Текст книги "Не климат выбирали, а судьбу (СИ)"

Автор книги: Овсей Фрейдзон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

И, на тебе, вроде были выходные, а эта весть уже дошла даже до Мухамеда.

Перед дверью в аудиторию, прежде чем зайти, взяла себя в руки – вот, дурочка, можно подумать это государственный секрет, что у её жениха ноги не действуют, а у многих других мозги набекрень и ничего, плодят себе подобных.

От этой мысли на лице появилась улыбка и она уже входила в шумную аудиторию без всякой злости на Ривку, что поделаешь, «на человеческий роток не накинешь платок».

В течение дня они несколько раз связывались по мобильному телефону с Галем, совместно оценив преимущество новой техники, попавшей в их руки.

Парень ей сообщил, что не успела их квартира попасть в руки маклера, как у него появилось несколько желающих осмотреть и прицениться к их жилью.

– Веруш, ничего если я маклеру отдам дубликат ключей, чтобы он мог приводить людей, когда тебя не будет дома?

– Можешь, можешь, у меня полный порядок, ведь я в неё, по сути дела, только приезжаю ночевать.

Кухней почти не пользуюсь, сплю в нашей спальне, а в другие комнаты практически не захожу.

Душ и туалет у меня в порядке…

– Веруш, ты чего рапортуешь, как солдат командиру?

– Потому что хочу побыстрей продать эту квартиру и вместе с тобой поселиться в новой, где мы сможем дарить друг другу наслаждения, подобные нашим сегодняшним утренним.

Галь засмеялся довольным смехом.

– Веруш, даже не верится, что это было сегодня, мне кажется, что вечность прошла, так я опять тебя хочу.

– Я сама не могу дождаться момента, когда упаду в твои объятия, но потерпи, мой хороший, ещё пять деньков и я буду только с тобой целых полтора месяца.

Ох, только заниматься любовью в доме твоих родителей мне не кажется хорошей идеей.

– А мы и не будем…

Вера не дала договорить:

– Так я тебе и поверила, станем тереться целыми днями друг о друга и может быть когда-нибудь я тобой отзавтракаю.

Молодые люди залились смехом.

– Нет, моя красавица, после празднования Рош-а-шана, мы уезжаем с тобой на десять дней в гостиницу на Мёртвое море.

К этому времени я уже освоюсь с новой коляской и машиной.

– О, тут ты у меня держись, употребляй пока побольше витаминов.

– Веруш, с тобой никакие витамины мне не нужны, я только вспоминаю о твоём восхитительном теле, о твоей бархатной коже, пушистых волосах и уже изнемогаю от желания.

– Гальчик, только не растрачивай понапрасну свою мужскую силу, мне она вся нужна без остаточка.

Так, смеясь и подтрунивая, друг над другом они, уже по домашнему телефону, как всегда проговорили далеко за полночь.

Растревоженная разговором на интимные темы с любимым, предчувствуя очень скорую их совместную жизнь, сердце девушки сладко замирало, пульс убыстрял толчки и сон никак не хотел забрать её в свой умиротворяющий плен.

Вера по старой выработанной привычке, уселась с ногами в кресло и раскрыла свою изрядно потёртую тетрадь, где оставалось ещё несколько чистых листочков.

Буквально через секунды по ним побежали тонкой струйкой слова:

  Ах, здравствуй моя грусть! Прекрасные моменты:

  Слиянье мыслей, чувств, немножко мастерства…

  Из-под пера плывут сюжеты и фрагменты.

  В них кружится любовь, одетая в слова:

  Колышет зелень трав весенним дуновеньем.

  Наносит на цветы луч солнца макияж.

  В осенний натюрморт ложится светотенью,

  А свадебный наряд зиме придаст пейзаж. —

  Отыщет образ свой в безвременном пространстве,

  Тихонько постучит вдруг в запертую дверь,

  И в поцелуй вольёт всех мыслей окаянство —

  Не хочется, отринь. Захочется, поверь.

  В твою шальную жизнь вплету себя фрагментом

  И обмакну перо в лазурный небосвод.

