Текст книги "Дорога из желтой чешуи (СИ)"

Автор книги: Ольга Смайлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

Глава 9

Мне было стыдно – дома, в семье, меня за глаза звали «голубой каской», за умение вести многочасовые переговоры, усмиряя родственные споры и находя компромиссы, а, чаще всего, просто их не допуская. А я после этого проклятого урагана сама на себя не похожа: накричала на вилу, отказалась помочь чело… то есть вампиру, сижу тут, закрывшись, и жалею себя.

– Лин, а Лин… я знаю, что ты подсматриваешь… и подслушиваешь. Так что иди уже сюда – я тебе ключ дам, которым мы в тот раз бар вскрыли.

Любопытство, как оказывается, губит не только женщин и кошек, но и Хранителей. Линка тут же шагнула в комнату.

– Прости, сорвалась, – с чувством выдохнула я.

Вила в ответ лишь рукой махнула, мол, всякое бывает, и тут же задала наиболее волнующий её вопрос:

– Что ищем в баре?

– На твое усмотрение, – усмехнулась я в ответ, – нам с тобой надо уговорить одну эльфийскую деву совершить подвиг. Предполагаю, что она таки дева, и она нашему вампиру немножечко должна…

Линарис просияла лицом, и упорхнула грабить запасы Гинивер, а я натянула обнаруженный в комнате халат прямо на ночную рубашку и решила поискать Рамзи, чтобы задать ему парочку насущных вопросов. Впрочем, вер нашелся сам, сидящим по-турецки у моей двери прямо в парадном наряде, причем в компании с вампиром, зеркально копировавшим его позу с другой стороны дверного проема.

– Мальчики, что-то случилось? – всполошилась я, – Что вы на пороге-то сидите?

– Мы охраняем твой сон, – отозвался верпум. Могу поклясться, что моего опекуна ситуация ужасно забавляла, – Вы, люди, такие хрупкие, – достаточно похоже изобразил чужие интонации вер.

– Да ладно вам, – развеселилась я, – слухи о нашей хрупкости несколько преувеличены, родила же я двух детей – и, как видите, жива.

– Как детей? – опешил вампир, – В Вашем возрасте? Кто посмел тронуть ребенка? Что это за дикий мир, когда юные девочки восходят на брачное ложе?!

Я вздохнула, присела перед нашим хозяином на корточки и погладила его по щеке:

– Видите ли дон Мигель. Я человек, просто человек. Мы живем достаточно короткую, по Вашим меркам, жизнь – в моем мире очень немногие доживают до восьмидесяти лет. А мне уже тридцать пять – практически, половина жизни уже прошла. И я давно не девочка – совершеннолетними мы становимся в восемнадцать, так что я уже зрелая женщина, пусть Вас не смущает мой возраст.

– Всего восемьдесят лет? – вампир был потрясен и смотрел на меня со смесью ужаса, восхищения и жалости.

– Не надо нас жалеть, – улыбнулась ему я, – мы смертны, знаем об этом, и стараемся прожить время, что нам отпущено, ярко и наполнено, чтобы было потом о чем вспомнить. Некоторые красивые бабочки живут один день, некоторые – месяц, а многие – всего одно лето, но ими восхищаются, ими любуются, и никому не приходит в голову их жалеть.

– Вы и правда похожи на прекрасную бабочку, – грустно улыбнулся мне в ответ вампир, – трогательную, хрупкую и завораживающую.

Вер осторожно прокашлялся, тут же разрушив атмосферу некоторой интимности. Мы с вампиром неловко отпрянули друг от друга.

– Кстати, друг мой Рамзи, – я переключила свое внимание на него, – я шла к тебе с деловым разговором. Очень кстати, что дон Мигель оказался поблизости, – бери нашего гостеприимного хозяина, вылавливайте Кристиана, и займитесь законотворчеством: нам нужны законы, регулирующие игорный и развлекательный бизнес, в смысле дело. А то устроит дон Мигель свое агентство альтернативных развлечений, а мы ни сном ни духом – каким его налогом обложить, какие льготы дать и какую отчетность спрашивать.

