Текст книги "Не климат выбирали, а судьбу (СИ)"

Автор книги: Овсей Фрейдзон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

Это же надо такое придумать, из жалости его держат в ШАБАКе…

И Вера снова залилась хохотом.

Увидев растерянные лица родителей, волевым усилием прервала свой смех больше похожий на истерику.

– А, на счёт былых заслуг, где-то ты прав, но его не держат за них на работе, а учитывают и полагаются на него, как на опытного оперативника, потому что борьба с террористами во многом напоминает борьбу с наркоманией и часто они где-то пересекаются, так мне Галь говорил.

Чмокнув для приличия на прощание отца с матерью, она вышла из квартиры с высоко поднятой головой, сама невольно, от своих последних слов, загордившись мужем.

Вера вела машину и с горечью думала о недопустимом превратном мнении родителей о её Гале.

Ну, почему, почему они считают его каким-то человеком второго сорта и кроме его тяжёлого недуга, приписывают ему всякую ерунду.

Они явно считают, что я сошлась с любимым парнем из жалости или, того хуже, позарившись на мнимое богатство.

Нет слов, Галь не бедный человек, но после покупки квартиры, никакими оставшимися крупными сбережениями у них уже не пахло.

Да, ему полагается приличная пенсия, в связи с тем, что получил увечье во время выполнения особого задания на службе и какие-то есть у него льготы, включая на машину, но разве это богатство…

Сейчас он вышел на работу и будет получать не малую зарплату, но ведь у меня пока одни только расходы, а скоро родится ребёнок, а на него такие сумасшедшие растраты.

Бог даст, через год выйду на работу, но от этого их материальный уровень не очень-то улучшится, ведь и расходы увеличатся, надо будет оплачивать частный садик, няню и прочее…

На парковке под их домом увидела машину Галя и обрадовалась, муж уже явился с работы, а ей нужно так о многом с ним переговорить.

Галь встретил Веру настороженным взглядом:

– Веруш, ты, почему не отвечаешь на мобильный, я уже весь переволновался?

– Ой, совсем забыла, как выключила телефон в поликлинике, так и не включила.

Прости, мой хороший.

Вера нагнулась над мужем и нежно поцеловала его в губы:

– Ой, ещё раз, прости, от меня пахнет чесноком, я ведь заезжала к родителям и угощалась холодцом.

Галь рассмеялся:

– А мне что-нибудь вкусненькое привезла?

– Знаешь, нет, мама предлагала, но я не захотела возиться с этими коробочками и баночками.

Вера лгала во спасение, разве она могла признаться мужу, какого не высокого мнение о нём её родители, что они даже не удосужились передать ему благодарность за новогодние подарки, не говоря уже о кусочке торта.

– Галюш, будешь яичницу, а хочешь, я тебе пиццу разогрею в микрогале?

– Если тебе не трудно, сделай мне кофе и бутерброд с сыром, мне этого будет достаточно, а лучше быстрей расскажи о посещении врача и своих родителей.

– Сейчас, мой хороший, парочку минуточек подожди, всё приготовлю и доложу в лучшем виде.

Вера отошла на кухню и пока делала бутерброд и кофе, тщательно обдумывала свой будущий рассказ о двух темах не приятного содержания для слуха любимого мужа.

Про родителей она ограничилась кратким повествованием о вкусном праздничном обеде, и, лукавя, об их радости от неожиданной вести о будущем внуке или внучке, а также, кривя душой, выразила ему от их имени благодарность за подарки.

А, вот, в рассказе о посещении гинеколога пришлось, как следует поднапрячься, чтобы окончательно не расстроить мужа, но он всё равно принял даже облегчённую версию о её самочувствии настороженно и выказал своё волнение:

– Я тебя умоляю, не геройствуй, в данном случае это ни к чему, ведь речь идёт о здоровье, и в первую очередь, твоём, а будешь ты здорова, то и ребёнок будет в порядке…

– Ай, Галюш, я же себе не враг, буду теперь больше бывать на воздухе, пить соки, кушать фрукты и овощи, главное, поменьше нервничать, а, как можно чаще получать заряд положительных эмоций.

