Текст книги "Завоевание сестры короля мафии (ЛП)"

Автор книги: П. Рейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

12

ГАБРИЕЛЬ

Ариа не разговаривала со мной, не смотрела на меня с тех пор, как мы поссорились утром. Именно этого я и хотел. Верно?

Так почему же это так ужасно?

Неважно, это к лучшему. Скоро она забудет обо мне и найдет какого-нибудь другого парня, на котором будет висеть, как бы меня это ни бесило. Такова реальность.

Я только-только закончил переодеваться в школьную форму и спортивные штаны и футболку, как в дверь постучали. Алессандро упомянул, что может зайти, когда я видела его в столовой. Но я не могу скрыть своего шока, когда распахиваю дверь и вижу Арию.

Она протискивается мимо меня в мою комнату, пока я все еще прихожу в себя и пытаюсь вооружиться.

– Это и есть твоя идея угрозы? – говорит она мне вслед.

Я закрываю дверь и оборачиваюсь. Она стоит с огнем в глазах, держа в руках конверт.

– О чем ты говоришь?

Через несколько шагов я оказываюсь перед ней. Как будто я не могу сопротивляться ее притяжению, даже когда она в ярости. Черт, возможно, она сильнее, когда злится.

– Ты хочешь сказать, что это не ты? Кто, черт возьми, еще это может быть?

Когда я берусь за верхнюю часть конверта, она сжимает его еще крепче. Но на второй мой рывок она отпускает его. Я открываю его и достаю то, что похоже на фотографию, только я смотрю на ее оборотную сторону, поэтому переворачиваю ее, чтобы увидеть, из-за чего она так разозлилась. Мой желудок опускается, и я смотрю на Арию, которая пристально смотрит на меня. Видимо, чтобы оценить мою реакцию.

– Что за хрень? – шепчу я.

Потому что передо мной кадр, на котором Ария запечатлена в клубе в Майами. Топлесс на диване. Женщина, сосущая ее шею, и мужчина, стоящий на коленях между ее раздвинутыми бедрами. А тут еще я, в стороне, стою в профиль, как будто я режиссер всей сцены, разыгрывающейся на диване.

Я оглядываюсь на Арию, глаза которой расширены и полны страдания.

Она выхватывает у меня фотографию. – Ты хочешь сказать, что действительно не посылал мне это?

– Какого хрена я должен был тебе это присылать? – Я провожу рукой по волосам и расхаживаю по комнате. Это плохо. Это просто ужасно.

– Я не знаю. – Я прекращаю движение и смотрю на нее, ее руки развеваются. – Как послание, чтобы я держала рот на замке о том, что произошло между нами в твоей постели? Как способ сказать мне, что если я не буду держаться от тебя подальше, ты выпустишь это наружу?

Гнев, стремительный и пламенный, заполняет мою грудь. – Ты действительно думаешь, что я намеренно причинил бы тебе такую боль? Господи, Ария. Все, что я делал, было направлено на то, чтобы не причинить тебе боль.

Я зажимаю рот. Я говорю слишком много.

– Откуда ты это взяла? – спрашиваю я, прежде чем она успевает ответить.

– Я вернулась в свою комнату, и он лежал посреди моей кровати.

Мои глаза расширяются. – Кто-то вломился и оставил его в твоей комнате?

Она кивает. – Кто бы мог это сделать?

Я снова смотрю на фотографию в ее руках, но она запихивает ее обратно в конверт.

– Я не знаю. – Я сажусь на диван, локти на коленях, руки в волосах, голова опущена. – Это все, что было в конверте?

– Это все.

Вздохнув, я откидываюсь на спинку кресла.

– Кто бы это ни был, он определенно чего-то хочет. Нельзя оставить что-то подобное, не имея конечной цели. Вопрос в том, кто это оставил и чего он хочет? Если бы мне пришлось гадать, я бы сказал, что они скоро озвучат свои требования.

– И что? Я должна сидеть и гадать, что, черт возьми, происходит? Не беспокоиться о том, что кто-то в любой момент может взорвать мою жизнь?

Ария ходит по комнате, положив одну руку на живот, как будто ее вот-вот стошнит.

– Иди сюда. – Я похлопываю по месту рядом с собой на диване.

Она смотрит на него некоторое время, прежде чем сесть.

– Мы разберемся с этим. Кто бы это ни был, нам это с рук не сойдет.

– Габриэле, если об этом станет известно, мой брат убьет меня. И, возможно, тебя.

