Текст книги "Смерть обреченных на жизнь"

Автор книги: Ольга Санечкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 27 страниц)

   Джельсамина в очередной раз огорчилась, что ничего толком не знает ни об одном из них. Персоны всегда вели очень обособленный образ жизни. Отгородившись высокими стенами от остальных обитателей этого мира, они не выставляли свою жизнь напоказ. Габриэлла никогда не рассказывала Мине ни об одной из Персон. И хотя, отношения матери и дочери были очень теплыми, темы остальных членов Персоналия очень аккуратно обходились стороной. Малкани Куори всегда стремилась к тому, чтобы ее дочь не имела контактов с другими представителями высшего света. Сейчас Мина очень сожалела, что в свое время не проявила настойчивость и не расспросила мать поподробнее. Но сегодня вечером ей предстояло познакомиться со всеми Персонами лично. Как бы то ни было, но каждый из них должен будет подойти к ней – поздравить с днем рождения и засвидетельствовать свое почтение.

   Девушка решительно встала с кровати и подошла к зеркалу. Ее когда-то длинные светло-русые волосы сейчас еле доходили до плеч. После того, как ее остригли на посвящении в сан, они еще не успели отрасти. Скорчив самой себе рожицу, юная Малкани Куори пошла умываться. Мысли ее при этом перескочили на более приятную тему. Девушка пыталась угадать, какой наряд подготовили к ее приему. Ей хотелось чувствовать себя уверенной среди остальных Персон, а что придает девушке уверенность, как не красивый наряд?

   Забивая себе голову возможными фасонами платья, Мина старательно пыталась избегать грустных мыслей, но невольно все время возвращалась к тому, что это ее первый день рождения без мамы. И даже дяди Густаво не будет рядом. По сути, Яго был единственным живым представителем ее немногочисленной родни. Семья для Мины была всем, ради нее она могла даже убить.

   Ближе к вечеру, рассматривая платье, которое принесла служанка, Малкани Куори недовольно скривилась. Надо признать платье было красивое. Легкое и изящное, цвета топленого молока, вручную расписанное мелкими голубыми цветами, оно должно было подчеркнуть хрупкость и юность Джельсамины. Но это было то, чего Мине хотелось меньше всего. Она и так являлась самой молодой Персоной и не видела необходимости лишний раз подчеркивать это. Но девушка давно поняла, сопротивляться и спорить бесполезно. Она много раз уже совершала попытки отстаивать свою точку зрения, но ее мало кто слушал. После смерти матери, в доме сменилась вся прислуга и преподаватели Мины. Все они подчинялись кому угодно только не ей. Скорее можно было сказать, что Малкани Куори подчинялась этим людям. Да, определенно, она была узницей в собственном доме.

   Надев платье и шелковые туфельки под цвет, Мина взглянула в зеркало. На голове колечки волос больше напоминали птичье гнездо, и, к сожалению, с этим мало что можно было сделать. А в остальном она выглядела очень даже неплохо.

   Ее размышления прервал звук колокольчика. Слуги знали, что Мина не любит, когда нарушают ее одиночество и старались лишний раз не беспокоить своим присутствием. Пожалуй, это была единственная привилегия, которую Малкани Куори удалось отстоять. Звон колокольчика в данном случае означал, что пора спускаться в бальный зал и встречать гостей. В последний момент Мина вспомнила о духах, и бросилась к туалетному столику. На нем стоял изящный хрустальный флакон в форме сердечка. Это были любимые духи ее матери. Одна из немногих вещей, которые ей удалось сохранить. Аккуратно нанеся духи за ушком и на запястья, Мина закрыла глаза и позволила себе вдохнуть их аромат. На мгновение ей показалось, что если глаза не открывать, то рядом окажется мама... Резкий стук и звук распахивающейся двери заставили ее вздрогнуть и открыть глаза.

   – Госпожа Джельсамина, с вами все в порядке? – сухой голос мадам Аннет, главной наставницы девушки, заставил Мину скривиться в кислой гримасе. Если бы воспитатели, как слуги, уважали ее просьбу не вламываться к ней в комнату без особой надобности, жизнь была бы не столь тягостной. Мадам Аннет служила главной наставницей девушки, имела в доме почти безграничную власть, и являла собой яркий пример омерзительной воспитательницы. В сущности, она была не наставницей, а тюремщицей подопечной.

