Текст книги "Не климат выбирали, а судьбу (СИ)"

Автор книги: Овсей Фрейдзон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Для чего мне зря распинаться?

– Любочка, но ты ведь тоже приглашена и, надеюсь, не погнушаешься приглашением, разве тебе не интересно познакомиться с родителями Галя, посмотреть, как они живут?

Вера, зная хорошо сильные и слабые стороны в характере сестры, легко подбирала ключи к душе своенравного, любопытного и меркантильного человека.

– Тут такая славная природа, обустроенный двор, будет много детей и я уверена, что твоим ребятишкам здесь будет очень хорошо.

А, пардес какой, сколько всяких фруктов поспело, не успевают собирать, даже не знаю, куда они всё это девают!

Ну, Люб…

– Да, чего ты меня умоляешь, самой любопытно познакомиться с твоей будущей роднёй, ведь они не чета нам, сабры в нескольких поколениях.

Я же никогда ещё не была в таком доме, даже любопытно побывать, пройтись по саду и собственными руками сорвать манго, авокадо или ещё что-нибудь…

– Люба, так, что скажешь?

– Не млей, куда она денется, ведь я знаю, что её саму распирает от любопытства, да и, где они с нашим папочкой были до сих пор, что видели в Израиле, пусть посмотрят, как могут жить обеспеченные и высокого полёта люди.

– Любаша, скажешь тоже, высокого полёта, это обыкновенные люди среднего достатка, очень простые в обхождении…

– Ладно, хорош мне мульку заливать – среднего достатка люди это мы, а эти… короче, не чета нам, один дом на пять моих квартир потянет!

Можно подумать, что я упала с луны и не знаю, кто обретается в этих мошавах и, как там живут, небось, одной земли не меряно с лесом плодовых деревьев?

– Ну, дом на семь комнат, участок не малый и деревьев хватает, мне как-то это всё до лампочки.

– Ой, не скажи, до лампочки, в будущем будешь наследницей шикарных апартаментов и всех этих угодий.

Вера рассмеялась.

– Вот, о чём не думала, так не думала, а тем более, у Галя есть ещё четыре семейных старших брата.

– Это, конечно, похуже, но ничего, может быть братья пожертвуют своим наследством в пользу младшего брата-инвалида.

Вера вздохнула, хорошо начатый разговор перешёл в неприятную фазу, впрочем, с её старшей сестрой всегда так, нельзя предугадать, когда и куда она пошлёт свои стрелы желчи.

– Любаш, ну, когда ты поговоришь с мамой, ведь времени совсем уже не остаётся?

– Сейчас и поговорю, подожди парочку минуток, скоро перезвоню.

Действительно, через минут пять Люба перезвонила.

– Верка, в принципе, с таможней договорено, но ты должна сама связаться с ней и попросить прощения.

Давай, не турбуйся, она для вида поломается, а потом милостиво простит и согласится приехать.

Так и вышло, мама не долго пила кровь младшей дочери, мимо ушей пропустила её извинения и лишь поинтересовалась:

– Верка, не выставь нас в дурном свете перед этими снобами, чтобы мы не выглядели там бедными родственниками, скажи, как нам одеваться и, что прихватить с собой?

Вера сумела на всём протяжении разговоров с сестрой, а теперь с мамой, держать себя в руках, ни разу не повысить голоса, не возмущаться их колкостями и нелепостью суждений.

– Мама, родители Галя очень простые в общении люди, никакие они не снобы.

Конечно, родственники Галя не знают русского языка, но рядом будем я и Наташа, да и Люба с Лёвой сносно разговаривают на иврите и помогут вам с папой общаться за столом.

Костюмов не надо, а, как ты умеешь одеваться опрятно и со вкусом, мне говорить не надо.

На Рош-а-шана положено дарить подарки.

Сильно не заморачивайтесь и не тратьтесь, купите корзину со сладостями и бутылку хорошего вина или виски, думаю, что этого будет достаточно.

После переговоров со своей роднёй, Вера без труда нашла Галя, сидящего за компьютером, усердно что-то читавшего или изучающего.

– Галюш, я скоро начну ревновать тебя к этому аппарату.

