Текст книги "Завоевание сестры короля мафии (ЛП)"

Автор книги: П. Рейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

21

ГАБРИЕЛЬ

Рэйчел из службы безопасности пришла на помощь, и это выгодно всем. Теперь ей не придется работать в две смены, и она сможет погасить большую часть долга за лечение, который на нее навалился.

Как только последние коробки с компьютерным оборудованием оказываются в моей комнате, мне кажется, что один из моих органов вернулся на место.

Наконец-то мне будет чем заняться, кроме как сидеть в своей гребаной комнате в общежитии и одержимо думать об Арии Коста. С субботы она постоянно крутится в моей голове – как ее рот раскрывается для меня, как ее горло сжимается вокруг конца моего члена. Как ее язык ощущается на моих яйцах, как она смотрит на меня, словно полностью доверяет мне и готова сделать все, что я попрошу.

Я застонал, думая об этом, и поправил штаны.

Хватит об этом. Мне нужно подготовить все свои вещи.

Чтобы сделать это как можно скорее, я пропускаю занятия на сегодня, ссылаясь на болезнь.

Большая часть утра уходит на то, чтобы протащить мой компьютер через черный ход сети в школе так, чтобы никто не заметил, и настроить камеры у моей комнаты, чтобы я мог видеть всех, кто приближается.

Около обеда я пишу Арии, что хочу зайти к ней в комнату вечером, чтобы установить камеры. Она отвечает, что у нее есть планы потусоваться с Бьянкой, но она напишет мне, как только Бьянка выйдет из своей комнаты. Я хочу спросить, будет ли Дом с ней, но не решаюсь.

Я могу сказать, что Ария была зла на меня, когда я, по сути, отстранил ее и сказал, чтобы она шла своей дорогой, когда она посетила мою комнату прошлой ночью. Возможно, она пришла, думая, что все повторится, как в субботу вечером, но мне нужно было немного пространства.

Пространство, чтобы привести себя в порядок и вспомнить, что я не могу больше влюбляться в Арию. Это будет не только проблема с ее братом, но и еще большая проблема – мой отец.

Не то чтобы я боялся своего отца, хотя большинство людей боялись бы. Анджело Витале – человек, с которым нужно считаться. Но он старой закалки и не желает меняться. Он хочет жить в мире, которого больше не существует.

Я пытался поговорить с ним снова и снова и полгода назад решил, что лучше всего будет показать ему. Если я перечеркну его отношения с Арией, велика вероятность, что его гордость не позволит ему признать мою правоту в отношении моего маленького проекта, над которым я работал.

Как только с Арией все будет улажено, я займусь взломом файлов системы безопасности отеля в Майами. Я хочу посмотреть, удастся ли мне найти видео, на котором видно, кто именно пробрался в номер Арии и оставил ей приглашение в секс-клуб.

Пытаюсь ли я отстраниться от Арии или нет, одно можно сказать точно: я заставлю того, кто ей угрожает, заплатить, прежде чем перережу ему горло и буду смотреть, как он истекает кровью.

Может, она и не моя, но никто не сможет сделать это с ней и остаться в живых.

Я отодвигаю очки от лица и потираю переносицу. Мне не нужны рецептурные линзы, но летом я начал носить очки от синего света, когда работаю за компьютером, надеясь, что это поможет мне справиться с бессонницей. Пока что я не думаю, что это поможет, но я все равно продолжаю носить их, надеясь, что в конце концов они изменят ситуацию.

Мой телефон пикает на столе рядом со мной, и я поднимаю его, чтобы увидеть сообщение от Арии.

Берег чист.

Уже иду. Оставь дверь незапертой.

Ооо, начинаешь контролировать ситуацию еще до того, как приедешь. Мне это нравится.

Покачав головой, я кладу телефон и игнорирую ее намеки. Сегодня мне потребуются невероятные усилия, чтобы не раздеть ее догола и не пристегнуть к изголовью кровати. Но в данный момент мне нужно не столько контролировать ее, сколько показать ей, что я могу контролировать себя, когда речь идет о ней.

Я собираю все необходимое, запихиваю в сумку и поднимаюсь по лестнице на ее этаж. Выглянув в окно на лестничной площадке и никого не увидев, я выхожу и иду к ее комнате, сразу же заходя внутрь.

Ария одета в облегающий топ и мешковатые светло-серые брюки для бега. Ее волосы собраны в беспорядочный пучок. Я стараюсь не следить за ожерельем, чтобы не проследить за овальным медальоном, лежащим в верхней части ее декольте, но это оказывается невозможным.

