Текст книги "Полунощная Чудь"

Автор книги: Оливер Джонсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 36 страниц)

– Возможно, – прошептал он, подчиняясь заклинанию Фарана.

Еще один громкий треск среди руин над ними, и теперь Голон отчетливо расслышал удары тысячи ног по каменной дороге, по которой они спустились сюда: демон, собрав силу, пробивался через разрушенные здания. Миля, может быть меньше; он будет здесь через несколько минут. Демон идет именно за ним; вся его сила сосредоточена на нем, создателе, его душа – главный приз для Некрона.

Глаза Фарана глядели в него, светясь красным в свете факелов. – Соберись, человек! Перенеси сюда реку, которая ведет в никуда – вместе с серебряной баркой Исса.

Грохот падавших одного за другим зданий, передаваемый сотнями футами камня, был все ближе и ближе, каждый следующий толчок походил на небольшое землетрясение. Потом не выдержал каменный потолок в миле над ними, и начал рушиться с еще более сильным грохотом. Еще через тридцать секунд каменные глыбы, размером с дом, дождем ринулись вниз; страшные удары сотрясли землю, заставляя клацать во рту зубы людей. Воздух наполнился свистом разлетающихся осколков. Небольшая глыба, размером с метеорит, упала прямо перед ними, выбросив удушающее облако пыли, каменные осколки брызнули в воздух – один из Жнецов изогнулся и упал на землю, обезглавленный. Но каким-то чудом ни одна из этих глыб не упала прямо на них; иначе все они мгновенно были бы убиты.

На долю секунду Голон решил, все кончено. Он посмотрел вверх, туда, где должен был быть потолок пещеры, ожидая, что он обрушится им на голову, но, в следующее мгновение, пришел в себя.

В конце концов он заклинатель демонов. Он приводил на землю тех, кого боги сделали своими рабами, когда улетели на звезды. И он никогда не осмеливался призывать другие вещи, связанные с богами. Голон освободил свое сознание, потом вызвал в памяти картину всех томов, которые изучал двадцать лет. Ум Голона был похож на библиотеку: множество запертых на ключ серых полок и ниш, на которых лежало то, что он выучил, а также потайные двери, которые он сам очень редко открывал. Теперь он решил пойти по пути, которым очень редко пользовался, по улице с наполовину выученными заклинаниями. Его охватило глубокое волнение от этого путешествия; душа торопила его.

Он вошел в дверь, которую никогда раньше не осмеливался открыть. Теперь он был в запретном месте, области, где были собраны мрачные заклинания, оставшиеся от тех времен, когда боги еще ходили по земле. Голон помедлил: где-то на серых полках его памяти было заклинание, которое искал его господин, но где? Во всяком случае не на этих полках, не там, где находились знания, которыми могли обладать только боги, а не обычные смертные. Где же та дверь, которая скрывает самые последние, самые мрачные тайны? И вот он нашел место. Невидимый портал привел внутрь пестро окрашенной змеи, парившей в воздухе.

Его душу объяло спокойствие, такое спокойствие, которое он не испытывал с детства, когда был мальчиком. Он почувствовал, как древняя магия забурлила вокруг него; он видел ту самую полку и тот самый том в серебряном переплете, в котором он впервые прочел о серебряной барке Исса. Голон произнес слова управления, страж змеи исчез, и вот она, книга, повисла в темноте его сознания. Он послал свою мысль к ней, книга раскрылась, и немедленно нужные слова возникли перед ним, так же ясно, как тогда, в библиотеке Тире Ганда, когда ему удалось на несколько часов украсть ее из-под ока бдительного библиотекаря. Мрачная песня вызова наполнила его сердце.

Он умоляюще протянул руки в пустой воздух перед собой, этот жест послал возбуждение в его кровь и появилась сила, та самая сила, которую он добыл в пыли могил и занял у корней земли, которая горела в черепах мертвых и их умирающем дыхании, которая вечно жила в Черной Чаше. Голон забыл о приближающемся демоне, поднялся над своими опасениям, ушел туда, где нет страха. Он почувствовал, как его душа летит в бездонный колодец, где обитает извивающаяся и свернутая в кольцо форма жизни, пожирающая жизнь, великая змея, которая и есть Исс, змея, пожирающая собственный хвост. Он нырнул в глубину. А потом вернулся назад из этой бездны, в которую погрузилось его сознание; как ныряльщик поднимается на поверхность и тяжело дышит, вдыхая воздух всеми легкими, так и он, опустошив свое тело, наполнил его эманациями самого Бога.

