Текст книги "Фрося. Часть 2 (СИ)"
Автор книги: Овсей Фрейдзон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)
Я даже не знаю, но почему-то сердце подсказало, что у моего сыночка должны быть близкие родственники, честное слово, я про вас даже и не могла подумать.
Глаза Клары Израилевны не мигая смотрели с обожанием на Фросю:
– Доченька, рразрреши мне тебя так называть, ты для меня теперрь, как доченька…
Вы с Сёмочкой для меня стали самыми доррогими людьми на земле…
Глава 45
Клара Израилевна оставила Фросю на кухне, заниматься приготовлением их нехитрого обеда, чистить и ставить варить картошку, а сама отправилась во двор за Сёмкой.
После обеда не стали задерживаться в квартире, а переоделись и отправились в город.
В первую очередь они посетили зоопарк, где женщины с удовольствием наблюдали за мальчишкой, который увлечённо переходил от клетки к клетке, от вольера к вольеру и восторгу его не было предела.
Он затаив дыхание, наблюдал за хищниками, корчил рожи обезьянам, комментировал действия огромного слона и с рук кормил попугаев.
Большого труда им стоило оторвать мальчика от этого великолепного зрелища.
Затем, зашли в кафе, где бабушка купила внуку всё, что он только захотел.
Фрося вначале хотела вмешаться, глядя на это баловство сына, но потом махнула рукой, понимая, что это бесполезно, да и для чего, ведь от этого расточительства две стороны получали наивысшее наслаждение.
Бабушка с внуком быстро нашли общий язык.
Они увлечённо разговаривали, любознательный и смышлёный мальчик вызывал умиление у пожилой женщины, она словно пыталась наверстать то, что не дополучила в предыдущие годы.
Узнав, что Сёмка уже знает буквы и пытается читать, владеет счётом и любит рисовать, Клара Израилевна накупила ему красочных детских книжек, альбом, карандаши и краски, и если бы не вмешательство Фроси, то наверно им пришлось бы заказывать грузовик, что бы все покупки довезти до дома, потому что дальше последовал магазин «Детский мир», где стали скупаться одежда, обувь и игрушки.
Только поздним вечером, обвешанные пакетами и свёртками, они вернулись в квартиру.
На этот раз Сёмка даже не просил включить телевизор, потому что ему не хватило вечера на то, чтобы всё разглядеть и перемерить, как не крутись, а он сегодня очень рано проснулся в поезде и на его долю выпал весьма насыщенный день.
Взрослые вдруг обнаружили, что мальчик буквально засыпает над обновками.
Клара Израилевна разложила раскладушку и уложила внука спать, а сами они с Фросей опять переместились на полюбившуюся кухню, где за чашечкой чая продолжили разговор:
– Фрросенька, завтрра ещё погуляем по Москве, надо сводить мальчика в детский театрр на прредставление кукол, затем, отпрравимся в парк Коррького на атрракционы, а послезавтрра прредлагаю поехать на дачу к моей сестрре.
Эта дача находится километров за шестьдесят от горрода, там пррекрасное место, недалеко есть прруд и лес.
Моя сестрра там находится вместе со своими внучками четыррёх и семи лет, детям там будет хоррошо вместе.
Фрося вынуждена была перебить, строившую планы женщину:
– Клара Израилевна, вы меня простите, но дело в том, что мне обязательно надо вернуться домой за парочку дней до следующих выходных, у меня же старший сын женится и должны к нам придти будущие сваты в гости.
– Ничего стррашного, мы побудем там с тобой только парочку дней, а потом я тебя посажу на поезд, а если Сёмочке на той даче понрравится, то надеюсь, ты позволишь ему остаться на какое-то время со мной. Черрез две недели я тоже перееду туда.
– Клара Израилевна, вы так быстро принимаете решение, теперь я понимаю в кого был Семён.
Фрося улыбалась, глядя на темпераментную пожилую женщину:
– Давайте не будем тут спешить с решениями, посмотрим на ситуацию, ведь зависит многое от того, как примет Сёмка девочек и они его и как к этому отнесётся ваша сестра.
