Текст книги "Приручи мои желания (СИ)"
Автор книги: Ольга Тимофеева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)
85. Марк
– Я не знаю, – мямлит друг и злит еще больше тем, что из-за него все так пошло, а он не собирается ничего делать, потому что банально “не знает”.
– Значит, ищи, придурок. Если с ней что-то случится, в тюрьму сяду, но ты жить не будешь.
– Марк, успокойся, мы найдем ее.
Бесит еще больше своим успокаивающим голосом. Конечно, это не его девушка пропала ночью в неизвестном направлении.
– Кто с ней последним говорил?
– Я. Мы переписывались.
Этот придурок еще и задокументировал все, чтобы точно мне потом не отмыться от этого дерьма.
– Что ты ей сказал?
– Я думал, это Лерок и рассказал ей.
– Пиздец, Сырок твой тоже была в курсе?
– Да.
Представил на несколько секунд картину, что больше ее не увижу. Вот так просто, не поговорив. И я бы больше не вдохнул аромат ее волос. Не увидел бы, как на ней сидит вся коллекция ее белья. Не наблюдал бы, как она в своем сексуальном рабочем комбинезоне ковыряется под капотом. Не завтракал и не поужинал бы с ней. Привык уже к ней и к тому, что она все время рядом. Рыжая Лисичка.
– Она что-то сказала про меня?– Надеюсь, последняя фраза приоткроет картину и даст зацепку.
– Да, – он хочет что-то сказать, но не решается.
– Ну.
– Передать тебе, что ты бы получил Оскара за такую игру.
– Пиздец.
Ну вот как некоторым людям удается портить то, что я так долго создавал. Так хотел сохранить и не хотел терять.
– Это случилось, когда Лера была в душе, я не знал, что Алиса у нее. Марк, бля, я думал, что переписывался с Лерой.
– Черт. Черт. Черт. – Бью от безысходности по рулю несколько раз. – Как так?! Ну мы же договорились! Теперь все деньги, что был мне должен, потратишь, чтоб найти ее. Что не потратишь, отдашь ей.
– Ладно.
– Так, ты в Одинцово. У нее не так много мест, где она может быть. Съезди пока к ней на работу, СТО “У дяди Васи”. Она могла пойти туда, потом позвонишь мне.
Не дожидаясь ответа, сбрасываю вызов.
Куда же ты прячешься, когда тебе плохо? Дома ее нет. Отец далеко, как и тетя. Других родственников я не знаю.
Ко мне она вряд ли поехала, судя по тому, что узнала о чертовом споре. Как ему вообще и зачем удалось втянуть меня в эту ерунду? Я бы и так ее добился. У нее все равно не было шанса сбежать от меня.
Звоню дядиному знакомому, чтобы он проверил телефон. Ему достаточно нескольких минут, чтобы назвать мне конечную станцию метро – место ее последнего выхода в сеть. Хотя бы жива. Это не в стороне Одинцово и даже не в стороне ее тети или санатория отца. Что она там забыла? Ночью? И что еще я про нее не знаю?
Звонок с незнакомого номера сначала вводит в оцепенение. Первая мысль – только бы с ней ничего не случилось. Но, возможно, ей нужна моя помощь, поэтому следом провожу по экрану и принимаю вызов.
– Да.
– Марк? – Слышу мужской голос, вроде бы знакомый, но узнать, кто это, не могу.
– Да, Марк, кто это?
– Где моя дочь и что с ней? – По резкой манере узнаю отца Гаечки. И, раз звонит сам так поздно, значит, с ним ее тоже нет, и они не разговаривали. Откуда тогда он узнал, что она пропала. Неприятное предчувствие скользит по позвонкам.
– Не знаю, а что такое?
– Как спать с ней, так ты знаешь, а где она находится ночью нет? – Вздыхаю в ответ. Сейчас он прав. Как никогда. Я должен уже весь город поставить на уши и ее найти. А сам лишь трясу языком, ничего не делая. – Соседка сказала, что минут пятнадцать назад к нам в квартиру стучали и искали Алису.
– Парень с девушкой?