   – Да. Уже иду. – Мина вышла из своей комнаты и, молча, проследовала к залу мимо мадам. Как бы ни раздражала ее та власть, которую Аннет имела над ней, грубить девушка не собиралась, по крайней мере..., пока.

   Проходя роскошный бальный зал насквозь, Мина остановилась и огляделась. Белоснежные стены были увиты гирляндами из нежно-розовых цветов, название которых Джельсамина постоянно забывала, переплетенных золотыми лентами. Накрытые изысканными угощениями столы были украшены букетами из только распустившихся фаргосов – любимых цветов Мины. Отец Джинни как-то спросил у юной госпожи, почему всем прекрасным обитателям его сада, Мина отдает предпочтение именно фаргосу. Подумав несколько минут, девушка ответила: “Наверное, дело в том, что этот цветок безумно похож на Джакомо. Не только потому, что лепестки цветка точь-в-точь повторяют цвет глаз кузена.... А еще потому, что он так же многолик и не предсказуем”. Характеристика цветка, данная Миной, была более чем справедливой. Часто фаргос называли “обманщиком”. Внешняя сторона его лепестков имела темно-серый оттенок, более всего похожий на цвет грозовых туч. И поэтому бутон был похож на бокал, высеченный из темно-синего т’эльмандина. Но когда цветок раскрывался, то внешняя сторона лепестков оказывалась необыкновенно нежного зеленого цвета с легким отливом в ржавчину. После того, как лепестки опадали, у фаргоса начинала созревать ярко-алая пятигранная семенная коробочка, с прозрачными стенами, сквозь которые сверкали золотые искры зарождающихся семян. В процессе созревания коробочка наполнялась млечным соком, который являлся основой фари – самого элитного напитка мира. А когда созревшую коробочку срывали, матовые резные листья цветка покрывались глянцем, и светились в темноте загадочным зеленым цветом. Уникальный, тонкий аромат фаргоса был в буквальном смысле слова завораживающим. Вдохнув чарующий запах, было очень трудно оторваться от созерцания красоты этого чуда природы. Мине всегда казалось, что этот прекрасный цветок имеет бесконечное множество обличий. С трудом оторвав взор от своих любимцев, девушка продолжила инспекцию зала дальше.

   Ее взгляд остановился на одном из многочисленных кристаллов, освещавших зал. Сегодня все они были без цветных накидок, и поэтому сквозь прозрачную бесцветную толщу камня можно было увидеть белоснежную, пронзительную частицу молнии, которой когда то ее мать зарядила кристалл. Не смотря на то, что подобные светильники служили вечность, они стоили сумасшедших денег, и позволить себе подобную роскошь могли только самые обеспеченные обитатели их мира. Всем остальным приходилось довольствоваться свечами. И хотя весь Малкури был освещен именно кристальными светильниками, на столе Мины всегда стояли свечи, ибо их теплый свет всегда завораживал девушку. Чарующий аромат фаргосов уже заполонил всю залу, и ощущение праздника стало потихонечку прокрадываться в душу именинницы.

   Джельсамина прошла к центральному входу в зал. От фойе к дверям зала вела лестница, но не огромная, как это было принято в домах других Персон, а всего в восемь ступеней. Мать Мины никогда не кичилась своим положением. Она была очень гордая женщина, но предметами гордости были ее знания и постоянно развивавшиеся способности, а вовсе не социальное положение. Можно сказать, что она была самой скромной из всех Персон, несмотря на один из самых высоких статусов. Но сегодня короткая лестница могла вызвать неудобство, ибо, если все гости прибудут одновременно, им негде будет рассредоточиться. Подобной ерундой Мина пыталась забить себе голову, чтобы снять напряжение. Мадам неотступно держалась рядом. Малкани Куори посмотрела на нее в упор и тихо произнесла.

   – Мадам Аннет, я благодарна вам за помощь, но думаю, что дальше справлюсь сама. – Мелькнувшие в глазах Аннет досада и злость приятно пощекотали нервы Мины.