В принципе, у меня нет особых возражений, потому что дома ему очень скучно, я ведь целый день занята хозяйством – корова, свиньи, птица, огород и ещё надо на базаре кое-что продать…
– О, теперрь я понимаю, что тебе палец в ррот не клади и за словом, и за делом в каррман не полезешь.
– А как же иначе, ведь мне пришлось с восемнадцати лет самой управляться в жизни, тот год, что я пробыла замужем за Степаном не в счёт, хотя и там мне тоже пришлось немало повоевать.
– Доррогая девочка, я очень ррада, что мой сын именно такой женщине отдал последнюю свою любовь.
Как же это так, что ты до сих порр одна, куда эти мужики смотррят – кррасивая, статная, хозяйственная, умная и неверроятно добррая… – мой бы Натан, светлая ему память, тоже бы в тебя влюбился.
– О, Клара Израилевна, похоже, вы в молодости тоже были не промах, вы и сейчас полны энтузиазма и жизнелюбия.
– Ой, доченька, рразве это та Кларрочка, только тень от неё осталась…
– Представляю, какая вы были тогда в молодости…
Женщины попивали чай, дым клубился от папирос Клары Израилевны и тёплая аура обволакивала союз двух нашедших друг друга людей со сложными судьбами, но не утерявших интерес к жизни.
Кто бы мог подумать, что только сегодня утром они впервые увидели друг друга, а уже так дружно полуночничают, как две давние закадычные подружки:
– Пррости, это не моё дело, но всё же, доррогуша, почему ррядом с тобой нет мужчины?
– А кто вам сказал, что нет, у меня есть мужчина и какой, капитан на военном корабле.
И Фрося доверительно поведала сердечный секрет своей новой подруге.
Заодно уже облегчила душу, рассказав о не сложившихся отношениях с Андреем и о ближайших планах на будущее.
Клара Израилевна внимательно слушала Фросю, не перебивала, а только иногда кивала или качала головой, точь в точь, как когда-то это делал её сын Семён, когда она ему рассказывала в машине историю своей жизни.
Подбодренная участием и вниманием, Фрося поделилась своими наболевшими проблемами и призрачными планами:
– Я вам честно признаюсь, надоело мне уже корячиться на огороде и со скотиной, хочу сменить место жительства, оставлю дом и хозяйство старшему, ведь я вам говорила, что он скоро женится, а его будущая жена наша Поставская девушка.
Мои Андрейка и Анютка в нашу глушь после институтов уже точно не вернутся и Сёмке там тоже делать нечего, он такой любознательный, и его манят большие города, вы же видели с каким интересом он всё в себя вбирает.
Я вам признаюсь, у меня есть средства и не малые, чтобы купить себе подходящий домик в большом городе, только пока не определюсь в каком.
– Ах, доченька, а чем тебе Москва не нрравится, но мы с тобой на эту тему поговоррим попозже.
Ты, пррости старрую дурру, но меня мучает любопытство, если это не является большим секрретом и если ты можешь мне это ррасказат, я очень хочу услышать исторрию о твоей доченьке.
Никогда и никому она ещё так не выкладывала душу, даже несравненной подруге Аглае.
Особенно того момента в её жизни, касающегося её Анюты.
После того, как Фрося рассказала всю эпопею связанную с её дочерью и без того большие глаза Клары Израилевны вовсе превратились в блюдца, во время этого рассказа она даже забыла закуривать новые папиросы, так боялась что-то пропустить:
– Доченька, пойдём спать, а то я сейчас рразрревусь, а у меня всё же давление.
Глава 46
Москва есть Москва, здесь было, на что посмотреть взрослому и было, что показать пятилетнему ребёнку.
Им не хватило следующего дня на то, что бы удовлетворить любознательного и активного мальчика, поэтому пришлось задержаться в городе ещё на один день.
Сёмка не представлял, как это он, находясь в Москве, не сходит в Мавзолей и не увидит Ленина, а это было очень не простое мероприятие.
