Текст книги "На вторых ролях, или Экзамен по спасению принцессы (СИ)"
Автор книги: Ольга Пашнина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)
Ольга Пашнина
На вторых ролях, или Экзамен по спасению принцессы
Пролог, в котором Сельма говорит с Арлангором
Арлангор обошел меня, оценивающе рассматривая фигуру. Кончики моих ушей нервно дернулись, и колдун усмехнулся.
– Сельма, милая, подумай о своей подруге, – вкрадчиво прошептал он мне ухо. – Ее нужно спасти, и сделать это можешь только ты.
– О чем вы? – я нахмурилась и нервно дернула хвостом. – Вы пытаетесь совершить переворот в Империи, у меня нет такой возможности. Я просто хотела вытащить подругу и попалась.
– Вопрос с Империей скоро решится, – Арлангор пожал плечами. – Советник прибыл, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию и похищение принцессы Элвин.
– Тогда причем здесь я? Как я могу спасти Элвин?
– Ты будешь служить мне, – видно было, что при одной только мысли об этом, у колдуна загорались глаза. – И взамен я отпущу Элвин.
– Служить вам? Что это значит?
От страха перед этим колдуном, дрожал хвостик. И Арлангор явно это видел.
– Твои способности нужны мне. Слух, ловкость, сила. Ты будешь…их называют шпионами. Да, Сельма, ты будешь шпионить для меня. И, – он подошел совсем близко и провел пальцем от кончика уха, до его основания, – развлекать меня в постели.
Я всхлипнула и задрожала. Темные глаза горели не то страстью, не то яростью. Что я сделала, чтобы оказаться в руках этого колдуна в качестве игрушки?
– За что вы так со мной? – прошептала я. – Я ведь…я ведь не ведьма даже. Я вообще…не знаю, кто. Мутант, ошибка природы, жертва магического эксперимента.
– Кто тебе такое сказал, киска? – Арлангор коснулся моих волос. – Ты – очаровательна. Красива. Необычна. Ты – мечта любого мужчины. Каждый из моих воинов захотел бы иметь тебя. Но, достанешься ты мне.
Последнюю фразу он произнес буднично, словно речь шла о какой-то вещи.
– Итак, Сельма. Что ты решила?
Прежде чем я ответила, раздался оглушительный грохот. Половину стены просто снесло, обломки полетели в нас. Я упала на пол, а сверху упал Арлангор…закрывший меня своим телом.
Пролог, в котором Элвин тащат к алтарю
Я брыкалась, пытаясь то укусить мужчину, то поцарапать его же. Дура я рыжая! Как могла поверить в то, что обо мне заботятся?! Хам, мужлан и псих, вот он кто! Сельма часто говорила, что я легкомысленная. Вот только она ни разу не добавляла, что я идиотка!
– Пусти меня! – заорала я, когда впереди показалось какое-то здание…
Храм Трех Богов.
Появилось очень нехорошее предчувствие.
– Сволочь! – я забилась еще сильнее. – Пусти! Мать тебе голову оторвет! Никогда не получишь ничего! Не смей ко мне прикасаться! Я принцесса! Пусти!
Его, казалось, не волновало ничто, кроме цели, к которой он двигался неумолимо. Что он сделает со мной в этом храме? Убьет?
– Ну, пожалуйста, – простонала я, когда брыкаться больше не было сил. – Не надо.
Он молчал, и лицо его ничего не выражало.
Мы вошли (вернее, меня внесли) в храм, который изнутри выглядел полной противоположностью внешней заброшенности. Старое, но ухоженное убранство, алтарь, за которым тщательно следили. На алтаре – бумаги какие-то, а рядом – старик в длинной мантии. Жрец.
– Не-е-ет! – орала я, вновь предпринимая попытку убежать.
Но он был намного сильнее.
– Слушай меня, – сейчас в голосе мужчины не было никаких снисходительных или насмешливых ноток. – Подписывай.
Из-за слез, катившихся из глаз, я ничего разобрать не могла.
