Текст книги "Надежда тебя не покинет (СИ)"

Автор книги: Ольга Шах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Глава 26. Женское предназначение

Глава 26. Женское предназначение

Ответить на это мне было совершенно нечего, поэтому я просто глубоко вздохнула, неловко поёрзала, дождалась, покуда Дмитрий аккуратно заключит меня в кольцо своих рук, где и счастливо затихла. Что сказать на это, я не знала. Впрочем, судя по тому, как уверенно и твёрдо смотрел на меня молодой человек, моё мнение относительно его предложения было написано у меня на лбу аршинными буквами, так что добавить тут нечего.

Стоит ли говорить, что сегодняшнюю ночь он по устоявшейся традиции собрался провести всё на том же крайне неудобном диванчике? И это несмотря на мои увещевания, что мне ничего больше не угрожает, и более того, лично я чувствую себя довольно сносно. Сама же не знала, куда деваться от недостойных и крайне смутительных размышлений. Разумеется, что совсем уж… хм… я не была, в нашем дортуаре от барышень можно было иной раз услышать более скабрезные истории, чем в плотницкой. Особенно это казалось тех девушек, которые активно алели ушками от слова: «членистоногий»! Да и потом, моя работа предполагала, что чисто с медицинской точки зрения сюрпризов в Дмитрии быть не должно. Хотя, были нюансы, кое-какие моменты… да… с чисто практической стороны вопроса, если можно, так сказать. Фух, я думаю, что на моём лице можно сейчас яичницу жарить, вот до чего могут довести обстоятельные размышления о наших взаимоотношениях.

Я аккуратно сползла с кровати, постояла рядом, вслушиваясь в мерное дыхание Димы, неловко подвернувшего одну ногу для того, чтобы не свалиться со своего скромного ложа. После чего сунула ноги в нелепые тапочки с какими-то персонажами из мультфильмов и тихо похромала к выходу. Как я уже говорила, ночь была моим любимым временем суток. Только в это время как-то удивительно легко думается и по-особенному чувствуется тишина огромного здания.

Я спустилась вниз, в приёмнике было пусто, постовая медсестра Анна Михайловна, пользуясь моментом, скрючилась на кушетке за стойкой регистрации. Я уселась на свой любимый диванчик и по устоявшейся традиции уставилась вниз, на пандус для скорой, на темнеющий парк, дежурное освещение соседнего корпуса… и мысли были такие же расслабленные и умиротворённые… вот, интересно, что изменится здесь с моим исчезновением? Несколько тревожно было за бабку Лианозову, не залечила бы её ретивая молодёжь без достойного досмотра, а ежедневная утренняя летучка у главного? Мне ли не знать, что тот частенько допускает халатность в допуске врачей к препаратам категории «А», полагаясь на то, что потом как-нибудь заполнит журнал использования ампул. А дело-то это ответственное, хоть и скучное, конечно…

– Себя пожалеть не забудь, мол, тут ты ценный член общества, а со мной ты станешь просто домашней клушей, способной только смотреть за чистотой моих рубашек, – шепнул в ухо знакомый голос, я вздрогнула и обернулась, увидев Дмитрия, стоящего рядом со мной и широко улыбающегося такой знакомой, чуть мальчишеской улыбкой. – Порыдать, на кого ты тут всё оставишь, ведь загнутся без твоего досмотру, как пить дать!

– Ты мысли мои читаешь, что ли? – подозрительно прищурившись, прошептала я, осторожно косясь в сторону стойки регистрации. – И потом, здесь я на самом деле могу считать себя ценным членом общества. Полезным, так уж точно. А у тебя?

– Ни боже мой, мыслей не читаю, – неубедительно качая головой и хитро щурясь каким-то своим радостным мыслям, возмутился Дима. – Просто у тебя на лице было написано всё сожаление еврейского народа, который понял, что ему не удастся забрать с собой Красное море, покидая земли Египта. Уверяю тебя, ничего страшного не произойдёт с твоим уходом.

Дмитрий лукаво улыбнулся и тихо добавил:

– А у меня ты будешь бесценным членом общества… моего общества.

