Текст книги "Скала и Пламя (СИ)"
Автор книги: Ольга Пожидаева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)
7 часть
Молний ряд был тебе тесным,
А теперь – не тесно в камине?
– Ты в порядке? – спросил Артур, не в силах больше выносить затянувшееся молчание и замершую позу Нори.
– Нет, – тихо ответила она, поведя плечами.
Девушка очень медленно повернула голову в его сторону и смотрела. Долго смотрела. Почти не моргая.
– Знаю, для тебя это все так… дико. Наверное…
– Типа того, – икнула Нори, не сводя с него глаз.
– Хорош, Нор. Скажи уже что-нибудь, а то я начинаю нервничать под этим твоим удручающим взглядом.
Артуру и правда становилось не по себе. Он ожидал от Нори бурной реакции, разноса, новых обвинений в идиотизме и порочности, но ее тихий ступор его обескураживал.
– Я всегда думала, что в сексе втроем главное, чтобы была приглашенная звезда, – проговорила Нори таким голосом, словно они обсуждали специфику времен в английском языке.
– В каком смысле?
– Третий должен быть незнакомцем, разве нет?
– Что? Нет! Почему? – аж растерялся Савицкий.
– В тройничке всегда есть пара плюс один человек, который в идеале должен быть незнакомцем.
– Ты говоришь так, словно для этого есть какие-то правила, и мы их все к чертям порушили.
– А разве правил нет? Разве вы их не порушили? Стейна чуть не убила Анну, потом тебя и даже себя пыталась. Согласись, Артур, – это явно свидетельствует о том, что вы все сделали не так. Кто был твоей парой? Кажется, Анна. А Стей была звездой. Только вот хотела ли она ей быть?
– Если бы не хотела, то ничего бы не было, – парировал Артур.
– Возможно, – согласилась Нори. – Но, кажется, где-то в середине действа ей захотелось стать твоей парой. Или в конце, когда ты орал, что любишь ее, кончая в рот жене.
– Блядь, – только и ругнулся Савицкий, стекая по стенке на пол.
Он уронил голову на колени, зарыл пальцы в волосах, чувствуя себя сбитым с толку, совершенно разбитым.
– Ты права, Нор! Какого черта ты права? Девчонка, которая толком и не трахалась ни с кем, учит меня правилам группового секса. Капец, я дожил. Господи!
– Большое видится на расстоянии, Кини, – печально улыбнулась Нори, садясь с ним рядом.
Она потрепала мужчину по волосам, обняла. Артур склонил голову ей на плечо, чувствуя облегчение и новый виток нервотрепки одновременно.
– Ты часто этим занимался, да? С Анной, – спросила Нори.
– Да.
– И кто был третьим?
– Ее подружка, Мила. Или Инг. А иногда все вместе: третий и четвертый. Это всегда работало, – откровенничал Артур.
– Ты был влюблен в Милу?
– Нет, конечно. Нет! Она в меня вроде была. Немного.
– Это неудивительно, – Нори хихикнула. – А Инг?
– А что он?
– К нему ты тоже не испытывал чувств?
– Цветочек, ты головой поехала? Какие чувства я могу испытывать к мужику? Разве что товарищеские.
– В том и дело, сладкий.
– В том, что я не гей?
– В том, что ты развлекался, просто трахался с этими норвежскими извращенцами. А со Стейной у тебя даже тет-а-тет никогда не было просто.
* * *
Ведь я – носитель всех пороков зараз -
Любой дурак все это с детства усвоил!
Артур медленно застегивал рубашку, глядя в окно на ночной город.
– Малыш, может, останешься на ночь? – проворковала Анна с кровати, призывно дернув бровями. – Вся ночь впереди.
– И мне нужно всю ночь спать, красавица, потому что завтра важная встреча, – парировал мужчина, стараясь смягчить отказ ласковой улыбкой.
– Какой ты иногда зануда, Кини, – надула губы девушка.
– Он не зануда, а деловой человек, – вступился за приятеля Инг, запуская руку под простыню, чтобы прикоснуться к горячему телу Анны. – Хорошо, что мы с тобой не обременены такими глупостями.
Артур усмехнулся, а Анна фыркнула.
– Разве нам плохо вдвоем, Ани? – спросил Инг, активно лаская ее, явно настраиваясь на продолжение бурной ночи после ухода Кеннета.
– Втроем интереснее, – расплывчато ответила Анна.