  По строчкам заскользит стих поступью балетной,

  Мелодия любви по струнам поплывёт…

Глава 6

Последняя неделя дополнительных занятий в университете перед большими осенними каникулами Вере показалась не выносимо долгой.

Накопилась общая за год моральная и физическая усталость от напряжённой изматывающей учёбы, а, кроме того, хотелось, как можно быстрей попасть в объятия к любимому парню.

На протяжении почти трёх лет она спокойно обходилась без секса, даже не помышляя о нём, живя, всеми думами, только о благополучном разрешении реабилитации Галя. Любимый парень с первого их полового контакта пробудил в ней страстную натуру, но её тело только откликалось на прикосновения Галя и только от мыслей о нём, внутри разгорался жар непреодолимого желания.

Теперь, после того, как её тело, наконец, пробудилось от долгой вынужденной спячки, и, когда обезумевшие гормоны от одних только мыслей отзывались кипящими гейзерами, после которых нужно было обязательно менять трусики, а иногда принимать таблетку от головной боли, Вере не хотелось больше находиться с Галем даже в короткой разлуке.

Распрощавшись сердечно с преподавателем и со студентами, вместе с ней продлившими себе учебный год почти на месяц, ради интересного научного проекта под руководством профессора Зива Таля, девушка всё же не помчалась к любимому, а по взаимной договоренности с Галем, направила машину в диаметрально противоположную сторону – она поехала на юг, повидаться с родителями, с которыми не встречалась уже два месяца.

Не прошло и получаса, как «Тойота» Веры уже въезжала в Ашдод и скоро она мягко припарковалась рядом с папиной «Субару».

Как ни странно, но родители на сей раз прислушались к младшей дочери и осмелились на покупку квартиры в Ашдоде.

Они жили вдвоём в трёшке, девятиэтажного дома в новом районе на привычном по Минску пятом этаже.

Их старшая дочь Люба быстро смекнула, что родителей не отговорить от покупки квартиры, перехватила у Веры инициативу и приняла живое участие в выборе родителями жилья и в оформлении ими машканты (ипотеки).

Веру порыв Любы нисколько не обескуражил, а в точности наоборот, весьма обрадовал, ведь у неё в связи с навалившимся на неё тяжёлым бременем из-за произошедшего с Наташей и судьбоносной операцией Галя, совершенно тогда не было свободного времени.

Благодаря настойчивости и влияния младшей дочери, её родители не долго пребывали в ностальгических чувствах, а нашли себе подходящую работу и вырвались из-под пресса вцепившейся в них мёртвой хваткой Любы, имевшей на счёт них свой коварный план с меркантильными запросами.

Из денег за проданную квартиру в Минске, рассчитывавшей на них старшей дочери, досталась только малая толика, большую часть родители вложили в своё новое жильё и вышли на совсем не страшную ссуду, которую легко покрывали своими заработками.

Вера поднялась на лифте на пятый этаж и постучала в дверь.

Перед ней в узком проёме появилась мама.

– Чего стучишь, как датик (религиозный), пришедший за подаянием?

Я чуть тебя не обложила парочкой ласковых.

Ты не представляешь, как они мне уже надоели, то больным детям подай, то слепым, то кривым, то чёрт знает кому.

Твой папочка, если открывает им дверь, то начинает мямлить извинения, а то и сунет пять-десять шекелей этим прохвостам, поэтому я сама стараюсь реагировать на стук и звонки…

– Мама, может быть вначале впустишь в квартиру, а потом уже дорасскажешь про этих попрошаек?

– А чего ты вообще стучишь в дверь, мы же тебе, как и Любочке ключи выдали?

– Ой, я про них совсем забыла.

– Коля, где ты там? Слышишь, она про ключи забыла, как только про нас вспомнила, у неё ведь теперь другая родня есть, не чета нам – бо-га-тень-ка-я!

Хорошо, что в этот момент из дальней спальни вышел отец и устремился на встречу к любимой доченьке, а то неизвестно, как бы Вера отреагировала на выпад матери.