Это я удачно придумала: глаза и вампира и вера разом заблестели, они тут же двинулись к лестнице, о чем-то тихо переговариваясь.

– Кстати, дон Мигель, где комнаты Май? – окликнула я их.

– Направо по коридору, вторая дверь, – механически отмахнулся тот.

Я улыбнулась и вернулась в комнату, понимая, что выспаться сегодня не удастся.

Лина уже сидела там, крутя в пальцах бокал, еще две стояли рядом. Я прихватила бутылки, и двинулась к выходу:

– Ну что, пошли, сообразим на троих? Что хоть за вино ты прихватила?

– О, я нашла у Гини «Драконью кровь».

– Что, правда кровь драконов?

– Ты в этом вампирьем логове совсем с ума сошла! Конечно же это просто название, а вино в меру сладкое, тягучее, и действует на эльфов, как легкое успокоительное.

– А на людей?

– А на людей не действует, впрочем, как и на Хранителей – просто хорошее вино.

Мы добрались до двери Май, я легонько стукнула костяшками пальцев по косяку и решительно распахнула дверь.

Эльфиечка в длинной, ночной рубашке – близнеце моей собственной, сидела на подоконнике и тоскливо смотрела на крадущиеся по ночному небу луны.

– Майка, третьей будешь? – усмехнулась я, сгружая бутылки на обнаружившийся и в этом номере низенький столик, – «Драконья кровь» как-никак?

– «Драконья кровь», говоришь? – повернула к нам удивленную мордашку Май, – Конечно буду!

– Лин, а Лин, – осторожно уточнила я у вилы шепотом, – а ей пить-то можно, не рано?

– Ну конееееееечно, – послышался от подоконника ехидный голос эльфийки, – Как замуж – так в самый раз, а как «Драконью кровь», так маааааааленькая.

– Ну, я так, уточнить, – покаянно ответила я, – а потом «маленькая» – понятие условное. Я вот раза в три тебя младше, если в годах считать

– Что, правда? – глаза у Май стали круглыми, как блюдца, – но у тебя же уже есть детииии?

Линарис сноровисто откупорила бутылку, разлила вино по высоким, пузатым бокалам, и я предложила тост:

– Ну, за крушение стереотипов!

Вино и правда было чудесным – оно пахло летом, земляникой под солнцем и почему-то детством. Я смаковала его понемногу, растягивая удовольствие, любовалась на игру света в бокале, и решительно была намерена остаться с трезвой головой – кто их знает, этих эльфов, что у них с устойчивостью к алкоголю, Май же и Лина принялись за дегустацию всерьез. Маленький женский междусобойчик, меж тем, шел по накатанной колее: сначала мы обсудили бренность и краткость человеческой жизни, семейную жизнь вообще и свадьбы в частности, и тут Май понесло. Как мы с Рамзи и предполагали – наша принцесса рванула в бега, узнав, что её хотят выдать замуж.