   – Приятного вечера, госпожа Джельсамина, – слегка склонив голову, мадам удалилась. В этот же миг дворецкий распахнул одну из двух створок огромной витражной двери дома и на пороге появился Яго.

   -Корин Джакомо Амато Альфредо Куори, – торжественным голосом провозгласил дворецкий.

   Мине было четыре года, когда она заявила матери, что выйдет замуж только за Яго. Кузен Мины был соблазнительным обаяшкой с густым ежиком прямых, не характерных для Куори, темно-русых волос. Его глаза были отражением непостоянства кузена. Они меняли цвет в зависимости от освещения. Вечером, при искусственном освещении, они имели знаменитый темно-серый, грозовой цвет Куори. Но днем, при ярком солнечном свете глаза Яго приобретали очаровательный зеленый оттенок в точности повторявший цвет лепестков распустившегося фаргоса. Джакомо Альфредо обладал необыкновенным шармом. От его полуулыбки, когда еле заметно поднимался левый уголок губ, у девушек замирали сердца, и к щекам приливала кровь. А когда он утруждал себя улыбнуться открыто, и обнажить белоснежные зубы, у некоторых опытных дам, понимавших, что им обещает эта немного кровожадная улыбка, так подскакивало сердцебиение, что они падали в обморок. Он был хорошо сложен, но при этом не очень высокого роста. Яго был гибким и сильным, с твердой поступью хищника. Он и сам был как хищник – сильный, красивый, но очень опасный.

   Окружающим, почему то казалось, что этот молодой человек с романтической поволокой в глазах, обладает ранимым сердцем. Мина перестала испытывать иллюзии на счет ранимости Яго годам к десяти. Когда первый раз утешала у себя на плече одну из первых красавиц сейма Куори, рыдавшую из-за разбившего ей сердце Яго. И так как череда плачущих девиц не прекращалась почти никогда, ей было трудно представить, что у кузена могут быть душевные проблемы. Мина до конца не понимала, что являлось причиной такой реакции женского пола на молодого человека, но не малой толикой того была его внешность. Порой ей казалось, что ни один художник не смог бы изобразить столь хорошенькое, но при этом такое мужественное лицо. Мужчины, обладающие таким чувственным ртом, с еле заметно приподнятыми уголками слегка припухших губ; таким маленьким идеально прямым носом, с тонкими небольшими крыльями, которые при малейшем возбуждении чувственно трепетали; такими блудливыми глазами, изящно очерченными темным контуром загнутых вверх пушистых ресниц, с вечным легким прищуром; такие мужчины, как правило, выглядели смазливыми и женственными. Яго был напрочь лишен каких-либо намеков на женственность. Может быть, этому он был обязан своему крепкому круглому подбородку, с едва заметной ямочкой. Может быть открытому широкому лбу. Но Мина подозревала, что мужественность Яго была заложена в его взгляде. Чтобы он ни делал, его взгляд всегда излучал какую-то потрясающую мужскую энергию. Он даже на огонь смотрел так, как не многие мужчины способны посмотреть на женщину. В нем чувствовался охотник. Завидев его, дамы с хорошо развитым чувством самосохранения, тут же давали стрекоча.

   Стремительной, упруго-пружинящей походкой он прошел к лестнице, и стал подниматься к Мине, не отводя от нее хищных глаз, и при этом, озаряя все вокруг своей знаменитой улыбкой, которая не давала возможности, хоть на мгновение оторвать взгляд от его обманчиво мягких губ. Если бы на месте хозяйки дома оказалась любая другая девушка, то она уже валялась бы у ног ее очаровательного кузена. Мина же хорошо знала цену этой улыбке.

   – Яго! Как я рада тебя видеть! – Несмотря ни на что, она позволила себе окунуться в нахлынувшую волну обаяния Яго. Как-то Мина попросила его не флиртовать с ней столь вызывающе, на что хитрец ответил, что просто тренирует ее. Он хочет, чтобы она была готова к встречи с такими, как он, поэтому буквально “вынужден тратить на нее свой шарм и обаяние”. Мама и дядя Густаво только посмеялись над этим и посоветовали Мине, как следует запомнить уроки Яго, ибо в будущем они защитят ее сердце от многих бед.

