Текст книги "Дружина сестрицы Алёнушки (СИ)"

Автор книги: Ольга Кузьмина

Соавторы: Александр Быков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Скрипнуло слева, и Алена увидела небольшой сундучок, из которого Буба достал довольно ярко светящиеся гнилушки.

– Вот, садись сюда, красна девица. Можешь без боязни разговаривать, обо всем, что хочешь расспрашивать. Но ответь мне сперва, моя милая, к Черномору поздорову ли доехали? Да о чем с ним говорили, о чем спорили? Да добром ли восвояси отпущены?

– А что ты, Буба, такой напуганный? И где мы находимся? Внутри дуба?

– Что ты, что ты, милая! У меня мы дома находимся. Тут все стены – мои слуги верные. Все тут мною с младенчества рощено. Как ни крикнешь, нигде не услышится, что ни скажешь, все здесь же останется.

– А что, ты от кого-то скрываешься?

– Прилетела в мой лес рано утречком из-за моря стая вороняя. Все-то наглые, любопытные. По всему-то лесу шатаются, все-то вызнать чегой-то пытаются. А всего-то сильней увиваются вокруг вашего дома богатырского. А недавно, как только ты приехала, со своими дружочками, так метнулась одна ворона за море. Значить, о приезде докладывать.

– Так эти вороны что же?..

– Черномору служат. Все-все, что увидят, в точности доложат ему.

– Да прогони их, коли они тебе не нравятся! Что же ты, в своем собственном лесу теперь от них будешь прятаться? – возмутилась Алена.

– Нет уж. Лучше я попрячусь маленечко, отведу от себя подозрение. У меня тут все тихо, мирно... Ты чего звала-то?

– Да уж и не знаю, станешь ли теперь помогать? Ты же всего боишься.

– Не боюсь, а опасаюсь, – Буба назидательно поднял вверх скрюченный указательный палец. – Это разное. Опасаться я опасаюсь, а помогать тебе не отказываюсь.

Рассказ Алены Буба слушал, понимающе качая головой. Вздыхал, шамкал губами. А когда Алена закончила, поднялся с переделанной под кресло замшелой коряги и энергично зашагал по комнате.

– Говорил я тебе, девка глупая, пропадешь ты со своими дикими... Ну да ладно, теперь уже вляпалась. Все вы под присмотром Черноморовым. Он вас почему-то опасается. Эта Лебедь тоже – щука хитрая. Кабы было тут дело житейское, я б тебе чего и присоветовал. Но любовь – такая штука сложная! Да еще отцовское проклятие... Отведу-ка я тебя лучше к Бабушке. Ты ее не бойся, она добрая. Только говори с ней уважительно, да не трожь вещей без разрешения, да про лошадь свою черную помалкивай. Про любовь, да про заклятья страшные лучше, чем Яга никто не ведает.

Алена только кивнула. И Буба, взяв ее за руку, потянул за собой в один из темных углов дома. Какое-то время они шли в полной темноте. Потом впереди тихонько открылась дверь.

– Ты иди теперь по тропке до поляночки, где стоит избушки нашей Бабушки. Не забудь, поклонись, поздоровайся, – и, легонько подтолкнув Алену в спину, Буба захлопнул за ней дверь.

Оглянувшись, девушка увидела лишь старый ясень. Никаких следов двери на его стволе не было. Алена вздохнула и пошла по тропинке. Через пару минут она почувствовала, что на нее кто-то смотрит. Алена убыстрила шаг, побежала. Резко оглянувшись заметила, как с ветки взмыла и полетела куда-то черная, как полночь, ворона.

Глава 9

На широкой поляне стояла избушка на куриных ножках. Вот только по размеру ноги скорее напоминали страусиные. Избушка переминалась с ноги на ногу, чесала одной лапой другую. Ступеньки, ведущие ко входной двери, напомнили Алене трап парохода или самолета. Поляна была окружена редким частоколом – колья стояли в шаге друг от друга, и на каждом из них красовался человеческий череп. У Алены по спине пробежали мурашки.

«Ну ладно, а чего я, собственно, хотела? Это же дом Бабы-Яги. Кажется, эти черепа не просто так здесь стоят. Они словно смотрят. И повернуты все глазами наружу. Одни прямо перед собой глядят, а другие на небо смотрят».

Ни ворот, ни калитки между черепами не было. Тропинка просто проходила между двух кольев и вела дальше. Снаружи частокола на поляне росла зеленая травка, а внутри была голая земля, словно бы выжженная и присыпанная золой. Нет, не золой – мелкими косточками.