Галь сделал очередной глоток кофе и улыбнулся.

– Кстати, о положительных эмоциях, мама звонила, приглашала нас к себе, провести вместе ближайшие выходные.

Вера захлопала в ладоши.

– А все съезжаются?

– Не знаю, приедут ли все, но точно знаю, что пригласили всех.

– Если честно, мы с тобой большие свиньи, уже больше месяца не наведывались в мошав, а ты ведь знаешь, как я люблю твою маму.

– Ага, ещё скажи, что и моего отца!

– Зря ты иронизируешь, я к нему отношусь нормально, это он постоянно меня поддевает и цепляется ко всяким мелочам!

– Глупенькая, это ведь любя, я же вижу с каким восхищением он смотрит на тебя, даже иногда слегка ревную.

Вера вслед за Галем рассмеялась.

– Ой, Галюш, совсем забыла тебе рассказать, вчера разговаривала по телефону с Олегом и его женой – поздравляла их с Новым годом…

– Как они поживают, что у них нового?

– Не знаю, мы не успели обсудить с ними их семейные дела, ограничились только поздравлениями, но я тебе не об этом хотела поведать.

Вера забрала у мужа пустую чашку и тарелку из-под бутерброда.

– К большой моей радости, Олег пригласил меня вечером тринадцатого января, посетить одну известную русскоговорящую поэтессу, которая живёт здесь не далеко, в Тель-Авиве.

Галь молчал, никак не реагируя на её слова.

– Так, вот, они в этот день целой группой поэтов приезжают из Ашкелона посетить её салон, и Олег хочет, чтобы я тоже приняла участие в их встрече.

Вот, я и ставлю тебя в известность, что в этот вечер буду занята.

Галь продолжал хранить молчание.

– Ну, чего ты молчишь, вижу, что тебе это не нравится, но я же не иду на свидание к чужому мужчине или в сомнительную компанию, ты ведь знаешь, что для меня значит поэзия и, как я страдаю отсутствием общения с коллегами по перу?

– Веруш, на какое число у тебя назначено УЗИ, я что-то выпустил дату из виду?

Вера поняла, её муж крайне недоволен последним её заявлением, не хочет он, чтобы она уходила по вечерам без него в чуждые для его восприятия компании, но решил всё же смириться, но даёт понять, что для него это только временное отступление.

– Пятнадцатого мы узнаем пол нашего ребёночка, уже через две недели.

Скажи на этот раз с полной ответственностью – кого ты больше хочешь, мальчика или девочку?

– Тебя, моя красавица, и при том, не откладывая дело в долгий ящик.

– Нет, хитрец, отвечай по существу или я до родов оставлю тебя сексуально голодным.

– О, Веруш, это уже шантаж и провокация, но ладно, я смирюсь, и поддамся на твои угрозы – мне всё равно, кто будет первым, я хочу несколько детей, а, чтобы не было споров, давай двойню – сразу мальчика и девочку.

Вера шутливо зажала мужу рот.

– Нет, мой хороший, я тебе не курица-несушка, хватит нам одного ребёночка, с ним вон какая морока, хоть бы удачно доходить до срока.

Галь высвободил рот.

– Веруш, ну, согласись хотя бы в будущем на двоих…

Вера вновь рассмеялась.

– А не будешь хмуриться, когда я заговорю о поэзии и о встречах с людьми, с которыми меня связывают общие интересы?

– Знаешь жена, ты сегодня только, то и делаешь, как шантажируешь и провоцируешь мужа, но я тебе прощаю все твои изощрения и только замечу – могла бы хоть для вида и меня позвать с собой, ведь мои друзья, коллеги и родственники стали и твоими приятелями, а я у тебя, как инородное тело, видимо стесняешься…

– Дурачок! Какой ты у меня дурачок!

Слёзы брызнули из глаз Веры.

– Никогда, слышишь, никогда, не говори таких вещей, просто мои родственники не очень хорошо относятся ко мне самой и поэтому эту нелюбовь легко перенесли заодно и на тебя.