Я открыла было рот для того, чтобы возразить, но Дима не дал такого шанса, закрыв мне рот поцелуем. Его губы были такими же мягкими, как мне чудилось, вскоре я уже была готова признать, что таки да, ничего страшного произойти не должно, я зря волнуюсь, и вообще, весь наш медицинский персонал достаточно квалифицирован для того, чтобы принимать самостоятельные, взвешенные и правильные решения. И вообще – разве обязанности всякой супруги не заключаются как раз в том, чтобы присматривать за чистотой рубашек любимого мужа?

Словно отвечая моим мыслям, переговорное устройство на стойке ожило и озабоченным голосом врача одной из карет скорой помощи сообщило, что они везут клиента для нас. Анна Михайловна тут же встрепенулась, помотала головой для надёжности и тут же перевела разговор в режим конференции для хирургии и АРО.

– Готовьтесь, ребята, работёнка прибыла. Мужчина, тупая травма живота, старая, никак не меньше, чем двое суток, подозрение на разрыв селезёнки, – а, как апогей, печальное дополнение: – У пациента алкогольный статус.

Я в волнении привстала с лавочки – если всё так, как говорят ребята со скорой, то случай на самом деле может быть проблемным – тупая травма сама по себе не сахар, но она может быть отягощена переломом рёбер, что совсем уж печально. А, вкупе с разрывом селезёнки – и говорить не стоит… крови полное брюхо. И нет гарантий, что этот «подарок» не загнётся прямо на операционном столе.

Впрочем, это понимала не только я, поскольку вниз уже сбегали ребята из АРО, с озабоченным видом осматривая изжелта-серого мелкого мужичка самого печального вида, в заношенных тапочках и некогда белой майке, лежащего на каталке с умирающим видом.

Хирург и анестезиолог внимательно осматривают вновь поступившего, определяют группу-резус и заказывают кровь. Всё это проделывается быстро и со знанием дела. Оно конечно, у нас в новичках долго-то не проходишь…

– Так, а вы что тут делаете? – обратив внимание на нашу с Димой безмолвную композицию, возмутилась Анна Михайловна. – Сейчас же поднимайтесь к себе в палату. Ничего интересного больше не будет.

Я с досадой вынуждена была согласиться с этим, поскольку последовать за каталкой в оперблок не могла. Что-то тихо буркнула медсестре в своё оправдание и поплелась вслед за Димой, чья спина так и излучала добродушие и потакание моим маленьким капризам, словно я неразумное дитя.

– Ну, как ты считаешь, справятся они без твоей помощи? – кивком показав на скрывшихся врачей, притворно-озабоченно поинтересовался молодой человек и даже ладонь к щеке приложил, дабы показать своё искреннее переживание за исход операции.

– Наверняка справятся, экстренная операция, конечно же, всегда является моментом нестабильности, но врачи опытные, им не впервой, – сухо ответила я, в самое сердце уязвлённая тем, что Дима, скорее всего, был прав относительно того, что ничего экстраординарного с моим уходом из больницы не произойдёт. – Если ты имеешь в виду перспективы пациента на выздоровление, то они не столь радужные. Тут играет свою роль и давность получения травмы, и то, что пациент находился в тяжёлом алкогольном опьянении. Это могло до определённого момента притупить боль, но не спасло от внутреннего кровотечения.

На эту мою речь Дима только пафосно воздел глаза к потолку и благостно заявил, что в этом случае всё в руках Всевышнего, никак не меньше, после чего деловито поинтересовался, ткнув указательным пальцем в потолок:

– Ты же не считаешь, что сможешь помочь в том случае, если Он бессилен?

После чего, удовлетворённо кивнув на моё злобное: «В библейские целители не гожусь за тяжестью грехов!» радостно заявил, что тогда готов проводить меня в палату. Уел, как есть, уел! А я тоже хороша – глупости всякие в голову лезут, а я и окоротить себя не сумела! Только перед любимым идиоткой себя выставила! Примерно, с этими мыслями я и заснула.