– Веруня, как я по тебе соскучился!

Хорошо выглядишь!

Отец прижал голову дочери к груди и ласково начал гладить по длинным, разметавшимся по плечам волосам.

– Папочка, я знаю, что по отношению к вам большая свинушка, но вы должны меня понять, к вечеру так устаю от учёбы, что не хочется никуда ехать, а в выходные жду не дождусь встречи с Галем. Вот, скоро поженимся, тогда будем часто к вам вместе с мужем приезжать.

– Николай, не развешивай уши, в лучшем случае, когда надо будет кому-то посидеть с её ребёночком, тогда вспомнит о своей матери, куда ей справиться самой с дитём и со своим тяжёлым инвалидом.

Вера резко отстранилась от отца.

– Мамочка, а ты знаешь, что я тебе скажу на твои чудесные слова…

– Ну, что ты можешь сказать хорошего?

Отречёшься от меня?

Так, в любом случае, мы не очень избалованы твоим вниманием.

– Белочка, не нервничай, у тебя поднимется давление и Верочку не укоряй, она молодая, занята по уши в университете, а то, что связывает жизнь с несчастным парнем, так это её выбор, её горькая планида, веление её доброго, отзывчивого и сострадательного сердца.

Вера стояла посреди уютного салона в родительской квартире, но на душе у неё было совсем не уютно.

Хотелось многое им высказать, а особенно маме, но понимала всю напраслину этого поступка, всё равно, не поймут.

Что толку от её, высказанных в гневе слов, когда родители давно уже выбрали по отношению к ней определённый стереотип мышления.

Слава богу, что она уже давно не зависела материально от предков, а после маминых очередных выпадов, она вряд ли когда-нибудь обратится к ней за помощью по уходу за ребёнком, даже если прижмёт до предела, всё равно, постарается найти такой выход, чтобы не прибегать к услугам желчной родительницы.

Последняя будто подслушала её мысли:

– Ну, что, так и будешь стоять столбом посреди комнаты, как не родная?

Наступит такое время, когда ты вспомнишь мои слова и предупреждения, смотри, чтобы не было поздно.

Запомни, моя дорогая, мамины упрёки лучше чужой ласки, они от сердца идут.

Вера молчала, не желая окончательно рассориться с родителями.

– Мой руки, будем обедать, надеюсь, не побрезгуешь?

И, на этот раз девушка смолчала.

Вера зашла в ванную и всмотрелась в зеркало – щёки пылали, губы побелели, а в глазах поселилась вся печаль и скорбь еврейского народа, но слёз не было.

Ах, ну её, мою драгоценную мамочку, и папа тоже хорош, жалостник несчастный!

Можно подумать, я к ним за сочувствием или утешением приехала.

Тяжёлый инвалид, несчастный парень… глупенькие, он вам тысячу очков вперёд даст.

Это вам, взрослым людям, нужно было сопельки вытирать, а мой Галь скоро опять станет служить в полиции, а то ещё и похлеще, в ШАБАКе.

Успокоившись, Вера вернулась в комнату, где мама накрывала на стол, а папа с головой влез в газету.

– Верочка, вот ты общаешься с людьми не чета нам, что они говорят в свете последних событий…

– Папа, о каких событиях ты, толкуешь?

– Ну, как, убийство Рабина, все эти теракты, несмотря на мирный процесс, «катюши», летящие на головы наших мирных граждан, проживающих на севере, смотри, что происходит в Карьят-Шмоня…

Вера автоматически поправила отца:

– Кирьят-Шмонэ.

И подсела рядом на диван.

– Папа, на эту и другие подобные темы тебе лучше поговорить с моим Галем или его отцом, я в политике не очень разбираюсь, да, и некогда мне распутывать весь этот сложный узел взаимоотношений между Израилем и вражескими арабскими государствами, не говоря уже об арабах окружающих нас в повседневной жизни.

В нашей малочисленной группе, которая сейчас работала над сверхсовременным проектом было два араба, и мы вполне нормально друг к другу относились.