   – Малкани Джельсамина, я безумно счастлив, оказаться у ваших прелестных ножек и приветствовать вас, – стоящий на три ступеньки ниже Яго в мгновение ока опустился на колено и, подхватив кончик ее платья, поцеловал его.

   – Корин Джакомо, рада приветствовать вас в своем доме, – поддразнивая кузена, ответила Мина, – и я буду вам безмерно признательна, если вы прекратите вытирать ступени моей лестницы своими штанами. – Яго расплылся в очередной улыбке, и в его глазах промелькнула, знакомая Мине с детства, хитринка. Она только успела почувствовать, что сейчас что-то произойдет, как кузен подхватил ее под колени, поднял в воздух и закружил. Стараясь удержаться за его плечи и не упасть, Мина хохотала, как сумасшедшая. Она уже не помнила, когда последний раз смеялась. Ей показалось, что внутри будто что-то переключилось, и безумное напряжение, которое Джельсамина испытывала последние несколько месяцев, отступило. Опустив девушку на пол, Яго обнял ее и прижался щекой к щеке.

   – Мина, Создатель, как я рад тебя видеть!!! С днем рождения, дорогая! – Оторвавшись от объятий, Мина заглянула в глаза кузена, и в душе стало тепло, как в хороший солнечный летний день. Она всегда находила в его глазах столько любви и доброты, что в них можно было захлебнуться.

   – Привет, братишка.

   – Я же тысячу раз просил не называть меня так, – делано рассердился Яго, – я тебе не родной брат, а только троюродный, а значит, могу претендовать на твою руку и сердце. Ты же подобным обращением разбиваешь мои надежды.

   – Яго, хватит! Давай пока мы одни, поговорим серьезно! – бросив мимолетный взгляд на дверь, Мина напряженно взглянула на кузена и постаралась рассмотреть в нем отклик на ее призыв.

   – Серьезно? Дорогая, о чем ты, сегодня твой день рождения, о какой серьезности может идти речь? – Если бы на месте Мины оказался кто-либо другой, то он с головой бы купился на эту попытку уйти от беседы. Но только не Мина. Но точно так же, как она разглядела эту уловку, так же и поняла, что призывать к серьезным беседам Яго прямо сейчас бесполезно. За его нежными улыбочками и глазами дамского угодника скрывался железный характер. Еще никогда в жизни ей не удавалось в каком-либо вопросе переспорить его..., только обхитрить.

   – Хорошо, если тебе хочется сейчас валять дурака, то нет проблем. Но хотя бы сделай мне одолжение, будь моим кавалером на сегодняшний вечер, – прозвучавшая нотка снисхождения и, в то же время, отчаянья была строго вымерена. Нельзя было ошибиться ни на грамм. Когда с тобой разговаривает такой мастер интриги, как Джакомо Амато Альфредо Куори, малейший промах может стоить вам всей игры. Придав своему взгляду толику страха услышать отказ, Мина с надеждой воззрилась на кузена. Конечно, во многом это была игра, но все эти чувства действительно присутствовали сейчас в ее душе. Ей просто было нужно, чтобы они дошли до Яго в необходимом объеме.

   С едва заметным поворотом головы кузен прищурил глаз и одновременно с сомнением и улыбкой спросил:

   – Джельсамина Мальдини, что это было? Крик отчаянья или попытка манипуляции? – Мине частенько удавалось переиграть Яго, но она никогда не оставляла попыток сделать это еще разок. И сейчас она не собиралась отступать. В какой-то степени это был стиль их общения – дурачить друг друга. Хладнокровная маска вежливости и приветливости легла на все ее естество.

   – Яго, я очень рада тебя видеть. Спасибо, что пришел. Надеюсь, ты не будешь скучать на моем празднике. Прошу, проходи в зал, там уже готовы напитки, расслабляйся. – Яго засунул руки в карманы брюк, что делал всегда, когда чувствовал себя виноватым, и серьезно посмотрел на Мину.