– Да, и девушка, похоже, ее подруга Лера.
– Да, это мои знакомые, помогают ее искать.
– Почему она попала? Что ты натворил? Изменил что ли?
– Ничего я не натворил.
– Что ты, сукин сын, сделал? – сквозь зубы проговаривает Николай Иванович. – Если с моей дочерью что-то случится из-за тебя, лично придушу.
– Я только слез с самолета, а натворила ее подруга со своим приятелем. Влезли туда, куда их не просили.
– Ты на других не перекладывай вину. Сам сдохни, но дочь мою найди, понял?
– Если сдохну, то искать будет некому, – повышаю голос в ответ.
– Ты меня услышал.
– А вы мне приказы не давайте. Я сам знаю, что делать.
– Знает он. Сообщение она мне написала странное около часа назад.
– Какое?
– Пап, я люблю тебя, и ты был прав на счет буржуазии. Так что ты сделал, буржуазия? Это ведь про тебя. Как только ты появился, все пошло не так, – Тяжело вздыхает и дрожит голосом, распространяя тревожные вибрации. – Она как будто прощалась.
– Я ей попрощаюсь. – Злюсь в ответ и на него за такие мысли о дочери. Нашла блин, из-за чего прощаться. – Лучше скажите, вам знаком этот район. – Называю место, где она была в сети последний раз. – У нее там есть знакомые или что-то особенное. Почему она туда поехала?
– Ну конечно, – усмехается и выдыхает с облегчением.
– Знаете это место?
– Знаю.
86. Марк
Кладбище. Теперь я могу хвастаться, что у меня есть знакомая, которая не боится ночью поехать на кладбище и даже уснуть на лавочке перед могилой. Даже меня передернуло от этого вида. Как и бригаду врачей скорой помощи, которых я вызвал на всякий случай.
Она лежала на скамейке. Обняв себя и подтянув ноги к груди. Рядом стояла откупоренная бутылка вина. А перед могилой ее матери зажженная свеча освещала портрет на гранитном пьедестале. Дотронулся до Алисы кончиками пальцев и провел по прохладной коже.
– Гаечка, поехали домой, – шепнул, чтобы не испугать, но она только сильнее себя обняла.
– Давайте доставим ее в больницу и там осмотрим, раз уж мы приехали. У нее возможно переохлаждение, к тому же алкогольная интоксикация.
Подхватываю ее на руки и, прижав к себе, несу к машине скорой помощи. Такая холодная. Веки припухли от слез. Стыдно за себя, что я причина этого ее состояния. Если бы не вызвал их, то отвез бы к себе и отогрел сам. Но лучше сейчас было отправить ее в больницу, а завтра забрать.
Перед тем, как положить на кушетку, наклоняюсь и целую прохладные губы, чувствуя вкус алкоголя. Только теперь до конца понимаю, что с ней все в порядке. О ней позаботятся. Оставив девушку в машине скорой помощи, залажу в задний карман брюк, чтобы достать бумажник. Передаю врачу два косаря и прошу, чтобы наличие алкоголя не попало в историю болезни. Доза там небольшая, но зачем этим портить ей жизнь.
Двери скорой захлопываются прямо передо мной, разделяя нас. Когда ее отец сказал, что в той стороне, где наблюдалось ее последнее появление, находится кладбище, где похоронена ее мать, все стало понятно. Алиса… Когда хреново, она едет на кладбище к маме, чтобы там напиться и лечь спать. Кто еще на такое способен, как не рыжая и бесстрашная Гаечка?! Даже мне было там некомфортно, а она спокойно лежала на скамейке и спала, словно вокруг не могилы, а другие кровати в хостеле. Может, она связана с нечистой силой, рыжая ведьмочка. Хоть сейчас волнуюсь за нее, но не могу не улыбнуться ее бесстрашию.
Достаю телефон и намеренно медленно ищу нужный телефонный номер. Должен позвонить и сказать, что нашел ее. Не привык и не боюсь трудностей, но не в этот раз... Чувствую свою вину за то, что это связано со мной, и что так много людей сейчас переживают и волнуются за нее.
