Текст книги "Непокорный талисман (СИ)"

Автор книги: Ольга Цокота

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

ГЛАВА 5. ТАИНСТВЕННЫЙ ПРОТИВНИК

Неприметный человечек с невнятными чертами лица остановился у дверей в "келью" Симорина. Пропыленный серый плащ не вызвал почтения у стражников. Палаши скрестились перед носом пришельца:

– Маг занят. Никого не принимает.

Невзрачное лицо в венчике мышиных волос осталось бесстрастным:

– Передайте ему этот перстень. Симорин ждет меня, – в глазах цвета ржавчины светилась такая уверенность, что один из гвардейцев, кивнув, осторожно постучал в дверь.

Через несколько минут человечек уже вольготно расположился на низком диване чужеземной работы, заметно диссонирующим с остальной обстановкой апартаментов. Кустистые брови мага сдвинулись, но он смолчал. А дерзкий посетитель пригладил волосенки мышиного колера и вкрадчиво спросил:

– Итак, что нового у великого мага? – и после секундной паузы, не сводя с колдуна острых ржавых буравчиков, продолжил холодно и веско. – Солнцеликий недоволен вашим бездействием. Рилан до сих пор жив, а его сын, судя по просочившимся к нам слухам, на пути излечения от слабоумия.

– До излечения очень далеко, – поджал губы Симорин и добавил извиняющимся тоном, – он начал разговаривать, но…

– Можете поздравить его родителей, – саркастически перебил ржавоглазый, не скрывая издевки. – Что же сталось с вашими хвалеными чарами?

Колдун сник, суетливо поправил кружевной воротник:

– И сам не пойму. Что-то слишком могущественное противодействует мне. Почти такой же мощи, как Носитель Талисмана.

– Так значит, Носитель вернулся? – расплывчатые черты вдруг отвердели, сильное, умное и жесткое лицо выражало неприкрытую ярость.

– Нет, это невозможно, – прохрипел чародей, – я переворошил дворец вдоль и поперек, снизу доверху, проверил всех, вплоть до последней дворовой девки и золотаря. Было у меня опасение, что дело в самом Талисмане, вырвавшемся на волю, но его здесь тоже не обнаружилось.

Незнакомец в раздумье потер подбородок и снова вперился в обливающегося потом от страха Симорина:

– То есть, вы, дорогой наш, в данном случае бессильны?

– Вы меня не поняли! – чародей постарался придать голосу звучность и даже пустил грозовые сполохи вдоль рукавов синей хламиды. На человека с мышиными волосам это не произвело абсолютно никакого впечатления. Ржавые буравчики источали пренебрежение и насмешку.

– Мне требуется время, – убеждал его колдун. – Чары этой земли всегда обладали невероятной силой. Недаром остальные черные маги нашей страны сразу же отказались от этого задания. Лишь я решил взяться за него, и, уверен, сумею довести дело до конца. Империя падет под ноги нашему великому хану или…

– … или под ноги ему падет голова одного нерадивого колдуна, – хлестко заметил посланец Солнцеликого. Щуплый человечек, казалось, стал выше ростом, плечи его распрямились, глаза обдавали таким холодом, что Симорин сник, съежился, и его хвастливые слова прозвучали неуверенно и неубедительно:

– Я единственный, кто сумеет обессилить и свалить Имперское Светлоземье.

– Удачи! – саркастическое пожелание звучным плевком припечатало уязвленное самолюбие колдуна. И невзрачный человечек с мышиными волосами исчез из дворца так же незаметно, как и появился.

А Симорин долго еще мерил шагами свой просторный кабинет. Настроение было испорчено окончательно. Колдун и сам понимал, что его успехам пришел конец. Он пытался нащупать ниточку, чтобы распутать, наконец, клубок неудач. Остановившись перед серебряным зеркалом в драгоценной оправе, опять поправил кружево на шее. Поколебался немного и направился к большому хрустальному шару, покоившемуся на невысокой круглой колонне сандалового дерева.

