Текст книги "Скала и Пламя (СИ)"
Автор книги: Ольга Пожидаева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)
Время пришло, когда Артур начал откровенно скучать на реконструкциях и ролевухах. Ему стали неинтересны бои на текстолите, отдых на свежем воздухе вдали от цивилизации перестал казаться экзотикой, и закончились все интересные дамочки-толкинистки.
Вернувшись однажды с Севера на день раньше, Эрик обнаружил в своей квартире банальную подростковую тусовку. Артур был пьян в дрова. Ему хватило ума и наглости отказаться от оправданий и предложить дяде присоединиться. Что Эрик и сделал. Он не без удовольствия завис с приятелями собственного племянника, даже снял какую-то нетрезвую девицу, с которой кувыркался до утра. Когда девица исчерпала все свои фокусы и была отправлена домой, Эрик пошел в комнату Артура. Там он обнаружил трех подростков без одежды и сознания. Отправив полусонных гостей на такси, он взялся за племянника.
Никогда еще Артур столько не бегал. А учитывая, что его мучило жуткое похмелье и недосып, воспитательный процесс показался ему сущей каторгой. После бега Эрик впервые провел его в оружейную, где позволил выбрать меч. Настоящий. Заточенная сталь. Здесь же, в зале, состоялся первый бой Артура Савицкого. Настоящий. Эрик не обременил его защитой в виде доспехов и кольчуги. Они бились, пока парень не попросил пощады. То, что обошлись без крови и увечий, потом обоим казалось чудом. Но в тот момент Эрик был зол, а Артур еще слегка пьян, поэтому оба не чувствовали страха.
Парня била похмельная дрожь, а руки тряслись от адреналина, но он был абсолютно, всепоглощающе счастлив. Ощущения были такими яркими и острыми. Он мгновенно понял, что Эрик таким образом посвятил его во что-то большее, чем реконструкции боев и ролевые игры.
Конечно, потом дядя рассказал ему о Севере. Конечно, Артур проникся этой идеей, духом, семантикой. Семейные легенды приобрели новый смысл. Словно сказка превратилась в жизнь. И почти каждый день они стали тренироваться вместе. Лишь спустя полгода Эрик сообщил Артуру, что тот готов.
– Имя оставишь свое? – спросил Эрик, снимая очки, чтобы оставить их в машине.
– Нет, – помотал головой Артур, улыбаясь. – Здесь я Кеннет.
– Кеннет? – приподнял бровь дядя. – Это как понимать: пламенный или красивый?
– А по всякому, – нагло улыбнулся парень.
– Коротко как? Кини?
– Кини – это для девочек, дядь. Ты ж не девочка. Кеном зови, если лень договаривать.
– Как скажешь, – Эрик покачал головой, но решил не углубляться в нудные лекции о девочках.
Они наконец вылезли из машины и начали разгружать багажник, когда на поляну въехал еще один внедорожник.
– Московские номера, – отметил Кен еще издали.
– Стейна, – только и выдохнул Эрик с легким волнением в голосе.
От Кена, разумеется, не ускользнуло изменение в интонациях, но он почел за лучшее промолчать. Да и сам парень сразу же весь напрягся и приосанился. Конечно, он слышал о Стейне. Наталья Латышева, популярная столичная исполнительница фолка, а по совместительству Предводитель Московских Волков на Севере. Ему нравились ее песни. Да и сама Стейна была очень даже ничего. Если бы она не была московской, Кен, пожалуй, даже назвал бы ее горячей дамочкой.
Старшая лихо крутанула руль, паркуясь буквально в метре от первоприбывших Савицких. Она грациозно вылезла из высокой машины, откинула длинные светлые волосы назад, застегнула короткую кожаную куртку, поправила длинную юбку.
Кен, в отличие от Эрика, делал вид, что его сильнее интересует палатка в багажнике и коврики. А дядя вдруг поменялся в лице. Он бросил на землю спальники и двинулся к Старшей.
– Эрлаз, – склонила она голову в приветствии и улыбнулась.
– Стей.
Савицкий сократил расстояние между ними, провел рукой по плечу Стейны, коснулся ее щеки губами. Она чуть прикрыла глаза, словно ловила миг неземного блаженства. Даже выглядывая из-за машины, Кен заметил, что в этом невинном поцелуе была тонна нежности и пять тонн недосказанности. А еще… отчаяние?
