Текст книги "Нет звёзд за терниями (СИ)"

Автор книги: Олли Бонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 29 страниц)

– Сворачиваем, – скомандовал господин Второй бесстрастно, указывая рукой в переулок.

– Это не дорога к Свалке.

– Делай, как я сказал!

Поморщившись, он потёр виски. При свете дня Кори заметила, как бледен господин Второй. На висках его и лбу проступил пот, хотя до полуденной духоты было далеко.

– Ты мне теперь не указ, – возразила Кори. – Я больше не работаю на тебя и никогда не буду.

– Да к площади, к площади идём, – поморщился её собеседник. – И не ори так.

Кори послушно свернула. Все пути были лучше, чем к Свалке, а на площадь тянуло и так.

– Почему туда? – всё-таки спросила она. – На брата решил плюнуть?

Господин Второй уставился мрачным взглядом воспалённых глаз.

– Брата я никогда не оставлю, – холодно сказал он. – Сделаем одно дело, потом на Свалку. И прекрати болтать.

Город будто вымер – ни звуков, ни встречных. И на площади ещё никого.

Спутник Кори шёл широким шагом, глядя в землю, и то и дело потирал виски. Он повернул к дворцу.

– Зачем нам сюда? – спросила Кори.

– Кое-что возьмём, – устало произнёс господин Второй и прикрыл глаза. Лицо его исказилось на мгновение.

– Что? – продолжила Кори расспросы.

– Ты больше нравился мне прежде, – хмуро сказал её спутник, сдвинув брови так, что между бровей прорезались две глубоких морщины. – Когда делал, что велят, и рта не открывал.

И вдруг усмехнулся широко и криво.

– Так ты, что ли, правда женщина?

– Не твоё дело. Можешь обращаться ко мне, как прежде.

– Тогда пошли.

Он первым прошёл внутрь, в оставшуюся от двери арку, миновал расписанный зал. Никуда не свернул, двинулся дальше, к лестнице, что вилась широкой спиралью, уходя и вверх, и вниз. Начал спускаться, крепко держась за перила, и вскоре исчез из виду. Лишь слышался стук башмаков по ступеням.

Этого времени Кори хватило, чтобы принять решение. Господин Второй сейчас был слаб – видно, остался без капель. Кори помнилось ещё, до чего это дрянное состояние, когда тело лишается привычной дозы, особенно если до того пить без ограничений. Кидает то в жар, то в озноб, сердце то колотится, то замирает тяжёлым камнем, и даже самые тихие звуки разрывают голову изнутри. Удивительно, что этот человек ещё стоял на ногах. Что бы он там ни задумал, справиться с ним будет легко, а оставлять без присмотра нельзя.

И Кори торопливо прошла вперёд. Пернатые в белых одеждах, навеки замершие на стенах, проводили её добрыми взглядами. Ступени вели в темноту, но путь дался бы Кори и с закрытыми глазами. Он вёл к Архиву.

Слабый огонёк, впрочем, уже горел.

– Где ты копаешься? – зло спросил господин Второй, треща ручкой напольной лампы. – На, крути.

Кори послушно взялась за гладкий, вытертый от времени металл ручки, а её спутник заткнул уши. Свет разгорелся.

– Зачем нам в Архив?

– Не туда, ниже. Подтащи лампу к середине площадки.

Кори обхватила бронзовую треногу и перенесла куда велено, мстительно скребя ножками по плитам пола. Господин Второй обхватил голову и даже сказать ничего не смог.

– Дрянь, ты это нарочно? – простонал он наконец.

– Тяжёлая, – пояснила Кори.

– Для тебя-то? А-а, – и он, махнув рукой, спустился ниже.

Где-то там была ещё дверь, ведущая в подвал. Сколько помнилось, никто туда не ходил. Говорили, внизу всё обрушилось.

Господин Второй вынул ключ и завозился, не попадая в скважину. Он уткнулся в дверь едва ли не носом, сдавленно ругаясь. Лампа хорошо освещала лишь площадку, озаряя свод с пересечением арок, раскрашивая жёлтым стены с почти осыпавшейся штукатуркой, обнажившей кладку. А ниже свет таял, и господин Второй действовал почти во мраке.

– Мне спустить лампу? – предложила Кори.

– Не вздумай! – сердито обернулся к ней спутник и тут же, пошатнувшись, опёрся о тяжёлую дверь. – Чтобы ни единой искры тут, внизу! Лучше сам спустись и помоги.