Прежде всего, он опустился на пол в позе "риг" и начал медитировать. Когда знакомое покалывание в кончиках пальцев возвестило о предельной концентрации энергии, он медленно поднялся, не позволяя силе расплескаться, и возложил руки на холодную хрустальную окружность. Тянулись долгие мгновения, но матовая поверхность оставалась тусклой и безжизненной.

Чародей вопросил снова теперь уже, назвав другое имя разыскиваемого, но с тем же результатом. Наконец, уже не надеясь на удачу, колдун в третий раз воззвал к темным силам.

Внезапно хрусталь стал прозрачным и живым, внутри магического ока заклубился желтый туман, затем пелена рассеялась, и проступило лицо подростка: еще не утративший детской округлости овал лица с твердым подбородком и ясными синими глазами. Склон горы позади мальчика лежал бугристой спиною огромного медведя.

Юнец взволнованно крикнул невидимому собеседнику:

– Михель! Мой амулет упал в расщелину.

– Сейчас, сейчас, мой господин, я прикрою вас. – отозвался старческий голос. Изображение дрогнуло и исчезло.

– Что ж, недаром я был убежден, что с волчонком все не так просто. Значит, его пестун Михель не просто ведун, а сильный чародей, – хмыкнул Сидорин, – Теперь не стоит удивляться тому, что даже мне не удалось отследить их путь. Однако, нынче мальчишка в моих руках! Склон горы Локис не перепутать ни с чем, – он удовлетворенно потер руки. Еще раз прошелся по комнате. Вновь теперь уже весьма самодовольно оглядел свое изображение в полированном серебре. К нему вернулись уверенность и спесь. Трижды хлопнув в ладоши, повелел немедленно возникшему слуге вызвать Накира.

Чернобородый воин явился незамедлительно. Он выглядел непривычно подавленным. И это встревожило колдуна настолько, что Симорин снизошел до расспросов.

Накир отвечал скупо. Ему было неловко признаваться в таких, по его мнению, чисто женских слабостях, как головная боль и кошмары, мучающие по ночам:

– Мне все чудится, позабыл что-то важное. Во сне память возвращается, но с нею появляется нелепая уверенность, что я совершил нечто злое и скверное. Утром же все забываю, но тяжелое чувство не покидает.

– Подойди ко мне поближе, – мягко, чуть-чуть нараспев произнес чародей. Он внимательно посмотрел в глаза собеседнику, сделал несколько пасов, и с его губ слетела и поплыла к воину замысловатая вязь слов, шипящих, как змеи.

Взгляд Накира стал пустым и бездумным. А когда он очнулся от транса, снова превратился в молодцеватого офицера с жесткой складкой у рта и едва сдерживаемым рвением беспрекословно исполнять все приказания своего господина.

Симорин опять поправил кружево ворота и торжествующе промолвил:

– Где находится волчонок, я знаю. И сейчас он – твоя главная цель. Но о девчонке тоже не забывай. Если ее нет на побережье Зимнего моря, нужно искать по всей Империи, вплоть до самых дальних уголков. Необходимо разослать сообщения во все концы, причем не с посыльными, а с помощью световых сигналов, которые передаются почти мгновенно. Это значительно ускорит поиск.

– Но за одну неделю малолетняя девчонка не могла забраться слишком далеко, – попытался было возразить изумленный воин.

– Для этой твари нет ничего невозможного, – негодующе прервал его колдун. Запомни, она – нечисть, которую необходимо истребить, во что бы то ни стало и, как можно, скорее.

В коридоре давно стихли четкие шаги Накира, а черный маг все еще был недвижим. Только в мрачных, словно темный омут, глазах пылали ненависть и злоба. Но на самом их донышке прятался страх, тщательно скрываемый Симорином даже перед самим собою.

Чуждым был для него этот мир, чуждыми и губительными были для колдуна чары света. Слишком быстро под властью неведомого светлого мага таял морок, наведенный Симорином на здешних людей. Зачарованные пробуждались, выходили из-под его власти. И колдун вовсе не был уверен, что сможет еще долго противостоять этой силе, рожденной самой землею ненавистной ему Империи Светлоземья.

