Текст книги "На вторых ролях, или Экзамен по спасению принцессы (СИ)"

Автор книги: Ольга Пашнина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

– Не хочу, – вздохнула я.

Мне казалось, что Марика обязательно вернется, но уже во сне. А лечь рядом с мужчиной я не могла: и так, едва вспоминая неудавшийся поцелуй, готова была провалиться сквозь землю.

– Спи, я сказал. Поздно уже.

– Давайте играть в «правда-действие», – совсем отчаявшись, предложила я.

Он расхохотался.

– Боги, ты еще ребенок. Играть…ложись и спи.

– Ну, пожалуйста! Я не хочу пока спать, я еще не успокоилась. Вы мне должны за то, что оставили одну так надолго!

Прошло долгих полминуты, прежде чем он согласился.

– Ладно, давай поиграем в твою игру.

– Вы знаете, как играть? – спросила я.

Он отмахнулся.

– Детка, я был и студентом, и школьником. Я знаю, как играть.

Суть была простой: мы по очереди задаем друг другу вопрос «Правда или действие?». Если выбираешь правду, должен честно ответить на какой-нибудь вопрос. Если действие – то сделать то, что попросят.

– Начинай, – кивнул мне Вирне.

– Правда или действие?

– Правда.

Я задумалась. Чего бы такого у него спросить для затравочки?

– Как вас зовут?

– Смиль.

Необычное имя…какое-то…странное и чуть-чуть знакомое.

– Правда или действие?

– Правда, – я решила не торопиться с действиями, посмотрим, в какую сторону понесет…Смиля.

– Чего ты боишься?

Вопрос был из разряда тех, на которые я знала честный ответ, но никому не говорила. Обычно говорила, что боюсь высоты или насекомых…

– Остаться одной, – после паузы прошептала я. – Я всегда в детстве боялась, что мама устанет от моих вечных проблем и бросит меня.

Он смотрел со странной смесью удивления и…жалости?

– До сих пор боюсь, – совсем тихо призналась я.

– Говорю же: дурная. Какая мать бросит своего ребенка? Какой бы ты ни была, как бы с тобой сложно ни было.

– Я знаю, знаю. Но страхи этого не понимают. Страшно очень. Правда или действие?

– Правда.

Он что, боялся моих идей?! Или почему всегда выбирал правду?

– Вы когда-нибудь любили кого-нибудь?

– Любил. Твою мать. Несколько часов.

Ух, значит, я была права…

– А она вас?

– Она не любила. Вообще-то мой черед. Правда или действие?

– Действие, – не хотела я отвечать на его вопросы.

– Шрамы.

– Что «шрамы»? – не поняла я.

– Покажи.

Ой, зря он это. По моим огромным глазам, наверное, понял, что полез туда, куда не стоит. Но сдаваться явно не собирался. Как и я. Если признаю поражение и откажусь…он снова добьется того, чего хочет. И снова посмеется надо мной.

Я повернулась и расстегнула первые пуговицы на платье, обнажая шею и часть спины. Зажмурилась, борясь с желанием забиться куда-нибудь подальше и не высовываться.

– Ну, и чего тут страшного? – голос раздался совсем рядом. – Подумаешь, чуть-чуть совсем царапин.

Чуть-чуть царапин? Да он там глаз себе выколол, что ли?

– Элвин, у тебя просто глупые комплексы. Кто тебе сказал, что это некрасиво?

– Никто не говорил. Так не видно, что ли?!

Я вздрогнула, когда почувствовала прикосновение теплой руки сначала к шее, потом ниже – к спине. И вслед за ней губы, касание которых заставило до боли закусить губу, сдерживая стон. Ну, нельзя же, в самом деле, так издеваться надо мной.

– Не надо, – это был даже не стон, а какое-то хныканье.

– Надо.

Он прекрасно знал, что я чувствую. Прекрасно знал, как нужно целовать, чтобы я выгибалась и крепко хваталась за его руку, лежащую у меня на коленях. И поцелуи уже не были легкими, он целовал быстро, и от этого было жарко. Руки его поднимались к моей груди.

– Элвин, – хриплый шепот, совсем не похожий на шепчущий, из кошмаров. – Девочка. У тебя очень чувствительная шея, верно? Я чувствую, как ты дрожишь. Или ты боишься моих рук? Боишься ведь, да?