«Неприятное местечко. Страшно подумать, откуда она столько черепов взяла. А ведь они, кажется, живые...»

– Стой! – строго скрипнул череп слева. Алену буквально парализовала волна накатившего страха.

– Кто таков? – тоном начальника спросил тот череп, что справа. Из его пустых глазниц лился мертвенно-желтый свет.

– Я... – Алена растерялась. Она уже была готова удрать, но ноги не слушались.

А соседние черепа, тем временем, начали поворачиваться в ее сторону, переговариваясь между собой. Словно ее приход разбудил их всех от спячки.

– А?

– Где?

– Кто пришел?

– Бродяжка какая-то.

– Ходят тут всякие.

– Гнать ее прочь.

– А может, по делу пришла?

– Спроси ее.

– Сам спроси!

– Давай, спрашивай!

Черепа замолкли, и тот, что справа, спросил:

– Ты сюда как? Случайно, или по делу?

– По делу, – выпалила Алена. – Меня Буба прислал. К Бабе Яге.

Правый и левый черепа переглянулись, и дали ей дорогу – колья частокола наклонились в разные стороны, и расстояние между стоящими по сторонам тропинки черепами стало больше. Алена, с колотящимся у самого горла сердцем, шагнула в этот проход, не чувствуя ног, прошла по хрустящему насту до крылечка и стала подниматься по шатким ступенькам. Забравшись на высокое крыльцо, оглянулась – никаких черепов не было. Избушку окружала огромная, усыпанная цветами поляна.

«Цветы на костях... Или мне все привиделось? – голову кружил лесной аромат. – Может, это означает, что меня рады видеть?» Алена решительно постучалась в дверь.

– Не заперто.

Дверь сама открылась, и под ноги Алене расстелился пестрый домотканый половичек. У окна на скамеечке сидела за пряжей средних лет женщина.

– Здравствуйте, – Алена отвесила поясной поклон. – А... Мне бы Бабушку, Ягу.

Женщина улыбнулась.

– Заходи, красна девица. Садись за стол.

Алена осторожно присела на скамью. Дверь за ней сама закрылась. На столе расстелилась скатерть. Прилетели откуда-то блюда с яблоками, грушами, малиной. Заслонка печки отодвинулась, ухват залез внутрь, вынул из печи чугунок с кашей.

– Напугали тебя мои слуги?

Алена кивнула.

– Они всех пугают. Кому не надо, сюда не сунется. А тебе, значит, очень надо.

– Так вы и есть Баба Яга?

– Я и есть. Ты, конечно, другой меня представляла. А я разная бываю... Да ты кушай, милая. Угощайся. Хочешь – кашу отведай, или ягод, или вон, киселя хлебни, – невидимые руки поставили перед ней деревянную кружку с горячим киселем.

– Значит, правду говорят про вас, Бабушка. Полный дом у вас слуг невидимых.

– А что это ты былинным слогом мне излагаешь? Ты ж, вроде, не местная?

Алена смущенно улыбнулась.

– Привыкла уже, с богатырями общаясь... А вы все про меня уже знаете?

– Все, не все... Кое-что знаю. Ты не бойся, Аленушка. Говори, как есть. Раз уж решилась сюда прийти, рассказывай без утайки. Чем смогу помогу. Дело житейское. Да не торопись. Хочешь – кваску попей. Или молочка парного.

И Алена стала рассказывать. Подробно, обстоятельно. Как делилась бы, наверное, с мамой. Потому что женщина, сидевшая за столом напротив нее, очень хорошо умела слушать, и понимать, и жалеть. Когда Алена закончила рассказ, Баба Яга глубоко вздохнула и мечтательно уставилась перед собой.

– Вот что с людями делает любовь, – произнесла она с некоторой завистью.

– Любовь ли? – засомневалась Алена. – С Алешей-то вроде все ясно. Влюбился. И то сомнение меня берет. А вдруг Лебедь его околдовала? Может, напоить Алешу каким отворотным зельем? Ведь погубит она его.

– Отворот – дело нехитрое. Травки нужной собрать, да заварить-запарить, да пошептать кой-чего... А если у них и правда любовь? Настоящую любовь трогать нельзя. Настоящая любовь – сила великая. Никакой магией ее победить невозможно. Я и пробовать не буду, и тебе не советую.

– Ну и что же нам теперь, Бабушка, делать?