   – Прости, дорогая. Я бессердечный мерзавец. Обещаю, что буду сегодня вести себя как пай-мальчик. Из-за меня тебе не придется расстраиваться. – Поднявшись на одну ступень к Мине, он встал рядом и предложил руку, чтобы она могла опереться.

   – Спасибо Яго, это очень важно для меня, – еле слышно пролепетала Мина и оперлась на предложенную руку.

   – Для тебя все, что угодно, дорогая, – кузен обнял Мину за плечи и поцеловал в макушку. Один уголок губ именинницы на мгновение довольно дернулся вверх. Ощущение маленькой победы приятно согрело душу.

   – И я рад, что смог прийти первым, чтобы застолбить право быть твоим кавалером на сегодняшний вечер, хотя особо стараться для этого не пришлось, – самодовольно поставил точку в их беседе очаровательный бес. Заскрежетав зубами, от досады, что последние слово опять осталось за Яго, Мина со всей силы ткнула его локтем в живот. Ожидавший этого движения кузен, деланно скорчился. Потом обнял Мину покрепче и тихо прошептал ей на ухо.

   – Я так скучал по тебе. Мне казалось, что я не доживу до сегодняшнего дня. Мы обязательно поговорим, но не сейчас. Доверься мне. Все будет хорошо. – И Мина доверилась, как делала это всю свою сознательную жизнь. Десятки эпизодов промелькнули у нее перед глазами. Но в памяти ярче всех был тот, когда еще совсем маленькой девочкой от сильного порыва ветра она чуть не упала с обрыва, а Яго вытянул ее, и все это время твердил, стараясь успокоить, “доверься мне, Мина. Все будет хорошо”. Сам еще мальчишка, он чуть не разбился, спасая ее, но не разжал рук и не позволил ей погибнуть. Раздалось тихое покашливание дворецкого, и молодые люди отпрянули друг от друга.

   – У меня на голове теперь, наверное, незнамо что! – с досадой промолвила Мина.

   – У тебя всегда на голове незнамо что, – подразнил ее Яго, – так что не стоит особо огорчаться. – Двери открылись, и на пороге появился следующий гость. По спине Мины пробежали мурашки. Она инстинктивно схватила и сжала руку Яго. Дворецкий громким голосом представил:

   – Великий Корин Хулиан Диас Борджиа Фоли. – Яго слегка сжал руку Мины и надел дежурную улыбку.

   – Добро пожаловать в мой дом, Корин Хулиан, – стараясь сохранить хладнокровие, произнесла Мина.

   – Рад снова видеть вас, прекрасная госпожа, – склоняясь в легком поклоне, и с ударением на слове “снова” произнес Корин. – Я счастлив, поздравить вас с днем рождения, и лично убедиться, что вы находитесь в добром здравии.

   – Смею вас уверить, Джельсамина прекрасно себя чувствует, – с еле заметным вызовом в голосе произнес Яго.

   – Корин Джакомо, я рад, что вы, как и в детстве, так же трогательно заботитесь о кузине, – переведя насмешливый взгляд на сцепившиеся руки молодых людей, он заставил Мину почувствовать себя маленькой девочкой. – Вы позволите? – Корин протянул руку, чтобы поприветствовать даму поцелуем, и замер в ожидании. Вынуждено забрав руку у Яго, Мина протянула ее Корину Фоли. Запечатлев легкий поцелуй, Хулиан еле заметно перевернул руку Мины запястьем вверх. Его глаза закрылись, а лицо исказила гримаса боли. Через мгновение, взяв свои чувства под контроль, он взглянул прямо в глаза Мины.

   – Надеюсь, прекрасная Малкани оставит за мной танец?

   – С удовольствием, Корин Хулиан.

   – О, прошу вас, зовите меня просто Джулиан. Ну, не смею вас больше отвлекать от встречи гостей. Джакомо, Джельсамина, еще увидимся. – Уверенно обогнув их, Корин самого зловещего сейма мира отправился в зал. Мина была потрясена произошедшим, и стояла, застыв словно статуя.

   – Мина, отомри, пожалуйста, – тихо пробормотал Яго. Мина судорожно набрала полные легкие воздуха.

   – У меня он тоже вызывает опасения, но почему ты так его боишься? – Пристально глядя в глаза кузине, спросил Яго.

