Текст книги "Фрося. Часть 2 (СИ)"
Автор книги: Овсей Фрейдзон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)
– Мам, мам, посмотри, что мне дядя Алесь подарил, ты такого ещё не видала, даже бабушка в первый раз увидела!
И он вручил в руки матери шариковую ручку с четырьмя кнопками – они только входили в обиход, были дорогими и дефицитными.
– Мам, ты только нажми на кнопочку, тут же четыре цвета, представляешь, Анька сказала, что у неё есть такая ручка, но только одного цвета, а у меня четыре!
Я бы Аньке подарил её, но подарки ведь нельзя передаривать, правда, мама…
– Правда, Сёмочка, правда.
– Мам, а, правда, дядя Алесь хороший?
– Правда, Сёмочка, правда.
Фрося улыбалась, а по щекам поползли непрошенные слёзы.
Застолья сменялись танцами, казалось сил у гостей не меряно, но всё равно чувствовалась, что свадьба подходит к финишу, то одни, то другие гости подходили прощаться, и вот прозвучал прощальный вальс и музыканты покинули двор… и неожиданно возле заваленного остатками закуски и объедков стола остались только самые близкие.
Фрося смотрела на весь этот бедлам и не знала, за что сначала взяться, но тут инициативу в свои руки взяла Аглая:
– А давайте присядем тут на краешке стола и выпьем за молодых, переоденемся и быстренько все вместе уберём этот срач.
Её предложение встретили со смехом и радостью.
И работа закипела: кто-то убирал со стола, кто-то мыл посуду, кто-то подметал двор… никто не остался без дела, даже Сёмка с бабушкой участвовали в общем мероприятии, они собирали объедки и не годившуюся на завтра еду в вёдра, и Сёмка в захлёб говорил бабушке:
– Бабуль, бабуль, мы пойдём с тобой кормить свиней, вот они будут радоваться, столько еды для них.
– Сёмочка, а может быть моё пррисутствие прри этом не обязательное?
– Бабуль, ты не понимаешь, как это здорово, они так потешно хрюкают, отталкивают друг друга и прямо с ногами лезут в корыто, будто на всех не хватит этих объедков.
Стасик с Мишей разобрали столы и полог… и уже не верилось, что два-три часа назад здесь вовсю кипела свадьба.
После того, как был наведён порядок все участвовавшие в уборке домочадцы и гости вышли во двор в прохладу августовского позднего вечера почаёвничать.
Аня обняла Фросю:
– Мамулечка, мы с Мишей ночью возвращаемся в Вильнюс, я бы, конечно, могла бы ещё на денёк-другой остаться, но мам, ведь тебе сейчас тоже не до меня, тут хватает гостей, а я, надеюсь, что ты скоро приедешь навестить меня, правда, после того, как я съезжу на картошку.
Фрося чувствовала усталость и не только физическую, но и душевную, столько встреч и серьёзных разговоров за эти два дня, что хватило бы на годы:
– Хорошо доченька, послезавтра уезжают Аглая с девочками и Клара Израилевна тоже собирается, а мне надо кое-что обмозговать…
Аня понизила голос до шёпота:
– Приедешь, расскажешь…
Фрося смеясь шутливо оттолкнула от себя дочку:
– А кому ещё мне потом рассказывать, Аглашка ведь уезжает, часть души моей увозит.
Аня подошла к Стасику, взяла его за руку и отвела в сторону подальше ото всех.
Фрося смотрела на своих старших детей, которые так дружно росли, во всём помогая друг другу, приходя на выручку в трудные моменты и хоть между ними не было сентиментальной нежности, но во всём чувствовалась дружеская связь и сестринско-братская любовь.
А Стасик с Аней стояли, положив руки друг другу на плечи и прижавшись лбами, сестра что-то быстро говорила и говорила брату, а тот, улыбаясь в ответ, кивал и кивал головой…
Глава 67
Ночью Аня с Мишей, как они и собирались, укатили в Вильнюс.
После разговора с Мишей, у Фроси на душе всё равно было неспокойно за судьбу Анютки, но, по крайней мере, парень обещал не помешать её дочери окончить университет и ей очень хотелось в это верить.
Назавтра собирались покинуть Поставы Клара Израилевна и Аглая с дочерьми, и от этого на душе у Фроси было очень печально, когда ещё опять она встретится с подругой.
С самого утра Стас с Ниной захватили Лиду и Наташу, а также Сёмку и отправились в лес по грибы, а женщины остались дома предоставленные сами себе и у них появилась возможность поговорить по душам.