Замок поддался не сразу. Похоже было, эту дверь отпирали нечасто.

– Распахни пошире, – скомандовал господин Второй. – Идём. Трусишь? Ладно, я первый.

Вопреки ожиданиям, подвал не обвалился. Но пустовал, насколько позволяла разглядеть лампа. Лишь у стены Кори заметила несколько бочонков или что-то похожее на них.

Её спутник зашарил в углу. Металл зазвенел о камень, и Кори насторожилась.

– Где ты там? – сердито зашипел господин Второй. – Иди сюда, открывай бочку!

Воздух в подвале был мёртвым и казался непригодным для дыхания. Кори не спешила. Для начала поняла, что дышать здесь всё-таки можно. Разглядела, что сжимает господин Второй: круглую лопатку. В умелых руках и она может стать оружием.

– Да помоги же ты! – почти простонал он.

Пол здесь был дощатым, и бочка отозвалась под пальцами теплом.

– Всё из дерева, – удивилась Кори. – Почему не пустили на растопку?

– Потому. Крышку снял? Бери мешок, вот они лежат. Расправляй, держи.

Что-то захрустело под лопаткой, а затем посыпалось в мешок с лёгким постукиванием. Но господин Второй продержался недолго, съехал на пол.

– На, – прохрипел он, протягивая лопатку. – А я подержу...

– Что это?

– Твоё дело выполнять приказы. Живее, каждая минута на счету! Ты хочешь спасти город или нет?

– Плевать мне на этот город. Мне важны люди, и то не все.

– Так действуй! Или думаешь, эти уроды прикончат кого-то на площади, припугнут и на том остановятся, и мы заживём мирно? Если они собрались проливать кровь, значит, подавят любое сопротивление. Любой ценой, пока не останется никого, способного противостоять. Выживет кучка запуганных трусов, которые будут слушаться покорно, ты этого хочешь? Сейчас или мы их, или они нас.

– Так что это в бочке?

– А что ты делал в Архиве? Откровение за откровение.

Кори молча принялась наполнять мешок.

– Что ж это за дело, если даже в такой час ты не можешь сказать?

– Я скажу, – пообещала Кори. – Обязательно. Но позже.

На третьем мешке господин Второй приказал остановиться.

– Надеюсь, этого хватит, – озабоченно сказал он. – Завязывай, тащи за дверь и оставь там. Но не поднимайся пока, слышишь?

Сам он, повернув ключ в замке, заторопился к лампе. И лишь когда погасил её, приказал нести мешки наверх.

Груз сложили под помостом. Господин Второй приказал затолкать поглубже, оглядел со всех сторон и остался доволен. Пару горстей рассыпал прямо по помосту, по доскам – чёрные крупицы, как мелкие камешки. Кори ещё не доводилось видеть ничего подобного.

– Вот теперь к Свалке, – приказал господин Второй устало.

Его светлая рубаха вымокла от пота, лоб избороздили морщины. Может, и не дойдёт никуда.

Поколебавшись, Кори вынула из кармана флакон, откупорила и протянула.

– На. Только не всё, больше нет.

Её спутник протянул дрожащие пальцы, но ухватил стекло цепко. Поднёс к губам. Кори уже пожалела, подумала, что глотком не ограничится, но господин Второй сдержался. Когда он возвращал флакон, там ещё плескалось чуть больше половины.

– И откуда это у тебя? – криво ухмыльнувшись, спросил он. – Ты же вроде говорил, покончил с этим. Тьфу ты, всё не соображу, что ты женщина.

– Отпустило? – строго спросила Кори. – Язык развязался? Идём уже.

– Идём, – кивнул её спутник и поморщился. Видно, полегчало ему не до конца.

Но всё-таки он заметно приободрился. Пока шли к фабрикам, то и дело оглядывал спутницу, и взгляд его, изучающий и презрительный, не нравился Кори. Ей начало казаться, что она забыла надеть рубаху.

Кори опустила руки в карманы, подняла плечи, отстранилась, насколько могла, и всё-таки хотелось ещё закрыться, спрятаться. Хотя, казалось бы, что такого? Просто взгляд.

– Это был порох, – вдруг сказал её спутник. – Такая удивительная вещь с прежних времён, в которой много силы. Чтобы оживить его, достаточно искры. Тебе стоит знать.

Кори обернулась, прислушиваясь внимательно.

