Текст книги "Надежда тебя не покинет (СИ)"

Автор книги: Ольга Шах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Глава 7. Явление призрака

Глава 7. Явление призрака

*** Дмитрий

Я стоял на площадке перед собственной квартирой и копался в карманах джинсов, пытаясь вспомнить, куда я дел ключи от входной двери. Ожидаемо, что ключи нашлись только во внутреннем кармане ветровки, когда я уже вовсе отчаялся их обнаружить. Наконец, совладав с ключами и дверью, я завалился в прихожую и захлопнул за собою дверь. Правда, закрыть её с металлическим лязгом, как мне хотелось, не вышло – дверь закрылась с мягким звуком, отрезая меня от жадного и всепроникающего любопытства моих соседей. Ещё бы – думаю, что после того, как меня забрали в отделение полиции для дачи объяснений, они не сомневались в том, что увидят меня лет через десять, это как минимум, сверкающего металлическими зубами во рту и тюремными наколками на спине. И тут такое разочарование. «Точно, не зря говорят, что в полиции все за деньги продались, если даже таких душегубов на волю отпускают!», – тихо шептали мне вслед некоторые соседи. «Это же всем понятно, что он сам заставил свою бабу вниз сигануть! Только специально подстроил всё так, чтобы выйти сухим из воды», – не сомневались другие. «Избивал бедняжку, наверняка, вон, какой бугай здоровый, с такого станется! Вроде как полицейский, а может, и бандит, не особо-то их разберешь!», – утверждали третьи. Однако, никто из представителей этих трёх коалиций так и не решился выдвинуть против меня какие-либо обвинения, довольствуясь тихим шипением за моей спиной и фальшивыми наигранными улыбками, когда сталкивались со мной взглядом.

Ну и пусть! Если в другое время подобная тихая возня за моей спиной могла вызвать во мне лишь смех и желание поддеть, напугав впечатлительных граждан до чёртиков, то сейчас – всего лишь слабую тень брезгливости и раздражения. Я прислонился к стене в прихожей и стиснул зубы. На полу так и валялась моя сумка, с которой я вернулся из командировки, я за время своего пребывания тут даже не удосужился её разобрать. Да и до того ли мне было? Нехотя отлепившись от стены, побрёл в ванну, по дороге стаскивая с себя одежду и бросая её тут же, на пол. Потом закину в стирку… зеркало напротив душевой кабины услужливо продемонстрировало мне печальную рожу здорового усталого мужика с коротким ёжиком русых волос, трёхдневной щетиной и запавшими глазами с кругами под ними, как у раскормленной панды в зоопарке Пекина.

Н-да… и раньше-то физиономия моя благодушием не страдала, заставляя всех собачников в округе тихо неодобрительно коситься мне вслед, а их владельцев невольно шарахаться в стороны, заливаясь протяжным лаем, а теперь и вовсе – словно с плаката: «Не влезай – убьёт!». Последние несколько дней были для меня самыми тяжёлыми в жизни. В то время, как Светка боролась за жизнь, меня грызла совесть, мне всё время казалось, что в её падении есть и моя вина. Это и была моя вина, можно не скрывать хотя бы от самого себя этот позорный факт. Ведь я давно понял, что Светка начала от меня отдаляться, но не сделал ровно ничего для того, чтобы это прекратить. Да, я просто подбирал слова для того, чтобы окончательно с ней расстаться, в то время, пока она… пока с ней всё это происходило.

Я грустно усмехнулся и полез за бритвой. Тишину в квартире прервал звонок мобильного телефона. Я метнулся к штанам и нервно выдернул его из кармана. В ответ на моё взволнованно-хриплое: «Алло!» прохладный женский голос сообщил мне, что Светку готовы перевести из палаты интенсивной терапии. Я молча закивал головой, затем сообразил, что моя собеседница этого точно не поймёт и пробормотал, что скоро буду.