Инг тут же отнял руку и резко сел.
– Я в душ, – рявкнул он, встал и исчез в ванной комнате.
Артур закатил глаза. Его начала нервировать идиотская ревность Инга. Он умудрялся портить почти каждую встречу, устраивая нелепые разборки. То ему казалось, что Анна целует Кена чаще, то, что она стонет с ним громче. На какое-то время проблема испарилась благодаря приобщению к их сексуальным играм Милы, подружки Анны. Она была весьма неравнодушна к Артуру и по началу практически оккупировала его в постели. Но Анна, конечно, не собиралась отказываться от своего русского друга, и скоро Кен почти полностью завладел их вниманием. Ингу только и оставалось, что уныло дрочить, глядя, как Артура обслуживают сразу две девчонки. Разумеется, он выразил недовольство, заявив, что втроем им было лучше. Милу отправили в отставку. Формально. Инг не знал, что время от времени подруги заглядывали в гости к Артуру.
– Ревнивец, – хохотнул Артур, накидывая на шею галстук перед зеркалом.
– Достал, – скривила личико Анна, вставая с кровати, чтобы проводить друга.
– Отсоси ему в душе – сразу успокоится, – посоветовал Кен, не в силах прекратить посмеиваться.
– Поучи меня еще.
Он поднял руки сдаваясь.
– Даже не думал. Ты в этом профи.
– Вот именно. Это, скорее, ему придется поработать ртом, чтобы я позволила остаться.
– Ты страшная женщина, Анна Бьерн.
– Ничего подобного. Я красотка, – она самодовольно провела ладонью по изгибам своего молодого красивого тела.
Артур кивнул, не собираясь спорить.
– Мила скучает.
– О, это плохо.
– Мы заскочим к тебе завтра?
– Без проблем, а сейчас иди и успокой своего Отелло.
Анна засмеялась, но внезапно замолчала, чуть нахмурилась.
– Артур.
– Ммм?
– Как думаешь, если мы поженимся, Инг успокоится?
Мужчина вытаращил глаза, захваченный врасплох вопросом.
– С чего бы ему успокаиваться?
– Я буду принадлежать тебе по закону, а ему для удовольствия. Может, тогда он поймет, что я не его собственность?
Артур глубоко вздохнул.
– Анна, Инг тебя любит… кажется. Он ничего не хочет понимать и не захочет при любом раскладе. Даже таком радикальном, как свадьба со мной.
– Ты не думал об этом?
– О чем?
– Отец спит и видит, чтобы мы поженились. Я – твоя девушка… официально. Ты работаешь на мою семью. Твой отец создал протекцию нашей фирме во Франции. Это было бы выгодно для всех.
– И для тебя? – поинтересовался Артур, стараясь не показать излишней заинтересованности ее словами.
– Для меня особенно. Где я еще найду такого мужа? Ты знаешь все обо мне. Ты принимаешь меня такой. Вряд ли это будет вечный союз. Когда мы друг другу наскучим, и все вопросы бизнеса будут улажены, можно спокойно развестись. И я, кажется, тебе нравлюсь.
Савицкий долго смотрел на красивую обнаженную девушку, удивляясь, как много и одновременно мало смысла в ее предложении.
– Ты мне очень нравишься, красавица, – он поцеловал ее в лоб. – Проведай Инга. Он там утопился или дрочит? Даже не знаю, что отвратительней.
Анна захихикала и чмокнула Артура в губы, для чего ей пришлось подпрыгнуть.
Он уже взялся за ручку двери, когда услышал в спину:
– Подумай, прежде чем отказываться.
– Подумаю, – пообещал Савицкий и вышел в коридор.
***-
Взяв с собою только верность и честь,
Я уйду своею волей в изгнание.
Кен сидел под деревом. Он знал, что она придет, но ожидание раздражало. Терпение никогда не входило в список его достоинств. К слову, список этот был весьма короток. Но после суда он легко мог добавить к нему сочувствие, раскаяние, сдержанность.
Кеннет от души сочувствовал Ольге, которая так глупо разменяла свою жизнь. Москву она предпочла Питеру. Ястребов Волкам. А его самого, Кеннета, отвергла ради мудака Бена. Останься она с ним, в его городе, в его клане, Кен дал бы ей все и даже больше. Но Оля Князева выбрала Гришу Птицына. Артур не ожидал этого. Как и не ожидал он той липкой боли, которая перемешалась с завистью и злостью.