Я беру ее за руку. Инстинкт подсказывает, что она должна утешить меня. – Мы разберемся с этим.

Она качает головой.

– Я не могу отвечать за то, что кто-то пытается свергнуть моего брата или убить его.

Непролитые слезы застилают ей глаза, и почти невозможно не прижать ее к своей груди, но я не позволяю себе этого.

– Этого не случится.

– Как ты можешь быть таким спокойным? – Она вырывает свои руки из моих. – Разве ты не боишься того, что произойдет, если об этом станет известно?

Я снова провожу рукой по волосам, давая понять, что я в стрессе. Потому что, конечно, это так. Это может привести к войне между нашими семьями и нарушить хрупкий мир между всеми секторами итальянской мафии.

Не будет иметь значения, что я явился туда, чтобы помочь Арии. На этой фотографии я выгляжу как добровольный участник. Одно дело, если Марселло узнает, что я переспал с его сестрой, но совсем другое – если он решит, что я притащил ее в секс-клуб, чтобы она занималась прискорбными вещами на глазах у незнакомцев.

– Конечно, я не хочу, чтобы это стало известно. Это само собой разумеется.

– Так ты поможешь мне разобраться?

Конечно, только я успел отвязаться от всего, что связано с Арией Коста, как меня снова затягивает в паутину. – Даю тебе слово.

Она заметно расслабляется, зная, что в нашей жизни слово – это узы.

Моя грудь может расшириться, если я позволю своему эго думать об уверенности, которую она явно испытывает, что я смогу докопаться до сути. Но без всего моего снаряжения это будет непросто. Мне придется приложить больше усилий, чтобы найти слабое место и пронести сюда свое компьютерное дерьмо.

– Спасибо. – Ее голос мягкий и немного неуверенный. – С чего мы начнем?

– Давай начнем с очевидного. Ты видела, чтобы кто-нибудь выходил из вашей комнаты, слонялся без дела или вел себя странно? Ключ все еще при тебе?

Она кивает. – Ключ при мне. И нет, я никого такого не видела. Когда я вышла из гостиной и поднялась наверх, я столкнулась в коридоре с Бьянкой Аккарди, и мы договорились о планах на пятницу... Черт, это мне напомнило. Я должна написать ей и сказать, что не буду заходить к ней в комнату.

Она наклоняется вперед и достает из заднего кармана джинсов свой школьный телефон, быстро набирая сообщение.

– Что ты собираешься ей сказать?

Она пожимает плечами.

– Я сказала, что от ужина у меня расстроился желудок, поэтому я не смогу прийти.

Ария убирает телефон в задний карман.

– Что Бьянка делала на твоем этаже? Ее комната на втором этаже.

Когда она вскидывает бровь, я добавляю: – Я обязан знать, где чья комната.

– Она сказала, что пришла из моей комнаты. Пришла, чтобы пригласить меня в кафе "Амброзия" в пятницу вечером.

– Ты ей веришь?

Она морщит лоб. – Конечно, верю. Что? Ты думаешь, это она подбросила конверт?

– Я бы не стал ей верить. Аккарды известны своей жаждой власти.

Она покачала головой. – Я так не думаю.

– Почему?

– Не знаю. Просто не знаю. Моя интуиция подсказывает мне, что это не она.

– Ну, твоя интуиция может ошибаться.

Мой голос звучит раздраженно, но серьезно, неужели она еще не поняла, что всегда должна быть начеку?

Она скрещивает руки. – И так будет все время? Ты указываешь мне, кто должен и не должен быть подозреваемым?

Я вздыхаю и забываю о Бьянке. Я сам немного покопаюсь в ней. Как только привезу сюда свое гребаное компьютерное оборудование. – Кто пригласил тебя в клуб в Майами? Ты когда-нибудь узнавала? Они хоть раз давали о себе знать?

Она качает головой.

– Это тот же самый конверт, в котором пришло приглашение? – спрашиваю я.

– Нет. Оно было в стильном черном конверте. Очень официальный.

– Он ведь до сих пор у тебя? – Я уверен, что ответ будет отрицательным, но я все равно должен задать этот вопрос. Когда она колеблется, я наклоняю голову. – Что?

– Я сохранила его.

Она опускает руки на колени и смотрит на них.

– Черт, это отличные новости, Ария. Почему ты выглядишь так, будто это плохо?

– Ничего страшного. – Она встает с дивана. – Хочешь, я схожу за ним?