Голос подала, прислушивающаяся к их разговору мама:

– У нас на мойке посуды есть одна баба, она была адвокатом в Москве, очень грамотная и умная женщина, так вот, она говорит, что самый хороший араб, это мёртвый араб.

Вера резко повернулась к матери.

– И, ты бы могла убить человека, только потому, что он араб?

– А, зачем мне это делать, для этого у нас есть армия, полиция и всякие там службы… Коля, я правильно высказываю мысль, ты мне так говорил?

– Так, Белочка, так, но мне хотелось обо всём этом услышать от нашей дочери, постоянно находящейся возле людей служащих в этих структурах безопасности и правопорядка.

– Папа, ты имеешь в виду, Офера и Наташу?

– Да, конечно же, их, а также твоего жениха и его отца.

– Чтобы вы знали, мы никогда на эти темы не разговариваем, а Наташа пошла служить в своё ведомство не для того, чтобы мстить за себя арабам, а для того, чтобы обезвреживать вражеские структуры, готовящие теракты против еврейского мирного населения.

– Коля, пустое дело с ней разговаривать на эти темы.

Она же якшается с ашкеназами (евреями, выходцами из европейских стран), проживающими в центре страны, а они все насквозь пропитались гнилыми левацкими настроениями.

Хорошо, что у нас есть Люба с Лёвочкой, они знают и могут толком объяснить кто здесь, кто.

Мы с твоим папой окончательно решили, что идём голосовать за партию «Ликуд» и Биби Нитаниягу.

Вера до сих пор понятия не имела кому она отдаст свой голос на предстоящих выборах, но решила подразнить родителей.

– Нет, за правых никогда, я буду голосовать за Шимона Переса и «Аводу».

От заявления дочери отец сконфузился.

– За этих предателей своего народа?

– Папочка, а тебе известно, что эти предатели своего народа находились у власти, когда наша страна победила в Шестидневной войне и Судного дня?

Отец проигнорировал ремарку дочери.

– Конечно, у нас демократическое государство, но будь моя воля, я бы создал одну крепкую партию и навёл бы в стране порядок.

Вера рассмеялась.

– Папочка, в одной стране ты уже навёл, до сих пор там очухаться не могут от власти коммунистов, в партии которых ты, между прочем, состоял много лет.

Отец быстро перевёл разговор на другую тему:

– А, как ты относишься к Щеранскому и его новой русской партии?

– Папуля, никак, я не хочу относиться к нему и к его партии.

К счастью девушки, мама пресекла неприятный для них с отцом разговор, где они не находили общего языка.

– Тебе в борщ класть сметану или ты уже окончательно заделалась еврейкой с их дурацкими традициями?

Вера незаметно для родителей тихо вздохнула.

– Клади конечно, боже мой, как я давно не кушала твоего настоящего украинского борща.

Пахнет как, а вкус божественный…

Дочь даже зажмурилась от удовольствия.

К концу обеда Вера уже отдувалась от сытости, съев только одну пулечку запечённой в духовке курицы с приготовленным мамой лечо.

От десерта, любимой домашней выпечки, была вынуждена отказаться:

– Ой, простите, но я сейчас лопну, кусочек торта, если хотите, я возьму с собой, заодно и Галя угощу. Мать подняла на дочь глаза.

– А, что, ты разве не останешься у нас на все выходные, ведь мы завтра собираемся на праздничный обед к Любочке?

Завтра у Русланчика День рождения, мальчику исполняется уже девять лет и малышку ты давно не видела.

– Мама, я неделю не встречалась с Галем, он по мне очень скучает, и я по нему тоже, поэтому сейчас слегка передохну после обеда и поеду к нему.

Мать неожиданно резво для себя, вскочила из-за стола и встала напротив дочери, уперев руки в бока.

– Ну, Николай Иванович, ты слышал, понял, наконец, кого мы воспитали!

Отец сидел пригорюнившись, низко опустив голову над тарелкой.