Кеннет не ожидал, что ему будет настолько стыдно перед Эриком. Дядька никогда еще не разговаривал с ним так. В его словах и голосе легко читалось огромное разочарование. Кен мог оправдаться, но не хотел. Хоть сам он и знал, что не виновен, но это не облегчало тяжелого осуждения, которым щедро одарил его родной дядя.
Но как бы то ни было, Кен не жалел. Небольшое, но все же утешение – сдержанность, сила. Он молча и покорно принимал обвинения на суде, не оправдываясь, не прося смягчения приговора. Кеннет не возражал против того, что ему отмерили в наказание Старшие. И он был абсолютно уверен – так будет лучше. Для всех. И для него в первую очередь.
Очередная сигарета между пальцами. Щелчок зажигалки. Глубокая затяжка. Взгляд на часы. И наконец легкий шорох травы за спиной.
– Ты опоздала, – проговорил Кен, едва Стейна вышла из-за деревьев. – Что так задержало? Совет? Эрик? Бен?
Стей саркастически усмехнулась.
– Ничего меня не задерживало, дорогой. Я просто не хотела приходить.
– Врешь, – вернул ей Кеннет лукавый взгляд. – Не хотела – не пришла бы.
Он смотрел на Старшую снизу-вверх, задрав голову, внезапно понимая, что не ошибся. Кен был рад ее видеть. И странное чувство, которое всегда возникало в присутствии Стейны, теперь не пугало его, не беспокоило, не заставляло нервничать. Скорее грело.
– Посиди со мной, – попросил он, двигаясь, освобождая место на плаще.
Она думала недолго. Кен мог поспорить, что небольшая заминка была исключительно в его честь – немного позлить, подразнить. Не чувствовал он нерешительности, категорически не чувствовал.
Стей плавно опустилась на колени рядом с ним, расправляя подол платья. Кеннет улыбнулся ей. В его планы сегодня не входили игры. Не было больше сил притворяться, плести интриги, делать вид, врать.
– Я рад, что ты пришла. Спасибо.
Стейна снова улыбнулась ему. Ее губы разомкнулись, но изо рта не вылетело ни слова. Она словно поймала их на полпути, передумав в последний момент. Насмешливые зеленые глаза Старшей вдруг стали такими серьёзными и пронзительными. Она будто смотрела ему в душу, бессовестно сканируя каждый потаенный, запретный уголок. Кен сглотнул и отвел глаза. Но Стей не позволила ему спрятаться. Она прикоснулась к его щеке и ласково погладила, чуть приподнимая голову, чтобы их взгляды опять встретились. И на этот раз Кен нашел в себе силы пройти рентген, не отвернулся.
– Ты в порядке? – спросила Стейна аккуратно.
– Уже – да.
Он поймал ее ладонь, прижал тонкие длинные пальцы к губам.
– Почему ты молчал на суде?
– Там было достаточно тех, кто желал высказаться.
– Даже Эрику не сказал. Почему, Кини?
– Не хочу. Может, позже.
Они снова замолчали. Кен поглаживал ее руку, крутя перстни и кольца, переплетая ее пальцы со своими.
– За что ты себя наказываешь, мальчик? Неужели это необходимо?
– Мальчик? – хихикнул Кен. – Брось этот тон, Старшая. Или ты так со всеми своими любовниками-молокососами общаешься?
– Я с любовниками не общаюсь, милый. Я с ними трахаюсь. Какой смысл смешивать котлеты с мухами?
– Пожалуй, никакого.
Кен продолжал посмеиваться, любуясь ею. Он хотел помнить ее лицо, помнить этот момент. Пронзительная стужа Северного весеннего вечера, холодный закат, шум деревьев над головой. И Стейна. Гордая Старшая Волков. Его враг. Его любовница.
– Распусти волосы, – потребовал он, мгновенно посерьезнев.
Стей, словно покорная рабыня, подняла руки к голове. Она потянула гребень, который удерживал косы, вытащила толстые костяные шпильки. Кен не отличился терпением и на этот раз. Он сам запустил пальцы в ее волосы, расплетая их, освобождая водопад жидкого шелка.
Стей тихо застонала, когда он мягко надавил там, где волосы фиксировал гребень.
– Ты прекрасна, – прошептал Кеннет прямо ей в губы, прежде чем коснуться их своими.