– Нужно дождаться, когда все соберутся. На помосте и рядом с ним будут те, кто всем заправляет. Останется заронить искру, и с главарями будет покончено. С оставшимися мы справимся без труда.

– Там же невинные люди! Гундольф, Симен...

– Иногда нужно идти на жертвы, – жёстко ответил господин Второй. – Они всё равно уже обречены. Ты видишь способ их спасти? У нас не хватит людей, умеющих сражаться. Если собираешься сложить голову, хоть сделай это с толком.

Кори не ответила.

– Ну, чего молчишь? Или ты всё-таки с Рафаэлем заодно? Ну, сознавайся!

– Нет! Нет, но... Я верю, можно по-другому! Я не хочу этих смертей!

– Женщины, – процедил её собеседник презрительно. – Вы всегда думаете о мелком. Предпочтёте спасти одного человека, а не весь город. Ты хоть понимаешь, что значит Раздолье для Светлых земель? Сколько ушло труда, чтобы создать этот порядок? Раздолье – это жизни не только тех, что обитают здесь сегодня, но и других, которые придут после нас. Захватчики готовы всё это разрушить, им дела нет, что будет дальше. А я скажу, что будет: миру тогда конец.

Вдалеке уже показалось угрюмое здание фабрики, выглянули из-за лодочной площадки склады.

– Сотни погибнут, – продолжил господин Второй, взмахнув рукой. – Сотни, среди которых наверняка есть хорошие люди, но тебе плевать, потому что ты их не знаешь лично. И сотни никогда не родятся. А во всех остальных землях что настанет за жизнь? Все поселения, что есть сейчас, зависят от города. Приходят выменивать товары, припасы. Мы не можем дать им много, но и это немалая поддержка в голодные времена. Я сам родом из маленького поселения, где мы кое-что растили, но без лепёшек из Раздолья протянули бы ноги. Я их до сегодня видеть не могу, эти лепёшки. И ты готов... И ты готова обречь невинных на смерть? Детей? Ты хоть можешь представить, какова она, смерть от голода – долгая, мучительная, когда за крохи готов убить ближнего? Когда кажется, что готов предать даже тех, кого любишь, лишь бы выжить? Сходишь с ума, не можешь думать ни о чём, кроме...

– Да! – закричала Кори, перебивая его. – Да, я могу!

– И ты желаешь этого другим? Нет, погоди, давай остановимся. Посмотри мне в глаза и скажи: ты желаешь этого другим?

– Никому я этого не желаю...

– Так что, по-твоему, страшнее – несколько невинных жизней или сотни и тысячи?

– Каждый выбор плох. Я верю...

– Посмотри на меня, – сказал господин Второй и взял Кори за плечи. – Посмотри. Есть я и ты, и трое чужаков, и всё. Только мы готовы биться за этот город. Чужаков, ты знаешь, было куда больше, но люди Рафаэля справились с ними без труда. А ведь сюда отправляли не кого попало, а тех, кто умеет сражаться. Не опускай голову, смотри на меня!

Кори было бы легче драться с ним, чем смотреть.

– Созовём, конечно, своих, и кто-то придёт. А хочешь поспорить? Ставлю на то, что многие не пожелают вмешаться. Понадеются, что как-то всё решится и без них. Вспомни горожан, которых знаешь. Много ли тех, кто крепок и смел? А?

Кори помотала головой. Действительно, против калек мало кто выстоит. Да и кто ещё захочет...

– Даже лучшие из них не сравнятся с чужаками, ты это понимаешь? Если перебили тех, вообрази, что будет сегодня на площади. Может быть, погибнут все, кто осмелится выступить с оружием. Да и оружия у нас нет, чтобы им раздать. А значит, будут смерти, много смертей и боли. Уже сегодня, скоро. Какой ты видишь выход?

Кори промолчала.

– Тебе казалось, можно придумать что-то ещё, – настойчиво сказал господин Второй, заглядывая ей в глаза. – Что?

– Я не знаю. Не знаю!

– Если ты предложишь другой выход, я соглашусь. Я даже буду рад. Так что же?

– Я...

– Ты думала просто броситься на них и драться, пока хватит сил? – понимающе и как будто ласково спросил её собеседник. – Ты сильна, не спорю.

И он усмехнулся, коснувшись ненадолго своей опухшей, покрасневшей щеки с четырьмя отметинами. А затем уронил ладонь на плечо Кори, потрепал.

