Текст книги "Не климат выбирали, а судьбу (СИ)"

Автор книги: Овсей Фрейдзон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

  Туман качнётся, тело в неглиже

  Идёт в твои объятья торопливо.

  Всё может быть… —

  Прочту в колодцах глаз,

  Желания безумное влеченье,

  А зеркала пускай глядят на нас,

  Смущаясь от любовного теченья.

  Всё может быть… —

  Растают миражи,

  Оставив лишь медовость послевкусия…

  В тумане грёз сумела так прожить,

  Что настоящее не внемлю с грустью.

Эти строки Вера написала после того, как она вернулась из комнаты Галя, где они тайком, истосковавшись по плотским утехам, предавались любви и сексу.

Девушка сделала всё от неё зависящее, чтобы любимый парень не чувствовал себя ущербным и в принципе, ей это наверняка почти удалось.

Она сама даже не заметила, как быстро приспособилась к малоподвижности Галя, компенсируя многие неудобные моменты своим жадным до любви телом.

Не успела Вера ещё проснуться, как вновь склонилась над чистым листом тетради, по которому скоро побежали слова, сплетаясь рифмами в цельное стихотворение:

  Растреплю твои хмельные кудри.

  В них лицом зароюсь, вызвав смех.

  От безумств очнёмся утром мудрым.

  С вечера пьянея от утех.

  Брызгами взметнётся ночь шальная.

  Две души звенят одной струной.

  Необузданность любви познаем,

  Спрятавшись от суеты земной.

  Утро нам споёт на смятом ложе,

  Словно в чистом поле на цветах.

  Солнца луч дразнясь, бежит по коже,

  Замерев улыбкой на устах.

  Напевала ночь любви мотивы.

  Заплетала в косы ленты слов.

  Страсть волной плескалась шаловливой,

  Размывая кромку берегов.

Глава 3

На завтра, после приезда Веры в мошав, ранним субботним утром Галь с книгой в руках устроился в своей коляске на летней веранде, находящейся на заднем дворе, где обычно проходили трапезы в тёплое время года и стал поджидать, когда освободится его девушка.

Вера быстро помогла Гиле накрыть на стол для завтрака и уселась рядом с парнем.

За едой старый полицейский нарушил сонную атмосферу идеальной семейной обстановки, с лукавой улыбкой уставившись на молодых:

– Друзья, хорошо сегодня смотритесь – отдохнувшими и счастливыми, а мне вот ночью что-то плохо спалось, несколько раз курить выходил на улицу…

Галь прервал отца:

– Не надо папа, ехидничать, мы с Верой достаточно взрослые люди и, к тому же, скоро станем мужем и женой.

Да, ещё хочу вам сообщить, что в ближайшее время постараюсь продать свою квартиру в Ришоне и купить нам подходящее жильё где-нибудь в центре.

Гиля сокрушённо посмотрела на мужа.

– Абрамке, твоим языком можно ржавчину снимать.

Что, смолчать нельзя было?

Мужчина расхохотался.

– Эй, вы чего на меня налетели, я уже давно ждал этого момента, когда мой младший сын в любовных делах проявит себя во всей красе.

Вера быстро собрала грязную посуду и понесла на кухню, чтобы скрыть краску, обильно прихлынувшую к лицу.

Девушка складывала в посудомоечную машину чашки, тарелки и мысленно сокрушалась:

– Ну, почему, почему эти израильтяне такие пошлые?!

Почему для них шутки на всё, что находится ниже пояса, самые смешные и популярней их нет, даже Гилю они не особо коробят?!

Как теперь смотреть в глаза матери жениха, которая, безусловно, тоже слышала, громко звучащие в ночи их с Галем томные любовные стоны и крики?!

На Абрама ей было наплевать, он скоро дождётся, и она скажет ему в ответ парочку ласковых, пусть не думает, что она дурочка бессловесная.

А в принципе она сама виновата, воспринимает всё так остро, как будто нельзя было просто легко отшутиться.

Наташка, та бы спокойно в одну минуту поставила Абрама на место, да так, чтобы он ещё долго её вспоминал.

Успокоившись, Вера вышла на улицу, держа в руках, их новенькие с Галем мобильные телефоны.

Молодые люди тут же продемонстрировали свои игрушки Абраму с Гилей.

