Текст книги "Занимательная геометрия (СИ)"
Автор книги: Ольга Николаева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Глава 2
Вероника нежилась в горячей ванне уже, наверное, целый час. Если не больше – время не засекала. Выпускала остывшую воду и снова добавляла, почти кипящую. Ей все казалось, что холод все еще сидит в её теле, и никак не может покинуть. Несколько часов на холодном вокзале в Москве не так запомнились, как несчастные двадцать минут неизвестности на темном перроне чужого городка. Тогда она не успела поддаться отчаянию и обиде, скорее – злости на невнимательность со стороны встречающих. А теперь вспоминала прошедшие сутки и не могла понять: что происходит с её жизнью, такой, казалось бы, спокойной и устроенной? Зачем было соглашаться на эту поездку, все больше начинавшую смахивать на авантюру из дешевого фильма о приключениях? Так вот, приключений она и хотела, и, похоже, нашла на свою пятую точку.
Слишком все было плоско и правильно в прошедшие пару лет. Ей уже начинало казаться, что вся жизнь может пролететь в их душном и шумном офисе, который постоянно расширялся, оставаясь жить все в том же помещении. Просто в кабинетах ставили больше столов, людей размещали по двое за одним компьютером, документы начинали съезжать со своей территории на чужую, вызывая раздражение у соседей "захватчика"…
Нет, её там любили, ценили, относились доброжелательно. Не в пример местному начальнику, между прочим. Но вот только одно "но": ей становилось тесно. В должности, в интересах, в жизни. Энергия бурлила и не находила выхода, и Вероника боялась, что однажды все закончится взрывом. Или она просто начнет искать другую работу. Но, пока это было лишь смутной идеей, она продолжала доставать начальство своими предложениями, заметками и всякой иной белибердой. От скуки и небольшой занятости мозг фонтанировал, постоянно выплевывая "нечто".
Александр Палыч за это любил её и ценил. Если говорить его словами – "подлюбливал". Правда, старался не афишировать свою странную любовь, чтобы не навлечь гнев коллег за ее очередную несвоевременную инициативу.
Впервые, устав собирать отчеты в один свод из десяти разных неудобных таблиц, она отправилась к "Палычу" на подкашивающихся ногах: было очень страшно критиковать перед начальством то, что им же и было создано.
Как ни странно, большой босс внимательно выслушал идею о том, что достаточно написать дополнение к 1С, тем самым освободив толпе людей массу времени. А потом поблагодарил и сказал, что подумает. Уточнил фамилию.
Уходила от него Вероника, думая, что дни её в этой фирме сочтены. А через неделю им сообщили, что новый отчет создан, проверен, и им уже можно пользоваться. Программист получил премию и признание всех девчонок в операторском отделе, а Вера – насмешливый взгляд шефа и вопрос: "Довольна?".
Ответить смогла лишь кивком и вспышкой горячего смущения. Она‑то была уверена, что про неё уже давно позабыли, а гениальный прорыв в отчетности – простое совпадение.
Только вот, Александр Палыч ничего не забыл, а все чаще стал появляться в их операторском отделе, якобы просто "посмотреть", а по факту – он разговаривал со всеми девчонками и парнями, по очереди. Но чаще всего останавливался у стола Вероники. А потом начал вызывать на разговор к себе – в кабинет. Явно понял, что не о всех вещах стоит разговаривать среди множества любопытных ушей.
Это заметили, поползли слухи и разговоры, молоденькую девчушку начали подозревать… Кто‑то практически вслух советовал не вешаться на семейного мужика – все равно, ничего стоящего не отвалится, а в грязи вываляют, несомненно…
Она лишь отмахивалась от этих глупостей: прекрасно видела, какая крепкая семья у Палыча, а в их отношениях с шефом даже намека не было на грязь. Он всегда её внимательно выслушивал, иногда объяснял, почему новая идея – бред, и что нужно додумать, а потом начинал говорить и спрашивать. Заставлял её мыслить иначе, вопреки её привычным взглядам и логике. Тратил уйму времени – обучал. Это с его точки зрения. А девушке казалось, что порою шеф нянчится с ней, будто с ребенком. Правда, озадачивал временами так, что засиживалась дотемна, приходила на работу по выходным, чтобы выполнить эти задачи… И ни разу не почувствовала себя ущемленной в правах: такая работа дарила ей ощущение собственной полноценности, она творила, думала, изобретала.