– Как жизнь? Все хорошо? – заговорила Стейна, первая отстраняясь.
– Лучше всех, Старшая.
Секундная пауза, которую прервал Кен грязным ругательством, уронив на ногу ящик с инструментами.
– Ты все-таки решился привести к нам малыша Артура? – встрепенулась Стейна, словно проснувшись.
Эрик опустил глаза и засмеялся.
– Малыш выше тебя на голову, Стей, – не дал он в обиду племянника. – Хей, Арт… Кеннет, брось пока шмотки, иди знакомься.
Кен сдвинул брови. Ему заранее не нравилась Стейна. Москва же. Но он обещал Эрику быть достойным воином и вести себя соответственно, поэтому послушался и вышел к Старшим.
– Артур Кеннет Савицкий, – представил его полным именем Эрик.
– Кеннет, значит, – лукаво улыбнулась певица, протянула руку.
– Рад встрече, Наталья Стейна Латышева, Старшая, Предводитель Волков, солистка Стейна и Компания, обворожительная леди, – и Кен почтительно склонился к ее руке, поцеловал чуть приоткрытыми губами.
– Как мило, мальчик мой.
Стейна улыбалась, Эрик хмурился, чуя подвох.
– Не привыкай, Старшая, – не разочаровал дядю Кен. – Моя милость к тебе и твоему клану началась и кончается здесь и сейчас.
– Питерский говнюк, – фыркнула Стей, выдергивая руку.
Она обсмотрела Кена с головы до ног и резюмировала, обращаясь к Эрику:
– Лицом не похож ни на тебя, ни на Генри. Но стать, гордыня и наглость явно от Савицких. От него несет Питером.
– Артур на мать похож…
– Я сам на себя похож, – перебил Эрика Кеннет, чувствуя, как раздражение закипает в нем все сильнее. – И, к слову, от вас, леди, за версту несет лицемерием, пороком и грязью. Но это неудивительно. Вы же прямиком из Москвы.
Кен ждал, что она взбесится, но Стейна лишь звонко рассмеялась.
– Надеюсь, твой меч так же остер, как и язык, мальчик мой…
– Не мальчик уже давно. И уж точно не твой, Старшая, – продолжал гнуть свое Кен. – Лучше надейся не на мой меч, а на удачу. Она понадобится твоим щенкам.
– Чуть больше уважения, Кеннет. Она Старшая, – наконец одернул парня Эрик. Но как-то не очень грозно.
Кен сразу понял, что дядя строит его приличия ради. В конце концов, он не сказал ничего особенного.
На поляну выехали сразу три внедорожника, и напряжение развеялось.
– Удачи на спаррингах, Артур Кеннет Савицкий, – бросила Стейна и направилась к машине, из которой вылезал Московский Старший.
Кен ничего не ответил, лишь проводил глазами Старшую. «Невероятно красивая высокомерная дрянь», – подумал он про себя.
– Аккуратнее с ней, Кен, – тут же предупредил Эрик. – У Натальи все ходы записаны, и ты уже ей не нравишься.
– Хах, это нормально, – развеселился Кеннет. – Она же московская. Странно было бы, если б она воспылала ко мне любовью.
Эрик глубоко вздохнул, а Кен не удержался и спросил:
– Вы трахались, да?
– Что? – возмутился Эрик слишком наиграно. – Какого дьявола, Артур?
– Брось, дядька. От ваших поцелуйчиков в щечки за версту несет сексом.
– Мало тебя пороли в детстве.
– Да ладно, Эрик. Бывает. Она – крутая телка, хоть и Москва. Я б тоже не отказался.
– Господи, Кен, ты вроде натрахался перед поездкой, а мысли все равно об одном.
– Мне семнадцать.
– Я помню. И ты запомни: если обосрешься на первом спарринге…
– Не обосрусь, будь спокоен, – пообещал Кен.
Они отправились встречать прибывших Старших. Кеннет украдкой поглядывал на Стейну, которая тоже помогала своим.
Он знал, что будет лучше всех. Он – Савицкий. Победа у него в крови. И гордячка Стейна может говорить что угодно. Его меч будет красноречивее ее насмешек.
Кеннет выиграл все спарринги. Стейна лично поздравила его, признав, что дядя тренировал ученика на славу.
***-
Красным светом что-то бьёт в глаза,
Небо ядом пролилось,
Под рассветом крови полоса…
Слава Богу, просто не сбылось.