– Привет. – Я киваю и ставлю сумку на край ее кровати, чтобы порыться в ней. В памяти мелькают воспоминания о той ночи. – Что ты делала сегодня вечером?

Она пожимает плечами. – Ничего особенного. Работала над домашним заданием.

– Ты все еще думаешь, что она или Дом могут быть как-то связаны со всем этим?

Я расстегиваю молнию на сумке, чтобы достать все необходимое.

– Нет, я так не думаю. Она никогда не ведет себя странно и не задает мне очень личных вопросов. То же самое с Домом. Я видела его сегодня во время обеда, и чем больше времени я провожу с ними, тем больше думаю, что они не имеют никакого отношения ко всему этому.

Услышав, как она произносит имя Дома, я скрежещу зубами, доставая из сумки последнее оборудование и разворачиваясь. – Надеюсь, все это поможет нам выяснить, кто за всем этим стоит.

– Я не уверен, надеюсь ли я, что какой-то странный человек снова вломится в мою комнату, или я не хочу, чтобы он это делал.

Я хихикаю. – Вполне справедливо. Это не займет много времени. Эти маленькие ребята подключатся к моему компьютеру, и они достаточно маленькие, чтобы никто даже не узнал об их присутствии.

– Кроме меня. Я буду знать, что они здесь.

В ее голосе звучат чувственные нотки, которые я игнорирую.

– Как только я установлю их на место, я позабочусь о том, чтобы углы были удачными и мы охватили всю комнату.

Я беру первую камеру и иду в дальний конец комнаты, предпочитая поместить ее между двумя альбомами на книжной полке. Я заметил ее коллекцию винила в тот день, когда искал здесь жуков.

– Я положу это между альбомами Florence and the Machine и Girl in Red. Можно не слушать их, пока все не уладится? – Я поворачиваюсь и смотрю на нее через плечо.

– Да, конечно.

– Ты, должно быть, действительно любишь музыку. У тебя здесь много винила.

Я оглядываюсь по сторонам, чтобы решить, куда поставить две другие камеры.

– У меня дома вдвое больше.

В ее голосе звучит гордость.

– С чего началась твоя одержимость альбомами? – спрашиваю я, проходя мимо нее в другой конец комнаты.

– Это не одержимость. Просто в старших классах я много времени проводила в своей комнате. Мой отец, как и мой брат, был властным и опекающим, даже когда речь шла о друзьях. Он вообще не доверял людям. Музыка стала моей компанией. Благодаря ей я чувствовала себя не такой одинокой. – Она пожимает плечами. – Это глупо, я знаю.

Я качаю головой. – Не глупо. В каком-то смысле я это понимаю.

Она молчит, ожидая, что я продолжу.

Я даже не знаю, зачем я ей это рассказываю. – У меня проблемы со сном, поэтому я часто бодрствую по ночам. Компьютеры и хакерство стали моими спутниками.

Она улыбается так, что ее темно-карие глаза сверкают, как ночное небо. – Именно так.

Наши взгляды встречаются, пока я не отвожу глаза, чувствуя, что слишком многое раскрываю. Я возвращаюсь к работе по установке камер, и некоторое время мы оба молчим.

Она говорит: – На днях ты упоминал о спарринге. Это и есть крав-мага?

О чем-нибудь более легком можно поговорить. – Да. Я начал заниматься боевыми искусствами, когда был моложе. Мой двоюродный брат тоже, так что мы до сих пор иногда проводим спарринги.

– Вау. Это круто. Какой у тебя пояс?

Она садится на край кровати, а я достаю из сумки ноутбук и открываю его на ее столе.

– Начал с тхэквондо и получил черный пояс по нему, затем перешел на крав-мага и немного дзюдо.

– Так вот с чего началась твоя потребность в контроле в спальне?

Я мотнул головой в ее сторону. Она ухмыляется, и хотя понятно, что она наполовину шутит, также очевидно, что она действительно хочет получить ответ.

– Я не знаю, откуда это пошло. С самого первого опыта я просто знал, что мне нравится контролировать ситуацию, говорить другому человеку, что ему делать, и неважно, что это было, – чтобы он подчинялся.

Она медленно кивает, принимая информацию. – Все твои партнеры увлекались подобными вещами?

– Если нет, то они не были моими партнерами.

– Понятно, – говорит она и, к моему удивлению, опускает тему. – Кто победил в твоем спарринге?

Я улыбаюсь ей. – А ты как думаешь?