Мать не унималась:

– У тебя есть в жизни хоть что-нибудь святое, какие-нибудь чувства к своей самой близкой родне или ты окончательно продалась этим израильтонам за временное благополучие, которое надо постоянно отрабатывать, ухаживая за калекой…

– Мама, прекрати, я больше подобных слов от тебя слышать не хочу и не буду, прощайте!

Вера, схватив ключи от машины выскочила из квартиры.

Она осознавала, что в таком настроении выезжать на трассу, категорически не рекомендуется. У неё от гнева и не высказанных слов тряслись руки и туман застилал глаза.

Как, ну, как они могли так думать, а тем более, говорить, нисколько не щадя её самолюбие, чувства и любовь к парню.

Где-то мама может и права, очень уж она охладела к родному семейству, но во многом виновата была в этом старшая сестра, постоянно при встречах донимающая Веру вечными поучениями, претензиями и алчным взглядом на её связь с Галем, в которой после выяснения деталей, видела только меркантильный смысл, а не её преданность и любовь.

Девушка выехала на набережную и, выйдя из машины, присела в тени кипариса, глядя на предзакатную синь неба и моря.

Сердце затрепетало, стоило ей только углубиться мыслями в анализ, произошедшей размолвки с родителями.

Чтобы успокоиться, достала новый толстый блокнот и чиркнула несколько строчек и душа встала на место.

  Давай, поищем тему для двоих,

  приемлемую в нашем разговоре,

  сойдёмся в чём-то, и слегка поспорим,

  не строя параллели из кривых…

  О «вечном», про житейские дела… —

  не мало тем в бескрайнем море знаний

  найдут два человеческих созданья,

  коль не закусят в гневе удила…

Глава 7

Давно уже закрылась дверь за Амиром, парнем, который помогает Галю овладевать премудростью современной техники – компьютером.

Зажав мышку в руке, старательный ученик, сверяясь с записями в тетрадке, повторял и повторял команды, проникая в невероятно интересные и информационные глубины виртуальной жизни глобального мира.

Пять лет назад, учась на офицерских курсах полиции, Галь освоил на хорошем уровне клавиатуру, ведь приходилось много печатать и при этом на двух языках.

Поэтому печатание на иврите и английском у него не вызывало трудностей.

Теперь Галь все свои усилия кинул на освоение печатного слова на арабском языке, а также фарси – идея, брошенная Наташей, не покидала его с первого момента, как она была озвучена.

Он был полностью согласен с девушкой, что нудная возня с документами ему не подходила по характеру ни в коем разе, ведь все годы до тяжёлого его ранения он был задействован на опасной и ответственной работе в полевых или оперативных условиях.

От напряжённых занятий с компьютером его оторвал звонок мобильного телефона.

Галь улыбнулся – Веруш звонит, наверное, уже едет домой.

Интересно, как на этот раз обошлась её встреча с близкими?

Очень тяжело складываются взаимоотношения Веры с её матерью и сестрой.

Ему, в последнее время, приходится постоянно увещевать любимую, всячески пытаясь заглаживать острые углы между ней и родителями, после её посещения родных.

Галь усмехнулся, давно уже стало ему понятно, что они, родственники невесты, его точно не любят и поэтому Веруш так не хочет сама ездить в Ашдод в гости, но делать нечего, существует святой долг детей перед родителями.

Но нет, на экране высветился незнакомый номер.

– Да, я слушаю.

Хриплый голос собеседника сразу же сообщал о приверженности того к курению в больших количествах и командованию на высоком уровне.

– Шалом! Галь Бенет?

– Шалом!

Я слушаю, с кем имею честь разговаривать?

– Надеюсь, приближение шабата и присутствие рядом посторонних ушей не помешают нашему разговору?

Почему-то сердце Галя сразу же подсказало, откуда дует ветер, только он не мог догадаться с кем ему сейчас представилась возможность вести беседу.

– Я слушаю внимательно, никаких помех и посторонних вблизи меня не наблюдается.

– Несколько дней назад, от известной нам обоим Натали Шехтер, я узнал о твоём существовании, о постигшем тебя ранении и сегодняшнем твоём положении.

Галь услышал, как щёлкнула зажигалка и собеседник сладко затянулся сигаретой.

