тоном: – нет никаких сомнений, что ты моя. Что ты всегда будешь моей.

Интенсивность его слов, смешанная с острым краем удовольствия и боли, которую он причиняет, когда его мощное тело ставит клеймо на мое, подводит меня к обрыву, но это последнее заявление, которое он произносит, прежде чем укусить меня за нижнюю губу:

– И я принадлежу тебе.

Блаженство и интенсивность моего оргазма настолько велики, что мое зрение затуманивается. Себастьян захватывает мои крики удовольствия в доминирующем поцелуе, прежде чем следует за мной. Я держу его близко и звук его оргазма, ощущение его большого мускулистого тела, прижатого ко мне, пока он кончает, клеймя меня.

Глава 17.

Талия

Себастьян не двигается. Вместо этого он опускает свой лоб на мой. Через несколько секунд поднимает голову и хмурится, когда убирает мои волосы с лица.

– У тебя на лбу порез.

– Это из-за льда, – объясняю я, затем дотрагиваюсь большим пальцем до раны на его подбородке. – Твоя выглядит глубже. Интересно, тебе понадобятся швы?

– Бывало и похуже. – Он встречает мой взгляд и скользит костяшками пальцев по моей скуле. – Что заставило тебя, наконец, сказать «да»?

Я удивлена кратким уязвлённым взглядом в его глазах. Улыбаясь, я качаю головой.

– Я наконец-то позволила себе потерять тебя.

Его брови опускаются.

– Ты хочешь сказать, что тебе все равно, потеряешь ли ты меня сейчас?

Я провожу пальцами по его чёлке. Сжав волосы в кулак, крепко держусь.

– Нет, Себастьян. Я решила перестать бояться потерять тебя.

– Поэтому ты все это время держала меня на расстоянии? Потому что боялась потерять? – со смехом он обхватывает мои груди, сжимает их вместе, затем зарывается носом в ложбинку. Вдыхает, как голодный человек, затем его глубокий голос отдаётся у меня в груди: – Зачем же мне оставлять такую красивую грудь?

Я ударяю его по плечу.

– О, значит, теперь ты влюбился в мою грудь, так?

Он щурит глаза, хищная ухмылка появляется на его лице.

– Сколько раз мне повторять, что это моё второе любимое место? Думаю, я просто должен показать тебе.

Он движется так быстро, встаёт, держа меня в объятиях, и все, что я могу сделать, это обнять его за плечи, мой живот трепещет в ожидании его планов.

Когда Себастьян проходит мимо стола с пиджаком, появляется идея, и я хватаю свой чёрный шарф. Пока он несёт меня в просторную спальню с огромной двуспальной кроватью, я быстро завязываю шарф вокруг глаз. Как только он включает тёплые прожекторы (софиты) в ванной и опускает меня, я поворачиваюсь к нему и улыбаюсь, когда понимаю, что вижу его сквозь прозрачную ткань. Крутя один конец шарфа между пальцев, я поддразниваю:

– Хм, напоминает о чем-нибудь?

Во взгляде Себастьяна вспыхивают огоньки.

– Вообще-то, у меня есть идея получше, – говорит он, снимая шарф. – Хочешь принять душ, как я? – спрашивает он у моего уха.

Я киваю, заинтересовавшись.

Себастьян выключает свет, погружая комнату в темноту. Затем нажимает еще одну кнопку на стене, и от потолка до пола вертикальные жалюзи открываются, позволяя городским огням просочиться в комнату.

– Это что, джакузи? – спрашиваю я, глядя на огромную вмонтированную в пол ванну рядом с жалюзи.

– Мы воспользуемся им в другой раз, – говорит он, его голос полон чувственного обещания, когда он сжимает мою руку и ведёт к огромному встроенному душу.

Как только он нажимает на кнопку на внешней стороне душа, начинает литься вода, Себастьян тянет меня под тёплые брызги.

Прижимая мою спину к своей твёрдой груди, он обхватывает меня руками за талию и наклоняет голову назад, выдыхая в удовлетворении, когда вода льётся на наши тела.

Я блаженно вздыхаю, когда Себастьян капает шампунем мне на голову и начинает массировать. Смыв пену, он выливает мыло на мою грудь, и, когда запах мужского шампуня скользит по волосам между моих ног, я выгибаюсь в его знающих руках, обнимая мужчину за шею, в то время как его руки чувственно скользят по моей груди, оценивая её, прежде чем двинуться вниз.