*** Дмитрий

Как я и предполагал, моя хромоножка решила, что всё держится исключительно на её хрупких плечах и засобиралась тут же, не сходя с места, убедить себя в том, что тут её судьба. Пожалуй, стоит ей наглядно показать, что это не совсем так, иначе она напридумывает себе бог весть что… да, возможно, кто-то скажет, что с моей стороны, это не совсем гуманно. Зато доходчиво, что для меня самое главное. Сегодня вечером лечащий врач с излишним энтузиазмом высказался, что через пару дней Надю можно будет выписывать, так что…

Я снова умостился на этом пыточном приспособлении и закрыл глаза, подозревая, что глупая улыбка против воли вновь появляется на моём лице. Подумать только – совсем скоро Надежда сможет переступить порог моего дома настоящая, живая, желанная. Я даже надеяться не смел на то, что это когда-то произойдёт. Я хмыкнул, вспоминая, как планировал навечно поселиться в этой палате только для того, чтобы видеться с ней. Глупо, нелепо и странно? Так и есть, но подобные мысли посещали меня и не раз.

Чёрт! Я встрепенулся при мысли о том, что дома у меня за то время, что я безвылазно провёл здесь или же в командировке, всё плотно заросло паутиной, а тут Надя! Не комильфо! Хотя… пусть зачтётся ещё один плюсик в карму тем предприимчивым ребятам, которые придумали службу клининга! Святые люди, однозначно! Я представил себя с мокрой тряпкой в руках, судорожно вытирающим пыль с кухонных приборов. Только перед любимой идиотом бы себя выставил! Примерно, с этими мыслями я и заснул.

Глава 27. Дом, милый дом

Глава 27. Дом, милый дом

*** Надежда

Пара дней пронеслись в томительном ожидании, и вот, я готова покинуть больничные стены. Причём, чем ближе становился момент моей свободы, тем тревожнее было на душе – мало ли, каково оно, справлюсь ли, могу ли я влиться в современное общество на правах невесты Дмитрия? Всё же для меня это было несколько непривычно…

Казалось, что его самого мои сомнения совершенно не тревожили, более того, он просто отмахнулся от них, как от глупости, не заслуживающей внимания. Во всяком случае, Дима выглядел максимально расслабленным, когда передавал мне пакет с одеждой, которую я должна буду носить вне больничных стен. С неким сомнением оглядела тонкие кавалерийские лосины чёрного цвета, плотно облегающие фигуру, как вторая кожа, высокие сапоги с мягким голенищем и странную облегающую короткую блузу с узкими коротенькими рукавчиками, не прикрывающую даже живот. Да уж… мой наряд не оставлял простора для полёта фантазии, во всяком случае, попа была обтянута ладно сидящими лосинами, открытый животик притягивал взгляд, а блуза натягивалась на груди так, что становилось до ужаса неловко за то, что Всевышний наградил такими формами. «Как Сюзанна это надевала-то? Срамота одна!», – вопрошала я, окидывала себя нервным взглядом.

Нет, конечно же, совсем дикой я не была и видела, что дамы могут носить брюки и юбки выше колена, но… гардероб Сюзанны всё же был для меня… необычен, назовём это так. Хм… кое-как натянув блузу так, чтобы она не заканчивалась сразу под грудью (при этом действии декольте вытянулось и приняло совсем уж неприличную глубину), заправила блузу в лосины, сгорбилась, чтобы она тотчас же не вернулась на прежнее место, и старалась не дышать глубоко, дабы не привлекать ненужного внимания к опасно растянутому вороту. Собрала роскошную гриву волос в строгий высокий пучок, постояла ещё немного возле зеркала и решилась на то, чтобы покинуть палату.

– Двум смертям не бывать, а одной не миновать, – криво усмехаясь, пробормотала я, теряясь перед опасно темнеющим взглядом Дмитрия.

Судя по всему, подобный наряд и для него был слишком откровенным, во всяком случае, он поднялся со стула, на котором только что весьма расслабленно покачивал ногой и, окидывая меня задумчивым взглядом, помог надеть замечательное лёгкое пальто из гладкой блестящей ткани. Я уже видела такие прежде, но никогда не думала, что мне придётся примерить что-то похожее.

– А мягко как, – пробормотала я, украдкой трогая пальто и пытаясь скрыть неловкость от своего одеяния, – словно пух гагачий.