Баба Яга испытующе посмотрела в глаза Алене, и у девушки внутри все похолодело.

– Ты действительно хочешь помочь ему? Ведь ты чужая здесь. Домой-то вернуться не тянет? Или ты решила у нас остаться?

Алена задумалась. Вопрос был серьезный.

– Нет, – ответила она, – я вернусь, конечно. Дорогу я знаю. Но глупо же уходить, ничего не сделав. Если бы не я, Алеша не встретился бы с Лебедью. Значит, это моя сказка. И я не могу ее бросить.

– А не боишься? Сказки-то разные бывают.

– Боюсь немного, – созналась Алена. – Так ведь все чего-то боятся. Это нормально. Жить-то всё равно надо.

Яга грустно рассмеялась.

– Верно, милая. Все боятся. Кроме меня, – голос ее стал низким и грозным. Пожилая добрая женщина превратилась в покрытую морщинами суровую старуху. Закинула ногу на ногу. Одна нога у нее была костяная – не покрытый ни мясом, ни кожей кость. – Мне бояться нечего.

– Ты... смерть? – на Алену накатила обморочная слабость.

– Я – хозяйка жизни и смерти, милая. Ты когда к моей поляне подошла, что видела?

– Ну... черепа. Кости, – от одного воспоминания об этом у Алены побежали мурашки по коже. – Кто они такие? Почему служат тебе?

– Это воины. Те, которые не смогли при жизни до конца исполнить свой долг. Служа мне после смерти, получают возможность до конца выполнить свое предназначение. Конечно, не самые лучшие солдаты, но их много, и они, – Баба Яга ехидно ухмыльнулась, – совершенно не боятся смерти. А цветы на поляне растут на костях, это ты верно заметила. Они во всем мире растут на костях, только не все это видят.

– Значит ты здесь сильнее всех! – Алена немного осмелела. – Так помоги нам, пожалуйста.

– Советом помогу, а делом – нет, не проси, – Баба Яга вернула себе миловидный облик и вздохнула. – Царь Морской, Черномор, да Кощей – мои братцы младшие. Договор у нас с ними. Я в их дрязги не лезу, они в мои дела не суются.

Алена приуныла.

– Ну хоть посоветуй, как избавить Лебедь от проклятия, вернуть кольцо и доказать Морскому Царю, что оно против него заколдовано.

– Для начала, дай-ка я сама гляну, что у Лебеди делается, – Баба Яга неестественно далеко вытянула руку и сняла с противоположной стены белое блюдечко с голубой каемочкой. Взяв с подноса одно из яблок, бросила его на блюдце. Яблоко покатилось по кругу, мелькая краснеющим боком. На белом донышке блюдца проступили неясные фигуры. Постепенно изображение стало четким.

– Вот они, голубочки. Воркуют... А сверху-то, над озером, вороны... Беспокоится, Черномор. Видно и впрямь рыльце в пушку.

Пейзаж с богатырем, белой птицей и прудом сменился на картину конюшни на богатырской заставе. Илья Муромец с лопатой в руках чистил от навоза стойла а Добрыня обихаживал коней, в том числе и Черную – лошадку, угнанную Алешей из стада Бабы Яги. У Алены словно что-то оборвалось внутри.

– Ох, нехорошо. Нехорошо брать чужое. И чему вас только родители учили? Ну да ладно. Лошадку я вам, так и быть, прощу, коли вы меня развлечете. Да и жаль Лебедь. Глупая она, и попалась по глупости. А Черномору, индюку надутому, давно пора по носу щелкнуть. Виданное ли дело?! Родного брата убить позарился! Душегубец, сгори его борода!

– А что если и правда его бороду сжечь? – воодушевилась Алена. – Ведь в ней, говорят, вся его колдовская сила? Тогда он уже не сможет помешать Лебеди оправдаться перед отцом!

– Дело говоришь, – закивала Баба Яга. – Только тут не простой огонь нужен, а истинный, никогда не гаснущий. В моей печи такой горит, но я вам его не дам.

– А где еще можно найти такой огонь?

– Мало ли мест в мире, где земной огонь на поверхность выходит? – пожала плечами Баба Яга. – Спросите у Змея Горыныча. Он этим огнем прямо пышет весь.

– И где нам его найти?

– Ну уж это богатыри точно знают, – рассмеялась Баба Яга. – Да вот еще что запомни. Черномора Кощей Бессмертный не любит. Ой, не любит! При любом удобном случае не упустит возможности ему напакостить.