– Да, ты нашел ее? – взволнованный голос дрожит. В эти мгновения он звучит таким беспомощным. Вся его бравада и уверенность тает, когда дело доходит до его девочки.
– Нашел, Николай Иванович. Там, где вы сказали. Не волнуйтесь. Я вызвал скорую, у нее общее переохлаждение и повысилось давление, но в остальном с ней все в порядке. – Про дозу выпитого спиртного для ее комплекции умалчиваю.
– Это из-за тебя, да?
Медленно выдыхаю, давая себе время собраться с мыслями. Насколько далеко придется зайти, объясняя ему.
– Да, – не успеваю ничего сказать, как слышу жесткий выдох, кричащий своим молчанием “я так и знал”, – но она неправильно все поняла. Вернее это было недоразумение. – Тут же оправдываюсь перед ним. Потому что если и он не будет на моей стороне, то вернуть ее будет сложно.
– Так даже лучше, – равнодушно и холодно произносит. И что-то подсказывает, что он ждал этого. Моего косяка или тогда, когда споткнусь. – Марк, пора поговорить по-взрослому. Она – девчонка, витает в облаках и грезит романтикой. И она, по правде, слишком хороша для тебя. Для твоего круга, для всей этой богемы. Ты испортишь ее этими деньгами.
– Бред, – усмехаюсь ему. С языка хотят сорваться слова: "Меня же не испортило, а я вырос во всем этом". Но сам понимаю, насколько вру сам себе. Именно эта атмосфера денег и вседозволенности изменила меня.
– Я уже не молод, я болен, и сколько я проживу, неизвестно. И когда я соберусь свалить куда-то повыше, хочу знать, что о моей дочери есть кому позаботиться, что ее кто-то любит. А еще хочу увидеть своих внуков. – Не хочу это слышать. Все, о чем я сам себе запрещал думать, сейчас озвучивает этот человек. – Ты ведь не будешь на ней жениться. Ты с ней, пока тебе это интересно. И ты можешь еще несколько лет пользоваться ею, а она будет доверять тебе и ждать. Надеяться. А потом ты ее оставишь ради чего-то выгодного. – Каждое слово, как кадр кошмарного будущего складывается в одну общую ленту. Он будто видит насквозь мои мысли. Мой ад. – Я не знаю, что ты сделал. Но, если на этот раз обошлось лишь переохлаждением, то в следующий может случиться что-то непоправимое. Я не переживу этого. Хоронить своих детей – это худшая кара с небес. Поэтому сейчас самый подходящий момент уйти. Она на тебя зла, она не будет тебя прощать. И ты исчезни. Не проси ее вернуться, не ищи встречи. Отпусти. – Говорит отрывисто и уверенно. К горлу подступает тот самый злосчастный ком, про который все говорит. Нёбо сводит от боли, а в глазах щиплет. – Признайся себе, что она лишь временное развлечение. Не забирай у нее эти лучшие годы. Позволь ей быть счастливой. Не с тобой. Подумай над этим. Надеюсь, ты примешь правильное решение, и мы больше не встретимся. Спасибо, что нашел мою дочь и прощай.
Он не ждет, когда я отвечу и отключается. Каждое его слово бьёт точно в то одно место, чтобы я открыл глаза и посмотрел на все стороны. Я добивался ее так долго, а теперь, как одержимый, не хочу отпускать. Но ведь это все порыв и страсть, которая пройдет, как только в поле зрения появится новая, усовершенствованная модель Алисы. Бросаю на соседнее кресло телефон и утыкаюсь лбом в руль.
Стыдно. Стыдно от того, что не хочу ее отпускать, но и будущего не предложу. Я эгоист. Меня всегда заботили только мои желания. Исполнить их. Так, как хотел я. То, что хотели другие,меня не интересовало. И, если через месяц, меня затянет другое желание, я сорвусь. Она, действительно, не будет со мной счастлива. Это маленькому лисенку нужна норка и уют. А я могу предложить лишь постоянные переезды и смену надоевших планов.