Среди студентов нашего университета у меня нет настоящих друзей, и я с ними никуда не отлучаюсь, потому что все эти годы была рядом с тобой, прости, что напоминаю.

А, что касается моего предстоящего визита на встречу поэтов, то я просто хочу пощадить твоё время, терпение и душу, понимая, насколько тебе там будет не интересно среди стопроцентного общения на русском языке.

Какой ты у меня глупенький, скажешь тоже, стесняюсь, чтобы ты знал, хозяйка этого салона, как и ты, находится в инвалидной коляске, и Олег сказал, что она ещё привязана к диализу.

От отпора Веры Галь оторопел и даже сразу не нашёл слов, что ей ответить.

Долго смотрел серьёзным взглядом на вытирающую ладонями слёзы жену, а затем, протянул в её сторону руку и она, не противясь, подошла к нему.

Он с улыбкой потянул к себе на колени Веру и губами начал снимать слёзы с её ресничек и щёк.

– Веруш, ты даже представить не можешь, как я тебя люблю!

Вера всхлипнула.

– И хочешь поцеловать меня даже после того, как я ела чеснок?

– И не только один раз, и не только в губы…

  Загадай желание…

  Только не в серьёз.

  Разочарование —

  Не причина слёз.

  Что б надежды тайные,

  Радость с юных лиц

  Не сменить печальною

  Россыпью с ресниц.

  Загадай желание…

  Улыбнись, пустяк.

  Сбудется желанное,

  Значит надо так.

  Неудачи облачком

  Проплывут пускай…

  По теченью лодочку

  К счастью запускай…

Глава 16

Утром тринадцатого января машина Галя затормозила на стоянке, прилегающей к невзрачному зданию на старой улице Тель-Авива.

Привычным уже движением он распахнул дверь автомобиля, опустил кнопкой на панели подъёмники съехал на своей коляске, служившей ему также водительским сиденьем, на площадку парковки.

Уложив кейс на колени, проверил в карманах ключи, документы и прочую мелочь, нажав на брелоке соответствующую кнопочку, затворил дверь машины и покатил к подъезду ведомства, ставшим ему с недавних пор любимым местом работы.

Миновав охрану, перекинувшись с молодым сотрудником несколькими ничего не значащими словами, на лифте поднялся на четвёртый последний этаж и поздоровался с симпатичной секретаршей, уже несколько дней работающей в его приёмной.

Он обменялся с девушкой доброжелательными улыбками, и, заехав в свой кабинет, занял привычное место за громоздким столом, на котором стояли телефонный аппарат, пресс-папье и в аккуратной рамочке фотография жены.

Сбоку на специально оборудованном столике находился компьютер, и парень уверенным движением нажал кнопку, оживив своего верного помощника.

Почти в тот же момент включился селектор:

– Командир, как всегда кофе?

– Да, Офира, но я был бы не против попить его вместе с тобой.

– Нет проблем, одна минутка.

Галь достал из кармана сигареты и зажигалку, выставил из внутренней полки стола наверх пепельницу и повернулся к экрану компьютера, надо было срочно проверить электронную почту.

Важных писем не обнаружил, удалил не нужные сообщения и повернулся на звук открываемой двери – девушка шустро приблизилась к столу и поставила на него поднос с двумя чашками дымящегося кофе и крекерами в вазочке:

– Начальник, может в будущем ещё что-нибудь надо подавать на завтрак?

– Присядь, пожалуйста, Офира, больше ничего не нужно.

Почему ты меня принципиально не зовёшь по имени?

– Не знаю, так для меня проще, я ведь только полгода, как завершила службу в армии и поэтому обращение командир мне привычнее.

– А в каких частях ты служила, сидела секретаршей возле кабинета командира?

Девушка задорно улыбнулась.

– Конечно, нет, в боевых, там была снайпером.

Галь внимательно всмотрелся в лицо своей секретарши, сидящей напротив него с чашкой кофе в руке и жующей с хрустом сухое печенье.

– На твоём счету есть поражённые враги?

Если не хочешь или не можешь, не отвечай.

– Почему не хочу, мне стесняться нечего – я произвела три ликвидации.