Наташа смотрела в его глаза, и ее сердце наполнялось тем же страхом, что сочился из Артура. Он отравлял воздух в маленькой темной хижине. Дышать стало практически невозможно, и Старшую замутило от жуткого чувства беспомощности.
– Стей, – позвал ее Кеннет Северным именем, едва заметно качая головой, и попросил: – Не надо.
Стейна перевела взгляд на кинжал и увидела, что ее руки трясутся, а пальцы стали белыми от того, как крепко она сжимала рукоять. С трудом схватив ртом воздух, она моргнула, зажмурилась. Моторика взяла верх над безумием, и через секунду Стейна осознала, что удирает со всех ног прочь. Сквозь густой лес, сквозь морок, сквозь тугой туман и липкий воздух.
Ветви деревьев били ее по лицу, но Стейна не чувствовала боли. Она сосредоточилась на беге, чтобы игнорировать жажду крови, мести, возмездия, обладания. Стей слышала, как Кен догоняет ее, зовет, кричит. И теперь она молилась изо всех сил, чтобы он оставил ее в покое, потому что кинжал просил его крови.
Мольбы были тщетны. Кен почти настиг, а ноги подвели. Стейна запнулась и упала. Она перевернулась, попятилась назад, пока не уперлась спиной в ствол дерева, по которому чудом умудрилась подняться.
– Стей, родная, успокойся, – проговорил Кен, наконец догнав ее.
– Не подходи ко мне, – зарычала она, выбросив вперед руку, в которой сжимала кинжал.
Кеннет стоял перед ней в одних джинсах, тоже весь поцарапанный, тяжело дышал. Он сделал шаг вперед, не думая повиноваться.
– Не подходи, – уже закричала Наташа, разрезая лезвием воздух в полуметре от него.
– Или что? – тихо спросил Артур. – Убьешь меня?
Он сделал еще один шаг вперед, и клинок почти коснулся его.
– Да, – почти простонала Старшая.
Кен поймал ее запястье, подался вперед, и острый кончик стали царапнул кожу его шеи.
– Тогда сделай это, – он нажал на ее руку, чувствуя, как холодная сталь входит чуть глубже и теплая кровь потекла тоненькой струйкой. – Убей меня, Наташ. Давай. Если ты так этого хочешь…
– Пожалуйста, – заскулила Стейна.
Она пыталась вырвать руку, но не могла. Артур словно парализовал все ее мышцы, мысли, желания.
– Пожалуйста, любимая, – зашептал Кен так ласково. – Я в твоей власти. Я весь твой. Я люблю тебя, Наталья Стейна Латышева.
Громкие рыдания разрезали холодный воздух, и Наташа с ужасом поняла, что эти звуки вылетают из ее горла. Глаза неотрывно следили, как алая кровь стекает по его шее, по груди. И ее собственное горло кололо от жуткой боли. От его боли. Которая превращалась в ее боль. И совершенно внезапно Наташа поняла, что нет смысла им делить на двоих кровь, боль, любовь. Собравшись с духом и силами, она выдернула руку из его хватки, чтобы приложить кинжал к своему горлу, чтобы тоже почувствовать тепло крови, чтобы забрать себе все. Всю боль. Всю кровь. Всю любовь. Она не хотела делиться. Не могла. Ей было мало Кеннета. Мало Артура. Стейна хотела его всего себе, не оставив ни капли Анне. Не оставив ни капли даже самому Артуру Кеннету Савицкому.
Наташа блаженно закрыла, глаза, чувствуя, как сильнейшая доза яда проникает в ее тело, пока из ранки все сильнее и сильнее льется кровь. Блаженный яд. Он погружал ее транс, где умирали все чувства.
– Не смей, – зарычал Артур прямо ей в ухо.
А через секунду, Наташа поняла, что клинка в ее руке уже нет.
– Не смей, слышишь? – повторил он, прильнув губами к ее шее.
Артур стер языком кровь, покрыл поцелуями лицо Стейны, оставляя на ее коже алые отпечатки губ.
– Моя, – рявкнул Савицкий, дергая рукав ее платья вниз.
Треск разрываемой ткани вывел Наташу из сладостного безвольного оцепенения. Она снова зарыдала. Практически завыла, запрокинув голову к небу.
– Люблю, – зло выплюнул он, словно это было самым страшным ругательством.