Домой, на заставу, Алена пришла только под вечер. И застала Добрыню Никитича седлающим своего Бурку.

– Ты куда это собрался? – удивилась она.

– Не поверишь, – богатырь нервно дернул усом. – Тебя искать! Хоть бы слово сказала, куда пошла, когда прийти собираешься! Вышли из баньки, хватились – нет ее. Час нет, два нет... Я уж думал леший тебя уволок, или еще какая нечистая сила.

Добрыня стал расседлывать коня.

– Ты где была-то?

– Сперва к Царевне Лебедь на озеро зашла. Поговорили. Потом к ней Алеша пришел. Не стала им мешать, пошла в гости к лешему. Потом к Бабе Яге заглянула. Попила у нее киселя, поговорили с ней о жизни и смерти.

– Все у тебя на уме прибаутки, да шуточки, – раздраженно махнул рукой Добрыня. – А у нас тут...

– Да нет, – сухо оборвала его Алена. – Я серьезно. Только что от Бабы Яги. Илья далеко?

Добрыня клацнул отвисшей челюстью.

– В горнице он.

– Вот и хорошо, – Алена нервно поглядела на небо. Увидела кружащую над заставой ворону и поежилась. – Скорее пошли внутрь. Поговорить надо.

Добрыня удивленно глянул наверх и, пожав плечами, направился к дому.

– Алена! Нашлась-таки пропажа! – Илья Муромец выскочил им навстречу в сени. – Ну, камень с души... Знаешь, что Алеша наш учудил? Говорит, поеду к синю озеру, буду жить-тужить там рядом с Лебедью. С птичкой своей, понимаешь? Шатер взял, еды с собой на неделю, – Илья смахнул навернувшуюся слезу. – Уж совсем он от любви умом двинулся. Богатырских дел ему не надобно, нас с Добрыней не надо во-товарищи. Помереть он от любви собирается. Кабы к девке – к птице заколдованной! – Илья в сердцах плюнул. – Зря, наверное, ты нам, Аленушка, с Черномором замирение устроила. Вот свернули бы ему шею белую...

– Ага, – язвительно поддакнул Добрыня, – а потом на дно морское бы сбегали, победить Царя Морского по быстрому. Ты, Илья, конечно, воин доблестный, но когда в печали, порешь глупости... Тут Алена говорит, что у Бабы Яги побывала, вот. Хочет нам рассказать.

– Ну, во-первых, прежде чем рассказывать, я хочу вас предупредить, что за нами следят, – начала Алена, таинственно оглянувшись по сторонам. – Все вороны служат Черномору. Он специально послал сюда стаю, чтобы подглядывать и подслушивать за нами.

– Та-ак, – грозно произнес Добрыня Никитич и потянулся к стоящим в углу луку и колчану со стрелами.

– Да ты что?! – испуганно взвизгнула Алена.

Рука богатыря остановилась на полпути. Секунду подумав, он понимающе кивнул, встал из-за стола и принялся закрывать ставни в доме. Не торопясь, обстоятельно, словно на зиму. Алена стала ему помогать. Илья пожал плечами и тоже занялся ставнями. После того, как все окна и двери дома были плотно закрыты, они снова собрались у обеденного стола в горнице, зажгли свечу.

– Ох, чтой-то в горле у меня пересохло. Кругом враги. Одни соглядатаи. И главное, виду подать нельзя, – Илья зачерпнул кружкой воду из кадки и сделал большой глоток.

Добрыня тоже зачерпнул кружкой воду. Он пил медленно, мелкими глоточками.

– Во вторых, Морской Царь видит в своем волшебном зеркале все, абсолютно все, что отражается на гладкой поверхности воды, – и Алена выразительно посмотрела на кружку Ильи Муромца.

Илья заглянул в кружку, и, увидев там свое отражение, поморщился как от зубной боли. Добрыня, поперхнувшись, нервно закашлялся, а отдышавшись вышел вон. Через пару секунд вернулся с пустой кружкой.

– Вылил ее на дворе.

Илья, встрепенувшись, вскочил с места и тоже пошел выливать воду из кружки.

Добрыня обвел комнату затравленным взглядом. Заметил в углу кадку, из которой они черпали воду, и, подхватив ее, вышел вслед за Ильей. Вернулись вместе и с порога обвели горницу настороженными взглядами. На улице громко каркали вороны. Добрыня, схватив со скамьи какую-то ветошь, протер ей мокрое еще дно кадки. Рукавом вытер дно в своей кружке, в кружках Ильи и Алены. После чего богатыри уселись за стол и выжидательно посмотрели на Алену.