– Наша сотрудница сообщила, что ты был оперативным работником полиции в отделе по борьбе с наркотиками.

Я уже осведомился о тебе на месте твоей прошлой работы и знаю, что ты зарекомендовал себя там с самой лучшей стороны.

Не буду юлить, мы заинтересованы принимать в свои ряды на службу людей с таким послужным списком.

Сразу же замечу – прежнего офицерского звания у тебя не будет, как и особой формы и знаков отличия.

Нам ещё предстоит выяснить все детали и твои познания в языках, понимание политической обстановки, умение вести диалоги с врагами и друзьями, умение проникать словом и не только, в сознание будущего осведомителя и многое другое, всё это окончательно проверится уже по ходу твоей службы в наших рядах.

Собеседник закуривал новую сигарету и Галь воспользовался предоставленной ему паузой.

– Уважаемый господин!

Пока не знаю, как к тебе обращаться по имени.

Я ещё никому не давал никаких согласий на работу в вашем ведомстве.

Да, Натали Шехтер в приватном разговоре со мной обмолвилась, что переговорит с руководством о моём трудоустройстве в её конторе, но дальше этого мы никуда не заходили.

Прежде чем, принять окончательное решение, я бы хотел, как следует изучить предмет обсуждения…

– Никакого обсуждения пока не будет.

Меня зовут Давид Цур.

Кто я такой, можешь выяснить у своей подруги Натали или из других источников, меня это не касается.

Сейчас грядут наши праздники, затем, как выяснилось, у тебя свадьба, мазл тов!

– Благодарю!

– Пожалуйста, не перебивай.

У тебя есть в запасе три месяца – осваивай, как следует компьютер, поддерживай физическую форму, научись без посторонней помощи обходиться во многих аспектах жизни и первого декабря жду у себя на собеседовании.

Вопросы есть?

– Есть и очень много, но я их перенесу на момент личной встречи.

В телефонной трубке раздался хриплый смех, переходящий в кашель.

– Бай, мой друг, шабат шалом!

Окончив неожиданный разговор с высокопоставленным собеседником, а, что он именно таков, Галь не сомневался, парень зашёл в поисковик и написал только одно слово – ШАБАК, и тут же, его взгляду открылась на экране монитора всевозможная информация и первая же запись гласила:

«После победы в Шестидневной войне 1967 г. ШАБАК расширил свою деятельность на территории Иудеи и Самарии, сектора Газы, Голанских высот. Перед ШАБАКом стояла и стоит задача отслеживания и ликвидации террористической деятельности палестинцев. И с этой задачей ШАБАК успешно справляется благодаря героической работе своих оперативников и многочисленной агентурной сети, проникающей во все палестинские террористические организации.»

От прочитанного сердце парня буквально затрепетало – вот, именно такая работа полностью подходила его характеру.

Она была очень близкой к той, на которой он получил своё тяжелейшее ранение, после чего уже почти три года находится вне активной нормальной жизни, а про все испытанные им физические и душевные страдания, про свою нынешнюю ущербность и вспоминать не хочется.

Галь откинулся в кресле и прикрыл глаза – недавно ему исполнилось двадцать девять лет – возраст, подходящий для того, чтобы подводить предварительные итоги, да и для того, чтобы строить планы на будущее.

За плечами достаточно безоблачное детство, школа, армия, офицерские курсы полиции, полная опасностей и приключений работа и, наконец, встреча с Верой.

Безусловно, до того, как на его жизненном пути повстречалась девушка, к которой он с первого взгляда проникся безумной любовью, у него были связи с другими особами женского пола.

Иногда ему казалось, что какая-нибудь из них и есть, та единственная, с кем бы он хотел провести всю свою оставшуюся жизнь, но вскоре убеждался в обратном, спокойно расставаясь с очередной пассией.

С Верой всё обстояло иначе, а даже, с точностью до наоборот, он готов был ею дышать, впитывать по капельке всю её сущность – красоту, голос, запах и чуткую возвышенную душу!