Голон почувствовал под ногами легкую вибрацию, так сильно отличавшуюся от зубодробительных толчков Некрона. Далеко слева, там, где канал исчезал в темноте, на фоне абсолютной черноты он увидел белое свечение, похожее на белую шапку могучей волны, повисший перед падением. Потом белый огонек понесся вперед, наполняя сухой канал, находившийся перед ними, как ртуть наполняет колбу перегонного куба, а свет стал еще сильнее. Потом, с шуршанием волны, набегающей на плоский песчаный пляж, белая жидкость заполнила канал и превратилась в стремительный серебряный поток.

Он повернулся – лица его спутников омывало тот же самый призрачное белое сияние, каким светилась река, их одежда стала жемчужно-белой. Странным образом, хотя их губы двигались, он не слышал ни одного слова. Как только он сообразил это, оглушающий рев реки хлынул в его сознание, наполнив его белым шумом, настолько высокий звук он не слышал никогда раньше. Фаран указал налево своей единственной рукой, туда, где поток выбегал из темноты, и Голон повернулся, чтобы посмотреть.

Вдали он увидел что-то темное, единственное темное пятно на серебряной поверхности реки; пока он смотрел, темный предмет становился все больше и больше, пока не обрел объем и форму, оказавшись на одном уровне с ними. Из-за бьющего в глаза и сбивающего с толку белого свечения реки было трудно разглядеть детали. Потом он внезапно остановился, так же быстро, как и появился, и теперь, несмотря на белое сияние, Голон сумел разглядеть его – лодка в старом стиле, четыре рода[11]11
  род – неметрическая мера длины, примерно 5 метров


[Закрыть] в длину, нос сделан в форме змеи, костяные банки для гребцов, корпус покрыт чешуйками. А на корме судна он увидел одетую в черное фигуру, лицо которой было скрыто под капюшоном, управлявшую кораблем при помощи рулевого весла, которое висело на костяной уключине. И Голон мгновенно понял, что эта фигура даже больше, чем демон, которого он вызвал.

Разве он не рылся в сердце мира, в самых мрачных корнях земли? Разве он не призвал кого-то, самого могучего из всех, кого когда-либо вызвал, даже более сильного, чем Некрон? И кто еще может тут быть, кроме перевозчика самого Исса, Ахерона, который перевозит Бога через Темный Лабиринт ночи, и который забирает мертвых последователей Исса из Серого Дворца и везет их в пропасть? Но все те, кого перевозит Ахерон, должны платить за проезд. Тем не менее, перед лицом быстрой и безжалостной смерти, Голон подошел поближе к барке, прекрасно зная, что цену придется уплатить.

ДЕВЯТАЯ ГЛАВА. Праздник

Праздник еще продолжался, когда Таласса вернулась в Году, но атмосфера стала более мрачной. Многие жители деревни, увидев как она уходит в башню, интуитивно почувствовали, что что-то готовится; некоторые из них даже подслушали ее негромкий разговор с Джайалем и Аландой. Слухи переходили от одного к другому вместе с перебродившим молоком яка.

За те два часа, что ее не было, теплый ветер прекратился и воздух стал намного холоднее. Холодный туман заполнил маленькую площадь, окруженную выбеленными домами. В костры подкинули еще дерева и они ярко горели, дерзко посылая вверх искры и разбрасывая угольки. Только несколько горцев о чем-то негромко переговаривались, но и они немедленно замолчали, когда увидели, что она вышла из темноты.

Гарадас встал, почтительно приветствовал ее и проводил на место. Она увидела, что Джайал вернулся и опять сидит молча, отрешенный от всего. Осмотревшись, Таласса осознала, что все жители уставились на нее. – Почему стало так холодно? – спросила она старосту.

Гарадас тяжело уселся на циновку перед ней. – Пришло Темное Время, – мрачно сказал он. – Каждые два поколения над северными горами появляется облако. Тогда теплый ветер, из-за которого лето длится дольше, а весна приходит раньше, улетает прочь. Зима будет суровая, долгая и очень холодная; нашему народу будет тяжело.