Глава 6. ОПАСНОСТЬ

Деревенские дети недолюбливали Элис, но трогать не трогали. Опасались, как Питера с его тяжелой рукой, так и Мавры, скорой на расправу с обидчиками любимого чада. Впрочем, за три минувших года девчонка, сроднившись с семьею приемных родителей, для сверстников оставалась чужачкой, держалась особняком, все больше – в стороне от ребятни, когда работой занята, когда сидит себе на берегу, кормит птиц, любуется морем или вдруг замирает, глаза ее словно бы не замечают окружающего мира, и лишь богам ведомо, где бродят причудливые мысли странной девчонки.

А вот над дурачком Бомзей потешались все, кому не лень. Но полуумок все равно лез к ребятне, раскроет рот слюнявый, вперится мутными глазками и весь светится от счастья, если не прогоняют. Только зачем гнать, если можно поиздеваться всласть. Особенно изглалялся обычно главный заводила всех игр, драк и шалостей Гош. И Криста-подпевала тоже усердствовала, она ведь за Гоша маму родную бы удавила.

Незадолго до сумерек собралась ватага за деревней, на лугу невдалеке от мелколесья, которое затем перекатывалось в горы и поднималось темно-зеленой волной лесного массива. Гош поковырял прутиком в муравейнике, лизнул его, причмокнул и протянул Бомзе, притулившемся в нескольких шагах от шумного сборища. От такого расположения вожака дурачок запылал ушами, робко подполз к благодетелю, облизал остатки муравьиной кислоты, восторженно улыбнулся.

Гош покровительственно хлопнул его по плечу:

– Видишь, как вкусно! А, если сунуть язык прямо в муравейник, будет еще вкуснее.

Ватажок сноровисто и безжалостно расковырял муравьиную кучу:

– Ну, давай же скорее, а то они снова все отстроят и ничего у тебя не получится.

Бомзя послушно улегся на пузо. Через мгновенье дикий крик огласил окрестности. Несчастный катался по земле от боли, а ребятня надрывала животики от смеха.

Элис как раз отвязывала козу Свиристелку, с утра пасшуюся на лугу. Она стрелой метнулась к бедному дурачку, заставила приложить подорожник к мгновенно распухшему языку, смерила всю компанию ледяным взглядом:

– Все вы здесь безголовые, почище Бомзи! Но он – безобидный, а вы – дураки без совести и стыда!

Развернулась и потащила блаженненького к бабке Травнице.

Наутро спозаранку Гош топтался у опрятной зеленой калитки. Он заступил дорогу Элис, выводившей Свиристелку на пастбище:

– Слушай, ты того… не серчай. Ну сглупил я, понимаешь… Не думай, вовсе я не злой, просто…

Холодок светло серых глаз растопила веселая искорка:

– Да, уж постарайся больше не позволять себе такого. Если ты действительно умнее и сильнее других, не стоит этим кичится, и так заметно. Важно, чтобы от этого не только тебе самому, но и другим прок был.

Гош проводил ее до луга и обратно. Вдруг стало ему как– то легко и радостно возле этой девчонки. Но у Элис было много дел по дому и в огороде, да и его на берегу поджидал отец, чинивший прохудившуюся лодку. Тоненькая фигурка скрылась за палисадником. А паренек, все еще улыбаясь, повернул в сторону моря.

И тут дорогу ему заступила Криста. Глаза ее сузились и подозрительно блестели:

– Ты чего это к этой гусыне замириться ходил?

– А тебе какое дело, – вскипел Гош, – эй, сверчок, знай свой шесток! Ты что это за мной следить надумала?

– Следить за тобой мне ни к чему, сдался ты мне! – процедила Подпевала-прилипала и, резко повернувшись, чтобы не заметил ее слез, побежала к себе домой.

Во дворе было шумно. Отец тремя подводами выезжал в город. Хитрый и зажиточный, он давно уже метил на пост старосты, да все не выходило, недолюбливали его односельчане. Потому вся надежда была на генерал-губернатора Приморского края. Проведав, что его превосходительство любил выкушать водочку под соленую рыбку, вез Протей хорошо провяленную жирнющую тарань хозяину края вместе с челобитной.

