Текст книги "Хорошие люди (СИ)"
Автор книги: Ольга Пожидаева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)
Глава 5. Ревность – эклер – ревность
Геллер выспался в субботу. Клуб в выходные открывался в девять, а не в семь утра, поэтому и тренировка была назначена на два часа позже. Он встал сам, без будильника, не спеша приготовил кашу, надавил сока из апельсинов. После фиаско на приседе немного ныла спина, но зато плечи почти перестали беспокоить. Радовало, что тренировка будет легкой, беговой, а предвкушение вечернего покера притупило тоску по сыновьям.
Но скоро все стало плохо, потому что Настя сменила план. Она отказалась от разделения на части, вписала бег в общую тренировку. Очень долгую, тяжелую, выматывающую круговую тренировку. Вместо того чтобы бежать в спокойном темпе длинную дистанцию, Саша вынужден был нестись, как угорелый, восемьсот метров. Настя следила, чтобы он бежал на пределе. Геллер понятия не имел, что может развить такую скорость. Он старался не думать о ногах, просто бежал. Его гнал страх, что если оступится, то его тело намотается на дорожку и будет крутиться до бесконечности. Ну, или в лучшем случае, он банально свалится и переломает себе руки-ноги-шею.
После такого спринта требовалось сделать по пятнадцать приседаний пистолетиком на каждую ногу. Это оказалось спасением. Геллер сроду не приседал подобным образом. Ему не хватало растяжки, координации, банальной силы. Поэтому он больше падал, чем выполнял. И это был своего рода отдых после бега.
Ну и на закуску – берпи. Много берпи. Тридцать берпи. Геллеру хватило десяти, чтобы сдохнуть, но Настя реанимировала его командным тоном, заставив включить какие-то потаенные резервы организма.
Почему-то Саша решил, что будет три круга. На последнем его уже выворачивало от вида дорожки. Настя заметила и немного снизила скорость. Правда сполна добрала на финише. Хорошо, что открылось второе дыхание и немного утихла тошнота. Даже начали получаться пистолеты. Но от них стала жутко болеть задница. Допрыгав берпи, Саша жадно присосался к бутылке с водой.
– Не напивайся, – бросила Настя небрежно, – Будешь булькать во время бега, а тебе и так не сладко.
– Чего? – не понял Геллер.
Он уставился на Настю так, словно у нее выросла вторая голова. Сокол игнорировала его шальной взгляд, хотя (по лицу было видно) едва сдерживалась, чтобы не засмеяться. Спокойно ответила:
– Еще два круга, Саш. И уже пора начинать.
Она мотнула головой в сторону дорожки, приглашая на очередной круг боли.
Геллер сначала пошел на исходную, как баран на заклание, а уж потом начал ныть.
– Ты же сказала, что три круга, – вяло возмущался он, разгоняясь.
– Я вообще не говорила. Ты сам так решил, – выдала Сокол и прибавила обороты.
Саша закончил. Ему было больно, мокро, совсем не весело, но мазохистское удовлетворение жгло гордостью душу. А может, это было обезвоживание, потому что он лежал на полу минуты три, не имея сил даже попить.
– Ты молодец, – похвалила Настя, сверкая лукавыми глазами, – Я думала, сдохнешь на четвертом.
– Ненавижу тебя, – честно признался Геллер, не оценив юмор.
– Это нормально, – хохотнула Сокол, – Когда захочешь убить, вспомни, что у тебя дети.
– Ха-ха-ха, так смешно, – скривил лицо Саша, поднимаясь, вытирая шею полотенцем, – Надеюсь, это все?
Он, конечно, не хотел выглядеть нюней, но на силовые подвиги резервов не осталось. Однако Настя сказала:
– Нет. Пойдем.
– Что? Ты шутишь? Как так? Дай хоть передохнуть минут пять.
Саша возмущался, но все равно шел за ней… в малый зал. Сокол прикрыла дверь, постелила коврик, наконец, взглянула на своего запыхавшегося растерянного клиента.
– Ну чего смотришь? Бери гирю, сейчас будем махи делать, потом приседания и походка фермера, – проговорила она.
Саша крякнул. Но! Пошел исполнять. И тут Настя рассмеялась.
– Господи, да я пошутила.