Она нежно обняла парня сзади за шею.

Галь откинул назад голову и выставил для поцелуя губы.

– Веруш, я не хотел тебе мешать вести сложные переговоры, но по тебе вижу, что всё закончилось успешно и я очень рад видеть на твоём лице счастливую улыбку.

Вера поцеловала жениха нежно в губы и, подбежав к двери, закрыла её на щеколду.

Она быстрыми движениями скинула с себя шортики и майку, за ними последовали бюстгальтер и трусики.

– Веруш, ты будешь показывать мне стриптиз?

– Нет, я буду с тобой заниматься любовью.

И девушка быстрым движением распустила молнию на джинсах парня, высвободив из плена рвущегося наружу удальца и ловко встав на колени на сиденье кресла, нависла над его телом.

Пальцы парня нежно развели увлажнившиеся губы лона девушки и мягко стали поглаживать твердеющий бугорок.

Вера от касаний ласковых рук, тут же почувствовала приближение первого фонтана оргазма, и вся затрепетала в безумном желании почувствовать в себе поглубже твёрдую плоть партнёра, что незамедлительно и получила. Продвинувшись до самого упора.

Она какое-то время посидела неподвижно, замерев от поглотивших её набегающих волн страсти, а затем, упёршись руками в спинку кресла, ритмично задвигалась, набирая с каждым толчком всё большую и большую скорость.

В последний момент, вспомнив, что где-то рядом могут находится родители Галя, она нагнулась низко над плечом парня, зубами сжала обивку кресла, хоть несколько заглушив вырвавшийся из её горла крик, слившийся с хрипящим стоном вошедшего в любовный раж любовника.

После того, как они привели себя в порядок, Вера передала Галю содержание её бесед с мамой и сестрой, пропустив только некоторые детали, выставляющие их в дурном свете и обидными суждениями в адрес самого парня.

Накануне праздника Вера никак не могла заснуть, волнуясь за поведение во время дружеского визита в мошав своих родителей и сестры.

Ей от всей души хотелось, чтобы обе стороны не оказались разочарованными друг другом.

Конечно, им вместе мало что есть делить в жизни, но очень бы хотелось создать между ними хоть какой-то оттенок родственных уз.

Больше всего вызывали волнение её мама и отец Галя, последний даже в большей степени.

Ведь Абрам с вечными его солдафонскими шутками мог сконфузить чопорную женщину и тогда, Вере на долгие годы была обеспеченна участь дочери, попавшей в родню к невежде и не воспитанному хаму.

А тут, случился ещё облом, позвонила Наташа и огорошила:

– Верка, можешь меня даже убить, но мы с Офером у вас не будем, потому что и у нас наметилась историческая встреча родителей в кибуце, где строят коммунизм предки моего избранника.

Ну, разве от всех этих новостей и дум, можно уснуть?!

Покрутившись в своей кровати где-то час без сна, Вера выскользнула из ложа, а затем из дома и, устроившись с новым толстым блокнотом в шезлонге, залюбовалась в небе яркими звёздами, вдыхая ароматы окружающего её сада.

Чарующая сказка тьмы…

  Сняла с души из тьмы завесу,

  за ней купался в грёзах ты,

  в восторге радужном застыл,

  узрев меня – ночи принцессу…

  На угли тёплые подул,

  разворошил огонь желаний,

  испил любовь из щедрой длани,

  и загадал в ночь на звезду:

  Прикроет очи поцелуй,

  завеса век пусть тайну скроет.

  мы увлеклись с тобой игрою,

  купаясь в свете звёздных струй.

  Чарующая сказка тьмы,

  к тебе явилась в ней принцессой,

  пишу с любовью нашу пьесу,

  где в счастье искупались мы.

Вера дописала последнюю строчку и несколько раз перечитала написанное и осталась собой довольна.

Вдруг ей показалось, что во дворе кто-то есть, она выглянула из-за куста, и увидела какое-то шевеление и вдруг через полосу света, отбрасываемого лампочкой под навесом, важно прошагала хозяйская кошка, вызвав улыбку у девушки и новые волны ассоциаций.

  Лунный свет скользнул в моё окошко,

  и позвал свеченьем за собою.