– Да, велика вероятность, что тот, кто прислал его, – тот же человек, что прислал эту фотографию. Скорее всего, они заманили тебя туда именно для того, чтобы получить эту фотографию.

Ее лицо сморщилось. – Значит, я попала в ловушку? Как наивная маленькая девочка, о которой ты говорил.

Я хмурюсь, желая не согласиться с ней, но она не ошибается. Я думал, что кто-то заманил ее туда, чтобы похитить ради выкупа или убить и отправить сообщение.

Поэтому, вместо того чтобы попытаться утешить ее и сказать, что нет, она не попала в ловушку, я встаю с дивана. – Я пойду с тобой.

Это выводит ее из задумчивости. – Почему?

– Потому что кто-то забрался в твою комнату. Кто знает, что они там еще натворили? Я хочу убедиться, что нигде нет жучков или камер.

– Ты мне для этого не нужен, – огрызается она.

Я скрещиваю руки. Она снова стала прежней. – Ты знаешь, что искать? Где искать?

– Нет, – говорит она сопливым тоном.

Я иду к двери. – Вот именно.

– Отлично.

Она топает ко мне.

Если бы ситуация не была такой, какая она есть, я бы задумался о том, как мило она выглядит.

– Ты поедешь на лифте, а я – по лестнице. Оставь свою дверь незапертой, чтобы я мог быстро проскользнуть внутрь.

Она кивает и без слов проходит мимо меня, открывая дверь, чтобы осмотреть коридор, прежде чем выскользнуть наружу.

Очевидно, она еще не смирилась со всем, что я ей сказал.

И тут я понимаю, что она оставила манильский конверт на моем кофейном столике.

Может, я ей и не нравлюсь, но, судя по всему, она мне доверяет.

13

АРИЯ

Вхожу в свою комнату и впервые за все время пребывания здесь чувствую себя некомфортно. Я чувствую себя оскорбленной.

Кто-то был в моем личном пространстве и делал бог знает что. Они были здесь долгое время? Недолго? Осмотрелись ли они или бросили конверт на кровать и убежали?

Волоски на затылке встали дыбом. Когда за спиной раздается звук открывающейся двери, я оборачиваюсь и вижу вошедшего Габриэле, который с напряженным выражением лица осматривает мою жилплощадь. Только в этот момент до меня доходит, что он собирается перебрать все мои вещи. Потрясающе.

Думаю, это не более постыдно, чем моя фотография топлесс, которую он рассматривал.

– Что-нибудь кажется неуместным теперь, когда ты смотришь на это через другую призму? – спрашивает он.

Я качаю головой и подхожу к столу, чтобы взять приглашение. Я рада, что он не спросил, почему я его сохранила. Оно должно было служить напоминанием о том, каким ублюдком он может быть – с его маленькой речью в машине, – но вместо этого каждый раз, когда я доставала его, я думала только о том, как он пришел за мной. Подумал, что я в беде, и пришел, чтобы вытащить меня из нее. Кто так поступает с тем, кто ему безразличен?

Я открываю нижний ящик стола, где хранится приглашение, роюсь в глубине ящика и... ничего.

– Оно пропало. – Я отшатываюсь назад и смотрю на Габриэле. На его лице застыло суровое выражение. Я обшариваю ящик – тетради и школьные принадлежности. Несколько книг, которые я планировала прочитать в этом семестре. Черного конверта нет. Я опускаюсь на пятки, плечи обвисают. – Его там нет.

– Очевидно, кто бы это ни был, он не хотел, чтобы ты рассматривала его поближе. Черт возьми.

Я отталкиваюсь от пола и встаю перед ним. – Что нам теперь делать?

– Первое, что мы должны сделать, это убедиться, что в этой комнате нет слежки. Кто знает, что они еще натворили.

Я ошеломленно киваю, гадая, смогу ли я когда-нибудь снова чувствовать себя комфортно в этой комнате.

Габриэле берет меня за плечи. – Иди сядь на диван и расслабься, пока я все сделаю. Мне понадобится время, чтобы сделать все тщательно.

Я слабо улыбаюсь, иду к дивану и устраиваюсь поудобнее.

– Я начну с ванной.

При мысли о том, что кто-то установил там тайную камеру, по позвоночнику пробегает долгая дрожь. Я слышу, как Габриэле открывает и закрывает ящики, перекладывает вещи, и проклинаю себя за то, что в ту ночь в Майами решилась на авантюру. Если бы я только не позволила себе так обидеться на то, что он мне сказал, возможно, я бы не стала так отчаянно доказывать, что мне все равно.