Он уложил меня к себе на колени, поправив платье. Сердце билось часто-часто, дыхание никак не могло выровняться.

– Спи, а? Хватит игр на сегодня.

– Спокойной ночи, – я была рада, что сплю у него в руках. – Спасибо.

– За что? – удивился Смиль.

Но я уже засыпала, наслаждаясь теплом, уютом и прикосновениями рук, поглаживающих щеку и волосы. Кошмары в эту ночь мне не снились совсем. А снилось что-то доброе и красивое. Я тихо расплакалась, проснувшись рано утром. Раньше мне никогда не снились красивые сны…

* * *

В обед, как и обещал Смиль, мы уже были в таверне. Сняли номер, и первым делом я побежала в душ. Горячая вода была восхитительна.

Дочка хозяина таверны поделилась платьем. Оно было мне немного великовато, но лучше, чем мое собственное, хотя ноги все равно оставались голыми. Деревенские особенно не думали о приличиях, им лишь бы удобно было. Это во дворце появление принцессы в коротком платье вызвало бы бурное возмущение общественности.

Хотелось есть, и я надеялась, что обед принесут в комнату. Не хотелось выходить.

Дверь тихо отворилась, и вошел Вирне. Я отвела глаза. Произошедшее ночью не давало мне покоя. И смущение, и радость, и непонимание – все смешалось в голове, не давая оценить ситуацию.

– Идем, нужно кое-куда сходить, – мрачно посмотрел на меня Смиль.

Я как раз сушила волосы полотенцем и наслаждалась покоем, лежа на огромной двуспальной кровати. Мне не нравилось это обстоятельство (то, что кровать в номере одна), но это была кровать – от этого слова я довольно жмурилась, предвкушая ночевку. Наверное, поэтому Смиль решил ехать во дворец следующим утром. Чтобы как следует отдохнуть перед дорогой.

– Обедать? – приподнялась я.

– Нет. Обедать будем, когда вернемся. Это недалеко, но туда непременно нужно зайти. А оставлять тебя одну я не хочу.

Не знаю, как мне следовало отреагировать на эту фразу, но я обрадовалась. Не хочет оставлять одну – будто бы волнуется, оберегает. Отчасти поэтому, отчасти потому, что меня разобрало любопытство: куда это он там собирается идти, я быстро оделась и, стянув мокрые волосы в тугой узел, с готовностью последовала за Смилем.

Мы, вопреки моим ожиданиям, не пошли по дороге, а углубились в лес, свернув на какую-то узкую тропинку. Я шла впереди, и это показалось странным: дороги-то я не знала. Впрочем, до поры до времени тропинка лишь виляла меж деревьями, не более. Но на развилке я в нерешительности остановилась, не зная, куда дальше.

– Налево, – голос Смиля был хмурым, а отрывистые фразы больше напоминали того Смиля, что я впервые видела у кровати, в замке Арлангора.

Лес редел. Мне смутно казались знакомыми эти места и, проходя мимо большого камня явно искусственного происхождения, я вспомнила. Заброшенный храм, что мы видели, когда ждали Сельму и Тара. Странно…зачем Вирне идет туда? А больше и некуда – здесь на многие километры нет ни единого поселения, ни единого строения. Приграничная таверна, храм, да дороги с лесами.

– Зачем мы идем к храму? – спросила я, замедляя шаг.

Мне почему-то совсем не хотелось туда идти.

– Леарис, не тормози, – почти с раздражением произнес Смиль. – Иди вперед.

И что-то мне не понравилось в его голосе. Надо же – покорно шла за ним к границе, спала в лесу, в пещере, не стала возражать против совместного номера а здесь, когда он, казалось бы, доказал, что ему можно доверять, нехорошее предчувствие полностью лишило меня способности чувствовать это самое доверие.

– Леарис! – я вздрогнула и, наверное, растерялась.

Потому что когда он поднял меня и закинул на плечо, только испуганно выдохнула.

– Какого демона вы делаете?! Куда меня несете?!

Он промолчал.

Я брыкалась, пытаясь то укусить мужчину, то поцарапать его же. Дура я рыжая! Как могла поверить в то, что обо мне заботятся?! Хам, мужлан и псих, вот он кто! Сельма часто говорила, что я легкомысленная. Вот только она ни разу не добавляла, что я идиотка!

– Пусти меня! – заорала я, когда впереди показалось какое-то здание…

Храм Трех Богов.