Глаза парня ещё более внимательно осмотрели ладную фигурку и симпатичное лицо девушки с рядом из трёх серёг в одном ухе.

– Как ты себя после этих ликвидаций чувствовала, не мучилась бессонницей, не плакала по всякому пустяку?

– Всяко было, особенно после первой, но со мной работали психологии нам положен был всегда двухнедельный отпуск на восстановление душевного равновесия.

– А почему такая боевая девушка и пошла в секретарши?

– Это допрос?

И Офира рассмеялась.

– Так я, прежде чем сюда попасть на работу, прошла серьёзное собеседование.

– Нет, ни в коем случае, не допрос, просто хочу поближе познакомиться с сотрудником, с которым мне предстоит работать в тесном контакте.

Ты же знаешь, что сюда к нам бывает приводят или доставляют не совсем дохлых цыплят, а настоящих убийц или потенциальных врагов, и не каждый, согласившийся сотрудничать с нами, искренен в своих помыслах и поступках.

– Знаю, всё знаю, я ведь в будущем хочу стать следователем ШАБАКа или тайным агентом, поэтому и пришла сюда работать временно секретаршей, параллельно учусь на курсах.

И неожиданно поменяла тему разговора.

– Скажи Галь, а я тоже могу задавать тебе вопросы или это только твоя привилегия, как моего начальника?

Парень глубоко затянулся сигаретой и улыбнулся, медленно выпуская дым изо рта.

– Валяй, у нас с тобой есть ещё пяток минут.

– Правда, что ты недавно женился на русской девушке, что она три года выхаживала тебя, пока ты был без сознания, а после проходил реабилитацию и, что до тяжёлого ранения ты был крутым копом на важной оперативной работе?

Галь уже не улыбался, а смеялся в голос.

– Правда, всё правда, наша организация нисколько не отличается от любого другого гражданского ведомства, сплетни разбегаются со скоростью горных потоков.

Ступай на своё рабочее место и соедини меня, пожалуйста, с Цуром.

Девушка с пустыми чашками на подносе двинулась к дверям, но на пороге остановилась и повернулась лицом к парню.

– Я тоже русская, нас называют бухарскими, потому что мы из Средней Азии.

Я бы тебя тоже никогда не бросила.

Галь не успел ничего ответить, потому что за девушкой быстро закрылась дверь.

Ждать соединения с Давидом не пришлось, потому что он сам буквально ворвался в кабинет к Галю, несмотря на гневные возражения Офиры.

– Не шуми, обо мне докладывать не обязательно, к нам никого не пускать, от чашки кофе не откажусь.

Один из руководителей ШАБАКа с размаху плюхнулся на стоящий напротив Галя стул, на котором только недавно сидела Офира и схватил из лежащей на столе пачки сигарету и нервно закрутил колёсико зажигалки.

Прикурив, жадно несколько раз затянулся и вместе с дымом выпалил:

– Всё, твоя бумажная работа закончилась.

Одного очень полезного нашего сотрудника, работающего с агентурой, прихватила серьёзная болячка, выбыл, как минимум на три месяца.

Я в твоём лице вижу ему достойную замену – потянешь его работу, останешься, не совладаешь, вернём обратно к твоим бумажкам.

Согласен?

Предварительно постучав, Офира внесла в кабинет поднос с кофе:

– Мар Галь, я тебе тоже приготовила кофе на всякий случай.

Давид в упор посмотрел на девушку.

– Бойкая и уважительная!

Начальником своим довольна, хотела бы с ним перейти на другую работу, более серьёзную, чем эта – кофе подавать, в бумажках ковыряться, в армии служила?

– Да, я была в боевых частях, учусь на курсах для работников ШАБАКа, я согласна перейти вместе со своим командиром на любую важную работу в нашем ведомстве, но он меня туда ещё не звал.

– Позовёт, куда денется.

И уже к Галю:

– Так, ты согласен, я тебе вон какую симпатичную сотрудницу подыскал?

Галь пристально всмотрелся в карие чуть раскосые глаза девушки, в которых читалась мольба и какие-то ещё не читаемые им чувства.