– Не смешно, – опять огрызнулся Геллер, но уже не так злобно. Ему полегчало.
– На коврик садись.
– Зачем?
– Я же говорила, что растяжка будет.
Саша раздраженно выдохнул.
– Полагаешь, я должен это помнить после всего..? – он указал пальцем на дверь, имея в виду все то безобразие, в которое его втянула Настя в большом зале, – Имя то свое не забыл, только потому, что ты сто раз в минуту повторяла: «Саша, еще. Саша, поднажми. Саша, давай».
Он собирался еще побухтеть, что растяжка – не мужское дело, что он не балерина, но… забыл. Мозги почти расплавились от бешеной гонки по кругу.
Сокол хихикала, наслаждаясь его тирадой.
– Ты забавный, – резюмировала она.
– Угу, клоун года просто.
– Ну не злись. Это для твоего же блага. Давай начнем. Снизу, ладно?
Она постелила рядом еще один коврик, села на него сама, вытянув ноги. Геллер косился на нее, подозревая подвох. И не зря. С растяжкой все было плохо. Едва он сложился в складку, коленки подпрыгнули и уперлись в лоб.
– Так не пойдет, выпрямляй. Тянись к носкам руками, пружинь, – командовала Настя, показывая, как надо, – Раз, два, три, четыре… на пятый счет фиксируемся.
И она изобразила.
Саша поглядывал на нее, корчась. Настя выполняла все так красиво, совершенно не напрягаясь. Она ложилась грудью на колени, выдыхала с тихим стоном, словно получала неописуемое наслаждение от процесса.
– Давай– давай, старайся, – подбодрила она, поднявшись с коврика, встав сзади.
Геллер старался, как мог. Но мог, конечно, не много. Настя положила руки ему на спину, стала считать, чуть надавливая, помогая.
– …два, три, четыре… и пять.
Она усилила нажим и не спешила отпускать. Геллер рефлекторно попытался выпрямиться, потому что боль в связках под коленями стала нестерпимой.
– Выдыхай, – велела Настя, не позволяя ему двигаться. Она прижималась к Сашиной спине, надавливая всем телом.
Он выдохнул. Боль чуть утихла, но накатили совсем другие чувства. Настя так крепко к нему прижималась. Саша, конечно, понимал, что она это делает, чтобы фиксировать его с максимальной силой, но все равно не мог не думать об интимности момента. О том, что у нее небольшая, но упругая грудь, например. Хотя, это мог быть эффект спортивного топа. Чтобы избавиться от собственных мыслей и тактично напомнить о дистанции, Саша нашел причину обраться к тренеру.
– Нааасть, – протянул он, – Я же мокрый весь.
Вроде было глупо сопротивляться, но тот факт, что он вспотел, как конь, не радовал. Был бы сухой, слова бы не сказал. А тут… Геллер понимал, что Сокол делает свою работу, даже переступая брезгливость. И ему совсем не хотелось быть для нее тем самым потливым клиентом, вонючим мужиком, в конце концов.
Но Настя снова его удивила.
– Да перестань – это же классно.
– А? – Геллер аж рот раскрыл.
– Все вы тут мокрые. Был бы сухой, вот тогда бы я расстроилась. Это же качалка, Саш.
– Ну… окей.
А что еще он мог сказать? Только – ой, потому что Настя снова заставила его сложиться.
– Еще выдыхай. Через нос вдох. Выдох. Еще. Отлично.
Она отстранилась. Саша выпрямился, моргая. В глазах потемнело.
– Неплохо для новичка. Очень хорошо поддаешься. Я прямо чувствую, как связки тянутся. Еще три раза.
Это была сладкая пытка. Боль и легкое возбуждение не отпускали, пока Настя колдовала над ним. Не каждый элемент растяжки требовал ее тактильного участия, но многие. Она часто прикасалась к нему, помогая принять правильное положение, иногда надавливала, чтобы качественнее растянуть мышцы. Постепенно Саша проникся и этой болью. Когда связки разогрелись, стали эластичнее, он начал получать удовольствие от жжения.
Ну и польза, как оказалось, от стрейчинга немалая. В процессе Настя рассказывала, как важно иметь хорошую растяжку. Оказывается, это намного снижает риск травм. И ею не брезгуют даже тяжелоатлеты. Не говоря уже о кроссфиттерах.