– Мне кажется, девушка не хочет замуж за тебя, – осторожно произнес старик, с сочувствием глядя на тебя. – Сколько вообще ей лет?
– Мне плевать, хочет она, или нет, – прорычал мужчина.
К моему горлу прижался холодный металл лезвия ножа.
– Подписывай, иначе я тебя здесь и оставлю.
Дрожа от страха и обиды, я взяла ручку.
– Кровью подписывай.
Я вздрогнула. На конце ручки была игла, от укола которой на пальце выступила алая кровавая бусинка. Он сам прижал мой палец к листу, а затем проделал все то же самое, но уже со своей кровью. Бумага вспыхнула, на миг оторвалась от стола и опустилась обратно.
– Поздравляю, – жрец сказал это таким тоном, словно речь шла о чьих-то похоронах. – Вы теперь замужняя дама, принцесса.
Я вырвалась из объятий мужчины и едва сдержалась, чтобы не наброситься на жреца. Наспех вытерла слезы и…оказалась в теплых объятиях.
– Завершение ритуала, – пробормотал он, целуя меня.
Часть первая
Глава первая, в которой девочка с кошачьими ушками познакомилась с принцессой
Она была рыжей и сидела на ступеньках заброшенного лесного дома, в котором я часто ночевала в те моменты, когда мамы не было дома. Девчонка была моей ровесницей. Тощая, очень миниатюрная и симпатичная. Ее кудри отливали медью, а руки проворно справлялись с небольшим ножом, которым она чистила красное яблоко. Я сглотнула слюну. Есть хотелось невыносимо, но маме опять не дали жалование и мы вторую неделю сидели на капустном супе.
Я никогда не видела ее здесь раньше, хотя почти всех детей знала наперечет. Наверное, приехала недавно. Она с удовольствием поглощала яблоко и выглядела вполне безобидной. Я бы оставила ее и ушла, но вот незадача: вблизи домика росла земляника, а мне жутко хотелось сварить хотя бы какое-то подобие компота. Пресный суп и противные разварившиеся листья настолько достали, что даже мысль о кисловатых малюсеньких ягодках вызывала непреодолимое чувство голода. Как и вид этой девицы, с наслаждением жующей яблоко.
Рыжая выглядела совершенно безобидной, и я решилась.
– Привет!
Она перепугалась, подскочила и подавилась. Я поспешила похлопать ее по спине, отчего шапка чуть не свалилась с головы. Прилаживая головной убор на место, я слишком сильно прижала уши и едва слышно зашипела от боли.
– Ты кто?! – голос у нее был очень мелодичный и совсем не детский.
– Сельма, – я виновато опустила глаза. – Прости, что напугала. Просто я часто сюда прихожу, и не ожидала увидеть кого-то еще.
– Это твой дом? – вскинула брови рыжая.
– Нет, он заброшенный. Но весьма удобный, если хочешь спрятаться.
– От кого спрятаться? – медные глаза посмотрели с удивлением.
– Много от кого, – пожала плечами я, усаживаясь рядом. – От соседских детей, от одноклассников. Ты что, не ходишь в школу?
– Нет, – девушка почесала нос и снова вгрызлась в яблоко. – Я в университет поступаю осенью, а сюда с мамой приехала. Я Элвин.
– Очень приятно, – мы пожали друг другу руки.
Элвин вдруг спохватилась:
– Хочешь яблоко?
– Давай, – отказаться я просто не могла.
Она полезла в сумку, лежавшую рядом. Мелькнула мысль посоветовать ей держать все вещи рядом, чтобы, не приведите Боги, не украли.
– Держи, – рыжая вложила в мои руки аппетитное красное яблоко.
– Спасибо! – я удивленно ее рассматривала.
У нас никто не делился едой.
– Чего не ешь? Они мытые.
– Я…я маме хочу отнести. Она любит, – это была правда.
Мама уже давно не ела яблок, с тех пор, как вырубили все яблони у нас во дворе.
Элвин снова полезла в сумку.
– На, это маме передашь, – она протянула второе яблоко.