– Так всегда происходило в нашей истории, каждые сто лет. Мой дедушка рассказывал мне о последнем таком времени: ветер, который сдувал стада с склонов гор, гром, который грохотал так, как будто небо раскололось, снег, заваливший деревню по самые крыши домов. Весна запоздала, а земля так промерзла, что невозможно было сажать семена. После чего начался голод. Выжила горстка людей. Теперь облако появилось опять, а мой народ слаб, слабее, чем раньше. Возможно, что на этот раз не выживет никто.

Когда он закончил говорить, над площадью повисло мрачное молчание. Все жители деревни уже слышали эту историю, но только теперь, после его слов, они почувствовали, как близка всеобщая гибель. Никто не усомнился в его словах, и по многим пробежал внезапный холод отчаяния. Гарадас схватил кружку и, закрыв глаза, долгими и жадными глотками начал пить из нее. В наступившей тишине все глаза повернулись к Талассе, как если бы она могла что-то ответить на слова старосты. Она медленно встала на ноги и посмотрела на лица, с надеждой глядевшие на нее. – У меня был друг, музыкант. Как и я, он был южанин, – начала она. – Он рассказывал о стране, которую зовут Лорн. Она находится где-то здесь, на севере.

Гарадас взглянул на нее поверх своей кружки. – Я слышал об этом месте: это одно из тех имен, которые передаются от одного старосты к другому, хотя никто из Годы никогда не был там, – сказал он. – Насколько я знаю, оно находится за Сломанными Вязами, за много лиг отсюда.

Таласса кивнула. – Ни один человек никогда не видел его. Я только слышала о нем в балладах, старых как мир, и вспомнила о Лорне, глядя на музыканта, похожего на моего друга.

– А что сказано о Лорне в этих песнях?

Она взглянула вдаль, вспоминая слова, которые слышала много лет назад в доме на Серебряной Дороге, вспоминая огонь камина, похожий на это, придворных, собравшихся вокруг, и Джайала рядом с собой. Она взглянула на него, чтобы понять, вспомнил ли он, тоже, но Джайал опять глядел на луну, безразличный ко всему остальному.

– В этой песне говорилось о магическом королевстве, – сказала она, – где всегда лето, где всегда звучат мелодии самых нежных лютен, вырезанных из стволов вечнозеленых деревьев, там пелось о месте, которое никогда не знало смерти.

– Прекрасная песня, – сказала Гарадас. – И что с того?

– Говорят, что в этой стране Ре оставил создание, которое зовут Бронзовый Воин. Он день и ночь трудится в Кузнице, ударяя огромным Молотом, и творит теплые ветры, которые овевают эти горы. Вы живете очень далеко на севере, и солнце здесь слабо. Тем не менее дует теплый ветер. Откуда он берется? – Она посмотрела кругом, но люди вокруг молчали, ожидая ее следующих слов. – От него. В своей Кузнице он держит огонь зажженным, даже в Темное Время мира. Там рождается теплый ветер, который дует в Годе.

– Тем не менее теперь настало время тьмы, – сказал Гарадас. – Почему он перестал поддерживать огонь?

– Время сокрушает все в нашем мире, Бронзовый Воин стар и ждет кого-то, кто сделает его опять новым.

– И кто это?

– Светоносица: он ждет Светоносицу.

Толпа загудела.

– Я должна идти в Лорн, – сказала она, вперив взгляд ему в глаза.

– Ты говорила о старых песнях, – ответил Гарадас. – Откуда ты знаешь, что Лорн вообще существует?

– Я видела его во сне. – Гарадас наморщил лоб, как если бы собирался сказать что-то еще, но она удержала его, схватив за руку. – Ты рассказывал о Маризиане: ты веришь, что он существовал, построил город на склоне горы и Святилище Светоносца над ним. Ты верил его словам, когда он обещал твоим предкам, что Светоносец придет. У Маризиана было три магических артефакта. Один из них ты можешь видеть прямо сейчас, – сказала она, указывая на Зуб Дракона, сверкнувший из ножен Джайала. – Другой ты видел семь лет назад, свет, который пересек равнину, Теневой Жезл. Но третий, Бронозовый Воин, находится в Лорне.

– Но почему ты так уверена, что он там? – упорствовал Гарадас.