Несмотря на жару и усталость, пришлось выстоять огромную очередь, чтобы попасть во внутрь здания и пройти мимо находящегося там, вождя революции, кумира всего советского народа от мала до велика.
Только через два дня, они, наконец, обвешанные сумками с провиантом и сменной одеждой втиснулись в пригородный поезд, и отправились на дачу к сестре Клары Израилевны.
Погода была роскошная, июнь набирал силу, вокруг всё зеленело и цвело.
Вместе с другими дачниками они вышли на своей станции и пошли в сторону дачного посёлка.
Не передать ту радость и тепло с которыми их встретили обитатели не большого дачного домика.
Знакомство взрослых людей было достаточно сдержанным, ведь для Розы Израилевны, появление в жизни одинокой старшей сестры неожиданно возникшей из неизвестности невестки и внука, явилось невероятным сюрпризом.
Клара Израилевна сразу пресекла поток вопросов любопытной младшей сестры:
– Розочка, я когда-нибудь тебе расскажу эту запутанную историю, такую ты не в одной своей книжке не прочитаешь, а пока посмотри на меня и моего ненаглядного внука и сделай выводы.
Сёмка влился в девичий коллектив сразу же по прибытию, возникало такое чувство, что он знаком с девочками с раннего возраста.
Клара Израилевна усадила на колени своих внучатых племянниц и поведала девочкам, что это их троюродный брат, что очень обрадовало сестричек, и они без лишних вопросов, потащили мальчишку знакомить с дачей и её окрестностями.
Фрося, долго ещё потом вспоминала, проведённые пять незабываемых дней на этой восхитительной даче в обществе двух симпатичных пожилых женщин и славных детей, среди которых нашёл своё место близкого родственника, её сынишка.
Роза Израилевна, хоть внешне была очень похожа на свою старшую сестру, но полностью отличалась от неё характером и привычками.
Она была степенной и медлительной, мало обращала внимания на окружающую среду, любила тишину и покой, не обременяя себя никакой активной деятельностью, даже, что касалось уборки и готовки пищи, она в жизни привыкла обходиться самым малым.
Она даже разговаривала под стать своему характеру, чуть затягивая гласные буквы, а ходила так, словно находилась в музее или на званном приёме, плавно неся располневшее тело.
Фрося вставала по-привычке очень рано в этот момент другие обитатели дачи ещё досматривали утренние сладкие сны.
Истосковавшись по обыденной для неё работе, видя запущенность двора и участка дачи, принялась приводить всё в порядок, и наводить милый её сердцу лоск.
Клара Израилевна только улыбалась, глядя на свою невестку, которая целый день с утра до вечера копалась в палисаднике, оборудовала грядки, садила, поливала, что-то выдёргивала, подметала, чистила… заполняя себя, казалось бы до предела, работой и хлопотами.
Роза Израилевна, глядя на Фросю, чувствовала себя неудобно и пыталась обуздать, не в меру разошедшуюся гостью, но сестра её успокаивала:
– Ррозочка, не тррогай её, ты же видишь, она от этого получает удовольствие и посмотрри на детей, сколько для них ррадости помогать Фрросеньке копаться в земле, даже у меня рруки чешутся, пойду спррошу, может и для меня найдёт какую-нибудь рработёнку, а ты читай свои книжечки, и не берри ничего в голову.
Днём Фрося с детьми ходила на пруд, где они с удовольствием купались в ещё прохладной воде, смывая накопившиеся после работы на участке грязь, пот и усталость.
На третий день пребывания на даче, Фрося организовала детей в поход по ягоды в ближайший лесок, где собрали целое ведро поспевающей земляники.
Вечером обитатели дачи вдыхали ни с чем не сравнимый аромат варившегося земляничного варенья, щедро намазывая на батон ещё тёплые пенки, которые выставила на стол к чаю Фрося, возившаяся у плиты.
Быстро промчались отмеренных пять дней для отдыха на даче и Фрося с Кларой Израилевной засобирались в Москву.
Сёмка без возражений с его стороны и к великой радости Розы Израилевны и её внучек, был оставлен мамой дальше гостить у доброжелательных новых родственников.