– Но ведь там все такие, как ты. И они не будут стоять и ждать. Тебя остановят быстро, и так ты никого не спасёшь. Согласна?

– Да, но что ещё делать? – с отчаянием спросила Кори.

– То, что предлагаю я. До того, как всё начнётся, нужно успеть забраться под помост. А потом будет достаточно одной искры, чтобы покончить с теми, кто заварил эту кашу.

– И кому же ты предлагаешь делать это?

– Ты ведь уже знаешь ответ, верно?

Конечно, можно было догадаться. Этот бы сам не полез...

– Скажи мне, каким ты видишь своё будущее? – продолжил господин Второй. – Вечно жить, притворяясь? Но ещё несколько лет, ты утратишь юность, и твой вид начнёт вызывать вопросы. Не бывает мужчин с такими гладкими лицами. А эта рука? Не знаю, как тебе удавалось скрывать до сих пор.

Кори закусила губы.

– Скажи, тебе нравится так жить? Сторонясь людей, притворяясь кем-то другим, не собой, в страхе, что раскроют? Вечно в одиночестве. Ведь даже нарядись ты в платье, на тебя не поглядит ни один мужчина. Понимаешь ты это?

– Уже поглядел! – запальчиво вскричала Кори, и щёки тут же обожгло горячей волной. А ведь думала, умеет держать язык за зубами.

– Да неужто, – усмехнулся господин Второй, сощурившись, и всмотрелся пристально и с любопытством. – Только не говори мне, что господин Первый... нет, нет, вижу по твоему лицу. А всё же интересно, чем ты его взяла, что он пристроил тебя и помог скрыть эти тайны. Но ты не расскажешь, да?

– Не расскажу.

– Тогда только чужаки. Они, я понял, считают уродов почти за людей. Мальчишку отметём сразу...

– Да что тебе за дело? Идём, мы теряем время!

– У других я что-то особой нежности к тебе не заметил, значит, Гундольф. Он, да? То-то вы вместе держались.

– Отпусти меня! – вскричала Кори и дёрнулась, высвобождая плечи. А потом зашагала, не оборачиваясь, мимо платформ к фабричной улице.

По шагам за спиной стало понятно, что господин Второй идёт следом.

– Чтоб ты знала, ты ему не очень-то нужна, – язвительно произнёс он. – Если на что надеялась, выброси из головы. Пока вас не было, чужаки трепались о всяком, вспоминали прошлую жизнь. И твоего Гундольфа упоминали. Говорят, он женщин меняет, два раза с одной не показывается.

– Мне плевать на сплетни, – мрачно сказала Кори. – Плевать. Закрой рот.

– А, значит, у вас уже вышла размолвка, да? – звучали за спиной ядовитые слова. – Он уже дал понять, что не собирается заводить с тобой семью?

Кори постаралась не издать ни звука.

– А знаешь, каких он женщин предпочитал? Пышнотелых и золотоволосых, – добил её господин Второй. – И красивых. Любопытно даже, что он в тебе нашёл. Наверное, у него просто не было ещё никого с механической рукой...

Кори развернулась, чтобы вколотить этому болтуну зубы в глотку, но всё расплывалось, и руки отчего-то ослабели. Спутник с лёгкостью её остановил.

– Ну, ну, – сказал он почти нежно, приобнимая за спину и удерживая. – Видишь, как оно бывает в нашем мире. Для таких, как ты, здесь нет счастья. И о Гундольфе нечего жалеть. Он не так хорош, чтобы пытаться его спасти, когда на другой чаше весов жизни тысяч людей. Ну что ты, не плачь. Только представь, ты можешь быть спасителем этого мира, и о тебе будут вспоминать с благодарностью. Или по душе жить изгоем, да ещё неясно, долго ли жить?

Кори было плохо и больно – той болью, от которой не помогают капли. Этот человек, он ведь не врал, она чувствовала. Гундольфу она не нужна, да тот и сам говорил. А что надумала себе после, в городе, это лишь её беда.

А Леона... если она зашла так далеко, что её нужно останавливать силой, то они уйдут вместе. Уж здесь-то Кори её не бросит. Может, не такой это и плохой конец.

– Я сделаю, я всё сделаю, – пробормотала Кори, утирая глаза. – Отпусти!

– Зажигалка есть? – деловито спросил господин Второй. – Или дать мою?