Быстро побрился, оставляя на шее пару длинных царапин, надел свежую одежду и уже через четыре минуты вновь стоял у порога. Кажется, последний раз я так быстро одевался только на первом курсе академии…

– Поверьте, Дмитрий Алексеевич, – проникновенно говорил мне мужчина с крупным носом и едва заметным армянским акцентом, – что со своей стороны мы прикладываем массу усилий по тому, чтобы наша пациентка… вышла из комы. Но врачи не всесильны! Увы, мы не боги. А травмы, связанные с повреждением головного мозга, считаются весьма серьёзными…

Я угрюмо кивнул, прикрыв глаза – только что главный врач сорок минут описывал мне перспективы будущего Светки. Точнее говоря, даже не так – фактическую бесперспективность её лечения. При наилучшем исходе её ожидает вегетативный образ жизни, в худшем…

Врач мягко и ненавязчиво рекомендовал мне подумать о том, чтобы отключить аппараты, поддерживающие её жизнедеятельность…

– Мы будем продолжать лечение, я оплачу отдельную палату, – прокашлявшись, угрюмо заявляю я. – Вы говорили, что существуют какие-то препараты, помогающие при её диагнозе…

– Да, конечно, – с пониманием смотрит на меня главврач. – Существуют препараты, которые могут снизить отёк мозга, никардипин, к примеру (Не зарегистрирован в РФ).

Ещё один согласный кивок с моей стороны и очередной тяжкий вздох со стороны врача. В отдельную палату Светку переведут завтра, тогда же я могу её и навестить… а пока… стоит показаться на службе, я думаю. Нет, руководство, конечно, отнеслось с пониманием к моей ситуации, сообщило, что обеспечит мне своеобразный отпуск, но очень намекало не затягивать с «решением семейных проблем».

Так и потянулись мои дни, похожие один на другой: с утра и до вечера я был на службе, благо, что моё руководство, скрепя зубами, согласилось не отправлять меня пока на западные рубежи нашей огромной Родины, раз уж «семейные проблемы не поддавались оперативному рассасыванию». А вечера я проводил в палате Светки, разговаривая с нею на отвлечённые темы, как и советовали врачи, рассказывал о том, как прошёл мой день, словно её когда-то интересовало, всё ли хорошо на моей службе, а также сообщая, какая нынче погода за окном. Не могу сказать, помогали ли мои пространные беседы, но нейромонитор, который показывал активность мозга, выдавал практически прямую линию и тихо пиликал без сбоев. Наконец, устав от звука собственного голоса, я просто замолчал, взяв Светкину ладонь в свою руку и ненадолго прикрыв глаза.

Внезапно, я очнулся от знакомого ощущения взгляда в спину. Не такого, привычно-оценивающего, когда тебя видят в прицел винтовки, а… спокойно-изучающего и чуть-чуть любопытного, что ли. Аккуратно сместившись вбок, понимаю, что окно закрыто плотными жалюзи и рассмотреть что-то с той стороны просто невозможно. Дверь в палату закрыта, да и со стороны входа не видно меня, только часть функциональной кровати и маленький диванчик в углу. Стараясь не двигаться слишком явно и не выдавать свои мысли изменившимся дыханием, бросаю взгляд в угол. Там, возле диванчика и какого-то непонятного низкого столика, находилось… висело… одним словом, располагалось большое дымчатое пятно.

Уже не таясь, я уставился на пятно, которое и не думало куда-то исчезать или казаться плодом моего воображения. Более того, чем я пристальнее смотрел на него, тем яснее проступали контуры фигуры человека, появились глубина и объём. Теперь в пятне я мог отчётливо рассмотреть фигуру молодой девушки, но не в белом балахоне, как можно было бы подумать, и даже без косы в руках, без черепа и маленькой свечки… девушка со строгой причёской и заколотыми наверху волосами, только пара тёмных локонов спускалась вниз на бледное лицо. Она была одета немного странно, по моде девятнадцатого века. В глаза бросились белоснежная блузка с воротником-стойкой, каким-то шнурком на шее, длинная тёмная юбка. Девушка, казалось, внимательно смотрит на Светку, хмурится и о чём-то размышляет, не обращая внимания на меня.

Я смотрел на неё во все глаза, думая о том, как так вышло, что мне подобное чудится. Не выдержав, тихо поинтересовался:

– Я сейчас сплю? И мне всё это снится?

Глава 8. Светлана или Сюзанна?

Глава 8. Светлана или Сюзанна?