В конце концов он выходит и направляется к моему комоду.

– Нашел там что-нибудь? – спрашиваю я.

Он качает головой, открывая первый ящик. – Ничего.

Пока он вытаскивает несколько свитеров, которые я привезла на конец этого года, я спрашиваю: – Неужели кто-то действительно положит что-то в ящик? Разве это имеет смысл?

– Жучки в наше время маленькие и легко улавливают звуки. Ты удивишься, если узнаешь, что они могут услышать даже из закрытого ящика.

Я перебираю пальцами ожерелье на шее и нажимаю на медальон.

Он переходит от одного ящика к другому, пока не доходит до ящика с нижним бельем, где останавливается. Я смотрю, как он тяжело сглатывает, но продолжает рыться в нем. Даже учитывая обстоятельства, трудно смотреть, как он перебирает мои кружевные стринги, не возбуждаясь от них. Я представляю, как он подносит их к носу и нюхает или стягивает с моих ног.

Я погрузилась в раздумья, пытаясь думать о чем-нибудь другом, кроме направления, в котором движутся мои мысли, когда слишком поздно поняла, что он открывает нижний ящик моей тумбочки.

– Подожди!

Но я опоздала. Он уже смотрит в ящик, приоткрыв рот. Он облизывает нижнюю губу. Мои щеки пылают, но я заставляю себя поднять подбородок, чтобы казаться незатронутой.

– Неплохая коллекция.

Он достает мой любимый вибратор – член единорога. И это волшебный единорог, потому что ни один мужчина – а у меня их было немало – никогда не заставлял меня кончать от его члена так, как эта штука.

– Я не стыжусь этого, если это то, что ты пытаешься сделать.

Он смотрит мне в глаза. – Я не думаю, что это стыдно. Я думаю, это чертовски сексуально, когда женщина знает, чего она хочет, знает, что приносит ей удовольствие, и не боится искать его.

Мне хочется наплевать на это заявление, потому что оно, конечно, не выглядит таковым, по крайней мере, когда речь идет обо мне, но я держу рот на замке, больше беспокоясь о том, не подслушивает ли кто-нибудь нас и не наблюдает ли за нами. – Ты можешь закончить то, что делаешь?

Не говоря больше ни слова, он возвращает вибратор в ящик.

Габриэле методично осматривает остальную часть моей комнаты, на это уходят часы, и к тому времени, как он заканчивает, он уверен, что если бы здесь что-то было, он бы это нашел.

– Ты уверен? – снова настороженно спрашиваю я.

– Ты в безопасности, по крайней мере, в этом отношении.

Его слова не вызывают у меня теплого, пушистого чувства.

– В чем дело? – Он подходит ко мне, кладет руку мне на плечо и смотрит на меня, нахмурив брови.

– Просто... это значит, что кто-то в этой школе неравнодушен ко мне. Это единственное объяснение того, как эта фотография оказалась в моей комнате.

Он хмурится. – Верно. Но я не думаю, что они хотят причинить тебе вред. Во всяком случае, пока нет.

Я насмехаюсь. – Отлично, так я чувствую себя намного лучше.

– Послушай, кто бы это ни был, они собираются связаться с тобой в какой-то момент. Им что-то нужно, и они дадут тебе знать, что именно. Когда это произойдет, ты должен сразу же сообщить мне. И мы начнем действовать дальше.

– Значит, до тех пор мы ничего не будем делать?

Мои глаза наполняются непролитыми слезами.

– Нет, я хочу, чтобы ты бдительно следила за своим окружением. Может, кто-то обращает на тебя больше внимания, чем обычно? Может, кто-то сказал что-то странное? Я собираюсь поработать над тем, чтобы доставить сюда часть своего оборудования. Это поможет выследить, кто бы это ни был.

Я киваю, вдавливая верхние зубы в нижнюю губу.

– Мы разберемся с этим, хорошо? – Он наклоняется так, что мы оказываемся глаза в глаза.

Я киваю.

– Хорошо?

Глядя в его глубокие лесные глаза, я почти верю ему. – Хорошо.

Мой голос звучит слабо.

– Если что-то случится, сразу же дай мне знать, хорошо?

Я киваю.