Долго ни одна из них не решалась начать разговор и на правах старшинства инициативу на себя взяла Клара Израилевна:
– Девочки, давайте пррисядем и потолкуем, а то вокрруг да около, а время уходит.
Я хоррошо вижу какие вас связывают отношения и поэтому не будем юлить, а поговоррим начистоту.
Аглаюшка, остановитесь пока у меня, нечего деньги зрря трратить на гостиницы, устрроишь Лидочку в общежитие и со спокойной душой езжайте с Наташей в свою Сибиррь, а я ею сыта по горрло.
Фрросенька, всё, что я тебе говоррила раньше остаётся в силе.
Я не хочу тебе давать советы, ты и без меня рразберрёшься в себе и со своим мужчиной, поэтому позволь Сёмочке поехать со мной, а когда утррясёшь свои личные дела, прриедешь и мы поговоррим о будущем.
Мне кажется, что не надо рребёнку путаться у тебя возле ног в том Витебске, кто знает, что тебя там ждёт…
Фросе нечего было возразить, все приведённые аргументы были весомыми и она ничего не говоря, только кивнула в ответ.
Зато Аглая явно повеселела:
– Клара Израилевна, миленькая, я бы была самой большой дурой, если бы отказалась от вашего предложения, я не думаю, что мы долго будем злоупотреблять вашим гостеприимством, но даже три дня в домашней обстановке в этой сумасшедшей Москве нас вполне устроят.
Вот только не будем ли мы слишком стеснять вас, ведь и Сёмочка, я так понимаю, едет с нами…
– Бррось порроть еррунду, в тесноте, да не в обиде, рразместимся в моих хорромах, трри дня не вся жизнь.
Вот так, в считанные минуты все сложные проблемы решены и Фрося тоже стала собираться в дорогу.
После ужина Фрося зашла в кузницу, где по-прежнему проживали Стас с Ниной, нужно было серьёзно с ними поговорить:
– И так, мои дорогие, вы наверно уже поняли, что завтра мы все вместе съедем отсюда.
Да, да, я тоже уезжаю, вначале в Витебск, а потом, кто его знает, я ещё сама не определилась окончательно, но возможно будет несколько вариантов.
Как только что-то обозначится, я тут же оповещу вас об этом.
Одно могу сказать точно, в Поставах я не останусь, поэтому на вас свалится всё моё хозяйство.
Как вы им распорядитесь, меня уже не касается, хотите, пользуйтесь на здоровье, а пожелаете, распродайте то, что посчитаете вам в обузу.
Молодожёны дружно стали уговаривать Фросю остаться с ними, что они чувствуют себя неудобно по отношению к ней, будто выгоняют из собственного дома.
Они в два голоса твердили, что им обещали жильё на заводе, а пока им вполне хватит тут места, ведь они целыми днями на работе.
Фрося остановила этот поток слов по большей части принадлежавшей невестке:
– Всё ребята, живите и радуйтесь, у вас скоро ожидается добавление в семье и эта кузница совсем не место для малыша.
В доме себя чувствуйте полными хозяевами, мои и Сёмкины вещи пока скиньте в одну из комнат, можете всё тут поменять, единственное, кресло Вальдемара пусть пока останется, это не надолго, я, как только определюсь со своим новым местом жительства, тут же его заберу.
Стасенька, ты же завтра ещё не выходишь на работу, поэтому подкинь нас всех на вокзал, а то, как мы попрёмся со всеми этими котомками.
– Мам, о чём разговор, довезу и посажу на поезд в лучшем виде, но всё равно, я что-то тебя совсем не понимаю, так жить, жить и вдруг бросить всё…
– Стасичек, я же не бросаю, а оставляю в надёжных руках, ты только люби и помогай Нине во всём, а я обязательно буду наезжать к вам в гости и дурить голову.
И вот, наступило то завтра, в котором Фрося в компании Сёмки, Клары Израилевны и Аглаи с дочерьми оказались в одном поезде и каждый из них поехал на встречу своей судьбе…
Глава 68
Пять часов, которые шёл поезд от Постав до Витебска промчались, как пять минут.
Они все вместе собрались в одном купе и дружно пообедали.
Приподнятое настроение не покидало дружную компанию, обсуждали только что отгремевшую свадьбу, смеясь и перебивая друг друга, вспоминали самые яркие и смешные её моменты.
Фрося тоже участвовала в общем веселье, откинув пока от себя тяготившие её мысли о предстоящей встрече с Виктором и его матерью.
За окном вагона побежали предместья Витебска, Фрося со слезами расцеловала Аглаю, слова застряли в горле.