Я подался ближе к незнакомке и рассмотрел её глаза, ямочки на щеках, соболиные брови вразлёт и чуть большеватый рот, придающий особый шарм странному призраку. Девушка, явно по какой-то старой привычке, поправила выбившийся из причёски тёмный локон и уставилась на меня с нескрываемым интересом, словно увидела некое потрясающее явление.

– Прошу прощения, сударь! – начала она, наклонив голову и неуверенно улыбнувшись при этом. – Правильно ли я понимаю, что Вы меня видите?

Я не нашёлся, что ответить на это, только согласно закивал головой. Затем, откашлявшись и мысленно посоветовав себе крепче сжать булки, всё же выдал:

– Да, я Вас вижу… достаточно отчётливо. Но, отчего Вы так одеты? – после чего руками показал, как именно странно она одета. С моей точки зрения, разумеется.

Девушка слегка улыбнулась, вновь показав ямочки, и посмотрела на меня со значением. Да я и сам понял уже, какую глупость сморозил. Тут призрак ко мне явился, может, раз в жизни такое бывает, а я… дебил, в общем. Неужели, соседи правы и мне последние мозги на полигоне выбили? Только лишь одно могло бы быть мне оправданием – это то, что никогда прежде мне не приходилось встречаться с призраком и я не слишком понимал, как себя нужно вести в подобных случаях.

– Боюсь, что Вы первый, кто интересуется моим одеянием при встрече со мной, – хмыкнула она. – Как правило, мне приходится выслушивать до ужаса пренеприятнейшие истерики, крики и мольбы о помощи, словно я упырь какой-то, право слово, и тут же, не сходя с места, накинусь на чуть живую жертву…

Я хрипло заверил её, что звать на помощь никого не стану. Кричать тоже, даже если мне это всё и не снится… однако, мысли в голове заметались с удивительной скоростью, смешиваясь в однородную массу.

– То есть, я не первый, кто видит Вас? – внезапно осенило меня.

Даже если это и был глюк, то выглядел он, то есть, в нашем случае она, конечно, максимально неопасно.

Девушка отрицательно покачала головой:

– Нет, ну, что Вы… меня в своё время смогли заметить несколько человек, но все реагировали куда более бурно, нежели Вы. В основном, ругались почём зря, пробовали убежать или призывали святых заступников.

– Ага, – растерянно выдал я, причём у меня мелькнула мысль, что просить помощи у Господа я как-то не догадался… – Ты Вы, значит, смерть? А почему без косы? Неужели, Вы за Светкой пришли? Ей стало хуже? – я был изрядно напуган и кинул взгляд на приборы, продолжающие мерно пиликать.

– Господь с Вами, сударь! – даже как-то обиделся призрак и выставил вперёд ножку, обутую в ботиночек с красивой блестящей пряжкой. – С чего такие мысли? Какая же я смерть? Я Надя! Надежда Фёдоровна Заварзина. А коса… не ношу, извините, предпочитаю другую причёску.

Девушка при этом кокетливо опустила глазки, в глубине которых я успел заметить… смех? Призрак-юморист? Ага, стендап-комик. Я неожиданно разозлился на себя, мысленно выдал себе оплеуху и решил следовать своим же советам и сжать булки крепче.

– Тогда что Вы здесь делаете? – я был ещё под впечатлением, помотал головой, но всё равно смотрел во все глаза на девушку. – И как сюда попали? А я точно не сошёл с ума?

Последнюю фразу я произнёс уже едва слышно, очень надеясь на то, что Надежда Фёдоровна уверенным голосом профессионального психиатра тут же станет утверждать, что никаких сдвигов на нервной почве у меня нет и быть не может. А то, что я страдаю зрительными и слуховыми галлюцинациями… так оно и немудрено, после всего, что случилось. У каждого может крыша поехать. А у меня так, и вовсе безделица, ерунда, можно сказать: просто шифер полопался. Травки попить, успокоиться и всё будет по-прежнему.

– Нет, Вы не сошли с ума, – подтверждая мою догадку, изрекла Надя. – Более того, спешу Вас уверить, что Вы даже не спите сейчас. Однако, ежели Вам от того станет легче, Вы можете ущипнуть себя за руку. Старый проверенный способ, доложу я Вам.