Младшая принцесса младшей ветви, которую тогда звали длинным, многосложным именем, росла тихой, послушной и умненькой девочкой. Май прилежно училась тому, что должна знать эльфийская принцесса, вышивала, много читала, бродила по парку вокруг усадьбы и, в силу своего дара, старалась держаться одна: мысли дорогих родственников не всегда способствовали её душевному равновесию. В общем, умением быть в тени и не привлекать к себе внимание Май владела в совершенстве. Все изменилось два года назад, когда во время одной из прогулок к её ногам упал молодой парнишка. Да-да, упал, и весьма прозаически – сорвавшись с паркового забора на который он полез, спасаясь от погони. И Май, глядя в его смеющиеся карие глаза, впервые забыла о том, что она эльфийская принцесса: вместо того, чтобы вызвать охрану и выдворить нахала из парка она помогла ему спрятаться в заброшенной беседке и принесла ему еды. Тот хохотнул, представился Гаем, и, не сумев в третий раз выговорить её имя, спросил – нет ли у нее второго, покороче. Так и началась их дружба, и жизнь Май стала яркой, веселой и очень насыщенной. Гай поселился в деревне неподалеку, устроился в кузницу, благо в роду у него были гномы, и стал регулярно наведываться через забор в ту самую беседку – поболтать со своей спасительницей. Он рассказывал о местах, где ему довелось побывать, о жизни других людей и нелюдей, обычаях и обрядах, о своих мечтах увидеть столицу и о том, что когда-нибудь он вырвется за пределы Рубежей. В общем – окончательно задурил голову романтическими бреднями о любви и путешествиях Учить её защищаться «а то мало ли что может случиться» тоже начал Гай. А еще он приносил ей книги: не те, парадные фолианты, рассказывающие о жизни прекрасных дев и благородных рыцарей, что в избытке водились в библиотеке отца, а книги, часто с потрепанной обложкой и замусоленными страницами, в которых герои ругались, мирились, ходили в гости и на службу, в общем – жили обычной жизнью. Гай не был красив ни по меркам людей, ни уж тем более эльфов: невысокий, кряжистый, с большими руками, лицом с резкими чертами, раскосыми глазами и большим носом. При этом – на свидания Гай убегал из беседки с завидной регулярностью. Как-то Май собралась с духом и спросила, почему это так. Гай тогда усмехнулся, попытался объяснить, но только рукой махнул, сказав, что она обязательно это поймет сама – красота не только снаружи. Закончилось все внезапно – однажды в беседку пришел необычайно серьезный Гай и вручил в подарок топор, сделанный своими руками. За его плечами висел мешок, и Май сразу поняла – почему и зачем. Гай ушел, взяв с нее обещание, что она выйдет замуж только за того, кто ее «разглядит». А еще он поклялся что он и его семья, которая перебралась в столицу, будут рады ей помочь, если что-то случится. И жизнь Май стала потихоньку покрываться ряской, как гладь стоячего пруда.

Крупным камнем в безмятежную гладь жизни Май булькнуло известие о грядущем замужестве. Май заволновалась, вспомнила книги, что приносил Гай, преисполнилась романтического трепета и стала ожидать официальной помолвки. О женихе она знала только, что он красив и ему чуть больше трехсот – и все воображала себе, что однажды он увидел ее… ну хоть, прогуливающуюся в парке, и влюбился в её одинокую, грустную фигурку. Ждать было невыносимо, поэтому, когда жених прибыл к ним в поместье и устроился в малой гостиной с отцом и главой рода, она отправилась как бы на тренировку, мимо дверей малой гостиной с твердым намерением узнать об избраннике побольше. Каждое слово, услышанное ей, ложилось на её мечты погребальным камнем. Узнать, что сама она, Май, жениха вообще не интересует, было очень больно. Тот собрался жениться по необходимости – пост, на который он претендовал, мог занять только женатый мужчина. Новобрачную же, по планам начинающего карьериста, ждала ссылка в одно из семейных поместий. Жена должна была вести хозяйство, вышивать, читать романы и с нетерпением ожидать, пока «солнечноликий» муж одарит ее своим временем и вниманием, не мешая тому вести прежний образ жизни и не доставляя никаких неприятностей. Отец и глава рода согласились, что такая невзрачная, серая мышка, как Май, подойдет как нельзя лучше. Она подобающе воспитана, послушна, и её невзрачная внешность с одной стороны защитит будущего мужа от украшения в виде рогов, а, с другой, гарантирует, что она примет это предложение, потому что другого может и не быть. Май вспыхнула, и решила взглянуть в мысли жениха, надеясь, что он просто подыгрывает в очередной дурацкой мужской игре. От этой экскурсии стало еще гаже, и захотелось вымыться.