Появилось очень нехорошее предчувствие.

– Сволочь! – я забилась еще сильнее. – Пусти! Мать тебе голову оторвет! Никогда не получишь ничего! Не смей ко мне прикасаться! Я принцесса! Пусти!

Его, казалось, не волновало ничто, кроме цели, к которой он двигался неумолимо. Что он сделает со мной в этом храме? Убьет?

– Ну, пожалуйста, – простонала я, когда брыкаться больше не было сил. – Не надо.

Он молчал, и лицо его ничего не выражало.

Мы вошли (вернее, меня внесли) в храм, который изнутри выглядел полной противоположностью внешней заброшенности. Старое, но ухоженное убранство, алтарь, за которым тщательно следили. На алтаре – бумаги какие-то, а рядом – старик в длинной мантии. Жрец.

– Не-е-ет! – орала я, вновь предпринимая попытку убежать.

Но он был намного сильнее.

– Слушай меня, – сейчас в голосе мужчины не было никаких снисходительных или насмешливых ноток. – Подписывай.

Из-за слез, катившихся из глаз, я ничего разобрать не могла.

– Мне кажется, девушка не хочет замуж за тебя, – осторожно произнес старик, с сочувствием глядя на меня. – Сколько вообще ей лет?

– Мне плевать, хочет она, или нет, – прорычал мужчина.

К моему горлу прижался холодный металл лезвия ножа.

– Подписывай, иначе я тебя здесь и оставлю.

Дрожа от страха и обиды, я взяла ручку.

– Кровью подписывай.

Я вздрогнула. На конце ручки была игла, от укола которой на пальце выступила алая кровавая бусинка. Он сам прижал мой палец к листу, а затем проделал все то же самое, но уже со своей кровью. Бумага вспыхнула, на миг оторвалась от стола и опустилась обратно.

– Поздравляю, – жрец сказал это таким тоном, словно речь шла о чьих-то похоронах. – Вы теперь замужняя дама, принцесса.

Я вырвалась из объятий мужчины и едва сдержалась, чтобы не наброситься на жреца. Наспех вытерла слезы и…оказалась в теплых объятиях.

– Завершение ритуала, – пробормотал он, целуя меня.

И тут же отскочил, вытирая кровь, капающую из прокушенной губы.

– Кусаешься.

Он не дал мне убежать, обхватив за талию и удерживая на месте.

– Сюда, – жрец кивнул на алтарь.

Ой, как мне стало страшно. Что-то я там слышала про завершение ритуалов…на алтаре.

– Нет, – отрицательно покачал головой Смиль, пытаясь меня удержать.

Не знаю, как я еще могла слушать их разговор: от обиды звенело в ушах.

– Ритуал нужно завершить, – возразил старик. – Я ж уйду. Развлекайся на здоровье.

– Обойдемся без ритуалов, – он, наконец, перехватил меня удобнее, и брыкаться стало тяжелее.

Теперь я не видела лица жреца, но отчетливо слышала его голос.

– Тогда смысл был заставлять ее подписывать?

– Смысл есть во всем. Но насиловать я ее не собираюсь.

Последняя фраза пришлась мне по душе, если абстрагироваться от прочих неприятных ощущений.

– Смиль, брак должен быть закреплен. Иначе это ерунда какая-то. Не хочешь на алтаре, сделай дома. Но в ближайшее время…до того, как она встретится с родными, она должна принадлежать тебе. И желательно быть беременной. Только тогда ты избежишь казни. В любом другом случае тебя вынудят отказаться от нее и убьют.

Но, как мне показалось, Смиль не слушал. Он тащил меня к выходу, едва слышно ругаясь на мои попытки вырваться.

– Элвин, успокойся, – попросил он. – Дай, я тебе все объясню.

– Объяснишь?! Здесь есть, что объяснять?! Свадьба с ножом у горла нуждается в объяснении?!

– С ножом я погорячился, признаю.

Мы вышли на улицу, и я кое-как выровняла дыхание.

– Погорячился?!

– Стой, Элвин. Покажи шею.

Я отскочила подальше и непроизвольно провела рукой по шее. Почувствовав на руке влагу, скосила глаза.

– Кровь? – стало страшно.

– Да погоди ты. Дай посмотрю, – он мгновенно оказался возле меня и заставил задрать голову. – Царапина. Прости. Не надо было дергаться.

