Текст книги "Надежда тебя не покинет (СИ)"

Автор книги: Ольга Шах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

Глава 29. Рынок Даниловский

Глава 29. Рынок Даниловский

Однако, война войной, а обед по расписанию. Несмотря на уверения Димы, что гораздо проще и удобнее будет заказать доставку продуктов на дом, я настояла на том, чтобы мы отправились на рынок и приобрели продукты самостоятельно.

– Ни в коем случае не собираюсь учить тебя жизни, – бормотала я, неловко поворачиваясь в узких брюках их плотной ткани, которые Дима назвал джинсами, – просто…

Я смущённо замялась, не зная, с чего начать, но молодой человек покорно согласился с тем, что в моих словах есть некий резон, и мы, как супруги со стажем, в субботнее утро отправились за покупками. Дмитрий поинтересовался у меня, считаю ли я Даниловский рынок достойным того, чтобы приобрести продукты именно там, дождался моего согласного кивка и помог мне усесться в машину. И теперь я находилась в предвкушении и нетерпеливо ёрзала на сиденье автомобиля.

Помнится мне, что папенька частенько приезжал в Москву, потому как цены на продукты, семена, саженцы плодовых деревьев и прочее, были тут куда приятнее, нежели в Курске. Пусть Москва – не Петербург, такая же провинция, как и Курск, но всё же большой город, и я неизменно напрашивалась с дорогим родителем в эту поездку, тот не был в восторге от моего интереса, но всё же соглашался. Отец подходил к процессу покупки степенно и вдумчиво, потому мы приезжали в Москву за пару дней до субботней ярмарки, селились в приличных меблированых комнатах неподалёку от Земляного Вала, прогуливались по чисто выметенным улицам и радовали себя мягкими пряниками в чайных на Пятницкой.

В сам же день ярмарки вставать нужно было, чуть рассветёт, и спешить за покупками на тот же самый Даниловский рынок, где с раннего утра была, по заявлению моего родителя, «самая торговля». Отец заранее составлял список необходимых покупок, вписывал туда ориентировочные «прикупочные» цены, складывал сей документ в карман сюртука и ревностно следил за тем, чтобы он не потерялся в суматохе и толчее субботней ярмарки. Меня же слабо интересовали хозяйственные надобности дорогого родителя, так что я, покрутившись рядом с ним сколько-то времени для блезиру и послушав, какие рыночные продавцы сулят ему урожаи с новых сортов вишни, слёзно отпрашивалась у папеньки. Отец сурово хмурился, утверждал, что негоже это, да и вообще, где такое видано, чтобы приличная девица, ровно чернавка, болталась по рынку, и давал мне провожатого с наказом стеречь, беречь и недопущщать какого непотребства.

И я уже теперь не такая радостная, но всё же в приподнятом настроении, в компании Архипа, одного из наших сопровождающих, здорового и неразговорчивого мужика, для вида прогулявшись по лоскутным рядам и со скучающим видом обозрев отрезы тончайшего лионского кружева, гладкого и нежного шёлка и даже затканной серебром парчи, налюбовавшись на веера, перчатки и булавки, спешила в обжорные ряды. На кандидатуру Архипа я хитро соглашалась с прицелом, зная незлобивый и покладистый нрав мужика, прятавшийся за образом лохматого угрюмого детинушки, с которым поопасится связываться московская голытьба, которой на местных рынках всегда бывало с избытком.

К тому времени Архип уже слегка обалдевал от гула многочисленных голосов, толкучки и от вида продавцов, готовых нахваливать свой товар в надежде на то, что ты подойдёшь к их лотку хотя бы для того, чтобы они заткнулись. И всё же, в лоскутных рядах всё было более или менее пристойно, и публика, гуляющая тут и приценивающаяся к цветастым платкам на голову, широким атласным лентам и маленьким сумочкам для дамских мелочей, была чистой, степенной, купеческой.