Подруги вертели у виска пальцем, советуя переключиться на личную жизнь и творить там, пока не поздно. Личная жизнь была, да только вот, с творчеством в ней никак не складывалось…
Наверное, по этой же причине Вера и не подумала отказываться от поездки. Правда, слегка растерялась – не могла понять, с какой целью отправляют, и почему – именно её, когда есть другие люди, более опытные и знающие.
Не постеснялась, вопрос задала. Ответ, как всегда, не принес никакой определенности: шеф, однозначно, чего‑то от неё хотел, а вот чего именно – не признавался.
– Александр Павлович, а почему – я? И какой будет толк от моего присутствия? Северный регион сейчас – один из самых успешных и рентабельных. Зачем туда, вообще, кому‑то ехать? И что это за должность такая – "консультант"? Я о такой никогда не слышала…
– Правильно. У нас её никогда и не было раньше.
– Как так? А зачем её придумали?
– Сочинили её для другого человека. Уже не знаем, куда бедолагу приткнуть и чем занять, чтобы под ногами не мешался, и деньги не совсем задарма получал. Но ему повезло: неожиданно освободилось теплое место (чья‑то родственница в декрет ушла), его туда и сослали.
Вероника услышала в этой речи главное, что могло беспокоить:
– Вы хотите сказать, что тому человеку повезло, и он не поехал, а мне досталась его ссылка?
Александр Павлович рассмеялся:
– Вероника, ты – не Татаринов. Если того Денис мог бы разжевать и выплюнуть, не переваривая, то с тобой этот номер не пройдёт. Зубы сломает. Я бы с радостью посмотрел на этот момент. – И он радостно чему‑то заулыбался. А вот Вероника чувствовала, что здесь нет никаких причин для смеха. Напряглась…
– Александр Павлович, Вы хотите сказать, что мне нужно будет подчиняться человеку, которого все боятся? А мне он, вроде как, ничего не сделает? Что‑то я сильно сомневаюсь…
– Вероника, не накручивай себя. Если говорю, что ты с ним справишься, значит, так и будет. И, поверь мне, такого опыта, как у него, ты больше нигде и никогда не получишь. Я тебя обманывал хоть раз?
– Нет.
– Вот и сейчас – расслабься, поверь моим обещаниям, и собирай вещи. Билеты тебе уже заказали.
Легко сказать – "расслабься"… А как это сделать, когда виновник твоих напрягов ходит по коридору за дверью, с кем – то общается по телефону (на весьма повышенных тонах), и мешает, мешает… Вера даже не смогла сама нормально поговорить (предусмотрительно взяла телефон с собой в ванную), потому что отвлекалась на звуки, доносящиеся из‑за двери…
Наконец, она поняла, что дальше прятаться в ванной смысла нет: все равно, хозяин квартиры дождётся, пока она выйдет и отправится спать. Ни к чему заставлять человека мучиться в ожидании, тем более, что он уже вторые сутки остается без сна.
Поведение нового шефа безмерно удивляло и сбивало с толку: временами он казался очень приветливым, заботливым, гостеприимным… А через минуту превращался в холодного, самодовольного, отстраненного хама. Или хотел таковым казаться. Ей было не понять, чем такие перепады вызваны… А иногда, вообще, казалось, что Денис Игоревич видит в ней самого настоящего врага: что‑то подсказывало, что новый шеф подозревает её в чем‑то страшном и гадком, и эта подозрительность раздражала и унижала. Вероника и думать не могла о том, чтобы кому‑то здесь навредить. Люди здесь были хорошие, приветливые, они ей нравились. И всё бы хорошо, если бы не их начальник. Он мог стать самой большой занозой в пальце… Ну, хорошо, даже не в пальце – в заднице… И что‑то подсказывало, что именно в ней Вероника и оказалась…
Она быстро спустила воду, ополоснулась, наскоро высушила волосы, и пошла сдаваться. Как еще можно было назвать очередную встречу с хозяином, чьё гостеприимство ей фактически навязали?