Стираю ладонью влажность в глазах и не позволяю себе плакать. Я не маленький и сам все могу решить. Но воспоминания из детства именно сейчас всплывают, чтобы топить мои жалкие попытки что-то изменить.
87. Марк
Я маленький настолько, насколько может мой мозг помнить такое. Я слоняюсь без дела по дому. Я хочу играть или рисовать, но не один. Мне нужна мама. Я подхожу к ней раз, зову с собой, но она постоянно смотрит в какую-то штуку и говорит, что мне надо немного подождать.
Пока жду, нахожу странную блестящую штуку. Тяну в рот. На вкус не приятно и остро, перебираю пальцами, пока не слышу крик оставить это и отойти. Мама хмурится и сжимает губы. Хочу, чтобы улыбнулась мне, как тогда на празднике, когда я задувал яркий огонек на палочке.
Оставляю предмет и снова зову ее поиграть со мной. Она говорит, что занята и зачем-то рисует на лице карандашами. Я тоже хочу рисовать и лезу за своими карандашами, разрисовывая лицо, как мама. Жду, когда она закончит и снова зову, но она с кем-то говорит по этой коробке. Бросает на меня быстрый взгляд и, покачав головой, зовет Аню, с которой я играю.
Та ведет меня в ванную, по дороге бурчит, что я весь перемазался и сильно трет мыльной мочалкой щеки. Глаза щиплет от мыльного раствора, попавшего в глаза, во рту неприятный вкус. Я начинаю плакать, но от этого она еще больше злится и трет сильнее. Специально намыливая сильнее.
А потом настал, наверное, переломный момент во всей моей жизни. Когда каждый понял, что ему надо, чтобы не мешать другим.
– Хочешь новую игрушку? – спрашивает меня мать. Киваю довольно головой. Она вызывает няню и дает ей денег, чтобы купить мне то, что я хочу и не отвлекать ее.
С этого момента я понял, что могу добиться многого. Точнее всего. Я просто приставал в неподходящий момент, а у нее почти каждый момент был неподходящий. И таким образом я получал всё. Велосипед, телефон, самокат, ролики, коньки...
Казалось бы, каждый родитель может купить такое ребенку и удовлетворить его желания. Но все было гораздо сложнее и глубже. Когда у кого-то в классе появлялось что-то лучше, хотя бы даже новая модель кроссовок, у меня должно было быть точно такое же или еще лучше. Я знал, что могу это получить и я это получал.
Интерес был не в катании на велосипеде или роликах, а в показе, что у меня лучше. Просто надо было подойти к маме с просьбой провести день со мной. Она не могла этого сделать. Никогда. И откупалась так.
Желания росли. Когда исполнилось восемнадцать, меня лишили таких привилегий, поняв, насколько далеко все зашло. И я, конечно, научился позже зарабатывать сам, реализовывать любые свои желания, но эта одержимость обладать тем, что мне хочется, осталась. Это как страх, что если я не добьюсь или не получу, то я неудачник.
* * *
Я не хочу давать своей тяге к Алисе какое-то определение. И если раньше я быстро переключался или просто становилось скучно, сейчас же все затянулось. И я уже сам боялся этого момента. Боялся сделать ей больно. Боялся услышать, что любит. Я и сейчас этого боюсь, потому что не смогу ответить ей тем же.
Завожу двигатель и смотрю сквозь лобовое стекло на капот. Капот, на котором мы так и не позанимались любовью. Машина, которую она чувствовала лучше меня. Пробитое колесо и чертовы задние ступицы, которые зацепили меня. Все напоминало о ней и было пропитано ею.
Сбрасываю ее подруге адрес клиники, а сам разворачиваю машину. Не могу сейчас к ней поехать. Надо собраться с мыслями и съездить домой. Хотя в квартире везде ее вещи и запах. Честно ли будет исчезнуть, не сказав ни слова? Оставить ее в состоянии обиды и злости на меня и на себя. Она ведь будет меня искать: придёт в квартиру или будет звонить. А мне надо смотреть в глаза и говорить, что все кончено. Или плевать на ее отца и делать так, как я всегда делал. Чтобы то, что я хочу, становилось моим. Моя вторая квартира далеко, поэтому я разворачиваюсь и еду в дом родителей.