Я возвращаюсь к проверке связи камер с компьютером, выверяя углы, чтобы охватить всю комнату. Закончив, я закрываю ноутбук и убираю его обратно в сумку.

– Этого должно хватить. – Я встаю из-за стола и перекидываю лямку рюкзака через плечо. – Я хотел сказать тебе, что после того, как я сегодня все подготовил, я провел полдня, взламывая систему отеля в Майами.

Ее глаза расширились. – Тебе удалось выяснить, кто оставил приглашение в моем номере?

Я качаю головой, раздражение клокочет в моей груди, как и сегодня.

– Камеры уже почистили. Либо они не хранят записи так далеко, как это принято, либо кто-то другой пришел туда раньше меня.

Ария хмурится.

– Стоило попробовать. – Она подходит ближе. – Ты уже уходишь?

В ее голосе явственно слышится подтекст, и хотя мой член дергается при мысли о том, что я мог бы с ней сделать, я заставляю себя не обращать на это внимания. Мне нужно помнить о своих приоритетах.

– Да, уже поздно, а мне еще рано вставать, чтобы идти в спортзал. – Я иду к двери. – Дай мне знать, что ты сможешь выяснить у своего брата.

Я не жду ее ответа, зная, что каждая лишняя секунда, проведенная в этой комнате, на секунду приближает меня к тому, чтобы моя сила воли сдалась.

22

АРИЯ

Через два часа после того, как Габриэле покинул мою комнату, я лежала в своей постели, не в силах уснуть. Сексуальная неудовлетворенность, смешанная с раздражением, заставляет мое тело быть на грани.

Наверное, я не должна была удивляться, когда он вышел из моей комнаты – он держал дистанцию с той ночи, когда мы дурачились. Мы не то чтобы прямо говорили, что это будет продолжаться, но мне казалось, что это подразумевалось. Очевидно, я ошибалась.

Не в силах больше терпеть разочарование, я сбрасываю с себя одеяло и сажусь прямо в кровати. Затем я вспоминаю свою блестящую идею, высказанную сегодня, и решаю привести свой план в действие. Сначала я снимаю трусики, так что на мне остается только футболка. Затем я открываю ящик тумбочки и достаю свой вибратор, кладу его на кровать рядом с собой. И наконец, я беру с тумбочки телефон и набираю сообщение Габриэле.

Кажется, в моей комнате что-то происходит. Проверь камеры.

Отложив телефон, я ложусь поверх одеяла, широко раздвигаю ноги и ввожу вибратор между ног. Когда я щелкаю переключателем и вибрация начинается именно там, где мне нужно, я стону.

Не знаю как, но я знаю, что он смотрит. Я словно чувствую, как его взгляд блуждает по моему телу, любуясь им с огромного расстояния.

Мне не нужно много времени, чтобы довести себя до исступления. Когда я уже не могу больше терпеть, мои ноги сжимаются вокруг моей руки и ярко-розовой части механизма, и я кричу, выгибая спину, когда моя кульминация проносится через меня.

Я лежу, задыхаясь и обессиленная.

Но вместо эйфории, которую я должна была бы испытывать, только горькое разочарование и досада, потому что нет ни сообщения, ни стука в дверь, ничего.

Может быть, Габриэле действительно покончил со мной после одного раза?

На следующее утро за завтраком я не позволяю себе взглянуть на стол Витале, чтобы украдкой увидеть Габриэле. Может, у меня и не так много гордости, но она у меня есть.

Я размазываю вилкой яичницу по тарелке, когда рядом со мной садится мой кузен и правая рука брата, Джованни.

– Привет, кузина, как дела?

Он обхватывает меня рукой и притягивает к себе.

– Привет, Джио. Неплохо.

Мне нравится мой кузен, но он в первую очередь предан Марселло.

– Привыкаешь к жизни в кампусе? – спрашивает он, прежде чем запихнуть в рот немного каши.

– Лучше, чем дома.

И это правда. По крайней мере, здесь у меня есть некоторая свобода и я знаю, где мне место.

В этот момент мой брат и Мира садятся напротив нас. Идеально. Я могу втянуть отца в наш утренний разговор, не показывая этого.

Несколько минут мы вчетвером болтаем ни о чем конкретном. Я не хочу быть слишком очевидной. Затем я перевожу разговор на отца.

– Папин день рождения был бы в следующем месяце, – говорю я.

Вилка Марселло останавливается на полпути ко рту. Мира берет меня за руку, думая, что я расстроена из-за этого. Я не уверена в том, что чувствую по этому поводу. У нас были сложные отношения.

– Только не говори мне, что ты скучаешь по нему.