Фрося не искала причин забрать с собой сына, понимая, как ему здесь будет хорошо.
Она и сама бы ещё с удовольствием погостила несколько дней с милыми сердцу людьми, но неумолимо поджимало время.
К вечеру они с Кларой Израилевной прибыли на Московскую квартиру, а уже на завтра был запланирован её отъезд в Поставы.
На шумном перроне Фрося прижала к себе хрупкое тело Клары Израилевны, которая в этот момент потеряла всю свою словоохотливость, только молча вздыхала, явно сдерживая слёзы, а вот с Фросиных глаз они текли обильно:
– Мамочка Кларочка, как мне вас будет не хватать, за эту неделю я так привыкла быть всё время рядом, мне так было с вами хорошо, я так рада, что нашла вас, что нашла Сёмке бабушку, а вам внука, вы стали для меня такой родной, почти, как мои дети…
Всё это Фрося проговаривала торопливо сквозь всхлипы и обильные слёзы.
– Прриезжай доррогушенька, когда только сможешь, я теперь буду тебя ждать, вот тебе доченька ключ от моей кварртирры, ты будешь прриезжать к себе домой.
Глава 47
Поставы встретили Фросю своей обыденностью и серой убогостью.
После Ленинграда, а теперь Москвы стало как-то скучно и неинтересно возиться с хозяйством, торговать на базаре и следить за порядком в доме.
Кто мог подумать, что ей прожившей всю жизнь в деревне и в этом провинциальном городе, прежде даже не мыслящей о переменах, станет тоскливо при воспоминании о столичных городах, где она побывала за последний месяц-полтора, включая туда и Вильнюс.
Приём гостей в своём доме прошёл в штатном режиме, кроме будущих сватов, за столом также присутствовали, приехавшая из Вильнюса Аня и соседка Оля с мужем.
Фрося для себя отметила, что Нина во время её отсутствия, хорошо освоилась в их доме и уже не выглядела испуганной серой мышкой.
Застолье было шумным и весёлым.
Стол ломился от яств – кроме обычных домашних кушаний, здесь красовались деликатесы привезённые Фросей из Москвы и Аней из Вильнюса, подарок от Ицека – копчёный угорь.
Хорошо подкрепившись, подвыпившая компания славно попела любимые песни.
Фрося с горечью подумала, что в этом хоре не трезвых голосов очень даже не хватало великолепного заливистого голоса подружки Аглаи.
Сваты даже забыли по какому поводу они сегодня здесь собрались и только в самом конце застолья, почти перед самым отходом, обсудили будущую свадьбу.
Дело в том, что и обсуждать было особо нечего, потому что Фрося взяла на себя устройство и расходы, зная несостоятельность семьи её невестки.
Без возражений с обеих сторон, наметили срок бракосочетания, свадьбу решили гулять в последние выходные августа, к тому времени из стройотряда должна будет вернуться Аня и из Сибири Андрей, куда он собрался отправиться на заработки.
Конечно же, Фрося держала у себя в голове и тот факт, что к этому времени Виктор обещал вернуться из похода по морям и океанам.
Клара Израилевна обещала самолично привезти Сёмку в Поставы и, конечно же, присутствовать на их торжестве.
Рассчитывала она и на то, что среди гостей будет находиться её любимая подружка Аглая, которая должна ещё в июле привезти своих дочерей в Москву для поступления в вузы.
Фрося мысленно улыбнулась, на предстоящей свадьбе сына, среди гостей, ожидается много людей занимающих в её жизни значительные места.
И, тут же наплыла грусть, она с горечью вспомнила свою свадьбу со Степаном, где среди гостей не было ни одной родной души.
После ухода всех гостей и исчезновения в своей кузнице Стаса с Ниной, Фрося с Аней быстро навели порядок в доме и по заведённой у них привычке уселись за чашечкой чая обсудить новости связанные с их близкими и знакомыми, а за последнее время, всё же как-никак скопилось их немало.