– Да, теперь нас, наверное, никто не сможет подслушать, – кивнула она.

Алена рассказала обо всем, что узнала от Лебеди и Бабы Яги, после чего богатыри начали разрабатывать план действий. Учитывая, что воды не было, а пить очень хотелось, пили вино. Поэтому план вышел смелый, даже по богатырским меркам.

– Чтоб спасти Алешу Поповича, надо нам Черномора лишить силушки, – рассуждал Добрыня.– Его сила в бороде заключается. Коли есть у Змея Горыныча тот огонь, что сожжет карле бороду, то к Горынычу надо отправится, и любой ценой огонь этот выпросить.

– Точно! – согласно кивнул Илья Муромец.

– Ну а дальше дело нетрудное. Вызываем на бой Черноморушку, подпалю ему стрелой, к лешему, бороду, ну а там его поймаем, болезного. Попинаем – он сам во всем сознается, и сдадим с повинной братцу старшему. Царь, узнав про все, простит Лебедь Белую. И Алеша на ней спокойно жениться.

– А с чего вы взяли, что Черномор будет с вами сражаться? А если и будет, то разве выйдет он на бой один, без армии? Прежде чем спалить Черномору бороду, надо будет до него добраться, – внесла в разговор долю скепсиса Алена.

– Верно! – призадумался Илья. – Черномор злодей, но не дурак. Он не станет с нами разговаривать, а пошлет на нас он силушку великую... Не впервой, конечно, нам рубиться с ворогом. Мы с любою силушкой управимся. Только, даже коль спалим ему мы бороду, трудно будет выловить охальника. Он, злодей, за стражею прикроется, да сбежит потом в края далекие, бороденку заново отращивать. Ну а нам он нужен пленный, связанный. Да к тому же и во всем сознавшийся!

– Черномора не любит Кощей Бессмертный, – вспомнила Алена.

– Тьфу ты, что болтаешь, девка глупая! – Илью Муромца аж передернуло. – Царь Кощей нам враг, и сволочь последняя.

– Это так, – согласно кивнул Добрыня, разливая еще вина по чаркам. – Но его армия сильная. Коли он на Черномора двинется, то задача наша облегчается. Черномор никуда уж не укроется, вражья силушка с силушкой сцепится, ну а нам Черномор один достанется.

– Все-то так, но коль Кощей в поход отправится, на страну на вражью, Черноморову, то войска его пойдут сквозь землю Русскую! А в войсках-то его все разбойники. Люди злобные, а то и вовсе нелюди, – нахмурился Илья.

– А ему мы поставим условие, – хитро ухмыльнулся Добрыня. – Коли хочет иметь он нас в союзниках, коль не хочет в бок дружины стольнокиевской, пусть тогда уймет своих разбойничков, чтоб они не резали, не грабили, чтоб по нашей земле шли тихонечко.

– Ну а коль они не смогут тихонечко, так побьем, укоротим эту вольницу, чай для нас это дело знакомое, – потер руки Илья. – Только мне к Кощею ехать не хочется. Больно мне его рожа противная. Как начнете вы с ним договор рядить, я, боюсь, ему плюну в рожу наглую.

– Нет, не дело это получается. Мы хотим устроить мировую войну или женить Алешу Поповича? – спохватилась Алена. – Нам надо как-то выманить Черномора из замка, чтобы сам на нас набросился и подставился под стрелу Добрыни.

– Да на меч его надо выманивать. В нем ведь пол кольца запрятано! – придумал Добрыня. – Я поеду к Кощею, поторговаться с ним попробую. Вдруг отдаст он меч на время недолгое? Ну а коли не даст, что ж поделаешь, о большой войне тогда подумаем.

– Я тогда поеду к Змею Горынычу, – обрадовался Илья.

– Да Алешу кто-нибудь с собой возьмите, – вставила Алена. – Лучше пусть он активно действует, чем просто так от тоски сохнет.

– Это верно. Ты речист, Добрынюшка. В путь его уговори отправиться. Ты скажи, мол, без него не справишься.

– Уж найду я, что сказать, Ильюшенька, – поморщился Добрыня. – Одному мне было бы сподручнее. Ну да ладно. Польза невеликая, но какой ни есть привет от Лебеди. Ведь она Кощею пол кольца дала. Пусть-ка он за то отплатит помощью.