Он отдавал себе отчёт, что на нынешний момент не является для любимой девушки тем блестящим парнем, которым представился когда-то ей при первом знакомстве в автобусе. Боле того, он в нынешнем своём положении не мог соответствовать Вере в физическом отношении во время их занятий сексом, где на девушку ложилась большая часть инициативы и фантазии для того, чтобы их постельные утехи доставляли им обоим высшее наслаждение. Ему до сих пор не в чем было упрекнуть невесту, она делала всё от неё зависящее, чтобы Галь не чувствовал себя по большей части не полноценным, но всё равно, он жутко страдал душевно от своего нынешнего положения.

Надо, как можно быстрей обрести чувство собственного достоинства, о чём ему уже много раз в беседах внушала мать.

Да, с матерью общение приносит только пользу, она всячески поддерживает в нём силу духа и уверенность в завтрашнем дне.

А, вот, в отношениях с отцом, далеко не всё складывается так безоблачно, как бы хотелось.

Старый полицейский не скрывает того, что видит в сыне инвалида, нуждающегося в постоянной помощи и гадко, иронизирует над их предстоящей свадьбой, высказываясь в своей прямолинейной манере о том, что его Вера в будущем обязательно найдёт себе полноценного самца и будет наставлять ему ветвистые рога.

Буквально вчера отец зашёл к нему под навес в углу пардеса, где Галь тренировался и закурив, изрёк:

– Знаешь сын, все эти твои занятия физическими упражнениями вернут тебя к нормальной работе, к без проблемным отношениям с друзьями и коллегами, но никогда не помогут стать хорошим бойцом в постели.

Бабам нужно, чтобы их трахали, ставя в различные позы, а не наоборот.

Галь возмутился:

– Ты считаешь, что я должен теперь обходиться только проститутками?

– Не злись сынок, ты ещё вполне можешь построить нормальную семейную жизнь, но не с такой блестящей девушкой, как твоя Вера.

Она ведь идёт по улице, и все мужики провожают её взглядом.

Скоро она завершит свою учёбу, устроится на работу и рядом окажутся здоровые, симпатичные мужчины, которые одарят её всевозможными знаками внимания и, где гарантия, что она в какой-то момент не дрогнет…

Галь перебил:

– Не смеши отец, любая женщина может изменить мужу и не обязательно тот должен быть для этого безногим.

– Согласен, любая, но не любая, такая красивая и эффектная, как наша Вера.

Дурачок, я очень хорошо отношусь к твоей невесте, она мне дорога, как родная дочь, но я не хочу, чтобы ты в будущем пережил в жизни жуткую трагедию от измены любимой жены.

Взял бы ты лучше Малку Шпинглер, что живёт от нас через два дома – она чуть красивей обезьяны и фигурой, что в высоту, что в ширину, кто на такую позарится.

При последних словах Абрама, они оба покатились со смеху, ведь Галь лично был знаком с Малкой ещё с детства, когда они вместе с ней и другими ребятами бегали по поселковым улицам.

Нет, не нужна ему Малка Шпинглер и другие женщины не нужны, он хочет быть рядом только со своей любимой девушкой, со своей ненаглядной Веруш.

Галь открыл глаза и посмотрел на часы – ого, уже шабат скоро наступит, а её ещё нет.

Может у родителей задержится и останется ночевать, но если бы она приняла такое решение, то давно бы позвонила.

С появлением у них мобильной связи, они могли постоянно быть в курсе дел друг друга, но Галь не хотел казаться сильно надоедливым и перед будущими тестем с тёщей показаться смешным ревнивцем.

Волнение вдруг охватило парня, как не крутись, девушке предстоит находиться на дороге, а там всякое может произойти.

При последних мыслях Галь уже набирал номер Веры.

Вместе с голосом девушки до парня дошли звуки музыки, речь и смех людей и порывы ветра.

– Веруш, ты где-то задержалась, тебя на ужин что ли не ждать?

– Ой, Галюш, я совсем потеряла представление о времени.