   – Ты знаешь, что это он нашел меня тогда после смерти мамы и привел во дворец?

   – Да, конечно, это известно всем. Если бы он не нашел тебя тогда в лесу, ты могла бы погибнуть, а мир полетел бы в тартарары. Ты сутки плутала одна по лесу, и мы все уже отчаялись тебя найти. Я все хотел спросить, почему ты так долго скрывалась?

   – Честно? Я ничего не помню! Последнее, что я помню до того момента, как увидела его, это был твой отец, который перехватил меня по пути с прогулки. И смерть мамы на эшафоте. Затем воспоминания обрываются. Будто кто-то стер их.

   – Создатель, ты думаешь, Корин Фоли подправил твою память?

   – А тебе приходят еще какие-то варианты в голову? – Яго погрузился в свои размышления, и Мина не возражала бы погрузиться в свои собственные, но гости стали прибывать все чаще.

   По рангу социальной лестницы Мина находилась на второй ступени сверху, но при учете того, что самому последнему в ранге Персон – Фалю было столько же лет, сколько всему этому миру, она ощущала себя ничтожеством перед большинством своих гостей. Надо признать, что с ней все держались крайне приветливо и участливо. Все поздравляли ее с праздником и выражали особую радость по поводу того, что Мина наконец то достигла возраста, когда может выйти замуж. Казалось, что весь мир волнует вопрос замужества Мины. Выносить эти дурацкие разговоры становилось все сложнее и сложнее. Особенно резким показался Мине разговор с главой сейма Кейсаром Куори Гастоном.

   – Джельсамина, Джакомо, рад видеть вас в добром здравии, – в голосе Кейсара Мина не обнаружила ни толики радости. Скорее ей казалось, что он относится к ним, как к какой-то досадной необходимости.

   – Рада приветствовать вас в моем доме, Ваше Величество.

   По этикету, Мина должна была сказать, что это честь для нее. Но она так и не заставила себя выдавить эту фразу. В личном списке подозреваемых Джельсамины Кейсар Куори был на первом месте. Мина знала, как супруга Кейсара ненавидела ее мать, а так же всем было известно, что Гастон давно не принимает сам никаких решений. Как-то Мина спросила дядю, почему их Кейсар позволяет своей жене отвлекать его от обязанностей перед сеймом, и не выполняет свой долг. Дядя попытался объяснить девочке, что все Персоны живут на этом свете уже столько лет, что успели перепробовать за это время все возможные и невозможные модели поведения. И в какой-то момент всегда приходит понимание того, что если кого-то любишь, ничего не стоит стать таким, каким тебя хочет видеть любимый человек. Ведь жизнь смертных так коротка по сравнению с вечным бытием Персон, что это не составляет никаких затруднений. Маленькой девочке было трудно это понять, но она была склонна верить своему дяде Густаво.

   Убедившись, что дальнейших слов восхищения от Малкани в его адрес не последует, с каким-то непонятным удовольствием Его Величество произнес фразу, которая заставила Мину насторожиться.

   – Малкани Джельсамина, я очень рад, что вы достигли возраста, когда можете выйти замуж и продолжить свой род, тем самым обеспечив себя наследницей. Я намерен в ближайшее же время вызвать вас во дворец, дабы обсудить этот вопрос.

   – Ваше Величество, я более чем уверен, что Джельсамина так же, как и вы, рада тому, что теперь может выйти замуж. – Голос Яго показался Мине таким подобострастным, что ее чуть не стошнило. Удовлетворившись комментарием своего Корина, Кейсар Гастон, не утруждая себя поздравлениями, прошел в залу. Последующие несколько Персон прошли для Мины незаметно, потому что она никак не могла отойти от разговора с Гастоном. Но все же череде Великих Персон сейма Шагрин удалось вывести ее из ступора. Первым по ступеням поднялся Кейсар Ришар. Его льдисто-голубые глаза были удивительно участливыми.