Стейна подалась ему навстречу, но поцелуй был мимолетным, почти невесомым. Кен отстранился, и она с трудом проглотила стон разочарования.
– Хочу любоваться тобой, моя леди.
Уже через пару секунд Стейна перестала жалеть о несбывшемся страстном поцелуе, потому что взгляд Кена был в тысячи раз интенсивнее и горячее, чем любые ласки. Он чуть улыбался, держал ее за руки, стоя на коленях. И смотрел, смотрел, смотрел.
Впервые за много лет Стейне стало страшно. Слишком много было в его глазах, прикосновениях. Она мотнула головой и подалась назад, освобождая свои руки от его прохладных пальцев.
– Иди в лагерь, Кеннет. Простись с друзьями.
– Там нет моих друзей, Стей.
– Их нет и здесь.
– Здесь нечто большее. Я хочу сейчас быть с тем, кто верит мне, кто знает меня, кто меня понимает. Кто меня хочет.
Стейна покачала головой, посмеиваясь:
– Облезешь, Кен. Сегодня я трахаться с тобой не имею желания.
– Сегодня?
– Сегодня.
– Звучит, как обещание. Обнадеживаешь, Старшая.
Она поднялась, полагая, что лучше уйти, прежде чем ей станет мучительно, иррационально больно находиться рядом.
– Мне жаль, Артур. Ястребы будут другими без тебя.
– Зато я буду тем же. Даже без Ястребов.
– Не сомневаюсь в этом.
Стейна качнулась на пятках, собираясь уйти, но Кеннет схватил ее за руку. Он притянул Старшую к себе, и их губы, наконец, встретились в том страстном, правильном поцелуе.
– Мне так дорог злой огонь безумных глаз;
Срок придет – и мы все своё получим… – пропел Кен, отрываясь от нее.
– Только помните – я счастлив встретить Вас,
Враг мой, Бешеный – друг мой неразлучный… – закончила Стейна, путая ноты и отчаянно фальшивя от переполняющих ее эмоций.
Кеннет тихо засмеялся:
– Не думал, что ты когда-нибудь споешь Питерскую песню.
– Я не пою Питерских песен, мальчик мой. Это наша песня.
Она развернулась и ушла, оставляя Кеннета наедине с потерями, ошибками и чем-то новым, что он в данный момент обретал взамен.
* * *
– Чужак, твоя кровь струится,
И ты бледнее тумана.
Чужак, твоя кровь струится,
Не мне закрыть эти раны.
Костер уютно потрескивал, грея дозорного и освещая тусклую ночь Севера теплыми красками. Бен сидел, вытянув ноги, бормоча под нос старый добрый фолк Стейны и Ко. Ольга застряла в командировке. Командир понятия не имел, успеет ли его девушка хотя бы на заключительную битву с варягами. Он впервые за долгое время приехал на Север без Хелл, и это внезапно оказалось нелегким испытанием. Как бы сильно ни желал Бенедикт в прошлом держать Валькирию подальше от боев, сейчас ему жутко не хватало рядом своей сумасбродной подруги. Даже став теперь лишь зрителем, она всегда была где-то рядом. Бен чувствовал ее поддержку, незримое присутствие. Но в этот раз Хелл не было, и он еще сильнее проникся неприятной тоской, даже какой-то обыденностью всего происходящего на Севере. Ему было скучно.
А еще не спалось. Обычно активные дни тренировок выматывали Бена, и он валился спать, едва объявляли отбой. Но не в этот раз. Без Хелл даже сон его покинул.
Потому Бенедикт и отправился к дозору, где, отпустив караульных, коротал ночь у костра. Кроме отсутствия Ольги его начала беспокоить и запропавшая куда-то Стейна. Он почти не видел ее вчера, в первый день. И сегодня Старшая попалась ему на глаза лишь ранним утром. Бен никогда не лез в ее дела, доверяя своему бывшему куратору и Предводителю Волков всецело. Но все же вторые сутки вне лагеря – веская причина для тревоги. Командир успокаивал себя тем, что Стей, скорее всего, давно спит в шатре, просто они не пересеклись вечером.
