Текст книги "Не климат выбирали, а судьбу (СИ)"
Автор книги: Овсей Фрейдзон
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)
– А, как ты будешь один обходиться со всем тебе необходимым?
Мужчина рассмеялся.
– Веруш, а, что изменится – одеться, покушать, помыться я уже давно умею самостоятельно, а за порядком в квартире посмотрит наша приходящая домохозяйка – уберёт, застелет, помоет посуду… короче, с чем я сам не справлюсь, она доведёт до ума.
Мы же в выходные дни будем съезжаться, чтобы вместе с тобой воспитывать и баловать нашего мальчугана, ну, и конечно…
Галь нежно погладил живот жены.
– Конечно, всю неделю я буду очень страдать без твоего тела и того сладкого, что находится в нём, но на это есть выходные и праздники, и два года – это не вечность, они быстро пробегут и тогда мы уже никогда не будем на долго расставаться.
Вера слушала сладкие речи мужа с чувством огромной благодарности и волны нежной любви растекались по сердцу – в несколько предложений он решил большинство из её, казалось бы, не решаемых проблем, но одну из них, она так перед ним и не поставила, отложив её на более поздний срок, чувствуя, что он вряд ли согласится на её участие в новом проекте профессора Таля.
Несмотря на то, что самого диплома об окончании университета она так ещё и не получила, её документы на поступление в технион приняли без всяких осложнений и уже через две недели сообщили о начале занятий после осенних еврейских праздников.
Наступил июнь, и Вера каждый день ожидала, что именно он будет решающим и на свет появится ребёнок.
Она с нетерпением предвкушала момент, когда станет матерью, но не материнский инстинкт владел женщиной, а ей до безумия хотелось побыстрей избавиться от этого тяжкого бремени, от которого она ощущала всевозможные неудобства и даже страдания.
Галь, как только мог её успокаивал, десятки раз на день звонил и справлялся о её самочувствии, ведь он собирался присутствовать при родах первенца, но всё произошло вне его ведения и созерцания.
Уже несколько дней Вере казалось, что момент родов наступил, да, и все врачебные сроки вышли.
Её тревоги и волнения оказывались ложными, как и начинающиеся ложные схватки.
Одиннадцатого июня она с утра чувствовала себя вполне сносно для её положения и поэтому решила поделать, не спеша домашние работы – приготовила обед, поменяла постельное бельё, выстирала и повесила его сушить.
После обеда съездила в супермаркет, прикупила необходимые молочные продукты и, когда уже поднималась сними на лифте в свою квартиру, вдруг почувствовала жуткую резь в низу живота.
Стиснув зубы от боли, она добралась до своей квартиры, не разбирая пакетов, засунула их в холодильник и набрала номер телефона мужа… ответа не было.
Она прилегла на диван и включила телевизор, ей даже вначале показалось, что резь внизу живота несколько отступила, но вдруг… страшная опоясывающая боль прорезала тело от поясницы до низа живота.
Вера вскочила на ноги и заметалась по квартире.
Раз за разом набирала мобильный и рабочий телефон мужа, но они молчали.
Тут, она окончательно поняла, что ждать больше нечего и, более того, уже опасно, схватила, заранее приготовленный пакет и ключи от машины, насколько ей позволяло состояние устремилась к лифту.
Спустившись на подземную стоянку, Вера с трудом села в машину и, стиснув от боли зубы, поспешно, двинулась в сторону больницы.
Находясь уже на трассе, пришла к запоздавшему мнению, что зря она не вызвала скорую из квартиры.
Время было около шести вечера, закончился рабочий день и на дорогах было целое столпотворение.
Её машина продвигалась к цели в час по чайной ложке, а у неё начались постоянные схватки, казалось бы, выкручивающие тело наизнанку.
От жуткой боли Вера выла в голос на весь салон автомобиля, но никто её не слышал.
Вдруг она почувствовала, что у неё отходят воды и её охватила паника.