Я силился вякнуть что-то невразумительное, когда тон девушки стал серьёзнее.

– Признаться честно, давно я не сталкивалась с теми, кто может видеть блуждающие души. Нет, я не призрак и не приведение, если Вы об этом, – она сделала нетерпеливый жест рукой, – они энергетический сгусток и ничего больше. А я – информационный. Я могу мыслить, рассуждать, радоваться, почти как человек. Я могу быть материальной, как видите. Я – душа.

Я молча кивнул, словно это всё объясняло. Не призрак, а душа! Что тут может быть непонятного? Тем более что она сама сказала, что может быть видимой… не для всех, правда. И вообще, я не псих! Не псих! Ну, до нормальности мне далеко, наверное, но не клиника, правда ведь?

Надя весело рассмеялась и повела худеньким плечиком, после чего с преувеличенно серьёзным видом подтвердила:

– Господь с Вами, господин, конечно же, вы не страдаете никакими душевными недугами, тут я в Вами полностью согласна.

«Точно!», – тревожно забилась в голове мыль. – «Она и мысли ещё читать умеет!». А почему бы и нет? Это вполне возможно, учитывая то, что Надежда не вполне… человек.

– Видели бы Вы сейчас своё лицо, сударь! – по лицу молодой девушки скользнула тонкая улыбка. – Но нет, мысли читать я не умею, я же не маг-менталист какой-нибудь, как в книжках про попаданок. Просто, я могу ощущать обрывки мыслей, желаний, эмоций и ощущений, вот и всё!

Я растерянно промычал что-то согласное понимающим тоном, хотя всё то, что сказала Надя, как раз очень смахивало на мага-менталиста. Да, и совсем, как в книжках про попаданок. Я встрепенулся и перевёл взгляд на кровать, где лежала Светка и всё также мирно пиликала аппаратура у её изголовья. Надо же, я тут с душой общаюсь, а что если…

– А Вы можете узнать… – я замялся, не зная, как облечь свои мысли в слова. Ведь, если всё так, как сказала Надя, то она смогла бы, ну…

– Сюзанне не больно, если Вы об этом, – быстро ответила Надя, бросив на меня осторожный быстрый взгляд. – Я приходила к ней пару раз ранее, но Сюзанна отказывалась со мной общаться. Дело в том, что она очень расстроена и не хочет идти на контакт. И вообще, ей хочется тишины и покоя. Закрылась в своём мирке и твердит, что не выйдет оттуда, покуда Антон не придёт и не попросит у неё прощения.

– Сюзанна? – кажется, моя крыша всё же протекла. – Возможно, Вы что-то путаете. Её зовут Светлана. Она моя девушка… – я хотел добавить, что Света моя бывшая девушка, но не решился, мало ли как отреагирует Надя на это заявление.

– Не знаю, – покачала головой девушка. – Она думает о себе, как о Сюзанне. Антон называл её Сьюзи, ей это очень нравилось. А теперь он ушёл и ей не нравится больше ничего, она только очень просит ей не докучать.

Надя деликатно кашлянула и отвела глаза, заставив меня понимающе хмыкнуть. Да уж, зная Светку, можно не сомневаться, что её речь была не столь куртуазной.

– И кто этот Антон? – я сам поразился, как спокойно звучал мой голос.

Ни капли ревности или гнева, только бесконечная усталость. Неужели, окружающие были правы и наши отношения были чем-то временным, а расставание – неизбежным? Конечно, я прекрасно понимал, что Светка избалованная самовлюблённая эгоистка, но я всегда… я так старался… Я упал на диванчик и прикрыл глаза рукой. Ну да, старался, только вот никогда не спрашивал, чего хочет сама Светка.

Я в сердцах выматерился и сжал кулаки, краем сознания ощутив, как испуганно пискнула в углу Надя.

– Прошу прощения, Надежда Фёдоровна! – извинился я, прижав руку к сердцу. – Я не сдержал эмоции, признаю свою вину. Да что там говорить, я даже не представился – Вяземский Дмитрий Алексеевич. Можно капитан Вяземский, мне так привычнее.