И едва Бен успокоил себя этой мыслью, то углядел со стороны леса женский силуэт. Разумеется, он узнал ее. Стейну невозможно было с кем-то спутать. Светлое платье, стройный силуэт. Она шла прямо на костер, но чем ближе подходила, тем сильнее сжималось сердце Бена. Сначала он заметил сгорбленную спину, которой раньше никогда не видел у Стей. Потом походку – она шла запинаясь, еле-еле. А когда Старшая оказалась в нескольких метрах, Бенедикт вскочил как ошпаренный. Он увидел и рваный рукав платья, и пятна крови на ткани и коже. И даже в тусклом свете от костра нельзя было не заметить, что она бледна, как смерть, и в целом больше похожа на призрак.
– Наташ, господи! Что случилось? Что с тобой? Кто это сделал? Где ты была? – завалил ее Бен вопросами, приобнимая и помогая добраться до бревна у костра.
Ее плечи мелко вздрагивали под его рукой, а из горла Старшей вылетали крошечный всхлипы. Словно она рыдала несколько часов подряд и никак не могла остановиться. Ее лицо было перепачкано кровью, а на шее уже засохла небольшая ранка.
Так и не дождавшись ни слова, Бен поспешил укутать Старшую своим плащом, схватил полотенце, намочил и принялся аккуратно стирать грязь, кровь и засохшие слезы с ее лица. Она не сопротивлялась, что перепугало Бенедикта еще сильнее, чем ее вид. Закончив с лицом, он поднес бутылку, уговорив Стейну вымыть руки. Дождавшись кивка, он помог ей с водой и даже уговорил умыться.
А потом они сидели рядом. Гриша крепко обнимал Наталью, чувствуя, как она дрожит. Он стискивал кулаки и зубы, чтобы не сорваться на крик. Жуткие мысли всплывали в его голове, но каждую он отважно гнал. Лишь когда Старшая перестала трястись в его руках, ее дыхание выровнялось, и она положила голову на плечо Бену, зазвучал чужой хриплый голос:
– Почему так больно, Гриш?
– Я не знаю.
– Говорят, сердце можно разбить, но у меня все тело вдребезги. И болит.
– И нужно напоминать себе, что необходимо дышать, хотя это тоже больно?
– Да.
– И хочется перегнать всю боль в руку, чтобы отрубить ее и не мучится? Но это невозможно, потому что боль везде. Словно ты сама – одна большая глубокая рана?
– Да.
– И страшно закрыть глаза, потому что все равно придется просыпаться?
– Да.
– Это любовь, Наташ.
– Вот же блядство.
Гришка сдержанно рассмеялся. Наташа никак не среагировала на его веселье, лишь тихо спросила через несколько минут молчания:
– Как ты жил без нее?
– Плохо.
– Долго?
– Пять лет… словно вечность.
– Ты любил ее, когда уходил?
– Я всегда ее любил.
– Где взять силы, Гриш? Как с этим жить?
– У меня всегда был Север. Бой – мое спасение. И ты.
– Я не смогу.
– Сможешь. Просто попробуй захотеть. У тебя есть музыка и Волки. Ты нужна нам, родная.
– Ох, милый.
Наташа крепко прижалась к Грише, от души глотая легкое обезболивающее его сочувствия, подбадривания и похвалы. Она все еще не чувствовала ничего, кроме боли, но где-то вдалеке снова замаячил смысл и суть. Она вспомнила свое имя, своих подопечных, свой путь. На фоне пережитого ужаса теперь это казалось мелким и незначительным, но все же Стейна начала возвращаться из ада. Не без труда.
Они уютно молчали, греясь у костра, больше не разговаривая. Бен лишь тихо спросил:
– Кеннет?
На что Стейна кратко кивнула.
Их сменил дозорный из Ястребов, который был достаточно умен, чтобы не отвесить замечаний о чересчур нежных объятиях Предводителя и Командира Волков. Бен проводил Стейну до шатра, а потом отправился в свою палатку. Несмотря на тяжелый день и поздний час, он долго думал о Стейне и Кеннете. Никогда еще он не видел Старшую в таком состоянии. Как бы ни старался, Бен не мог себе врать. Он знал, что чувствовала Наташа. Он знал, что она не сможет справиться с этими чувствами. Даже ограничив общение с Кеном, с Артуром, она всегда будет возвращаться к нему. И чем дольше будет длиться их разлука, тем глобальнее будет взрыв при встрече. Но сейчас Бенедикт точно не собирался предупреждать ее об этом. Изгнание Кеннета – еще два года. За это время Стей должна оклематься от того, что тот сотворил с ней. А потом… будет видно.