И тем отличалась от посетителей обжорных рядов. Широкий тротуар делил ряды на две части – вдоль одной из них притулились корявые здания, нижние этажи которых были занимаемы многочисленными питейными заведениями, работающие до самого заката. Рядом же стояли «пырки» – обычные забегаловки, где неприхотливому люду подавались пустые щи за три копейки, а жареная картошка, рыба или каша с мясом, уже за пять. И отбоя от желающих плотно откушать не было. Кто из рабочего люда, приказчики или сами лавочники, располагал свободным временем, заходил внутрь заведения, занимал место на широкой лавке и степенно съедал поднесённое кушанье. Остальные же на бегу перекусывали купленными у торговок, прогуливающихся тут же, выставив лотки и громко нахваливающих свой товар, пирогами с потрошками и капустой, калачами и баранками, жареными колбасками и рыбой. Тут же шустро сновали мальчишки-блинщики, продающие горячие блины, с начинкою и без, зазывали, поднимая кружки над головой, продавцы кваса. Квас по-простому, без изысков, наливался тут же, из бочки в кружку, на месте употреблялся, непременно с жизнерадостным кряканьем.

А напротив стояли переносные палатки и толпились торговцы в длинных фартуках с мешками, корзинами и лотками. Чего тут только не было – живые поросята, которые следовало показывать потенциальным покупателям, непременно подняв за задние ноги и активно радоваться, если те визжали, как сотня чертей (не покупатели, само собой, а поросята). Мол, здоровые животинки, все как одна. Праздничные торговки нахваливали грустных гусей, высовывающих головы из широких корзин, а из-под навеса торчали висевшие на крюках свиные мороженые полутуши.

Я торопливо семенила следом за Архипом, смотря во все глаза, но не решаясь подойти ближе, потому как не комильфо приличной барышне. И вот, наконец, то, ради чего и затевалось всё это действо: Архип, вконец умаянный многоголосым гулом толпы и мужиками, кидающимися к нему и нахваливающими брёвна лежащих во льду осетров, делался вовсе потерянным и мучительно вздыхал, оборачиваясь ко мне. Вот тут следовало не оплошать и заботливо поинтересоваться, в порядке ли он и не желает ли немного отдохнуть да перекусить, чем Бог послал. Вид при этом нужно было делать благожелательный и слегка вальяжный. Тогда Архип, помявшись для порядку, соглашался, что таки да, желает, но опасится оставлять меня в одиночестве, потому как пойти внутрь в едальное заведение для меня – что-то и вовсе непотребное. А если так, на бегу, то я же возражать стану. Тогда я, как настоящая барышня, соглашалась отдохнуть вон там, подальше, в тишине, торжественно выдавала десять копеек радостному Архипу и усаживалась на лавочку.

Откуда вскоре исчезала в соседний с Даниловским рынком сквер, где частенько давала представления какая-нибудь актёрская труппа. Тут было что важно – встать так, чтобы на тебя обращали как можно меньше внимания, и насладиться доморощенным представлением пьес опального лорда Байрона, Шекспира, прочувствованным стихосложением Шиллера, а то, чего доброго, услышать гнусные пасквили на императорскую фамилию. Стоит ли говорить, что даже мои родители, славящиеся редким чадолюбием, такого бы не одобрили. И было вдвойне волнительно и интересно…

Оказалось, что мы уже приехали, и перед моими глазами возвышалось огромное здание со множеством стоящих рядом с ним автомобилей. «Ну, что-то всё же осталось неизменным!», – думала я, рассматривая толпу людей, вытекающую сквозь двери здания. Согласно покивала на все слова Дмитрия о том, что следует соблюдать технику безопасности, не отходить от него слишком далеко и не пытаться сбить стоимость товара. И вот, мы уже внутри. Да, красота, что тут скажешь! Огромное округлое здание шумело, расцветало многочисленными яркими плакатами и вывесками, надписями и картинками. Чисто одетые продавцы никого не хватали за рукав, привлекая внимание к своей продукции, вальяжно посматривая на посетителей и не спеша подрываться и подбегать к каждому, кто остановился возле их прилавка.