Богатыри переглянулись и залпом допили остававшееся в кубках вино.

– А я? ЗМне что же, все время здесь сидеть? – возмутилась Алена.

– Отчего же... – пожал плечами Добрыня. – Вон езжай с Ильей Муромцем, чтоб ему в пути скучно не было.

Илья укоризненно глянул на Добрыню, но ничего не стал говорить. Алена устало вздохнула: «Ведь ездила уже с ними к Черномору. Ничего, не пропала. Больше них узнала и сделала. Что за дурацкое мужское предубеждение? С чего они взяли, что я буду им обузой в походе?»

Скатерть самобранка по команде Добрыни убрала с себя грязную посуду и остатки еды, а потом аккуратно свернулась. За окном уже стояла ночь, поэтому в поход решили отправиться утром.

Глава 10

Рано утром Алена с Ильей отправились в путь. Одновременно с ними из ворот богатырской заставы выехал и Добрыня Никитич. Над головами, нагло каркая, кружили вороны.

«Интересно, сколько птиц отправится за нами следом, и поспеют ли они, если наши лошадки пойдут богатырским скоком?» – подумалось Алене.

Они заранее сговорились, что богатыри будут стрелять в ворон, только в крайнем случае. Алене очень не хотелось, чтобы их вражда к Черномору проявлялась прежде времени.

Добрыня свернул на тропку к озерцу Лебеди, а Илья и Алена разогнали лошадей на песчаной прибрежной полосе и пошли в богатырский скок. На четвертом прыжке Заповедный Лес кончился, и они теперь скакали по бескрайней степи. Вороны отстали.

«Удастся ли Добрыне уговорить Алешу отправится в поход, не открывая, куда они направляются и зачем?» – подумала Алена.

Издалека донеслась вдруг знакомая песня:

– По-ле... Русское по-о-оле!..

Степь впереди от моря и до горизонта была пересечена широкой черной линией свеже распаханной земли.

– Эй! Микула Селянинови-ич! – зычно крикнул Илья, пролетая над пахарем, и приветственно помахал рукой.

Микула помахал в ответ, не прекращая работы.

– Вот человечище! – восхищенно тряхнул кудрями Илья. – Все ищет, куда бы применить свою силушку. Вот увидишь, Алена, как обратно поедем – вся приморская степь перепахана будет.

Скакали часов пять. Изредка останавливались на краткий отдых. В конце-концов Алене показалось, что Илья сбился с пути, только не подает виду. Под ногами коней мелькали какие-то бескрайние песчаные пустыни, потом лазурные морские берега. И, наконец, на горизонте встали уже знакомые Алене Железные горы. Крутые, обрывистые скалы, редкие кустики, растущие на красной глинистой земле. Илья натянул поводья, Алена следом за ним. Лошади мягко коснулись земли и поскакали дальше галопом. Справа журчала широкая и шумная речка, несущая свои воды из глубины гор в бескрайнюю ковыльную степь.

– Вот она, река Смородина. Ржавая водица в ней студеная. Сильный в ней поток, сбивает с ноженек.

– И богатыря сбивает? – удивилась Алена.

– И богатыря. Только простого человека эта речка об камни размажет, а богатырь еще кое-как может выбраться, – Илья Муромец привстал на стременах и внимательно оглядел окрестности. – Иногда Горыныч тут ошивается, поджидает случайных путничков, или ищет какого приключения... Нет, не вижу и следочка малого. Нам придется ехать к нему в логово. Спит небось, змеюка, прохлаждается, или улетел куда – побаловать.

– А он большой, этот Змей Горыныч?

Илья пожал плечами.

– Обыкновенный. Как и положено змею.

Они въехали в широкое ущелье и тут же путников оглушила тишина. На скалах, по обе стороны, сидели облезлые грифы, оценивающе поглядывая на незваных гостей. Скалы постепенно поднимались все выше, а эхо подхватывало цокот копыт по камням.

– Илья, – Алена завела разговор, чтобы не было так страшно в недоброй тишине. – А ты не боишься Змея?

– Нет.

– Ты так уверен, что можешь его убить?

– Да за что ж его убивать-то? – озадачился Илья. – Он как дал Добрыне зарок на Русскую землю за полоном не летать, так и не летает. Разве побалует маленечко – овцу там украдет, корову или еще что по мелочи. Но это он так, из озорства.

– Может ему просто есть нечего? Может он от голода?

Илья покачал головой.