Они знают, что я могу приехать к ним в любое время, поэтому не предупреждаю. Открываю ворота и въезжаю во двор, паркуясь перед домом. Выдыхаю и осматриваю машину еще раз. На соседнем сидении она сидела и, поджав ногу, рассматривала приборную панель. Изучала кнопки и тестировала кондиционер. Потом прислушивалась к звуку работы двигателя. И сделала в итоге заключение, что с ним все в порядке. Личный диагност и автомеханик.
Мотаю несколько раз головой, прогоняя теплые воспоминания. Достаю ключи из зажигания и покидаю машину. Как я всегда избавлялся от своих навязчивых желаний? Вырезал их из памяти и заменял другими.
Тихо захожу в дом, открывая дверь своим ключом. Не разуваясь подхожу к отцовскому бару и делаю глоток какого-то алкоголя. По большому счету, плевать сейчас, что это будет. Мне просто надо ненадолго забыться и уснуть, переключиться на другие мысли. Поднимаюсь в свою комнату и, не раздеваясь, падаю на кровать. Засыпаю.
* * *
Потягиваюсь в кровати и раскрываю глаза. Состояние – будто и не спал совсем. Яркое утреннее солнце щиплет веки, заставляя зажмуриться. На пару секунд я замираю, надеясь, что все это мне приснилось. Но откручивая ленту воспоминаний назад от момента, как я оказался тут, понимаю, что все правда.
Встаю с кровати и иду к выходу. Надо спуститься вниз и выпить воды, а потом съездить к Алисе. Как-будто специально все делаю медленно, давая Вселенной шанс что-то изменить. Не знаю что. Жду какой-то знак, что ли. Толчок, который направит в нужную сторону. Пойти на поводу своих желаний или сделать взрослый поступок и отключить их все, не разбивая никому жизнь.
– Марк, привет, – Мать вскидывает глаза и, сидя за столом, отпивает кофе из кружки. – Когда ты приехал?
– Ночью, – подхожу к кувшину и наливаю стакан воды.
– На завтрак останешься?
Делаю глоток воды. Пью быстро и жадно. Залпом осушаю стакан. Ей все равно, останусь я или нет, но я хочу найти вескую причину, чтобы не уезжать и оттянуть время нашей встречи.
– Останусь.
– Сейчас Анна приготовит.
Анна с нами с самого моего детства. Она знает меня как никто, но между нами никогда не было теплых отношений, потому что я, по мнению родных, избалованный и наглый. Сами себе не признаются, что это они сделали меня таким.
Усаживаюсь напротив матери, сжимая пустой стакан в руках.
Чтобы забыть, надо просто вычеркнуть все это из памяти. Я же делал так тысячу раз. Расставался с девчонками и забывал их. Эта такая же, как все. Просто задержалась в хронологии моей жизни чуть дольше. Это будет легко. Сейчас, действительно, самое подходящее время сделать это.
– Марк, – снова привлекает мое внимание, обращаясь по имени. – Неправильно это, что ты живешь один и ночуешь лишь бы где.
– Родительский дом – это лишь бы где?– Усмехаюсь ее вопросу.
– Нет, конечно, это всегда твой дом, но ты ночуешь то там, то там. Пора уже обзавестись своим домом, семьей.
Поднимаю на нее глаза, рассматривая. Она периодически заводила этот разговор, но всегда получала приказ не лезть в мою жизнь.
– Ты не думаешь, что тебе пора жениться?
Может, и правда? Даже мать уже заметила, что я готов.
– Ты о чем? – все равно переспрашиваю. Может, ее слова как раз то, чего мне не хватает, чтобы сделать правильный шаг.
– Я о Марине. – Бьет в грудь, не предупреждая. – Вы отличная пара. Смотритесь хорошо вместе, знаете друг друга давно.
– Я думал, что для семьи нужны какие-то чувства или привязанность.
