Текст книги "Море наизнанку (СИ)"

Автор книги: Ольга Свириденкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

– Понимаю, – Костя взял ее руку и потерся об нее губами. – Ничего: завтра переедешь ко мне, и мы заживем размеренней и спокойней. Вернее, не завтра, а сегодня, ведь так?

– Да. Только давай ты заберешь меня поздно, когда уедут Наташка и Миша! Нет никаких сил еще возиться с вещами.

– А не надо возиться: покидаем все кучей, а потом разберем. Посадим друзей на такси – и ко мне.

– Да, Костя, – улыбнулась ему Марина.

Перед обедом он отвез их в пансионат. Подождав, пока он уедет, Марина зашла в тень деревьев. Цикады все так же трещали, аромат субтропиков одурманивал. Вдохнув полной грудью этот восхитительный запах, Марина вдруг почувствовала душевную боль – такую пронзительную и сильную, что захотелось броситься на землю и зарыдать.

Она не может остаться здесь с Костей. Пару часов назад ее осенила мысль, доселе не приходившая в голову. Ведь она… она не может каждый день мотаться с Костей на пляж! Сейчас она мотается туда, потому что она – отдыхающая, живет в этом пансионате. Но, когда она переедет к Косте, она станет не туристкой, а местной жительницей – совсем другой статус и положение! Будет невозможно и неприлично таскаться за Костей на работу. И не только на пляж, но и куда-то еще. Она будет сидеть дома, работать за компьютером, а он будет заниматься своими делами, куда-то ездить, с кем-то встречаться. И вокруг него будут постоянно вертеться женщины, готовые не просто «дать задарма», но еще и приплатить, чтобы он их оттрахал.

Иметь мужа-красавчика – незавидная доля. Иметь мужа-красавчика при деньгах и машине – еще более незавидная доля. Иметь же такого мужа, живя в туристическом краю… Нужно потерять разум, чтоб ввязаться в такое замужество!

И пусть Костя в нее сильно влюблен. Надолго ли его хватит? Откуда она вообще знает, как он жил до нее, и правда ли, что у него было мало любовниц? Наплести можно все, что угодно, и ни один дурак, небось, не выставит себя в невыгодном свете перед женщиной, которую хочет очаровать.

Конечно, Косте с ней интересно и очень хорошо. Но рано или поздно все приедается и теряет восхитительный привкус новизны. Это как с ремонтом квартиры. Сделал – и расхаживаешь по дому в восхищении: ах, какая прелесть, как мило! А потом перестаешь замечать.

И скажем откровенно: Костя очень непрост, он – себе на уме. И он – прекрасный манипулятор, умеющий вывернуть ситуацию так, как выгодно и нужно ему. Как верно заметил Толик, ей придется вписаться в его мир и жить по его правилам. Иного он просто не допустит.

Спохватившись, что уже, наверное, идет обед, Марина поспешила в номер. Постояла под душем, переоделась и пошла в столовую. Когда начали собираться на пляж, Марина сказала Наташке, что задержится.

– Передай Косте, что я буду часа через два, – сказала она. – Очень устала, хочу ненадолго прилечь.

Наташка ушла. Марина вышла на балкон и несколько минут неотрывно смотрела на море, деревья и горы. Интересно, сколько отсюда по прямой до пляжа? Может, всего метров триста. Впрочем, даже если идти по лестницам, то расстояние, разделявшее их с Костей, можно было пройти за десять минут.

Десять минут – и она будет прижиматься к нему, трогать его, целовать. Видеть наполненные обожанием глаза…

Марина вернулась в номер. Села на кровать, уронив руки на колени и уставившись невидящими глазами в стену.

– Можно?

В комнату вошел Толик. Постоял немного, прошелся от окна к двери и посмотрел на жену.

– Ну что? Может, наконец, поедем? Прямо сейчас, не дожидаясь возвращения Наташки? – Он чуть помолчал и прибавил: – Меня спрашивали на ресепшене, не муж ли я твой: небось, фамилии сверили. Спросили, не хотим ли мы задержаться и перебраться в двухместный люкс. Как пить дать доложат твоему! Начнутся тогда разборки. Даст мне по башке, как тому утопающему, – Толик невесело хмыкнул.