Криста захлюпала носом, стала проситься с тятенькой. Папаша не устоял перед любимицей меньшенькой:

– Ну, девка, чегой-то ты надумала в последний миг! Ждать долго тебя не стану, одна нога здесь, другая – там. Успеешь, поедешь, а запоздаешь – пеняй на себя.

Прохладным, но ясным осенним днем с проселочной дороги на центральный тракт выползли три телеги, духовито сообщавшие окружающему миру о своей поклаже.

Губернский Кирам встретил их суетой и гомоном. Горожаночки поджимали губки и воротили носики от рыбных благоуханий. Мужчины принюхивались не без удовольствия. Ражий детина крякнул:

– Эх! Да под кружечку эля такую рыбешку-то. Где торговать станешь, дядя?

– Иди-иди своей дорогой! – отмахнулся Протей.

Ко дворцу его превосходительства подъехали, разумеется, со стороны черного хода. Пока разгружались да толковали с управляющим насчет челобитной, Криста во все глаза рассматривала смешливых нарядных служанок, втайне завидуя их ярким одеждам и самоуверенной бойкости. За всем этим она и не углядела, как рядом с ней оказался толстеньки уютный и словоохотливый дядечка, который завел разговор о всякой всячине, справился, откуда приехали, поинтересовался, есть ли в их деревне пришлые, да кто и что они. Дядечка, как дядечка, обычный сельский пузанчик, даже не отличишь от множества точно таких же в любом конце края. Только вот взгляд у него, будто просвечивал тебя насквозь.

Криста заметила, как блеснули его глазенки, когда упомянула мерзавку Элис. Тут уж она, оживившись, выложила все, что знала и что домыслила. Человечек кивал и поддакивал, а напоследок посоветовал присмотреться к этой девчонке как следует. Может статься, речь идет о настоящей преступнице. Скоро к ним прибудут солдаты для выяснения личности Элис. И если она действительно злодейка в розыске, Кристу ожидает награда. Только пока что она должна держать рот на замке. Никому ни слова, даже отцу родному.

Папаше девица, разумеется, ничего не поведала. Больше того, сказавшись больною, стала отпрашиваться сейчас же в обратную дорогу, вместе со старым Лукою, который спешил к разбитой параличем жене и собирался ехать в ночь.

Протей рассердился не на шутку. Что за капризная девчонка! То слезы лила, чтобы взял с собою, теперь глаза на мокром месте, потому как домой хочется! Но Криста знала тятеньку, как пять пальцев. И умела добиться от него всего, чего ей требовалось. А Лука не противился. Ибо самому пришлось бы трястись домой на старой кляче, а для путешествия с хозяйской дочкой дали ему доброго жеребчика.

Домой приехали на исходе следующего дня. Поздним вечером горсть камешков застучала в окошко Гоша. Скрипнула калитка.

– Ну, чего тебе? – прозвучал недовольный голос.

Тут уж наступил момент торжества Кристы. Очень ей хотелось, чтобы Гош понял, какую змею они пригрели в деревне, убедился, что дружить с ней ему только во вред.

Паренек выслушал ее внимательно, похвалил, что с такими новостями пришла к нему сразу же. Молоденькой и глупой еще была Криста. Подлости ей хватало, а вот хитрость и изворотливость лишь предстояло обрести с годами. Приняла все за чистую монету. Не заметила, как брезгливо скривился Гош, когда погладила его по плечу. Счастливая, полная надежд, возвратилась домой.

А предмет ее мечтаний проводил наушницу недобрым взглядом, огляделся по сторонам и, хотя темнота уже окутала поселок, не улицей, а огородами отправился к избе Питера и Мавры.

…Волны трясли и швыряли утлую лодчонку. Элис изо всех сил прижималась у ребристому днищу, но ветер свистел и рычал, грозя перевернуть крошечное суденышко…

Девочка с трудом вынырнула из кошмара, спросонья не сразу осознав, что это Мавра тормошит ее, пытаясь добудиться:

– Вставай, милая! Уезжать нам надо срочно1

Встревоженные лица приемных родителей, торопливые недолгие сборы, обернутые соломой копыта чалого Жолика, тряская телега, подпрыгивавшая на ухабах. Все отложилось в воспоминания о той ночи, трещиной разделившей тихую мирную жизнь в рыбацком поселке и последовавшие за ней странствия и невзгоды.