Я испуганно на нее посмотрела и замотала головой.
– Что ты, не нужно! Тебе самой нужны!
В ответ получила недоуменный взгляд.
– Захочу еще, схожу домой и возьму. Бери, ты чего?
Я, не веря в свое счастье, взяла второе яблоко. И решила: съем половину сейчас, а когда Элвин уйдет, наберу земляники и сварю шикарный компот!
– Спасибо, – тихо произнесла я. – Ты первая, кто меня угостил.
– Вообще первая? Ничего себе! У тебя что, друзей нет?
– Нет, – вздохнула я. – А у тебя?
– Да полно, – рассмеялась Элвин, но потом посерьезнела. – Но настоящих мало. С принцессами боятся дружить.
Я оторопела.
– Ты – принцесса?!
Я слышала о ее матери. О принцессе Дейнатаре ходили слухи, будто она иногда приезжает к нам. Якобы здесь живут ее приемные родители, но никто из нас не знал, в каком именно поселении они живут. У нас много приезжих: ежедневно в ссылку кого-то отправляют. И все равно людей на работах не хватает: слишком часто умирают. Гораздо чаще, чем приезжают.
– Ой! – Элвин прижала ладони ко рту. – Проговорилась! Сельма! Не говори никому, мама меня убьет!
– Хорошо, – кивнула я. – Не скажу, не бойся.
Девчонка заметно успокоилась.
– Спасибо. А ты почему ни с кем не дружишь?
– Я не совсем обычная, – мне не нравилась эта тема, но я сама завела разговор. – Меня не любят остальные ребята.
– А почему ты необычная? – поинтересовалась Элвин.
Я вздохнула. Рассказывать новой знакомой об уродстве не хотелось. С другой стороны, я ее секрет знала, а она мой – нет. Пришлось снять шапку и расстегнуть пальто.
– Ой, – пробормотала Элвин.
Уши поникли. Прохладный летний ветерок ерошил шерсть на кончиках ушей. Длинный черный хвост обвил ногу…Элвин. Я покраснела.
– Прости, – сказала я. – Просто ты мне понравилась, а он демонстрирует все мои эмоции.
– А…а можно потрогать? – неуверенно спросила Элвин.
Я недоуменно на нее посмотрела. Обычно дети убегают, когда видят меня. Или кидаются с безопасного расстояния камнями. И уже точно не сидят рядом и не просят разрешения потрогать хвост.
Я кивнула, разрешая.
У Элвин была теплая рука. Она осторожно погладила против шерсти и хвост взметнулся.
– Извини, – закусив губу, пробормотала девчонка. – А уши можно?
Я наклонила голову, чтобы ей было удобнее. Элвин осторожно погладила мои уши, неизвестно почему радостно улыбаясь.
– Как здорово! А откуда это у тебя?
– Не знаю, – я вздохнула. – Что в этом хорошего?
– Как что? У тебя необычная внешность! Это же невероятно здорово! Сельма!
– Знала бы ты, как эта необычная внешность называется.
– Особенность? Изюминка?
И я поняла, что она надо мной издевается.
– Уродство это называется!
Я положила яблоки рядом с ней и вскочила.
– Не надо мне твоих угощений!
– Сельма! – донеслось мне в след. – Сельма, погоди!
Но я уже неслась через чащу к поселку, а на глазах вскипали слезы обиды.
* * *
Впоследствии я жалела, что отдала ей яблоки. Особенно когда мы сели ужинать и мама сказала, что снова уйдет на ночь.
– Тебе совсем не платят, – буркнула я, размазывая по тарелке капустную кашу. – Зачем ты туда ходишь?
– Милая, – мама привычно улыбнулась, – нам заплатят, и мы обязательно купим что-нибудь очень вкусное! Потерпи немного.
– Я терплю, – маму расстраивать не хотелось. – Просто мне обидно, что ты работаешь бесплатно. Ты спишь вообще?
– Сельма, прекрати, – строго сказала мама. – Я запрещаю тебе обсуждать мою работу. Она приносит нам деньги.