– Офира, ты свободна, можешь идти на своё рабочее место, пока здесь будет находится господин Цур, нас не беспокоить.

Девушка резко развернулась на каблучках, да, так, что над шеей взметнулась грива чёрных волос и захлопнула за собой со стуком дверь.

– О, ты грозный начальник, а девушка, похоже, в тебя влюблена…

– Давид, давай по существу дела – я понял так, что мои возражения практически не принимаются, да, у меня их и нет.

Ты же знаешь, что я в полиции был оперативником и пошёл на эту работу не по принуждению, а по доброй воле.

Чтобы завершить кадровый вопрос, заверяю тебя, что я не против твоего предложения, сохранить за Офирой место моего секретаря или с другими полномочиями, если они предусмотрены моей новой должностью.

– Отлично, я почему-то и не сомневался, хочу только предупредить – у тебя есть месячный испытательный срок, а потом, или тебя с радостью оставляем, или без обид, выпроваживаем на прежнее место работы, с прежней зарплатой.

Естественно, на новой работе будешь получать значительно больше, но у меня такое чувство, что этот аспект тебя мало волнует.

– Нет, Давид, с некоторых пор волнует, но не является основополагающим.

С большой радостью признаюсь, моя жена беременна и на половине срока, а она ещё студентка университета, весной её ждёт защита диплома, а к лету должна родить…

– Чего ты мне тут выкладываешь свои семейные проблемы, сам заварил кашу, сам и расхлёбывай.

Пожилой человек улыбнулся собеседнику и выхватил из пачки очередную сигарету.

– Так, я сейчас тебе кое-что расскажу, многое из того, что ты уже знаешь, но лишний раз послушать будет не вредно, потому что это уже будет касаться непосредственно твоей новой работы.

Галь тоже закурил и под потолком повисла завеса дыма.

– Довожу до твоего сведенья, что эффективность борьбы с террором резко возросла благодаря широкому использованию ШАБАКом уникальных технологий обнаружения и ликвидации террористов. К их числу стоит отнести развертывание все охватывающей агентурной сети в среде палестинцев. В области разведки мы добились таких успехов, о которых никто даже не подозревает.

Давид смял пустую пачку Галя и резким движением кинул на стол свою, предварительно достав очередную сигарету.

– Свою агентуру из числа палестинцев израильские спецслужбы вербуют различными способами. На израильском армейском сленге палестинцев, работающих на органы безопасности Израиля, называют «маштапим», т. е. «сотрудничающими».

В маштапим приходят разными путями. Часть маштапим – это добровольцы, по различным причинам материального или идеологического характера решившие принять участие в борьбе с террором. Есть среди маштапим и палестинские уголовники, арестованные с поличным, которых вербуют под угрозой многолетнего тюремного заключения.

– Давид, и, что им можно в полной мере доверять?

– Не можно, а нужно, но всё время держать их на коротком поводке, для этого мы и существуем, этим ты и будешь заниматься.

Не менее важным источником маштапим являются и сами террористы, и руководители бандформирований, схваченные в ходе рейдов израильской армии.

В ходе допросов арестованных террористов сотрудники израильской госбезопасности используют широкий спектр методов давления, которые позволяют сломить даже самых убежденных фанатиков и склонить их к работе на израильские спецслужбы.

Наверное, до тебя уже дошло, что именно ты будешь работать в этой сфере специальным следователем – допрашивать, ломать, перевоспитывать и, короче, склонять врага на сотрудничество с нашим ведомством и, следовательно, на пользу нашего государства.

Тебе и твоему штату положено владение и ношение личного оружия, вам вменяется освоение всякой электронной техники и владение прочими премудростями в нашей работе, которые растут со скоростью цветов на удобренном поле.

Вот, пожалуй, на сегодня и всё.

В течение дня познакомься со своими двумя новыми подчинёнными, кстати, отличные ребята, твои сотрудники недавно отслужили в боевых частях, они владеют в полном блеске израильской системой единоборства – крав-мага.

Давно за Давидом закрылась дверь, а Галь, замерев в своём кресле, курил одну за другой сигарету, и обдумывал и обдумывал неожиданное предложение и своё беспрекословное согласие на новую должность, диаметрально меняющую его жизнь, а главное, отношение к ней.