Бойкая на слово сибирячка, тоже потеряла дар речи, они тихо плакали, уткнувшись лицом в плечо друг друга.
Поезд вдруг резко затормозил и Фрося схватив свою сумку, махнув на прощанье всем рукой, выбежала в тамбур.
Нет, она на сей раз, не стала брать с собой плоды своего труда с личного хозяйства, как делала почти всегда, когда отправлялась в Вильнюс и в Ленинград, на этот раз не к детям едет.
В руках была не привычная для неё совсем небольшая сумка с личными вещами.
Она сошла на перроне в Витебске и легко вбежала на высокий переходной мост, и через вокзал вышла на площадь, где стояли такси.
Дождавшись своей очереди, Фрося уселась в машину и назвала адрес.
Таксист рассмеялся:
– Ну, барышня, могла бы и добежать, ведь это за Полоцким базаром, в десяти минутах ходьбы отсюда.
– Так я же впервые в вашем городе.
– А почему никто не встречает?
– А вот решила, как «снег на голову».
Пока они перекидывались словами уже и подъехали, такси остановилось около добротного забора с номером дома названного ею адреса.
Фрося рассчиталась и вышла из машины.
Такси уехало, а Фрося подошла к калитке и заглянула через щелку во двор, и тут же увидела Виктора.
Он стоял по пояс голым и рубил дрова.
Женщина невольно залюбовалась играющими мышцами на спине и руках мужчины.
Наконец, она решилась и постучалась в калитку:
– Входите, входите, не заперто…
Раздался голос Виктора, которому вторил собачий лай, большая дворняга рвалась на цепи возле стоящей рядом с сараем будки.
Фрося толкнула калитку и вошла во двор.
Виктор оглянулся и замер с поднятым топором над головой.
Фрося рассмеялась:
– Руби, руби полено, а то и подойти страшно, а вдруг мне голову снесёшь.
Виктор со всех сил вогнал топор в колоду и бросился на встречу неожиданной гостье:
– Фросенька, я тебя ещё так рано и не ожидал, думал, дай бог к концу недели…
И он подхватил на руки женщину, и закружил по двору, целуя её в губы, глаза и волосы.
Фрося обняла его за шею и заливисто смеялась:
– Ой, отпусти, не ровён час уронишь…
– Фрося, Фросенька, как я рад, как я рад, ты приехала, ты приехала…
Наконец, он её поставил на ноги.
У неё кружилась голова, она раскраснелась, растрепались волосы, сбилась одежда… и вдруг она увидела на крыльце, стоящую пожилую женщину в замусоленном фартуке и с подвязанным под бородой белым платочком.
Глаза их встретились и несколько мгновений они молча изучали друг друга, пока не подхватился Виктор:
– Мама, знакомься это Фрося, я тебе про неё много рассказывал.
Женщина, кряхтя, не спеша, сошла с крыльца и подала руку гостье:
– Меня зовут Клавдией Ивановной, а ты, значит и есть та Фрося, понятно, понятно…
Виктор подхватил сумку Фроси и обняв женщину за плечи, ввёл в дом.
Фрося огляделась, дом неплохой, но её в Поставах нисколько не хуже. Ах, да, уже не её:
– Фросенька, ты присядь на диван, я включу тебе сейчас телевизор, а сам пока пойду обмоюсь и мы поедем в город, посидим в ресторане, поговорим, обсудим наше будущее…
Мама, ты займи пока нашу гостью, напои её компотиком.
Виктор вышел из дому к умывальнику, а пожилая женщина уселась напротив в кресло и бесцеремонно стала разглядывать пассию сына:
– А ты ничего, симпатичная, правда не чета его первой, у меня её фотки есть, но понятно, та же из господ.
Витенька мне говорил, что ты из деревенских, без образования, но очень трудолюбивая и хозяйская, мне на старости лет именно такая здесь не помешает, дай бог уживёмся…
Вот молчишь, уважаешь старость, не перечишь и это хорошо, а то, тут внучка два дня побыла, я ей слово, а она мне пять в ответ, чуть с ума с ней не сошла, барыня выискалась, пусть сидит в своём Ленинграде, а то видишь ли, еe уборная на улице не устраивает, умываться неудобно, а посуду раз помыла и караул закричала…
Мой сын не хухры-мухры, капитан, а не брезгует и в уборную на улицу сходить, и помыться в рукомойнике, и по хозяйству пособить, все мои соседки восхищаются…
Я слышала, милашка, у тебя сын есть ещё малолетний, я не очень люблю малых детей, отвыкла от них, но, что поделаешь, надо будет потерпеть, надеюсь, он не очень шумный…
У меня и огородик есть, но сил уже нет на нём возиться, Витя говорил, что ты знатная хозяйка, вот и будешь заниматься огородом, на базар ходить, здесь совсем близко, захочешь, можешь и свинку завести, я не против, у меня раньше была, сарай есть…
Пожилая женщина будто и не замечала, что Фрося сидит молча, улыбается, кивает головой и не сказала ей и слова в ответ, наверно её это устраивало, с такой покладистой сожительницей сына она поладит.