Несколько секунд Марина сидела в неподвижности, потом резко поднялась с кровати.

– Поедем!

Она вытащила чемодан и начала запихивать в него вещи. Толик помогал ей, не задавая лишних вопросов и лишь изредка спрашивая, что куда класть. Потом побежал в свой номер за сумкой…

Садясь в такси, Марина в последний раз посмотрела на окна пансионата. Потом отвернулась и забралась на переднее сидение, рядом с водителем. Было ощущение, что она слегка пьяная, хотя она ничего не пила.

Машина понеслась по знакомым местам. Марина жадно смотрела в окно, избегая смотреть лишь в ту сторону, где высился Костин дом. И в последний момент все-таки не выдержала и посмотрела. Потом они выехали на большую дорогу, и дом скрылся из виду…

Может быть, эта музыка

Послышится тебе во сне,

Может, вся эта история

Приснилась мне.

Может, это ветерок

Мои губы колышет,

Может, это я кричу…

Но ты меня не слышишь…

В сознании Марины одна за другой всплывали строчки песни, которую она успела выучить наизусть. Как странно: душа рвется на части, а слез почему-то нет. Но это хорошо, что их нет: они сейчас ни к чему. Сначала надо сесть в самолет или поезд, а потом уж…

Когда они приехали на автовокзал Симферополя, Толик сказал:

– Слушай! Таксист говорил, что сейчас должен отходить какой-то московский поезд, на который всегда есть билеты в купе или СВ. Попробуем успеть?

– Давай, – безразлично кивнула Марина.

Билетов в купейные вагоны не оказалось, но Толик без колебаний выложил деньги за СВ.

– Все в люксах останавливаюсь, – рассмеялся он. – Богач, ё-моё! Но ничего: надо же когда-то и в люксах пожить, не все пускать на дурацкие ремонты.

Поезд тронулся. Марина достала роман, который так и не дошли руки прочитать в отпуске. Но вдруг вспомнила, что не отзвонилась Наташке, а связь может скоро прерваться.

– Наташа, привет, – сказала она, набрав номер подруги и выйдя в коридор. – Послушай, я… В общем, я уехала. Поезд уже отправился из Симферополя.

Наташка помолчала, осмысливая нежданную новость. Потом до слуха Марины донесся протяжный выдох.

– Ну ты даешь, мать моя, – потрясенно промолвила Наташка. – Как… как это тебя угораздило?!

– Так… спонтанно! То есть я все обдумала и решила не оставаться.

– Но ты же ничего не говорила, когда мы прощались! Как можно вот так, внезапно…

– Не внезапно, Наташ, просто… мне было нужно дозреть.

– Понятно, хотя и не очень. Ну, ладно, решила, так решила. Только… О господи, что я скажу Костику? Ты хоть позвонила ему, сказала, что уезжаешь?

– Нет.

– Нет?! – Наташка чуть-чуть помолчала. – Боже мой, я как раз сейчас на него смотрю. К счастью, он далеко и не слышит, как я с тобой говорю…

– Наташка, не рви мне душу! – крикнула Марина. – Я и так держусь из последних сил!

– Все, я молчу. Скажи только: мне не говорить ему ничего пока?

– Не говори. Сделай вид, что ты ничего не знаешь.

– Хорошо, – Наташка шумно вздохнула. – Сейчас улизнем с Мишкой с пляжа от греха подальше, а там… как-нибудь утрясется.

– До свидания, Наташ, – сказала Марина. – Не сердись на меня за этот идиотский поступок, пожалуйста.

– Не буду. Ну, пока! Держись, дорогая, скоро увидимся!

– Спасибо.

Марина нажала на «сброс» и тут же отключила мобильник. Трусость? Но она с ума сойдет, если на телефоне высветится Костин номер! И как… что она ему скажет?! То, что она сделала, невозможно понять и оправдать.

Глава 30

Как ни странно, вечер прошел спокойно. И быстро: отчасти благодаря Толику, развлекавшему жену разговорами. Марина была благодарна ему за то, что он ни словом не обмолвился о том, что случилось. Они вообще не касались «южной темы». Толик рассказывал про работу, про знакомых, с которыми повидался в отсутствие жены, рассуждал о том, как было бы хорошо прокатиться в Европу под конец лета. Потом они ужинали: в поезде оказался вагон-ресторан, как раз рядом с «люксом».