– В последнее время – не очень.
– Дочь! Хватит. Доедай ужин и никуда не ходи. Утром доешь кашу и пойдешь гулять.
– Хорошо, мама, – послушно сказала я.
Из головы не выходила Элвин. По прошествии времени мне показалось, что я зря обиделась, и девчонка не собиралась издеваться надо мной. Следовало бы извиниться, но, ни где она живет, ни где ее можно найти, я не знала. Оставалось лишь надеяться, что она еще придет к домику. Впрочем, после ссоры она вряд ли решится со мной хоть раз заговорить.
Мама ушла. Я проводила ее, решив на эту ночь остаться дома. Хоть я и не любила это жилище с маленькими окошками, наполовину вырытое в земле, заросшее плющом, и предпочитала домик в лесу. Но делать все равно было нечего, что там, что дома. В библиотеку новых книг не привозили, а дощечки для резки у меня закончились. Оставалось только убрать посуду, накрыть кастрюлю с кашей полотенцем и улечься на кровать: мечтать и дремать, ожидая утра и маминого возвращения. Свет мы берегли, а потому по мере сгущения сумерек в комнате делалось все темнее и темнее. Я что-то напевала себе под нос, создавая хоть какую-то иллюзию компании.
Мы всегда так жили. Маминого мужа выслали из Империи давным-давно, около тридцати лет назад. Они тогда были еще молодыми, недавно поженившимися и полными надежд. Кажется, его обвинили в шпионаже… Мама могла бы развестись с ним, но, как сама же впоследствии говорила «Юная любовь характерна тем, что не терпит препятствий со стороны судьбы». Позже, немного позже, она поняла, что это была ошибка и их с отцом невероятная любовь – не что иное, как порыв страсти, свойственный молодым людям, едва перешагнувшим порог совершеннолетия и расцвет родовой магии.
Здесь магии нет. Нет здесь и особого счастья, хотя, бывает, мы смеемся и радуемся каким-то вещам. Все население Окраин живет бедно, лишь немногие, сумевшие приспособиться – владельцы лавок и борделей – живут лучше. Основное место работы: фабрика по пошиву рабочей одежды. Население – около двухсот тысяч человек. У нас даже есть правительство. Вот только господина Арлангора, мага, еще никто из нас не видел. Так и коротаем дни, без права на возвращение в Империю, где, говорят, хоть немного, но лучше.
Меня родители подобрали пятнадцать лет назад, на улице. Как я там оказалась и что делала, они не знали. Просто маме стало жаль девочку, в которую кидались камнями более взрослые дети и она забрала ее к себе. Пройти необходимые процедуры по удочерению оказалось просто: маги на границе только посмеялись странному желанию беднячки привести в семью лишний рот, да еще и обремененный такими уродствами как кошачьи уши и неуемный подвижный хвост, покрытый короткой, но мягкой шерсткой.
Недоедая, еле-еле, но мы жили, вполне дружно и спокойно. До тех пор, пока не умер папа. В один прекрасный день он ушел на охоту и больше его не видели. Остались мы с мамой вдвоем как раз в тот момент, когда я пошла в школу. Это было трудное время и для меня, и для нее. Сверстники меня дразнили, били и издевались над моими «особенностями». Я плакала, обижалась, убегала из дома. Мама переживала. Теперь, после окончания школы, у меня еще есть три года. Работать я буду иметь право только по достижении двадцатилетия. Несовершенство системы, увы. Еще три года маме придется работать, чтобы прокормить двоих. А потом и я на фабрику отправлюсь, если только…
Словно в созвучие моим мыслям раздался стук в дверь. У нас небольшой домик, поэтому я прокричала прямо с кровати:
– Кто там?!
– Открывай, Сельма.
Сердце быстро забилось, а руки задрожали. Господин Анткорт, владелец местного клуба. Борделя, по-простому если. Не открыть ему нельзя: он – староста поселения.
– Здравствуйте, господин Анткорт, – пролепетала я, пропуская худосочного подтянутого мужика в дом.