Шеф, как и ожидалось, обнаружился на кухне: сидел за столом, освобожденном от посуды, потягивал чай из огромной стеклянной кружки и внимательно читал что‑то на экране ноутбука.
– Вы из‑за меня тут сидите и не ложитесь? Извините, что задержала.
Денис нахмурился, поднял взгляд, явно еще не понимая – кто здесь, и о чем это она говорит…
– Опять на "Вы"? Вроде бы, договорились?
– Извини. Случайно, по привычке вырвалось.
Он ничего не отвечал. Просто внимательно ощупывал её взглядом. Вероника неожиданно остро почувствовала, что только что вылезла из горячей воды, вся распаренная… И то, что под домашним костюмом, хоть и достаточно плотном, нет никакого белья. Неужели, и он это увидел и почувствовал? Это безумно смущало. Захотелось удрать в свою комнату и переодеться. Желательно, так, чтобы одежда в принципе скрывала все очертания фигуры, и даже пальцы не выглядывали из рукавов. Но это было бы совсем по – детски. В конце‑то концов, она взрослая женщина, в гости сюда не напрашивалась, и соблазнять кого‑то в планы её совсем не входило. Если ему хочется смотреть – пускай любуется. Ей нечего прятать, и делать этого Вероника не будет…
Денису, похоже, надоело рассматривать гостью (да, собственно, не стоило и волноваться – наверняка, он видел и поинтереснее варианты), он отвел взгляд в сторону экрана и неприветливо буркнул:
– Чай будешь?
– Ага. У тебя есть еще такая же кружка? Обожаю, когда чай в прозрачной посуде – очень красиво смотрится. У меня дома даже заварник стеклянный…
Денис на это признание только дернул бровью (видимо, не счел нужным глупости обсуждать), поднялся и достал из шкафчика прозрачную посудину:
– Держи. Только сама наливай. Сладости, вроде бы, где‑то оставались, только сама ищи. Я не помню, сам их не употребляю.
Веронике очень хотелось ляпнуть что‑нибудь, в духе того, что не помешало бы, глядишь, стал бы слегка подобрее…Но благоразумно промолчала. Налила себе чай, приоткрыла дверцу отсека, из которого, она видела, Дэн доставал сахар… Конфеты лежали на самом виду. Странный человек, однако. Загребла целую горсть, высыпала на блюдце…
– Хочешь, разверну тебе одну? – Она четко понимала, что может нарваться, и страшно было слегка, но ходить, нащупывая границы, уже надоело. Захотелось подергать тигра за усы. Не убьет же он её, на самом деле? На улицу не выгонит. А все остальное – Вероника переживёт.
Страшного не случилось: Денис хмыкнул, глянул удивленно…
– Думаешь, сам не справлюсь? Ну, давай, разворачивай. Только не эту. Там другие лежат.
– Без проблем. Я схватила, не глядя. Ты тоже с белой начинкой не уважаешь?
– Угу. – Похоже, на сегодня лимит откровенности оказался исчерпанным.
А ей на сегодня этого и хватило. Был еще вопрос, гораздо более важный.
– Денис, я, конечно, очень благодарна за гостеприимство… – Теперь он, похоже, решил сосредоточиться на разговоре: захлопнул ноутбук, уставился прямо на неё, всем видом говоря "я весь во внимании".
– Не за что. Прекрасно знаешь, это был единственный вариант.