Он целует меня за ухом, вниз по шее, а затем вдоль челюсти все время, пока его руки находятся на моей груди. Обхватив их, он скользит большими пальцами вокруг ареол несколько раз, прежде чем сдавить мои соски. Как только я начинаю думать, что снова все потеряю, его руки начинают массировать мои руки.

Обратив своё внимание на мою талию, Себастьян кладёт свои руки мне на бёдра, задевая пальцами пупок, затем медленно двигается вниз к треугольнику волос. Когда его пальцы опускаются ниже, я обхватываю его шею руками и кусаю за челюсть, побуждая его проводить в этой области столько времени, сколько он сочтёт нужным.

Его низкий смех грохочет у меня за спиной, прежде чем он сжимает мои локти и тянет мои руки вниз, чтобы провести своими руками по моим. Когда он скользит большими пальцами по моим ладоням, а затем потирает каждый палец по отдельности, я полностью очарована его внимательным исследованием моего тела. Затем я поворачиваюсь и начинаю отвечать тем же. Но пока я втираю шампунь ему в волосы, а его глаза закрываются, чтобы пена не попала в них, он хватает меня за бедра и трётся о меня. Я смеюсь и мгновенно двигаю своими мыльными руками к его члену и начинаю тщательно его массировать.

Застонав, Себастьян откидывает голову назад и позволяет воде смыть мыло с его волос. Когда вода также смывает пену с моих рук, я наклоняюсь и скольжу губами вниз по его эрекции. Захватывая его глубоко в рот, я сосу, а затем поворачиваю языком вокруг. Я люблю слышать, как он рычит от наслаждения, и чувствовать, как его руки зарываются в мои волосы, пропуская мокрые пряди между пальцев.

– Чувствовать каждую частичку тебя так чертовски хорошо, – ворча, говорит он прямо перед тем, как использовать свою хватку, чтобы оттащить меня.

– Какого черта, Себастьян! – я задыхаюсь от внезапного ощущения холода, прижатая спиной к стене душа, но Себастьян прижимает своё твёрдое тело полностью к моему и захватывает мой рот разрушительным поцелуем, пожирая меня с дикой самоотдачей, которую я никогда не получала от него прежде.

Когда пар между нами начинает конкурировать с паром в душе, он прерывает поцелуй, чтобы пробормотать против моей скулы:

– У меня есть планы, которые включают в себя долгое и жёсткое пребывание в этой красивой киске, Рыженькая.

Когда он наклоняет мой подбородок и нежно целует лоб возле моей раны, я ворчу:

– Однажды ты позволишь мне сделать тебе настоящий минет.

Взяв меня за подбородок, он впивается в меня голубым взглядом.

– Я не хочу думать о том, как ты стала такой невероятно талантливой в этой области, но будь уверена, я наслаждаюсь тем, что ты полностью взяла меня.

Я хихикаю над его каламбуром и его губами. Посмеиваясь, он обнимает меня. Когда он снова перемещает нас под брызги, я кладу голову ему на плечо и вздыхаю от удовольствия, чувствуя себя такой счастливой в его руках. Протягивая руку, я наслаждаюсь массажным действием воды, бьющейся о мою ладонь.

– Я понятия не имела, что душ в темноте может быть таким чувственным.

Себастьян располагает одну из своих рук прямо над моей, собирая в нее воду.

– Что ты видишь, Талия?

Когда я смотрю на сложенную чашечкой ладонь, он раскрывает пальцы, и все это стекает, ударяя мою руку и соскальзывая в прозрачные ручейки.

– Я вижу воду.

– Помнишь, какие три мои любимые вещи были в твоём приглашении на бал у Хоторна?

Я кладу свою ладонь на его и складываю наши руки вместе.

– Это был чёрный, красный и вода.

Я чувствую, как он кивает позади меня.

– Как и мы. Вода является фаворитом, потому что это одна константа, которая никогда не меняется. Она всегда остаётся прежней. Несмотря ни на что.

Я таю, что он считает нас как чёрный и красный, такими же устойчивыми и постоянными, как вода, но его голос звучит разочарованно, заставляя меня задаться вопросом, какой более глубокий смысл он пытается передать. Затем он снова набирает воду в руку и глубоко выдыхает, когда отпускает ее, я вдруг понимаю, что он пытается мне сказать.