– Привет, Сельма. Как ты сегодня?
– Все хорошо, спасибо.
– Я принес тебе контракт, – он, брезгливо поморщившись, бросил на стол папку с бумагами.
– Простите, господин. Но я же сказала, что не хочу у вас работать.
Он посмотрел на меня так, словно я была его непослушной дочуркой, которая не желала поступать в университет.
– Сельма, разве у тебя есть выбор? Дорогая, вы с мамой живете на копейки. Ей ведь на фабрике не платят? Сколько вы уже питаетесь этим?
Он бросил взгляд в сторону кастрюли с кашей. Я отвела глаза.
Контракт на работу в борделе…когда он впервые заговорил о нем, мама закричала так, как еще никогда до этого. Она запретила мне даже думать о работе в клубе, что бы Анткорт ни предлагал. Даже если это работа уборщицы.
– Сельма, ты можешь жить, как принцесса. Ты очень красивая и достаточно необычная. Многие мои гости отдадут…
– Не хочу этого слышать, – прервала его я и улыбнулась, чтобы сгладить резкий тон. – Я мечтаю о другой работе.
– Знаешь, Сельма, – Анткорт отошел к двери, – я ведь твердо намерен заполучить тебя. И у меня есть люди, которые выполняют подобную работу.
– Какую работу? – нахмурилась я.
– Ищут молодых и красивых девушек, – многозначительно усмехнулся Анткорт, – потом ломают их. И приводят ко мне. Как правило, после разговора с моими ребятами девочки соглашаются на все и сразу. За гроши. Я же предлагаю тебе весьма выгодный контракт. Никаких особых услуг. Фактически, ты работаешь нашей личной кошечкой…
Он подскочил, когда в дверь громко забарабанили.
– Кто там?! – спросила я, совершенно не представляя, кого принесло.
– Привет! Это Элвин! Открой, пожалуйста!
– Входи, открыто.
Я возликовала: Анткорт не станет зазывать меня в бордель при посторонних. Он все еще блюдет свою репутацию честного человека.
– Привет! – Элвин робко улыбнулась. – Я помешала, да?
В руках она держала что-то, завернутое в бумагу.
– Нет! Проходи! Это…это мой знакомый.
Анткорт, не стыдясь ничего, рассматривал Элвин, и я знала этот взгляд: он уже оценивал принцессу как потенциальную сотрудницу. Хотелось ударить его, но потом, вспомнив, что Элвин – не просто девочка, живущая по соседству, я успокоилась. Уж ей-то точно не придется отбиваться от старосты.
– Извините, господин Анткорт, – сказала я, – но я отказываюсь. Я хочу работать на фабрике.
– Запомните, что я сказал вам, – холодно произнес мужчина. – Я не шутил.
Я промолчала, закрывая за ним дверь. Но страх поселился надолго.
– Какой странный, – хмыкнула Элвин.
– Не обращай внимания, – я отмахнулась.
Не хватало еще посвящать принцессу в свои проблемы. А ну как подумает, что я от нее помощи жду? Ее уж, наверное, достали с подобными попытками.
– Я извиниться пришла, – улыбнулась Элвин. – Я неправильно себя вела у домика. Прости.
– Это я виновата, – я улыбнулась ей в ответ. – Привыкла к тому, что все смеются. Мне кажется, ты не хотела обижать меня.
– Верно, не хотела. Вот, – словно спохватившись, рыжая протянула мне сверток, – это кекс, мама испекла для тебя. Я даже немного помогала!
– Ой, – я вдруг испугалась.
Для меня испекла кекс сама принцесса Дейнатара… Не говоря уж о том, что я полгода сладостей не видела.
– Элвин, а как тебя отпустили так поздно ко мне?
– Меня проводил мамин телохранитель. Тар ждет снаружи и отведет меня домой в любое время. Ему никто не страшен, поверь.
– Тогда давай пить чай.