   – Дорогая, я так рад иметь честь поздравить вас сегодня с днем рождения! Вы такая очаровательная, такая юная! Глядя на вас, я тут же вспоминаю вашу красавицу мать. Вы очень на нее похожи. – Воспоминание о матери сдавило сердце несчастной Мины, и горе с новой силой нахлынуло на нее. Протянув Кейсару руку для поцелуя, Мина почувствовала, что из нее уходят силы. Стоявший рядом Яго закипел от злости. Кейсар Ришар незаметно поморщился и поторопился покинуть молодых людей. Последовавшая за ним Малкани сейма Шагрин Ремиза Монье Леклер была очаровательна. Голубоглазая брюнетка сияла красотой, и казалось, от нее исходили флюиды романтики и флирта. Она пролепетала что-то сумбурное о том, что Мина теперь завидная красавица невеста, и она будет просто счастлива, представить ее своему любимому сыну Анри. Уже уставшая, от упоминаний о своем будущем замужестве, Мина, пропустила мимо ушей болтовню Малкани Шагрин. Вслед за ними к молодым людям подошел Корин Шагрин. Судя по всему, все три Великие Персоны сейма Шагрин прибыли вместе.

   – Яго, дорогой, очень рад тебя видеть! – открытая искренняя улыбка Корина заставила Мину впервые расслабиться. Она будто почувствовала, что от этого человека не стоит ждать зла.

   – Дядя Рене, я безумно рад вам! Позвольте представить вам мою любимую кузину Мину. Надеюсь, что в вашем лице она обретет такую же поддержку, как и я.

   – Безусловно, почту за честь быть другом нашей очаровательной именинницы. – Блестевшие под черными соболиными бровями голубые глаза Корина были лишены льдистого оттенка Шагрин, но зато отдавали в синеву моря. Его взгляд, как и взгляд любого Корина был пронизывающе-изучающим. Казалось, что от него невозможно скрыться. Впрочем, от пронзительных глаз мужчины оторваться было несложно, ибо шелк его черных, как смоль, вьющихся волос так и притягивал взгляд, и трудно было удержаться, от желания коснуться их рукой. От созерцания, девушку отвлек голос Яго.

   – Мина, дорогая, Корин Реналь Д’Артуа приходится отцом моему школьному товарищу.

   – Так вы отец Дэймона! – радостно воскликнула Мина, догадавшись о ком идет речь.

   – Совершенно верно. Сын сказал, что не знаком с вами лично, но много слышал о любимой кузине Яго.

   – Спасибо, мне так приятно это слышать!

– Я не смею вас больше задерживать, сам терпеть не могу, встречать гостей на пороге дома. Еще увидимся.

   – Вы всегда желанный гость в моем доме. – Общение с Корином Шагрин позволило Мине расслабиться и перестать, так сильно нервничать. В коротком перерыве между очередными гостями Яго склонился к уху Мины.

   – Дорогая, зная, что у тебя всегда были проблемы с математикой, я решил посчитать гостей за тебя. Осталось всего четыре человека и все будут на месте.

   – Странно, по моим подсчетам должно прибыть еще шестеро.

   – Правда?

   – Яго, даже я знаю, что тридцать два минус двадцать шесть, будет шесть.

   – Беру свои слова обратно, с математикой у тебя все в порядке. У тебя проблемы с сообразительностью. Ты забыла, что две Персоны из тридцати двух не прибудут.

   – Почему? – испуганно спросила Мина.

   – Потому что они уже здесь. Это ты и я. – Осознав то, о чем говорит Яго, Мина поежилась. Она никак не могла воспринять себя как Персону. Ту, от жизни которой, зависит существование этого мира.

   – Господи, что с моими мозгами, – тяжело вздохнула девушка.

   – Стареешь, – ухмыльнулся Яго.

   Когда дворецкий представил Малкани Химену Бланко Фоли, Мина внутренне собралась. Она смотрела на поднимавшуюся по ступеням женщину и думала о том, что на ней лежит печать всех Фоли. Со спины ее можно было спутать с Малкани Ремизой, обе были тонкокостные, но в то же время весьма фигуристые дамы. Но их лица разительно отличались. Если Ремиза Леклер была воплощением легкости, полетом чувств, сиянием света, то Химена Бланко обладала какой-то болезненной мрачностью. Ее поступь была тяжелой, а взгляд черных вороньих глаз заставлял содрогнуться, будто промозглым вечером. Ее приветствие бы так же лишено теплоты, как и глаза.