Ее лекция немного помогла отвлечься от грязных мыслей. Геллера хоть и воспитали хорошим мальчиком, но мужиком от этого он быть не перестал. А Настя очень качественно будила в нем все то самое, не самое чистое и очень мужское.
Стало легче, когда перешли к корпусу. Настя знала свое дело, умело работала с его расслабленным телом. Саша не заметил, как прошел час и половина следующего. Только когда они стали назначать время следующей тренировки, до него дошло.
– Насть, мы полтора часа занимались.
– Ничего. Привыкай. Скоро тренировки будут объемнее, можем и до двух дойти.
– Я не о том, – возразил Геллер, – У тебя тренировка?
– Нет. Все в порядке.
– Но…
– Нормально, Саш. Расслабься.
Она, как обычно, похлопала его по плечу, одновременно подбадривая и успокаивая.
– Гордись. Обычно я убиваю минут за сорок, а ты вон какой крепкий. До понедельника.
Настя подмигнула ему и вышла из зала в общую зону.
Саша стоял, хмурясь. Ему показалось, что в этом подмигивании был легкий флирт. И Сокол уделила ему внимание сверх оплаченного часа… Он помотал головой, чтобы избавиться от глупых мыслей.
«Она просто хорошая девочка», – успокоил себя Геллер, – «хороший тренер. А я интересный клиент».
С этой позитивной мыслью Саша отправился в сауну. Он не всегда успевал погреться после тренировки в будни. Обычно звонки рвали телефон, начиная с восьми утра, но в выходной доставали не так сильно. Поэтому он с легким сердцем хорошенько попарился, принял душ, взял себе в баре протеиновый коктейль, съездил еще раз позавтракать в ту самую забегаловку, которую рекомендовала Настя. Там его и застал звонок Кости. Бирюков сообщил, что они с братом поехали закупать провизию. Геллер с удовольствием к ним присоединился.
Саша уже успел забыть, как здорово тусоваться с этими оболтусами. Хотя Кос и Дениска были старше, но всегда вели себя, как дети. Они беззлобно ругались, издевались друг над другом, много шутили и подкалывали. Раньше Саша относился к этим чудакам немного свысока. Наверно, Светино влияние сказывалось. Она никогда не стремилась познакомиться с его друзьями. Нестерову знала, но не одобряла. Вся эта компания вызывала у бывшей жены Геллера лишь брезгливость и какое-то снобистское презрение. Лишь Диму Токарева она за что-то уважала. Саша подозревал, что за немалый капитал, о котором ходили слухи по всему городу. И хотя Бирюковы и Нестерова тоже не были нищими, но их в категорию достойных Светлана не могла определить. Именно поэтому Геллер всегда был немного в стороне от тусовки покеристов. Он вроде и хотел бы влиться, тем более его регулярно звали, даже зазывали. Но Света категорически не желала ехать. Даже учитывая то, что все происходило в загородном доме Токарева. Саша не любил отдыхать отдельно от жены, поэтому и отказывался.
С тех пор утекло много воды, и Геллер в очередной раз порадовался, что теперь имеет полное право лично выбирать, как, где и с кем проводить свободное время. Положа руку на сердце, он многое бы отдал, чтобы вместо этой пресловутой свободы иметь семью. Но семьи больше не было. Только дети, которых он мог видеть не так часто, как хотел. Поэтому и спасался позитивом в кругу друзей. Это помогало.
Покупки, дорога, прибытие гостей, пицца и прочая еда на вынос под алкоголь и суровые мужские шутки с громким хохотом вперемешку. Саша вынужден был признать, что можно веселиться и без хозяев дома. За разговорами и выпивкой не сразу уселись играть. Удобно устроившись в кресле со стаканом виски и фишками, Геллер расслабился, разомлел. Он ставил сначала активно, даже взял пару хороших банков, но ближе к полуночи его накрыло. Истома, ставшая уже почти родной, такой приятной спутницей после девяти вечера в будни, догнала его в полночь субботы. Сначала Саша держался, прикладывался к стакану, надеясь, что алкоголь взбодрит. Но – нет. Он все больше наблюдал, не решаясь влезать в раздачи, так как совершенно перестал соображать. Сам не заметил, как уронил голову на руки, которыми прикрывал карты.