Чай у нас был самый паршивый, один из тех сортов, что намертво окрашивает светлую посуду. Мне было стыдно перед Элвин, когда я наливала темно-коричневую жидкость в две старые кружки. Но сама принцесса не выказывала ни отвращения, ни презрения и постепенно я расслабилась. Тем более что кекс оказался удивительно вкусным: нежным, тающим во рту, с кусочками шоколада.
Вскоре я заметила, что Элвин совсем не ест. Чай в ее кружке убывал быстро, но к кексу принцесса и не притронулась.
– А почему ты не ешь? – спросила я, надеясь не показаться бестактной.
Элвин тяжело вздохнула.
– Мне нельзя сладкое. Я в детстве очень много болела…что-то с кожей. Поэтому теперь не ем сладкое и мучное. Вот, смотри.
Она убрала с шеи волосы, и я увидела, что ее шея покрыта маленькими шрамиками, которые, судя по всему, спускались на спину.
– Такие дела. Последствия аллергии. Жуткое было время…вся спина болит, повязки с кровью отдирают. Ух, сколько я орала. Даже отец впечатлился.
– Извини, я не знала.
– Да все хорошо, – хмыкнула Элвин. – Я же никогда не ела кексов, поэтому не осознаю потерю.
– У меня, увы, нет ничего, чем я могу тебя угостить…
На меня как-то странно посмотрели.
– Ты и не должна меня чем-то угощать. Впрочем, от добавки чая не откажусь. Что ты делаешь завтра? Может, покажешь мне ваши места?
– Хорошо. Покажу. Правда, у нас не так много красивых мест.
– А кто был тот мужчина? – спросила Элвин. – Противный с виду тип.
– Наш староста, – я пожала плечами, стараясь, чтобы это выглядело как можно более небрежно. – Предлагал мне работу.
– Понятно, – Элвин не стала спрашивать – я видела это – из вежливости.
Мы поднялись одновременно. Я – чтобы убрать кекс, оставленный для мамы. Элвин – чтобы уйти.
– Спасибо тебе, что не обижаешься, – принцесса тепло улыбнулась.
– Тебе спасибо. Что пришла и…вообще.
Я не смогла поблагодарить ее за кекс. Почему-то признаться, что нам почти нечего есть, для меня значило навсегда потерять это новое чувство зарождающейся дружбы.
Мы молчали, и ни одна не могла попрощаться.
– А тебе домой нужно? – вдруг спросила я.
Элвин задумалась.
– Если Тару скажу, что останусь, он передаст маме и меня не хватятся.
– Может, останешься?
Она заулыбалась.
– Давай! Я пойду, скажу Тару!
Мне было любопытно, что там за телохранитель такой, но я решила не высовываться. Ночь обещала быть веселее, чем я думала. И менее страшной.
Кровать у меня была лишь одна, а потому мы с Элвин решили ее не расправлять. Лето же, можно и поспать подольше. Вот мама придет, отправимся в заброшенный домик и там как следует выспимся, на природе, под пение птичек.
– Расскажи о своих родителях, – попросила я.
– Мама хорошая. Она веселая и всегда меня поддерживает. У нее…богатая история. Папа…папу я иногда боюсь. Он суровый. Мама частенько скрывала мои хулиганства от него.
– У них плохие отношения?
– Нет, – рассмеялась Элвин, – у них отличные отношения. Любовь там вечная, чего еще в книгах пишут…ну, совместные выходные без детей и слуг, поцелуйчики по углам. Мама моложе папы, вот и сдерживает его желание не отпускать меня ни на шаг. Знал бы ты, как он противился тому, что я поехала сюда. Но мама его уговорила. Она считает, что я должна учиться жить. Мало ли что произойдет? Нужно быть готовой ко всему.
– Она права, наверное.
– Она исходит из реалий. Я – трудный ребенок. Болела, постоянно мучилась от кошмаров. До сих пор боюсь темноты.
– Я тоже боюсь, – призналась я. – С детства.
Мы улыбнулись друг другу.
– Папа говорит, что детские кошмары обусловлены нехваткой родительского внимания. А я им хоть и показывала это, не сказала, откуда взялось.