На зелёном свете светофора, Вера не сдвинулась с места, а упала лицом на руль, и жалобно скуля от боли и страха, обратилась к богу, надавив лбом на клаксон.
Вокруг её машины на дороге раздавалась какофония из ревущих на все лады клаксонов и ругань раздосадованных и нетерпеливых водителей мимо проезжавших автомобилей.
Вдруг дверь с водительской стороны резко распахнулась.
Вера подняла мутные заплаканные глаза и увидела перед собой перекошенное от злости лицо полицейского и почти беззвучно прошептала:
– Помогите, я умираю, у меня начались роды…
Дальше Вере уже всё виделось, как в густом тумане – не растерявшийся полицейский быстро среагировал на происходящее, будто такое с ним случается каждый день.
Он ловко перевёл сиденье автомобиля в лежачее положение, удобно устроил ноги рожающей женщины на руле и тут же вызвал по рации вертолёт медицинской службы.
Из затормозивших на дороге машин по просьбе того же полицейского, подбежали несколько человек, имеющих непосредственное отношение к медицине и начали готовить молодую женщину к родам.
В этот момент прямо на кишащую транспортом трассу опустился вертолёт, двое сноровистых парней уложили Веру на каталку и быстренько завезли в салон летающего аппарата, где её приняли под свою опеку специалисты – гинеколог и акушерка.
Никто роженицу не уговаривал тужиться, ребёнок сам рвался на волю, и Вера родила прямо в салоне вертолёта, чуть успевшего подняться в воздух.
Зычный крик ребёнка молодая мать услышала даже сквозь шум громко работающего мотора и стрекочущих лопастей:
– Ого, какой гевер!
И улыбающаяся акушерка положила на грудь матери только что родившегося малыша.
Глава 20
Во время скоротечных родов на борту вертолёта и сейчас, когда новоиспеченная мать приходила в себя после всей этой суматохи, связанной с рождением ребёнка, ей и всем присутствующим постоянно было слышно, как в сумочке Веры разрывается от звонков мобильный телефон.
Она легко догадывалась, что звонит Галь, встревоженный её частыми звонками, на которые он по каким-то ему только известным причинам в нужное время не отвечал, а теперь, в свою очередь, был обеспокоен необъяснимым молчанием жены.
Понятное дело, ей какое-то время по конкретным причинам было не до того, чтобы отвечать на бесконечные звонки мужа.
Роженица разомкнула потрескавшиеся от недавно перенесённых страданий губы:
– Ответьте, пожалуйста, на телефонный звонок, аппарат находится в моей сумочке, это звонит мой муж, он очень беспокоится обо мне.
– Беспокоится, беспокоится…
Акушерка ворчливо несколько раз повторила последнее слово Веры, занимаясь в это время только что появившимся на свет ребёнком.
– Равиталь, ответь ты уже этому мужу, сообщи ему, наконец, радостную весть.
Хотя, не надо, подай сюда трубочку, пусть мамочка сама сообщает папочке о появление на свет его гевера.
Вера приняла в дрожащие руки аппарат и нажала кнопочку приёма:
– Галь, я жива и, наверное, теперь буду здорова…
– Веруш, что случилось, где ты, что с тобой?
Вопросы мужа сыпались, как горох из дырявого мешка.
– Дорогой, я сейчас нахожусь в вертолёте, только что на его борту родила тебе гевера.
– Как в вертолёте, почему в вертолёте, почему гевера?
– Гевера, потому, что так теперь будем звать нашего мальчика, Галь и Вера, получается Гевер, если бы только сейчас увидел, какой он гевер!
И, Вера счастливо рассмеялась, передавая трубку улыбающейся ей Равиталь.
– Будьте добры, объясните мужу, как и почему я оказалась в вертолёте и в какую больницу мы прибываем.
Несмотря на всю экстравагантность родов, а точнее, места, где они происходили, Вера и малыш чувствовали себя прекрасно и уже на третий день их выписали из больницы.