Я делала все, что могла, чтобы Себастьян рассказал мне о своём дальтонизме, в то время как Себастьян, по-своему, показывал мне пределы своего видения. Взять меня с собой принять душ с ним только верхушка. И вот всё вместе, всё, что он говорил и делал, устремилось ко мне, встало на свои места.

Вода – это единственное, что осталось бы прежним в мире, внезапно лишённом цвета. Возможно, он любил воду, когда служил на флоте, но теперь прозрачная жидкость имеет еще большее значение в его жизни. Это нормальное явление. Точно так же, как стоять в вечернем свете. Все цвета становятся монотонными в тёмном свете ночи. Вот что он имел в виду в ту ночь, когда я вошла в его тёмный гостиничный номер, и он сказал:

– Для меня это нормально.

И он купил мне чёрный шарф по той же причине, что и кружевную маску. Конечно, он может превратить что угодно в сексуальный объект, но то, как он ухмыльнулся этому продавцу через чёрную шёлковую ткань, пока мы оба были под ней, говорит мне, что это был способ Себастьяна показать мне, как выглядит жизнь его глазами. Он хотел, чтобы я поняла, как он видит... в оттенках серого и черного. И красного.

Даже с его недостатками Себастьян видит меня лучше, чем кто-либо другой. На очень многих уровнях. Теперь моя очередь сказать ему, что я тоже его вижу.

Я соединяю его руки и складываю их вместе на груди. Поднося наши сцепленные руки к губам, я целую каждый его сустав и говорю:

– Я знаю о твоём дальтонизме, Себастьян. И если причина, по которой ты не сказал мне раньше, в том, что ты чувствуешь, что это делает тебя уязвимее, ты действительно не очень хорошо меня знаешь. Мне абсолютно все равно, что думает флот.

Он все еще стоит позади меня.

– Как ты... – тяжёлый вздох. – Мина.

Я пожимаю плечами.

– Ты ведь пытался мне сказать, не так ли?

Он целует меня в затылок.

– Не считая дальтонизма, я больше не являюсь военным. И моё визуальное ограничение – это не то, в чем я хотел бы признаться кому-либо. У меня не было выбора с Миной, но спасибо, что спасла мою задницу на крестинах.

Если не изменения в его видении, то, что заставило его почувствовать, что он больше не принадлежит флоту? Я поднимаю на него взгляд.

– Розовые и синие ленты были традиционными для пастора, мешающими. И, конечно, я пришла тебе на помощь, я обещала, что буду рядом. Мы же команда.

Себастьян выключает воду и обнимает меня. Вода капает с его носа и по лицу, когда он притягивает меня к себе.

– Ты привносишь краски в мою жизнь, каждый день в море однообразия, Талия. И я имею ввиду не это. – Он пропускает прядь моих волос между пальцами. – Или это. – Сексуальная улыбка появляется на его губах, когда он смотрит на волосы у меня между ног. – Я говорю о том, что ты заставляешь меня чувствовать. Я нем большую часть своей жизни. Ты даёшь мне что-то неосязаемое, что я не могу объяснить. Это просто то, что я чувствую, когда я с тобой. Как будто я целый, и ни черта не пропало.

Для человека, который утверждает, что не знает слов, которые женщины хотят услышать, Себастьян сумел лишить меня дара речи. Я никогда не думала, что он скажет что-то настолько красивое и искреннее. Я обнимаю его за шею.

– Ты – все, чего я хочу, Себастьян. В полной комплектации.

Он крепко сжимает мою талию, его взгляд скользит по моему лицу. Я могу сказать, что что-то тяготит его разум, но потом он улыбается и сильно шлёпает меня по заднице.

– Вытрись, возьми рубашку из моего шкафа, если хочешь, и я жду тебя на кухне.

Когда я иду из его спальни через гостиную к кухне, красочные подушки на диване Себастьяна заставляют меня задуматься, как долго у него было это место. Или кто-то помог ему их выбрать? Он поднимает взгляд от скручивания штопора в бутылке вина, и улыбка удовлетворения растекается по его лицу. Он не торопится, скользнув взглядом по моим соскам, качающимся под его светло-голубой рубашкой, к моим голым ногам.

– Моя одежда, безусловно, будет требованием в будущем.

Я приподнимаю край его рубашки и касаюсь бирки, пришитой изнутри.

– Пока искала, что надеть, заметила такую бирку: светло-голубая, 3,1. В галстуках также указаны основной цвет и цифры. – Я наклоняю голову. – Это система нумерации, так?