Аня успешно окончила четвёртый курс университета, собиралась в ближайшие дни на два почти месяца уехать в Крым со студенческим стройотрядом, да и хотелось послушать Фросе об их общих знакомых в Вильнюсе.
Мать также надеялась, что-то выяснить про сердечные дела дочери…
В свою очередь Ане не терпелось узнать от матери, как прошла встреча с Кларой Израилевной и про всё интересное вокруг этого события и, самое главное, как это воспринял младший братишка.
Перед тем, как начать разговор с дочерью, Фрося передала ей конверт с письмом от Ривы и попросила прочитать до того, как они перейдут с ней к задушевному разговору.
Фрося внимательно следила за выражением лица Ани, во время прочтения послания.
Оно было сосредоточенное, но без намёка на волнение или печаль, на умиление или улыбку.
Аня, не спеша аккуратно вложила обратно в конверт, только что прочитанное письмо:
– Мам, захочешь, потом прочтёшь, но не думаю, что для тебя это будет интересно.
Мне тоже это всё чужое, не могу я никак воспринять её существование, умом понимаю, а сердце молчит, может если бы встретились, то я бы почувствовала материнское тепло и свои дочерние чувства, а так будто читаю фрагмент из книги об интересном герое.
Я, конечно же, отвечу, но напишу не повелению души, а скорей всего для того, чтобы доставить ей несколько приятных минут, ведь она ни в чём не виновата, так распорядилась судьба, обязательно вышлю фотографии, и постараюсь в ответе не выказать то, что сейчас наговорила тебе.
– Доченька, а я тебя ни к чему и не обязываю, просто, действительно, прояви немножко сердечности, а в жизни всяко бывает и всё ещё может быть, это я могу тебе сказать совершенно определённо.
Глава 48
Фрося прекрасно понимала и принимала чувства Ани к Риве, но не могла она лишить замечательную женщину хотя бы той крупицы радости, получать маломальскую информацию о взрослой дочери, которую она потеряла много лет назад двухмесячным ребёнком.
Как было отказать Риве сейчас в общении, хотя бы через переписку, после того, как она обрела вновь свою кровинушку.
Как можно было, не дать возможности, получать от Ани если не дочернюю любовь, то хотя бы её отголоски:
– Анюточка, прежде чем, я тебе расскажу о моей встрече с Кларой Израилевной, вернусь на минутку к обсуждению твоей связи с Ривой.
Бабушка нашего Сёмки, примерно тридцать лет назад потеряла своего сына.
Не важно, что были другие обстоятельства и причины, но она в этом виновата так же, как и Рива, только последняя своим поступком спасала жизнь своему ребёнку, а у Клары Израилевны даже не было такого шанса.
Ты, Анюточка, попала в мои руки и я надеюсь, что тебе об этом жалеть не приходится.
Мать улыбнулась дочери, положив на её руку свою натруженную ладонь:
– Мы только догадывались, что где-то, возможно, обитает женщина, которая произвела тебя на свет и, чего греха таить, мало задумывались, как она живёт со своей страшной потерей, а она только сейчас поймала тоненькую нить, связавшую её с, казалось бы, исчезнувшей навсегда дочерью.
Так вот, я перехожу плавно к повествованию о нашей поездке в Москву.
Слёзы потекли по щекам Фроси, когда она описывала момент, как пожилая женщина опустилась на колени перед своим внуком, о существовании которого она даже не могла предположить:
– Анюточка, она нас приняла за своих с первого мгновения встречи и даже, наверное, раньше, когда я ещё звонила ей по телефону.
Доченька, это необыкновенная женщина, она одинаково умеет любить и ненавидеть, она или отдаёт всю свою душу или вовсе туда не пускает.
Я бы много могла тебе рассказывать о ней, но все мои описания не стоят минут проведённых в её обществе, поэтому просто перескажу вкратце о моём пребывании в Москве.
И мать поведала дочери о своей поездке в Москву, обо всех перепитиях встречи с Кларой Израилевной, о том, как она славно провела время на даче, а главное, как бабушка и внук сразу же нашли общий язык, взаимопонимание и, похоже, взаимную любовь:
– Анюточка, я сейчас тебе признаюсь в том, в чём даже самой себе долгие годы боялась признаться и на это повлияла моя встреча с Кларой Израилевной.