– Геллер, але, – услышал он сквозь сон голос Кости, – Старик, ты пас?
Саша промычал что-то, едва заметив, как из-под пальцев вытянули карты.
– Вырубился, – диагностировал Дэн, – Вроде и выпил всего ничего.
– Давайте блайнды поднимем, он нам так быстро весь стек отдаст, пасуя*, – кажется, Слава. Он Геллеру никогда не нравился.
– С твоими мозгами только так и можно обогатиться, – поддел в ответ Костя, а через секунду уже тряс сонного приятеля за плечо, – Санек, иди ложись в кинотеатре. Там удобнее.
Народ посмеивался, глядя на Геллера, который поднял голову, с трудом разлепил глаза. Окинув всех мутным взглядом, Саша поднялся, кивнул вместо прощания и пошел по вектору, который обозначил Костя. Он часто ночевал у Токаревых после покера, поэтому даже на автопилоте без проблем дорулил до малой гостиной. Сил хватило только, чтобы снять штаны и достать из шкафа плед. Не заморачиваясь с раскладыванием, а тем более постельным бельем, Геллер рухнул на диван, сунул под голову подушку.
– Стерва ты, Сокол, – буркнул он.
Саша собирался придумать много витиеватых эпитетов и неоспоримых обвинений, которыми одарит Настю, но усталость настигла его в полной мере, и он отключился.
Спал Саша хорошо. Как на облаке. Но не так долго, как хотелось бы.
– Я же говорил, они здесь.
– Да, тащи ящик.
– Круто. Чур, я машинист.
– Чего это ты? Я хотел.
– Я уже сказал «чур».
Геллер улыбался, слушая возню и перепалку Ильи с Андреем. Видимо, они нашли ящик с игрушками, проигнорировав при этом спящего гостя. Саша приоткрыл глаза, наблюдая, как мальчишки вываливают на ковер детали железной дороги.
– Бессовестные, – в дверях выросла Марина, – Вы что вытворяете? Не видите, дядя Саша здесь.
– А что такого? – пожал плечами Илья.
– Да, – поддержал брата Андрей, – Он же спит.
– Вот именно, – рыкнула Марина.
– Мы его не будили.
– Да. Вообще не трогали, мам.
Мальчики искренне недоумевали, чем так разозлили родительницу, что Геллер не выдержал – засмеялся.
– Я проснулся, Марин. Все нормально, не ругайся, – вступился он за пацанов.
– Раз проснулся, иди завтракай, – не очень мило поприветствовала Бирюкова, добавив строго, – И нечего им потакать. На шею сядут.
– Я не против.
Марина ничего не ответила, лишь фыркнула и прикрыла дверь с той стороны, чтобы не смущать приятеля, который очень красноречиво кутался в плед.
Геллер поспешил одеться, вежливо отказался от каски полицейского и той же роли в какой-то очень занятной истории об ограблении поезда. Близнецы не настаивали, потому что гостю "мама велела завтракать". Саша умылся, прибыл на кухню. Там его уже расцеловала Марина, обняла Ира. Посыпались вопросы о делах, жизни, детях, работе. Костя даже про тренировки спросил. Геллер рассказывал о личном скупо, о работе без энтузиазма. И только откровения о новом тренере у него получились красочными, даже веселыми.
Саша уехал пораньше, сославшись на дела и ранний подъем. Но в действительности ему было не очень комфортно среди детей и семейного переполоха. Был бы с мальчишками – другое дело. А так он чувствовал себя лишним.
Дома, от нечего делать, Геллер полез в интернет, прогуляться по соцсетям, поискать спортивные группы кроссфита. Но вместо этого застрял на Настиной странице. Он сначала хотел просто ответить на ее сообщения, но увлекся и перешел к изучению профиля. Фоток было много. Даже с выступлений имелись. Яркий купальник и макияж, тон на коже и… слишком сухое мускулистое тело. Саша посчитал, что Сокол перестаралась. Сейчас Настя выглядела намного лучше. Она наела щечки, прибавила жировую прослойку и выглядела… нормально. А не как ходячее пособие по анатомии. Геллер, конечно, знал, что критерии для фитнес-бикини очень жесткие. И Сокол, кажется, была близка к идеалу для этого конкурса. Но Саше не нравилось. Намного привлекательнее, по его мнению, Настя выглядела в межсезонье.