Кори хлопнула по карману, вынула дрожащими пальцами узорный плоский коробок. Сбоку – колёсико с крошечной ручкой.

– Рабочая? – озабоченно поинтересовался её собеседник.

Он взял зажигалку, повернул колёсико, высек искру. Вернул вещицу Кори, вложил в ладонь.

– Сгодится, теперь поспешим. Вряд ли начнётся раньше обеда, но нам прийти на место нужно первыми.

Разбитые окна фабрики видны были издалека. Если до этого момента Кори ещё немного сомневалась, то теперь могла сказать точно: калеки здесь проходили. Должно быть, Ткачиха не соврала и про мальчишку.

– Баки вчера не вывезли, – нахмурился господин Второй. – Гляди в оба, здесь могли выставить охрану.

Но сейчас у вагонов никого не было. Внутри тоже. Господин Второй обходил их, заглядывал, с каждой минутой смелея, пока Кори пыталась справиться с тошнотой.

– Они везли моего брата в этом! – раздался гневный голос над головой. – В вагоне для объедков!.. Ты чего тут сидишь? Эй, Кори, ты в порядке?

– Да, – кивнула она, прижавшись спиной к колесу.

– Ну так вставай, едем.

– Может, я подожду здесь?

Голос прозвучал тонко и жалко.

– Поднимайся! – прогремел господин Второй, возвращаясь к прежнему не допускающему возражений тону. Потянул под руку вверх, а потом за собой.

– Садись, – скомандовал, вталкивая в вагон, а сам обошёл состав спереди и сел с другой стороны. – Дверь закрой. Ты меня слышишь?

Кори послушалась, и почти в то же мгновение поезд дёрнулся. Щёлкнули рычаги, ожила машина внутри, и спустя небольшое время состав покатился, набирая скорость.

– Воротца, – указала рукой Кори. – Мы забыли их...

– Плевать! – воскликнул её спутник.

Хлипкие воротца с треском разлетелись, сорвались с петель, и почти сразу вагон нырнул вниз. Кори закричала. Она почти готова была к смерти, но не к такой!

– Тихо! Мы не падаем, возьми себя в руки.

– Я... хорошо, хорошо! Что это было?

– Съехали с твёрдого пути, дальше на канате.

Ненавистная Свалка приближалась. Ещё эти стёкла в три стороны, лучше бы не видеть... Казалось, поезд застыл, а Свалка ползёт к нему, ползёт...

– Почти на месте, – произнёс господин Второй, сосредоточенно глядя вперёд. – Поищи под нами оружие. Привстань, откинь своё сиденье. Есть?

Там нашлась сабля.

– Бери. Сейчас выйдем – через мою дверь, не ошибись, не то улетишь в пропасть... Да что ты трясёшься так?

Господин Второй нахмурился сердито.

– Страшно? А ты хоть представляешь, каково моему брату? Здесь живут не люди, а твари, которые понимают лишь силу. Тебе и не вообразить всех ужасов, с которыми тут мог столкнуться Фло!

– Не вообразить? С чего ты взял?

– Да с того, что ты уж точно Свалки не видала. Мы знакомы, считай, с того дня, как тебя приняли в Раздолье. Сколько ты себе накинула тогда – год, два? Точно пришла уже без руки.

Голос его становился всё злее, губы кривила усмешка.

– Вот поглядишь сейчас, как живут на Свалке тебе подобные. Видно, правду говорят, что у калек нет души, иначе бы не теряли человеческий облик так быстро. Жрут с земли, грызутся за каждый кусок. Ни порядка, ни достоинства. Если б ты хоть раз увидела, как им подвозят еду... Ладно, соберись и пойдём! Будь начеку и держись рядом.

Кори рассмеялась – неожиданно даже для себя самой.

– Свалки, значит, не видала? – с горечью спросила она. – Я задолжала секрет про Архив. Знаешь, кого я искала? Тебя.

– Меня? – поднял бровь её собеседник.

– Тебя. Стража, сопровождающего поезд. Я не знала имени, только в лицо. И точный год не знала. Ведь ты работал здесь?

– Работал, – осторожно согласился господин Второй. – Но недолго. И что же?

– Вот что, – сказала она и, вытянув правую руку, грохнула ею о приборную панель. – Вот, гляди! Это ты со мной сделал, а ты меня даже не узнал!

Её собеседник изменился в лице.