Роды и выписка были настолько скоротечными, что многие даже не успели её навестить в родильной палате, в том числе и родители с сестрой, поэтому они все прибыли в квартиру Веры в ближайшую пятницу, перед выходным, на этот день было назначено обрезание мальчика.
Галь радушно принимал гостей, врученные ему подарки и предлагал всем прибывшим напитки и перекуску со столика, стоящего посреди салона.
Вера в этот момент в закрытой спальне кормила грудью малыша и Галь попросил пока её не беспокоить.
Мама Веры тут же возмутилась:
– Что за номер, почему это я не могу зайти в комнату к своей дочери и посмотреть на новорождённого внука?
Люба перевела вопрос Галю, потому что он не всё понял из ворчания тёщи, хотя уже сносно говорил на русском языке, на котором много упражнялся так же на работе.
– Прошу прощения, но я не могу выполнить ваше требование, сожалею, но так распорядилась Вера.
Буквально парочку минуточек подождёте, и она выйдет к вам, а пока удобно располагайтесь, если хотите, могу кофе для вас приготовить?
– Обойдёмся, а то ещё кипятком ошпаришься, надо больно Верке ещё о тебе печься, ей и так хватит, одной биться над малышом, ни тебе помощи с переодеванием, ни с мытьём…
При последних не лицеприятных словах матери в адрес мужа, в салон вышла Вера.
– Здравствуйте, здравствуйте!
Она по очереди расцеловала гостей.
– Галюш, пойди переодень, пожалуйста, Гевера, он, похоже, обделался во время кормления, а я посижу несколько минуток с близкими.
Потом выходи с ним сюда, и я покажу всем нашего богатыря и красавца.
– Верка, ты, что очумела, кому ты вверяешь недельного малыша?
– Мамочка, я доверяю полностью своему мужу, отцу ребёнка, который может справиться с этими пустяками получше любого с руками и ногами!
Атмосферу окончательно разрядила Люба:
– А мой Лёвочка до трёх месяцев не подходил к детям, он даже боялся до них дотронуться.
– Ваш папа мне помогал во всём, даже ночью поднимался, когда вы плакали, перепелёнывал и подсовывал к моей груди ваши мордочки, а я кормила вас и продолжала спать.
Напряжение спало и пока женщины вспоминали о поведении своих мужей после родов по отношению к их детям, в салон на коляске въехал Галь, держа бережно на коленях малыша.
Вера подхватила на руки переодетого в чистые ползунки ребёнка и поднесла к глазам матери:
– Посмотри, какой красавчик, на Галя похож, только глазки голубенькие и волосики светленькие!
Люба рассмеялась:
– А то, чем он на папу похожий, мы в ползунках увидеть не можем.
Наконец, голос подал отец младшей дочери:
– Верунечка, а почему ты ему дала такое странное имя, что нормального нельзя было подобрать?
– А, чем это не нормальное – Галь и Вера, получается Гевер, что на иврите обозначает, мужчина, а он вон какой у нас славный мужик!
И Вера любовно поцеловала мальчика в щёку.
Очень скоро подъехала родня Галя и все вместе отправились в синагогу, ведь на седьмой день полагается совершать мальчику брит-мила – обрезание.
От пышного торжества пришлось отказаться из-за Галя, который не хотел больше выглядеть со стороны человеком, нуждающимся в сочувствии и жалости, по его словам, ему хватило и свадьбы, когда он чуть дождался конца церемонии, а затем, завершения танцевальной программы.
Рядовая обстановка в синагоге вовремя брит-милы нисколько не расстроила Веру, всё закончилось быстро, не пришлось долго отбывать номер и выполнять роль доброжелательной хозяйки, потому что ей было ещё тяжело долго стоять на ногах, а ребёночку только что нанесли кровавую рану, и он капризничал.
Сразу же, как только она прибыла из больницы домой, сообщила по международному телефону Наташе, что у неё на свет появился крёстный или почётный сынок, которого назвали Гевер.
– Ни хрена себе, Гевер, он, что крепенький у нас?
Вера гордо подтвердила:
– Наташка, родился без ста грамм четыре кило и лупит из моих сисек так, что порой в глазах мутит.