После очередного приятного посещения родителей, так расстроилась, что не стала сразу выезжать на трассу, а приехала на набережную и, чтобы успокоиться, увлеклась своим любимым занятием…

– Неужели я тебя оторвал от написания стихов?

– Да, мой любимый, прости меня, я уже сажусь в машину и часа не пройдёт, как я упаду в твои объятия…

– Не гони, десять минут нас уже не устроят, но спешу тебе сообщить, что завтра я тебя покатаю наконец-то уже на своём автомобиле.

Скоро увидишь какой у меня шикарный танк!

Глава 8

До свадьбы Веры с Галем оставалось ещё два месяца, но для молодых людей время не тянулось в нудном или тревожном ожидании, а наоборот, летело с непостижимой скоростью.

Дело в том, что в их жизнь вписывались всевозможные обстоятельства, подбрасывая и подкидывая новые события и крупные и мелкие задачи, вопросы и проблемы.

На квартиру Галя в Ришоне появилось не мало серьёзных покупателей, и жених Веры не стал гоняться за выгодными предложениями, а, чтобы не терять время, тут же начал оформление продажи первому подходящему заинтересованному лицу.

Они подробно обсудили с Верой звонок из ШАБАКа, и его разговор с одним из руководителей этой солидной организации Давидом Цуром и после бурных дебатов, девушка согласилась с доводами жениха, что работа в этом важном ведомстве, именно то, что ему больше всего подходит по характеру в нынешнем положении.

Неожиданно вопрос встал ребром на тему, покупать квартиру на этажах или домик на земле, но главное, что у обоих молодых людей не подлежало никакому сомнению, это будет Тель-Авив.

Галь быстро убедил невесту в том, что на данном этапе им всё же больше подходит квартира, так, как заниматься участком у них сейчас нет никакой возможности – Вера большую часть дня занята на учёбе, а Галь, если всё сложится удачно, скоро начнёт трудовую деятельность в ведомстве, где рабочий день обычно бывает ненормированным.

Вера, часто ловила себя на том, что она с удовольствием купила бы домик в мошаве, где жили родители Галя.

Ей нравилась размеренная жизнь в посёлке, окружающая природа, взаимоотношения между людьми, а самое главное, ей очень нравилась Гиля.

Галь окончательно убедил девушку, что на данном этапе их жизненного пути, им больше подходит город и квартира, а дальше будет видно, никогда не поздно сменить место жительства.

Несколько дней они посвятили поискам подходящего для них жилья, крутясь вместе с маклерами по улицам и растущим, как грибы в лесу, новым районам и домам в Тель-Авиве.

За рулём уверенно восседал Галь, который в считанные дни разобрался с устройством новой своей коляски с электроприводом и автомобилем, самостоятельно, занимая место в кабине и, быстро освоив ручное управление.

Их выбор с приобретением жилья скоро упал на четырёхкомнатную квартиру в высотном двадцатиэтажном доме вблизи набережной Тель-Авива.

Маклер обещал им подсуетиться с оформлением покупки, чтобы молодые люди уже в начале ноября, то есть, сразу после свадьбы начали совместную жизнь в собственной квартире.

Вера с Галем обследовали окрестности здания, где им скоро предстояло жить, и они остались довольными удобной стоянкой для машин, оборудованными пандусами для инвалидной коляски в самом подъезде дома и в его окружении.

Пока они занимались всеми этими квартирными делами, стремительно подошёл еврейский Новый год – Рош-а-шана, когда по предварительному договору должны были приехать сюда в мошав родные Веры.

По наущению жениха, девушка позвонила своей старшей сестре, чтобы та навела мост примирения с мамой, потому что их родительница после посещения младшей дочерью Ашдода, закусила удела и могла сорвать историческую встречу сватов для близкого знакомства двух семейств.

– Любаша, ты ведь имеешь влияние и умеешь убедить нашу маму в чём-либо, сделай для меня одолжение, уговори её не держать на меня зла и явиться к родителям Галя с визитом вежливости, ведь до нашей свадьбы осталось чуть больше месяца.

– Верка, а мне какая от того радость, приедут они к вам или нет?