Ночь, несмотря на таможенные проволочки, тоже прошла хорошо. И только утром Марину накрыла волна дикой боли. В момент пробуждения ей показалось, что она лежит на своей кровати в пансионате, и впереди у нее – встреча с Костей и очередной насыщенный, чудесный и радостный день. Когда же она поняла, что находится вовсе не там, стало невыносимо больно.

Не верилось, просто не верилось. Неужели все это закончилось?! Курортный роман так и остался курортным романом, не перейдя во что-то более прочное и серьезное. И теперь она едет домой… Как нелепо и странно звучало сейчас это слово! Зачем ей ехать домой, за какими такими коврижками?! И она уже начала считать домом Костину квартиру…

Позвонить Наташке, спросить, как он там? О нет, только не сейчас! И потом, Наташка ведь тоже сейчас едет в поезде. Так что нет смысла звонить, завтра они все равно увидятся в Москве и тогда уж поговорят. Или лучше вообще не расспрашивать о Косте? Вот дилемма: и расспросить хочется, и понимаешь, что надорвешь себе душу.

Проснулся Толик, и стало немножечко легче: можно было отвлекаться разговорами. Туда-сюда – перевалило за полдень.

– Не так много осталось, – приговаривал Толик, поглядывая то на часы, то в окно. – Во сколько мы приезжаем? В седьмом часу вечера? Это хорошо: засветло доберемся домой.

Он произносил слово «домой» с такой интонацией, будто приезд домой означал конец всех проблем. Произнеся в очередной раз «домой», Толик попытался прибавить «а дома, как известно, и стены лечат», но Марина так на него глянула, что он замолчал на середине фразы.

Спокойно сидеть в купе, хоть и в люксе, невыносимо, когда нервы напряжены. Марина то и дело выходила в коридор. Мимо окон проплывали родные средне-российские пейзажи. Марина любила их, но сейчас они навевали на нее гнетущую тоску и даже вызывали отторжение. Ее сердце осталось там, на солнечном крымском побережье. А здесь все казалось враждебным. И этот вагон – словно комфортабельная тюрьма. Никогда прежде Марина не ездила в СВ, а вот сейчас довелось, и это казалось изощренной насмешкой судьбы.

Около пяти вечера в вагоне началось оживление: никто уже не отдыхал и не спал, все ждали приезда, с нетерпением, которое всегда охватывает пассажиров за час-полтора до приближения к конечному пункту. Желая поднять пассажирам и себе настроение, проводник врубил музыку. Прозвучала не знакомая Марине, веселая песенка. Затем последовала пауза и на измученное сознание Марины, словно крупный ледяной град, обрушились знакомые строчки:

Где-то далеко летят поезда,

Самолеты сбиваются с пути…

Если он уйдет – это навсегда,

Так что просто не дай ему уйти…

На несколько секунд Марина потрясенно застыла. А потом у нее вырвался отчаянный крик, не испугавший пассажиров лишь потому, что его заглушила музыка. А следом началась истерика, со слезами и судорожными рыданиями. Проводник, выскочивший на шум, бросился за валерьянкой, Толик поспешил увести Марину в купе и принялся успокаивать – бессмысленные усилия, заведомо обреченные на провал. Марина затихла, лишь когда полностью выплеснулась и устала.

Не поднимаясь с дивана, она взяла сумочку – не ту, что вытащил из воды Костя, а другую. Включила мобильник. Море Костиных звонков за вчерашний вечер и ни одного – за сегодняшний день.

И ни одного SMS-сообщения. А что, собственно, ему ей сообщать? Она его бросила, малодушно сбежала без объяснений. Сбежала обманным путем, передав через Наташку, что скоро будет на пляже. Сбежала, сказав, что вечером переедет к нему.

Она его предала. Это называется именно так, а не как-то иначе. А Костя не из тех, кто способен простить такое предательство. Он и меньшего бы, пожалуй, не простил.