Чем он больше хлещет, тем больше пребывает молока, посмотрела бы ты сейчас на эту дойную корову.
– Вер, наверное, и мои бы сиськи разбухли от молока, а то скоро совсем усохнут.
У меня по-прежнему даже не пахнет беременностью.
Приеду в сентябре, вот и потискаю малыша, уже руки чешутся!
Слушай, а чего это он у тебя такой здоровенький, может тебе мой Офер расстарался, а мне, гад, не может!
Вера понимала, что за шутками подруги затаилась глубокая грусть, которую хотелось срочно рассеять.
– Наташка, какая ты глупенькая, тебе всего двадцать три года, нет ещё года, как замужем, а ты уже караул кричишь.
Приедете, обследуешься и всё станет на свои места, а, если и будут какие-нибудь проблемы, так ты ведь знаешь, что наша страна в решении их впереди планеты всей.
– Знаю, знаю, ты мне зубы не заговаривай, лучше отвечай по-хорошему, как на счёт того, что мой Офер тебе по случаю с беременностью расстарался?
– Наташка, а какая тебе разница, ты ведь собиралась вместе со мной годавать ребёночка, так и Офера подключим, лишь бы Галь не знал, а то захочет с тобой восстановить статус-кво.
– Нет, кроме моего медвежонка, мне никто не нужен, будем лучше нашего Гевера вчетвером воспитывать, пока ты новых деток не наделала.
– Нет, моя подружка миленькая, про новых деток и слышать не хочу, если бы ты знала, сколько я настрадалась в первую беременность!
Меня и так, ребёнок свяжет по ногам и рукам, а мне хочется получить вторую степень, найти хорошую работу, да и многое другое хочется, а дети…
Ай, успеется ещё.
В этом вопросе подруги вряд ли могли найти общий знаменатель.
В середине августа Вера получила подтверждающие окончательно документы, что она зачислена в технион и двадцать третьего октября обязана явиться на занятия.
Через неделю после получения письма из Хайфского техниона, ей позвонил профессор Таль, поздравил с ребёночком и заявил молодой маме, что она должна явиться за неделю до начала занятий, чтобы познакомиться со всеми участниками проекта и на первой встрече должны наметить ориентиры на предстоящую работу и выбрать для всех подходящее расписание.
Вера промаялась две недели, никак не решаясь сообщить мужу о своём участии в проекте, а, когда решилась, ей долго не удавалось этого сделать, то он не являлся на ночь, то приходил с работы поздно и уставшим, а то у неё в этот вечер не хватало смелости.
По дороге в мошав, куда они ехали праздновать Рош-а-шана и куда должна была явиться Наташа с Офером, только накануне прилетевшие в Израиль, Вера решилась на серьёзный разговор с мужем:
– Галюш, дай мне слово, что сразу не вспылишь, а выслушаешь меня до конца, постараешься внять всем моим доводам и соображениям о предмете моего сообщения?
Мужчина, сидящий за рулём, плотно сжал губы и чуть слышно выдавил.
– А, что-нибудь может повлиять на твоё решение, как и то, согласен я с ним или нет?
– Нет, не может, но то, о чём я тебе хочу поведать не носит предосудительного характера и мало, что меняет в наших планах.
– Веруш, тебе не кажется, что ты сделала очень осторожный подход и выбрала очень подходящее время для ознакомления меня с твоим секретом?!
Нет, на эти вопросы не надо отвечать, это риторически, а главный вопрос, почему ты молчала до сих пор, если в том, что ты хочешь мне сообщить нет ничего предосудительного?
– Пойми, я знала с самого начала, что поступаю не хорошо, не советуясь с тобой, но вначале мая, когда мне поступило это предложение от профессора Зива Таля, была почему-то уверена, что ты этого не одобришь, в свете скорого рождения нашего ребёнка.
Профессор поставил меня перед фактом и не дал времени на обдумывание и обсуждение с тобой, а я очень хочу участвовать в этом проекте, он открывает мне далёкие и светлые горизонты, уже не как простого инженера, а, как настоящего учёного.