Старый полицейский покрутил аппарат в руках:

– Наподобие наших раций и радиотелефонов, которыми мы пользовались на службе, но насколько меньше и легче, вот наука прёт вперёд, может и тебе сын вместо ног какие-нибудь колёса поставят, что будет за тобой не угнаться.

Взгляды матери и сына метнулись в сторону Веры, но та только рассмеялась, начиная привыкать к солдафонским наскокам Абрама.

– А, что, было бы хорошо, но мы ещё надеемся, что его родные ноги в будущем побегут без мотора.

В глубине дома раздался телефонный звонок.

Гиля придержала Веру за плечо, и сама шустро проскользнула в дверь.

Через короткое время она вышла на крыльцо и объявила:

– Что будем друзья делать, надо бы радоваться, к нам едут гости, а у меня только фарш на котлеты приготовлен, а с одним из этих гостей такой лёгкой едой не отделаешься.

Сидящие за столом закидали Гилю вопросами:

– Мама, кто едет?

– Жена, у тебя в морозилке не найдётся что ли мяса, чтобы я мог на огне приготовить?

Вера тоже тихим голосом с нескрываемым волнением задала свой вопрос:

– Наверное, Наташа с Офером едут?

Гиля засмеялась.

– Галюш, Вера ответила тебе, а я отвечу мужу – готовь Абрамелэ мангал.

Вера прижала ладони к лицу – едет, едет её подружка Наташка, которую она не видела уже с Пейсэха.

Да, и тогда, они пересекались только урывками – Галя, как раз в эти дни перевели домой из реабилитационного центра и Вере хотелось, как можно больше времени провести рядом с любимым, который медленно возвращался к жизни.

Наташа несколько раз приезжала с Офером сюда на виллу, но вокруг всегда было столько людей, что они толком даже не пообщались, тем более, подруга постоянно выясняла отношения со своим парнем, который был крайне не согласен с её выбором дальнейшего жизненного пути.

Вера так задумалась, что не услышала, как к ней на коляске подкатил Галь.

Она даже дёрнулась, когда он тронул её за руку.

– Веруш, поговори, пожалуйста, с подругой на счёт их будущего с Офером.

Ты ведь знаешь, какой он молчун, а тут чуть не плачет, Наташа так увлеклась новой службой, что о замужестве даже речи вести не хочет.

– Галюш, а ты кого-нибудь слушал, когда уходил на свои страшные задания, думаю, что и сегодня не стал бы прислушиваться?!

– Ну, пожалуйста, ты же знаешь какой он хороший, верный, душевный…

– Галюш, ты будто его сватаешь мне, знаю, знаю какой наш Офер, но я в курсе, какая моя Наташа, если она что-нибудь вобьёт в свою башку, то это у неё не выбьешь никакими аргументами.

Не хмурься, обязательно поговорю, она ведь когда-то планировала наши две совместные свадьбы, попробую на этом сыграть.

Вот, ты печёшься о друге, а о себе никак не позаботишься, что тянешь, с покупкой, подходящей для нас квартиры.

Я так истосковалась по тебе, а в этом доме при твоём папе заниматься сексом больше не буду, а то, у меня возникло чувство, что здесь вовсе нет стен.

– Веруш, он тебя дразнит, а ты повелась на это, не обращай на него внимания, он ведь болтает без всякой злости.

– Знаю, что без злости, но я после его слов хожу рядом с ним словно раздетая.

Вера предложила свои услуги Гиле, но та заверила, что сама успешно справится с салатами, а они лучше пусть прогуляются по посёлку, ведь молодым людям есть о чём между собой поговорить.

Вера видела в Гиле не столько мать жениха, сколько душевную подругу, только значительно старше возрастом.

Разве у неё были такими отношения с родной матерью и сестрой?!

Вера с Галем воспользовались советом Гили и выкатили за ворота особняка.

Девушка сзади подталкивала коляску, и они неспешно двинулись по поселковой улице.

Редкие прохожие приветливо им улыбались, здоровались и, казалось бы, машинально справлялись об их делах и здоровье.

Гиля в личной беседе объяснила Вере, что им с Галем нужно, как можно больше бывать на людях, чтобы привыкнуть к сострадающим взглядам и не обращать на них внимания.