Она закатала рукав кофты и показала мне небольшой тонкий шрам, словно от когтя.
– Иногда детские кошмары – не просто кошмары, – принцесса вздохнула. – Я до сих пор не знаю, кто это был и что ему от меня надо было. Но мама не верит в то, что в шкафах, за окнами и в темноте что-то есть.
Я поежилась и бросила быстрый взгляд в сторону окошек. Мне почудилась тень, промелькнувшая перед деревьями.
– Хватит, Элвин, – попросила я. – И так не по себе.
Мы берегли свечи, а потому редко после наступления темноты зажигали свет.
– Не бойся, – принцесса рассмеялась. – Снаружи дежурит Тар. Через него не пройдет никто и ничто!
– Похоже, твой Тар – крепкий парень.
– Не то слово, – хмыкнула Элвин.
Принцесса мне очень нравилась. И я, не избалованная вниманием сверстников, уже готова была назвать ее своей подругой, хоть и понимала, что знакомы мы всего ничего.
И все-таки мы уснули, как были, в одежде, благо, что без обуви, на не разобранной постели. И спала я без кошмаров.
* * *
– Вставай! – я сквозь сон услышала чье-то счастливое пение.
Элвин скакала вокруг стола, разливая чай.
– Хватит спать, Сельма! Уже семь утра!
– Сколько?! – поразилась я.
Мама должна была прийти только через полтора часа.
– Семь! – нисколь не смутившись, ответила Элвин. – Вставай!
– Так рано… Каникулы же!
Я нехотя пыталась оставить глаза открытыми. Организм сильно хотел спать: мы накануне проговорили едва ли не до середины ночи.
– Вставай! – принцесса не сдавалась.
Пришлось вылезти из постели и потопать к умывальнику. Даже хвост в такую рань не желал шевелиться и просто волочился за мной по полу.
Элвин вдруг рассмеялась.
– Что? – хмуро глянула я на нее.
– У тебя такие уши лохматые. И хвост, – смеялась девчонка. – Сонная такая.
Я вяло махнула хвостом, предоставив ей веселиться в одиночестве, и стала умываться.
– Знаешь, – задумчиво сказала Элвин, – в твоем поведении есть что-то…кошачье. Ты даже умываешься, как кошка.
– Языком что ли?
– Нет. Руки держишь, будто лапы.
– Ты вообще кошек когда-нибудь видела? – у меня закралось сомнение. – И то, как они умываются?
А потом я заметила стол, заставленный всякими чашками и коробками. Заметив мой взгляд, Элвин покраснела.
– Прости, что я свою еду притащила, – пробормотала она. – Просто моя болячка – штука такая, лишний ингридиент, какая-нибудь местная специя – и поминают принцессу Элвин во всей Империи. Папа тогда точно маму убьет. Ты не злишься?
– Нет, – подумав, ответила я.
Объяснение звучало более чем логично, но мне почему-то показалось, что смутилась Элвин не этого. Да и мне было неловко, ведь кроме капустной каши у меня в доме ничего не было. Ну, еще остатки вчерашнего кекса который, как мы выяснили, она не ест. Ситуация получалась двусмысленной: если я попрошусь присоединиться к ее завтраку, выглядеть будет это…не очень. А если начну в гордом одиночестве есть капустную кашу…готова буду провалиться сквозь землю.
– Ты любишь йогурт? – тем временем спросила Элвин, протягивая мне глубокую чашку, наполненную какой-то густой белой массой.
– Никогда его не пробовала, – призналась я.
– Да? – Элвин явно удивилась. – Тогда попробуй. Он вкусный. И еще Тар принес печенье…кажется, земляничное. С йогуртом очень вкусно. Я решила, что раз уж некоторое время мне не стоит есть местную еду без присмотра мамы, то угощу тебя нашей. Кухни все же разные.