Ночью снова посетила бессонница. И вместо обычного самоедства Геллер мучился мыслями о Насте. Он пытался убедить себя, что это плохо, некрасиво, но ничего не мог с собой поделать. Нравилась она ему, хоть тресни. В конце концов, он же не гей и не кретин, чтобы игнорировать юную красоту с идеальными формами. Уверив себя, что вполне нормально реагирует на симпатичную молодую девушку, Геллер почти успокоился. Но спокойствие было относительным. Перестав мучиться совестью, Саша дал зеленый свет похоти. Измученная долгим воздержанием мужская природа подкидывала ему красочные фантазии на тему прелюбодеяний с собственным тренером. В душе, в раздевалке, в гардеробной, в малом зале, на парковке. Где только он не побывал вместе с Настей этой ночью.
Разумеется, подобные игры разума могли кончиться только походом в ванную и прохладным душем. Смывая с себя следы синтетического удовольствия, Саша старался не думать, не зацикливаться. Как ни странно, смог. И уснул почти сразу.
Следующие две недели он старался не циклиться на Насте. Это было и сложно, и просто одновременно. Они виделись каждый день, регулярно списывались, но на тренировках сил на эротические фантазии у Геллера не хватало. Его больше волновало, как бы не сдохнуть, не блевануть и не обделаться. Он даже не знал, которая из трех опций наиболее унизительна для него и омерзительна для Насти.
Пока ему удавалось почти все. Саше нравилась новая жизнь в новом темпе, с новым питанием. Он, наконец, нашел то, что встряхнуло его, взбодрило. И этим был обязан Насте. Геллер старался проникнуться к ней братскими чувствами, на худой конец дружескими, но не получалось. Фантазии, посетившие его однажды, никуда не делись, а только обрастали новыми локациями и подробностями. В общем, жить не мешали, помогали расслабиться. Саша стал принимать это, как данность, потому что не знал способа избавиться от порочных мыслей. Да, в общем, и не хотел.
Весна в этом году баловала. Обрадовав теплом уже в середине апреля, она не сдавала позиций, обещая превратиться в жаркое лето. Школьники радовались грядущим каникулам. Студенты готовились к сессии, госам, защите дипломов. В это время Администрация города совместно с Центром Занятости Населения и Союзом Предпринимателей области всегда устраивали Ярмарку Вакансий. Геллер очень любил это сборище, всегда участвовал. На этот раз его даже пригласили выступить с речью, и он, конечно, не отказал.
В день перед Ярмаркой Настя впервые отменила тренировку. Вернее, позвонила сообщить, что не сможет прийти, как обещала, потому что застряла где-то на трассе. Саша предложил помощь, но Сокол сказала, что водитель уже со всем разобрался. Настя сказала, что будет в городе к обеду, но даже перенести встречу нет никакой возможности, потому что у нее очень плотный график. Все, что она могла – это скинуть смской план тренировки. Геллер подозревал, что Настя скорректировала нагрузки, учитывая самостоятельность исполнения. Понял он это очень просто – не устал. Вернее, вспотел, конечно, но не так, как обычно с Сокол.
Уже в середине дня Саша понял, что ему мало. Желая узнать, как дела у Насти, а заодно поделиться с ней идеей, Геллер позвонил тренеру. Она уверила, что все закончилось благополучно, а так же подтвердила, что снизила интенсивность тренировки. На Сашин вопрос, можно ли ему побегать вечером, Настя ответила утвердительно. Она похвалила его рвение, отчего Геллер распушил перья, как петух.
После работы Саша сразу пошел в клуб. Переодевшись и сунув капельки в уши, он встал на дорожку и побежал. Это было не менее приятно, чем утренняя тренировка. А еще Геллер надеялся, что вечерняя пробежка вымотает его, избавит от бессонницы перед ответственным днем.
Саша почти сразу увидел Настю. Она провожала клиента, увидела Геллера, помахала. Он улыбнулся, кивнув в ответ. Почти сразу к Сокол подошел парень. Он протянул Насте бумажный пакетик. Она заглянула внутрь, рассмеялась, крепко обняла дарителя. Парень сразу встал на элипс, а Настя настроила ему уровень сложности.