– А с чего ты взяла, что я был бы или буду против?
Почему ты за меня решаешь, что мне по душе, а, что нет?
Если ты терпишь мой не нормированный график работы, так почему я должен быть против того, что ты станешь учёной, ещё учась в университете, в самой продвинутой сейчас на земле области, каковой является космонавтика?
– Галюш, миленький, остановись сыпать вопросами, потому что у меня только один ответ!
– Какой же?
– У меня останется очень мало времени на воспитание нашего ребёнка, ведь я часто буду задерживаться допоздна в Хайфе.
Они некоторое время ехали молча, каждый погружённый в свои думы, наконец, Галь изрёк:
– Какая разница, вышла бы ты сейчас на работу, продолжишь обучение или будешь участвовать в проекте, на ребёнка у тебя, в любом случае, времени почти не останется, но ведь мы современные люди и так происходит почти в каждой израильской семье, малыми детьми занимаются или бабушки, или наёмные нянечки.
Моя мама уже давно ввела мне в уши, что она согласна до годика, а если понадобится, то и более долгий срок опекать нашего Гевера, ведь я тоже не часто смогу уделять воспитанию сына достаточно времени.
Мы ведь, кроме того, что муж и жена, ещё друзья, зря ты от меня утаивала то, чем должна была с радостью поделиться сразу, в момент, поступившего тебе предложения.
– Галюш, ты самый хороший муж на свете, а я всё сделаю, зависящее от меня, чтобы быть для тебя всегда и во всём хорошей женой.
Вера видела с каким умилением взяла на руки внука Гиля и поняла, всё будет в порядке, более надёжных рук и ласковых объятий для её мальчугана трудно ещё будет отыскать.
Конечно, она себя не имела в виду, но ведь очень скоро мальчик будет с ней встречаться только по нескольку часов по вечерам и в выходные дни и, конечно же, бабушка станет для него первым и самым важным человеком.
Во дворе особняка, как всегда в такие дни, когда наезжало много народа, царила атмосфера хаоса и веселья.
Гости формировались в группы по интересам и в каждой из них Вера не была лишней.
Родственники Галя от мала до велика обожали молодую женщину скорую на руку и слово, а она платила им взаимностью.
Буквально за пятнадцать минут до того, как собирались сесть за праздничный стол, к особняку подъехал мерседес Офера.
Машина не успела ещё толком затормозить, как из неё выскочила Наташа и кинулась в объятия Веры.
Затем, она почти на цыпочках подошла к коляске и заглянула во внутрь.
Ребёнок только недавно покушал и мирно посапывал на своём ложе, не обращая никакого внимание на шум и гвалт, царящий вокруг:
– Верка, какой он у нас красивенький!
Если у меня так и не получится родить, обещайте, что сделаете мне с Галем тоже такого.
Слышишь Галь, что я говорю, никаких таблеток и презервативов, постарайся помочь друзьям.
Медвежонок, подойди сюда, посмотри, какой славный малыш, проси друга и Веру, чтобы нам такого сделали.
Все находящиеся вокруг гости дружно смеялись над словами девушки и уверяли её, что они ещё сами с Офером наделают целый выводок деток, но Вера читала в глазах подруги не прикрытую тоску.
Пока все рассаживались за столами, она спросила шёпотом:
– Наташечка, ты была у врача?
– Верка, пиздец, я думала, что проблема во мне, а оказалось, что у Офера.
Нам сказали, что ещё не всё потеряно, будут как-то его лечить, высеивать более живых и подвижных сперматозоидов, а потом вводить как-то в меня или смешивать нашу хуйню в пробирке и вставлять в мою матку.
Короче, матка, батька, а пока мне иметь деток не грозит, ведь всё это требует долгого времени и постоянного наблюдения, а мы уже через месяц отправляемся обратно.
Верунчик, только моему медвежонку ни слова, ни пол, он и так переживает не шуточно.