– Так вот, я очень прошу – не забудь завтра дать задание, чтобы мне нашли квартиру…
– А что не так? Тебе здесь не нравится? – Ну, вот. Не хватало еще, чтобы он обиделся на её неблагодарность…
– Да все так. Мне здесь удобно и комфортно. И ты ничем не напрягаешь. Только…
– Что?
– Муж переживает, что я живу в квартире одна с незнакомым мужчиной…
– Муж?!! – Если бы она призналась, что прилетела сюда с Марса, и под окном припаркован звездолет, запряженный тюленями – наверное, изумление на лице Дэна проявилось бы не так сильно…
– Ну, да… А в чём дело?
Красноречивый взгляд, брошенный на её абсолютно голые пальцы правой руки… Стало понятным удивление. Да Вероника и сама не очень понимала, почему решила присвоить Мише такой статус. Обычно, так не называла, хоть и была уверена – рано или поздно, так этому и быть…
– Я не видел в твоем личном деле ни слова о замужестве.
– Мы официально не женаты. Гражданский брак. Но это ничего не меняет. Он за меня беспокоится, а я не хочу волновать…
– И как же тебя муж отпустил, к черту на куличики? Что заранее не поволновался? – В голосе Дениса появилось что‑то едкое, неприятное. Словно хотел задеть посильнее. Вот и поговорили, называется…
– А я не собачка, чтобы держать на поводке, и отпускать только по собственному желанию. Нужно было – поехала. Что, он должен был меня запереть?! – Волнение потихоньку спадало, тем более – кто он такой, чтобы задавать вопросы? – Тем более, что он сам сейчас в длительной командировке. Вернется как раз к моему приезду…
– Очень интересно… И когда ты планируешь возвращаться?
– Александр Павлович обещал, что не более двух месяцев здесь буду. К Новому Году надеюсь вернуться домой.
– Понятно. А почему не раньше? Думаешь, не успеешь ничего накопать?
– А я здесь ничего копать не собираюсь. Тут не золотые прииски. Но проситься домой раньше времени, ничему не научившись, – самое глупое, что можно сделать…
– Ну – ну… Рассказывай… А чему ты собираешься учиться?
– Послушай, Денис Игоревич, я прекрасно понимаю, что ты меня за что‑то невзлюбил. Единственное, не могу взять в голову – за что? За одни сутки так насолить – нужно постараться, а я еще даже не пробовала! Если уж так тебе противна – зачем дома у себя держишь? Отвези меня в эту грёбаную гостиницу, я лучше там перекантуюсь, чем буду здесь находиться в квартире, хозяин которой терпеть меня не может. – Сейчас она уже реально завелась: терпеть не могла беспочвенных обвинений, да еще таких – неясных, намеками. Вскочила, выплеснула в раковину остатки чая. – Я пошла собираться. Если так тяжко меня видеть – вызови мне такси, сама доберусь, больше напрягать не буду.
– Стоять! – Она, действительно, замерла на пороге от резкого окрика. Развернулась, движимая только одной мыслью – дать ему чем‑то тяжелым по голове. Да хоть тем же ноутом. Как он посмел, вообще, говорить с ней в таком тоне?! – Вернись и сядь обратно за стол. Не веди себя, как психованная малолетка.
Сравнение подействовало. Вероника всегда старалась удерживать внутри себя все обиды и недовольства: нельзя никому показывать свои слабые места. Потом обязательно кто‑нибудь воспользуется. А здесь так глупо повелась…
– А как мне себя ещё вести, если ты всем видом и словами показываешь, как я тебе неприятна? Можно подумать, что сама навязываюсь. Если уж так не нравится ситуация – предъявляй тому, кто меня сюда послал.
– Ну, вот, студент, мы и выяснили, чему тебя нужно учить в первую очередь…
– Это чему же? – Веронике совсем не понравился этот переход с личностных отношений к вопросу её стажировки.
– Умение правильно себя вести в случае провокаций. Ты себя ведешь, как нервная дурочка. И на любых переговорах проиграешь на раз – два.