Наташа вцепилась ему в волосы, продолжая скулить и давиться плачем. Она дрожала, вся тряслась от переполняющих ее противоречивых эмоций. Но с каждым поцелуем Кеннета, с каждым прикосновением, с каждым его «люблю» бешеная энергия Стейны преобразовывалась, становясь все больше похожей на банальную похоть.
Они упали на траву, и Наташа покорно развела ноги, чтобы он мог соединиться с ней.
– Не могу, Стей. Я не могу без тебя. Не отпущу. Ты моя, – бормотал Артур, яростно вколачиваясь в нее мощными выпадами.
И впервые во время секса Стей понимала, что полностью принадлежит мужчине. Она не владела, а отдавалась. И хотя жажда крови больше не терзала ее, но иная сила крутила тугие, болезненные узлы в животе. Страх.
– Нет! Артур, пожалуйста, не надо, – умоляла она, глотая слезы. – Я не могу. Не хочу.
Но руки крепче прижимали его к себе. Она вся подавалась вперед, встречая на полпути неистовые толчки. А губы, хоть и отрицали, но искали его рот, желая поцелуев со вкусом крови.
– Не хочу, – крикнула Наташа, выгибаясь.
– Стей, – прогудел Артур ей в губы, заставляя замолчать.
Они синхронно вздрагивали от серии локальных взрывов, которые разрывали их тела от удовольствия и боли.
– Люблю тебя, – шепнул Артур еле слышно, приподнимаясь, чтобы посмотреть на нее.
– Не хочу… любить тебя, – ответила Наташа, прежде чем отвернуться.
Он сглотнул и отстранился, сел рядом и молчал, пока она лежала, всхлипывая и растирая слезы по щекам. Стейне понадобилось немало времени, чтобы взять себя в руки. Но она все же уняла нервы: жуткие, интенсивные, оглушающие, убийственные эмоции покинули ее вместе с потрясающим оргазмом. Осталась лишь тупая боль, немного страха и сильнейшее желание избавиться от всего, что она не в силах контролировать.
Наташа встала, натянула на себя порванное платье, мысленно проклиная все еще дрожащие руки. Пригладив волосы, Старшая мотнула головой и расправила плечи.
– Иди к жене, Кеннет, – проговорила она своим обычным, властным, спокойным голосом.
Кен встал, но не спешил следовать ее совету, приказу.
– Наташ.
Он протянул руку, но Стейна отшатнулась.
– Нет, Кини. Хватит. Все это слишком даже для меня.
– Ты просто боишься, – попытался уколоть ее Кен.
– Не просто боюсь. Я до одури боюсь, Артур.
Стейна развернулась и ушла в сторону лагеря русичей, а Кен еще долго стоял, надеясь, что она вернется. Он знал, что этого не будет, но все равно не мог перестать желать ее возвращения, желать Наталью, любить ее.
4 часть
Обвиты мелким почерком листы,
И всё же не доказана вина.
– Твой отец – редкостный придурок, – не постеснялась Нори.
– Я знаю, – кивнул Артур, тоже не стесняясь. – Знаешь, он в тот день сто раз брал свои слова назад, то уговаривая, то угрожая. Даже когда мы провожали его на самолет, пытался запретить мне остаться. Я тогда первый раз услышал, как Эрик орет. То еще зрелище.
– М-да, Эрик в гневе – это нечто, – согласилась девушка, невольно улыбаясь, вспоминая.
Артур не мог отвести глаз от Нори. Ее лицо озарилось лишь при упоминании имени мужа, и Савицкий почти позавидовал дяде.
– Ты ведь все расскажешь ему, да? – спросил Артур, уже зная ответ.
– Расскажу.
– Оно того стоит?
– Однажды я уже скрыла от него правду, которая касалась моих чувств к тебе, и… – Нори вздохнула. – И мы расстались. Больше я не совершу этой ошибки.
– Не боишься, что правда будет ошибкой?
– Боюсь. Но лучше так, чем снова лукавить. Я не умею притворяться с ним. Поймет, почувствует и будет только хуже.
Артур обреченно выдохнул.
– Он убьет меня, Нор. Живьём закопает. И будет прав.
– Эрик поймет, Кини. Я объясню.
Артур сузил глаза и снова внимательно взглянул на Нори. Она кусала губу, явно что-то придумывая на ходу. И Савицкий прекрасно понимал, что она возьмет вину за его вспышку похоти и гнева на себя.
– Объяснит она, – буркнул он себе под нос.