Но именно тогда Элис по-настоящему осознала, насколько дорога она своим приемным родителям. Ведь насколько она поняла из короткого пересказа сбивчивого повествования Гоша, эти рачительные и хозяйственные люди именно из-за тревоги за нее решились оставить все нажитое и поднимавшейся в горы дорогой налегке отправиться в неизвестность.

– Но почему все решили, что речь идет обо мне? Ведь разыскивают девочку много моложе?

Отец, сидевший на козлах, оглянулся и внимательно посмотрел на дочку:

– Откуда ты это взяла? Гош ничего не говорил нам о возрасте той, кого ищут.

Немного смутившись, Элис пожала плечами:

– Просто мне почему-то показалось, что упомянули о какой-то малышке.

Мать обняла ее:

– Какая разница, кого они ищут на самом деле. Ты – пришлая, а значит станут подозревать. Пока же сыр-бор да выяснения всякие, схватят, а потом всякое может случится, – Мавра вытерла глаза рукавом.

Обычно дорога убаюкивает. Но на этот раз их знобило от острого ощущения опасности, дышащей в спину. И все происходящее в мельчайших деталях навсегда отпечаталось в памяти Элис.

Вершины гор на востоке присыпало розовым, затем первые лучи солнца выпустили свои тонкие стрелочки. Рассвет в горах был так невероятно хорош, что девочка, засмотревшись, не обратила внимание на тревожное ржание Жолика. И только резкий крик Питера-"обвал!" – вернул ее в реальность.

Дорогу впереди перекрыл каменный завал. Отголоски сильнейшего камнепада все еще звучали в дробно осыпавшихся мелких камешках. Облако пыли застилало все впереди.

Но и назад пути им не было. Поэтому, взяв самое необходимое и отпустив дрожащего жеребчика, начали подниматься горной тропкой на противоположной от обвала стороне. Идти было нелегко, но вот за поворотом узенькая стежка уперлась в гранитную глыбу. На ней восседал огромный лесной кот и недобрыми желтыми глазами в упор рассматривал незваных пришельцев.

ГЛАВА 7. ХОД КОНЕМ

Приторный запах благовоний окутал щуплую фигуру, переступившую порог громоздкого помпезного дворца Солнцеликого. Ее обладатель с трудом удержался, чтобы не поморщиться. Еще пару часов назад резвый конь нес его сквозь омытый осенними дождями лес. После свежего, вкусно пахнущего грозою и хвоей воздуха, щербетная атмосфера роскошных покоев казалась удушающей.

Все здесь подавляло: огромные залы с низко нависшими золочеными сводами и стенами, облицованными черным мрамором, красным гранитом, темно-синим лазуритом. На них сплетались узоры мозаичных инкрустированных драгоценными камнями панно, изображавших мрачные сцены кровавых битв, казней, вереницы захваченных пленников и крошечных жалких покорных рабов, распростертых у ног исполина Солнцеликого.

Свет едва пробивался сквозь узкие окна-бойницы. Залы освещались светильниками в колпаках прозрачной слюды цвета запекшейся крови.

Однако, за невзрачной внешностью пришельца таились недюжинный ум и железная воля. Его мысли и чувства, как правило, скрывали столь мощные щиты, что пробиться сквозь них не удавалось, даже весьма искусным мыслечтецам. Более того, он умел выстраивать великолепную защиту из лжевоспоминаний и лжечувств. И если когда-либо Тиран сумел бы проникнуть сквозь них, то даже он содрогнулся бы от той темной бездны, что таилась за этой неприметной оболочкой.

Покрытые пластинами листового золота двери и тяжелые парчовые завесы бесшумно распахивались и отодвигались перед человеком с рыжеватыми глазками-буравчиками. И, наконец, тщедушная фигурка, сопровождаемая стражниками, остановилась у сверкающего проема, занавешенного сияющим струящимся паутинным шелком. Властный голос приказал ему войти.