  я крадусь за ним на крышу, кошкой

  и звездой любуюсь голубою.

  И неважно, что там за карнизом…

  Весь мой мир сегодня здесь на крыше.

  Это суматохе жизни вызов…

  Не пугайте ночь, прошу вас, тише…

  Не беда, что в этот час не спится,

  что ловлю в ладони призрак счастья,

  что несутся мысли вереницей,

  что нельзя навеки здесь остаться…

  Лунный свет сменяется рассветом.

  Новый день проснулся с шумным вздохом.

  За порог скользну я кошкой следом,

  принимая жизни суматоху…

Глава 9

Не напрасно Вера так опасалась визита своих родственников к будущим сватам на празднование Рош-а-шана.

Встреча и приём с некоторыми оговорками всё же прошли в достаточно благовидном режиме, не считая огорчений, доставленных девушке матерью.

Даже по окончанию визита, добрые отношения между матерью и дочерью так и не наладились.

Они не смогли прийти к взаимопониманию, и мама ничем не выказала своего доброжелательства к дочери и её будущему зятю, как и к его родителям.

Микроавтобус Лёвы подъехал к воротам особняка примерно в назначенное время, и Вера вместе с Гилей вышли встречать дорогих гостей.

Два года назад Люба приняла судьбоносное для их семьи решение – уйти мужу с тяжёлой, мало оплачиваемой посменной работы на заводе.

Она решила, что хватит ему корячиться на дядю, а пора заняться мелким бизнесом, рассчитывая на гораздо больший доход, веря в свою фортуну.

За часть денег, вырученных родителями за квартиру в Минске, купили подержанный микроавтобус и не претендующий на многое муж Любы занялся прибыльным на этот момент извозом.

Работы в эти годы в этом направлении вполне хватало, и Лёва стал преуспевающим бизнесменом с вечно больной спиной от тяжёлых грузов, которые ему приходилось тягать по этажам.

Многочисленные репатрианты, наехавшие в страну в начале девяностых, часто меняли съёмное жильё и города проживания, переезжали в купленные квартиры, передавали друг другу подержанную мебель и различную утварь домашнего хозяйства.

Услуги Лёвы принимались нарасхват, потому что новоявленный бизнесмен был точен, вежлив и аккуратен.

Люба мало тяготилась тем, что её муж на новой работе не знал отдыха ни в будние, ни в выходные дни.

Главное, что их бюджет ежедневно пополнялся денежными вливаниями за предпринимательство безропотного главы семейства.

Вера сразу же для себя отметила, что за рулём микроавтобуса на сей раз находилась её старшая сестра, видно предполагалось, что мужчинам предстоит выпивка и женщины вошли в положение, освободив их от обязанностей шофёра.

Страшно волнуясь, Вера вместе с Гилей приветствовала, выходящих из микроавтобуса растерянных дорогих гостей.

Мать Галя со всеми расцеловалась, включая мужчин и взяв на руки малышку Авиталь, повела будущих родственников знакомиться с особняком и их хозяином.

Разодетых в пух и прах гостей Абрам встретил в старых потёртых шортах, мятой майке и в шлёпанцах на босу ногу.

Вера вздохнула, он так и не удосужился переодеться в цивильную одежду для приёма совсем ещё не знакомых будущих родственников.

Пожав руки и чмокнув в щёки маму Веры и Любу, он панибратски подхватил под руки будущих сватов мужского пола и увлёк их на веранду, попить с дороги холодненького пива.

На лице мамы Вера прочитала всю гамму эмоций, бушевавших у неё в душе и не стала будить зверя, а, чтобы не реагировать на шипение родительницы, отбежала к холодильнику за холодным питьём.

Абрам вовсю обихаживал своих гостей, по их возбуждённым голосам Вера поняла, что мужчины быстро нашли между собой общий язык.

Даже папа, жестикулируя для верности руками, громко выкрикивал знакомые ему ивритские слова, что-то объясняя доброжелательному хозяину дома, с помощью «великолепного» переводчика Лёвы и неважно, что муж Любы до сих пор так и не освоил, как следует иврита и разговаривал со страшными ошибками.