Принцесса не помнила, как она вернулась в свою комнату, но отлично помнила, как металась по ней в бессильной ярости, глотая слезы и кидая в стены все, что попадется под руку, желая то ли убить потенциального мужа, то ли покончить с собой. Остановил ее насмешливый голосок, который уточнил, будет ли она и дальше вести себя, как обиженный ребенок, или у неё есть план. Это оказалась Раравис-пересекающая-рубежи, рыжий зверек с полосатой спинкой, прибежавшая с приветом от Гая. Тот почувствовал невнятное беспокойство и отправил с Раравис письмо с адресом его семьи в столице на тот самый «мало ли какой случай». Май тут же сообщила Раравис, что этот самый случай уже настал, в гробу она видела и этого жениха, и эту свадьбу, что раз главе рода так этот жених нравится – пусть сам на нем и женится, а папенька торчит в деревне и вышивает гладью. Раравис, уже светловолосой девушкой с двумя косицами, в синей длинной юбке, светлой рубахе, с руками, унизанными браслетами и оберегами обрезала шелковый водопад волос принцессы, рассказывала, как их выкрасить. Она еще пыталась предостеречь и наставить, отсоветовала одевать эльфийское – вычислить могли и по одежде. Они чуть-чуть не успели – на изнанку они нырнули под решительный отцовский стук в дверь. Что было потом – я примерно представляла. У меня еще оставались вопросы к принцессе, но Лина решительно принялась рассказывать весьма отредактированную версию об их с Гинивер споре, и о последствиях оного, причем рассказ изобиловал сентиментальными подробностями, Лина в нем представала несчастной отвергнутой девушкой, вампир – безвинно пострадавшим рыцарем чести, а все злодейские происки были щедрой рукой приписаны Гинивер.

– Праааавильно, вали все на Гини… Не боишься, что в снах явится, за поклеп спросить? – шепотом осведомилась я, когда Май отправилась «освежиться».

– Тьфу на тебя, – рассердилась вила, – еще накаркаешь. Так ты хочешь, чтобы эльфочка с Мигеля проклятье сняла, или нет?

– Хочу, – не стала спорить я.

– Вот и сиди тихо, – отрезала вила.

К концу рассказа Май хлюпала носом:

– Беееееееееееедненький, а я его… топором!

– Ты просто подумала, что он меня убить хочет! Ты такая смелая, – утешала её я, гладя по короткой рыжей гриве.

– Но ему же было боооооооольно… Он такой беззащитный, его каждый обидеть может с этим проклятьем! – рукав моего халата, в который уткнулась Май, продолжал намокать.

– Жаль, что так и не нашлась бескорыстная дева, которая захотела бы ему помочь, – подмигнув мне за спиной у Май, скорбным голосом произнесла Лина.

Это было попадание в «яблочко». Через десять минут Май в халате на ночную рубашку, вооруженная лишь подсвечником со свечой, кралась в сторону спальни «несчастного вампира» старательно пытаясь не шуметь.

Мы с Линой, трезвые и сосредоточенные, шли сзади.

– Как ты думаешь, какие шансы? – спросила у меня Линарис.

– Примерно, как встретить динозавра, 50 на 50 – либо встретишь, либо не встретишь.

– А кто такой динозавр? – удивилась Лина.

Тут Май наконец добралась до двери хозяйских покоев и решительно зашла внутрь. Мы с Линой, не сговариваясь, устроились с ногами на ближайшем подоконнике за тяжелыми портьерами. Ждать пришлось дольше, чем мы рассчитывали. Наконец мы увидели Май, пробирающуюся обратно: волосы были взъерошены, глаза блестели, губы подозрительно припухли, халат был смят, а на лице принцессы блуждала восторженная улыбка. Мы с Линкой переглянулись и хихикнули.

Когда я добралась до своей комнаты, то просто падала от усталости. Линарис шагнула сквозь стену сразу же, как мы выбрались из нашей засады, вяло махнув мне на прощанье, и я ей откровенно завидовала. Но, видимо, боги этого мира не желали для меня тихого, спокойного сна: в приоткрытое окно я услышала весьма знакомые боевые вопли.

– Убью кошачье! – решила я, вооружаясь подсвечником, – вот сначала выясню, что происходит, и сразу убью!