– О! – Надя деликатно не стала заострять внимание на моём владении великим и могучим. – Из тех самых Вяземских?

– Нет, ну что вы, – пожал плечами я. – Да мало ли однофамильцев?

– Из тех, Дмитрий Алексеевич, из тех. Мне уж всяко виднее. Впрочем, не будем сейчас об этом. Я вижу, что Вы изрядно измучены. Прошу, располагайтесь на диване, а я… побуду ещё немного с Сюзанной, – Надя чуть смущённо улыбнулась, словно предлагала что-то совсем уж непристойное.

Глава 9. Ночное дежурство

Глава 9. Ночное дежурство

***

Я украдкой рассматривала находящегося рядом молодого человека, стараясь, чтобы на моём лице не отражалась вся гамма чувств, которая меня обуревает. Меж тем, внутри у меня словно был маленький воздушный шар, наполненный радостью, который того и гляди, вырвется наружу. Подумать только, господин Вяземский меня видит! Точнее говоря, даже не так: он меня видит, слышит и даже не стремится покинуть палату, призывая на помощь медсестру, лечащего врача, вообще весь медицинский персонал и батюшку из ближайшего храма!

А подобного, как ни крути, со мной пока ещё не бывало… Я с трудом отвела взгляд от лица Дмитрия и слегка расфокусировала зрение, стараясь ощутить отголоски его эмоций. Что же, отрадно видеть, что моё присутствие не вызывает у него явно выраженного опасения. Хотя, конечно, есть некая мысль о собственном психическом здоровье, но такая… неотчётливая, ленивая, словно он думал о том, как бы вскользь, сам себе не веря.

Но тут он упомянул о своей возлюбленной, заставив меня покраснеть: конечно, как же иначе, ведь он тревожится о ней! А я, вместо того, чтобы озаботиться состоянием больной, тут же вцепилась в посетителя. Это моя вина, более того, я нахожу своё поведение достойным всяческого порицания.

Приблизившись к ограждению функциональной кровати, я наконец-то, уделила внимание пациентке, лежащей за ограждением и облепленной датчиками и проводами. Блекло-голубая рубашка, небрежно завязанная сзади на шее, подчёркивала заострившийся нос и ввалившиеся глаза пациентки. Тонкую руку девушки чуть ниже левого предплечья плотно охватывал рукав тонометра, выдавая на нейромониторе показания, не превышающие восемьдесят единиц. Пониженное артериальное давление при коме – норма, так что в том беды нет. Пульсотоксиметр, висящий на пальце, показывал достаточную сатурацию крови, что неудивительно, поскольку она была подключена к аппарату искусственной вентиляции лёгких, мерно шипящего рядом. Над ключицей белели два катетера, от вены на сгибе локтя тянулась трубка к штанге с флаконами – наверняка, реанимационная медсестра постаралась, у неё всё выходит на удивление ловко…

Кинула взгляд на тревожно застывшего Дмитрия и, вздохнув, проникла в спящее сознание пациентки. Меня окружил уже ставший привычным молочно-белый туман и тяжкая тишина.

– Светлана? – неуверенно произнесла я, пытаясь рассмотреть что-то в этом мареве.

Тут же ощутила волну бессильной злобы, которая охватила меня, словно океанская волна.

– То есть, Сюзанна! Конечно же, тебя зовут Сюзанна! Как я могла перепутать? Право слово, виной всему моя рассеянность, не суди меня строго, – тут же поправилась я, заранее настраиваясь на глухую агрессию, но той удалось удивить меня.

– Чего тебе? – едва слышно произнесла та, причём, мне почудилось уже равнодушие и холодная отстранённость. – Отвали от меня, без тебя тошно!

Несмотря на явную грубость обращения, я была рада начинающейся беседе, потому вежливо улыбнулась невидимой собеседнице и решила продолжить беседу неким отстранённым замечанием. Ещё наш конюх Архипка говорил, что лошади, они же всегда чувствуют, если на них давить пытаются, вот и показывают свой норов, покуда силы есть. Так что тут самое главное, что? Правильно – момент найти, когда лошадь устанет метаться по загону, тут-то и пристрожить её… Мимоходом подумалось, что Сюзанна – «лошадь» максимально далёкая от выездки, конечно. Усилием воли отогнав от себя смутительные измышления, вновь обратилась к девушке, желая вывести её на разговор. Быть может, это как-то поможет в дальнейшем лечении:

– Сюзанна, я хотела бы узнать, как ты себя чувствуешь…

Ответ всё тем же равнодушно-отстранённым тоном на заставил себя долго ждать:

– Иди ты на хрен!