8 часть
Мой старший брат, кому хотелось целовать меня ночью,
Он создал страсть для меня – но не меня для неё.
Нори взглянула на часы и тяжело вздохнула.
– Мне нужно домой.
– Разве? – криво усмехнулся Артур.
– Нужно, – упрямо повторила девушка.
– Не спеши, Нор. Пожалуйста. Ночь будет долгой, побудь со мной еще немного.
– Не могу, родной.
– Можешь.
Артур склонился, чтобы провести носом по ее шее. Его рука легла Нори на талию, чувственно поглаживая. Она вся затрепетала, снова ощущая сладость и горечь возбуждения одновременно.
– Малыш, не надо. Пожалуйста. Это нечестно.
– Я знаю. Но если это единственный способ тебя задержать…
– И способ напомнить, что меня не хочет собственный муж.
Нори не сдержалась, всхлипнула, а Артур резко отпрянул, словно обжегся о ее кожу, которую щекотал невесомыми поцелуями.
– Что? Как это он тебя не хочет? Рехнулась что ли, Нор? – громко возмущался Артур. – Или Эрика импотенция накрыла уже?
– Не знаю. Я, черт подери, ни черта не знаю о его члене. Он все время уставший и нервный. Сначала мне было нельзя, потом Маргошка не давала спать, а теперь… теперь ему просто не надо. Я вообще не интересую его. Некрасивая стала.
Нори была готова разрыдаться, и Артур усиленно искал слова, чтобы утешить ее. Но последнее заявление девушки показалось ему столь абсурдным и нелепым, что он заржал, как конь. Разумеется, это стало для Нори последней каплей. Она расплакалась.
Артур быстренько взял себя в руки и прижал Нори к себе крепко-крепко. Он гладил ее по спине, терся щекой о ее волосы, нашептывая:
– Глупенькая девочка. Ну в каком месте ты некрасивая?
– Толстая стала. После родов толком ничего не уходит. Живот… грудь… все!
Савицкого аж затрясло от гнева и возбуждения.
– Ты понятия не имеешь, как прекрасна, Эланор, – бормотал он, заводясь от ее глупой неуверенности и собственных слов все сильнее и сильнее. – Ты была такой миленькой угловатой девочкой, а сейчас превратилась в потрясающую женщину. Ты такая аппетитная, Нори. Чертовски манящая. Если бы ты знала, как я хочу тебя…
– Вообще-то знаю, – вдруг хихикнула Нори через всхлип. – Ты же трешься членом о мою ногу.
– Черт, – ругнулся Артур, отодвигая пах.
Но его руки легли на бедра Нори, поглаживая, чуть надавливая на них с внутренней стороны.
– Ты поэтому так реагируешь на меня, да? – решил уточнить Артур. – Сколько без секса?
– Полгода.
– Капец.
– Вообще, ты мне в принципе не противен, но последнее время я готова трахнуть и табуретку. Хоть вибратор покупай.
– Хочешь подарю? У меня есть.
Теперь настала очередь Нори хохотать.
– Откуда у тебя вибратор? Зачем?
– Ну, знаешь ли… Девочки любят поиграть.
– Фу-фу-фу. Это после твоих девочек подарочек мне предлагаешь? Нет уж, спасибо.
– Подумаешь, – пожал плечами Артур, – Не больно-то и хотелось.
Савицкий подхватил Нори под попу, усадил на подоконник и навис над ней, опаляя дьявольским соблазнительным взглядом.
– Может, хер с ним со всем, а? Я хочу тебя, ты меня хочешь. Давай разок, Нор.
– Оно того не стоит, Артур.
– Ты даже не представляешь, от чего отказываешься, Цветочек.
Нори снова захихикала.
– Мы трахались, малыш. Забыл? Так что я представляю. Прекрасно представляю.
Она была готова поклясться, что услышала, как Артур скрипит зубами.
– Не сравнивай, Нори. Ты не знаешь, что я могу, если очень хочу. А сейчас я хочу… Очень!
Нори снова вся затрепетала. Ее комплексы, нажитые за время декрета Эрика, вдруг рухнули. Она снова почувствовала себя красивой, молодой, сексуальной. Ведь ее хотел Артур. АРТУР!!! Мать его, Савицкий.
И хотя тело ныло от столетнего воздержания, моля согласиться, ее душа и сердце были более чем удовлетворены и тем, что она просто была желанна.