   Последними гостями оказались два оставшихся Кейсара сейма Фоли и сейма Темо. Они пришли вместе, хотя и не произвели на Мину впечатления закадычных друзей. Оба заметно торопились добраться до бара и перевести встречу в более веселое русло. Мина вспомнила краткий эпизод на церемонии ее посвящения в сан. Еще тогда ей показалось, что Кейсар Фоли Хоакин на фоне Корина Хулиана выглядит безобидным шалопаем. Если Хулиан Борджиа был окружен аурой опасности, чего-то тайного и неизведанного, то Кейсар Хоакин был примером благодушия и простоты. Даже шоколадно-черные волосы Фоли на его голове прибывали в абсолютно безумном беспорядке! Тогда ей показалось, что он был единственным, кто проявил к ней искреннее сочувствие, и его предложение обращаться за помощью, было единственным, которым она воспользовалась. За изучением его личности, Мина совершенно не обратила внимания на Кейсара Темо. Оба отделались парой ничего не значащих фраз и удалились к остальным гостям. Благодаря присутствию кузена, Мина смогла пережить встречу всех гостей, и когда с этим было покончено, собралась войти в зал.

   – Подожди, – Яго взял ее за локоть и развернул к себе лицом. – Мина, на всякий случай, если что-то покажется тебе странным или необычным, подыграй мне. – Глаза Джельсамины загорелись огоньком. Впереди замаячила перспектива розыгрыша.

   – Разве когда-нибудь было по-другому? С каких пор ты стал предупреждать меня о подобных вещах, а не бросать в полымя? Это настораживает! Что ты задумал?

   – Ничему не удивляйся и старайся не отходить от меня надолго.

   – Узнаю своего кузена! Яго, я не собиралась вообще от тебя отходить.

   – Дорогая, но тебе придется это делать хотя бы тогда, когда ты будешь танцевать. – Мина любила танцевать, но сейчас эта мысль не вызывала у нее энтузиазма.

   – Хорошо. Пойдем. Мне уже не терпится со всем этим покончить. И я прошу тебя, после приема останься поговорить. Я не уверена, что нам удастся еще встретиться в ближайшее время. – Яго серьезно посмотрел в глаза Мины:

   – Все будет хорошо. Я больше не дам тебя в обиду. – Мина оперлась на предложенную руку, и они вошли в бальный зал, где их встретил шквал аплодисментов. Тридцать Персон стоя приветствовали именинницу и нового члена их общества. Когда аплодисменты стихли, Мина благодарно кивнула и громко произнесла:

   – Хочу еще раз поблагодарить всех вас, за то, что пришли сегодня разделить со мной праздник. Надеюсь, что вам не будет скучно. – От толпы Персон вперед вышел Кейсар Шагрин Ришар.

   – Дорогие Джельсамина и Джакомо, от лица всего Персоналия я хочу поприветствовать вас и заверить, что мы очень рады принять в свои ряды столь очаровательных молодых людей. И хотя для всех нас потеря ваших родителей является невосполнимой утратой, не могу не сказать, что счастлив, увидеть на их месте столь достойных наследников. И чтобы не омрачать праздник, предлагаю всем расслабиться и приступить к нашей маленькой приватной вечеринке. Я прошу хозяйку вечера, нашу прекрасную именинницу танцем открыть этот чудесный вечер.

   С лукавой улыбкой на устах Кейсар повернулся к стоящей с ним рядом Хельге Шагрин и передал правление в ее руки. Известная своей страстью к музыке, Ромин Монье расплылась в очаровательной улыбке, прикрыла глаза, хлопнула в ладоши, и в зал влетела стая певчих птиц-музыкантов. Рассевшись на цветочных гирляндах, они замерли, и уже через мгновение по залу полилась восхитительная музыка. Мина растеряно взглянула на Яго, и увидела, что он уже склоняется перед ней в поклоне, приглашая на танец. Облегченно вздохнув, она отдалась в такие знакомые объятья кузена, и позволила себе насладиться танцем.