От обилия товаров закружилась голова, я вертелась, как уж, пытаясь рассмотреть всё и сразу, и рыбные прилавки, где на снегу лежали небольшие рыбки, а из глубокого ларя торчали, радуя глаз возможного покупателя, тунцовые брёвна. Мясные развалы с обилием всяческих колбас, красиво украшенные кондитерские отделы, на стеклянных витринах которых крошечные пирожные с воздушным кремом соседствовали с огромными тортами. За иными прилавками стояли степенные продавцы, отрезавшие сыры от огромных кругов, нарезавшие их кусочками, кубиками и брусочками, тут же неподалёку высились штабелями экзотические фрукты.

– Красота! – протянула я, раздираемая желанием остаться тут до вечера и приобрести сразу всё, что видят мои глаза.

Дима тихим хмыком поддержал это моё желание, деликатно взял под локоток. Внезапно, моё внимание привлёк какой-то шум, испуганный женский вскрик и просьбы о помощи. «Скорую! Вызовите скорую!», – услышала я и сделала стойку. Я замерла, после чего решительно двинулась в ту сторону.

Глава 30. Предварительный диагноз

Глава 30. Предварительный диагноз

Протолкавшись сквозь толпу охавших и возбуждённых граждан, с нервным и жадным любопытством наблюдающих за лежащим на полу мужчиной, я опустилась рядом с ним на колени. Кто-то уже доставал из карманов мобильные телефоны и водил ими из стороны в сторону. «Снимают происходящее на камеры!», – догадалась я, немного знакомая с принципами работы современных гаджетов. Впрочем, были и сердобольные граждане, которые набирали телефон экстренных служб.

Между тем, мужичку совершенно точно было плохо. Он лежал на боку в явно неудобной позе, тяжело дышал, морщился, держась за область грудной клетки, и тихо стонал.

– Граждане, не толпитесь! – Дима повернулся лицом к любопытствующим и официальным голосом попросил освободить место.

Не особо рассчитывая на результат, конечно же, впрочем, зрители меня сейчас не слишком беспокоили, хотя Дима и считал иначе, потому как он тут же с нехорошим прищуром процедил, уточнив, что именно из сказанного им для любопытствующих граждан оказалось неясным. Те тут же прониклись и, немного переминаясь с ноги на ногу, отошли дальше, но надежды на качественное развлечение не теряли.

– Говорить можете? Вы один здесь? – спросила я, наклонившись и заметив нехорошую бледность и испарину на лице мужчины. Казалось, что он держится из последних сил. – Где у Вас болит, сказать можете?

Да, я больше не обладаю возможностью диагностировать повреждения, но мой опыт лечебной практики остался со мной. А симптоматика в этом конкретном случае… нехорошая такая симптоматика…

Мужчина вновь поморщился и прошептал, что болит «где-то тут», показал, где именно, и сообщил при этом, что и вчера ещё побаливало, но не чрезмерно, только «в шею простреливало, в челюсти, да иногда под лопатку отдавало», он принял таблеточку нитроглицерина, пожертвованную супругой, вроде помогло. Но это не точно. А сегодня снова началось, а тут как назло, всё та же супруга велела отправляться за покупками, ну, он и поехал, хоть и чувствовал дискомфорт. А тут что-то совсем разболелось, вот, даже встать никак. Мужчина дышал часто, с трудом, с хрипами и постоянно жаловался на боли в груди.

Я знаками показала Дмитрию, чтобы он помог усадить мужчину в более удобную позу, нужно было расстегнуть ворот рубашки и подложить его куртку под колени, в то время, пока я буду считать пульс. Появившаяся откуда-то женщина весьма официального вида взволнованно прижимала к объёмной груди небольшую сумочку, в которой я опознала аптечку.

– Я администратор этого рынка. Вот, возьмите, самое необходимое тут есть, – наклонившись, протянула она мне аптечку и участливо вздохнула, заставив напрячься пуговицы на рубашке, после чего вспомнила, что она присутствует здесь для того, чтобы исполнять должностные обязанности, и сурово добавила: – Все лекарства, которые находятся в обязательном перечне, у нас имеются, за сроками следим.

Я рассеянно кивнула, молясь про себя, чтобы в этом самом неведомом обязательном перечне были обычный нитроглицерин и аспирин.