Густая тишина наполнила кабинет. Напоминание об Эрике и перспектива скорого расхлебывания заваренной каши напрягло обоих.
– У меня в голове не укладывается, как ты так жил? – наконец подала голос Нори. – Как они могли отпустить тебя в частную школу?
– Как-то само собой, Нор, – пожал плечами Артур. – У нас в семье так принято. Сначала няньки, потом дошкольная группа повышенной элитности и соответствующие школы.
– Почему твоя мать позволила?
– Ей всегда было все равно.
– Это противоестественно.
– Серьезно? – Артур заломил бровь. – А сама ты очень естественно вышла на работу через месяц после родов.
– Это дру… – начала было спорить Нори, но осеклась.
Она прикрыла глаза, в очередной раз чувствуя укол совести. Ей не было стыдно за то, что она оставила дочь на попечении Эрика, сосредоточившись на карьере. Скорее девушка переживала за то, что действительно не страдала по прелестям материнства. И из уст Артура этот упрек был еще болезненнее, чем от Эрика.
Нори сглотнула ком, стараясь не выпустить из глаз слезы, сжала зубы и обняла себя руками, пытаясь защититься от узкого брутального мужского оценочного видения ситуации. Она спрыгнула со стола и направилась к двери, понимая, что глупо и очень по-детски обижаться сейчас на Артура, но все же не хотела больше находиться с ним в одном помещении.
– Нор, – он поймал ее за руку уже у двери.
Нори пискнула от боли в запястье, и он тут же отпустил, но не позволил уйти. Артур привлек ее к себе, обнял, не оставляя ей шанса вырваться.
– Прости, Цветочек, – он зарылся носом в ее волосы, морщась от собственной жестокости, – Это действительно другое, кроха. Я не виню тебя, правда. Ты ведь не на курорт смоталась пить Маргариту и трахаться с инструктором по плаванию.
– Работать с тобой – точно не курорт, – фыркнула Нори.
– Обними меня, а? – попросил Артур, не ожидая сам от себя. – Не хочу, чтобы ты уходила… сейчас.
Нори вздохнула, подняла руки, чтобы сцепить их у него за спиной, потерлась щекой о его рубашку и крепче прижалась.
– Ты имеешь право меня судить, малыш. Больше, чем другие.
– Никто не имеет, Нор. Особенно я.
– Ты рос без родителей, Кен, хотя они вроде были. Не хочу, чтобы Марго так же равнодушно признавала через тридцать лет, что ее мать – редкостная дура.
Артур усадил ее в кресло, налил стакан воды, и сам пристроился у стола.
– Такого и не будет. Я же видел вас втроем. Ты любишь свою мелочь. А кто из двоих в семье работает – это не так важно. И уж точно не стоит заморачиваться из-за моих отношений с предками. Я никогда в них не нуждался. Вообще слабо помню себя до десяти лет. Словно я и не был ребенком.
– Даже с Эриком?
Артур фыркнул.
– Особенно с Эриком. Он никогда не сюсюкал со мной, всегда считал равным. И мне именно это в нем нравится. Знаешь, вспоминаю себя в двадцать два, я уж точно не имел желания возиться с десятилетним обормотом. Нафига ему это было надо?
– Просто вы семья, – проговорила Нори, поднимая на него глаза.
– Семья, – повторил Артур, улыбаясь, словно смакуя это слово на вкус. – Пожалуй.
Нори отпила из стакана, чтобы разбавить очередную молчаливую паузу. И тут ей в голову пришла мысль, которую она не могла не озвучить.
– Слушай, а может, тебя тянет к Стейне, потому что она старше, и ты видишь в ней мать? Вроде как подсознательное стремление напитаться родительской любовью, которой был лишен? Эрик тебе за отца, а Стей – типа мама.
Лицо Артура вытянулось, он открыл и закрыл рот, моргнул, собрался что-то сказать, но передумал и рассмеялся.
– Боже, Нор, что ты несешь? Фрейд аплодировал бы стоя, – угорал Савицкий. – Я же сказал, Эрик мне скорее брат, чем дядя. Ну, по ощущениям. А Стейна… это вообще бред.
– Ну бог с ним, с дядькой, но Наташку ты так откровенно ревновал к Бену, а потом к Тони. Словно они ее любимые младшие сыночки, а ты вроде как уже вырос, и тебя целуют меньше, – рассуждала вслух Нори, увлекаясь мыслью.