«Тоже клиент», – понял Саша, стараясь не хмуриться. Но лицо так и норовило перекоситься от злости и… ревности. Его Настя никогда не обнимала. Геллер почувствовал себя каким-то ущербным, ущемленным. Словно обнимашки входили в перечень услуг для того молокососа, а ему такой радости при оформлении тренерской карты не предложили. Он пытался успокоиться, но стало еще хуже, когда Сокол повела подопечного в кроссовер, где они работали над трицепсом. Настя следила за техникой, иногда поправляла положение локтей. А в перерыве между подходами они болтали, смеялись.
Чтобы лишний раз не отвлекаться на эту парочку, Саша прибавил в плеере звук, а на дорожке скорость. Помогло. Но он все равно злился. Даже, когда Настя увела подопечного на другой тренажер, даже, когда дорожка умотала Геллера до смерти. И после душа Саша не стал подходить к Насте, которая стояла у стойки и снова помахала ему с приветливой улыбкой, явно желая поболтать. Он лишь скривил лицо, мол опаздываю, и пулей вылетел на улицу.
Дома он тоже никак не мог отвлечься. Пытался репетировать речь, но сбивался, бесился. В итоге полез проверять почту и просто полазить по интернету. Там его ждали сообщения от Насти. Ну и, конечно, он ответил.
Н. Саш, все в порядке?
С. Да.
Н. Злишься из-за отмены? Прости. Мне, правда, очень жаль.
С. Все нормально. Я не злюсь. С чего ты взяла?
Н. Ты так быстро убежал. Я хотела тренировку назначить.
С. Завтра не могу. Напишу тебе. Или созвонимся.
Н. Ладно. Как побегал? Хорошо себя чувствуешь?
С. Все отлично. Спать хочу.
Н. Тогда сладких снов.
С. Снов.
Геллер захлопнул ноутбук, вскочил, как ошпаренный, помчался в душ, потом в кровать. Там он продолжал злиться. Не так долго, как планировал. Вечерняя беготня обеспечила быструю отключку.
Утром ему полегчало. В конце концов, Настя была его любовницей только в фантазиях. Она имела полное право флиртовать с клиентами, обниматься, даже спать. Этот вывод Геллеру не нравился, он был логичным и правильным. К тому же Саша больше переживал за свое выступление и перспективы Ярмарки для «Ресторатора». Каждый год после этого мероприятия к ним приходили стажироваться новые кадры.
По случаю толкания речи Саша отказался от своих любимых пиджаков свободного кроя, нарядился в строгий классический костюм чернильного цвета и голубую рубашку. Он выбрал яркий галстук, помня слова Светы, что броский аксессуар всегда привлекает внимание к оратору.
Вопреки волнению, все прошло просто отлично. Геллеру громко хлопали после выступления, а его журналом заинтересовалось немало выпускников. Многих он даже помнил по своим лекциям в университете. После всех официальных мероприятий для директоров и организаторов, как водится, был устроен небольшой фуршет. Саша пребывал на грани отчаянии, очень сильно жалея, что разрешил Татьяне сопровождать его. Конечно, он не давал повода думать, что это нечто большее, чем рабочий момент, но она все равно думала. Да еще и приняла лишний бокал шампанского на голодный желудок, что снова не играло против Геллера.
Он сбежал от нее сначала в туалет, а потом присоединился к мужской компании, где обсуждали Ярмарку и прочие новости. Татьяна тоже была втянута в беседу с кем-то из знакомых, что не могло не радовать.
Но серьезные мужские разговоры скоро утомили. Геллер от скуки начал стрелять глазами по залу.
Он заметил ее почти сразу, но не сразу узнал. И только, когда рассмотрел круглую идеальную попу, то прозрел.
Настя.
Саша никогда раньше не видел ее в обычной одежде, только в спортивном. Случай на парковке не в счет. На самокате она всегда гоняла в удобных легинсах, толстовке и кроссовках.