Она оглядела всех собравшихся. – Маризиан уехал на юг и построил там город, который зовут Тралл. Но даже те, кто почти боги, должны уходить из нашего мира: Маризиан умер в построенном им городе и похоронен в огромной могиле. – Все дружно вздохнули от удивления. – Я была в этой могиле. Там я видела множество чудес, но самое самым чудесным было устройство, похожее на магический кристалл, которое он оставил для того, чтобы помочь Людям Света в Темные Времена мира. В нем я увидела образы всех трех артефактов, о которых говорила, так же ясно, как вижу вас, и место, где они находятся в мире. Бронзовый Воин недалеко, сразу за Сломанными Вязами, в центре леса, о котором поется в старых балладах. Леса Лорн.

– Бронзовый Воин согревает мир, но каково назначение двух других предметов? – спросил Гарадас.

Таласса опять посмотрела ему прямо в глаза. – Ты видел свет на равнине, семь лет назад.

– Он сверкал ярче любой звезды, – ответил он.

Она повернулась к Джайалу, который перестал следить за движением луны и с любопытством глядел на Талассу, по-видимому удивляясь силе ее слов. – Покажи им меч, – сказала она. Как в трансе, он встал и вынул меч из ножен. В то же мгновение площадь осветилась голубовато-белым светом. – Разве это не похоже на то, что ты видел? – спросила она.

Гарадас уставился на ослепляющий свет меча. – Очень похоже, – прошептал он.

– Смотри, как убегает темнота от света. Но свет Жезла еще сильнее. А магия Бронзового Воина сильнее их обоих.

– Быть может ты сможешь с его помощью прогнать облако и зиму? – с надеждой спросил Гарадас.

– Быть может, – сказала Таласса. – Но мы должны уходить.

Выражение надежды на лице Гарадаса пропало. – Тогда все пропало: никто не сможет пересечь Долину Призраков зимой, и никто даже не пытался перевалить Сломанные Вязы в любое время года.

– Тогда должен быть другой путь.

Какое-то время он молчал, потом заговорил опять. – Да, должен быть. Есть глубокий овраг, который идет через всю Долину Призраков. Он начинается в этих горах, в месте, которое мы зовем Логово Харкена и исчезает в Сломанных Вязах. Легенда говорит, что когда-то, в начале времени, Боги использовали его как дорогу, поэтому он прямой, как стрела, и через камень гор ведет точно на север.

– Но никто из вашего народа не путешествовал по нему?

Он покачал головой. – Много лет назад некоторые люди из Годы вошли в туннель в самом конце, в Логове Харкена. Они говорили об ужасной магии, многие были убиты. С тех никто не осмеливался войти в овраг.

– Ты сможешь провести нас туда?

Гарадас медленно встал. – Солнце светит все слабее, каждая следующая зима длится дольше предыдущей. Дух Маризиана послал вас сюда, чтобы остановить тьму прежде, чем она уничтожит мир. Если ваша единственная надежда Лорн, наша – тоже. Я пойду с вами, завтра, прежде чем пойдет снег и станет слишком поздно.

Таласса на мгновение закрыла глаза, потом решилась. – Гарадас, ты храбрый человек, – сказала она, – но есть еще кое-что, что ты должен узнать. Наши враги с юга преследуют нас.

– Мы встанем лицом к лицу и с ними, если понадобится, – сказал Гарадас. Потом он повернулся к людям Годы. – Завтра я ухожу вместе с избранными людьми. – Он указал на группу воинов, стоявшую около возвышения. – Готовьтесь. – Последовал слабый горестный вздох со стороны некоторых женщин, услышавших его слова, но Гарадас не обратил на них внимания. – Завтра с рассветом, – продолжил он. – У нас мало времени: я чувствую снег, он идет.

– Тогда до завтра, – сказала Таласса, вставая. Она пожелала доброй ночи Джайалу и Аланде, потом, взяв Имуни за руку, пошла обратно к дому старосты.

Несмотря на обещание помощи от Гарадаса, ее мучили дурные предчувствия. Она чувствовала себя слишком слабой, рана на шее пульсировала, и еще она волновалась, как завтра отреагирует на солнечный свет. А завтра было совсем недалеко – полночь уже давно прошла. У нее есть еще месяц, прежде чем опять будет полнолуние. До этого она не станет настоящим вампиром, Живым Мертвецом. На первый взгляд горы были недалеко. А Лорн не может быть очень далеко за ними. Там, если можно верить ее сну, находился не только Бронзовый Воин, но и Серебряная Чаша.