– Я не помню, чтобы ты встречался с кем-то дольше недели, так что подумай. Ты сам знаешь, что тебе быстро все надоедает и ты меняешь их быстрее, чем сгорает спичка. А так у тебя будет постоянное пристанище. К тому же, я хочу уже внуков. Марину мы знаем, она красивая, деньги есть, поэтому не надо бояться, что она захочет тебя обмануть, к тому же, она хорошо к тебе относится .
Молчу. Но если бы раньше я послал мать сразу ,то сейчас вижу в этом выход. Какой-никакой. Я реально не смогу кого-то получить, не причинив потом боль и не бросив. А так, у меня будет жена, которая будет прощать измены, и к которой смогу всегда вернуться. И не надо будет бояться, что я сделаю кому-то больно. Больнее уже не будет.
Не дожидаясь завтрака, я покидаю дом. Завожу двигатель и трогаюсь в сторону клиники, куда увезли Алису. Хочу узнать, что с ней все в порядке и только после этого решить, что нам делать дальше. В любом случае не хочу оставлять недосказанность и дарить своим молчанием надежду.
88. Алиса
– Мам, – хлюпаю носом и стираю ладонью холодную слезу, катящуюся по щеке. Не хочу уже плакать, а они все равно текут. – Ты была права. Надо было идти учителем. Не пошла заниматься ремонтом машин, не встретила бы его. С этой улыбочкой и родинкой. Вот как так можно? Я ведь искренне ему помогала справиться с его этой одержимостью своими желаниями. Научила наслаждаться процессом, а не таранить стену, ставя очередную галочку. А он.. Понимаешь, для него это все игра. Игра чувствами и эмоциями. Ты бы его видела. Хотя ты, наверное, все видишь…
Вздыхаю и делаю глоток кислого напитка. Жуть, как люди это пьют. Но если от этого станет легче, возможно, стоит попробовать.
– Ему и Оскара мало за такую роль, потому что я поверила. Поверила, что он был искренен. Что нравлюсь ему, а не ради какой-то путевки. Он так меня добивался, знакомился с папой, привез в свою квартиру, чтобы потом вот так бросить.
Вспоминаю обманщика и слёзы снова начинают катиться. Когда уже это закончится. Хочется выплакать все и просто посидеть в тишине. Холод собачий. Делаю глоток вина для храбрости и согревания. Провести ночь на кладбище – то ещё испытание для неподготовленного, но не для меня.
Ещё в детстве часто сбегала сюда. В какой-то момент это место стало настолько родным, что я могла учить тут уроки, читать, а однажды даже заснула. И именно в ту ночь мне приснилось мама. Мы гуляли и долго разговаривали. Проснулась, когда было уже темно. И совсем не страшно.
Нам даются такие испытания, которые мы способны выдержать. И раз за разом я проверяла себя. Папа был против этих походов, поэтому для него я оставалась ночевать у одноклассниц, потом – у одногруппниц.
Кутаюсь в толстовку – единственную теплую вещь, которая есть сейчас с собой.
– Знаю, что ты не одобряешь, но сегодня похороны моей любви. Похоже, безответной. Это надо помянуть. – Поднимаю бутылку, мысленно чокаясь с мамой, и делаю ещё глоток. Потому что иначе не пережить эту боль. Рисую под светом фонарика на песке сердечко и кладу в него несколько цветов, сорванных у лавки.
– Теперь не осталось ничего. Часть моего сердца похоронена с тобой, вторую похоронил он. Я же должна его ненавидеть? Желать смерти и всего наихудшего. А я не могу. Злюсь на него, но хочу, чтобы у него все было хорошо. И чтобы он когда-нибудь понял, какую ошибку допустил. Да, пришел, покаялся, а я уже с другим. Буду ли только когда-нибудь с другим, мам? Он такую планку установил своей игрой, что теперь полмира придется перебрать, чтобы лучше или такого же хотя бы найти. – Ложусь на скамейку, поджимая ноги. Не страшно, но тело дрожит и даже алкоголь уже не помогает.
– Гаечка, поехали домой.
Замираю от шепота рядом и не хочу открывать глаза. Просыпаться. Хочу быть в этом моменте вечно. Пусть хоть тут будет хорошо. В наших снах.