– Я не помню ничего такого, – сказал он так, что сразу стало ясно: вспомнил.

– Врёшь! – прошипела Кори, хватая его за горло. – Врёшь! И я знаю, каково на Свалке – только это я и знала почти всю свою жизнь! Я пришла в Раздолье, чтобы найти тебя, чтобы ты почувствовал то же, что и я! Отрезать твою руку по кускам, заставить страдать, страдать медленно, молить о пощаде! Любоваться твоим лицом, когда ты осознаешь потерю!

Господин Второй бился, пытаясь ослабить хватку, и Кори оттолкнула его.

– Так будь ты проклят за это! – вскричала она, давясь слезами. – Я поздно тебя нашла, что я могу теперь? Ты нужен городу, людям, нужен этому своему брату, и ты будешь жить, а я... а я...

Её собеседник молчал, потирая шею.

– Идём, – сказал он ничего не выражающим голосом. – Местные уже собираются.

Пятеро-шестеро и правда уже стояли здесь. Кто-то кричал, подзывая остальных. Глядели на поезд с надеждой.

Господин Второй поднял саблю, открыл дверь и вышел.

– Никак нам пожрать подвезли? – спросил оборванец с распухшими коленями и заковылял к вагону.

– Стоять! – приказал ему правитель. – Сюда привозили мальчишку, где он?

Один из местных зашёлся дребезжащим смехом, не стыдясь показывать гнилые зубы.

– Что, вернуть хотите? А всё уже, опоздали вы!

– Что это значит? Поясняй! – бледнея, воскликнул господин Второй и потянул саблю из ножен. – Отвечай немедленно!

– Э-э, потише! – сказал человек испуганно, поднимая руки и отступая на шаг – Мы-то при чём? Напугался, видно, ваш мальчишка да и влез в какую дыру, а там его и придавило. А может, оступился да в пропасть улетел. Долго мы его вчера искали, да так и не нашли. Так что, будут нам сегодня припасы? Вчера-то мы не дождались...

– А чего это он напугался? – ледяным тоном спросил его собеседник, замахиваясь. – Что вы сделали?

– Мы-то? Да ничего, ничего! Мальчишка изнеженный, к таким местам не привыкший – ну, долго ли до беды?.. Так пожрать-то будет?

– Не будет. Кори, что ты рассиживаешься? Выходи!

Но как было выйти, если ноги отказывались ступать на эту землю? Кори точно знала, что если покинет вагон, то случится ужасное. Она закричит, побежит прочь – может, прямо в пропасть. Думать о том, что правильно, а что нет, она больше не сможет.

– Э, нет, так не пойдёт! – заявил гнилозубый и погрозил пальцем. – Голодом нас решили заморить? И нечего тут махать своей железкой, мы вам не позволим здесь вот так просто расхаживать! Да, ребята? Сами-то сытые, рожи круглые, а что у нас ни крохи во рте который день, и дела нет.

– Верно говоришь, Юрген, – согласились с ним.

Калеки подбирались ближе, обступая господина Второго.

– Их только двое, ребята, мы ж не забоимся?

– Юрген, разумное ли дело на стражей нападать? Нам тогда уж точно припасов не видать...

– Дурень ты, Венни, и всегда был. Да у нас поезд будет!

– А ну стоять, – властно произнёс господин Второй.

Кончик его сабли почти упёрся в грудь калеки.

– Вы правильно заметили, что всё переменилось. Припасы не подвозили, потому что сегодня мы заберём вас в город. Пойдёте на площадь, послушаете, что говорят, выскажетесь сами.

– Да ладно, врёшь! – не поверил ему слепой. – С чего бы?

– Порядки иногда меняются.

– А что ж вагон для еды пригнали? Людей в таком не возят!

– А как после вас отмывать мягкие сиденья? – спокойно ответил ему господин Второй и медленно опустил саблю. – Сейчас я открою вагон, вы зайдёте...

– Ага, а вы на полпути дно распахнёте, и мы все выпадем! Ловушка это, порешить нас задумали!

– Для этого достаточно было бы вас не кормить. Сами бы подохли. Заходите!

Урод с распухшими коленями нерешительно сделал шаг вперёд.

– Я не пойду, – замотал головой тот, кого называли Юргеном.

– Думаешь, тут лучше подохнуть?

– А давайте так: пусть один из этих с нами в вагоне прокатится. Ну как, согласитесь на такое?