Достав очередную сигарету из пачки, нажал кнопку селектора.

– Офира, зайди, пожалуйста.

Девушка словно караулила возле дверей, тут же появилась в кабинете.

– Да, я слушаю, заказать обед сюда или предпочтёшь обед в нашем кафе?

– Офира, ты знаешь на какую работу ты согласилась перейти вместе со мной?

– Да, догадываюсь, это была моя мечта, когда я устраивалась в ШАБАК.

Галь долгим взглядом уставился в карие, прямо смотревшие на него преданные глаза.

– Заказывай обед на двоих в мой кабинет, если, конечно, ты не против вместе со мной отобедать?

У нас ведь сегодня с тобой особый день, ты не считаешь?

Девушка по-детски облизнула пересохшие губы и только утвердительно кивнула.

Глава 17

В этот знаменательный день для Галя, Вера к пяти вечера уже была дома.

Она только наспех перекусила во время обеда в университетском кафе и к этому часу умирала от голода, но хотела всё же дождаться с работы Галя, ведь куда приятней отужинать вдвоём с мужем.

Молодая хозяйка нажарила любимый ими картофель, разогрела готовые куриные шницеля, нарезала и выложила на тарелку свежие овощи и вывернула из банки на блюдце любимые мужем оливки.

Время перешагнуло за пол шестого, обычно Галь к этому времени в основном был уже дома, но его всё ещё не было, и Вера заволновалась.

Кто его знает, может пробка задержала, подожду ещё минут пять и позвоню.

Она подошла к широкому окну и выглянула наружу – весь день по серому небу плыли мрачные чёрные облака, а сейчас они пролились ливневым дождём.

Раскаты грома разорвали тишину, молнии яркими стрелами прорезали небосвод.

Вера поспешно набрала номер мобильного телефона Галя, в сердце закралась тревога.

– Веруш, еду, не переживай, пришлось немножко задержаться на работе, ещё десять минут и буду дома.

– Хорошо, но надо было предупредить, что не прибудешь вовремя, ведь ты же знаешь, что в семь мне надо уходить на встречу с поэтами, а я жду тебя, чтобы вместе поужинать, буквально умираю от голода.

– Прости, дорогая, зря ты меня ожидаешь, я очень хорошо сегодня поел на работе, начинай сама ужинать, а я только попью вместе с тобой кофе.

Веруш, у меня есть новости, мне нужно так много тебе рассказать, но обо всём позже, а пока кушай, а я скоро уже подъеду к дому, ты не представляешь, тут такая невероятная лавина машин, а дождь льёт, как из ведра.

– Будь аккуратен, закроем телефоны, поговорим, когда ты уже войдёшь в квартиру.

Вера мгновенно отключилась от разговора.

Почему-то у неё на душе возник неприятный осадок, она стала без видимого аппетита машинально закидывать руками в рот чипсы в прикуску с овощами, от остывших шницелей организм категорически отказался.

По голосу Галя она сразу догадалась, что у мужа произошло что-то чрезвычайно важное и это её насторожило – не дай бог, если его вдруг попёрли со службы, это будет для него полной трагедией, ведь он буквально день ото дня всё больше и больше влюблялся в своё новое место работы, считая, что это и есть его призвание.

Хотя нет, новости у него, похоже, хорошие, голос у него был весёлым.

Наконец, дверь отворилась и улыбающийся Галь ловко управляя коляской, въехал в квартиру:

– Веруш, я срочно в туалет, а ты, если у тебя ещё есть время, сделай нам, пожалуйста, кофе.

Через несколько минут Галь вернулся в салон и обнял ладонями приготовленную к этому времени Верой горячую кружку с кофе.

– Ах, какая холодина, и такой ливень, что дворники не успевают очищать окна, такие по стёклам бегут струи, что буквально ничего не видно впереди.

– Галюш, именно о погоде ты и хотел срочно поговорить со мной?

Мне, между прочем, через пол часа выходить из дому.

Галь отпил очередной глоток кофе и поднял глаза на Веру.