– Угу, – выдавил из себя Дима, вздохнул, поражаясь моим стараниям сделать свой образ не столь вызывающим, ловким движением выправил блузу из брюк, расправил мои плечи и распустил волосы, заставив их красиво волной рассыпаться по плечам, и рассеянно осматривая мою фигуру, подытожил: – Вот, кажется, теперь всё. Документы я уже забрал, рекомендации врача получил… мы свободны…

Помог мне сесть в машину, ловко пристегнул ремнями и напомнил, чтобы я ничего не боялась. Я сумрачно кивнула, вспоминая, чего конкретно я не должна была бояться. По всему выходило, что потенциально опасного немало: для начала, я не должна была опасаться самой машины, поскольку она не причинит мне вреда, не должна была вжиматься в сиденье, когда мимо нас проезжали другие автомобили, поскольку они также не замышляли против нас ничего дурного, не голосить, как припадочная, когда в автомобиле включится радио. Я не совсем уразумела, что это. Со слов Димы я поняла, что радио напоминает особое переговорное устройство вроде тех, что существуют в каретах скорой помощи. Кроме этого, я проговорила про себя, что считается дурным тоном донимать Алису пустыми разговорами. Ну, как-то так… из основного нестрашного вроде всё.

– Доброе утро! В столице девять утра, в эфире «Дорожное радио» и это я, Алёна Арсентьева, о главном к этому часу… – раздался бодрый голос, заставивший меня встрепенуться.

– Доброе утро! – вежливо поздоровалась я, замялась, не зная, как лучше представиться, и решила начать с чего-то нейтрального: – Не сродственниками ли вы будете Лизоньке Арсентьевой? Весьма, весьма милая девушка. Ежели мне не изменяет память, вышла замуж за кавалергарда Павлоградского полка князя Шереметова. Мой папенька говорит, что это крайне достойный молодой человек. Я же считаю, что главное – что он составил Лизоньке счастье.

– Надя, хм не стоит говорить с радио, – откашлявшись, со смехом выдал Дима и нажал кнопку, выключая радио. – Оно тебя всё равно не услышит.

– О! – огорчилась я и немного покраснела, опустив голову. – Я слишком навязчива и откровенна, да? Маменька меня всегда также окорачивала, бывало… не стоило мне начинать разговор про Лизу Арсентьеву. Про погоду было бы уместней, про ратные доблести наших офицеров на полях сражений. Если они есть.

Дима ответил, что подвигов у нас немеряно. Как и сражений. То с теми воюем, то с этими. Я степенно кивнула – а то как иначе? Огромная империя всегда требует денег, ресурсов и хорошей войны. Это даже мне было ведомо, хоть я никогда не разделяла мужские увлечения. Вот и сейчас я знала, что война была на западе с германским кайзером, британской короной и даже с молодой американской демократией, только-только получившей независимость от Владычицы морей.

На моё пафосное замечание, что даст Бог, казаки ещё войдут в Париж под предводительством самого императора, Дима издал нечленораздельный весёлый хмык, заставив меня понуро решить, что лучше бы мне помалкивать в присутствии кого-то из числа посторонних. Оно и для репутации всяко полезней, и шансов попасть впросак немного. Машина остановилась, Дима галантно помог мне выйти, я поковыляла вслед за ним, памятуя все его наставлениями – со встречными людьми не раскланиваться, словно это чужая челядь дворовая, от грохота дверей не вздрагивать и ничему не удивляться. Тщательно смотрела за тем, чтобы не сорваться, и соблюдала все манипуляции. В частности, даже не дёрнулась, когда по пути нам встретился благообразный господин с крошечной дамской собачкой под мышкой, на макушке которой был завязан кокетливый голубой бантик.

И вот, наконец-то, лязгнули ключи, поворачиваясь в замке, хлопнула входная дверь, и я позволила себе расслабиться, громко выдохнула сквозь зубы и даже слабо улыбнулась, пытаясь прочесть по лицу молодого человека, достаточно ли верно я себя вела.

Оказалось, что весьма. Во всяком случае, его жаркий поцелуй возле входной двери я расценила, как поощрительный подарок за моё хорошее поведение. «Вот это да!», – решила я, когда обрела возможность адекватно мыслить. – «Да если бы я раньше знала о таком, то гораздо благосклоннее относилась бы к урокам танцев!». Очевидно, что все мои мысли были написаны на лице, поскольку Дима сердечно рассмеялся и предложил пойти отдохнуть, покуда он занимается бытовыми хлопотами. И я не замедлила воспользоваться его любезным приглашением, чувствуя себя довольной, как слон: всё оказалось не так сложно, как полагал Дима, я ничего не испугалась, не попала в неприятную ситуацию и вообще, Дмитрий сказал, что я просто умница! Последнее обстоятельство показалось для меня самым важным. Хотя… очень надеюсь на то, что из сюрпризов на сегодня всё. Как говорится, положительные эмоции тоже должны быть строго дозированными. Я немного поёрзала на кровати, подумав о других положительных эмоциях и сама поражаясь своей развращённости: интересно, каково это на самом деле? Как бы ни удивительно это показалось на первый взгляд, мысль о том, чтобы стать амантой, на которую косятся в приличных салонах и украдкой кидают взгляды, встречая на улице, меня взволновала мало. Ну, я имею в виду… что… додумать не успела, потому что, сама, не заметив, как, уснула.