– Согласимся, – кивнул господин Второй, почти не раздумывая. – Кори...

Она сглотнула, прогоняя застрявший в горле ком, но не помогло. Под требовательным взглядом правителя, цепляясь за выступы рычагов, Кори перебралась на соседнее место, чтобы оттуда выйти наружу.

– Сиди, – остановил её господин Второй. – Когда мы все войдём, закроешь нас вот этим, видишь? Потом захлопни свою дверь, не забудь. Ты понимаешь, что я говорю? Если выпадешь, пока едем, всем конец. Осторожно опустишь этот рычаг, поезд двинется сам. Доедем – поднимешь. Откроешь нас. Всё ясно?

– Я... а разве не я пойду в вагон?

Господин Второй поглядел мимо неё, сдвинув брови.

– Флоренц ехал в нём, – сказал он, – и я смогу. Покажи, какая ручка отпирает дверь?

Кори указала.

– Какой рычаг отвечает за движение?

– Этот?

– Правильно. Всё, заходим.

И он вошёл первым. Люди потянулись следом – сперва нерешительно, затем торопясь и толкаясь.

– Это и всё, других не осталось? – глухо донёсся из вагона голос правителя.

– Нету.

– Не, ток мы.

– Все тута, езжай уже!

– Кори, слышишь меня? Запирай вагон!

Без господина Второго всё перестало казаться понятным. Он говорил, этот рычаг? Или, может, вот этот? А остальные для чего?

– Ручку дёрни, – послышалось раздражённое.

Кори дёрнула. Удостоверилась, что дверь вагона закрылась. Хлопнула своей дверцей, проверила, надёжно ли заперла, а потом опустила рычаг.

Поезд медленно двинулся к Раздолью, и чем дальше, тем легче становилось на душе. Даже петь захотелось. А может, правда, распахнуть на полпути днище, и пусть они все сгинут в пропасти?

И что это даст? Секундное торжество, а впереди – безнадёжность. Никакого будущего. Она никому не нужна, даже Леоне, как оказалось. Нет, Кори уже очень давно не была ей нужна, только признавать не хотела. Сама цеплялась, сама приходила, а перестала бы, и Немая о ней и не вспомнила.

Неужели она и вправду сейчас верховодит? Беспомощная, робкая и доверчивая, Леона, должно быть, прониклась мечтами старого мастера, но как же вышло, что остальные прислушались к такой, как она?

Поздно Кори заметила, что и с этой стороны воротца не открыты. Передние колёса уже встали на рельсы, нос поезда с грохотом упёрся в створки и без труда их одолел. Вагоны покатились, сворачивая, мимо заграждения, мимо своих собратьев, замерших на соседних путях. Пора было дёргать рычаг.

Люди вышли из вагона, изумлённые, недоверчивые. Вышел и господин Второй, утирая взмокший лоб.

– Можете немного отдохнуть, – сказал он устало. – Глядите, вон там стоят баки, которые готовили для вас. Но не забудьте, вас ждут на площади. Встаньте как можно ближе к помосту, чтобы высказаться, когда придёт время.

– Поверить не могу, – пробормотал один из калек. – Да неужто правда нас в город вернут?

– Да уж похоже на то, – хлопнул его по спине товарищ.

Кто-то уже заспешил по улице. Грохнул, переворачиваясь, бак, люди принялись расхватывать куски, спорить, отталкивая друг друга.

– Э-э-э, разделим честно! – завопили отставшие.

– Двигайся, – сказал господин Второй. – Едем обратно. Шевелись!

Обратно? Кори совсем не хотелось этого! Но если подумать, самое плохое ждёт на площади. Пора, пожалуй, замкнуть этот круг и перед концом навестить места, где началась её жизнь. Их с Леоной жизнь.

И она пересела.

– Веришь, что твой брат ещё там? – спросила, пока вагоны ползли, держась за канат тёмными руками.

– Он должен быть там, – твёрдо ответил господин Второй. – Живой или мёртвый, я должен знать...

Когда прибыли, он пошёл, почти побежал вперёд по узкой тропе между грудами хлама. Саблю вложил в ножны, но в вагоне не оставил.

– Фло! Ты слышишь меня? Флоренц, братишка, отзовись! – кричал он. – Фло, прошу, ответь мне!

Кори нагнала его.

– Проверим ту сторону, – указала она рукой, – потом левую. Я знаю все укрытия, если ничего не менялось за последние годы.