Марселло скептически поднимает бровь.

Мы оба знаем, что наш отец не был святым. Более того, он был немного ненормальным засранцем. Особенно по отношению к маме.

– Не скучаю по нему как таковому. – Я пожимаю плечами. – Просто в последнее время я много думаю о нем. – Я протягиваю руку к своему ожерелью. – Это все, что у меня осталось от него. Странно, когда люди умирают, их просто... нет.

Чувство вины покрывает мои внутренности, как смола. Ненавижу, когда приходится притворяться и врать брату. Иногда он сводит меня с ума – ну, может быть, очень часто, – но я ему верна. Поэтому я напоминаю себе, что именно из-за него я все это делаю. Потому что, если бы эта фотография вышла наружу, все выглядело бы так, будто глава другой семьи обманул его и совратил его младшую сестру, настроив ее против него. Все решат, что пришло их время нанести удар.

А я не могу нести за это ответственность. Я должна защитить своего брата.

– Может, и так, но без него нам будет лучше, – говорит Марселло.

Мира бросает на него раздраженный взгляд, затем обращает свое внимание на меня. – Это нормально, что ты думаешь о нем, ведь скоро его день рождения.

– Наверное, да. – Я смотрю на брата. – Папа оставил тебе что-нибудь?

Я стараюсь, чтобы мой голос был как можно более ровным и невинным.

– Только кучу беспорядка, который нужно убрать. Марселло возвращается к завтраку.

– Это кажется странным, – говорю я, надеясь, что это не вызовет у него подозрений.

– Ничего странного. Все равно все переходит ко мне как к главе семьи. Мама, конечно, сохраняет дома и все, что лежит на их личных банковских счетах, но все, что связано с бизнесом, автоматически переходит ко мне. Неужели ты думала, что он оставит для меня какую-нибудь милую записку в своем завещании?

Марселло разражается мрачным смехом, и они с Джио встречаются взглядами, прежде чем его смех быстро стихает. – Ни за что.

Думаю, это ответ на мой вопрос о том, передал ли мой отец USB и записку. Не думаю, что мой брат стал бы уточнять, если бы передал, но он сказал бы что-то вроде: – Тебе не о чем беспокоиться.

Придется поставить в известность Габриэле, чего мне не хотелось бы после вчерашнего. Я не могу с уверенностью сказать, что он видел мое маленькое представление, но ощущение отказа еще не прошло.

Я разберусь с этим сегодня вечером. Сегодня я намерена выбросить Габриэле из головы и сосредоточиться на занятиях.

Это была хорошая попытка, думаю я, покидая свой первый класс и направляясь в другой конец кампуса на следующий. Выкинуть Габриэле из головы во время урока оказалось невозможно, но на следующий я настроена решительно.

Следующий урок у нас с Бьянкой не совместный, поэтому, поболтав с ней несколько минут у дверей класса, мы прощаемся и расходимся в разные стороны. Я прохожу мимо распахнутого дверного проема, когда меня дергают в сторону и затаскивают в комнату. Рука зажимает мне рот, прежде чем я успеваю закричать, и я прижимаюсь спиной к чьей-то твердой груди. Дверь передо мной пинком закрывается большой обутой ногой. Я дергаюсь, но полоса на моей груди затягивается.

– Тебе понравилось дразнить меня своим маленьким спектаклем прошлой ночью?

Габриэле. Я мгновенно замираю в его объятиях, и он закрывает мне рот рукой.

– Ты знала, что я наблюдал за тобой? Смотрел, как ты теребишь вибратором свою мокрую киску? Ты хоть представляешь, как я напрягался, глядя на это?

Единственный мой ответ – быстрый глоток воздуха, вызванный его словами, и учащенный пульс.

– Я так сильно дрочил свой член на это прошлой ночью и снова сегодня утром. Возможно, мне следовало бы поблагодарить тебя, но ты была плохой девочкой, dolcezza. Мне казалось, я ясно дал понять, что киска моя. Ты моя. Пока я не заставлю тебя кончить или не скажу, чтобы ты сама кончила, ты не освободишься. И сейчас ты получишь урок.

Мои соски напряглись в лифчике, и я почти застонала от обещания, прозвучавшего в его словах.

Он кружит меня, и я понимаю, что мы находимся в большом шкафу для одежды. Не говоря ни слова и не отрывая от меня взгляда, он расстегивает ремень.

Вот дерьмо. Он что, собирается отшлепать меня им или что-то в этом роде? Я тяжело сглатываю. Позволю ли я ему? Да, черт возьми, если он этого хочет. Может, мне понравится. У меня такое чувство, что скорее всего понравится.