Вера слышала, что они оседлали любимую тему всех мужчин мира, уйдя в дебри международной и внутренней политики и улыбнулась, радуясь за отца, которому так в Израиле не хватало подходящих собеседников.

А, вот, в общении матерей не всё ладилось, как бы хотела девушка.

Её чопорная мама держалась крайне настороженно, не выказывая желания сблизиться, всячески игнорируя помощь с переводом дочерей, односложно отвечая на вопросы, старающейся быть учтивой, Гили, ничем не интересуясь у неё в ответ.

Сидя в сторонке, будущая тёща медленно цедила прохладный свежевыжатый сок, косо поглядывая на своего будущего зятя, который вызвался ознакомить Любу с домом, двором и пардесом.

Старшая сестра Веры, не в пример маме, держалась запросто с намечающимися родственниками, а особенно с Галем. Она не стесняясь задавала бесконечные вопросы парню, успевала залазить во все углы по ходу продвижения по довольно-таки немалой территории особняка и было хорошо видно, что она от визита получает истинное удовольствие.

Вера, в свою очередь, волновалась до такой степени, что не замечала никого и ничего вокруг, кроме пытливых и злых глаз матери.

Она то бледнела, то краснела, а от расшалившихся нервов покрывалась, не свойственно для неё, обильным потом.

Беспокойство у неё ещё вызывала беспардонная сестра, Вера опасалась, как бы она не нанесла Галю душевные раны, влезая в глубины его ещё не до конца сформированного восприятия жизни из инвалидной коляски.

Атмосфера вокруг в миг преобразилась, когда один за другим стали подъезжать старшие сыновья Гили с Абрамом со своими шумными семьями с большим выводком детворы разных возрастов, с криками, смехом и плачем заполнивших весь двор, дом и пардес.

Невестки Гили выходили из машин, держа в руках противни, кастрюли, огромные блюда, коробки и коробочки и мигом завалили кухню приготовленными ими к празднику угощениями.

Вера вместе с другими молодыми женщинами накрывала скатертями длинный стол на веранде, расставляла посуду, лёгкие закуски и напитки и времени на переживания уже не осталось.

Как она в этот момент была благодарна Любе, которая быстро освоилась с будущей роднёй, легко переговариваясь, смеясь над шутками, и, каждый раз, вовремя перемещала маму в нужном направлении, не давая ей возможность сидеть в стороне с надутым видом.

С невероятным шумом все многочисленные гости, наконец, стали размещаться за праздничным столом, и Вера к своему удивлению увидела сидящих рядом с Абрамом папу с Лёвой с кипами на головах.

Отец Галя так и не удосужился переодеться, хотя Вера слышала, как его об этом просила Гиля, но тот только отмахнулся, мол, сойдёт.

Когда все расселись, Абрам поднялся на ноги и пододвинул к себе поближе тарелки с нарезанными яблоками и мёдом.

Все присутствующие, глядя на стоящего на ногах серьёзного главу семейства, постепенно притихли.

Абрам скороговоркой произносил молитву и все от мала до велика в нужном месте вторили – аминь!

Прозвучали последние слова молитвы, хозяин макнул кусочек яблока в мёд и пожелав всем счастливого сладкого года, начал трапезу этим традиционным к еврейскому Новому году угощением.

За столом было шумно, весело и чувствовалось, что все от общения между собой получают истинное удовольствие, кроме, конечно, мамы Веры, которая явно изнывала от скуки, тяготилась шумом и не одобрительно смотрела в сторону мужа, который единственный из мужчин до сих пор оставался за столом в кипе, опрокидывая рюмку за рюмкой виски, щедро подливаемому ему Абрамом.

Насытившиеся гости передвинулись в группы по интересам и вели оживлённые беседы.

Подвыпившие мужчины окружили Абрама и о чём-то жарко спорили, щедро отравляя воздух сигаретным дымом.

Среди них Верин папа и Лёва чувствовали себя вполне в своей тарелке, потому что отец и братья Галя уделяли им повышенное внимание, не спеша, разъясняя суть спора или аргумента, призывая их к высказыванию своего мнения по тому или иному вопросу.