Галь прервал раздумья девушки:

– Веруш, я хочу в ближайшее время выйти на работу…

Вера не дала ему договорить:

– Ты, чего, с ума сошёл, про какую работу ты заикаешься – почти год был в беспамятстве, сидя на морфии, тяжелейшая операция и полтора года изнуряющей реабилитации, а тут и полгода не понежился и работу ему подавай!

Вера только внешне сердилась, а в душе у неё, на самом деле, поднималась гордость за любимого.

– Веруш, я вчера утром заказал себе компьютер, завтра должны привезти и установить.

Нынче договорился по телефону с одним человеком из нашего посёлка, он студент последнего курса, изучает программирование.

Так вот, этот парень берётся меня понатаскать за эти два месяца, что он будет на каникулах жить у родителей.

– А что дальше, разве это решает все вопросы?

– Нет, не решает.

Завтра отец поедет в гараж, где продаются новые машины и закажет мне специальную с подъёмником, чтобы я мог заезжать в неё на коляске без посторонней помощи.

Кстати, на днях должна прибыть для меня коляска с электроприводом.

Здесь во дворе и эта бы вполне сошла, куда тут ездить, но если я хочу самостоятельно добираться на работу и обратно, посещать магазины, рестораны и путешествовать за границу, то должен максимально приспособиться к различным условиям жизни.

Ты, так не считаешь?

Вера молчала.

Через несколько секунд Галь оглянулся – девушка вцепилась пальцами в спинку коляски так, что у неё побелели суставы на пальцах, по щекам не прерывным потоком текли слёзы.

– Веруш, ну, чего ты плачешь, что я такого страшного сказал?

Вера обогнула коляску, встала перед парнем на колени и начала покрывать его руки поцелуями.

– Я знаю, ты это всё делаешь ради меня.

Ради меня ты готов истязать своё тело и приносить всевозможные жертвы, а мне этого не надо, мне нужен ты живой и здоровый…

– Нет, моя хорошая, я это всё хочу осуществить не только ради тебя, а ради нас, ради нашей большой любви, ради нашего счастливого будущего.

За последнее время я много передумал о нашем с тобой совместном будущем и признаюсь, не один раз у меня возникали мысли разорвать нашу помолвку и отпустить тебя в свободное плавание.

Не перебивай меня, моя золотая.

Галь нежно погладил девушку по разметавшимся по плечам волосам.

– Как ты, не понимаешь, я ведь полностью отдаю себе отчёт в том, что мы с тобой сегодня находимся на разных полюсах восприятия жизни.

Разве я теперь тот парень, который вскружил тебе голову, от него осталось только жалкое подобие.

Веруш, не плачь и не мотай головой. Я должен выговориться, поверь, мне это необходимо не столько для тебя, а, сколько для себя самого.

Ещё до вчерашнего дня я воспитывал в себе эти мысли, но после разговора с мамой, решил раз и навсегда…

Вера подняла голову с колен парня и всмотрелась в его чёрные горящие страстным огнём глаза.

– Если ты по-прежнему не против связать свою жизнь со мной, я не буду тебя прогонять от себя и останусь с тобой до того момента, пока не почувствую, что становлюсь тебе в тягость или обузой, и сделаю всё от себя зависящее, чтобы ты была счастливой, а любимой ты будешь точно у меня всегда.

Галь вдруг прекратил нежное поглаживание пышных волос девушки, а шутливым движением руки их растрепал:

– Ну-ну, целуй же меня быстрей, а иначе я засохну под этим жгучим солнцем и давай поспешим обратно домой, а вдруг наши друзья уже приехали.

Пропитанными солёной влагой губами Вера прильнула к горячим устам парня.

Затем, тяжело дыша, отстранилась и поднялась на ноги:

– Галь, милый мой, я не буду ни в чём клясться, потому что свою любовь к тебе обязательно разделю с другими людьми и интересами в жизни.

И увидев, как посерьёзнело лицо парня, заливисто засмеялась.

– Дурачок, с нашими детьми, работой и поэзией.

  Спою тебе негромко под ноктюрн,

  чтоб не спугнуть хрустальность нежных строчек.