При упоминании Бена, Артур еще хохотал, но едва услышал о Тони, то подавился смехом.
– Я не ревную Стейну к ее соплякам, – поговорил он, пытаясь сохранить невозмутимый вид, но его голос предательски вибрировал.
– К ее Северным соплякам ты ревнуешь, милый, – поставила ему диагноз Нори.
Артур сжал губы, прищурился. Он понимал, что если начнет отрицать, то Нори будет продолжать настаивать, давить фактами, и он все равно увязнет в объяснениях, оправданиях.
Савицкий сжал переносицу пальцами, по умолчанию отдавая девчонке победу в этом маленьком споре.
– Напомни, почему я до сих пор не выставил тебя вон из своего кабинета?
***-
Сто подлецов и двести трусов мой тревожат покой,
Но быть врагом, однако, надо уметь!
Кеннет наблюдал за очередным спаррингом, морщась после каждой успешной атаки юного московского воина. Он, конечно, понимал, что среди новичков чаще победу получает более удачливый и смелый, но этот зеленый наглец сразу ему не понравился. И не только потому, что первый бой он выиграл играючи, а второй лишь слегка потрудившись. Кену в принципе не нравились московские, по определению. Удачливые, талантливые и быстрые волки раздражали его до нельзя. А уж юные волки, чьим куратором была Стейна… В общем, Кеннет сразу невзлюбил ее нового подопечного. Он уже навел справки и знал, что парня зовут Бенедикт, в миру Григорий, то ли школьник, то ли выпускник из Подмосковья, без роду и племени, но с большими амбициями.
Бен провел серию ударов, заставляя противника попятиться, потерять равновесие. Ястреб упал, поднимая руку в поражении. Бенедикт убрал меч в ножны за спиной, самодовольно улыбаясь. Он вернулся к своим, чтобы встать в ряд зрителей рядом со Стейной. Старшая потрепала его по плечу, и Кен почти расслышал, как она поощряет его, хвалит.
– Три победы из трех, – подытожил Эрик, который стоял рядом. – У нас будут проблемы с этим парнем. И где только Стей его откопала?
– На ролевых под Тверью, – оповестил его Кен.
– Ты откуда знаешь?
– Слышал.
– Он хорош.
Кеннет снова поморщился, но не стал отрицать очевидное.
– Я хочу спарринг с ним. Устроишь? – попросил он дядьку.
Эрик ничем не выдал своего удивления. Лишь приподнял бровь.
– Это не лучшая идея, Кен.
– Почему?
– Ты готов снять латы? Бен – легкий воин и быстрый. Откровенно говоря, я понятия не имею, насколько ты хорош без тяжелой амуниции.
– Уж получше его буду, – буркнул Кен, оскорбившись.
– Даже не знаю, парень. Он новичок, а ты уже третий год на Севере. Не советую ставить эксперименты. Можем опозориться по-крупному. Стей мне этого век не забудет. Да и тебе тоже.
Кеннет стиснул зубы, ненавидя Эрика за правоту.
– Оставь Бена зелени из его категории. Вы потенциально равны. Может, у тебя опыта больше, но он талантлив, этого нельзя отрицать. Тебя прочат в Командиры, Кеннет. Сейчас не время удовлетворять свои капризы. Мне нужна твоя безупречная репутация воина. Хотя бы ее не порти. Я задолбался прикрывать на советах твои пьяные подвиги. Радуйся, что Старшие смотрят на них сквозь пальцы.
Кен хмыкнул. Эрик, хоть и невольно, но подсказал ему другой способ разобраться с перспективным москвичом. Конечно, было бы приятно опрокинуть Бенедикта по-честному, в спарринге, но Кеннет не мог игнорировать неопределенный прогноз Эрика. Да и выходить на бой без тяжелого доспеха он не хотел. Но никто не отменял старые добрые драки на пирах. Кен любил провоцировать Волков. Ему было по кайфу бесить московских, нарываться. Этот сладостный задиристый мандраж возбуждал его не хуже, чем горячая девочка. А хороший мордобой иногда приносил больше удовлетворения, чем самый грязный, извращенный секс.
Хоть Кеннет и погрузился с головой в предвкушение иного боя, но не мог не заметить, как Стейна что-то шепчет Бену на ухо, а он с мальчишечьей счастливой улыбкой кивает ее словам.