Как я и предполагала – я, с моим человеческим слухом и скоростью, добралась до места потасовки последней. Прямо напротив парадной лестницы, припадая на передние лапы и яростно хлеща хвостом, демонстрировал дурное настроение и набор клыков верпум, против которого топталась весьма примечательная лошадь: угольно-черного окраса с огненно-рыжей гривой и хвостом, больше напоминающими пламя. Я всмотрелась повнимательней, и порадовалась, что не сказала про лошадь вслух – на морде «лошадки» красовался рог, которым это непарнокопытное пыталось поддеть моего наставника – при этом по рогу змеились ярко-рыжие молнии. Мои спутники во главе с хозяином дома столпились у резной балюстрады и заворожено наблюдали за потасовкой. К несчастью для зрителей, я мечтала о нескольких часах крепкого, здорового сна, поэтому решила разрушить столь впечатляющую мизансцену. Прошлепав ногами в атласных тапочках по лестнице и гравию дорожки, я подошла к месту битвы титанов, которые прекратили боевые действия, и лишь косили на меня глазами, перехватила правой рукой подсвечник поудобней, левой крепко ухватила Рамзи за шкуру загривка и лишь после этого осведомилась у единорога:

– В глаз хочешь? – и недвусмысленно махнула у него перед мордой подсвечником.

– Ч-ч-то? – удивился единорог, от неожиданности сдав задом, и плюхнувшись на свою единорожью задницу плаксиво взвыл, – Мииииигеееееель… что здесь происхооооодит, почему меня все обижааааааааают?!

– Лео, успокойся, – спешно приблизившийся к нам вампир говорил ласковым тоном, каким обычно успокаивают детей, – это ведь с твоей подачи начался кавардак, разве я не прав?

– Злой ты, Мигель, и бесчувственный, – обиделся единорог, неловко поднимаясь на все четыре ноги

Меньше всего мне хотелось выслушивать перепалку двух нелюдей, стоя на ветру в халате на ночную рубашку и тапочках, поэтому я повернулась к Рамзи и скомандовала:

– В мою комнату, живо! Там и поговорим, – вер, на удивление, беспрекословно подчинился.

Я отвесила поклон вампиру, буркнула:

– С Вашего позволения, – и, пристроившись за верпумом, двинулась в дом, искренне желая схватить оборотня за хвост и сказать ему пару ласковых за первым же поворотом коридора.

Впрочем, пока мы дошли до комнаты – весь боевой задор иссяк. Я затащила верпума в комнату, скинула халат и нырнула в кровать. Сил хватило только на то, чтобы в ответ на недоуменный взгляд Рамзи выдать указания:

– Если еще хоть кто-то ко мне сунется, пока я сплю – разрешаю сожрать. Ко мне на кровать не лезть – ненавижу шерсть на простынях, можешь взять вторую подушку и пойти на диван. И не думай, что я забуду о нашем разговоре – я его просто отложила.

И сон принял меня в свои объятья.

Разбудили меня все те же горничные. Бесспорно – у людей не самый острый слух, а вампиры двигаются бесшумно, но с тех самых пор, как Мишка впервые сделал попытки поползти, во мне включился датчик движения. Спать, когда юный, талантливый экспериментатор уже проснулся и тянется познавать мир, не слишком удачная идея: выспавшись, можно обнаружить, что на кухне из пятикилограммового пакета стирального порошка создан макет пустыни Гоби, на светлых обоях в коридоре твоей любимой помадой оставлены рисунки в примитивистской манере, а тебе в сумочку заботливое чадушко положило шоколадную конфетку без обертки. Поэтому, почувствовав, что в комнату кто-то вошел, я тут же открыла глаза. Верпума в комнате уже не оказалось, единственным напоминанием о том, что он оставался в моей комнате, оказались подушки – думочки, щедро раскиданные по дивану. Борьба за одевание закончилась вничью: мне удалось настоять на моем охотничьем костюме, но вот одеться самостоятельно мне так и не дали. Я чинно спустилась на первый этаж, собираясь проведать столовую, и остановилась, пораженная до глубины души открывшейся мне картиной. За тем же столиком, напоминающим шахматный, за которым вчера соперничали доктор Мануэль и Кристиан, сегодня, с задумчивыми мордами, сидели Рамзес и наш новый знакомый Лео. И если вид пристроившего голову на подлокотник и полулежащего в кресле Рамзи, время от времени вытягивающего к доске лапу, был уже почти привычен, то вид коня… вернее, единорога, пристроившего круп в кресло, и передвигающего фигуры мягкими лапами, похожими на кошачьи, вместо ожидаемых копыт, вызывал оторопь.

– Ээээээ… – не нашлась что сказать я, и выдавила дежурное, – С добрым утром!