Ты ведь никогда не слышала от меня о своих бабушках и дедушках, и в том нет никакой моей вины, потому что я о своих родителях долгие годы уже ничего не знаю.
Даже не могу представить, задумывалась ли или нет, ты об этом, но Андрейка несколько раз задавал вопросы, связанные с моими близкими родственниками, по всей видимости живущими в Польше.
К моему стыду, я не чувствую к ним никаких родственных чувств и желания с ними встретиться.
Трудно мне сказать, что в большей мере повлияло на это, но думаю, главное, их холодность и отчуждение, а скорей всего, равнодушие к моей судьбе.
Я с самого детства не чувствовала к себе любовь и нежность со стороны матери.
Хотя понимаю, что ей по большому счёту, было некогда обращать внимание на путавшуюся около ног девчонку.
Ей всё время надо было думать о том, как прокормить нашу ораву, ведь кроме меня у неё было ещё три дочери, правда, постарше меня.
Отца я вовсе почти не помню, даже как он выглядел, потому что в доме он редко появлялся и на нас детей, совершенно, не обращал внимание.
Он всё мечтал разбогатеть, но скорее всего для этого делал сомнительные шаги.
Не буду особенно вдаваться в подробности о моей семье, мне это не поднимает настроения, но на один факт всё же хочу обратить твоё внимание – после того, как мать с последней вышедшей замуж сестрой укатили в Польшу, а меня отправили сюда в Поставы, к совершенно не знакомым мне родственникам, больше о своей семье я ничего не слышала, они просто вычеркнули меня из своей жизни. А ведь мне бывало, ох, как нелегко, но рядом не было ни одной родной души.
Я не жалуюсь доченька, а просто рассказываю тебе об этом, чтобы ты лучше могла понять Клару Израилевну и ещё в большей мере, Риву…
Вот, мне все говорят, какая ты Фрося сильная и практичная, какая умелая и волевая… а, как могло быть иначе, как бы я выжила в этой мясорубке, в которую попала в свои восемнадцать лет.
Где было мне в тот момент взять силы, когда я вынуждена была выйти замуж за не любимого человека, ведь передо мной был не богатый выбор, у меня были только две дороги – в Сибирь вместе с опальными родственниками или в этот замуж.
Пойми доченька, я сейчас не жалуюсь на судьбу, она у меня такая, какая есть и какая сложилась в силу различных обстоятельств, но я теперь умею отличить добро от зла, любовь от хитрости и не такая я уже доверчивая, как может показаться, но мне в основном это и не надо, чаще всего мне встречаются люди, которым я с первой минуты могу отдать всю душу, и таких, слава богу, было на моём пути немало.
Ты, можешь меня спросить и будешь права – а, что ни разу не ошиблась…
Не без этого, но за свои ошибки я всегда платила сама, хотя иногда это касалось и вас, моих детей.
Вот и сейчас от дум у меня буквально лопается голова, так не хочется попасть в просак, а как правильно поступить, пока не знаю.
Доченька, я совсем не хочу оставаться в Поставах и не только потому, что здесь, в нашем доме, будет жить Стас с Ниной, тут бы мы нашли выход, но не хочу и всё…
Аня встрепенулась:
– Мамуль, а не укатить ли тебе в Москву, вот было бы здорово и для тебя, а особенно для Сёмки.
– Анютка, не могу сказать, что не думала об этом, но, во-первых, это зависит далеко не только от меня, во-вторых, там не большая площадь для проживания, хотя если подумать, то пока Сёмка ещё небольшой, то вполне хватило бы, в-третьих, я всё же связываю своё будущее с Виктором, а это никак не вкладывается в рамки вышесказанного, и если, совсем начистоту, мне кажется, что я сама не знаю, что я хочу.
Порою, кажется, бросила бы всё и укатила бы назад в Таёжный, и хоть короткое время пожить в далеке от всех проблем и забот, среди тишины и природы, рядом с замечательными людьми, с которыми мне было так легко и надёжно.