Видя, что мама вот-вот может психануть и впасть в истерику, Вера подошла к ней и позвала прогуляться по посёлку, и как ни странно та, с удовольствием приняла её предложение.

Выйдя за ворота особняка, они повернули в одну из сторон, двигаясь вдоль дороги, утопающей по обочинам в яркой зелени и цветах.

Не было слышно шума машин, а только там и здесь из домов или открытых веранд слышался стук посуды, голоса разговаривающих на повышенных тонах людей и громкий заразительный смех.

– Дочь, а тебе не кажется, что живущие в этом посёлке люди, выглядят намного менее воспитанными наших деревенских мужиков и баб в Белоруссии?

– Мама, мне трудно об этом судить, потому что здесь совсем другая страна, другие обычаи и порядки, у этих людей совсем другое воспитание, взгляд на культуру и поведение.

– Ага, твой будущий свёкор даже не удосужился натянуть на себя брюки, так и уселся за праздничный стол чуть ли не в трусах, не говоря уже о том, какое уважение он оказал своим видом будущим сватам, культура!

Вера не стала реагировать на последнее замечание матери, потому что и ей этот факт показался абсолютно обескураживающим.

Мать не унималась:

– Ещё молитву читал, а сам тут же после неё сигарету в рот сунул и кипу снял.

Вера молчала, а мать продолжала неистовствовать.

– Обычаи, традиции и порядки говоришь, самое главное, что он эту шапочку шута твоему папе напялил на башку, нашёл правоверного еврея.

– Мама, но ведь это, действительно, просто традиция, не надо так болезненно реагировать.

– Да, чёрт с ними с их традициями, ты лучше скажи, как собираешься жить в браке со своим инвалидом?

Ведь ему нужно всё подать, подвезти, отвезти, приготовить еду, помыть за ним посуду, помочь управиться в душе, и чёрт знает, что, надо сделать, крутись возле него целый день, а в постели как? На себя что ли втягивать?

Вера молчала.

Ей было, что ответить матери, но зачем, всё равно не поймёт, да и для себя она уже уяснила и выработала по отношению к словам и поступкам злопыхательной родительницы определённый стереотип поведения и мышления.

Разошедшаяся мать, тем временем, не унималась:

– Ну, скажи, для чего тебе это надо, красивая, умная, без пяти минут дипломированный специалист, на богатство что ли позарилась?

Так на него, как я заметила и без тебя претендентов предостаточно.

Ты же сама скоро станешь инженером, будешь зарабатывать хорошие деньги и ухажёров вокруг тебя закрутиться немереная туча.

У нас с твоим папой есть, где тебе жить на первое время, да и средствами можем уже оказать помощь, зачем тебе связывать свою жизнь с человеком, за которым пожизненно придётся ухаживать…

– Мама пора возвращаться обратно, мы уже далеко с тобой зашли, а вам скоро уезжать.

– Ты не хочешь ничего мне ответить?

– Нет, не хочу, потому что всё равно не поймёшь или поймёшь не так, как всё обстоит на самом деле.

– Конечно, мама у тебя дура…

– Нет, не дура, просто ты не хочешь видеть дальше своего носа, или видишь всё в искривленном зеркале, а спорить с тобой и в чём-то убеждать мне не хочется, пусть время нас рассудит или расставит всё по местам.

Да, чтобы для тебя потом не было сюрпризом – как ты знаешь, третьего ноября у нас с Галем свадьба.

Мы с ним уже купили квартиру в новом доме в Тель-Авиве, после свадьбы переезжаем на новое место жительства, и скорей всего, с декабря Галь начнёт работать в секретной службе ШАБАКа.

– ШАБАК, это что, артель для инвалидов?

– Мама, дай мне, пожалуйста, досказать, последнее, что я хочу довести до твоего сведенья – ШАБАК, чтобы ты знала, это спец. служба, которая борется в нашей стране с бандитами всякого толка, кстати, там служит моя Наташка.

Но, я не об этом тебе хотела сказать – у моего жениха нет ног, но у него есть крепкие руки, сильное тело, открытая голова и прекрасная душа!

У многих других молодых людей и половины от этого нет.

Вера резко отвернулась от матери и стремительно двинулась в сторону особняка, кишащего весёлыми гостями.