– Язвенная болезнь желудка имеется? А в острой форме? – спросила я и, не дожидаясь ответа от вконец запуганного мужичка, разломила таблетку аспирина и засунула в рот, мысленно хмуро размышляя, что от язвы он в любом случае сейчас не загнётся, а вот от инфаркта очень даже может быть…

Н-да… частота сердечного сердцебиения вызывала тревогу, давление с точностью также не узнать, я задумалась на мгновение, стоит ли мужчине снова предлагать нитроглицерин, затем плюнула и зло мотнула головой: в конце-то концов, даже если на фоне низкого давления у него возникнет коллапс, то в карете скорой помощи есть все возможности откачать… а тут… совсем плох, чего уж там.

– Ну, вот и славно, – успокаивающим тоном сказала я, решив не посвящать кого бы то ни было в ход моих мыслей, откопала нитроглицерин и тут же добавила: – Положите под язык. Это обязательно поможет.

Судя по выражению глаз болезного, моя персона медленно, но верно двигалась в сторону обретения сияющего нимба над головой. Во всяком случае, все мои рекомендации были безропотно исполнены ещё до приезда кареты скорой помощи. Впрочем, она не заставила себя долго ждать, и уже буквально через несколько минут где-то позади кружка любопытствующих граждан раздался профессионально-равнодушный мужской голос:

– Ну, как обычно! Дорогие товарищи зеваки! На сегодня представление окончено, можете покинуть место события! – толпа тихо зароптала и стала потихоньку рассеиваться.

Ну да, и точно! Раздались недовольные шепотки, что если уже приехали ребята со скорой, то шансов на то что мужик умрёт прямо тут, на полу, было немного, а потому и глазеть больше как незачем. Я поднялась с колен и сообщила врачу скорой, шустро разворачивающему свой чемодан:

– Подозреваю острый инфаркт миокарда, вызванный атеросклерозом и обтурацией коронарного сосуда тромбом или атеросклеротической бляшкой. Поскольку пациент жалуется на болевые ощущения в грудной клетке, носящие внезапный и жгучий характер, кроме того, они могут иррадиировать в шею, нижнюю челюсть, плечо, лопатку и руку. Мается достаточно долго, боли не купируются приемом нитроглицерина, лишь дают временное ослабление. Вот, постаралась оказать первую помощь, остановки сердца удалось избежать.

– Спасибо, коллега, – кивнул врач с озабоченным лицом, мельком глянув в мою сторону и доставая из чемодана портативный электрокардиограф, в то время, пока медсестра надевала манжету сфигмоманометра на плечо пациента. – Ну да, скорее всего, вы правы, налицо явные признаки инфаркта. Ничего, жить будет! Или нет…

После чего громко скомандовал больному не двигаться, не дёргаться при транспортировке на каталке, а также не подставить его и не вздумать умереть в карете скорой помощи под конец смены.

Тихий согласный стон со стороны лежащего на полу пациента врач посчитал достаточным для того, чтобы поверить ему и отдавать распоряжение о госпитализации. Я слабо улыбнулась, думая о том, что с пострадавшим теперь должно быть всё хорошо и к тому моменту, когда карета прибудет в больницу, кардиология уже будет готова к тяжёлому пациенту.

Я только молча кивнула, устало улыбаясь вслед, после чего с помощью Димы добралась до его автомобиля и тяжело плюхнулась на кресло пассажира. Сил на то, чтобы бродить по рынку, что-то покупать или вообще, просто двигаться, не осталось совершенно.

– Ты понимаешь, что сейчас было? – тихо спросила я у молодого человека, сидящего рядом со мной, с заботой и сочувствием смотрящего на моё потерянное лицо. – Я сделала назначение медицинских препаратов, поставила предварительный диагноз и оказала первую медицинскую помощь, ориентируясь только на одно предположение, собственное внутреннее убеждение и какой-никакой, но опыт лечебной практики.