  Едва касаясь перебором струн,

  о счастье нашем песней напророчу…

  Осенний дождь не сможет заглушить

  божественную ауру созиданья…

  по строчкам льётся музыка души —

  таинственная, жившая за гранью.

  Когда-нибудь нам капельки дождя

  игрой напомнят не ноктюрн Шопена… —

  романс любви, де только ты и я

  и строки грустного, но светлого рефрена…

Глава 4

Галь с Верой увлекшись серьёзным разговором, прояснившим очень многое в их будущей судьбе, на какое-то время забыли, что к ним вот-вот должны нагрянуть друзья.

Ещё издалека они заметили, стоящую рядом с воротами их дома машину.

Приблизившись, разглядели, что это новенький «Мерседес» асфальтового цвета явно современнейшей конструкции.

Вера мысленно улыбнулась – Наташка уже давно наметила себе приобрести такую крутую тачку, нате вот, заполучите…

Въехав с коляской Галя через калитку, сразу же увидела, сидевших в плетённых деревянных креслах под навесом Офера с Наташей с высокими стаканами в руках.

Заметив появившуюся во дворе парочку влюблённых, подруга всунула Оферу своё питьё и бросилась на встречу к Вере.

Подруги обнялись на полпути, потому что Вера тоже бежала к Наташе, широко расставив руки.

Девушки крепко обнялись, какое-то время, не выпуская друг друга из объятий:

– Наташка, как я по тебе соскучилась! Как мне тебя всё это время не хватало!

– Верка, ты ведь теперь не одна, зачем тебе, чтобы я под ногами путалась…

Вера никак не могла привыкнуть к новому голосу Наташи, который теперь не звенел, как ручеёк, а потрескивал и булькал, словно обладательнице было тяжело выталкивать наружу слова.

После страшного теракта, в результате которого девушка едва осталась жива, врачи долго и старательно пытались вернуть пострадавшей максимум от прошлой красоты и здоровья.

Наташа перенесла три операции в Израиле и две в Швейцарии, пока её руке вернули почти прежнюю подвижность.

Раздробленную лопатку буквально собирали, как пазл, по кусочкам, заменяя недостающие детали искусственными материалами.

А, вот, голос девушка потеряла безвозвратно, что её, похоже, нисколько не шокировало, но собеседникам надо было время, чтобы привыкнуть к этому металлическому звучанию речи почти на одной ноте.

– Наташка, ты сейчас откуда и надолго ли?

Девушка резко отстранила от себя подругу.

– Верка, ты, что забыла – я ведь секретный агент и не имею права так запросто раскидываться информацией.

И шлёпнула Веру по затянутому плотно в джинсы заду.

– Не могу пока сказать точно, на долго ли, но моя миссия в Вене закончилась и теперь буду служить на родном фронте, а тут, ты ведь знаешь, поле не паханное.

Так, дай мне обняться с обожаемым мужчиной, который скоро станет главой семейства и отцом нескольких красивых деток, потому что у таких симпатяг родителей ребятишки другими родиться не могут.

Наташа нагнулась над коляской и чмокнула громко Галя в щёку:

– Привет красавец, выглядишь лучше, чем мой «Мерс»!

Все находящиеся вокруг рассмеялись несуразному сравнению девушки.

– А чего ржёте, оба блестят, как новенькие шекели.

От этого сравнения смех только усилился.

– Наташка, тогда и мне дай определение.

– Легко, на твоей мордашке видно, что план по воспроизведению подобных себе уже в силе.

Лицо Веры, как всегда, в подобных случаях, залилось краской смущения.

– А, ну, тебя Наташка, тебе только с отцом Галя разговаривать, у него тоже всё сводится к сексуальным темам.

Как раз в этот момент рядом с ними нарисовался Абрам, который прошёлся взглядом по длинным ногам Наташи, начиная от коротеньких шорт и до босоножек, а затем обратно.

– Что, мар Абрам, заблудились глазами или какие-то изъяны заметили?

– Ха-ха, такими изъянами можно и моего скакуна на дыбы поднять.

Вера, услышав заявление старого полицейского, быстро отвернулась, Галь закрыл лицо руками и тихо смеялся, Офер сидел с открытым ртом, а Гиля ничего не слышала, возясь на кухне… и Наташа со смехом проскрипела:

– Похоже, я не на ту работу устроилась, легче у стариков эрекцию вызывать, чем арабов на территориях успокаивать.