– Что ты хочешь, чтобы я сделал с фотографией? – Его взгляд скользит по моему телу, как будто он вспоминает меня на ней топлесс.

Я решаю разрядить обстановку, надоела вся эта серьезность. – Оставьте ее себе, уничтожь. Мне все равно. Я подумала, что, может быть, ты захочешь взять его на случай, если что-то в нем может привести к тому, кто это делает. Но не будь извращенцем и не издевайся над ней или что-то в этом роде.

Габриэле берет с меня пример и тоже меняет свое настроение. Он усмехается. – Не обещаю.

Затем он уходит. Я стою и смотрю ему вслед с минуту, потому что никогда не видела, чтобы он так улыбался. Она доходила до его глаз.

Результат был ошеломляющим.

Хотелось бы видеть больше его улыбок, а не хмурых взглядов.

14

ГАБРИЕЛЬ

На следующее утро я пропускаю завтрак и отправляюсь в службу безопасности, пытаясь выяснить, кто может помочь мне достать здесь кое-что из моего компьютерного дерьма. Может, я и потерял контакт, но у каждого есть либо цена, либо порок.

Я протираю глаза, прежде чем войти в дверь, ведущую в офис службы безопасности. Я измотан. Прошлой ночью бессонница была сильнее обычного – в основном потому, что я все время воспроизводил в памяти тот момент, когда открыл ящик, полный игрушек Арии. Было что-то чертовски сексуальное в том, как она владела им. Она не оправдывалась и не стеснялась того, что ей нравится доставлять себе удовольствие.

Чего бы я только не сделал, чтобы увидеть ее с этим вибратором в виде члена единорога.

Я качаю головой и поправляю на себе брюки, прежде чем войти в дверь.

– Чем могу помочь? – спрашивает меня женщина в униформе за главной стойкой.

– Доброе утро. Я хотел спросить, могу ли я поговорить со Скоттом?

Скотт – парень с проблемой азартных игр, который помог мне в прошлом году. Я уже знаю, что его здесь нет, но это хорошая зацепка, как никакая другая.

Уголки ее губ слегка подрагивают.

– Скотт здесь больше не работает. Я могу вам чем-то помочь?

Ее тон говорит о том, что она хочет сделать все, что угодно, только не помочь мне.

– Не уверен. Раньше Скотт оказывал мне некоторую... помощь. Может быть, вы можете сделать то же самое? – Я вскидываю бровь.

Ее осуждающий взгляд скользит по мне. – Почти уверена, что не смогу вам ничем помочь. Мне нужна эта работа.

В голосе женщины звучит осуждение, и мне приходится бороться с желанием подчинить ее своей воле и заставить делать то, что я хочу, как это было бы в реальном мире, если бы дело дошло до этого.

– Понятно. Может быть, есть кто-то еще, с кем я могу поговорить, и это поможет мне больше.

Она наклоняется над столом. – Нет.

Я отдам это ей. У этой женщины есть хребет. Она не знает, что мне нравится их ломать. Но это ни к чему меня не приведет.

Я киваю и поворачиваюсь, чтобы уйти. Я должен найти подход к этому отделу.

Когда я открываю дверь, чтобы покинуть офис службы безопасности, туда уже собирается войти женщина средних лет. Она вздрагивает и отступает назад, жестом предлагая мне выйти первым. Что-то в ее поведении говорит мне о том, что эта женщина пережила немало дерьма. Ее волосы не так ухожены, как у большинства других женщин, работающих здесь, а корни вросли в волосы. Под глазами у нее мешки, и вообще вид у нее утомленный.

Я не обращаю на нее внимания, проходя мимо, уже обдумывая свой следующий шаг. Потому что я не собираюсь так просто сдаваться. Не тогда, когда есть хоть какая-то угроза для Арии.

Она делает храброе лицо, но ей страшно. Это я могу сказать точно. Хотя, кажется, она больше беспокоится о том, что это будет означать для ее брата, если все раскроется, чем о себе.

И снова мои защитные инстинкты взывают к жизни, когда речь заходит о ней. Я докопаюсь до сути и устраню угрозу для нее.

Если бы только я мог понять, как это сделать.

Это приходит мне в голову посреди урока по манипулированию акциями. Я почти не обращаю внимания, потому что во многом опережаю то дерьмо, которому нас пытается научить профессор, хотя никто об этом еще не знает.