Вернуться назад? Пытаться все объяснить, умолять о прощении? Было у него так однажды, с другой. Чем все закончилось, Костя сам рассказал.

И даже если простит… Они уже не смогут построить тех отношений, о каких мечтали. Нельзя начинать совместную жизнь с предательства! Костя уже не сможет ей верить, а значит, не сможет и уважать.

И потом, ведь все равно бы, все равно бы у них ничего не получилось! Она сделала правильно, что уехала, она поступила разумно!

Да, разумно. Как Женевьева из повести Сент-Экзюпери «Южный почтовый». Она повела себя, как героиня, которую презирала за слабость и малодушие. Конечно, она не похожа на Женевьеву. Но она повела себя так же. Нет, хуже! Героиня Сент-Экзюпери хотя бы променяла любимого на бабло и комфорт, а она на что?

Спрятав телефон в сумочку, Марина уселась на диван, поджав под себя ноги, и устремила рассеянный взгляд за окно. Поезд проезжал по окраине огромного мегаполиса.

Глава 31

Первые дни после возвращения Марина жила как во сне. Родные стены не лечили. Напротив, перед Мариной то и дело вставал полубезумный вопрос: зачем она здесь? Не хотелось никого видеть, общаться. Марина не сидела без дела, написала несколько рассказов для своего журнала – поразительная плодовитость после долгого отдыха! Но может, потому и работалось хорошо, что это позволяло отвлекаться, уходить в вымышленные ситуации вымышленных людей. Правда, иногда от этого подташнивало. Какое ей дело до чужих ситуаций и чужих проблем?!

С Наташкой Марина не виделась, только общалась по телефону. Про Костю Наташка рассказала коротко, боясь расстроить подругу. Марина и не расспрашивала подробностей: она тоже боялась. У самой же Наташки все было хорошо. Они ехали в одном купе с Мишей: он обменял на вокзале билет, взяв место Марины, и за дорогу сблизились еще больше, чем за время отдыха. За первую неделю в Москве успели повидаться три раза и каждый день перезванивались.

А вот у Марины нового сближения с мужем не получалось. Они не скандалили, общались вполне нормально, но лишь как соседи по квартире. Интима не было. И Марина даже не могла представить, как это она вдруг начнет трахаться с Толиком. Дело было не в физическом отторжении, а просто… близкие отношения с мужем словно отошли в далекое прошлое. Было у нее так однажды. Весь третий курс института Марина встречалась с парнем, потом они поссорились. И вдруг, месяца четыре спустя, он явился и предложил снова встречаться. Марина сидела с ним рядом, смотрела на него – парня, к которому еще недавно была так привязана, и с каждой минутой все ясней понимала, что начать все заново не получится. Она больше не любит и не хочет его, ей неинтересно продолжать с ним общение. Пожалуй, слово «неинтересно» было здесь ключевым. Да, он не так уж и плох, и замуж за него выйти можно, но – неинтересно! И он уже не родной, он не из настоящего, а из прошлого.

Так случилось и с Толиком. Он тоже стал восприниматься Мариной как мужчина из прошлого. Не такого уж плохого прошлого, но… страница была перевернута! Продолжать жить с Толиком означало «двигаться по тупику». А двигаться нужно вперед. Или, если забрел не туда, иметь мужество откатиться назад и вырулить на правильную дорогу. Впрочем, поскольку Марина уже «откатилась назад», сворачивать в знакомый тупик было глупо.

Последней каплей явилась поездка с Толиком в загородный отель, где Марина поняла, что психологически не может заняться с мужем любовью. А значит, никакого будущего у них просто нет.

Толик пришел в шок, когда Марина объявила ему, что разводится. Поначалу он не воспринял ее слова всерьез, пытался отшучиваться. Потом перешел к увещаниям, убеждал обратиться к психологу. Словом, разводиться он не хотел. Но Марина так на него насела, что он, сам того не желая, собрался и потащился с ней в ЗАГС.

– Нет, это просто уму непостижимо, – приговаривал он по дороге. – Разводиться… Зачем? Для чего? Что мы оба с этого будем иметь? Не понимаю, решительно! Тебе просто шлея попала под хвост, тебе… тебе надо лечиться! Давай напишем это чертово заявление, если тебе так хочется, и поедем вместе к психологу? Ведь разруливают же как-то другие эти злополучные семейные кризисы!