Оба противника оторвались от игры и повернулись в мою сторону.

– Добррое, – муркнул верпум.

– Доброе утро, гемма, – голос у единорога оказался удивительно приятным, низким и бархатным.

– Вижу, вы преодолели вчерашние разногласия? – дипломатично осведомилась я, прикидывая, как бы потактичнее сбежать от этого психоделического зрелища в столовую.

– Да, вполне, – кивнул головой Рамзи, – это было досадное недоразумение.

– Я принесла свои извинения Рамзесу Янтарному, – подал голос единорог и сделал свой ход.

– Так что же это было? – полюбопытствовала я, отметив, что единорог-то у нас женского пола.

– Я испугалась, – услышала я тихий ответ, – а когда я пугаюсь, я начинаю вести себя агрессивно, вот как вчера.

– И часто Вы вот так вот пугаетесь? – уточнила я на всякий случай

– Нет, не часто. Но бывает. Именно поэтому мне надо в столицу – там есть специалисты, которые могут мне помочь. Могу я пойти с вами?

Я несколько опешила от развития событий, однако следующая фраза Лео не оставила мне выбора:

– О, прошу меня простить! Я так и не представилась. Лиона Огненная, единорог!

Я застонала про себя: рыжая грива, имя, имеющее недвусмысленное значение на моей родине, в конце концов – то, что единорожица при нашей встрече струсила, – все эти мелочи, как детали паззла, сложились в единое целое.

– Трусливый Лев, – тихо ахнула я, и уже в полный голос добавила, – Добро пожаловать в нашу компанию.

Так что обаятельный вампир остался налаживать развлекательный бизнес, а на Желтую дорогу ступила компания, в которой стало на одного, излишне осторожного, единорога больше.

Перед уходом Май с доном Мигелем уединились в темноте одной из ниш холла с моего молчаливого благословения. Вампир держался со мной все утро с преувеличенной вежливостью, но услышав мой шепот: «Она чудесная девушка – умная, смелая, да еще и красавица. Поздравляю, это отличный выбор», – расслабился и стал улыбаться уже совершенно искренне.

Доктор Мануэль и Кит до последнего момента сидели голова к голове над огромным, иллюстрированным медицинским атласом, от картинок в котором у меня началась легкая тошнота, и о чем-то спорили, а Рамзи и Лео ждали нас на улице. И только вокруг меня хлопотали горничные, бесконечно поправляя на мне воротничок и манжеты, оглаживая несуществующие замятости и расправляя несуществующие складочки с непередаваемым выражением лиц. Пришлось пообещать им, что я буду хорошо кушать, не лезть в неприятности и заехать к ним в гости, как только инициация будет пройдена.

И снова под ноги легла дорога, отливающая золотым на солнце, и мы зашагали в сторону столицы. К моему удивлению Лео снова стучала по брусчатке всеми четырьмя копытами. Заметив мой задумчивый взгляд она тряхнула челкой, что, видимо, было равносильно пожатию плеч, и объяснила:

– Я могу менять облик, – потом вздохнула и смущенно добавила, – только частично. В человека не могу совсем…

– Да зачем в человека-то? – присоединился к нам Кит, – единорогов так мало осталось, тем более огненных. Я и не надеялся, что увижу легенду!

– Это большая честь для нас, – церемонно отозвалась Май.

– Да ладно, принцесса, какие церемонии, – фыркнула и отмахнулась хвостом Лео.

– Правда, Май, – поддержал её Кит, – нам еще идти и идти, я от ваших церемоний спячу.

Мы с Рамзи переглянулись и придержали шаг, позволяя дурачащейся троице вырваться вперед.

– Что думаешь? – спросила я у верпума?

– Думаю, что ты, как магнитом, к себе все диковинки нашего мира притягиваешь, – отозвался верпум задумчиво, – Сколько живу, сколько по окрестным лесам и поселениям бродил за это время, и то – эльфов видел издали раза три от силы, а уж чтобы с вампирами и единорогом знакомство водить – такое в первый раз.

Мы прошли в молчании шагов двадцать, когда вер неуловимым движением встряхнулся, и рыкнул:

– Но мне это нррравится.