Открыв же глаза, не сразу поняла, где нахожусь – в комнате было темно, уже наступил поздний вечер и только тонкий лучик света пробивался из-под двери. Проковыляв к выходу, остановилась как вкопанная – Дмитрий находился в другой комнате и был не совсем одет, поражая мой взгляд своим обнажённым торсом. Хорошо развитые мышцы плечевого пояса, как у кузнеца, плоский живот с кубиками пресса, косые мышцы живота на боку бугрились грубым рубцом. «Ножевое ранение, задело по касательной, шраму месяца три-четыре», – автоматически отметила я, чувствуя себя на редкость глупо.

– Наденька? – он повернулся ко мне, засунув руки в карманы свободных домашних брюк и удивлённо приподняв брови в ответ на моё нескромное разглядывание. – Не решился тебя будить. Возможно, ты голодна?

– Нет, я пойду, пожалуй, в свою опочивальню! – натужно просипела я и попятилась из комнаты.

Фух! Я прислонилась спиной к двери и негромко рассмеялась – амантой стать решила. Ага! Не в нашем случае…

Глава 28. Светский визит

Глава 28. Светский визит

Утром я выползла из своей комнаты на аромат жарящихся оладий и сваренного кофия. Завтрак полагалось подавать там же, в некоем подобии кухни. Я ещё в прошлый свой визит в квартиру Дмитрия обратила внимание на интересный холодный ларь и печь, дающую малый жар. Вкушать пищу полагалось, восседая на высоких и даже на вид неудобных стульях, а в качестве стола служила широкая каменная доска. Я с улыбкой поприветствовала молодого человека, стараясь, чтобы на моём лице отображалась только радость от возможности его лицезреть, но никак не удивление от нелепой обстановки.

Тихо щёлкнул, выключившись, маленький самовар, на импровизированном столе уже находилась вазочка с вареньем, плошки с мёдом и сметаной, а также большое блюдо с румяными оладьями. От всего этого богатства у меня предвкушающе заворчало в животе, но я, соблюдая правила приличия, равнодушно и изящно расправила салфетку на своих коленях, проклиная правила приличия, прямо указывающие на то, что чрезмерный аппетит у дам есть не что иное, как признак внутреннего плебейства и дурновкусия. Дима же, как заправской буфетчик, перебросил салфетку через локоть и поинтересовался:

– Доброе утро! Будешь пить чай или кофе?

Я, помявшись в нерешительности и надеясь на то, что Дима крайне либерален, всё же призналась:

– Кофия отопью, пожалуй! Конечно, не совсем дамский напиток, но больно уж мне по душе пришёлся за время моего обучения в Москве.

Дмитрий молча кивнул и ловко подставил чашку под массивный аппарат, откуда тонкой струйкой побежал ароматный напиток, после чего начал вежливый разговор о моём самочувствии, который я охотно поддержала, не усматривая в том ничего недостойного. Выяснилось, что чувствую я себя на редкость замечательно, а лёгкая хромота, которая вскоре обещала пройти без следа, не доставляет особого дискомфорта.

– Что же, – пожал плечами Дмитрий. – В таком случае, сегодня к тебе придут Светкины подруги, давно рвались, но сама понимаешь, порадовать их было нечем.

– Какие подруги? – я так оторопела, что чуть не выронила из рук надкусанную оладью, щедро политую мёдом. – Мне кажется, что время для визитов выбрано не совсем верно. Да и прилично ли это? В конце-то концов, я только вернулась из больницы. Прошу, передай, что я нынче не принимаю.