И только, заполняя документы на развод, Толик, наконец, понял, что решение Марины бесповоротно. Выйдя из ЗАГСа, он набросился на нее с упреками и гневными обвинениями.

– Значит, серьезно, да? А я-то, дурак, все надеялся, старался быть мягким и лояльным! Нахрен я тогда тратился на самолеты и люксы?! Нахрен мотался на этот проклятый ЮБК?!

– А тебя никто и не просил туда приезжать! – сердито закричала Марина. – Ты… ты мне жизнь испортил!

– Это ты мне испортила! Теперь квартиру из-за тебя менять, переезжать черт знает куда… Не нравилось тебе, что муж ходит налево? А хрен же ты молчала, хрен не предъявляла претензий?! Ты сама довела наши отношения до развала! Потому что ты – ненормальная, ты не хочешь жить, как все нормальные люди!

– Ненормальная? Что ж, прекрасно. Хорошо, что ты, наконец, это понял! Ищи себе нормальную, теперь у тебя развязны руки!

– И найду! Не бойся, я-то не пропаду. Найду себе новую, гораздо получше тебя! С квартирой найду, с деньгами… – Толик вдруг истерично расхохотался. – Дур-рак! Нет, какой же ты, Анатолий Владимирыч, все-таки дур-рак! За кого держался-то, господи? – он бросил на жену взгляд уничтожающего презрения, который та встретила равнодушной улыбкой.

– Ну, вот и замечательно. Да, конечно, найдешь. Мужчин нынче дефицит, а ты и не глуп, и собой хорош, и алиментов не платишь – огромный плюс, сильно повышающий твою конкурентоспособность! Только последуй моему совету, – Марина сделала паузу, – не кидайся на девочек. От них – никакого проку, будут считать, что сделали тебе одолжение согласием выйти замуж, и требовать, требовать, требовать. Не получится послушной жены, не сможешь ты ее воспитать! Надежней жениться на ровеснице, на женщине, которую мужики не баловали вниманием, и которая достаточно мудра, чтобы снисходить к небольшим мужским слабостям.

Толик посмотрел на нее с изумлением и хмыкнул.

– Я смотрю, ты мастер давать советы по житейской части… и довольно неглупые, на мой взгляд! Но почему ж ты сама… «Сапожник без сапог», так выходит, что ли?

– Что делать? – Марина с философской улыбкой развела руками. – Сапожники всегда без сапог, иначе и поговорки бы не сложилось.

Толик снова усмехнулся, потом тяжко вздохнул.

– И вот, черт возьми, такую бабу теряю! И все из-за какого-то… И почему тебе не подвернулось на курорте кого-нибудь типа меня?! Шило на мыло ведь не меняют, – он обреченно махнул рукой.

– Не накручивай себя заново, Толя, скоро ты поймешь, что все только к лучшему.

– Или ты к черту, психолог доморощенный, – пробормотал Толик. – Нет, больше я с такими, как ты, не свяжусь…

Со следующего дня Марина занялась просмотром газетных объявлений и сайтов, посвященных обмену-продаже квартир. А что было тянуть, когда через месяц получит документ о разводе? Лучше поскорее разъехаться, чтобы не мозолить друг другу глаза и не вздергивать нервы. Но и торопиться не следовало – не тот случай, деньги слишком большие на кону. Надо было хорошо вникнуть в тему и лишь после этого обращаться к риэлторам, чтобы не надули. Хотелось, конечно, найти непосредственно размен, но, как вскоре поняла Марина, это было почти нереально. Придется искать покупателя, двух продавцов, обделывать разом три сделки, любая из которых может внезапно сорваться. Мозги закипали, как представишь эту волокиту, но… это в какой-то мере было хорошо. Занять голову решением квартирной проблемы, занять сердце переживаниями из-за возможного срыва сделки… Ключевое слово здесь было «занять». Потому что тогда она будет меньше думать о Косте и хотя бы чуть меньше страдать.