В дом вошёл вымытый и чисто выбритый Виктор, забежал в спальню и вскорости вышел в элегантном костюме при галстуке, от него приятно пахло одеколоном:
– Ну, Фросенька, мы можем уже и отправляться в город, надеюсь, вы хорошо поговорили.
– Витя, мне тоже надо слегка привести себя в порядок, покажи, где уборная, где могу слегка помыться, причесаться и переодеться, я ведь с дороги, я хоть и деревенская, но надо выглядеть на уровне, всё же в городе, и с таким рядом кавалером…
В разговор вмешалась Клавдия Ивановна:
– Сынок, я ей покажу, где, что находится, а ты бы переоделся, я так люблю, когда ты в капитанской форме, всё же по нашей улице пройдёшь, соседи посмотрят.
– Мамочка, я не пойду по улице, мы поедем на машине, а для Фроси моя форма не имеет большого значения.
Фрося освежилась, переоделась, в ушах её заблестели серьги – подарок Ривы, она облачилась в ситцевое платье с открытыми плечами, на ногах красовались беленькие босоножки на каблучках, в волосы она заплела свою любимую голубую ленту, её вид вызвал у матери и сына нескрываемое восхищение.
Выходя из дому, она захватила с собой свою сумку:
– О, а это зачем, у нас ничего не пропадёт…
И Виктор от души рассмеялся.
– Что ты, я и не волнуюсь, просто вечером уезжаю в Москву, ведь там меня ждёт сын.
Глава 69
Виктор вывел из сарая свою «Волгу» и Фрося уселась рядом с шофёром:
– Витенька, давай, пожалуйста, на вокзал, мне надо купить билет на поезд, я посмотрела, он в пол девятого отходит на Москву.
Кстати, на втором этаже я видела ресторан, довольно приличный, вот и посидим там, как раз до моего отъезда.
Недавно весёлое лицо Виктора помрачнело, он молчал и было видно, что его распирало от еле сдерживаемой злости, но боялся сорваться и поэтому не открывал рот, покусывая нижнюю губу.
Им повезло, в кассе вокзала не было большой очереди, они быстро купили билет и поднялись на второй этаж в привокзальный ресторан.
Там, как ни странно, было весьма уютно, белые накрахмаленные скатерти, приличные столовые приборы, даже цветы на столах стояли в вазочках.
Они выбрали столик в самом углу и молча уселись напротив друг друга.
Фрося засунула свою сумку далеко под стол и улыбнулась:
– Вечно я с торбами, когда уже буду, как порядочная дама в вечернем платье ходить в ресторан, а то помнишь в Ленинграде, как чушка пришла с тобой, спасибо, что не дал совсем опозориться.
И она засмеялась.
Виктор кисло улыбнулся в ответ:
– Ты, вот бежишь от меня и даже ничего не объясняешь, а ведь мы могли бы хорошо провести время здесь в Витебске, и в ресторан сходить не чета этому.
– Витенька, я не от тебя бегу, а бегу от той жизни, которую ты мне предлагаешь.
– А, что я тебе плохое предлагаю, пока пожить у моей мамы на всём готовом, через пару лет я выйду в отставку и мы тогда определимся с местом жительства, узаконим наши отношения, и будем жить друг для друга, и никто и ничто не помешает нашей любви…
– Витя, ты наверно забыл, что у меня на руках пятилетний сын, да и старших я не собираюсь кинуть на произвол судьбы.
– Фрося, мы с мамой обговорили этот момент, у вас с пацаном будет отдельная комната, а когда я буду наезжать, он поспит в зале на раскладушке, а маме моей уже за семьдесят, кто знает, сколько уже осталось, а так и вы будете при месте и она присмотрена, и мне в Витебск всего ночку ехать на поезде, а на машине и того быстрей.
– Витюша, моему сыну не нужно место, ему нужен отец…
– А, что тот профессор готов стать отцом?
Фрося вскинула голову и готова уже была вспылить, но тут подошёл официант и они сделали заказ.