– Наташок, так ведь есть надежды, не надо вешать носы, отработаете сколько будет нужно в Чили, вернётесь и займётесь решением этой проблемы, ведь ты ещё такая молодая.
– Я молодая, а Оферу уже тридцать пять стукнуло.
Всё, Верка, хватит на эту тему мне кишки рвать, поехали дальше, будем с моим медвежонком трахаться не ради продления рода человеческого, а ради удовольствия, а так делает большинство населения планеты.
Вера хорошо понимала, что в этом вопросе она ничем не может помочь подруге, как и ни к чему все её советы и увещевания, но иногда задумывалась – ну, почему так не справедлива судьба, нам с Галем сейчас ребёнок в большей степени обуза, а для Наташи с Офером был бы только в радость.
Глава 21
С начала занятий Веры в университете их отношения с Галем, мало, чем стали напоминать семейные.
Муж с женой теперь встречались только в канун субботы в родительском доме Галя в гостеприимном месте, где им всегда были рады и окружали заботой и вниманием.
Безусловно, в течение дня они с Галем по нескольку раз связывались по мобильному телефону, обсуждали текущие дела, делились новостями, но чаще всего им говорить между собой было просто не о чем, на столько они отдалились друг от друга, какими разными стали их интересы и, тогда Вера описывала отцу его малыша, описывая ему взахлёб, новые подвижки и всякие возникающие курьёзы, которые бывают у детей в годовалом возрасте.
Молодая мать часто и себя корила за то, что сама мало уделяет внимания ребёнку, а тут, не прошло и двух месяцев с начала занятий, как их мобильную группу молодых учёных полностью захватил проект Зива Таля и она теперь иногда стала возвращаться домой поздно вечером, а порой, даже ночью.
Гиля, наблюдая эту картину, маету и тяжёлый график жизни невестки, предложила Вере походатайствовать перед руководством университета о предоставление ей места в общежитии, чтобы каждый день не мотаться зря туда и обратно, только для того, чтобы переночевать и рано утром поцеловать ещё спящего ребёнка.
Вера послушала свою любимую и доброжелательную свекровь и уже с января перебралась в предоставленное ей общежитие.
Физически Вере стало намного легче, но морально она буквально изводила себя, тоскуя по Геверу, который день ото дня становился всё интересней и интересней.
За несколько месяцев, которые прошли с начала занятий в университете, Вера только однажды, прихватив в мошаве сына, приехала с ним в пятницу на свою Тель-Авивскую квартиру, но и это посещение родного гнёздышка не доставило ей и мужу того удовольствия от общения друг с другом на которое они рассчитывали.
Домработница, оказалась совсем не такой порядочной и аккуратной, как её заверял Галь. Вера практически с первых же минут, как перешагнула порог родной квартиры, впряглась в работу, чтобы мало-мальски привести их семейное гнёздышко в надлежащий вид.
Ей пришлось чистить холодильник, драить газовую плиту, отмывать ящики на кухне и плитку в ванной заняться стиркой и элементарной уборкой – к полуночи она окончательно выбилась из сил и поняла, что домашней работе не будет конца и края.
Утомлённая и раздосадованная, наконец-то, прилегла на кровать рядом с мужем:
– Галюш ты спишь?
– Нет, жду, когда ты начнёшь давать мне нахлобучку.
– Ах, какая там нахлобучка, сама во всём виновата, надо было самой подыскать подходящую уборщицу, а не доверять тебе, ты мужчина, и при этом, очень мягкого склада характера в подходе к людям, помогающим тебе в житейских делах.
Ты не понимаешь, что за эту работу, мы платим человеку деньги, а если платим, то должны требовать добросовестное выполнение и качество.
Я ведь тебе рассказывала, что по приезду в Израиль, тоже на несколько месяцев подрядилась на никаён и должна тебе заметить, там меня не щадили, денежки свои я зарабатывала кровью и потом.
Галь притянул к своим губам ладони жены и нежно стал обцеловывать каждый пальчик.