Кен криво усмехнулся и тихо проговорил, чтобы его слышал только Эрик:
– Интересно, наша Старшая Волчица соблаговолит дождаться, когда мальчишке стукнет восемнадцать, или научит его держать меч в своих ножнах в ближайшее время?
Кен почувствовал, как дядя на миг напрягся, но быстро взял себя в руки.
– Что ты несешь, Кеннет? Не стыдно? – только и ответил Эрик.
– Мне стыдно? С чего бы? Не у меня же слабость трахать юных учеников.
– Это был бы номер, – хохотнул Старший. – Я бы даже свечку подержал.
Кен скривился от дядькиного стеба и, не желая оставлять за ним последнее слово, едко поинтересовался:
– Неужели тебе не противно? Совсем не ревнуешь?
– Стейну? – уточнил Эрик.
– Ну не меня же, – закатил глаза Кеннет. – Стейну, конечно. Раз уж у вас была такая эпическая любовь, она могла бы и воздержаться.
– Могла бы, но какой в этом смысл? – пожал плечами Савицкий. – Она молодая, красивая, желанная. Пусть развлекается.
– Ты чертовски великодушен, Эрик. Я бы так не смог.
Старший взглянул на племянника, вспомнил себя двадцатилетнего и улыбнулся.
– Не зарекайся, Кеннет. Сдается мне, ты сможешь гораздо больше. Всему свое время.
***-
Но не хватило силы мне
Тебя из жалости убить.
Стей хмурилась, видя, как Тони снова пропускает удар и с трудом держится на ногах, едва успев закрыться щитом. Он проиграл два спарринга из трех. И хотя Старшая прекрасно знала, что это не показатель, но все равно начала волноваться.
На Севере были воины и послабее Тони, даже среди посвященных. В конце концов, здесь присутствовали лучшие, которые прошли строгий отбор. Стейну больше волновало не умение владеть клинком. С мастерством боя она сама могла отлично помочь юному воину. Это заняло бы некоторое время и отняло бы у них обоих немало сил, но результат не вызывал сомнений. Больше Стейну волновала мораль Тони, которая очевидно находилась на минусовых отметках.
Старшая отлично читала по его движениям и мимике жуткую неуверенность, слабость и сомнения в собственной силе. Тони не верил в себя. Он не верил, что его место здесь. Вместо того чтобы оттачивать удары и учиться предвидеть атаки соперника, парень загонялся, отвлекаясь на собственные комплексы.
– Все свободны, кроме Тони, – поговорил Бен, отпуская молодняк. – С тобой через пять минут повторим. Попей, обезвоживание схватишь. Откуда это солнце только взялось.
Тони склонил голову и послушно потянулся за бутылкой воды. Сердце Стейны сжалось, и ноги сами понесли ее на площадку для тренировок.
– Бен, иди обедай со всеми, – улыбнулась она Командиру.
– Тони нужно больше тренироваться, – заупрямился он.
– Тони нужно прогуляться со мной. Прямо сейчас. Скажи, что мы задержимся, – ее тон уже не оставлял простора для упрямства. – И не волнуйся за тренировку. Я сама ее продолжу. В конце концов, я его куратор.
– Как скажешь, Старшая, – почтительно кивнул Бен, но, уходя, не сдержал усмешки: – Не увлекайтесь только.
Стей проводила Командира взглядом, обернулась к Тони. Он выглядел еще более потерянным и отчаявшимся.
– Пойдем, – кивнула Стейна в сторону леса. – Меч в ножны, нам нужно поговорить.
Парень сглотнул, моргнул, зачехлил оружие, поднял бутылку с водой и направился к своему учителю. Старшая улыбнулась ему и взяла под руку, уводя подопечного подальше от лагеря.
– Солнце сегодня действительно не щадит, – начала она разговор с банальностей, чтобы немного снять напряжение.
Рука Тони, на которую опиралась Стейна, была словно из бетона. Да и сам он напоминал шагающий памятник.
– Пожалуй. Желаете воды? – вежливо предложил Тони.
Стейна приняла из его рук бутылку, отхлебнула.
– Тони, сколько можно? Мы все здесь на ты. Мы равны, – выдохнула она, чуть раздражаясь.
– Разве? – он пожалел о сказанном, но было поздно.
– Мы равны, – повторила Стейна. – Мы лучшие, и ты один из нас. Так что соответствуй.
– Бросьте…
Старшая остановилась, пристально взглянув на него, и парень тут же поправился.