Сокол стояла у столика с пирожными, медленно, с блаженной улыбкой на лице жевала эклер. Вспомнив все ее рассказы о правильном питании и определении кондитерских изделий в звание пищевого мусора, Саша хохотнул. Собеседники непонимающе взглянули на него, потому что темы обсуждались ни разу не веселые. Геллер поспешил извиниться и отойти. Он нарочно подкрался к ней сзади, наклонился, чтобы коварно прошептать прямо в ухо:
– Ай-ай-ай, как не стыдно.
Настя дернулась от неожиданности, отчего перепачкалась кремом и подавилась. Саша участливо похлопал ее по спине, хотя сам в это время смеялся.
– Ты сдурел что ли? – накинулась она, едва снова смогла дышать.
Настя ткнула его кулаком в грудь, потому что Саша продолжал хохотать. Уж слишком забавно она злилась.
– Я сдурел? Ты в своем уме? А как же все эти разговоры о бестолковых калориях и тонне жира, который обязательно отложится на животе или бедрах?
– Без ножа режешь, – захныкала Настя.
Она с тоской взглянула на недоеденный эклер в руке.
– Говоришь прямо, как мой тренер.
– У тебя есть тренер? – вздернул брови Саша.
– Скорее наставник, – пояснила Сокол, – И он убьет меня, если узнает, что я сорвалась. Сезон скоро, пора на сушку.
– Да ладно, – поспешил исправиться Геллер, – Ничего не будет от одной штуки. Еще не вечер – все сгорит в углеводном пламени.
– Поздно, – выдохнула она, – Мне уже не хочется. Сам доедай.
И она сунула пирожное Саше в рот. Он так опешил, что не сопротивлялся, откусил и снова начал ржать.
– Значит, мне можно, да? – мямлил он с набитым ртом.
– Ты же кроссфитер, а не бодибилдер. И уж точно не претендуешь на звание Мисс Бикини.
– Это да, – согласился, дожевывая, – А вкусно. Сто лет сладкое не ел.
– Завтра погоняю тебя получше. Не переживай, не поправишься.
– А хоть бы и да. Не страшно. Значит, завтра треним?
– Не вижу препятствий.
– Утром?
– Да, как всегда.
– Класс.
Саша доел, вытер пальцы о салфетку, сунул руки в карманы.
– Слышала твою речь – очень здорово сказал. Понравилось, – похвалила Настя.
– О, да ладно, – Геллер смутился.
Чтобы не акцентировать на себе внимание, он спросил:
– А ты здесь откуда? Искала работу?
– Сестра участвовала. Она менеджер по персоналу в крупном холдинге. Зазывали выпускников.
– Ясно.
– А на банкет меня случайно пустили.
– Не оправдывайся, я не организатор и стучать не буду.
Сокол показала ему язык, и Саша заметил, что в уголке губ у нее осталась капелька крема.
– Ты испачкалась. Вот тут.
Он аккуратно вытер остатки большим пальцем и только после этого осознал, что это было слишком… интимно. А еще ему почти до боли захотелось облизать палец. Но сдержался и воспользовался салфеткой. Теперь пришел черед Насти смущаться.
– Спасибо, – пробормотала она, опустив голову, чтобы спрятать румянец.
Нужно было снять неловкость, сказать что-то нейтральное, но Геллер опять дал маху.
– Кто этот парень? – выдал он, – Твой бойфренд?
– Что? Какой парень? – занервничала Настя.
– Вчера в клубе. Он обнял тебя.
– О… Господи, – она захихикала, – Да это Лешка. С ума сошел? Ему семнадцать.
– Ммм, – неопределенно протянул Саша.
– Мы не виделись месяц, он уезжал на сборы. Я его тренирую иногда. Просто друг.
– А… Ясно.
Настя склонила голову, внимательно взглянула на своего подопечного.
– Саш, ты меня ревнуешь что ли?
Оправдываться было глупо, и Геллер решил сдаться.
– Ну знаешь, есть немного. Я думал, у нас все серьезно. А оказывается, ты играешь в эти садо-мазо игры не только со мной. Это так больно, – он положил руку на сердце, чтобы уж совсем свести все к стебу.
Настя рассмеялась.
– Боже, Геллер, я тебя обожаю. Можешь расслабиться – ты мой любимый клиент. Самый стойкий и вежливый.
– Серьезно?
– Ага.
– Тебе придется меня обнять, чтобы я перестал чувствовать эту чертову ущербность.