Когда она наконец добралась до своей кровати и улеглась на нее, в ее сознании все еще крутились тысячи борющихся между собой мыслей. Но как только ее голова коснулась подушки, сон удивил ее: более глубокий сон, чем тот, которым она спала прошлой ночью, или много прошлых лет. И никаких снов про древних богов. Вообще никаких снов.

ДЕСЯТАЯ ГЛАВА. Провинция

С северной стороны горной гряды, известной как Сломанные Вязы, лежит еще одна большая равнина, а за ней находится великий Лес Лорн. На его краю стоит сторожевая башня, зеркальное отображение той, которая стоит на утесе Года в пятидесяти милях на юг. Эта изрядно пострадавшее от времени и погоды черное базальтовое сооружение, поросшее сверху лишайником и выбеленное дождями. В этот день, когда солнце всходило, можно было увидеть две уродливые фигуры, стоящие за бойницами на крыше башни и глядящие в южное небо.

Всю ночь падал снег, и воздух был обжигающе холодным. Несмотря на то, что зима уже началась, в лесу за их спинами только-только появились первые признаки осени. Листья на деревьях стали золотыми и оранжевыми, но и не думали опадать.

Два создания, которые жили в башне, когда-то были людьми. Их выслали из Лорна за преступление, совершенное много-много лет назад. Звали их Крик и Стикел. Когда-то, как и все жители Лорна, они было бессмертными, но в наказание за преступление их выслали в Мир Смертных, в место, которое называлось Провинцией.

Раньше они ничего не знали о Провинции. И ничего не знали о времени. В Лорне всегда светила полная луна, всегда была полночь, всегда было тихо. Тени не двигались, облака не пересекали небо; такой порядок установил Бог, так будет всегда.

Но когда они переплыли Лунное Озеро и очутились в Провинции, луна смертных впервые засияла и для них. Пока они стояли, глядя на нее, а зачарованная вода озера капала с них, проклятие смертности, быстрое, как змеиный яд, влилось в их кровь. Немедленно их кожа сморщилась, ноги выгнулись, спины согнулись. Они посмотрели на свои старые руки, держа их перед собой так, как если бы они принадлежали кому-то другому, а им их пересадили. Потом они увидели лица друг друга и закричали от ужаса. Проклятие было настолько сильным, что они узнали друг друга только по голосу. Вокруг себя они видели лес и чувствовали неприятную вонь круговорота жизни: рождение и угасание, горький аромат соков молодых деревьев и приторный запах гниющих листьев. Они уселись на краю озера, печально глядя на сверкающую по светом луны поверхность, зная, что их повелитель, Наблюдатель, наложил на них заклятие, и что они никогда не смогут вернуться, пока не увидят на южном небе комету. Эта комета скажет им, что пришел Светоносец.

Новый мир для Кирка и Стикела, каждое изменение света и тени говорило им о прошедшем мгновении, о загадочном, непостижимом времени. На небе луна поднималась и опускалась: хотя ей полагалось всегда находиться в зените. Они смотрели на мир, как на лицо гигантских часов: ночь уплывала за горизонт, пурпурный шар солнца медленно поднимался на небо, а вечером так же медленно опускался. Все двигалось: облака пролетали по небу, торопя часы; тени отслеживали путь солнца, укорачиваясь или удлиняясь по мере того, как проходил день; из леса слышались шорохи охотящихся животных, которые сменялись полной тишиной.

С тяжелым сердцем они прошли через лес туда, где, как Наблюдатель сказал им, они должны были найти башню, и с тех пор уже много лет жили в ней. В юности им пообещали, что они будут жить вечно; постепенно они забыли об этом и даже о том, как попали сюда. Помнили они только одно: надо ждать Светоносца и комету. Им сказали, что она появится: но никто в Лорне не сказал когда, к тому же «когда» не было таким понятием, которое они могли понять, пока их не сослали. Каждый час, который они проводили, глядя в небо, длился для них бесконечно, а ведь раньше они знали только бесконечность.

Прошло много лет, теперь они стали очень старыми и слабыми, каждый день им было все труднее и труднее подниматься на башню, чтобы вновь следить за небом. Этой ночью Стикел встал в темноте, готовясь сменить Крика на ночном дежурстве. Как обычно он приготовил себе скромный завтрак из крупы и бобов, потом поднялся на крышу башни, подошел к парапету и встал рядом со своим старым другом.