Пока я предавался размышлениям о том, как лучше поступить в службу безопасности, я понял, что мне нужна информация. Информация, которую я не могу попросить отца собрать для меня, не вовлекая его в мои дела. Но именно поэтому я собираю информацию и, в свою очередь, прошу об одолжении за ее разглашение.

И Антонио Ла Роза обязан мне двумя одолжениями.

Прошлый год был для него сложным в Академии Сикуро, между его сестрой и его теперь уже женой, и он дважды обращался ко мне, чтобы я вытащил его из затруднительного положения. Пришло время получить одну из этих услуг.

Уже поздний вечер, когда я стучусь в дверь комнаты Антонио в общежитии. Он живет в одной комнате с Софией, теперь они женаты. Это его последний год в академии, как и мой, и я не сомневаюсь, что в следующем году София не будет там учиться. Она останется с Антонио в Майами, чтобы начать их жизнь. Судя по тому, что я о ней знаю, ей не терпится стать женой мафиози в самом прямом смысле этого слова.

Дверь распахивается, и на пороге появляется Антонио, без рубашки, в темно-темных брюках для сна. При виде меня он морщит лоб. – Витале... как дела?

– Пришло время обратиться к одному из твоих одолжений.

Его лицо опускается, становясь пустым, поскольку он, вероятно, задается вопросом, какого черта я хочу, и знает, что не сможет отказаться. К счастью для него, это проще простого. Будь у меня другой выбор, я бы не стал выбивать услугу, но время не терпит.

– Разве ты не собираешься пригласить меня войти? – Я приподнимаю бровь.

Он открывает дверь шире и приглашает меня войти.

Я оглядываю комнату, с удивлением обнаруживая, что она пуста.

– Софии нет? – Я небрежно засовываю руки в карманы и поворачиваюсь к нему лицом.

– Она с моей сестрой. Переходим к делу. Что тебе нужно?

Это всегда моя любимая часть – когда я держу их на грани, ожидая услышать мои требования. Контроль над ними затягивает до чертиков, и я начинаю замедлять процесс, потому что мне это нравится.

– Мне нужно найти способ перевезти все мои компьютерные вещи в кампус. Мой предыдущий контакт больше не доступен. От вас мне нужна только информация. Пусть ваши люди накопают все, что смогут, о здешнем персонале, особенно о тех, кто работает в службе безопасности. Мне нужно найти слабое место, которое я смогу использовать.

Он несколько раз моргнул, выглядя удивленным. – Вот и все.

Я киваю. – Вот и все.

– Почему бы тебе не попросить отца, чтобы кто-нибудь сделал это по твоему вызову в выходные?

– Это тебя не касается.

Он ненадолго задерживает взгляд на мне, вероятно, желая возразить, но понимая, что я прав. Он не стал бы раскрывать дополнительную информацию, которая может сделать его уязвимым в будущем.

– И когда я это сделаю, мы будем в расчете? Одна из услуг, которую я тебе должен, отменяется?

– Верно.

Он кивает. – Тогда считай, что дело сделано. Ненавижу, когда эти одолжения висят у меня над головой.

Я ухмыляюсь.

– Не сомневаюсь. Но я также уверен, что ты скажешь, что это того стоило, учитывая, что твоя сестра и твоя жена еще дышат. – Вытащив руки из карманов, я прохожу мимо него к двери. – Не задерживайся.

Не говоря больше ни слова, я выхожу из комнаты и направляюсь к лифту. Я нажимаю кнопку и жду, замечая красочный плакат, прикрепленный к доске объявлений на стене рядом с лифтом.

Военные игры.

Я не придала им значения, забыв, что они будут в следующие выходные. Здесь это ежегодная традиция, и у каждого дома своя версия. Все итальянские семьи из Дома Ромы будут соревноваться в эти выходные в четырех отдельных командах – по одной на каждый из четырех квадрантов, а самый высокопоставленный член каждой семьи будет выступать в роли лидера. По сути, я, Марселло Коста, Антонио Ла Роза и Данте Аккарди соревнуются за право похвастаться.

Мне никогда не было особого дела до того, выиграю я или нет. В конце концов, это не значит ничего особенного. Но мысль о том, что Ария будет смотреть, как я проигрываю, разжигает во мне какую-то соревновательную жилку. Может, в этом году я действительно попробую.

Лифт дзинькает, и я качаю головой, заходя внутрь.

Мне приходится постоянно напоминать себе, что неважно, что Ария думает обо мне. Я помогаю ей только потому, что мне тоже есть что терять, если эта фотография просочится.