– Брось, Старшая. Мы оба знаем, что мне здесь не место. Я хуже. Ты ведь об этом хотела поговорить? Когда уезжать? Прямо сегодня?
Стей снова вздохнула, понимая, что дела еще хуже, чем ей казалось.
– Знаешь, дорогой, если бы я этого хотела, то ты уже трясся бы в вагоне поезда по направлению к Москве. Защищайся, воин.
Она мгновенно достала меч и замахнулась. Тони едва успел уклониться от ее удара. Он отпрыгнул в сторону, схватился за оружие, отбрасывая в сторону бутылку с водой, принимая оборонительную позицию. Стей не дала ему времени подумать, сразу стала атаковать. Тони блокировал ее удары, отступая.
– Прекрати обороняться, атакуй, – зарычала на него Стейна.
– Но…
– Давай, Тони. Покажи, на что способен.
Но он лишь опустил меч и голову.
– Это все пустое, Старшая. Я ошибся. Мне не место на Севере.
– Что ж, – пожала плечами Стейна. – Ты мог ошибиться. Напомни, как ты здесь оказался?
Тони горько усмехнулся.
– Ты сама это прекрасно знаешь. Ты нашла меня, пригласила.
– Вот именно, Тони. Я выбрала тебя из сотни ребят на реставрации. И я не могла ошибиться. Если тебе так трудно поверить в себя и так легко признать поражение, то мне – нет. Оружие!
И она снова замахнулась, атакуя. И на этот раз Тони не пятился назад, он уклонялся. Но отвечал на ее удар своим, ускоряясь, наступая, прессингуя.
Стей улыбалась, парируя его удары.
– Не пытайся ударить меня, мальчик. Просто – бей!
Она увидела, как вспыхнули его глаза, а руки еще крепче сжали клинок.
– Теперь уклоняйся, – скомандовала Стейна.
Тони послушно ушел в оборону. Он прекрасно блокировал ее удары, даже не нуждаясь в отступлении. Просто стоял на месте и уклонялся.
– Снова атака, но рассчитывай силы. Не лезь на рожон.
Стей заметила, что он начал задыхаться, однако выполнял ее указания, даже умудрялся быть напористым и жестким в наступлении. Ей пришлось сделать несколько шагов назад, чтоб дать ему почувствовать сладость превосходства. Когда Старшая оступилась, Тони едва не поранил ее. Он тут же остановился и бросился поднимать куратора с земли.
– Прости, – поспешил извиниться он, отчаянно задыхаясь.
– Не надо извиняться, Тони.
Стей изо всех сил пнула его в живот. Парень глухо застонал, повалившись рядом с ней на траву.
– И не надо прекращать бой, пока противник не сдался.
– Я тебя понял, Старшая, – прохрипел он, давясь смехом. – Спасибо за урок.
Стейна села, усмехнулась, чуть качая головой, а потом не сдержалась и растрепала соломенные волосы юного воина.
– Завтра повторим. После завтрака и после обеда будешь тренироваться со мной.
– Хорошо, – Тони вдруг засиял, расплываясь в ответной улыбке.
Старшая поднялась с земли, отряхнула брюки и подтянула ленту, которая держала волосы.
– Рада, что не ошиблась в тебе, – проговорила она, снова беря подопечного под руку.
– Ты не могла ошибиться, Старшая.
***-
Я потерял, что только мог потерять -
Но обретаю много лучшее взамен.
Кен наблюдал, как Эрик уходит, чувствуя себя полным идиотом. Такое с ним случалось нечасто. А еще реже причиной этого была женщина.
– Зачем, Стей? С какой стати ты прикрыла меня? – спросил он, не поднимая на нее глаз. – В чем смысл?
– Разве должен быть смысл, Кеннет? Я просто сказала правду.
– Черта с два, Старшая. Мы оба знаем, что ты ничего не делаешь и не говоришь просто так. Даже если это банальная констатация факта.
Стейна лишь усмехнулась и пожала плечами, мол, понимай, как хочешь.
Кеннет почувствовал, как жар неистовой ярости снова окатил его с ног до головы. Пыл ненависти и неутоленного желания опалил его и без того горячее сердце. Он вынул меч из ножен и направил его на Стейну.
– Отвечай мне, черт подери, – прорычал он.
В ответ раздался лишь тихий зловещий смех. Стейна уверенно и твердо шагнула вперед, острый кончик клинка почти коснулся ее носа.