Освободив ремень от штанов, он стоит, прижав его к боку. – Ты доверяешь мне?

Я киваю.

– Ты помнишь, что нужно сказать, если хочешь, чтобы это закончилось?

Я снова киваю.

– Хорошо, а теперь встань на колени.

И снова приказ в его голосе заставляет меня сделать именно это. Когда он берет власть в свои руки, в нем словно щелкает выключатель, и он источает еще больше силы, чем обычно.

Бетонный пол впивается в мои обнаженные колени, но я не жалуюсь, потому что он расстегивает брюки и опускает молнию. Он застегивает ремень на моей шее, держа его одной рукой за головой. Кожа впивается мне в горло, но не настолько, чтобы я не могла дышать.

– А теперь открой этот прекрасный ротик, bella.

Его голос грубый, как наждачная бумага.

Свободной рукой он спускает трусы-боксеры так, что они оказываются под его яйцами, а когда он задирает рубашку, его член оказывается на виду.

– Возьми его в рот и заставь меня кончить, как ты заставила себя кончить прошлой ночью.

Я застонала, когда взяла его твердый член в руку, потянула вниз, чтобы обнажить головку из-под крайней плоти, затем обхватила ее губами и провела языком. Его голова со стоном откидывается назад, что подстегивает меня. Он контролирует ситуацию, но я доставляю ему удовольствие.

Я глажу его, двигая головой вверх-вниз, заставляя его проникать как можно глубже. Он такой твердый у меня во рту, и когда я увеличиваю темп, он толкается бедрами.

Он использует ремень, чтобы контролировать меня. Он отстраняет меня от себя и с довольной ухмылкой наблюдает, как слюна стекает по моему подбородку, а затем притягивает меня к себе и снова насаживает на свой член. Когда он снова и снова натягивает меня на себя, я думаю, что могу кончить, даже не прикасаясь к себе.

Мой клитор набух и жаждет облегчения. Я в большем отчаянии, чем даже прошлой ночью.

Он снова позволяет мне двигаться в своем собственном темпе, ослабляя кожу вокруг моего горла, и я яростно работаю с ним. Если я не могу заставить себя кончить, то уж точно заставлю кончить его, и я хочу, чтобы это было впечатляюще.

Больше он не будет отказывать мне и пытаться вести себя так, будто между нами ничего нет.

Я толкаю его к задней стенке горла, и он использует ремень, чтобы удерживать меня там, пока я не оказываюсь на грани паники, думая, что не смогу сделать следующий вдох, когда мне это понадобится. Но потом он ослабевает, и я отступаю назад, втягивая воздух. Мы проделываем это еще несколько раз, пока он не затягивает ремень, заставляя меня оставаться на месте, пока он трахает мое лицо.

Наверное, это должно быть похоже на деградацию – меня трахают в уборной, – но по ощущениям это ближе к похвале, удовлетворению и поклонению.

С последним толчком Габриэле со стоном кончает в мое горло и задерживается там на мгновение, пока не отстраняется, чтобы только кончик остался у меня во рту. Затем он смотрит на меня с нежностью в глазах и шепчет: – Bellissima.

Какой-то инстинкт во мне знает, что не нужно двигаться, не нужно ничего говорить, пока он сам не скажет. Даже если я все еще так возбуждена, что хочу только одного – позаботиться о себе.

Он наблюдает за мной несколько ударов сердца, затем отпускает одну сторону ремня, и он падает, чтобы повиснуть передо мной. Он помогает мне подняться с пола, наклоняется, чтобы вытереть пыль с моих коленей, и большим пальцем вытирает слюну с моего подбородка.

– Ты в порядке? – Он приподнимает бровь.

– Да, – говорю я мягким голосом.

– Готова к собственному освобождению? – спрашивает он, убирая член и застегивая штаны.

Я киваю, возможно, выглядя слишком нетерпеливой, но меня это не волнует. – Определенно.

Он продевает ремень обратно в петли и застегивает его.

– Хорошо. Оставайся в таком виде. Ты не кончишь, пока я не разрешу. И когда ты это сделаешь, я буду тем, кто даст тебе это. – Габриэле целует меня в лоб. – Хорошего дня.

Затем он выходит из шкафа. Я поворачиваюсь и ухмыляюсь ему в спину, когда за ним закрывается дверь.

Конечно, я могу быть сексуально расстроена, но это того стоит, потому что Габриэле Витале только что сказал, что мы еще пошалим.