Абрам вдруг подхватился.

– Эй, давай быстрей на веранду, там же уже шашлыки поспели, надо срочно стейки переворачивать…

И уже на ходу:

– Веруш, дочка, неси из холодильника виски, вино и пиво, празднуем шабат по всем статьям.

После обильного обеда все присутствующие лениво развалились в шезлонгах и закурили.

Надо отметить, что курили все, кроме Веры.

Абрам выдал Оферу и Галю по дорогой сигаре и сам блаженно затянулся, прикрыв от удовольствия глаза.

Наташа угостила Гилю длинной чёрной сигаретой и поднесла ей огонь зажигалки.

– Наташка, с каких пор ты вдруг курить начала, раньше за тобой такого греха не проглядывалось?

– Ах, Верка, одним грехом больше, одним меньше.

И, заскрипев своим пугающим смехом:

– Верунчик, всё это понты, на моей нынешней службе всё надо уметь.

В разговор вмешался Абрам:

– А на твоей службе может быть и замуж надо выходить, а не мучить хорошего парня?

Наташа обернулась к Оферу.

– Медвежонок, ты со мной мучаешься, несчастненький?

И не дожидаясь ответа:

– Мар Абрам, я не могу оставить серьёзный вопрос уважаемого в прошлом полицейского без ответа, тем более и другие напряглись до предела, вот-вот, у всех мясо сейчас полезет обратно от любопытства.

Ну, Оферчик, побудь парочку минут главой семейства, а то окружающие скоро твой голос забудут, а то я скриплю и скриплю, как раздолбанная машина двадцатилетней давности.

Блаженная улыбка расползлась по лицу здоровенного парня.

– Мы с Наташей решили пожениться, уже и в рабануте побывали, её гиюр признан действительным.

Ну, короче, скоро свадьба.

Вера вскочила на ноги, подбежала к подруге, вырвала из её рук сигарету, швырнула в пепельницу и покрыла поцелуями улыбающееся лицо.

– Наташечка, как я счастлива за тебя и Офера!

– Да, отвали ты со своими пылкими поздравлениями, разве мы не договаривались, что вместе справим свадьбы, если твой красавчик вернётся к нормальной жизни?

Кстати, со вчерашнего дня я перестала принимать противозачаточные таблетки, а ты?

От вопроса Наташи, даже у Абрама покраснела лысина, после не долгой паузы смущения, все разразились заразительным смехом.

Гиля вытирала мокрые глаза.

– Абрамелэ, эта девушка даст тебе сто очков вперёд по умению ставить всех в неловкое положение.

Наташа деланно рассердилась.

– Вы чего тут веселье устроили?! Для того чтобы кувыркаться в постели не обязательно жениться.

Правда, Офер?

Ну, а если уже выходим замуж, так надо деток заводить.

Ты, что подруга, другого мнения?

Вера не знала, что ответить на прямой вопрос подруги.

О детях они с Галем ещё не разговаривали вообще, потому что, по её мнению, время для этого было явно неподходящим.

У неё впереди был целый курс университета, и то, за плечами останется только первая степень, а хотелось сразу же поступить на вторую, ведь для этого она и согласилась участвовать в проекте профессора Таля.

По всем расчётам это займёт минимум три года.

Потом надо будет найти подходящую работу и пробиться на ней на определённые высоты, а может быть заняться и научной деятельностью.

Весь этот разброд мыслей, наверное, можно было прочитать по её лицу, потому что Гиля прервала её размышления:

– Доченька, а ведь Наташа права, одно дело, когда детки не получаются, а другое, когда их сознательно отвергают после замужества.

Это не моё и других дело, но если ты всё же прислушаешься ко мне, то я посоветую не тянуть с наследниками, хотя бы одним.

Мы с Абрамкой пенсионеры и с удовольствием поможем поднять вам ребёночка на ноги.

Она оглянулась на мужа.

– Гилюш, а, что мне остаётся делать, гверет Наташа официально выходит замуж за нашего друга Офера, мои карты биты, буду воспитывать внуков.

После того, как попили, кто чай, кто кофе, пожилые люди оставили молодёжь одних – Гиле надо было прибраться на кухне, а Абрам пошёл вздремнуть, с недавних пор он редко пропускал сиесту.