Он кивает, вытаскивая пробку из бутылки.

– Это помогает сопоставить галстуки с рубашками, а затем с моими костюмами.

Мое сердце немного разбивается из-за того, как ему пришлось научиться приспосабливаться к пределам своего зрения.

– Ты сам это придумал?

– Да. Это помогает оставаться в здравом уме и помогает мне казаться в основном нормальным. В противном случае, вы бы видели меня только в чёрных или серых костюмах, белых рубашках и серых или черных галстуках. Время от времени я сходил с ума и надевал красный галстук.

Это может и звучит так, будто он шутит, но я могу сказать, что он все еще борется. Тот факт, что никто из его семьи не знает, делает это ясным для меня. Его служба безопасности? И как иронично горько, что травма, которая превратила его темно-коричневый глаз в великолепный синий, также украла его способность различать цвета. Жизнь может быть такой непостоянной сукой.

– Это очень умно. Я впечатлена, – говорю я, надеясь придать позитивный оттенок вещам. Запустив руки ему под рубашку, я поднимаю воротник и вдыхаю. – Тот, кто стирает твоё белье, заслуживает похвалы. Эта рубашка такая мягкая, и теперь я знаю, почему ты всегда так вкусно пахнешь.

Наливая бокал красного вина, он фыркает.

– Я обязательно скажу Терезе.

– Кто такая Тереза? – спрашиваю я, стараясь не показаться ревнивой.

Он ставит бутылку на чёрный гранитный стол и оглядывает квартиру.

– Та же самая женщина, которая украшала это место, покупала мне продукты и в значительной степени управляла этим местом для меня, – он ухмыляется и кивает в сторону подушек, по которые я осматривала в гостиной. – Надеюсь, она выбрала хорошие цвета.

Я смотрю на смелые бирюзовые и красные подушки, а затем на все стекло, мрамор и хром.

– Определённо чувствуется мужское начало, но твоя домоправительница добавила тепло, выбрав цвета подушек, ковров и картин. Очень высокого класса кстати. Очевидно, работа в сфере безопасности окупается.

Взяв два бокала, он подходит ко мне и протягивает бокал вина, оставляя себе газированную воду.

– Да, дела идут хорошо. Я знаю, ты обычно не пьёшь красное, но я хочу, чтобы ты попробовала. Вино очень рекомендовали. И это как раз подходит для этого тоста.

– Тост? – спрашиваю я, беря вино.

Себастьян кивает и поднимает бокал, его ярко-синий взгляд полон тепла.

– Я был твоим первым, а ты – моей.

Я опускаю стакан и поднимаю бровь.

– Ты не был девственником, Себастьян. Итак, что у тебя было впервые со мной?

Он приближается, и мне трудно сосредоточиться из-за его мускулистой груди и шестью кубиков пресса в нескольких дюймах от меня. Он натянул мягкие темно-серые брюки для отдыха, которые низко сидели на его бёдрах, показывая те «линии», которые спускались к краю его брюк. Те, которые заставляли даже самых умных женщин терять голову.

Чокнувшись со мной, он приподнимает мой подбородок, пока я не встречаю его взгляд.

– Ты первая женщина, которую я привёл в эту квартиру – место, которое я всегда считал своим личным убежищем. Ты первая женщина, которая выпила со мной, – его голос соблазнительно мурлычет, когда его палец касается моей линии подбородка. – Первая, с кем я опробовал дверь, диван, душ, стул, и первая, кто разделил мою кровать.

Я сдерживаю эмоции, растущие внутри, мои пальцы сжимают стеклянную ножку фужера. То, что он говорит, останавливает сердце, поэтому я фокусируюсь на чем-то другом, чтобы не слишком увлекаться его словами. Он сказал несколько удивительных вещей в душе, но он не говорил ничего настолько глубокого, и, может, никогда не скажет.

– Мы не занимались сексом ни на диване, ни в твоей постели.

Себастьян издаёт понимающий смех.

– Ночь только начинается, Рыженькая. Выпей и скажи мне, что ты думаешь.

Я делаю глоток и удивляюсь богатому вкусу и тому, как легко он скользит по моему горлу. Я поднимаю брови.

– Мммм, это восхитительно. – Я делаю еще один глоток и наслаждаюсь интенсивным мягким вкусом вина, распространяющимся по моему языку. – Я могу сказать, что танины не очень на вкус, но с их пряными нотками сочетание самое вкусное, что я когда-либо пробовала.