За спиной пришельца сомкнулись раздвижные резные створки. Воины остались за порогом. Однако ржавоглазый знал, рядом с властителем прячется, по крайней мере, дюжина чернокожих охранников. Они лишены языков и не обучены письму, а, значит, не смогут никому передать то, о чем здесь говорится. Но воины эти, с младенчества воспитывавшиеся в угрюмых покоях повелителя, бесконечно преданны Солнцеликому и в любое мгновение уничтожат каждого, в ком заподозрят опасность для своего господина.

Лазутчик Солнцеликого опустился на колени, ползком приблизился к возвышению, где на блестящих подушках возлежал толстяк в богато расшитых одеждах.

– Ты можешь подняться, Реваз, – голос повелителя был обманчиво мягок и казался текучим, как шелка, на которых расслабленно покоились необъятные телеса, – так чего же вы с Симорином смогли добиться в Светлоземье?

В складках жира прятались проницательные глазки, в них светились ум и холодный расчет. Этот могущественный человек, державший в своих пухлых пальцах судьбы десятков миллионов подданных, начинал свою жизнь в пастушеской юрте. Его путь в эти роскошные покои был устлан трупами и обильно орошен кровью. Но возвышению способствовала не только невероятная жестокость, а, прежде всего, способность мыслить неординарно и великолепное понимание психологии человеческой толпы. И также умение терпеливо, сосредоточенно, тщательно плести сложнейшие интриги.

Ржавоглазый докладывал скупо и четко, ничего не прикрашивая и не утаивая, ибо знал, что правитель не терпит лжи. Для завоевателя важна подлинная картина происходящего, а не приятная ложь, ведущая к поражениям.

Реваз замолчал. Лишь слабое потрескивание угольков в жаровне с благовониями нарушало повисшую в покое тишину. Лазутчик старался не показывать страха, но в глубине живота пульсировала леденящая точка. И с каждой секундой затянувшейся паузы мертвящий ужас внутри разрастался и грозил, невзирая на всю его могучую волю, полностью подчинить себе невзрачного человечка. Ибо груда жира, сидевшая напротив, обладала не менее сильным и к тому же не всегда предсказуемым характером.

– Итак, от нашего мага проку немного, – наконец подвел итог беседы Солнцеликий. – Полагаю, ты не можешь удовольствоваться нынешним положением вещей. Есть ли у тебя какой-либо новый план?

– Всемогущественный проникает в самую суть вещей, – раболепно склонился шпион, – да, у меня возникла некая идея. Как я уже говорил, нам не удалось захватить Волчонка и девчонку. Весьма вероятно, дело именно в том, что маленькая ведьма оказалась невдалеке от щенка. Насколько нам известно, у нее много странных особенностей. В том числе и возможность перемещаться во времени и пространстве.

– Во времени? – изумленно переспросил владыка, – но это же невозможно!

– Увы! Возможно, – вздохнул Реваз, – Я изучал их древние летописи, раздобытые Симорином. Это свойство пробуждается лишь в случаях крайней опасности или сильнейшего душевного волнения. К тому же девчонка не получила должного воспитания и обучения, поэтому ее поступки непродуманны, спонтанны, но все равно затрудняют наши действия.

– И что же теперь ты намерен делать?

– Солнцеликий! Ваши воины схватили мальчишку из рыбацкого селения. Он предупредил ведьму о предстоящем аресте. Каратели вначале даже уверились, что им в руки попался Волчонок. Очень уж подходил под его описания этот юнец-рыбак, – ржавоглазый умолк на мгновение, протянул руку к небольшому столику инкрустированному черным и белым перламутром. Из стоявшего на нем шахматного войска он выбрал эбонитового коня с развевающейся гривой, – Великий, Вы часто повторяете, что это ваша любимая фигура в замечательной игре. В ней привлекает необычность движения, сбивающая противника с толку. Вот таким шахматным конем может стать и поселковый мальчишка, удивительно напоминающий Алексиса.

– Подмена? Но что нам это даст?