Я насупилась, размышляя о том, что совершенно не была готова к тому, что придётся вести ничего не значащие беседы с дамами, решившими справиться о моём здоровье. Чинно восседать за чашкой чая и выслушивать бесконечные сплетни о людях, о которых я даже ничего не знаю. Вежливо улыбаться и ахать в нужном месте, поражаясь тому, как быстро растут чужие дети, утирать слёзы гордости, выслушивая рассказы об успехах домашних питомцев в дрессировке, и возмущаться распущенности нравов столичных салонов, непременно поджимая губы и презрительно задирая нос. И потом – если эти дамы действительно были близки с… прошлой хозяйкой моего тела, то им не составит труда разоблачить наш обман. И предсказать их реакцию будет невозможно. Я озвучила свои сомнения и заслужила тихий смешок.

– Не думаю, что Светкины подружки именно такие, как ты себе представляешь, впрочем, это неважно… Как ты считаешь, когда наступит то самое время, которое «верно»? – Дима вопросительно изогнул бровь и кинул на меня насмешливый взгляд. – Я недостаточно знаком с кругом общения Светланы, но не думаю, что они настолько проницательны, чтобы заподозрить существования другого человека в её теле.

Дима был так убедителен, что я вскоре и сама уверилась, что ничего опасного в простом визите вежливости, конечно же, нет. Ну, послушаю о том, как государь оказывает явные знаки внимания какой-нибудь столичной актёрке да услышу ещё пару скабрезных историй, после чего сошлюсь на некрепость своего здоровья.

На том и остановились. Дмитрий продемонстрировал мне изображения двух очаровательных дам и пояснил, что они сошлись с его возлюбленной на ниве ничегонеделания, после чего посоветовал мне облачиться для встречи гостей в безразмерный короткий балахон с капюшоном и такие же широкие брюки. Я молча кивнула, не решаясь обратить внимание на то, что это облачение явно не, моего размера, и только вздрогнула от раздавшегося звонка входной двери.

Дмитрий ободряюще улыбнулся мне напоследок и проследовал в холл, дабы приветствовать гостей. Через пару минут послышалась весёлая возня, радостные восклицания и на пороге показались две молодые дамы довольно милого вида. Одна из них, высокая крепкая темноволосая дама, бросилась ко мне с поздравлениями, другая многозначительно громыхала содержимым внушительного пакета.

– Ну, как ты, подруга? Живая? Мы уже и не знали, что и подумать, – интимно наклонившись ко мне и обдав крепким ароматом туалетной воды, призналась одна из них. – На связь не выходишь, в сети нет. Хорошо, до Димки дозвонилась, он и просветил.

Я припомнила, что её зовут Милана и они довольно близко знались с покойной. Вторая, невысокая стройная блондинка с ярко накрашенными губами и непомерно густыми ресницами, кажется, её зовут Вероника, бесцеремонно плюхнулась в стоявшее рядом кресло, задрав на совсем уж неприличную высоту и без того не длинную юбку, согласно закивала головой, посетовав на то, что со мной стряслась такая неприятность, как падение с балкона.

Дима, появившись на пороге гостиной и убедившись в том, что у нас всё замечательно, распрощался и велел хорошо провести время. А ему, мол, в присутственное место надобно по государевым делам. Я подскочила с кресла, не в силах поверить в то, что существует подобное коварство, и уже подбирала слова для того, чтобы уговаривать взять меня с собой, но… он и тут меня переиграл по всем фронтам, резко прижав к себе и подарив нежный поцелуй. Который я тут же прервала, будучи в смущении и услышав одобрительный гул от невольных зрителей подобных нежностей.

«Нет предела коварству человеческому!», – невольно ахнула я, наблюдая за тем, как Дима делает мне ручкой от двери, после чего повернулась к жадно смотрящим на меня девушкам, изо всех сил пытаясь придать себе расслабленный и равнодушный вид. Впрочем, судя по тому, какими подозрительными взглядами окинули меня посетительницы, подобным маскарадом их было не пронять.

– У вас что, медовый месяц в больнице случился? – недоверчиво косясь на меня, удивилась Вероника и небрежно закинула ногу на ногу.

– Угу, – споро выставляя на столик рядом с креслами содержимое своего пакета, поддержала подругу Милана, – ты же его бросить хотела, или передумала?