– Я не дергалась! – от обиды щипало в глазах. – Я вообще еле дышала!

– Хорошо, – Смиль тяжело вздохнул. – Извини. Это я. Дай, поправлю.

– Не прикасайся ко мне!

– Элвин, дай, я хотя бы кровь остановлю!

В ответ получил лишь неприличный жест, подсмотренный когда-то у мамы. Кажется, впечатлился.

– Ну, и куда ты идешь? – крикнул мне вслед Смиль, когда я направилась обратно к таверне.

А правда…вдруг, не туда иду? Заблудиться в лесу просто, искать потом будут…не факт, что найдут. Мама рассказывала об огромных пауках, которые живут в лесах и другой нечисти.

– У тебя все еще не зажили ноги, – сказал Смиль, подойдя ближе. – Давай, донесу?

– Справлюсь, – буркнула я.

Как оказалось, Смиль не оставил идею попытаться объяснить мне свой поступок. Именно попытаться – никаких объяснений лично я слушать не желала.

– Элвин, на тебе эта свадьба никак не скажется. Я не стану требовать с тебя…то, что должен. Не стану ни к чему принуждать. По сути мне нужно только одно: не истязай себя и меня лишними истериками. Свадьба была, и разорвать ее смогу лишь я. Но не стану этого делать в ближайшие несколько лет. Ты хорошая девочка, Элвин, но твоя мать связалась не с тем человеком. Если она думает, что можно, разрушив мою жизнь и убив моего отца, вернуться через двадцать лет и просить меня о помощи…она идиотка. Теперь будет расплачиваться, осознавая, что ее единственная дочь – моя собственность. За себя можешь не волноваться, тебе ничего не грозит. Кроме, разве что, моего постоянного присутствия в течение нескольких лет.

– Вы отвратительны, – я забыла, что собиралась молчать и не слушать его объяснений.

– Возможно. Но я чертовски буду удовлетворен, когда сотру с лица твоего папаши ухмылку.

– Из-за мести…из-за счетов с моими родителями, – это не укладывалось в моей голове, – вы насильно на мне женились. Из-за того, что вам наступили на хвост, расплачиваюсь я. Я вам доверяла!

– И должна доверять дальше.

Большей наглости я еще в своей жизни не слышала.

– Доверять?! После того, как вы меня чуть не зарезали?!

– Элвин, я не собирался тебя трогать! Ну сколько времени я бы потратил на уговоры? Все получилось быстрее и проще.

– Очень печально, что для вас приставить нож к горлу девушки – это легкий способ достичь желаемого.

Он замолк. Замолк надолго, кажется, на минуту или даже две. Поразительно: в начале нашего знакомства из него слова нельзя было вытянуть, а тут тараторит без умолку!

– Ладно, – сзади раздался тяжелый вздох. – Прости, Элвин, но я должен.

– Что? – не поняла я.

– Стой.

А я ведь остановилась. Сама не зная, почему, просто остановилась и в ступоре уставилась вперед, не понимая, чего мне дальше не шагается. Пошевелила одной ногой, потом второй. Шевелятся. Руки тоже вполне способны двигаться. Но в голове пусто: ни единой мысли о том, что надо бы двигаться вперед.

Смиль поднял меня на руки и неторопливо пошел вперед.

– Какого демона?! – поспешила возмутиться я.

– Сказал же, ноги еще не зажили. Зачем лишний раз травмироваться?

Дочка хозяина таверны мне и туфли одолжила. Так что про больные ноги он явно сочинял. Ну, были синяки и царапины, но не более. Идти они не мешали.

– Почему я вас послушалась? – спросила я.

– Потому что ты моя жена. Договор, который ты подписала, обязывает тебя выполнять любой мой прямой приказ. Без ущерба для воли или психики. Магия, детка. Кстати, твоя родовая магия теперь тоже под моим контролем. И до поры до времени ты не будешь ею пользоваться.

Я решила, что лучше промолчу, чем выскажу все, что вертелось на языке.

– А можно договор прочитать?!

– Нет.

И остаток пути до таверны мы провели в угрюмом молчании.

* * *

– Миледи в порядке? – осведомился трактирщик, едва взглянул на мою хмурую рожу.

– Миледи стала моей женой, – хмыкнул Смиль. – И уже входит в образ.

– Поздравляю, госпожа! – засуетился мужичок. – Такое событие…давайте, садитесь, я вам всего самого вкусного сейчас принесу! А какой жена хлеб испекла…Садитесь, садитесь!

Смиль наклонился к трактирщику и что-то тихо ему прошептал. И здесь сплошные тайны. Отравить, что ли вздумал?

– Садись за стол у окна, – скомандовал мужчина.

Впрочем, это был уже не приказ. Желудок напомнил о том, что надо бы поесть и на время я зарыла топор войны, но гнев на милость не сменила. Всячески избегала взгляда Смиля и не отвечала на невинные вопросы, которые он то и дело кидал.

– Мне стоит рассказать тебе, как ты будешь вести себя с родителями, – вдруг выдал он.

Я дернулась и уронила на пол солонку.

– Оставь, – лениво поморщился мужчина. – Уберут.

Когда он успел так преобразиться? Сидит прямо, расслаблено, взгляд из угрюмого трансформировался в насмешливо-снисходительный. Мне показалось, что я не знаю этого человека, а в лесу был какой-то другой Смиль. Тот Смиль мне нравился больше.

– Я буду вести себя с родителями так, как сама решу, – холодно откликнулась я. – Пусть вы и мой муж, вы все равно ниже меня по статусу.

– Ошибаешься, – хмыкнул Смиль. – Это применимо для обычных браков. Но, увы, договор есть договор. И жена в нем обязана подчиняться мужу.

– Я вас ненавижу, – прошипела я.

Он пожал плечами, всем видом выражая равнодушие.

– Далее о родителях. Во-первых, я не хочу истерик, поняла? Никаких трагических рыданий на плече у матери, валяний в ногах отца. Держись достойно принцессы. Во-вторых, я запрещаю тебе говорить о том, что между нами ничего не было. Я имею в виду постель. Можешь молчать, можешь говорить, что я запретил распространяться, но о том, что я тебя не трогал – ни слова никому.

– Почему? – заинтересовалась я.

От внимательного взгляда стало не по себе.

– Узнаю, что ты хотя бы попыталась раскрыть сию тайну родителям, лишу тебя невинности весьма болезненным способом.

– Рогом? – фыркнула я.

Он даже побледнел, как мне показалось…

– Я не шучу, девочка. Запомни то, что я говорю, и проблем у нас не будет. Также ты будешь жить со мной в одних покоях. Спать на одной кровати. И если будешь благоразумной, я тебя не трону.

– Вы…вы…

Мне вдруг захотелось плакать. Словно на Новый Год подарили игрушку, а потом отобрали, сказав, что давали просто посмотреть.

– Вы притворялись. Притворялись таким простым, чтобы я вам доверяла. Я знаю этот взгляд, я во дворце росла. Используете меня в своих интригах. Не смейте и пальцем больше до меня дотрагиваться! Живым не выйдете. И плевать, что со мной будет! Сдохну хотя бы!

– Вот это да, – он восхищенно присвистнул. – И что же ты мне сделаешь, если я потребую свое право на…послушную и ласковую любовницу? Ударишь плюшевым мишкой?

– А в нем булыжник, – мрачно кивнула я. – Впервые в жизни вижу такую скотину.

– Ты просто еще мало видела, – безмятежно отозвался Смиль.

А вот и наша еда…

Трактирщик лично принес два огромных блюда: одно с сочным мясом, второе – с хлебом и ломтиками картофеля. Причем последних было настолько мало, что даже я бы не наелась.

– Вы издеваетесь?! – я снова чуть было не сорвалась на крик. – Здесь можно заказать десятки овощных блюд! Да просто морковку! Я! Не! Ем! Мясо!

– Ну, вот что. Раз уж ты любезно согласилась выполнить мои требования, я тебе кое-что объясню. Я заинтересован в том, чтобы ты была жива. На здоровье твое, мне, собственно, плевать, но все-таки я не дам тебе гробить собственное тело. Вдруг оно мне еще понадобится… У тебя явные проблемы с кожей и весом. И мясо надо есть. Мне плевать, какие там у тебя в голове мысли об убийстве. Не хочешь убивать, не убивай, но мясо изволь есть. Видишь ли, крошка, тебе очень не хватает веществ, которые содержатся именно в мясе. Это здоровые люди могут себе позволить подобные гастрономические извращения, ты же здоровьем не блещешь. Твоя…аллергия лишает тебя множества разных нужных элементов, а отказываясь от мяса, ты только усугубляешь ситуацию. То ж обстоит и с хлебом. Не знаю, с чего твоя мать решила, что хлеб тебе категорически нельзя. Не стоит увлекаться, конечно, но вот такой вот, – он показал на разрезанную буханку, – бездрожжевой и с мукой грубого помола есть надо. Доступно объясняю? А теперь взяла и съела поровну мяса и хлеба. Иначе прикажу, и будешь давиться против воли.

– Только не надо говорить, что заботитесь обо мне! – скривилась я, но мясо все равно взяла.

Неприятное ощущение было, когда он заставлял на правах мужа. Пусть и не полное подавление воли, но все же не свобода. А значит, борьба.

– Хватит, – кивнул Смиль, когда я отставила тарелку и вопросительно на него посмотрела. – Хорошая девочка. Овощей съела?

В довесок к мясу хозяин таверны принес нам миску с нарезанными овощами.

– Съела.

– Прекрасно. Теперь дождись, когда я доем, и пойдем спать. Сегодня ляжешь рано, завтра подниму до восхода солнца.

– Вы что, собираетесь мне приказывать? – я задохнулась от возмущения. – Имейте совесть!

– Идем, – он поднялся и бросил на стол пару золотых.

Пришлось подчиниться: устраивать скандал на виду у всех, зная, что он все равно заставит меня сделать так, как скажет, не особенно хотелось. Да и, если быть честной, отдохнуть не помешало бы. Все это измотало. Даже не столько физически, сколько эмоционально. Мне хотелось немного поспать и не чувствовать ни злости, ни страха. Просто спать, как я спала в лесу, без кошмаров и монстров. Но вряд ли это было возможным: теперь я не могла надеяться на помощь Смиля.

– Раздевайся, – приказал он, едва мы оказались в комнате.

Я испуганно глянула на мужчину, но, как оказалось, напрасно испугалась:

– Не лезь в платье спать, – пояснил он. – Тебе еще в нем ехать завтра. Да и неудобное оно. Постель чистая, не бойся.

– А с вас вши не перебегут? Отвернитесь!

Он послушался, и я быстро залезла под одеяло, повесив платье на спинку стула, чтобы не помялось. Отодвинувшись как можно дальше от вражеской половины кровати, я повернулась к ней спиной.

– Все.

Кровать прогнулась под его весом, и Смиль тоже укрылся одеялом. Наивная, я-то думала, мне его оставят хотя бы.

– Ты будешь хорошо спать? – тихо спросил Смиль. – Не будешь плакать ночью?

Я плакала при нем? Наверное тогда, в пещере. Стало ясно, почему он меня закутал и обнял. Это ж как я ревела-то…

– Может, и буду. Я-то откуда знаю? Вам что, никогда сны плохие не снились?

– Не так часто, – его шепот раздался почти рядом. – Элвин…

Стало очень тяжело дышать. И лежать спокойно почти невозможно.

– Повернись ко мне, – попросил он.

– Вы же обещали, – почти простонала я.

– Я не трону тебя. Просто повернись.

Я слишком опрометчиво повернулась. Он был ближе, чем я думала. Настолько ближе, что от соприкосновения словно электрическим разрядом ударило.

– Царапина осталась, – прошептал Смиль, прикасаясь губами к моей шее.

Ногти, отросшие за время похода по лесу приличной длины, впились в его спину от этого чувства.

– Все-таки шея у тебя очень чувствительная. Я использую это…как-нибудь потом.

– Для очередной своей цели? – спросила я.

– Возможно. Возможно, однажды мне захочется, чтобы ты кричала в моих руках. Вообще, мне и сейчас этого хочется.

– Нет.

– Знаю. Спи, не бойся. Я тебя не отпущу.

И как-то расхотелось воевать. Ведь правда спать хотелось, спать в безопасности и тепле. И чувствовать рядом с собой какое-нибудь родное существо, которое тебя оберегает и любит. Наверное, мне легче было строить иллюзии, чем сражаться с окружающим миром, но было так хорошо лежать, уткнувшись носом в его грудь, чувствовать руки на талии и…чуть ниже, легко поглаживающие кожу, наслаждаться дыханием, мерным и спокойным. И засыпать, зная, что никто не потревожит этот сон, пока он рядом.

В этот момент мне казалось, что любить кого-то сильнее я уже не смогу.