– Иди сюда.
Настя раскрыла руки и сделала шаг вперед. Саша даже не думал отказываться. Он обнял ее, склонив голову, уткнулся носом Насте в макушку. Она пахла так приятно. Геллер стиснул крепче.
– Задушишь, – проскулила Сокол.
– Все. Полегчало, – объявил Саша, отстраняясь.
– Я рада.
И теперь он мог сметить тему на нейтральную.
– Забавно видеть тебя в обычной одежде, а не в трениках.
– Ты тоже отлично выглядишь. Такой важный в этом костюме.
– А без костюма я не важный? – поддел Геллер.
– Без него я тебя не видела.
Саша придумал остроумно-пошлый ответ, но не успел блеснуть – подавился словами, почувствовав, как его бицепс кто-то сжал. Эту хватку он, к сожалению, узнал.
– Сашенька, везде тебя ищу, – запела голосом пьяной лисицы Татьяна.
Вместо ответа Геллер шумно выдохнул, даже глаза закатил. Но, кажется, Татьяна не особо нуждалась в диалоге.
– А ты тут развлекаешь милую девочку. Познакомишь нас? – продолжала она.
Саша знакомить не хотел, а отчаянно придумывал причину, чтобы избавиться от коллеги. Его заминкой воспользовалась Настя.
– Я Настя, – представилась она, протягивая руку по-деловому.
– Миленько, – фальшиво улыбнулась Таня.
Саша аккуратно снял с себя ее руку, но Некрасова тут же обняла его за талию.
– Кажется, народ потихоньку расходится. Ты ведь отвезешь меня? – запела она так сладко, что Геллер стал искать поблизости воду – запить.
– Отвезу, – буркнул он, жалея, что пообещал подбросить ее еще утром.
– Я говорила, что ты был великолепен. Потрясающе смотришься на сцене. Вы слушали его речь, Настенька? Кстати, а вы кто?
– Татьяна, прекрати, – процедил сквозь зубы Геллер.
– Я его ночной кошмар, – усмехнулась Настя.
Ее забавлял разговор с этой дамой. Если странные речи можно было назвать разговором.
Некрасова сжала губы, не понимая, но и не одобряя намеки на что-то ночное с участием Геллера и молоденькой симпатичной девицы.
– А мы вот, знаете ли, все время вместе, – продолжала бредить Таня, – Иногда и ночью тоже. И это такое счастье. Никаких кошмаров.
– Пожалуй, нам и правда пора, – засобирался Геллер.
– До завтра, – Сокол стрельнула в него загадочным взглядом.
Саша не успел понять, что это все значит, а потом и вовсе растерялся. Настя прижалась к нему на миг, обхватила рукой за шею, потянула вниз, чтобы поцеловать в щеку.
– Буду очень ждать встречи, дорогой.
Геллер остолбенел. Татьяна – тоже.
Он очнулся первый и мгновенно понял, что его редактор собирается устроить сцену. Схватив Некрасову за локоть, он кивнул Насте и потащил коллегу к выходу, предвкушая продолжение банкета в виде разборок по дороге.
А Настя проводила их глазами до самого выхода. Она догадывалась, что эти двое продолжат день отдельно друг от друга, но все равно злилась. Странное, нелогичное чувство… Она знала его имя. Ревность. Очень долго Настя приучала свое глупое сердце игнорировать, не реагировать на женщину рядом с тем, кого она так сильно любила. И преуспела в этом.
Смешно, что сегодня она ревновала Сашу. Своего клиента. Он нравился ей. Иногда она даже восхищалась им. Но ревность…
Сокол хихикнула, уверяя себя, что дала маху. Она решила, что обязательно извинится завтра за этот поцелуй и лишние слова. Кем бы ни были друг другу Геллер и Татьяна – это не ее дело. Но мерзкая гусеница-ревновашка продолжала грызть изнутри, уверяя в обратном.
*В некоторых покерных турнирах блайнды (ставки вслепую) могут подниматься и расти с каждым кругом раздач. Таким образом, игроки с небольшими стеками вынуждены играть агрессивно, постоянно выставляться (идти ва-банк), чтобы удвоиться. Иначе их фишки очень быстро «съедят» блайнды.