Галь обратился к Оферу, изложив ему план по возвращению на работу.

Пока тугодум шевелил извилинами, Наташа подхватила тему:

– Здорово, я за это руками и ногами!

Давай устроим тебя в нашу контору, опыта тебе не занимать, знаешь арабский язык, служил в боевых частях, да, и с твоим послужным списком тебя примут к нам со стопроцентной гарантией.

Офер, наконец, обрёл дар речи.

– Ну, почему обязательно к вам, у нас, что мало кабинетной работы?

Сколько хочешь, просто, ведь надо до службы добираться и там, как-то передвигаться…

Тут уже вмешалась Вера:

– А ты Оферчик, за него в этом плане не бойся, на днях у Галя уже будет коляска с электроприводом и специально оборудованная машина, месяц-другой и он освоит компьютер и, поверь мне, обузой он не будет!

Галь погладил по руке разошедшуюся невесту.

– Ребята, я рад, что вы не остались равнодушными к моему стремлению, как можно быстрей освоиться в жизни в своём сегодняшнем положении.

Ты, Офер, пока прозондируй почву в наших пенатах.

Я сам мог бы созвониться и выяснить, но не хочу услышать массу заискивающих не определённых ответов.

Ты же, всё сам на месте поймёшь и мне по-дружески нашепчешь.

И уже к Наташе:

– Ты, знаешь, я оценил твоё предложение, оно стоит того, чтобы к нему прислушаться, но есть много, но…

Это совершенно другое ведомство, где меня совсем не знают.

Пока я не научусь самостоятельно пользоваться автомобилем, новой коляской и компьютером, речи пока вести не следует, но ты права, я хорошо владею арабским, и при том, несколькими диалектами.

С завтрашнего дня начну изучать парси параллельно с компьютером.

Вера притянула руку Галя и прижала к губам.

– Галюш, я горжусь тобой!

Парень рассмеялся.

– Рано, Веруш, очень рано ты стала мной гордиться, пока это ещё всё слова, давай подождём, когда я чего-нибудь уже достигну в этой жизни.

Наташа ехидно заметила:

– Не прибедняйся красавчик, вон, какую девку заполучил, другим и не снилось.

От души наболтавшись, молодые люди расстались – по высказыванию Наташи, они поехали с Офером продолжать тяжёлую работу по воспроизведению потомства.

Подруга заверила Веру, что обязательно они приедут с Офером сюда на Рош-а-шана, чтобы поддержать её в тяжёлом противостоянии с мамочкой и сестричкой.

Так случилось, но Наташа опередила Веру сроками свадьбы, но это было связанно с её нынешней работой.

О конкретных причинах подруга умолчала.

Перед сном Вера выкупалась в душе, натянула на себя лёгкую летнюю пижамку и, присев на постель, подумала – а, что и кому она доказывает своей скромностью, только отбирает у себя и Галя возможность лишний раз насладиться общением друг с другом, ну, зачем себя обманывать, конечно же, и умопомрачающим сексом.

Свадьба их, дело решённое, рот Абраму, в любом случае, не закроешь, только, вот, как отнестись к заявлению Наташки и Гили о рождении ею в скором времени ребёночка…

Вера подержала несколько секунд в руках пачку с противозачаточными таблетками и, не распечатывая, положила её обратно в сумочку.

  Вечная тема в искусстве любовь —

  К ней от потомков нет к предкам укора.

  Переплетается музыка слов

  Страстью мажора с грустью минора…

  Узы любви расширяют простор…

  бьются сердца потревоженной ланью…

  Плавным течениям наперекор —

  Струны звенят от взаимных желаний…

  В песне любви есть куплет и припев,

  Новые нотки в знакомом мотиве…

  Партию счастья дуэтом пропев,

  Даже финал прозвучит в позитиве…

Глава 5

В шесть утра крепко спящую Веру разбудил будильник.

В комнате Галя с вечера работал кондиционер и там было довольно холодно, не смотря на тридцатиградусную жару на улице.

Она лежала совершенно обнажённая, всем телом тесно прижавшись к парню, обняв его за шею и закинув на него руку и ногу.