Нори улыбнулась, легонько коснулась губ Артура своими, погладила его по щеке.
– Я столько раз представляла, что ты можешь со мной сделать… если по-настоящему захочешь. Не стоит воплощать это в жизнь. Мое слабое сердечко может не вынести. Не говоря уже о других органах.
Артур открыл рот, чтобы ответить, но передумал. Он убрал от нее руки и сделал шаг назад. Улыбаясь, он смотрела на Нори с минуту, словно видел в первый раз, а потом обнял. Так крепко, что у девушки перехватило дыхание.
– Ты невероятная. Я так люблю тебя, Нор.
* * *
Длинный коридор, каждый шаг – как нож…
Ты, по мне тоскуя, меня не ждешь.
Ты, себя виня, стала для меня
Слаще чем вино, хуже чем гаррота…
Артур возвращался в офис после изматывающего дня деловых встреч. Он мечтал упасть в свое кресло и пошариться оставшееся рабочее время по соцсетям. Голова гудела, и нужно было отвлечься, чтобы мозг не вскипел. Но на ресепшене его «обрадовали» новостью о посетителе, который ждал в кабинете. Стиснув зубы, Савицкий прошел в кабинет, заранее ненавидя незваного гостя. Он дернул на себя дверь, уже готовый толкнуть речь о жуткой занятости и кратком времени для беседы по существу. Но замер, едва увидев женщину у окна. Она стояла к нему спиной, глядя через стекло на город. Волосы подняты вверх, строгий деловой костюм цвета беж и туфли на высоком каблуке. Эту стать, осанку и фигуру Артур не спутал бы.
Он медленно пересек кабинет, смакуя то волшебное чувство предвкушения. Встав за ее спиной, Артур склонился, вдыхая запах.
– Наташа, – пробормотал он ей в шею, положив ладони ей на плечи, – Наташа.
Стейна вздрогнула, впервые слыша свое мирское имя из его уст, и с трудом сдержала дрожь, но мурашки побежали по ее спине.
– Привет, – тихо проговорила она. – Я была у Ларса, обсуждали встречу летом, решила и к тебе заглянуть. Это ничего?
– Ничего, – выдохнул Савицкий, – я рад тебе.
– Я тоже рада, – ответила она сдержанно, поворачиваясь, наконец, к нему лицом.
Артур долго и молча смотрел на нее, а потом склонился к губам, но так и не поцеловал. Он снова уткнулся носом в ее кожу, жадно вдыхая, почти мурлыкая.
– Боже, ты так пахнешь… Словно я вернулся домой.
– В Питер?
– На Север.
Утопив пальцы в ее волосах, Артур вытащил шпильки, вызволяя из плена густые пряди цвета спелой пшеницы. Мурлыканье превратилось в рык.
– Ты хоть понимаешь, что я до безумия хочу трахнуть тебя прямо тут… прижав к окну… стоя… сильно…
– Что тебе мешает? – простонала Стей.
– У меня здесь репутация блядски приличного адвоката.
– Как можно быть блядски приличным? – не сдержала подколки Старшая.
– Поехали покажу.
И Артур практически вытолкал ее из кабинета. Он предупредил администратора, что его сегодня его больше не будет, и широкими шагами поспешил к лифтам. Наташа едва поспевала за ним на каблуках, но, разумеется, не жаловалась. Она позволила себе полуулыбку, увидев красный Порш на парковке, но, конечно, промолчала. Хотя так и тянуло пройтись по неоднозначным отношениям Артура с его машиной.
Как ни странно, Савицкий ехал без лихачеств. И лишь легкое постукивание пальцами по рулю на каждом светофоре выдавало его нетерпение.
– А говорят, ты любитель погонять, наплевав на правила? – не сдержалась на этот раз Наташа.
– Угу, в Питере я бы тебя прокатил, а тут мигом права заберут и не спросят фамилию.
– Бедный, несчастный Кеннет, – посочувствовала Старшая, почти не издеваясь.
– Не бедный, и почти счастливый… теперь.
– И что тебе не хватает для полного счастья?
– Поскорее доехать уже.
– Нетерпеливый, как всегда.
– А с чего бы мне меняться?
– Действительно.
Когда они наконец доехали до дома Артура, его уже трясло от перевозбуждения. Едва войдя в лифт, он прижал Наташу к стенке и накинулся с поцелуями, задирая ее юбку, сминая грудь.