– После того, как у тебя начались занятия в университете, мы забыли с тобой, что такое настоящий секс.
В доме у моих родителей вечно боимся лишний звук произвести, а сегодня и можно было бы потешить души и тела, так ты вымоталась до предела.
Вера прикрыла ладошкой рот мужа.
– Давай не будем сейчас много времени тратить на разговоры, я, правда, очень устала, не мучай меня долго, а утром лучше попробуем не разочаровать друг друга.
Она ещё произносила последние слова, а руки изголодавшегося мужа уже блуждали по изгибам по-прежнему великолепного тела жены.
После того, как Вера перестала кормить ребёночка грудью, её фигура быстро вернулось к прежним параметрам и даже стала ещё красивее.
Пышные формы и раньше вызывали у горячих восточных людей повышенный аппетит, а теперь и подавно.
Молодая женщина постоянно ловила на себе раздевающие взгляды, особенно, когда она в открытых одеждах дефилировала перед поедающими её глазами мужчинами всех возрастов.
Можно было только представить, какую реакцию она вызывала, когда оголялась перед изголодавшимся по сексу молодым и горячим мужем.
В Вере появилась чарующая мягкость форм зрелой молодой женщины, с по-прежнему пышной и упругой грудью и слегка раздавшемся при родах тазе.
Притязания молодых людей на бурный секс в выходные дни не оправдались – начавший ползать и капризничавший в новых условиях малыш требовал повышенного внимания и поэтому их любовные игры мало напоминали прежние, когда они, не спеша, предавались разнообразным прелюдиям и сексуальным фантазиям.
Расчёт на то, что отпуск на Пейсах в этом году, как и в прошлом, они проведут вместе не оправдался.
Профессор Таль решил посвятить свободные от занятий в университете дни во время праздничных каникул масштабной работе по активному продвижению проекта, а точней, довести почти готовый аппарат, к отправлению его на Марс вместе с американским спутником, полёт которого был запланирован на ближайшее лето.
Кроме того, что Вера не могла подводить их дружный коллектив, усердно работавший на протяжении полугода над космическим аппаратом, так ей и самой нравилась эта суматоха вокруг наделавшего шум на весь мир проекта, сулившего им известность, хорошую будущую карьеру и не малый гонорар.
Участие в нём захватило Веру полностью, не оставив времени на многие другие житейские дела, в том числе на мужа и ребёнка.
Галь, не то, что поощрял жену в её научном порыве, он просто стал проявлять к ней, в какой-то степени, безразличие.
Вера сама подыскала подходящую никаёнщицу в их Тель-Авивскую квартиру, но, она признавалась себе честно, что эта проблема её больше особо не волновала, потому что времени на посещение личного жилища у неё не осталось.
Галя, как и жену полностью увлекла его работа, он ушёл с головой в выполнение ответственных перед страной заданий, проводя не нормированное время на службе.
В Израиле, как раз к этому времени, атмосфера накалилась до предела, стало очень неспокойно – один за другим происходили жуткие теракты с участием террористов-смертников, в результате которых гибли ни в чём не повинные граждане.
После этих жутких происшествий, кроме погибших, оставалось очень много физически и морально калеченых людей.
Эти отморозки со своими сеющими смерть и ранения поясами, начинёнными взрывчаткой и острыми и колющими железяками, появлялись среди мирных израильских граждан, не подозревающих в переодетых уродах коварных убийц.
Страшные теракты происходили в разных местах, накаченные наркотиками самоубийцы взрывали пояса смертников, то в автобусе, то в кафе, а то в густой толпе на остановках переодеваясь в израильских солдат, якобы отправляющихся на службу на свои базы после выходных с огромными сумками.
ШАБАКу было крайне необходимо проникать в ряды организаций, посылающих этих выродков на охоту за жизнями мирных израильских граждан, это сейчас и входило в обязанности отдела, которым руководил Галь.