Да уж, добавить тут нечего. Я отошла от кровати Сюзанны и кинула взгляд на Дмитрия, который с тревогой наблюдал за моим несколько потерянным видом. Придя в себя, я смущённо попыталась сказать, что для пока не могу ничем его порадовать, поскольку Сюзанна выказала некоторое недовольство от моего бесцеремонного вмешательства в её одиночество.

Господин капитан ответил на это усталой понимающей улыбкой, отчего я залилась краской. Разумеется, он знал, что именно сказала мне Сюзанна, ведь он наверняка неплохо с ней знаком. И оттого было вдвойне смутительно и нервно. Я всё также неуверенно улыбнулась и предложила ему располагаться на диване, будучи внутренне готовой к тому, что предложение подобного рода покажется Дмитрию верхом разнузданности и всяческого безобразия с моей стороны. Однако, тот покорно кивнул и устало вытянул ноги на диванчике, явно, не рассчитанного на его рост.

– Вы отдохните, а я побуду тут, с Сюзанной. Кто знает, вдруг ей может понадобится моя помощь? – сказала я, оставаясь возле кровати больной и всматриваясь в темноту за окном, разбавленную дежурным освещением коридоров находящегося напротив отделения патологии беременности.

Ночь всегда было моим любимым временем суток, ещё с самого детства. Я частенько лежала в своей кровати тихо-тихо, дожидаясь, покуда перестанет ворочаться за стенкой моя старая нянюшка Никитична, вот протопал вниз, в людскую, лакей – наверняка, проверял, все ли печные вьюшки задвинуты. А вот маменькины лёгкие шаги и озабоченный голос отца… кажется, всё. Я осторожно выползала из-под одеяла, ощущая босыми ногами прохладу деревянного пола, зябко куталась в шаль, спускалась вниз по лестнице, старательно светя себе под ноги одинокой свечой, проникала в бальную залу и садилась на пол возле французского окна в пол по-турецки, поджав ноги. Длинная сорочка путалась, стесняла движения, поэтому я подтягивала её до коленей, ставила свечу неподалёку и так замирала, предаваясь раздумьям, смотря в темноту за окном.

Помню, как на глубоком чёрном бархате неба мерцали, словно угольки в камине, далёкие звёзды, поражающие своей красотой и непостижимостью. Сидела так долго, бездумно таращась вверх и предаваясь своим девчоночьим мечтам… с тех пор прошло много лет. И звёзд на небе больше не видно, да и не смотрю я на небо-то, если уж начистоту…

Молодой человек, скрючившийся на крошечном диванчике, завозился во сне, пытаясь пристроить ноги, которые самым решительным образом не пристраивались и норовили сползти на пол. Наверное, ему снилось что-то тревожное, поскольку он хмурился и нервно двигал руками. Поперёк лба образовалась морщина, придавая ему усталый и печальный вид.

– Ну что вы, право, Дмитрий Алексеевич, тревожитесь понапрасну, – тихо хмыкнула я, приблизилась к нему и села рядом с ним, аккуратно положив свою руку на голову господина капитана. – Лекарь из меня не вышел, как вы могли заметить, самое время заделаться прорицателем. Вот увидите, всё у вас будет хорошо, всё у вас сладится, потому как не может быть иначе. Уверяю, надежда вас не покинет.

Я ещё что-то вещала о том, что наступит время, когда он сам будет с некоторым удивлением и даже каплей сомнения вспоминать и эту больницу, и свои опасения за жизнь Сюзанны, и свои ночные бдения у постели возлюбленной. А то и посмеётся над своими страхами за её жизнь. Оба они посмеются…

Я обернулась, ощутив, что Дмитрий расслабился, глубже проваливаясь в сон, тревожность ушла и на губах появилась лёгкая улыбка. Наведённые сны – они такие… всегда радужные.