Судя по непонимающему лицу Димы, он уразумел для себя только лишь одну вещь – я редкий молодец и он страшно мной гордится. Жаль его разочаровывать, но сказать я всё же была обязана:

– Пойми, я больше не могу быть уверена в том, что я делаю, поскольку не вижу… не могу проникнуть внутрь… не могу дать гарантию того, что мои предположения о диагнозе верны. Я не была уверена в том, что у того больного именно инфаркт миокарда, не видела сам процесс ишемии, не смогла рассмотреть острое прекращение кровотока в сердечной мышце, сопровождаемом гибелью клеток. Более того, я даже не сумела твёрдо сказать о том, какое давление и сердцебиение было у больного. Понимаешь? Мои назначения могли принести больше беды, чем пользы.

– Ты правда хочешь знать моё мнение? – тихо произнёс Дима, сжав мои холодные руки в своих ладонях. Я молча согласно кивнула, и он продолжил: – Те врачи, которые приехали на скорой, они тоже этого не знали. И никто не узнает. Ну, пока не сделает операцию, конечно. Хм… – Дима с улыбкой посмотрел на меня и сообщил нравоучительным тоном: – Вскрытие показало, что пациент погиб в результате вскрытия.

– Ну что ты! – слабо запротестовала я. – Это просто невозможно: для начала смерть должна быть зафиксирована и подтверждена, после чего умерший помещается с морг, и вскрытие происходит далеко не сразу. Одним словом, вскрытие возможно только совершенно точно умершему больному. – Дима посмотрел на меня с усмешкой, заставив меня стушеваться.

Н-да… надо мной тут, как оказалось, посмеиваются, а я и не замечаю…

– Я к тому сейчас говорю, – перебил меня Дима, – что никто и не собирался смотреть «внутрь» пациента для того чтобы сделать ему назначение. Просто ты теперь спустилась со своего уровня «Бог». И методы, и способы лечения теперь будут такие же, как и у всех – с помощью показаний медицинских приборов.

– Что ты хочешь этим сказать? – я с подозрением покосилась на молодого человека, который прямо, таки лучился самодовольством.

– Только то, что не зря записал тебя на подготовительные курсы для поступления в медицинский институт!

Глава 31. Талант признавать поражение

Глава 31. Талант признавать поражение

Я смотрела на расслабленно сидящего рядом Диму во все глаза, пытаясь переварить полученную информацию. Что за курсы ещё? Означает ли это, что я всё же смогу стать врачом, как мечтала когда-то? Стоит ли говорить о том, что современные способы обучения, равно как и лечения, заметно отличаются от тех, что были когда-то? Нет, я знакома, конечно, но с чисто практической точки зрения. Я встрепенулась, поняв, что Дима по-прежнему смотрит на меня, ожидая какого-то ответа.

– Это так внезапно, – всё же выдавила я, неуверенно улыбнувшись. – Но, боюсь, смогу ли… придётся осваивать слишком много нового. Для меня нового. К примеру, до сих пор не могу привыкнуть к новому стилю письма, хоть читаю уже неплохо, да и вообще… – последнее я уже практически шептала, не поднимая глаз.

– Для тебя, может быть, и внезапно, но для меня вполне ожидаемо, – улыбнулся Дима, пошуршал пакетами на заднем сиденье и вытащил на свет Божий несколько книг в ярких обложках.

– «Азбука с картинками», «Устройство ПК для самых маленьких», «Занимательная химия», – прочитала я, в который раз мучительно краснея, и вновь принялась сбивчиво благодарить Диму за его внимательность по отношению ко мне.

На что тот только отмахнулся от меня, словно ничего особенного не произошло, и мы поехали в сторону дома. Я сидела в машине, радостно вздыхала, переполняемая чувствами, и размышляла о том, как так могло произойти, что за столь короткое время квартиру Дмитрия я стала считать своим домом?

Хотя, быть может, Дима прав, и нет ничего невозможного, когда имеется желание заниматься любимым делом? Он пояснил мне, что те самые подготовительные курсы длятся около полугода, и за это время я должна узнать всё, что мне будет необходимо для того, чтобы счесть себя современным человеком. И начну я уже сегодня, пожалуй…

– Хм, так случилось, что мы возвращаемся домой без покупок, – деликатно начала я.