Хотя опять, неизвестно насколько это хорошо было бы для Сёмки, поэтому эмоции в сторону, я уже раз последовала за ними.
И лицо Фроси осветила улыбка.
Ане нечего было особенного рассказывать о себе, пока мать отсутствовала, у неё был период жизни, в котором мало, что было интересного.
Как раз в эти две недели она сдавала последние зачёты и курсовые экзамены в университете, и времени на другое у неё практически не было, поэтому её рассказ вышел коротким и мало информативным.
На завтра дочь укатила в Вильнюс, откуда через парочку дней она отправлялась в Крым вместе с другими студентами, где её ожидала совершенно другая жизнь и другие впечатления.
Глава 49
После хлопот связанных с приёмом гостей и отъездом дочери в Крым со стройотрядом, Фрося с трудом втянулась вновь в свои заботы по хозяйству.
Хотя, она честно себе признавалась, что ей стало справляться с ними намного легче, будущая невестка успевшая за время её отсутствия разобраться во всех устройствах подворья и огорода, стала вовсю оказывать ей помощь.
Будущая свекровь ей в этом с удовольствием потворствовала, понимая, что вскорости та останется здесь полноправной хозяйкой.
Стасик, по распоряжению матери, с явной неохотой очистил двор от всяких железяк, которые он в своё время натаскал сюда.
Он стал мастерить навес, который укроет гостей от солнца или дождя, сколачивать столы и скамейки – подготовка к свадьбе шла полным ходом.
В один из таких вечеров Фрося задержалась во дворе и залюбовалась работой сына:
– Мам, что ты так смотришь на меня, хочешь что-то сказать?
– Сынок, красиво работаешь, любо-дорого смотреть, но хотелось бы тебя спросить, а не хочешь ли ты своего отца позвать на свадьбу?
– Мам, так я ведь его совсем не знаю, он ни разу обо мне не побеспокоился.
– Тут ты не совсем прав, мы живём в его хате и кузница эта тоже построена его руками, и на базаре он иногда подходит ко мне и справляется о тебе, даже денег предлагал, но я от них отказалась.
– А почему ты никогда мне об этом не говорила?
– А зачем, у него другая семья, и даже сына они там народили, то есть, у тебя есть ещё один единокровный брат, ему уже где-то под пятнадцать лет, как видишь, достаточно большой.
– И, как я буду приглашать, когда я его совсем не знаю, мне ведь неизвестно, где он живёт, и звать его одного или с семьёй?
– Да, ты пожалуй прав, возьму я это на себя, а явится он один или с семьёй, и придёт ли вообще это уже будет зависеть только от него, а я всё же приглашу, если ты конечно не против…
– А чего я буду против, он мне плохого ничего не сделал, даже интересно на него посмотреть.
Мам, ты интересная женщина, моя Нинка не перестаёт удивляться и не только она, многих ты поражаешь в Поставах, одна вырастила детей, и живёшь так, что многим на зависть, вокруг ведь беднота, а у тебя полная чаша, и меня выучила, и Анька с Андреем учатся в институтах…
– Сынок, ведь ты кое-что знаешь, а о многом догадываешься, мне не очень повезло в личной жизни, а возможно и сама в чём-то виновата, но у меня на пути в основном встречались только хорошие люди, и я никогда не ждала, когда ко мне в дом что-то принесут, сама шла навстречу работе, заработку и стремилась к достатку.
– Мам, ты ничего не говоришь, а вот Анька перед отъездом сказала мне, что ты собираешься уехать куда-то отсюда, так, я не вижу для этого причины.
Если ты собираешься это сделать из-за нас с Нинкой, так напрасно, может какое-то время мы поживём у тебя, а потом выстроим себе новую хату или дождусь квартиру от завода, мне в профкоме обещали.
– Стасенька, если даже я уеду отсюда, то не из-за того, что вы мне будете мешать жить, а потому, что не хочу сама быть в тягость.
Тебе трудно сынок меня понять, но я хочу уехать отсюда и навсегда.