– А в этом доме у тебя какая репутация? – поинтересовалась Стей, тяжело дыша ему в рот.
– Никакой, мне похрен.
– О, слава богам.
Артур не мог не заметить, что Стей отвечает ему со всем пылом и страстью, разделяя его безумие, не заботясь о камере наблюдения в лифте. Наличие потенциальных свидетелей, как всегда, сделало удовольствие еще острее. Он знал, что Стейна не будет против того, что он желал. И это тоже усиливало его желание. Когда двери лифта открылись, и они приставными шагами, не разрывая поцелуя, не отвлекаясь от ласк, прошли к двери его пентхауса, Артур был на грани.
Ее вид, ее запах, ее голос, ее прикосновения и поцелуи свели Савицкого с ума. Он скучал по этой женщине, невероятно скучал. Он скучал по русской речи и Северной манере говорить нараспев, скучал по едким замечаниям и возбужденно насмешливому взгляду. Наконец рядом с ним был человек, женщина, равная ему, достойная его. Все эротические шалости, которыми он баловался, вдруг померкли. И причиной, виной тому была Стейна, Наташа. Одна единственная женщина. Прекрасная, волшебная, властная и мягкая одновременно. Все желания, стремления и радости Артура вдруг сосредоточились вокруг нее. Она была всем, всем его миром.
Прижимая Стейну к стене у двери в квартиру, Артур почти терял сознание от невероятной потребности овладеть ею. Его пьянила ее покорность и неистовство. Он дурел от вожделения, поспешно расстёгивая молнию, спуская брюки, отодвигая в сторону ее трусики.
Кажется, он кончил менее чем за минуту и даже отходил от оргазма дольше, чем приближался к нему. И, конечно, Кен был готов услышать издевательства по этому поводу.
– Хм, ну вижу, что скучал, скорострел, – не разочаровала его Стей.
– А теперь я скажу, добро пожаловать в мой скромный дом. И великодушно позволю тебе, Старшая, забрать свои слова обратно, когда ты начнешь молить о пощаде.
Наташа только бровями повела, принимая его приглашение и игнорируя обещание. Однако очень скоро она действительно была готова отказаться от насмешек. Взяв таймаут для себя, Артур вплотную занялся гостьей. Он изводил ее ласками и поцелуями, гладил, щипал, лизал, даже шлепал. Стейна не сдержала удивленно возбужденных криков, когда его рот оказался на ее промежности. Не думала она, что Савицкий в принципе позволяет себе такие оральные игры, а уж то, что он оказался в них хорош, шокировало еще сильнее. Но все мысли проносились в голове у Наташи со скоростью света, оставляя лишь восхищения и желания большего. Ей никогда не было так хорошо с мужчиной. Даже с Эриком. Она никогда не занималась сексом так долго. За окном уже темнело, а Артур все не мог успокоиться. Он заводил ее снова и снова, принимая каждый ее оргазм, как начало пути к следующему. Ненасытный, настойчивый, жесткий и аккуратный одновременно, Савицкий выбивал из нее дух и крики. Он брал ее всеми возможными способами, вежливо напоминая, что она может в любой момент извиниться за скорострела. Но при этом Наташа чувствовала, что это не было его целью. Артуру нравился процесс.
Никогда еще мужчина не смотрел на нее так. Да, ею часто восхищались, даже боготворили. Ее любовники не скупились на приятные слова и ласки. Но лишь Артур трахал ее так, словно хотел слиться воедино, впечататься в ее тело, стать ее частью.
И как бы не были затейливы позы и ласки, но сильнейший оргазм потряс Наташу, когда он банально нависал над ней, толкаясь мощными выпадами глубоко и сладко, говоря, сбивая дыхание:
– Хочу тебя. Чёрт, Стей, хочу трахать тебя так! Я приеду на Север летом. И ты будешь моя. Каждый день. Моя. Только моя.
И Наташа кивала, корчась под ним, не смея отрицать, потому что желала этого так же сильно.
Артур перевернул ее на бок, не выходя, но давая немного передохнуть. Стейна тихо хныкала, чувствуя, как он лениво скользит внутри нее, не позволяя затухнуть возбуждению. Его руки порхали по ее телу, едва касаясь. Он ненавязчиво задержался на ее попке, проникая пальцами между ягодиц, касаясь почти мимолетно. Но его голос зазвучал требовательно и хрипло:
