Текст книги "Далекие твердыни"

Автор книги: Ольга Онойко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Айарриу различает, наконец, в тенях ее лицо; она страшно исхудала, но других следов рук Желтоглазого на ней нет.

– Госпожа Интайль, откройте глаза, – просит царедворец. – Ваш сын действительно жив и стоит перед вами, возрадуйтесь.

– Ах, милый друг, это дурная весть… здесь не место для моих дорогих детей.

– Матушка!

Принц отталкивает Ниэрену так, что тот, обессиленный старостью, валится набок. Айарриу сжимает костлявые плечи матери, приподнимает ее, желая положить ее голову себе на грудь; руки его вздрагивают и слабеют.

Интайль худа как скелет, но ее живот тяжел и огромен.

– Матушка… – растерянно повторяет принц.

– Арри, – шепчет она, не размыкая век, – Арри, ты… тоже?

– Что?

– Ты тоже здесь, во власти этого человека… за что мне выпало видеть это…

– Нет!

Интайль открывает глаза: зрачки неподвижны, она спокойна. Пальцы ее касаются пальцев сына.

– Мама, я заберу тебя отсюда, – торопливо говорит Айарриу, – тебя, и Элеке, и всех прочих. Есть те, кто сильней Желтоглазого. Сейчас Хетендерана принадлежит человеку, которого называют Высокий Харай. Он обещал нам покровительство.

– Что за странный сон, – отвечает Интайль со слабой усмешкой. – Все в моей голове смешалось… Высокий Харай, говоришь ты?

Ниэрену, поднявшись, напряженно смотрит на принца.

– У этого человека душа иная, чем у Желтоглазого, – говорит Айарриу. – Я не знаю никого благородней. Он всех вас спасет.

– Я уже слышала про Высокого, Арри. Все в него верят. Но ведь его нет на самом деле. Его придумали, чтобы меньше бояться.

Айарриу беспомощно смеется.

– Ты увидишь его своими глазами. Завтра ты проснешься в его доме.

Интайль тихо улыбается и закрывает глаза.

– Да… – говорит она, – я поняла. Ты умер, Арри, и зовешь меня к себе. Минутку, милый, я уже поторапливаюсь и скоро умру. Высокий Харай – господин мертвецов…

Айарриу становится холодно. Он до боли сжимает руку матери, склоняется к ее лицу.

– Нет, – умоляет он, – не надо, пожалуйста. Потерпи еще, матушка, прошу тебя, еще немного, не уходи никуда.

Ниэрену пристально смотрит на него, и Айарриу охватывает злость. Почему этот, изувеченный старостью, хочет жить и ждет теперь от Харая спасения, а мать умирает?! Губы Айарриу расходятся в оскале.

– Поторопитесь, мой принц, – негромко говорит Ниэрену, не опуская спокойных глаз. – Если Высокий и впрямь существует, и даже обещал нам защиту – зовите же его. До сих пор я заботился о госпоже Интайль, и позабочусь о ней еще немного.

* * *

– Я использовал разные препараты, – говорит Маи. – Эффективнее всего оказались эмбриональные клетки. Впрочем, этого следовало ожидать. Удивительно другое. Я никак не думал об этом, забавно, но феномен обнаружился в результате ошибки лаборанта. Клетки оказывались «родными» для всех теплокровных организмов. Невероятно, но факт. Все дело в том, что они находятся в совершенно иных отношениях с магией…

Рэндо слушает его вполуха.

Маи говорит о великом открытии, но Хараи не может отрешиться от мелочей, маловажных деталей… «Каких эмбриональных клетках, Маи? Откуда ты брал эти эмбрионы?!»

– И тогда я решил поставить несколько опытов, – продолжает Маи. – Исследовать, в чем еще проявляются эти особенности. Результат оказался потрясающим.

Губернатор беззвучно вздыхает. Он уже чувствует, что действительно будет потрясен, но не так, как хотелось бы Маи. «Тягостное зрелище меня ждет», – думает Рэндо. Больше всего его печалит то, что Маи с таким жаром и весельем рассказывает о вещах, которые ему наверняка покажутся ужасными… «Не понять мне людей науки».

– Пойдем, – говорит Ундори. – Я покажу тебе ее.

Они поднимаются наверх тем же путем, и свечи гаснут за спиной хозяина дома.

В малой столовой все приготовлено для обеда; служанка поднимается со стула, ожидая распоряжения нести первую перемену блюд, но Маи отмахивается, не глядя.

– Идем на веранду, – говорит он.

Губернатору невыносимо хочется закурить. Но трубку он оставил дома, а папироски, которые курит Ундори, кажутся ему неприятными на вкус; в неосознанном желании подражать Маи Рэндо прежде несколько раз одалживал их у него. Открывая дверь на веранду, левой рукой Маи вычерчивает заклятие. Схема небольшая, но необычная. Рэндо различает элементы притяжения, связи и зова.

– А вот и моя кошечка, – смеется Ундори.

Медленным, почти величественным шагом к ним идет среброволосая девушка-айлльу. Она совершенно обнажена, взгляд ее обращен вовнутрь, лицо ничего не выражает. «Кровь небесная! – осознает Рэндо, когда девушка приближается. – Как же она похожа на Аяри! Точно сестра-близнец. Аяри говорил, что родом из Золотого города…»

Продолжить мысль губернатор уже не успевает; лукаво улыбаясь, Маи говорит:

– Помнишь, я обещал представить тебе доказательства? Вот перед тобой здоровая самка айлльу. Интеллект немногим выше, чем у собаки. Она пока еще не выдрессирована толком, знает две-три команды. Поведение диктуется инстинктами. Белка! Ко мне, Белка.

Девушка внезапно улыбается Маи – так искренне и радостно, что у губернатора сердце сжимается от жалости к ней. Рэндо стискивает зубы; желваки перекатываются на скулах.

– Насколько я знаю, – говорит он очень спокойно, – айлльу превосходно владеют речью, оружием и тремя магиями. Что с ними не так? И что доказывает эта девушка? Среди людей тоже хватает умственно отсталых.

– Она совершенно здорова, Рэндо. Я только подавил магическую активность ее мозга.

– Объясни.

– Если применить на человека заклятие, подавляющее магическую активность, он не сможет пользоваться магией – и все. Если применить такое заклятие на айлльу, он превратится в то, чем и должен быть – в неразумное животное.

Рэндо впивается ногтями в ладони.

– Да, Маи, – говорит он, – я понял…

«О, Ирмерит, – думает он; сердце его становится тяжелым как камень, – если бы вы были здесь, Наставляющая Сестра! Вы всегда знаете, как поступать. Я хотел поговорить с айлльу Золотого города. Я даже успел написать письмо госпоже Моли, пусть не отправил его. Как прекрасно было бы видеть правителя айлльу, присягающего нашему государю – так я думал. Но если все айлльу теперь таковы, как эта девушка, ничего из моей затеи не выйдет… Что ты сделал, Маи, зачем?!»

Серебряная девушка сидит на ступеньках у ног Ундори; Маи треплет ее по голове, и айлльу улыбается. Улыбка ее похожа на улыбку ребенка, но в глазах нет ни проблеска разума. Рэндо отводит взгляд.

– Красавица, – говорит Маи, – умница моя. Ну все, иди. Иди, Белка, я не буду кормить тебя со стола. Эй, там! Подавайте обедать, да принесите хорошего вина.

…Повара в доме Ундори отменные, но губернатору не лезет в горло кусок. Он выпил уже два бокала крепкой алензы и жалеет об этом. Мысли его точно заперты в тесной темнице, они мечутся от предмета к предмету, но выхода не найти.

– Тебе нравятся айлльу, я знаю, – говорит Ундори. – Не тревожься об их судьбе! Теперь я сам считаю, что их нужно беречь как зеницу ока. Поголовье их сильно уменьшилось за последнюю тысячу лет. Нужно принять все меры к тому, чтобы увеличить их число. Возможно, построить фермы и разводить под надзором зоотехников.

– Вот как, – без выражения говорит Рэндо и наливает еще алензы.

– Я собираюсь разработать технологию, – продолжает Маи. – Это займет несколько лет, но какие открываются перспективы! Некромантия уже достигла своего «потолка». Поднятые сохраняют не только рассудок, волю, творческие и магические способности, но даже способны наслаждаться пищей и ароматами. Прекрасно, конечно, что человек может жить столько, сколько желает, но все-таки это не полноценная жизнь. А значительную часть настоящей жизни портит старость. Ее больше не будет!

– Вот как, – повторяет Рэндо и пьет.

– К тому же, – Маи лукаво сощуривается, – это дело обещает большой доход. Что думаешь?

Губернатор отводит глаза.

– Легенды говорили о городе, – задумчиво произносит он. – Там действительно был город?

– Да, – Маи пожимает плечами. – Магия дает айлльу неплохую имитацию разума. Они подражали людям и выстроили настоящий город. Архитектура там типично человеческая. Такие здания на Хетендеране повсюду, но у людей заметно больше фантазии. Впрочем, о какой фантазии можно говорить применительно к животным. Термитник – необычайно сложная структура, но мы же не находим термитов разумными. Так что?..

– Скольких айлльу ты привез оттуда?

– Около сотни. Теперь я думаю, что хватило бы меньшего числа. Не беспокойся так, Рэндо! – Ундори добродушно смеется. – Город почти цел, думаю, сейчас они уже восстановили его. Можно будет возить туда зевак, если проложить хорошую дорогу.

– А у остальных айлльу ты тоже… подавил магическую деятельность?

– Нет, – удивленно говорит Маи. – Зачем? Ах, да!.. я совсем забыл. Я хотел показать тебе еще одно доказательство их животной природы. Я поставил еще один эксперимент. Но он, как бы это поточнее, еще не поспел. Я неверно рассчитал время. Боюсь, нужен еще месяц. Через месяц ты уже не сможешь со мною спорить, – и Маи ухмыляется.

«Животные, – думает Рэндо. Тоска, затопляющая его сердце, того же цвета, что черная аленза в его бокале. – Да, разумеется, животных можно разводить на фермах, чтобы добывать из их эмбрионов чудодейственное средство… Что мне делать? Кто мне подскажет? Ирмерит, я все помню, в день Подвига рядом с Ликрит и Данирут пал в бою благородный айлльу, и рескидди, наши учителя, белокуры из-за примеси их крови… но ведь это легенды. Их сложили тысячелетия назад, а мы живем сейчас. И можем жить сейчас – долго. Если я напишу госпоже Моли все, как есть, что она ответит? А если слукавлю, то потеряю ее доверие. Она заботится обо всей Уарре. О ком забочусь я?»

…Тайс, обнаженный, красивый как статуя, сидел на подогнутых ногах.

– Ты не знаешь, Рэндо? – сказал он с лукавой улыбкой. – Кинаи хитры как бесы. Я тебе расскажу. Близость айлльу продлевает людям жизнь.

Рэндо засмеялся.

– Вот как? А я-то думал, это сказки.

– Нет! – серебряные глаза расширились. – Не сказки. Бабку Ллиаллау, полукровку, триста лет держали в наложницах в доме Кинаев. За право приникать к ее лону брат убивал брата и сын – отца. Думаешь, они шли на это ради сказки? Глава дома Кинай не умирал своей смертью, но и в восемьдесят, и в сто лет умирал молодым.

– Я теряюсь, – улыбнулся уаррец и, поднявшись, притянул Тайса к себе. – Так что же, теперь у меня в руках такое счастье?

Айлльу захихикал и прижался губами к его губам. Рэндо откинулся на спину, лаская его, потом перекатился, прижав своим весом к постели…

«Я сам не мог ответить, поверил ли я Тайсу в ту ночь, – думает губернатор, глядя на Маи; Ундори размышляет о чем-то, и сосредоточенное его лицо прекрасно. – Все это звучало так забавно и наивно. Впоследствии я и впрямь подмечал, что не чувствую хода лет. Но здесь, в глуши, мало что меняется с годами. Все мои предки жили долго и были здоровыми. Я крепок для своего возраста, но ведь это можно объяснить и проще. Маи тоже совсем не постарел. Теперь же… теперь сомнений нет. Тайс говорил правду. Что же получается? Если я последую совету Ирмерит и велению собственной души, запретив Маи опыты, приму законопроект о правах айлльу – я ничего не потеряю. Я останусь благородным в собственных глазах, в глазах Ирме, в глазах айлльу… лишу людей надежды на вечную молодость – но получу ее сам. Кровь небесная! Что за ужасный выбор. Даже если я откажусь от объятий айлльу, удалю от себя Тайса и Аяри и проживу отмеренный человеку срок жизни – что изменится? Я отниму у человечества величайший дар. Но назвать айлльу животными… назвать животным – Тайса?! Что за безумие!..»

– Рэндо, – усмехаясь, говорит Маи, – кажется, к тебе кто-то пришел.

Губернатор почти не слышит его, терзаясь собственными мыслями. «Как бы я ни поступил, я поступлю против совести, – думает он и кусает губу; душевная боль нестерпима. – Что же мне делать? Я знаю ответ Ирмерит – она духовное лицо. Я знаю ответ госпожи Моли – она лицо государственное. Я знаю ответ Маи – и ответ моих айлльу. Все те, кого я уважаю и люблю… чаши весов равны, остается только мой собственный ответ».

– Рэндо, – чуть утомленно, но весело говорит Маи, – да обернись же ты. Наш старый знакомец хочет тебе что-то сказать.

Хараи оборачивается бездумно – и вздрагивает.

С той стороны стекла, с веранды, на него смотрит Аяри.

В глазах его ужас.

«Поторопитесь, мой принц», – сказал Ниэрену, и ничего не остается, кроме как последовать его совету. Несложно понять, куда идти: подул легкий ветерок и донес знакомый запах Харая. Но вместе с ним он донес и еще один запах, столь же знакомый запах, который Айарриу желал бы никогда в жизни более не ощущать.

Желтоглазый.

Рэндо сидит с ним за одни столом и ведет беседу. Рэндо улыбается ему и смеется его шуткам. Рэндо безгранично ему доверяет, и никто, никогда не сумеет переменить его сердце.

Другое бесконечно дорогое сердце ждет, и может остановиться в любую минуту. Айарриу не понял, что сотворил Желтоглазый над королевой Интайль, но она так исстрадалась… Нельзя ждать. Если Харай увидит бедную госпожу Интайль, его доброта велит ему спасти ее, в этом нет сомнений. Но как он ее увидит? Нужно его позвать…

Так просто.

Прийти туда, где сидит Желтоглазый.

Стоит об этом подумать, и ноги слабеют.

По мере того, как запах полковника Ундори становится отчетливей, Айарриу идет все медленней и медленней, каждый шаг дается ему ценой невероятного напряжения воли. Должно быть, это выглядит смешно. Его все равно никто не видит. «Там же не один Желтоглазый, – уговаривает Аяри собственную мечущуюся от ужаса душу. – Там Рэндо. Он не отдаст меня ему. Он…»

Он сидит спиной к застекленным дверям.

Мелочь, не заслуживающая внимания, приводит Аяри в настоящее отчаяние. Чтобы позвать Рэндо, нужно открыть эту бесову дверь – а с той стороны смотрит Желтоглазый и улыбается, щуря узкие, как щелки, глаза. Эти проклятые глаза будто острым ножом прорезаны в его уродливом плоском лице.

…точно волна, набежавшая на берег, время откатывается назад. Полтора года. Восемнадцать месяцев. Пятьсот пятьдесят дней.

Все тело болело. Кандалы казались тяжелее горы Акуриай. Когти были вырваны, выбиты зубы, глаза еле видели – веки слиплись от гноя. Липкий пот покрывал кожу, кишки скручивало. Но тяжелее всего была наркотическая ломка. Особенно ночами. Никакого йута не бывало и поблизости, даже слабого запаха не чуялось. Айарриу приходили кошмарные видения. Поначалу эти видения относились к прошлому: умиравший от наркотиков отец, раздувшийся как боров, облысевший, безумный, мычал что-то, цепляясь за ворот сына; войско тиккайнайцев наступало, падала Золотая башня; изуродованный Эн-Тайсу срывался с цепей и запускал клыки в горло Айарриу… потом Айарриу видел только один кошмар – тот же, что и въяве, при свете дня.

Желтоглазый.

Он приходил, и нехорошо улыбался, и многозначительно постукивал стеком по голенищу.

– Я собирался набить из тебя чучело, – говорил он. – Но у меня уже есть две штуки. Так что тебя можно использовать с большей пользой. Есть у меня любопытная идея. Вы регенерируете. Руки, ноги, глаза. Не способны отрастить, кажется, только новую голову. Я превращу тебя в женщину. Анатомически. Бесовски интересно посмотреть, что из этого выйдет.

…Желтоглазый что-то говорит Рэндо, и Рэндо оборачивается. Аяри видит, как Харай утомленно вздыхает. Страшно становится от мысли, что помешал ему в чем-то важном, и теперь он сердит. Но потом лицо Харая смягчается, он поднимается с места и выходит к айлльу, закрывая за собой дверь.

Аяри так дрожит, что едва в состоянии говорить.

– Что случилось? – мягко спрашивает Рэндо; в глазах человека затаенная боль. – Да что с тобой… на тебе лица нет.

Он берет Аяри под руку и отводит в сторону – так, чтобы Аяри не видел Желтоглазого через стекло. От этого вдруг становится так легко, что, кажется, сейчас улетишь… Ноги Аяри подламываются, и он падает перед Хараем ниц, царапая когтями дощатый пол.

– Бесы и Бездна! – ворчит губернатор и садится на корточки. – Ты скажешь мне, что случилось?! Я мыслей не читаю.

«Сказать?.. надо что-то сказать…»

– Рэндо, – шепчет Аяри, не поднимая глаз, – господин… Харай… пожалуйста.

– Что?

– Пожалуйста, забери ее, – Аяри сам с трудом понимает, что говорит. – Забери ее отсюда. Она умрет. Он… ее… – «Нельзя поносить Желтоглазого, – подсказывает кто-то внутри. – Рэндо любит Желтоглазого». – Она умирает. Пожалуйста.

– Кто? – губернатор берет айлльу за подбородок, вынуждает поднять лицо; Аяри смаргивает, отводя глаза. – Твоя сестра? Возлюбленная?

– Моя… мать.

Рэндо тяжело вздыхает.

– Отведи ее в коляску, – говорит он. – Я попрошу Маи отдать ее мне.

«Айелеке! – в ужасе вспоминает Айарриу. – Я не сказал об Айелеке!!.» – но Харай уже поднялся и идет обратно к Желтоглазому.

– Рэндо!.. ты обещал…

– Я заберу ее, – спокойно говорит тот. – Возвращайся к коляске, я скоро приду.

Айарриу закрывает глаза и до крови прокусывает губу. На досках пола остаются глубокие борозды от его когтей.

Губернатор чувствует себя уставшим.

Распрощавшись с Маи, он идет к коляске, и с грустью думает, что прежде встречи радовали его, а теперь после них остается тяжесть на сердце. «Идет время, и мы все дальше становимся друг от друга, – размышляет Рэндо. – Теперь я больше тешу себя воспоминаниями о былом, когда гляжу на Маи… Я не изменился. Он остался прежним. Что происходит?»

– Ты и впрямь сумел его приручить, как я погляжу, – сказал ему Маи, закуривая. – У тебя настоящий дар. На редкость злобное было животное.

– У Аяри тяжелый характер, – ответил Рэндо и сел, – но он понимает добро. Маи, можно попросить тебя об одолжении?

Ундори с широкой улыбкой развел руками, всем видом своим говоря «о чем угодно».

– Та женщина, которую ты назвал Белкой, – сказал губернатор. – Это мать Аяри. Он просил меня за нее. Я бы хотел взять ее с собой. Если хочешь, я куплю ее.

– Дарю, – немедля сказал Маи. – Мне для тебя ничего не жалко. Приятно порадовать друга. Для меня в ней нет ничего особенного. Хочешь наградить своего Аяри за хорошее поведение?

– Можно и так сказать…

Ундори не провожает гостя: едва принесли десерт, откуда-то вынырнул чернявый господин из шестого сословия и склонился к уху хозяина.

– Ого! – сказал Маи, – я должен это видеть. Прости, Рэндо, у меня тут творится невероятная штука, мне надо поторопиться.

– Успеха, – ответил губернатор со странным чувством. Мысль о том, что время бесед истекло и пора раскланиваться, принесла ему облегчение. Он больше не хотел видеть Маи…

Раздумывая о переменах, он идет, глядя себе под ноги. Весенний радостный полдень слишком ярок для его души. Краем глаза Рэндо замечает айлльу. Тайс, верховой, пригнулся к гриве белого жеребца и свысока смотрит на Аяри, который сидит на земле возле коляски и обнимает среброволосую женщину, льнущую к его груди.

Но это не Белка.

Девушка, лишенная разума, казалась крепкой и здоровой, полной сил – а женщина на руках у Аяри едва жива. Она выглядит ужасно, кожа да кости, живот ее раздут как пузырь и слишком тяжел для истощенного тела. Аура демоницы странно искажена; разум же, бесспорно, сохранен, потому что она тихонько разговаривает с Аяри на певучем языке айлльу… Рэндо ускоряет шаг.

Аяри вскидывает голову и смотрит на него с отчаянной надеждой, сжимая женщину в объятиях.

– Это господин Высокий Харай, Айарриу?.. – едва слышно, с сильным акцентом шепчет она, поднимая глаза.

– Да, матушка.

– Рада видеть вас, господин Харай, – она переводит дыхание и продолжает, пытаясь сесть прямее и смотреть Рэндо в глаза: – Сожалею, что не могу приветствовать вас как подобает, из-за моего прискорбного состояния… прошу проявить ко мне снисхождение. Я много слышала о вас.

Подойдя, Рэндо опускается на одно колено.

– Госпожа…

– Интайль.

– Быть знакомым с вами – честь для меня, – говорит губернатор Хетендераны, берет ее исхудавшую грязную руку и подносит к губам.

…Глаза Аяри распахиваются вдвое шире против обычного. Остолбенев от изумления, приоткрыв рот, он смотрит на Рэндо так, будто видит впервые. Госпожа Интайль смущенно отводит взгляд. Через какие бы испытания ни довелось ей пройти, она по-прежнему способна чувствовать неловкость из-за того, что не может соблюсти требования этикета. Рэндо улыбается. В его сердце тревога смешивается со светлым изумлением. Нежданно пришел ответ на мучившие Хараи вопросы, и ответ этот столь ясен и прост, что странным кажется – неужели действительно можно было сомневаться?..

Есть чутье сродни инстинкту. Хараи дворянин только в третьем поколении, его прадед окончил свои дни в звании землепашца, но этим тонким чутьем Рэндо уже обладает.

Перед ним не просто разумное существо, заслуживающее всех прав человека.

Перед ним знатная дама.

– Аяри, почему госпожа Интайль сидит на земле? Перенеси ее в коляску и укрой. Не тревожьтесь более ни о чем, милая дама, отныне я ваш защитник.

Измученное лицо дамы-айлльу озаряется; она слабо улыбается Рэндо.

– О Небо и Земля, – говорит она едва слышно, прикрывая глаза. – Я бесконечно благодарна вам, господин Харай. Легенды, что о вас ходят, ничуть вам не льстят.

Аяри укладывает мать на сиденье коляски и поднимает кожаный дождевой навес. Рэндо одобрительно кивает: так даме будет спокойней.

Белые кони срываются с места.

Поместье Ундори остается позади. Рэндо не думает оборачиваться. Он сидит, держа на коленях голову госпожи Интайль. Он позволяет себе подобную фамильярность лишь по праву врача: не тратя времени даром, он пытается понять, что с нею и как ей помочь. «Будь все проклято! – думает Рэндо, когда коляску встряхивает на ухабах и серебряная дама прерывисто дышит, сдерживая стоны. – Я чиновник, а не медик. Прежде я сердился, что мне так много приходится пользоваться магией. Как я был глуп! Хорошо, что я почти ничего не забыл. Но все же айлльу – не люди… кто мог бы помочь мне? Князь Экеменри, он профессиональный врач и был с Маи в экспедициях. Но я не могу обратиться к нему. Он всегда и во всем согласен с Маи, а я, почитай, госпожу Интайль у Маи украл… И к тому же времени мало».

Айлльу – не вещь, нет постыдного в том, что умыкнул ее ради спасения ее жизни; но все же на душе у Рэндо нехорошо. «Времени мало», – повторяет он, сознательно подменяя причину своей тревоги. Выслушав Аяри, губернатор решил, что демон преувеличивает, сверх меры напуганный видом безумной матери. Но госпожа Интайль действительно в ужасном состоянии. Хараи готов поверить, что ей осталось жить считанные часы.

– Быстрее! – велит он.

Кнут гуляет по лошадиным спинам. Аяри не нужно повторять дважды. Он выкрикивает что-то на своем языке, и Интайль вздрагивает в объятиях губернатора, а демонические кони, и без того быстрые как ветер, ускоряют бег. Деревья, обступившие дорогу, сливаются в глазах в сплошную стену. Тайс, пришпоривая лошадь, искоса глядит на собрата и странно улыбается. Рэндо замечает это, но мгновенно забывает. Его тревожат другие мысли.

Оба серебряных айлльу смотрят на него как на доброе божество. Но в действительности Рэндо благодарен Интайль не меньше, чем она ему. «Ты сказал, что я не смогу тебе возразить, Маи? – думает губернатор. – Нет. Теперь уже ты не найдешь аргументов». Губернатор Хараи никогда не видел госпожу Моль, но достаточно изучил образ ее мыслей. Что бы ни сообщили властительной даме чиновники, люди Дома Теней, ученые мужи, она – Рэндо не сомневается – примет верное решение. Губернатор не рискнул бы даже Тайса отправлять в Кестис Неггел с дипломатической миссией такой важности, но госпожа Интайль с этим справится. Черты серебряной дамы отмечены печатью внутреннего достоинства и тонкости чувств; даже ее сын, унаследовавший ее красоту, много уступает ей благородством облика… Она сумеет стать живым доказательством слов Рэндо и добиться признания в столице. «Прости, Маи, – думает губернатор. – Я поступаю не по-дружески, но иначе – не могу. Прости. Пусть бессмертие принадлежит тем, кому его подарила Арсет. Нам она подарила безграничные силы пяти магий и свободный разум. Нет нужды разбирать айлльу на части, чтобы украсть их бессмертие. Лаанга бессмертен благодаря собственной силе. Это я отвечу тебе, когда ты придешь и спросишь…».

Дело за малым – сохранить жизнь серебряной дамы. Рэндо тревожится все больше и больше; наконец, он замедляет обмен веществ в теле госпожи Интайль, чтобы губительные процессы приостановились. Айлльу тихонько вздыхает и закрывает глаза.

Путь к загородному дому губернатора занял не более двух часов. Аяри не жалел коней, и даже могучие белые хищники до полусмерти измучены гонкой: ноги их дрожат, с губ падают клочья пены. Тайс, сберегая своего жеребца, хладнокровно отстал. Губернатор выходит из коляски и передает спящую Интайль с рук на руки ее сыну.

– Натопить в купальне, – приказывает он подбегающим слугам.

Те не торопятся исполнять: охают от удивления, разглядывая чету серебряных демонов. Рэндо вынужден прикрикнуть на дураков. Аяри рядом оскаливается, сужая глаза. Сейчас это уместно как никогда. Губернатор кивает. Он бы тоже оскалился, имей такие клыки.

– Натопить так жарко, будто лежит снег, – продолжает он, уверившись, что по его слову готовы сорваться и побежать. – Аяри, отнеси туда госпожу Интайль. Я сейчас приду. Мне нужно кое-что посмотреть в книгах.

…Давным-давно – четверть века назад – молодые курсанты Инженерно-магической Академии глупо хихикали и смущались на лекциях по медицине. Есть вещи, которые должен уметь любой образованный маг, иначе он просто не имеет права пользоваться силами магии.

Принятие тяжелых родов из их числа.

В библиотеке губернатора нет специализированной литературы. Откуда бы она и зачем? Но есть многотомная медицинская энциклопедия с приложениями. Приложения, а именно в них приведены схемы нужных заклятий, по большей части даже не разрезаны. Рэндо шипит и ругается, обрезая пальцы страницами, роняет под шкаф костяной нож для бумаги… «Кто бы дал мне схемы для лечения айлльу! – думает он и снова замысловато ругается. – Я даже не понимаю, что это за беременность. По состоянию ауры она совершенно не похожа на беременность человеческой женщины. Может быть, это нормально для айлльу, и госпоже Интайль так худо только потому, что она истощена? Слишком удобно, чтобы быть правдой. Я чувствую, здесь что-то не так. Бесы бы тебя драли, Маи! Если ты явишься требовать ее назад, я… я не знаю, что я сделаю».

Прихватив большую тетрадь Приложений, губернатор идет в купальню.

Напуганные слуги расстарались: жар наваливается как тяжесть. Спящая Интайль лежит на низкой кушетке, на боку – слишком тяжел живот. Аяри сидит рядом с нею на подогнутых коленях, держа ее за руку, и смотрит пристальным оцепенелым взглядом. Услышав шаги Рэндо, он поднимает голову.

– Иди, – сухо велит Хараи. – Пусть никто не входит сюда, пока я не позову.

Айлльу встает и кланяется; закрывает за собой дверь, не сказав ни слова.

Рэндо стягивает с плеч полотняный сюртук, закатывает рукава, вычерчивает на ладонях дезинфицирующие схемы. Потом пододвигает стул и садится рядом с Интайль.

– Проснитесь, – велит он, накрывая ладонью ее глаза.

– Ах… что это, где я? Я заснула в пути… простите.

– Не беспокойтесь ни о чем.

– Что происходит, господин Харай? – демоница в испуге пытается подняться; Рэндо мягко и тяжело кладет ей руки на плечи. Интайль подчиняется. Она глядит доверчиво, точь-в-точь Ирме на берегу Ллаю-Элеке. Губернатор ободряюще улыбается, пытаясь скрыть свою жалость. Для истинной дамы, подобной Интайль, жалость оскорбительна… как бы уместна она ни была.

– Вы в моем доме, госпожа. Не бойтесь. Я клянусь, что не причиню вам зла.

– Я доверяю вам, господин Харай, – тихонько отвечает она. – Но…

– Я вижу, что вы страдаете от болезни. Я намерен сделать все, чтобы вылечить вас. Но я недостаточно сведущ в болезнях айлльу. Поэтому мне пришлось вас разбудить. Пожалуйста, ответьте на несколько вопросов.

Интайль испуганно приоткрывает рот, но послушно ждет.

Рэндо впивается ногтями в ладони. Слова, которые он должен произнести, невероятно тяжелы для него.

– Скажите, госпожа Интайль… в ваших страданиях повинен полковник Ундори?

Даже сейчас серебряная дама пытается быть деликатной. Она видит чувства человека – или же человеку просто не удается скрывать свои чувства.

– Я… я не знаю, как лучше сказать…

– Скажите, да или нет.

– Да.

Рэндо опускает веки.

– Расскажите, что он делал с вами. Я должен знать, чтобы помочь вам.

– Господин Харай… я не могу…

– Простите. Так нужно.

– Я не могу, – Интайль плачет, кусая губы; верхние клыки у нее обломаны… – Я не могу! Пощадите.

Хараи отводит глаза. Душе его так больно, что боль вот-вот станет гневом – но что может быть недостойней, чем гневаться на несчастную Интайль. Рэндо глубоко вздыхает, чертит на пальцах успокаивающие заклятия.

– Я вижу, что вы беременны, – глухо говорит он. – Срок велик. Ваша болезнь связана с беременностью?

– Да.

– Кто отец? Полковник?

– Нет.

Рэндо задумывается. «Я поставил еще один эксперимент, – вспоминаются ему слова Маи. – Но он, как бы это сказать, еще не поспел».

– Случаются ли у айлльу такие болезни в обычной жизни?

– Нет.

– Полковник использовал вас и ваше дитя, чтобы нечто узнать?

– Да.

– Вы хотели бы сохранить это дитя?

– Нет!.. – Интайль почти выкрикивает это, и Рэндо смотрит на нее встревоженно. Он и сам подозревает, что дитя во чреве Интайль изуродовано, но даже если так, разве может мать испытывать к нему ненависть?.. Сердце сжимается от странного и страшного подозрения.

– Полковник вынудил вас зачать?

– Да… – шепчет Интайль; глаза ее остановились, и сейчас она как никогда похожа на Аяри. – Господин Харай… господин Харай, пожалуйста, только не рассказывайте этого моему сыну. Я… он… прошу вас!

– Успокойтесь. Даю клятву молчать. Вы видите, я даже не позвал служанок на помощь. Я понимаю, что вы хотели бы все сохранить в тайне и благополучно забыть. Полагаю, вы желаете избавиться от плода.

– Да. Да, да!

Она рыдает. Истощенное тело содрогается, огромный живот ходит ходуном. «Судя по величине чрева, роды скоро произошли бы естественным путем, – думает Рэндо, листая страницы в поисках нужной схемы. – Будет несложно…»

– Господин Хараи, – лепечет несчастная, – клянусь, это произошло помимо моей воли…

– Я верю, госпожа Интайль.

– Господин Ундори…

– Молчите.

– Господин Ундори рассердился на меня, – кажется, айлльу не слышала последних слов Рэндо, ее бьет крупная дрожь, слезы катятся по лицу. – Я… была дерзкой, я не послушалась его, и Айелеке тоже… она во всем подражала мне, это я ее погубила!

– Айелеке? – переспрашивает губернатор. Он мгновенно понял, в чем дело, и его потихоньку берет злость.

– Моя дорогая дочь… у меня двое детей…