– В Светлоземье распространилось предсказание, что если трон не будет возвращен законному наследнику, Империя падет. К тому же засуха, свирепствующая в этих краях последние два года, поставила страну на грань голода.

– Да, хотя бы в этом Симорин постарался, – колыхнулся складчатый подбородок.

Добрый знак вдохновил лазутчика. Ледяная рука страха разжалась, и он уверенно продолжил:

– Правления Рилана Шестого вызывает теперь явное недовольство в народе. Ну а среди придворных есть несколько отпрысков боковых ветвей царской фамилии, желающих заполучить власть. Пожалуй, поначалу они согласятся и на регенство при юнце, ничего не смыслящем в управлении государством. Ибо от регенства до Хрустального трона всего один шаг. Ведь именно так поступил в свое время Рилан, оказавшись регентом при племяннике.

Пухлые руки властителя рассеянно поглаживали шелк подушки. Красноватые отблески играли на золоченных ногтях:

– В твоих словах есть резон, – лицо правителя стало отстраненным, как случалось всегда, когда он обдумывал ту или иную политическую интригу. Он протянул руку и взял коня из слоновой кости, повертел его, рассматривая будто впервые, – а уверен ли ты в этом мальчишке-рыбаке? Он ведь однажды уже… Впрочем… впрочем, будучи непокорным власти, он проявил верность этой девчонке. А это уже говорит в его пользу. Порядочных людей легче обвести вокруг пальца, чем негодяев.

Он ни в коем случае не должен подозревать о наших подлинных намерениях относительно маленькой ведьмы. И попытайся уверить его, что он истинный царевич, похищенный в раннем детстве. Важно, чтобы подменыш действовал искренне. Тогда в него поверит и народ Светлоземья.

Властелин сдвинул брови, обдумывая новый план действий. Тишину нарушило воркование голубки за окном. Правитель раздраженно поморщился и сделал знак. Темная тень выскользнула из-за парчовой портьеры. Через несколько секунд голос птицы прервался.

– В твоем предложении есть очень слабое звено, – наконец молвил Солнцеликий, – известно, что лишь истинно Царская Кровь Светлоземья может восседать на Хрустальном Троне…

– Верно, но когда наши войска захватят Империю, необходимость в марионетке-наследнике отпадет. Да и сам по себе Хрустальный Трон вместе с Дворцом, скрывающим тайны власти нынешней правящей династии, необходимо полностью уничтожить.

Проницательные глазки под тяжелыми веками благосклонно взирали на щуплого человечка.

– Мы довольны тобою, Реваз, – промолвил Солнцеликий.

Человечек вновь опустился на колени и в таком же положении попятился к двери. Он низко наклонил голову, дабы скрыть от проницательных глаз в щелочках жира свою почти непристойную радость. Ибо сегодняшний день принес ему одну из важнейших побед в достижении своей собственной цели, о которой тучному повелителю "половины мира" не следовало даже подозревать.

ГЛАВА 8. НЕПРОШЕНАЯ ГОСТЬЯ

От небольшого очага струились волны тепла. В расписной глиняной миске, стоявшей перед Элис, дымилось пахнущее разнотравьем жаркое. Пещера, почти не различимая снаружи, внутри была гораздо уютней многих домиков рыбацкого поселка.

Седобородый старик прочел молитву, произнес благословение трапезе, разломил лепешку, положив по кусочку каждому из сидящих за грубо сколоченным столом, и улыбнулся девочке:

– Ешь, не стесняйся. Ты выглядишь совершенно измученной, нужно подкрепиться.

Этот человек спас ее от разъяренного дикого кота, сторожившего вход в пещеру и одним мановением лапы унесшим в неизвестность приемных родителей Элис. Старец казался доброжелательным, но в его присутствии девочка ощутила что-то вроде слабой щекотки в голове. Такое случалось порою и в замке на Высокой Скале, когда ее пристально разглядывал святой отец Петримус. И теперь она снова привычно начала строить внутреннюю стеночку, отгораживаясь от вторжения в свой ум. Никто не учил ее такой защите, ребенок пришел к этому инстинктивно.