А у нее вдруг появился еще один повод для моральных терзаний. Она с изумлением заметила, что начала смотреть на московскую жизнь Костиными глазами, подмечать негатив, которого раньше не замечала или старалась не замечать. И ее все чаще посещала мысль, что она не много и потеряла бы, перебравшись в Алушту, во всяком случае, никакой катастрофы бы не случилось. Ведь ее работа не привязана к месту, она может делать ее, живя где угодно! Или найти другую, интересней и лучше. Костя сказал, что ему не важны ее заработки, и он, разумеется, говорил искренне. А значит, можно заниматься, чем хочешь, лишь бы занятие радовало.

Подруги… Сколько их у нее в Москве? Всего три, да и то по-настоящему близкая лишь одна – Наташка. И конечно, их привязанность не ослабла бы из-за расстояния. Тем более что сейчас, в век интернета, можно общаться хоть каждый день, сколько душа пожелает. Не нужно тратиться на телефонные звонки, ждать писем. Интернет кардинально упростил общение между людьми, живущими в разных местах.

И главное, у нее в Москве оставалось жилье – можно вернуться, если вдруг станет плохо. Но она… она не подумала обо всем этом спокойно…

Подавленное настроение усиливала погода. В середине августа вдруг резко похолодало, настолько, что пришлось сменить босоножки на осенние туфли – это в летнее время-то! И брюки… Снова эти проклятые брюки, будто мало того, что приходится носить их всю осень, зиму и весну! Как хочется надеть открытое платье, красивые босоножки, чтобы были видны пальчики с накрашенными ноготками. Наслаждаться теплом, ездить на природу, купаться. В Подмосковье хватает хороших мест для купания и отдыха, вот только, при таком ветре и холоде никуда не поедешь. Жди «бабьего лета», которое еще то ли придет, то ли нет, или дуй в теплые края – спасаться от тоски и депрессии. Марина не удержалась и посмотрела погоду в Алуште. Двадцать шесть градусов – воздух, двадцать пять – вода. Никакой изнуряющей жары, а чудесная, теплая погода. Махнуть бы сейчас туда! Но она не поехала бы, даже будь возможность. Она вообще больше никогда не поедет в Крым, он для нее теперь – запретная зона.

Боясь окончательно скатиться в депрессию, Марина поставила себе за правило гулять каждый день, в любую погоду. После долгих размышлений во время прогулок она поняла, почему так держалась за Москву, почему не представляла себе жизни за МКАДом. Что такое Москва, она однажды остро почувствовала в Европе. Там все маленькое. Ты в одной стране, а два часа на поезде – и ты уже в другой. А Москва – она громадная, в ней между разными концами города такие же расстояния, как в Европе порой между странами. И в ней есть всё. Когда ты приезжаешь туда провинциалом, ты ощущаешь себя песчинкой, затерявшейся среди мегаполиса. Но если ты живешь там некоторое время, и Москва принимает тебя, ты уже начинаешь ощущать себя частью гигантского организма. И уехать из Москвы – означает отсечь от себя то громадное и значительное, что уже нигде не найдешь.

А в душе Марины еще и жил страх перед провинцией, где она выросла и где не нашла себе место. Приезжая в студенческие годы домой, она с каждым разом все отчетливей понимала, что не хочет зависнуть здесь навсегда. Как они с девчонками гуляли по вечерам? Одни и те же улочки, где до боли знаком каждый дом, каждое дерево и каждая выбоина тротуара, пара невзрачных сквериков. Ни театров, ни музеев – ничего! Да еще и большая часть населения – гопота. Что она будет там делать, как будет разнообразить досуг?! Сидеть в убогих кафешках, с ценами, как в областном центре, и быдло-сервисом, какого в областном центре не встретишь? Проводить вечера в компании местной интеллигенции? Была у нее подружка из местной «высоко-духовной» семьи. Маринины соседи по дому – простые работяги – не были такими завистливыми, злобными сплетниками, не улыбались милой улыбкой людям, которым желают всех возможных несчастий. Нет уж, чем общаться с такими «культурными», лучше общаться с простыми. Только вот, это скучно – вечные разговоры на бытовые темы. Она будет задыхаться без общения с умными людьми и неизбежно начнет опускаться, тупеть. Чехов хорошо описал это явление в своих рассказах «Ионыч», «Моя жизнь» и других. Так что вариант «вернуться в родной городок» отпадал. Как бы ни приходилось тяжко в Москве, хуже деградации и застоя ничего нет.