– Ты предлагаешь заехать в ресторан и пообедать там? – радостно уточнил Дима и тут же согласно закивал головой. – Отличная идея, всецело одобряю.

– Не совсем, – вздохнула я. – Думаю, что мы можем заказать доставку продуктов на дом, благо, ты так ратовал за это – и, предваряя его насмешки, степенно добавила: – Когда, как не сейчас, мне заняться обучением приготовления блюд?

– Да уж, наука эта нелёгкая и требует вдумчивого к себе подхода, – отсмеявшись, заявил Дима, лукаво поблёскивая глазами, после чего сделал вид, что удивлён, и тут же поинтересовался голосом примерной гимназистки: – Но, кто же будет тебя обучать этому ремеслу? Боюсь, что я недостаточно компетентен для этого.

Я кивнула – действительно, Дмитрий был до крайности равнодушен к собственному комфорту, впрочем, как и к изящным кушаньям, уверяя, что умения открывать банки с тушёнкой для него вполне достаточно. Покосившись на Диму, не забывающего подкалывать меня, напоминая о том, что барышне, мол, невместно на кухне находиться, разве что исключительно для того, чтобы, качественно сморщив носик, раздавать указания поварам.

– Алиса научит готовить, – решившись наконец, сказать это вслух, выпалила я, надеясь на то, что Дима не выпустит руль от удивления.

И опасения мои были не напрасны, на самом деле. Хотя бы оттого, что с самого первого дня мои отношения с Алисой были достаточно напряжёнными и крайне официальными. И если Дмитрий смело закидывал её различными просьбами, начиная от пожелания напомнить о звонке родителям и заканчивая требованием поставить будильник, то я ограничивалась весьма нейтральным пожеланием доброго утра.

– Сам же говорил, что времени на то, чтобы стать частью этого мира, у меня не так уж много, – проворчала я, искоса наблюдая за тем, как он согнулся в приступе смеха.

В результате почётную обязанность заказать продукты взял на себя Дима, мотивируя это желание большим жизненным опытом, я же должна была обсудить с Алисой меню на сегодняшний вечер. Решив не посрамить оказанное мной доверие, из тех, что посоветовала мне Алиса, я выбрала более или менее знакомые мне блюда, остановившись на сибирских пельменях, курице с грибами и ягодном пироге на десерт. Во всяком случае, Алиса, голосом, полном оптимизма, заверила меня, что именно эти блюда пользуются наибольшей популярностью у начинающих хозяек. Единственное, что мне пришлось поправить Алису, тихо, но твёрдо настояв на том что хозяйка-то, я как раз опытная, могу и с дворней, и с домашней прислугой совладать. Это я повариха неопытная. Но крайне целеустремлённая. Алиса в ответ многозначительно промолчала, за что я ей благодарна, конечно.

Дмитрий заверил меня, что никоим образом не станет тревожить во время приготовления ужина, дабы не забрать у меня хотя бы частичку заслуженных лавров, отчего я вновь исполнилась благодарности.

– Хм, ну, допустим, – изогнув бровь, максимально вежливо сообщил мне молодой человек. – В конце-то концов, кто я такой, чтобы стоять между женщиной и её желанием поразить широкую общественность своими кулинарными талантами?

Я зло покраснела в ответ на эту сентенцию, поскольку я поразить «широкую общественность» и не пыталась, разве что только в лице Дмитрия. Как бы то ни было, я заранее изучила работу всех кухонных агрегатов, и теперь крайне внимательно взирала на заказанные Дмитрием пельмени, которые плавали в кипящем бульоне, словно буйки в водах Финского залива. «Надо же, продукты испорчены», – всерьёз расстроилась я, заметив, что все пельмени в процессе варки всплыли. – «Огорчительно как!». Потому как я чрезвычайно внимательно отнеслась к советам Алисы, тщательно наблюдая за процессом приготовления пельменей.

У меня даже промелькнула недостойная мысль, что тот лавочник, что доставил нам продукты, вместо обещанного пристойного магазина, приобрёл их где-то в подворотне Воротникового переулка. Посему я украдом, сделав вид, что так и было задумано, выбросила испорченное и спрятала кастрюлю, дабы избежать ненужных вопросов. Ну что же, два блюда вместо трёх – пока арифметика в мою пользу, кроме того, можно красиво нарезать сыры и колбасы в добавление к горячему блюду.