– Мне кажется, что тебе совсем не обязательно сегодня в такую погоду тащиться на эту посиделку, велика беда, сходишь в другой раз…

Вера перебила:

– Это не обсуждается, машина довезёт, мне же по лужам ехать, а не пешком топать.

Как ты выражаешься, подобные посиделки случаются только раз в месяц, а гости из Ашкелона и того реже приезжают.

Вера свела брови, уставившись серьёзным взглядом на мужа.

– Дождусь, наконец, от тебя рассказа или ты специально мурыжишь, чтобы я опоздала на важную для меня встречу?!

Пойми, как будет не красиво, первый раз появлюсь и не вовремя!

– Ладно, я коротко тебе сейчас расскажу основное, а о деталях поговорим уже позже…

С завтрашнего дня я выхожу на новое место работы…

– Ты, уходишь из ШАБАКа?

Галь рассмеялся, прочитав на лице и уловив в голосе жены крайнее удивление.

– Нет, я не так выразился, перехожу на новую работу в ШАБАКе с повышением зарплаты и с расширением полномочий.

– Ты, почему-то ничего не говоришь о ещё больше насыщенном ненормированном рабочем дне, о степени ответственности и опасности и, наверное, о некоторых других не менее важных мелочах?

Эти слова Вера произносила уже шагая взад и вперёд, мимо сидящего в кресле мужа, с не скрываемой злостью.

Галь спокойно допил кофе, не спеша закурил и только потом поднял глаза на жену.

– Ты полностью угадала и озвучила все аспекты новой моей работы.

– А чего там угадывать, тоже мне секреты, можно подумать у меня там Наташка не работала и ничего мне не рассказывала, да, и любому израильтянину известно, чем занимаются в вашем ведомстве.

Какая я дура, в своё время развесила уши – будет бумажки перебирать, заниматься аналитикой и логикой…

Я знаю, теперь будешь ногти у арабов рвать, коктейлем правды опаивать и, что там ещё вы навыдумывали, чтобы сломить волю бандитам и убийцам, чтобы они стали предателями своего паскудного народа или вонючей идеи, ради спасения своей мерзкой жизни?!

– Веруш, может быть всё же успокоишься, а потом, когда у нас будет больше времени и здравого смысла, вернёмся к этому разговору?

Только замечу тебе, я уже дал согласие.

Вера резко поднялась из кресла, куда только что уселась, и в сердцах швырнула пустую кружку из-под кофе в раковину, откуда раздался характерный звон разбитого стекла.

– Ну, если ты не удосужился посоветоваться в таком важном вопросе с женой, то спасибо хотя бы за то, что поставил в известность о своих планах и перемещениях по службе.

У меня, действительно, сейчас нет особого времени распинаться на эту тему, но кое-что всё же скажу – ты забыл через что ты прошёл, что у тебя организм отравленный и ослабленный долгим приёмом морфия, что твоя нервная система расшатана и чрезмерные физические и моральные нагрузки могут довести тебя до рецидива.

Ты хочешь иметь много детей, а я уже жалею об одном.

Вера хлопнула дверью спальни, а затем, переодевшись, вышла из квартиры, не глядя на, сидящего на том же месте в кресле, и провожающего её печальным взглядом расстроенного мужа.

За рулём автомобиля, лавируя в свете ярких в вечернем сумраке фар встречных машин и отражающихся огней в огромных лужах, непрекращающегося дождя, Вера обдумывала сообщение мужа и свою реакцию на него.

Наверное, всё же зря она так яростно вспылила, отравив радость Галю от доверенной ему новой ответственной работы…но каков, не мог хотя бы для приличия посоветоваться с женой, а то, господин хороший, ставит уже перед фактом, а я должна в ладоши хлопать!

Ладно, пусть маленько попереживает, иногда это всем полезно, за то в будущем в нужный момент всё же вспомнит о своей половинке.

Настроение девушки вдруг резко изменилось, она полностью абстрагировалась от не давней своей вспышки гнева и наметившейся ссоры с мужем, и переключилась на мысли о ближайшей встрече с новыми интересными людьми.