Ага. Империя питается чем-то съедобным. А мы – тем, что можем вырастить сами. Конечно, поставки из казны есть, но оседают они явно не в карманах поставщиков продовольствия. А у Арлангора и людей, подобных Анткорту. Наше счастье, что папа сумел добыть большое количества семян и зарегистрировать их. Хотя бы была капуста, морковь и свекла. Правда, в этом году свекла и морковь закончились очень рано, а новые еще не поспели. Все это удачно совпало с задержкой маминого жалования.
Я уселась рядом с принцессой и без особенного энтузиазма принялась ковыряться ложкой в йогурте. Хотя попробовать очень хотелось, было стыдно.
– Не вкусно? – Элвин заметила, что я ничего не ем.
– Вкусно.
Она вздохнула и отложила ложку.
– Сельма. Знала бы ты, как я устала от этого.
– От чего? – не поняла я.
– От того, что вы все стесняетесь того, как живете. И того, что делаю я. Я принцесса. У моей семьи куча денег. И я не выбирала, где родиться. То, что я пытаюсь тебя угостить, не значит, что я смеюсь над тобой. Я пытаюсь поделиться тем, что есть у меня. Потому что, честно говоря, когда оно есть у тебя, а ты сидишь в одиночестве, оно совсем не нужно.
– Элвин, я не…
Ну ладно, я стеснялась. И старого домика. И капустной каши. И серого домашнего платья, которое на фоне брючного костюма Элвин выглядело еще более уродливым.
– Сельма, я не желаю есть в одиночестве. Я ведь даже не смеялась над тобой! И не думала!
– Просто это тяжело, – я пожала плечами. – Мы привыкли друг к другу, мы так живем. Тот, кто живет лучше…заключает с совестью сделки. А ты как из другого мира. Это непривычно и пугает.
– Ну, в печенье нет ничего страшного, – Элвин протянула мне тарелку с печеньем, от которого шел умопомрачительный аромат.
Мы дружно рассмеялись и принялись есть. А йогурт действительно оказался вкусным.
* * *
Когда Элвин уходила, мне действительно жаль было расставаться с ней. Новое, до сих пор не испытанное чувство заставляло улыбаться. Чувство, когда кто-то хочет с тобой дружить. Да ладно, дружить. Когда кто-то относится к тебе по-доброму, не издевается и не смеется.
– Прости, – вздохнула принцесса. – Мама отпустила меня на ночь с условием, что я весь день пробуду с семьей. Так что просмотр местных достопримечательностей лучше оставить на завтра.
– Ничего, – главное было то, что мы увидимся. – Заходи, как захочешь. Каникулы, так я совсем не занята.
Я знала, что сутками буду сидеть дома, лишь бы не пропустить ее приход.
Элвин вдруг о чем-то задумалась.
– Кстати…я обещала маме, что познакомлю тебя с ней. О нет, – воскликнула она, заметив, как я побледнела, – не пугайся так. Просто маме интересно. Я описала ей тебя. Она хорошая, не бойся.
– Она – принцесса. И сестра Императора.
– Она выросла в простой семье. Так что не беспокойся. Просто ей интересно, чем я занимаюсь в свободное время. Так что приглашаем завтра тебя и маму на обед. А потом сможем заняться чем-нибудь у меня. Или даже на ночь остаться. Порисуем…и приготовим торт!
Мне очень хотелось согласиться…
– Элвин, мы будем глупо смотреться в вашем доме…
– Он немногим шикарнее вашего. Мы приехали в гости к бабушке с дедушкой. Не стесняйся, Сельма. Никто вас с мамой не обидит. Приходите. Пожалуйста.
Чуть помедлив, я кивнула. До сих пор Элвин не сделала ничего плохого. И о матери она отзывается тепло.
– Мы придем, – сказала я, чуть улыбнувшись.
– Славно! – просияла принцесса. – Вот адрес.
Она сунула мне в руку клочок бумаги. Адресов, как таковых, у нас не было, но Элвин нарисовала карту. Вполне понятную и простую. Как и ожидалось, жили они в самом благополучном месте. Всего через пару домов стоял особняк Анткорта.
– Тогда до встречи. И запомни: если ты не придешь, я тебя притащу!