К отъезду будущих сватов, Гиля собрала для них в пардесе свежие фрукты и с помощью, улыбающейся довольной Любы устраивала раздутые пакеты в микроавтобусе.

Люба, завидев приближающуюся маму и Веру, подбежала к младшей сестре и повисла у неё на шее:

– Верка, родня у тебя будет класс – все такие дружные, весёлые и совсем не жмоты.

В будущем когда у вас будут подобные посиделки, зови, мы с Лёвочкой с радостью примем приглашение.

И шёпотом:

– Мама, я вижу, достала тебя окончательно или пощадила?

Не давая Вере ответить:

– Ой, Верка, легче родить, чем её выдержать, она с годами становится не сносной, то это ей не так, то другое.

Недавно меня начала учить экономить – варенье варить, огурцы засаливать, всякие там лечо-смечо готовить… больше мне делать нечего, как заготовками заниматься, мы, что олим хадашим (новоприбывшие)?!

Можно подумать, мы для этого сюда приехали, чтобы компоты закатывать и капусту квасить?!

Любина шутливая скороговорка несколько улучшила Вере настроение после крайне неприятного разговора с мамой.

– Любаша, я очень рада, что тебе здесь понравилось, как и то, что нашла общий язык с роднёй Галя…

Сестра перебила:

– Ой, я тебе самое главное не сказала, твой Галь супер-мужик, я от него без ума, такой вежливый, умный и внимательный, моему Лёве до него, как до луны, кроме, как работать, пожрать и поспать возле телевизора, его теперь ни на что не хватает.

Скоро забуду, как мужчина во время секса пахнет, пора уже любовника заводить.

– Люба угомонись, дай мне хоть с папой попрощаться, я с ним за сегодняшний вечер и двумя словами не перекинулась.

Девушка подбежала к двери автомобиля, в которую рассерженная мама подпихивала не совсем трезвого мужа.

– Папуля, до свидания!

Вера через руку матери чмокнула отца в щёку.

– Верунечка, солнышко, какой замечательный приём, какие замечательные люди…

Мать фыркнула.

– Налили бы ещё рюмку, так вообще лучше их на свете было не сыскать.

Вера стояла возле дороги, глядя вслед микроавтобусу, и слезинки медленно катились, по побледневшим от расстройства, щекам.

Гиля сзади обняла её за плечи.

– Не бери так близко всё к сердцу, не расстраивайся, моя девочка, мы не всегда понимаем своих детей, а они часто не слушаются своих родителей, но вы должны быть к нам снисходительными, памятуя о том, что у вас тоже будут дети.

Гиля вытерла ладонью слезинки на щеках Веры.

– Будьте лучше нас, научитесь думать, как они – ваши будущие детки, возможно, тоже вас не булут понимать.

Вера уткнулась лицом в плечо женщины.

– Почему, ну, почему, мне с тобой так просто и хорошо, а с мамой с ранней юности не могу найти общего языка?

Признаюсь, честно, только ради папы я её терплю и поддерживаю с ней отношения.

Гиля вздохнула и молча повела девушку во двор, обнимая за плечи.

Галь с отцом сидели за неубранным столом, пили кофе под сигарету и вели неспешную беседу.

Абрам поднял на подошедших к столу женщин глаза:

– Дочка, почему глаза на мокром месте?

И не дав ответить:

– У тебя классный папа, с таким человеком я бы на любое опасное задание пошёл!

Вера благодарно улыбнулась будущему свёкру и начала вместе с Гилей прибирать со стола оставшуюся после кофе и чая посуду.

Когда было всё убрано, девушка склонилась над Галем и поцеловала его в щёку:

– Галюш, поговорим завтра, я очень устала, и хочу сейчас побыть одна, надеюсь, ты не возражаешь?

Парень похлопал её по руке и всмотрелся в печальные глаза.

– Спокойной ночи, моя хорошая, завтра всегда бывает лучше после не очень хорошего сегодня, отдохни и разберись в своих мыслях, я тебя очень люблю.

Сон никак не хотел приходить к девушке, с головы не выходили слова мамы, больно ранившие её душу.