Во взгляде старого Михеля промелькнуло изумление, он задумчиво сгреб в горсть белую бороду, покачал головой:

– Покушай, отдохни и расскажешь нам немного о себе. Мы живем здесь в глуши, интересно послушать и последние новости большого мира, не правда ли Лело?

Подросток никак не отреагировал на эту реплику. Его красивое лицо выражало явное недовольство. Он выглядел неправдоподобно чистеньким и аккуратным. Элис, пожалуй, еще не приходилось видеть подобных мальчиков. Разве что в самых ранних воспоминаниях ей смутно мерещились вот такие ухоженные дети.

Поев, Лело встал и, не сказав ни слова, "нырнул" в округлый "зев", служивший входом в соседнюю "комнату".

Элис покоробила его надменность. Но она никак не показала это. Девочка все еще была оглушена произошедшим, не могла прийти в себя от очередной страшной потери. Куда исчезли чудесные добрые люди, ставшие для нее родными? Однако, ее короткая жизнь так изобиловала ужасами и утратами, что она привыкла держать себя в руках, пряча эмоции глубоко внутри, не позволяя чужим распознать ее подлинные чувства. Как правило, от жутких мыслей отвлекали обычные будничные занятия. Поэтому Элис, молча, помогла старику собрать и вымыть посуду. К ручью спускались под неотрывным бдительным взором зеленых глаз с вертикальными зрачками. Но рядом с Михелем девочка не боялась сурового пушистого стража.

Когда они со стариком вновь устроились в уютном тепле возле очага, Михель было взялся за починку своей протершейся на локтях куртки. Но девочка отобрала у него шитье. Тогда в стариковских руках появился сапог с оторванной подошвой.

В их неспешной беседе по-прежнему сквозили недоговоренность и недомолвки. Не раз и не два выцветшие глаза под лохматыми бровями останавливались на нежном личике девочки, пытаясь проникнуть в скрывавшиеся за ним мысли и стремления. Старый Михель чувствовал, что этот "ангелочек" не так прост, как хочет казаться. Наконец, он спросил напрямую:

– Ты из рыбачьего поселка в нескольких лигах отсюда, однако, прекрасно говоришь на языке северного Светлоземья. К тому же, тут крайне редко встречаются люди со светлыми волосами.

Элис кивнула головой, решив прибегнуть к уже привычной спасительной полуправде:

– Вероятно, я именно оттуда родом. Но два года тому назад меня нашли здесь на побережье без сознания. И я совершенно ничего не помню о том, что было прежде. Возможно, я путешествовала с родителями на корабле, потерпевшем крушение. Так думала сельская знахарка. Она говорила, что иногда после страшных событий люди теряют память.

Старик хмыкнул, но не стал возражать. Он и позже, словно случайно, время от времени задавал наводящие вопросы, но Элис всегда была наготове. Михель, казалось, поверил тому, что ее отца собирались арестовать за браконьерство (якобы тот не отдал для отправки в столицу выловленных лососей). С некой долей иронии отреагировал старик на повествование об обвале, перекрывшем дорогу, из-за которого девочка с родителями выскочили из телеги. Было непонятно, как они едва ли не мгновенно очутились в глубине огромного массива Темных Гор, на расстоянии почти семи лиг от тракта, по которому ехали, спасаясь от властей.

А вот Лело относился к незваной гостье почти так же, как в свое время Гош к дурачку Бомзе – с презрением и насмешкой. Элис иногда мерещилось, что они даже немного похожи – Гош и Лело: высокие, ладно скроенные, с копной каштановых волос.

И, хотя изысканный подопечный Михеля выглядел настоящим аристократом, девочке был гораздо милее босоногий мальчишка, оставшийся в рыбачьем поселке. Она с удивлением ощущала, что тоскует по нему почти также сильно, как и по приемным родителям.

Но однажды крепкая внутренняя броня Элис дала трещинку.

Погода стояла ненастная. Во второй пещере, служившей Лело и старику спальней, и своего рода кабинетом, было холодно. Проливной дождь не позволял выйти на улицу. Поэтому наставник занимался с подростком возле очага. А девочка сидела тут же с рукодельем.