Надо было рассказать обо всем этом Косте, объяснить ему, почему она так боится переезда в Алушту или даже в Ялту – столицу ЮБК, один черт! Но она этого не сделала. Вместо того чтобы решать проблемы, она малодушно сбежала от них. Она не дала им шанса построить отношения, сразу и безоговорочно поставила крест на их будущем. Это было, мягко говоря, не умно. И это было жестоко и подло.

«Предательство любви»… Прощают ли такое Небеса, дают ли второй лотерейный билет с крупным выигрышем? Что ж, жизнь покажет…

Позвонила Наташка и взволнованно попросила встретиться. Подружки встретились в пиццерии, и Наташка сходу огорошила Марину известием, что подала на развод.

– Мишка сделал мне предложение. Оказывается, нет у него жены, он так говорил, чтобы его не пытались заарканить. Но в меня он неожиданно влюбился и предложил замуж. И я сразу же согласилась! – в Наташкиных глазах читалась неописуемая гамма эмоций. – А почему я должна отказываться? Я люблю его, мы прекрасно ладим, и нам не бывает скучно!

– М-да… – Марина с удивленной улыбкой покачала головой. – Вот как оно все обернулось… Наташ, но ведь Мишка ревнив, он не потерпит, чтобы ты строила глазки другим. Ты уверена, что сможешь ужиться с ним?

– Уверена, – сказала Наташка. – Марин, да не нужны мне разные мужики! Я ведь и Владику изменила до Мишки всего один раз, после того, как он сам загулял. А Мишка… С чего меня потянет на других мужиков, когда мне так хорошо с ним, и он наверняка будет верным мужем?

– А что же Владик? Как он себя повел?

– Ошалевал, конечно. Сначала никак не мог поверить, что это серьезно, потом начал призывать меня… хм-хм… к совести, потом принялся бушевать. Переломал, зараза, журнальный столик и кресло… ладно, что не мою голову! – Наташка нервозно хихикнула. – Ну да ничего, придется ему смириться. Заявление я уже снесла в суд: с детьми ведь разводят только по суду.

– Как же сын-то воспринял? Ох, боже мой, Наташка!

Наташка беззаботно махнула рукой:

– Можно подумать, Владик был таким хорошим отцом, что Сережка к нему сильно привязан. Да Владик только и норовил отделаться от ребенка!.. Я пока перевезла Сережку к своим родителям, сказала ему, что мы с папой решили разъехаться. Вроде бы нормально воспринял… Ничего, как-нибудь образуется, выражаясь словами несравненного Стивы Облонского!

– Дай Бог, – искренне пожелала Марина. – Да нет, все будет в порядке! И Мишка хороший, заботливый… Хотя я, конечно, в некотором шоке. Не ожидала, признаться.

– Можно подумать, я сама ожидала, – смущенно рассмеялась Наташка. – Нет, я, конечно, крепко влюбилась в него, но настроилась на отношения любовников. И вдруг – этакий сюрприз! И что я должна была делать, если я люблю его и он нужен мне? Думать о чувствах Владика? Да пошел он… – Наташка элегантно выругалась матом.

– Что ж, все ясно с тобой, – лукаво улыбнулась Марина.

Наташка поинтересовалась, как дела у нее. И тоже испытала шок, услышав, что Марина разводится.

– Не могу поверить, – покачала головой Наташка. – Но как же… как же ты решилась, когда…

– Когда с Костей все кончено? – бесстрастно проговорила Марина. – Но ведь разводятся не только потому, что собираются выходить за другого! Можно развестись и «просто», если понял, что отношения себя безнадежно изжили, и ты больше не хочешь жить с этим человеком.

– Конечно, – кивнула Наташка. – Я понимаю. Но только… Ох, Маринка! Если бы…

– Молчи, не надо об этом! – поспешно сказала Марина. – Ничего, Наташ, не переживай за меня. Все как-нибудь… образуется…