– А мы сейчас не на переговорах. И обсуждали вещи, которые даже обсуждать не стоило. – Так просто ему не получится сбить её с толку. Явно же, пытается зубы заговорить, уйти от неприятной темы…
– А какая разница? Любой оппонент, который стремится получить результат, жалеть тебя и твою нежную психику не станет. Будет искать больные места и давить на них, при первой возможности.
– Я это прекрасно знаю. И, в общем‑то, умею владеть собой. А сейчас показала свое недовольство, чтобы ты о нем знал, и не думал, что я собираюсь молчать и выслушивать всякие гадкие намёки. Можешь делать с этой информацией все, что придет в голову. Мне уже не важно.
– Ну – ну… Так и быть, на первый раз – поверю. Но в следующий раз так легко не отмажешься. А провоцировать буду постоянно – в качестве тренировок, уж поверь.
– Даже не сомневаюсь. – Очень хотелось пробурчать недовольным голосом, но – сдержалась, произнесла со спокойным достоинством. – Это все? Я могу идти спать? Кстати, просьба о поиске квартиры не отменяется…
– А что так заторопилась? Мужчина твой совсем не доверяет? Сходит с ума от ревности? Ну, так хочешь, я с ним пообщаюсь, объясню, что ты не в моём вкусе, и для ваших отношений твой временный сосед никакой опасности не представляет?
– А причем здесь ревность? Он просто переживает, что посторонний человек может меня обидеть, даже нечаянно… Тем более – мужчина. Миша постоянно трясется надо мной, как над малым ребенком. С одной стороны, конечно, раздражает, а с другой – нужно уважать такую заботу. Не хочу его лишний раз нервировать и расстраивать.
– Вот, значит, как… А ревность, похоже, здесь вообще ни при чем? Вот ни за что не поверю…
– Ну, и не верь… – Как ни странно, сейчас Вероника была абсолютно спокойна. Вопросы на эту тему ей задавали уже не раз, и никто из друзей не мог постичь царящего в их паре доверия. Уточняли, сомневались, доказывали, как она неправа… Она тоже поначалу доказывала, что так – тоже бывает, и не только у них. И вовсе они не дураки с Михаилом, и наивностью здесь не пахнет… Просто нашли друг друга в толпе и по сторонам уже не смотрят. – Тебя это, по большому счету, совсем не касается…
– Ну, как же так? А если твой драгоценный "Муж", – очень ехидно выделил это слово, – приедет мне морду бить? За покушение на твою верность?
– Не придумывай ерунды.
– Почему? Кишка тонка?
– Потому что он знает, что повода не будет никогда. Он мне доверяет, как и я ему…
– Вот мне прямо любопытно сейчас: что ты, вообще, можешь знать о доверии?
– Достаточно, чтобы понимать, кто его заслуживает, а кто – нет. И как важно его ценить, не превратить в грязь, предательством… – Вероника и сама чувствовала, что слова звучат слишком пафосно, по – книжному, но иначе на эту тему говорить не могла.
– Ну, так я и думал: юношеские представления о жизни. Пора бы уже начинать взрослеть. Сколько лет‑то тебе, ребенок? Что‑то я уже подзабыл… – От этого насмешливо – отеческого тона Веру снова начало ощутимо потряхивать. Хотелось врезать чем‑нибудь этому несчастному гаду, чтобы и думать забыл, как с ней таким образом разговаривать.
– Двадцать четыре. Скоро двадцать пять. – Она с гордостью поняла, что сдержалась, не выплеснула злость, а проговорила очень спокойно, как на приеме у доктора.
– А…Ну, тогда, конечно, откуда тебе об этом знать… Еще годы потребуются… – Он даже как‑то расслабился, демонстративно, когда это произносил…
А вот её, всё‑таки, взорвало:
– Мне достаточно прожитых лет, чтобы определить – кто способен на подлость, а кто– нет. Возраст в этом значения не имеет. – Она была абсолютно уверена в тех словах, что сейчас выплёвывала своему шефу в лицо. И было без разницы – чем закончится этот разговор. И пусть опять упрекает в несдержанности…
– А я? – Обманчиво – ленивый тон обмануть не смог. Заставил подобраться от напряжения, и от растерянности…
– Что – "ты"?