Она включила настольную лампу и положила на грудь толстый блокнот с её исчёрканными страницами готовыми стихами и черновиками.

Незаметно для себя углубилась в образ нового стихотворения, которое постепенно вытеснило из её дум едкие слова матери.

  Пусть горькая печаль не возвратится

  Опавшую листву – печаль огню предам,

  Сгребу и подожгу, горите листья…

  Дым едкий в синеве растает без следа…

  Пусть горькая печаль не возвратится.

  Сквозь дебри неудач пройдём, нам не впервой,

  Не оцарапав душу в кровь об прутья.

  Сгорит в огне печаль опавшею листвой,

  Что б счастье к нам могло опять вернуться…

  Нежданная печаль остынет, как зола.

  Разгонит ветер пепел серых будней…

  Вновь звёздами в ночи любимые глаза,

  Сияя в темноте, меня разбудят…

Глава 10

Наступил октябрь и стремительно полетел вперёд, отсчитывая на еврейском календаре день за днём нового года.

После Суккота (праздник шалашей), на пятнадцатое октября, как раз в годовщину приезда Веры в Израиль, была назначена свадьба Наташи с Офером.

Как выяснила Вера у Наташи, спешка со свадьбой была вызвана тем, что подругу по долгу службы срочно отправляли в длительную командировку в Чили, где она будет представителем Израиля при еврейском центре в этой южноамериканской стране.

В связи с этим, Офер, проработавший больше десяти лет в полиции, был вынужден уволиться и перейти на службу в ШАБАК, чтобы вместе с Наташей уехать в Южную Америку.

Наташа без возражений согласилась на свадьбу в столовой кибуца, в котором жила многочисленная родня Офера и, где он сам проживал до ухода в армию.

С появлением у Веры мобильного телефона, они теперь могли часто общаться с подругой, а Наташа тем более, названивала регулярно, потому что ей подобный аппарат был положен по долгу службы.

Наташа позвонила Вере на следующий день после Рош-а-шана с самого утра, чтобы выяснить, как накануне прошла двухсторонняя встреча:

– Привет, Верунчик!

Ну, колись, как прошла долгожданная встреча ваших предков, это же похлеще, чем встреча на верхах каких-нибудь президентов, обе стороны, в конце концов, остались довольными друг другом?

Вера рассмеялась.

– Наташка, ты, наверное, мне поверишь, я больше всего рада, что эта встреча уже позади.

Ты, не представляешь, сколько мне пришлось всего пережить во время этого визита, чуть дождалась пока микроавтобус с моей роднёй скрылся за поворотом.

Моя мама с первой минуты, как только вошла во двор виллы, решила всем испортить настроение своим видом оскорблённой матроны.

Моя дрожайшая сестричка ко всем без мыла лезла в задницу, а мой будущий свёкор даже не удосужился брюки надеть, так и отсидел за столом в замызганных шортах и в майке словно из задницы вытянутой.

– Во дают, с этого момента, давай, поподробней – а остальные как?

И, что, твоя сестрёнка не выкинула никакого фокуса?

– А, ты знаешь, нет, была сама сдержанность, только меня раздражали её заискивающие голос и взгляд, когда она разговаривала с Гилей и её невестками.

А с Галем она была беседр (в порядке), они даже понравились друг другу, я совсем не против того, чтобы у них такими оставались отношения между собой и в будущем.

– Вер, я тебе скажу откровенно, а ведь по большому счёту, хрен нам надо класть на нашу дорожайшую родню, и пусть у нас с тобой этого хрена нет, так мы можем одолжить его у наших будущих мужей.

Какое нам дело, что они думают о нас и о нашем выборе, мы, что от них зависим или что-нибудь им должны?!

Мы с тобой с ранней юности сами о себе печёмся, наебошились так, что, мама не горюй!

Конечно же, мой Офер или твой Галь не придут к ним лампочку вкрутить или кран поменять, на базар и в поликлинику не свозят, а просто достанут из кармана кошелёк и, не задумываясь, оплатят все эти услуги.