– Если б такая туша нуждалась в еде, он бы ел и ел. А он еще летает да огнем пыхает. Для этого сил, небось, знаешь сколько надобно... Не, не от голода он, а из озорства, он сам мне говорил. А голода он не чувствует.

– Это точно, – раздалось откуда-то сверху, и в тот же миг что-то гибкое и теплое обвило лошадку Алены и ее саму. Девушка увидела, что земля уходит из-под ног, услышала, как ветер свистит в ушах и как ржет от испуга Черная.

– Куда?! Стой! Поставь девицу на место! – взревел Илья Муромец.

Над головой Алены захлопали перепончатые крылья. Намертво вцепившись в конскую гриву, она истошно завизжала. И услышала у себя в голове насмешливый голос:

«И зачем так орать? Я же никого пока не съел».

Копыта Черной соприкоснулись с твердой поверхностью, и обхватившее их змееобразное нечто, ослабив хватку, ускользнуло наверх. Алена огляделась, и у нее душа ушла в пятки – они с лошадью находились на плоской площадке, столь маленькой, что на ней невозможно было сделать и пары шагов без риска сорваться вниз. А срываться ой как не хотелось, потому что площадка располагалась на вершине обрывистой скалы, и была та скала метров сто высотой. Внизу возмущенно махал руками, угрожая порвать «зеленую козявку» на части Илья Муромец, а над головой Алены разворачивался в пике Змей Горыныч.

Огромный, серо-стального с прозеленью цвета, широко раскинувший черные перепончатые крылья, Змей парил над ущельем, оглашая его боевым клекотом. По-лебединому выгнув шею, завернув хвост кренделем, ухмыляясь и пуская из ноздрей пар вперемешку с пламенем, Горыныч совершил над Аленой своеобразный круг почета.

Илья Муромец соскочил с Чубатого и, поправив на себе нехитрый богатырский доспех – кольчугу и шлем, встал в позе борца, широко расставив ноги.

«Боже мой! Он даже оружия не взял!» – ужаснулась Алена.

– Ну давай, козявка, давай! Попробуй меня зацепить!.. – раззадоривал Илья Горыныча.

– От козявки слышу! – Змей заложил крутой вираж, спикировал на богатыря и нанес удар мощной когтистой лапой.

Сердце Алены сжалось от страха. Богатырь по сравнению с драконом действительно выглядел букашкой. Змей мог одним своим весом раздавить Илью в лепешку. Но когда Горыныч взмыл вверх, Алена увидела богатыря целым и невредимым. О змеиной атаке напоминал лишь широкий след в каменистой почве, процарапанный стальным когтем.

– Промазал, змей косоглазый! – завопил Илья Муромец.

Еще один удар. Еще один пропаханный когтем след в земле. Увернувшийся богатырь погрозил Змею кулаком. Горыныч резко взмыл и камнем обрушился на на него. В последний момент забил крыльями, чтобы не шмякнуться оземь, а хвостом, как плетью хлестнул вдоль поверхности земли.

«От такого удара Илье точно не уйти», – мелькнуло в голове у Алены.

Но богатырь и не думал уклоняться. Пошире расставив ноги и упершись о выступающий из земли камень, Илья перехватил бьющий по нему хвост близко к основанию и устоял на ногах. А в следующий момент он крутанул Горыныча и ударил им, как дубиной, по скале. Горыныч попытался зацепить богатыря когтем, но не дотянулся. Замахал крыльями, но, раскрученный еще на пол-оборота был шмякнут прямо об землю.

Алена от восторга приоткрыла рот. Ей стало ясно, что бой не смертельный. Дракон ни разу не пыхнул на богатыря огнем, а Илья так и не достал оружия.

Змей пытался ударить Муромца головой, крылом, но раз за разом богатырь молотил его то об землю, то об скалу, не давая Горынычу ни расправить крылья, чтобы взлететь, ни примериься для точного удара.

– Я из тебя пыль-то повыбью! – кричал Илья.

И действительно, над полем боя все выше и выше поднимались клубы серой пыли, скрывая дерущихся. Алена еще успела увидеть, как Змей сумел обвиться длинной шеей вокруг куска скалы, обретя, таким образом, приличную точку опоры. Дернувший его снова за хвост Илья потерял почву под ногами, и в следующий миг уже Змей гвоздил об землю своим хвостом, пытаясь стряхнуть вцепившегося богатыря.