Конечно же, этот ужин нисколько не напоминал Ленинградский, не было изысканного меню, шампанского и коньяка, а самое главное, не было приподнятого настроения.
Они молча кушали, каждый порывался что-то сказать, но сдерживался и только напряжённо прислушивались к объявлениям звучащим на вокзале, которые не достаточно разборчиво были слышны в ресторане.
Виктор первым не выдержал и прервал затянувшееся молчание:
– Фросенька, я опять погорячился, прости меня, лучше давай вспомним, как нам было хорошо и как бы ещё могло быть ещё лучше…
Фрося положила рядом с тарелкой вилку, вытерла салфеткой губы, взглянула на часы и глядя в глаза мужчине, заговорила:
– Витя, ты хотел объяснений, так послушай, хотя я думала, что ты сам обо всём догадался, а выходит, нет.
Мы очень мало знакомы друг с другом и, похоже, ты меня до сих пор совсем не знаешь, а я вот тебя уже изучила настолько, что поняла, мы не можем быть вместе.
Я не буду сиделкой около твоей матери, которая мне совершенно не симпатична, у меня достаточно средств, чтоб самой о себе позаботиться, я не собираюсь месяцами ждать любимого мужчину, а встречать противного ревнивца, которому дети мои по барабану, ему только нужна хозяйка в доме, сиделка для его матери и пылкая любовница в постели.
На последнее я бы с удовольствием согласилась, если бы могла принять всё ранее мной сказанное, но повторяю, нет, хотя моё сердце разрывается на части от боли.
К сожалению Витя, ты моя большая ошибка, но и её я переживу как-нибудь, не такое уже раньше пережила…
Не провожай меня на поезд, не надо, за ужин можешь заплатить.
Она достала из-под стола свою сумку и не оглядываясь, пошла на выход из ресторана.
Глава 70
Выйдя из ресторана, Фрося взглянула на табло, её поезд прибывал на третью платформу через десять минут и она вступила на переходной мост.
Накрапывал дождь и хоть у неё не было зонта она обрадовалась ему, потому что этот дождь смывал слёзы, которые беспрестанно текли из её таких ещё недавно счастливых глаз.
Крайне расстроенная женщина сошла на свою платформу и стала ходить взад вперёд в ожидании поезда, но вот натужно сопя и отфыркиваясь, он подошёл к перрону.
Уже под проливным дождём Фрося побежала к своему вагону, подала билет проводнице и повинуясь какому-то инстинкту, оглянулась, подняла глаза кверху – на переходном мосту в своём элегантном костюме, промокший до нитки, стоял Виктор.
Глаза их встретились, но никто из двоих не помахал рукой на прощание друг другу.
Фрося подгоняемая другими пассажирами прошла в вагон.
Она, не обращая внимания, на шум и толкотню, засунула свою сумку под нижнюю полку и уселась, глядя в окно.
Потом машинально расстелила себе постель на предназначенной ей второй полке, попила предложенного проводником чаю и улеглась.
Всегда такая словоохотливая и компанейская в поезде, на этот раз она не хотела никакого общения, а закрыла глаза и глубоко задумалась.
Вот и всё, закончился её роман с Виктором, безусловно, закончился, она даже не будет искать встречи с ним, а для чего, на роль любовницы она не годится, а то, что произошло в Ленинграде пусть останется в памяти, как приятный эпизод, ведь она никому не изменяла, даже себе, она отдавалась мужчине, горя любовным пылом.
Жаль, конечно, что продолжения не получилось, но принять ту жизнь, что предлагал ей Виктор, она не могла ни под каким соусом.
Фрося тяжело вздохнула своим мыслям, жизнь уходит, а она по-прежнему одна…
Ну, не совсем одна, есть дети, дорогие сердцу люди и полная на этот момент неустроенность.
От последней мысли ей стало даже смешно, это же надо, такое себе придумать, не подходят ей уже Поставы, столицу подавай.
А вот какую столицу, Литвы или Советского Союза это ей надо ещё решить.
Вильнюс, конечно, ей лучше подходит, к старшим детям поближе и многое там уже знакомо – и места, и люди.
Да, но тогда она оторвёт Сёмку от бабушки, а этого она допустить не хотела, теперь разлучить этих двух родных людей сродни преступлению.
Невольно мысль перекинулась к Алесю и его предложению и она совсем разулыбалась.
Конечно же, она ему всё простила и вспоминалось уже чаще хорошее, а не то плохое, что было между ними, но начинать сначала… Нет, пока она не готова.
Незаметно под не ровный стук колёс поезда она уснула…
Закончилась эта часть повествования, а жизнь у Фроси продолжается…