Чем занимался муж на работе Вере толком не было известно, но он становился всё более раздражительным, часто уходил в себя, не замечая никого вокруг и даже подрастающий ребёнок, было заметно для окружающих, не радовал его душу, а беспричинно нервировал и даже раздражал.
К июню аппарат, над которым усердно работала группа профессора Таля, был успешно опробован в лабораторных условиях и переправлен в Штаты, для запуска в космос при посредничестве НАСА ему предстояло отправиться на борту очередного американского спутника в сторону Марса.
За свою работу Вера, как и все участники проекта, получила приличный бонус и предложила мужу ближе к её Дню рождения взять хофеш, у неё к этому времени должны были начаться каникулы в университете, и поехать куда-нибудь всей семьёй заграницу.
Ведь у неё посещение когда-то вместе с Галем Италии, пока было первым и последним выездом за пределы Израиля, не считая её памятной поездки в Беларусь.
К большому разочарованию Веры, Галь отказался от этой идеи, сославшись жуткой занятостью на работе.
Он также привёл главный аргумент для отказа жене, что в его положении инвалида на коляске, подобное мероприятие окажется не в радость, а в муку.
Вера уверяла мужа, что она уже прозондировала этот вопрос и её успокоили, что за границей повсеместно всё предназначено для людей с подобными проблемами – улицы, автомобили, места в самолёте, гостиничные номера и многое другое приспособлено для того, чтобы инвалиды-колясочники чувствовали себя в надлежащем комфорте.
Все уговоры оказались напрасными, и Вера заказала билеты на самолёт до Сантьяго для себя и сына.
Она решила полететь к подруге Наташе в гости, которая очень обрадовалась скорому приезду к ней Веры с ребёнком.
К отъезду в Чили, маленький Гевер уже вовсю бегал на своих ножках, был крепенького телосложения и целый день мило лепетал на «птичьем языке», умиляя помешанных на нём Гилю и Абрама.
Раздосадованная решением Галя не ехать вместе с ней в отпуск, Вера, выйдя на каникулы, даже не подумала отправляться в свою квартиру в Тель-Авиве, а продолжала жить в мошаве, дружно деля кров с родителями мужа, ссылаясь на то, что Геверу и ей гораздо полезней и приятней быть целый день на воздухе, чем изнывать от скуки в многоэтажке.
Двенадцатого июля у неё был День рождения, и она решила, что всё же усмирит свою гордыню и примет мужа с подобающим вниманием и окружит его теплом и любовью.
Вера рассчитывала, что Галь проведёт с ними, по крайней мере, те три дня, что им остались с сыном до отъезда.
Она, лёжа в постели, фантазировала наступившими душными ночами, что за несколько дней, что они будут вместе, постарается испить весь его сексуальный голод и удовлетворит свой, ведь за последнее время, они по-настоящему с полной отдачей уже давно не занимались любовью.
Накануне дня рождения, муж поздно вечером позвонил по мобильному телефону:
– Веруш, прими мои сердечные поздравления, от всей души желаю тебе счастья и здоровья, а дорогой подарок за мной, вручу, как только ты вернёшься из отпуска, но ты меня должна извинить, у нас на работе такая запарка, что я никак не могу отлучиться на несколько дней, если хочешь, то завтра вечером поздно приеду, но рано утром вынужден буду вас покинуть.
Вера от горькой, разъедающей душу обиды до крови закусила губу.
– Не напрягайся, от этой ночи, что ты проведёшь со мной, никому из нас лучше не станет.
Я буду тебе выговаривать, а ты будешь оправдываться, оба мы доведём себя до полного опустошения душ, а по-другому, к сожалению, уже не может быть.
Мои укоры ты уже можешь выслушать сейчас по телефону, а твои оправдания мне не нужны, от них только сердце колотится, из души рвутся гневные слова, а по щекам текут горькие слёзы обиды.
Не вооружённым глазом видно, что мы с сыном для тебя теперь ничего не значим, а ведь казалось, что всё будет, как раз наоборот, ведь ты ещё до рождения Гевера настаивал на том, что у нас с тобой будет много детей и почти убедил меня в этом.