Господин Второй послушно шёл следом. Не роптал, если приходилось пробираться боком, пачкаясь и цепляясь одеждой. Не спорил, не указывал, только окликал брата время от времени. Но Свалка молчала.

– Ты говоришь, у калек нет души, – горько сказала Кори. – Едят с земли, как одичалые твари. А думаешь, они виноваты? Ты видишь здесь стол? Тарелки?

– Погоди с разговорами. Если Фло окликнет, я не хочу прослушать.

– По-твоему, еду сюда подвозят в кастрюлях, горячую и свежую, и каждому накладывают порцию? Если валить на землю, чего удивляться, что люди оттуда и едят.

– Послушай, из Раздолья привозят многое. Хотели бы, устроили столы, утварь бы разыскали...

– Так ведь не подвозят. Мы точили обрезки металла вместо ножей, а ложек мне видеть не приходилось.

– Чего ты хочешь от меня сейчас? – раздосадованно воскликнул господин Второй. – Ну, чего? Много где жизнь трудна. Знаешь, там, где я жил прежде, у нас была одна миска на троих. И мы оставались людьми.

– Но у вас была свобода. И ты, когда захотел, пришёл в Раздолье. А когда захотела я, случилось это, – и Кори вытянула руку.

– А что, по-твоему, я мог?

И господин Второй оттолкнул её руку.

– Мне только дали повышение. И я должен был привезти в Раздолье хлам со Свалки и поплатиться местом, а может, и головой? Да и что ты думала делать в городе? Если бы не сорвалась по пути, там бы тебя и завернули.

Он вырвался вперёд и бросил через плечо сердито:

– Я сам был тогда мальчишкой, которого и принимать не хотели. Дрожал, спать не мог, боялся сделать что не так. Мне это место дорого далось. Потом кошмары снились, что маленький оборванец не бросал камни, и я не выглянул на шум. Тебя бы обратно, а что меня ждало, даже не знаю.

Он передёрнул плечами.

– Очень может быть, что ослепили бы и тоже на Свалку, и напарника заодно, ведь мы отвечали за это вместе. Да я вообще чудом решил осмотреться! Напарник сказал потом, он бы и не дёрнулся, эти уроды часто что-то бросают. Все привычные, а я был новичком.

– Кто-кто бросил камень? – только и спросила Кори. – Меня так долго мучила эта мысль.

Господин Второй обернулся к ней.

– Да тоже мальчишка, – сказал он, – или девчонка. Вас, чумазых, разберёшь? Волосы белые.

Кори застыла.

– Ты ошибся. Может, она просто махала рукой?

– Точно. А в руке был камень или какой-то хлам из того, что вокруг. Она ещё раз на моих глазах бросила, а как поняла, что я тебя заметил, отстала. А что, это была твоя подружка?

Кори не ответила.

– Что ж, можно сказать, она тебя спасла.

– Это тебя она спасла! – закричала Кори. – Тебя! А я... а меня...

И она потянула рукав.

– Смотри, как я живу! Если что-то держу, я не понимаю, крепко ли сжала. Мне не искупаться по-человечески, никогда не плавать в море. Не поправить волосы, не вынуть соринку из глаза. Вот это всё нужно чистить, смазывать. Натягиваю штаны – рвутся. Заштопать не могу, иглу не удержать. Если кто за руку возьмёт, не чувствую...

Господин Второй глядел на неё, не отрываясь.

– Я вроде не так далеко достал, – пробормотал он сконфуженно. – Не помню толком, напугался тогда, а потом напился капель, чтобы забыть.

– Да, может, и не так далеко, но рана была плохая. Меня выхаживали, как могли, и вот.

– Рафаэль?

– И он тоже.

– И всё-таки ты не с ним?

– Нет, я не с ним, – горько сказала Кори.

Они пошли дальше и друг с другом старались не говорить. Окликали Флоренца, прислушивались, но отвечал им только ветер.

– Есть ещё место, – произнесла Кори неохотно. – В другой стороне, но мало надежды, что он там. Об этом убежище даже местные не знали.

Она привела господина Второго туда, где прошли её самые страшные дни. Без воды, без надежды, почти без сил. Туда, где прошли самые радостные дни, когда живы были Сиджи и Ржавый. Где они лежали, глядя в небо сквозь дыры купола, и мечтали. Где хранили нехитрые сокровища – цветные осколки, бронзовые завитушки, ключи.