– Она бы бросила, ты бы подобрала, – равнодушно хмыкнув, заметила Вероника и опытным движением свернула крышку у маленькой бутыли с напитком, после чего сделала внушительный глоток. По комнате поплыл аромат алкоголя и каких-то фруктов.

– А почему бы и нет? – насупившись и явно продолжая какой-то старый спор, запальчиво выкрикнула Милана и тоже протянула руку к стоявшим на столе бутылкам. – Парень он симпатичный, не маменькин сынок и не моральный урод, при бабках и не жадный к тому же.

Последний факт явно имел решающее значение, поскольку обе дамы хмуро покивали. Я же просто переводила взгляд с одной на другую и не совсем понимала, о чём они столь эмоционально беседуют.

– А то, – немного помолчав и сделав очередной внушительный глоток, согласно промычала вторая гостья. – Так о чём это мы: передумала бросать своего Димку? А как же Олег – огромная и всепоглощающая любовь всей твоей жизни? Не такой уж огромной она оказалась?

Я сидела, тихо поёрзывая на своём месте и стараясь не подать вида, что потрясена до глубины души. Что же, кажется, что я напрасно тревожилась, найду ли я достойную тему для беседы. М-да, заявляю со всей решительностью, что один положительный момент во всём это точно есть – гостьи не нуждались в моих ответах, с удовольствием проводя время в моей молчаливой компании.

– Ой, какой Олег? Антон же? – махнула рукой Милана и делано сморщила лоб. – Сколько их было, разве же упомнишь? А ты права, Светка, что держишься за своего парня. Он у тебя, ко всем прочим бедам, ещё и очень верный. Сами проверяли!

Вероника с некоторой печалью согласилась с этой сентенцией и тоже вспомнила о моём существовании, мол, сама-то я что думаю по поводу… э… ветрености своего любвеобильного сердца, назовём это так.

Я промямлила что-то трудноопределимое и вновь заткнулась, переваривая услышанные новости. Гости, видя моё такое пришибленное состояние, завершили визит, посоветовав окончательно выздороветь и порадовать их своим присутствием на очередной дружеской встрече. Получив горячие заверения в последнем, я проводила гостей и рухнула в свою кровать, едва сдерживая слёзы.

Выходит, что Светлана была не просто самолюбива, эгоистична, инфантильна и глупа, как я полагала раньше, она ещё, ко всему прочему, не могла контролировать степень своей влюблённости в посторонних мужчин! Как там они говорили? «Сколько их было, разве ж всех упомнишь?». Не выдержала разочарования и заплакала. Горько, словно это я сама поступила столь подло в отношении Димы – самого замечательного мужчины на свете! И ещё… я никогда не задумывалась о том, какие чувства он испытывал к своей бывшей возлюбленной. Нет, точнее говоря, что-то такое мелькало на краю подсознания, но всерьёз я не задумывалась об этом, а надобно было. Я судорожно вздохнула, удерживая слёзы, и скрючилась, подтянув колени к животу. Что же удерживало его рядом с этой девушкой?

– Чувство долга, – раздалось рядом со мной, я резко обернулась и уткнулась в широкую грудь, подняла взгляд выше и пропала в мареве его серых глаз. – Чувство долга заставляло меня поддерживать наши отношения уже достаточно длительное время. Видишь ли, дело в том, что мы в ответе за тех, кого приручили. Это про Светку. В своё время я познакомился с милой и достаточно неуверенной в себе девушкой. У неё были абсолютно конкретные планы на эту жизнь – получить среднее образование, если удастся, то закончить колледж и выйти замуж за одного из её ухажёров – местных мачо. Но я показал ей, что жизнь может быть другой, я решил переделать Свету «по образу и подобию своему»! Заставил учиться, получить хорошее образование, давал иные установки, прививал своё мнение, как единственно верное. Я в своём эгоистичном желании видеть рядом с собой красивую, умную и прочее, ломал её изо дня в день. И она отомстила мне за всё. Возможно, не намеренно, но всё же… я просто не мог её бросить и терпел многое.

– Ну, что же я могу сказать на это, – я громко икнула и пафосно, кривя губы, заявила: – Как учитель ты совершенно несостоятелен. Потому что ровно ничего из задуманного у тебя не вышло! Невозможно заставить быть человека лучше, если у него свои представления о том самом «лучше»!