Вера мягко отстранилась, ей показалась, что будильник не успел разбудить Галя и она хотела тихо, незаметно для него, ускользнуть из кровати, но сильные руки поймали её за плечи:

– Веруш, ещё хотя бы один поцелуй.

  – Знаю я тебя, сначала поцелуй, потом одно объятие…

  А потом мы опять начнём любить, любить, любить…

Проговаривая эти шутливые слова, Вера уже ловким движением перекинула ногу через тело парня и, взяв в ладонь резво вздыбившего скакуна, медленно ввела его в сочившиеся желанием готовое для соития и любви лоно.

Девушка оперлась ладонями о плечи Галя и застыла на какое-то время, отдаваясь не передаваемому ощущению, прислушиваясь к себе и наплывающим внутри неё волнам неги, и под воздействием природного желания начала двигаться, получая от этого невероятное наслаждение совокупления.

Парень плотно взял в руки напрягшиеся ягодицы Веры, медленно её приподнял, пока она не застыла на вершине жезла и, покручивая, опустил вниз на себя и, тело девушки, подчиняясь желанию и ритму партнёра, понеслось в стремительном темпе к пику наслаждения.

Галь поймал в ладони пляшущие шары грудей с набухшими сосками и покрыл их поцелуями, облизывая и покусывая поочерёдно.

От нахлынувшего оргазма из груди девушки вырвался тонкий крик, который она старалась всячески загасить, до боли закусив губу, памятуя, что в соседней комнате находятся родители Галя.

В ответ приливу оргазма девушки, он тут же получил заряд наслаждения, зарычал диким зверем и излился в неё тягучим фонтаном, постепенно замедляя движения тел.

Вера чмокнула любимого в щёку и резво спрыгнула на пол, отстраняя от себя, тянущиеся к ней руки:

– Нет, мой хороший, хватит меня провоцировать, я опоздаю в университет, мне ещё надо помыться, собраться и впереди длинная дорога, где легко могу попасть в пробки.

В течение получаса Вера собралась, не стала даже пить утреннее кофе, и вскочив в машину помчалась в сторону Тель-Авива.

На территории университета зашла в любимый кафетерий и заказала себе кофе и круассан.

Не успела ещё усесться за столик, как раздался первый на сегодня звонок на её мобильном телефоне.

– Привет!

Я тебя случайно не оторвала от завтрака минетом?

Наташа хрипло захохотала.

– Привет, привет!

Почти угадала, действительно завтракаю, но только не тем, что ты думаешь, а булочкой с кофе.

– Тоже не плохо, но меня это мало интересует, я о другом.

Вот, застряла в пробке по дороге на службу и подумала о тебе, твоём красавчике и вашем будущем.

– Наташка, тебе что, больше делать нечего, как о нас думать?

– В обще-то есть, но в пробке лезут не контролируемые рассудком мысли, а там часто присутствуешь ты.

Удовлетворена ответом?

– Да, Наташа!

– Надо тебе, как можно быстрей вытаскивать своего красавчика из-под родительской опеки, мне он показался каким-то тепличным, словно фикус в горшочке…

Вера перебила:

– Наташка, он уже сам до этого дошёл, через три недели встретимся в мошаве на праздновании Рош-а-шана, ты увидишь, всё категорически изменится.

Вот, только не знаю, какое место для нашего проживания выбрать – город или мошав, домик или квартиру на этажах.

– У тебя, что есть время с садом, огородом возиться?

Захочешь зелени – поставь пару кадушек с деревьями на балконе и только не забудь хотя бы раз в неделю их полить.

Наташа вновь рассмеялась.

– Верка, первым делом определитесь с местом работы, а квартира в центре страны не проблема, были бы денежки, а с ними у твоего красавчика проблем нет, по крайней мере, на первый взнос всегда найдёт, чуть что, его родители подсобят.

Лучше скажи ему своё веское слово, чтобы он не заморачивался, а шёл к нам работать.

Я уже со своим шефом по телефону накоротке побалякала, он готов с ним встретиться для конкретных переговоров.

А в ментовке твой красавчик загнётся от комплекса неполноценности, ведь его там знают, как здоровенького, сильненького и отважного оперативника, а тут бумажки перебирать и складывать в папочки, дела в суд сдавать или в архиве копаться… скукотища и мысли начнут крутиться, что эту работу дали из жалости!