Пыль окончательно скрыла сражающихся, и некоторое время из нее доносились лишь ругательства Ильи, шипенье Змея, и звуки ударов. Потом все стихло. Над облаком пыли возвысилась голова дракона, его крылья сделали несколько неуверенных взмахов, но взлететь Горыныч не рискнул, а просто переполз в сторонку от места боя и аккуратно уселся на собственный хвост.

– Уф... Совсем ты меня нынче уходил, богатырь.

Ветер постепенно относил клубы пыли вниз по течению речки. Наконец взору Алены предстал потрепанный Илья, не падающий наземь лишь потому, что был загнан по пояс в каменистый грунт ущелья.

– Я бы тебя до конца уходил, если бы земля была здесь помягче, – пробурчал в ответ Муромец и попытался высвободиться, но безуспешно.

Дракон тем временем привстал с хвоста, расправил и аккуратно сложил помятые крылья. Не спеша обошел богатыря, любуясь проделанной работой. Понаблюдав безуспешные попытки Ильи выбраться на поверхность, Горыныч покачал головой и, обвив его хвостом, резко дернул вверх. Аккуратно поставил богатыря на землю и ехидно склонил голову набок. Отряхнувшись от пыли и каменной крошки Илья Муромец оглянулся, приосанился и приказным тоном произнес:

– А теперь поставь девицу на место!

– Какую девицу? – удивленно огляделся вокруг Горыныч. Обнаружив на скале Алену, он хлопнул себя по лбу хвостом. – Извини. Совсем забыл.

В три взмаха подлетев к скале, дракон завис над ней, аккуратно обвил хвостом Алену и лошадь и поднял их в воздух. Перенес на дно ущелья и поставил рядом с уже взобравшимся на Чубатого Ильей. Оглядев всадников, Змей бережно сдул с них пыль, потом уселся на хвост и умиротворенно сложил когтистые лапы на животе.

– Ну вот. Полный порядок... А вы зачем, собственно, приезжали?

– Дык... – развел руками Илья.

– Помощь нам нужна, – напомнила ему Алена.

– Ах, да. Точно!.. Ты уважь мою просьбу, свет Горынюшка. Нужен мне твой огонь заколдованный. Пропадает лучший друг мой Алешенька, ну а мы такую штуку придумали...

– Вон как? – язвительно хмыкнул Змей. – Горы-ынюшка... А козявкой кто меня только что обзывал? Змеей косоглазой?

Глаза у Горыныча были совершенно не змеиные – веселые и яркие, травянисто-зеленого цвета.

– Я ж не со зла, – потупился Илья. – В пылу, так сказать, битвы! Да кабы я знал, что ты обидишься, я б ни за что...

– Да ладно, ладно. Я не обижаюсь. Кто, кроме тебя, мне такую встряску устроит? Боятся все, стороной обходят, – Горыныч погрустнел. – Бывает, украдешь какую-нибудь принцессу, посадишь в башню... У меня тут в горах для этих целей специально небольшой замок выстроен, – пояснил он Алене. – Да к нему еще дорога с препятствиями. Как-нибудь покажу, если интересно. И сама-то принцесса – красавица, и знатная, и богатая, и родни у ней – три полка рыцарей. А спасать никто не идет. Боятся, сволочи! Никакого тебе развлечения.

– А если все же приедет какой-нибудь рыцарь ее освобождать? – поинтересовалась Алена.

– Да по всякому, с переменным успехом, – пожал плечами Горыныч.

– То есть как – с переменным успехом? – не поняла Алена.

– Ну, когда я его убью, а когда и он меня. Но большинство такие трусы, что от одного моего вида наутек бросаются.

– Получается, рыцари тебя убивали?!

– Неоднократно! – Змей Горыныч гордо выпятил грудь. И, видя недоверие Алены, принялся пояснять. – Дело-то нехитрое. Высунуть язык, напустить море кровищи. Рыцарь и поверит, что я того, дохлый. Один идиот даже голову мне срубил. А меч как назло – острющий, да еще, кажись, заколдованный. Больна-а! Аж в глазах потемнело, – Змей нервно потер шею кончиком хвоста. – Отрубил, значит мне голову, и давай ее в мешок пихать. Здоровый такой мешок принес, сволочь. Специально значит готовился... Ну, я как от болевого шока отошел, говорю ему человеческим голосом: «Поставь где росло!» А этот дурень испугался и убежал. Вот урод! Голова у меня в мешке. Ничегошеньки не вижу. Пока нашел ее на ощупь, пока приложил... Да еще приросло криво, пришлось исправлять потом шею гимнастикой.