Устала я уже от земли кормиться, другую жизнь повидала и она мне понравилась.
А дом этот по праву наследия твой и совесть твоя может быть совершенно чиста.
Ты же отлично понимаешь, что Аня с Андреем никогда сюда не вернутся, они уже птицы другого полёта, хотя пока ещё не достигли своей цели.
Как бы в дальнейшем у них не сложилась жизнь, но они уже по всем признакам городские.
О Сёмке трудно что-то сказать определённое, но он же ещё малыш и будет много лет при мне, и от меня во многом зависит его дальнейшая судьба.
– Мам, ты будешь замуж выходить за того Ленинградского и уедешь к нему?
– Ой, Стас, не опережай события, не знаю, я ещё пока ничего не знаю про замужество и в Ленинград меня не звали.
Не скрою от тебя, тот мужчина предлагал мне переехать в Витебск в дом к его матери, но не лежит у меня к этому предложению душа.
Представляешь, мне полноправной хозяйке ехать жить, куда-то и к кому-то на птичьих правах и ещё с пятилетним ребёнком, которого Виктор даже не видел.
Виктором, зовут того мужчину, о котором мы сейчас говорим.
Фрося вдруг неожиданно замолчала, прикрыла глаза, было видно, что она глубоко задумалась.
Через несколько секунд, как бы стряхнула с себя навалившийся груз из нелёгких дум, резким движением отвела рукой со лба, упавшие на него волосы:
– Нет, пока это ещё выглядит очень не серьёзно, посмотрим, что жизнь покажет…
Глава 50
Июль выдался для Фроси весьма хлопотным, впрочем, этот месяц и не мог быть другим для хозяйки большого огорода и сада.
Начали на грядках стремительно поспевать огурцы, а следом покраснели помидоры и с этим надо было срочно что-то делать.
Поэтому они с Ниной дружно взялись за дело.
Они солили и мариновали овощи, с помощью Стаса, водворяя новые и новые бочки в подпол.
Будущая свекровь передавала свои навыки не опытной пока хозяйке и та с удовольствием их впитывала в себя.
Такого хозяйства и таких навыков у неё в родительском доме не было и девушка безропотно сносила команды и покрики не знающей, казалось бы, усталости уже не молодой женщины.
Почти каждый вечер Фрося находила для Нины работу, то они варенье варили, то обирали кусты от ягоды, ведь бурно поспевали крыжовник, красная и чёрная смородина, садовая малина, а на деревьях вишня, яблоки, груши, сливы…
Нет, не в духе Фроси было, когда что-то портилось и поэтому наряду с заготовкой на зиму, торговля тоже шла полным ходом на базаре и возле самого их дома.
Как известно их изба стояла у самой дороги, поэтому женщины – Фрося, Оля и примкнувшая к ним Нина, продавали пассажирам проезжающих машин только что собранный с огорода и сада урожай.
Фрося радовалась в душе, видя, что Оля с Ниной быстро нашли общий язык и тараторили без умолку часами, совершенно, не обращая на неё внимание.
Она, как бы передавала в надёжные руки будущую жену старшего сына, ведь у них с Олей за долгие годы всё было отлажено до мелочей.
Зачастила во двор к Фросе почтальонша Надя, которой очень нравилось самолично вручать в руки редкие в их Поставах письма.
Она надеялась почерпнуть лишнюю информацию, такого количества писем никто на её участке не получал, при чём письма были с разных концов Советского Союза, а ещё, вовсе небывалое дело, из-за границы.
К сожалению, эта гордячка не хотела ничем делиться, поэтому она могла только кое-что выудить из Оли, но, похоже, и та не много знала.
Фрося часто до самой ночи перечитывала письма или отвечала на них.
Виктор в своём коротком послании, как и ранее, был сдержан и немногословен.
Сообщал, что плавание проходит по намеченному плану и вряд ли что-то может ему помешать в августе приехать к ней в Поставы на свадьбу к Стасу.
Недоумевал о её поездке в Москву неизвестно к кому и собственно по какому поводу.