– Наташка, но ведь служба в вашем ведомстве очень опасная…

– Не смеши подруга, он же не будет на оперативной работе с населением занят и заграницу вряд ли пошлют, а фатхатцам ногти рвать можно, сидя на месте в кабинете.

Подруга смеялась своим металлическим смехом, а у Веры мороз бежал по коже.

Они вскоре распрощались, потому что Наташа к этому времени прибыла уже на место своей сегодняшней страшной службы.

Вера, медленно попивая кофе, мысленно раз за разом, возвращалась к их разговору.

Конечно, работа в ШАБАКе полностью отличается от службы, которую могут предоставить Галю в полиции и подруга во многом права.

Трудно возвращаться туда, где тебя знали совсем другим человеком.

Возможно для Галя работа, насыщенная всевозможными сложными коллизиями и зигзагами, требующая полной концентрации воли и ума, больше подходит, но она не хотела оказывать на него давление, пусть он сам дойдёт до этого, хотя…

Вера набрала телефон Наташи.

– Подруга, ты чего, я ведь уже на службе?

Говори быстрей, что хотела!

– Натаха, а ты можешь сделать так, чтобы твой шеф сам позвонил Галю?

– Поняла, позвонит, диктуй его номер мобильного.

– Такой же, как и у меня, только на конце пятёрка.

– Замётано, бай.

Да, Наташа здорово изменилась после того, как побывала в жутком теракте и выкарабкалась из навалившихся на неё кучи болячек.

Она стала намного серьёзней, а особенно, после того, когда устроилась на службу в ШАБАК.

Раннее, интернациональных взглядов девушка превратилась в лютого арабо-ненавистника, посвятив всю свою жизнь борьбе с террором.

Вера сама под воздействием участившихся в Израиле терактов с участием террористов-смертников, начала иногда писать стихи далеко не лирического содержания, два из которых опубликовали даже в русскоязычной газете «Глобус».

Иудея, Самария, сектор Газа…

  Отвернулись небеса, мольбам не внемлют.

  Сотрясают взрывы вновь святую землю.

  Лютой ненавистью выползла зараза

  Иудея, Самария, сектор Газа…

  Шлют и шлют безумных смертников уроды,

  Травят издревле соседние народы.

  Ярость пьяная мутит, сжигая разум

  Иудея, Самария, сектор Газа…

  На земле святой – и щедрой, и богатой.

  Расплодились изуверы, «арафаты».

  Кровь еврейская пролилась злом экстаза

  Иудея, Самария, сектор Газа…

  И неужто солнце мира не согреет

  Два народа – и арабов, и евреев.

  Где скажите панацея от проказы?

  Иудея, Самария, сектор Газа…

  На охоту вышел зверь…

  Смерть невинных – боль живых.

  Чья же очередь теперь?

  Кровь в глазах безумных, злых

  На охоту вышел зверь.

  В помутившемся мозгу

  Наставленье вожака.

  Ищет жертву на бегу,

  На взрывателе рука.

  Снова в ярости кричим:

  Чья же очередь теперь?

  Хайфа и Иерусалим.

  Ищет жертву лютый зверь.

  Стаю бешеных собак

  Изведём с лица земли.

  Очередь твоя вожак,

  Что посеял, то пожни.

– Вера, ты почему такая серьёзная, так сурово брови свела?

Рядом с ней присаживался на стул с чашкой кофе в руке однокурсник Мухамед.

– А, салям алейкум!

Так, задумалась, через неделю начнутся каникулы, надо чем-то толковым заняться и пока не придумала чем.

– Я слышал у тебя через два месяца свадьба?

– Да, тебе, верно доложили, вот, собираемся с женихом подыскать для себя подходящее жильё в центре страны.

– А, правда, что твой жених на инвалидной коляске?

– Мухамед, а тебе не кажется, что это совершенно не твоё, как и других дело и в твоих сочувствиях я абсолютно не нуждаюсь.

И, вскочив на ноги, не добавив больше ни слова, вышла из кафе.

Вера шла в аудиторию, кипя от злости – только в пятницу она под большим секретом сообщила Ривке, что её жених не может сопровождать её на дискотеку, потому что находится в инвалидной коляске.