Стикел посмотрел на юг, в небо, именно туда, куда приказал им смотреть Наблюдатель. Спускавшаяся луна освещала мир, лежавший перед ним. В ее свете они видели равнину, простершуюся перед Сломанными Вязами. Эти горы были домом Полунощной Чуди, древнего врага народа Лорна. Угловатые и изогнутые пики вонзались в облако, впервые появившееся год назад. Само облако выглядело как серый газ, выброшенный вулканом. Время от времени сверкали молнии, вырывая из темноты изрезанные края острых кряжей и наполняя само облако злым алым цветом. Облако оставалось там уже целый год, становясь все толще и толще, и постепенно вбирая в себя древние руины, находившие рядом с вершинами гор. Уже почти рассвело, тем не менее восточное небо было черным, без малейшей примеси серого.

И тут они оба увидели комету, дугой изогнувшуюся в небе. Как если бы звезда прорвала толстое облако над Сломанными Вязами, блестящая звезда, которая светила все ярче и ярче, поднимаясь в небо, ее яркость особенно выделялась на фоне уже слегка серого утреннего неба – потом комета начала падать вниз по горящей дуге, за ней через темноту несся белый хвост пара. Она падала, быстрей, чем самый быстрый ястреб, бросающийся на свою добычу. Потом, с сотрясением воздуха и ослепляющей вспышкой света, она взорвалась, залив белым пламенем весь южный горизонт. Это был знак. Светоносица пришла в Провинцию; их наблюдение окончено. Они могут вернуться в Лорн.

Но не пришла ли она слишком поздно? Полнолуние было предыдущей ночью. Теперь ворота в Лунном Пруде откроются только через месяц. Более того: теперь, когда они свободны, кажется трудным бросить свой дом; привычка лишила их жизненной энергии. И еще они боялись: боялись того, что сделают их соотечественники, когда увидят их старые лица. Решено, они останутся в башне еще месяц, пока луна снова не станет полной и ворота в Лорн не откроются.

На второй день после кометы пришедшее утро осветило равнину перед ними, покрытую свежевыпавшим снегом. С юга подул сильный холодный ветер, который начал сражаться с темным ветерком за их спинами. Каждый новый порыв ветра отрывал от облака, повисшего над горами, очередной клок тумана, который, как завывающий призрак, несся к их наблюдательному пункту, протягивая над равниной серые туманные руки. За последний год они часто видели туман, но сегодня он выглядел более материальным и более угрожающим, как если бы внутри каждого клочка тумана скорчилась какая-то змеевидная фигура. Ни одному из стариков это не понравилось: за многие годы, проведенные в башне, такого не было никогда. Они спрашивали себя, что бы это означало, и что происходит в Лорне, так как все, происходящее в Провинции, эхом отдавалось там.

И вообще, у них сложилось ощущение, что все Черное Облако, неподвижно висевшее над горами, сдвинулось с места и покатилось к ним, как серая лавина.

Они молча посмотрели друг на друга: слова им не требовались. Так же молча они спустились по каменным ступеням и, не глядя по сторонам и не взяв ничего из еды или вещей, отомкнули дверь башни и бросились к безопасному краю леса. Но они были два немощных старика, и полностью запыхались, пока не оказались там. Они остановились, тяжело дыша, и увидели, что чудовищная волна тумана надвигается на них, останавливается, потом опять движется вперед, неумолимо катясь к лесу. Она была высотой в три сотни футов, а то и больше.

Крик и Стикел не стали ждать и смотреть, но повернулись и опять побежали. Крик упал первым, его старый друг остановился, пытаясь помочь ему, но Крик только зло махнул рукой. Стикел только взглянул на него, а потом похромал по старой дороге к Лунному озеру, зная, что его друг приготовился к смерти.

Каким-то образом он сумел прошагать много часов. Но чем ближе он был к озеру, тем гуще был туман за его спиной. Он добрался до края озера и побрел вброд по воде, хотя знал, что это бесполезно: солнце уже взошло, а луна давно ушла с неба. Первые завитки тумана дотянулись до него и схватили за горло. Стикел почувствовал, как ледяные пальцы разрывают его душу; мир начал кружиться. Он упал лицом в воду. Туман, как отступающий отлив, вернулся обратно, за деревья. Тело Стикела поплыло по поверхности, поток нежно понес его к центру озера.

Так что никто в Лорне не узнал, что их надежда, Светоносица, пришла.