Ну, отличаются они от русских парней, но за то, не напьются, не поколотят посуду, не погоняют тёщу с тестем и жёнам морды не набьют…

Вера даже сразу не нашлась, что ответить подруге, но в глубине души, всё же не до конца была с ней согласна – не хотелось ей полного разрыва со своими близкими и всё, не стоит даже это обмозговывать, так велит её сердце.

Вера, не стала дальше развивать эту тему, а затаив дыхание, задала подруге более всего волновавший её на этот момент вопрос:

– Наташа, а на когда у вас намечен отъезд в Америку, свадьбу нашу не проигнорируешь?

– Могла, но отпросилась у руководства на недельку, сдёрнем с Оферчиком пятого ноября, придётся тебе потерпеть моё присутствие на своей свадьбе.

Девушка сипло засмеялась своей шутке.

Вера давно привыкла к голосу и смеху подруги, но посторонние часто оглядывались на девушку и недоумённо качали головами, плохо воспринимая не соответствие голоса и внешнего вида.

– Наташка, ты чудо, я тебя обожаю!

– Верчик, мне тут шепчут, что срочно нужно убегать, ты мне случайно не проговоришься, что решил твой красавчик на счёт службы в наших пенатах?

Меня просили тихо прозондировать почву, поэтому без распространения.

– Наташка, можешь смело рапортовать, он спит и видит, как приступит к новой работе, а если честно, думаю, что Галь нуждается работе, больше, чем она в нём, потому что часто задумывается о своём месте в жизни, находясь в своём положении, а я этого страшно опасаюсь.

Хорошо ещё, что у меня до двадцать пятого октября каникулы, а там уже и свадьба наша на носу.

Кстати, можешь посмеяться, но мы после вашей свадьбы, на неделю уезжаем с Галем на Мёртвое море, потому что медовый месяц в связи с началом моей учёбы в ноябре устроить не представляется возможным.

– Ага, а в какую гостиницу намеренны поселиться?

Хотя, плевать, там все отели рядом находятся.

Подкину, пожалуй, Оферчику идею вместе с вами побултыхаться в мёртвых водах и вечерами нам вместе не будет скучно.

Не помешаем?

Вера завизжала от радости.

– Наташка, я тебя обожаю, вы же собирались в Европу…

– К чёрту все Европы и Азии, мы и так с моим суженным скоро за границей застрянем на долго.

– Натаха, мы вам с Офером пригласительный на нашу свадьбу уже на вашей вручим или выслать по почте?

– Всё, Верка, мне и, правда, нужно срочно бежать по делам.

Подкину на последок тебе идейку – вам, с твоим красавчиком, пока, всё равно, особо нечего делать на вашей вилле, и, мне кажется, что благородным сексом вам будет на много сподручней заниматься в условиях нашего кибуца.

Приезжайте с Галем в наш колхоз загодя, мы там с Офером будем за три дня до свадьбы, вот и вы к этому времени подгребайте. Ну, там и обменяемся открыточками с приглашениями. Что скажешь, идёт?

– Идёт, идёт, ещё, как идёт, лишь бы Галь согласился!

– Дурища, включи передний форсаж и никаких препятствий, проверено!

Девушки рассмеялись и отключили мобильники.

В эти дни, предшествующие свадьбе, Галь с матерью подолгу засиживались, составляя списки приглашаемых гостей.

Таким образом, мать всячески хотела отвлечь сына от мрачных мыслей, потому что идея проведения пышной многолюдной свадьбы, ему совсем не казалась удачной.

Ведь Галь отдавал себе отчёт, в каком не выгодном свете он будет выглядеть в роли жениха.

Гиля понимала, что этот памятный день останется на долго в памяти молодожёнов, а в первую очередь, Веры, которую положение жениха в коляске нисколько не смущало.

Счастливая невеста мимоходом взглянула на длиннющий список и ужаснулась:

– Это же, сколько ожидается гостей?

Галь вытер пот со лба.

– Веруш, тут ещё далеко не все, мама каждый день добавляет и добавляет в список новые имена.

Мне то что, вписал своих бывших сослуживцев по полиции, и армии, друзей по школе и посёлку, вот, пожалуй, и всё.

– И всё! Ну, и сколько это выходит человек?

– Ну, если парами, то полторы сотни наберётся точно.