Илана Вайцман жила в доме старой постройки, но с лифтом.

Вера поднялась на седьмой этаж и позвонила в дверь с нужным ей номером.

Ей открыл мужчина средних лет простоватого вида, это касалось как внешности, так и одежды.

Поинтересовавшись у девушки, кто пожаловал, пропустил внутрь квартиры, откуда раздавался гул многочисленных голосов:

– Иланочка, ты предупреждала меня о появлении у нас этой молодой особы, вот и она.

По всему периметру довольно больших размеров салона сидели люди – кто на диване, кто в креслах, а кто просто на стульях, больше двух десятков человек различного возраста и полов при её появлении, уставились на Веру.

Она сразу же заметила среди них Олега, но вначале подошла к хозяйке, сидевшей в обычном кресле с толстым пледом на ногах.

Это была дородная женщина с симпатичным лицом, с горящими лучезарным светом глазами.

– Здравствуйте!

Я Вера Петрова.

Ой, простите, с недавних пор Бенет.

– Проходи, проходи милочка, дай подержусь за твою юную ручку.

Она мягко пожала протянутую ладонь Веры, продолжая улыбаться.

– Дверь тебе открыл мой муж Яша, замечу сразу, который к поэзии не имеет никакого отношения, не считая жены.

А теперь сама быстро пройдись по кругу и познакомься со всеми присутствующими здесь.

Вера пожимала руки новым знакомым, обменивалась приличествующими при этом словами, стараясь запомнить с первого раза имена и лица кому они принадлежат.

Дойдя до Олега, сидящего в обнимку с гитарой на диване, она наклонилась и поцеловала его в щёку:

– Здравствуйте, как я рада вновь с вами встретиться, а ещё у меня сегодня, к большой моей радости, по всей видимости, представится случай вас послушать!

– Верунечка, я тоже безумно рад встретиться с тобой!

Располагайся рядом со мной по правую сторону, чтобы я тебя постоянно грифом не бодал.

Тут вокруг меня вся наша Ашкелонская банда поэтов.

Знакомься – в первую очередь, сидящий в таком же кресле, как и твой муж, уверен, рад будет познакомиться с тобой, наше юное дарование Паша Чаговский, а теперь быстренько по очереди, а то скоро от хозяйки получим выговор – Боря Дадашев, Гена Полонский, Полина Ладанева, кстати, моя родная сестра, прошу любить и жаловать!

И, тут же скороговоркой:

– Иланочка, девушку я пристроил среди наших, можешь уже открывать высокочтимое собрание.

Вечер для Веры прошёл, как в тумане.

Она затаив дыхание слушала стихи самой Иланы и восхищалась силе духа удивительной женщины, сохранившей в себе не смотря на трагичность положения, женственность, привлекательность и душевное обаяние.

Кроме этого, Илана была замечательной поэтессой и обладала волевым, даже чуть властным характером, благодаря чему, заседание литературного объединения проходило в доброжелательной обстановке, но очень даже дисциплинированно.

Вере заполнились своеобразные сложные стихи Андрея Бедринского, глубокая лирическая грусть в строках Павла Чаговского, не стандартная эротическая лирика Петра Давыдова, выверенные рифмы Бориса Дадашева, да, и другие авторы произвели на неё весьма приятное впечатление.

Главным образом, ей было очень приятно, опять попасть в общество, где всё дышало высоким искусством в области её любимой поэзии.

Два часа пробежали, как две минуты.

Наконец, явно уставшая хозяйка вечера предоставила слово молодой поэтессе:

– Милочка, мы в следующий раз обязательно уделим тебе намного больше времени, а сегодня, будь добра, только начни знакомить нас со своим творчеством.

Вера, поднялась на ноги, в горле пересохло, и она прочитала первое стихотворение, которое попалось ей на глаза в её заветном блокноте:

Стучись, стучись…

  Стучись, стучись… Услышу сердца стук

  и отзовусь неровным вдруг дыханьем,

  хотя ещё и не было разлук,

  и не коснулась непогодь лихая.

  Пьём с наслаждением сладость жарких губ

  и в танце тел и рук идём по краю,