Тут кстати пришло воспоминание о том, как принимали гостей у нас дома. Маменька всегда относилась к этому бескомпромиссно и чрезвычайно сурово, даже если речь шла всего-навсего о камерном приёме, на котором будут присутствовать ближайшие соседи, помещики Углицкие, с сыном Николенькой, да мучимый приступами подагры старый поручик Павлоградского полка Михаил Семёнович Артюховский, папенькин первый соратник по карточному пристрастию.

Меню тщательно выбиралось, составлялись карточки с вписанными блюдами и увеселениями, которые планировались на мероприятии. И то, и другое было крайне важно, потому как перебор с переменами блюд и их обильностью может быть воспринят, как дурновкусие и склонность к купеческой основательности. Намёк на последнее был крайне ядовит, а потому маменька душевно волновалась, продумывая детали предстоящего события. В такие моменты даже я ощущала душевное беспокойство и старалась лишний раз не попадаться на глаза дорогой родительнице и на всякий случай торопясь соглашаться со всеми её прожектами.

Так, кажется, я слегка увлеклась размышлениями о том, насколько я состоятельна в качестве поварихи, от печи тянуло горелым, да так, что я спохватилась и поспешила отворить на кухне окна. После чего суетливо распахнула дверь печи и вытащила оттуда слегка подгоревшие кусочки курицы в обрамлении огарков, некогда бывших празднично-красивыми шампиньонами. «Что же, это не беда!», – постаралась я себя подбодрить, отколупывая пригоревшую сырную корку. М-да… ну, одно блюдо вместо трёх – пока арифметика в мою пользу. Я тут же, не сходя с места, решила, что красиво сервированный стол с лёгкостью заменит богатство угощения.

У меня ещё была некоторая надежда на бисквитный торт с ягодами. Теперь, наученная горьким опытом, я смотрела во все глаза за готовящимся блюдом, трепетно переспрашивая у Алисы каждое своё действие. И это невзирая на то, что она заверила меня, будто испортить тесто, приготовленной из сухой смеси, практически нереально.

– Мне кажется, или ты тоже самое говорила мне о пельменях и курице? – беззлобно проворчала я, осторожно косясь на закрытую дверь кухни.

Дело в том, что я благоразумно умолчала, не сообщив Дмитрию о том, какие блюда ожидаются, когда расписывала себя, как будущего известного повара. Я слегка приоткрыла дверь печи, увернувшись от волны жара, и кинула радостный взгляд на румяный бок будущего пирога. Ну, хотя бы тут все идёт, как надо – краешек торта, видимый сквозь форму, был такой, как и ожидалось – высокий, пышный, аппетитно золотился и издавал поистине волшебный и ни с чем не сравнимый запах ванили, корицы и ещё чего-то, присущего только свежеиспечённой сдобе.

Наконец, печь призывно тренькнула и я, преисполнившись важности, полезла доставать выпечку и вынимать её из формы. «Как по мне, так вышло недурно!», – малодушно подумала я, смотря на растёкшиеся ягоды клубники и ежевики, служащие украшением пирога. Середина оказалась белой, рыхлой и немного сырой из-за мороженых ягод.

Стол по-прежнему радовал глаз красивыми бокалами, блюдами с нарезками и изящно свёрнутыми салфетками.

– Ну, я как знал, заказал пиццу, – раздался весёлый хмык у меня за спиной и показался Дима, одной рукой удерживая здоровую коробку.

– А… да, отличное решение, – вздохнула я, печально осматривая посудомойку с торчащей оттуда формой для выпекания.

– Что, и даже уверять меня, что все не так плохо, как я предполагал, не станешь? – поразился Дима, усиленно работая челюстями.

– Я умею достойно признавать своё поражение, – тихо буркнула я, осматривая заказанное кушанье.

– Ну, что ж, в таком случае, ты с честью переживёшь встречу с нашими родителями.