– Я способен на предательство? Можешь определить? – Темные глаза зажглись недобрым светом, предостерегающе…
Но Веронику уже несло, без тормозов на поворотах:
– Могу! А ты уверен, что хочешь услышать ответ? – В мрачном лице сидящего напротив мужчины не изменилось ничего. Только уголок рта нервно дернулся. – Ну, так слушай…
Девушка только сейчас поняла, что висит над его столом, опираясь на руки, выпрямилась, переплела кисти на груди, словно защищаясь:
– Я думаю, что ты способен на всё: предать, растоптать, унизить, а после – уйти, не оборачиваясь. И знаешь, почему? Да потому, что никого, кроме себя, не видишь! И предать можешь походя, не заметив, как кто‑то корчится от боли и обиды на тебя. И останешься чистым и незапятнанным. Ты ведь и сейчас такой, не правда ли?
Лицо мужчины окаменело. Похоже, зацепила за что‑то такое, спрятанное внутри. Но жалости не было: напросился – пожалуйста, кушайте, не подавитесь. Но и продолжать опасный разговор тоже смысла не было.
– Я думаю, на этом сегодня стоит попрощаться. Иначе, работать вдвоём не получится никак. Спокойной ночи.
Она медленно развернулась, демонстративно, не торопясь, вымыла брошенную до этого кружку… И так же спокойно, старательно удерживая осанку, удалилась в комнату. Неважно, что все внутри мелко тряслось…
Денис откинулся на диван, провожая взглядом неестественно прямую спину девушки… И не мог решить, как сейчас реагировать – то ли злиться, а то ли смеяться…
Кто бы мог предугадать, что у двух, не знакомых между собой женщин, окажется одинаковое мнение на счет его моральных качеств?
Ладно, Дашка наехала, как обычно, и прошлась по нему всеми эпитетами, которые только вспомнила на тот момент. Хотя, если подумать, раньше предателем не обзывала. Сволочью, тираном, иродом, бессовестным ублюдком – да. И еще много разных слов можно было вспомнить. А вот в таком – никогда раньше обвинений от неё не слышал. Может быть, оттого и завелся, что обидно стало? Потому и девчонке задал такой вопрос, хотя не следовало?
Вот и нарвался, нежданно – негаданно. И как эта шмакодявка, интересно, вывод сделала о его недостойных качествах, всего лишь за сутки? Надо будет разобраться…
Но, что ни говори, обидно… Денис прекрасно знал, что не идеален, и ради достижения цели часто забывал про некоторые нюансы и правила. Бывало, приходилось растаптывать противников, чтобы уже не смогли подняться… Но в предательстве и обмане, особенно в личной жизни, себя ни разу не замечал. Может быть, пропустил что‑то? С Дарины (даже имя не как у нормальных людей, а с вывертом) сталось бы и придумать, и вывернуть его поступки наизнанку… Но откуда малолетняя стажёрка что‑то могла о нем знать?
А еще не мог себе простить, что вот так сорвался на ни в чем не повинном человеке: ясное дело, каждый разговор с женой доводил до белого каления, да еще и та, как знала – проявлялась в моменты, когда было особенно не до неё, и доставала. Зачем, что хотела доказать? Склеить гнилые доски корабля, который ни разу и в море не выходил, сгнил ещё до спуска на воду? Так, вроде бы, обо всем договорились, он к ней претензий никаких не имел, даже развода не требовал… Почему до сих пор не успокоится? Было, конечно, подозрение, что отдельный кайф для неё – Денису нервы помотать, но ведь он справлялся, никогда не показывал, как это все достало. Всегда удерживал ровный, спокойный тон… А потом сорвался, только не на жене, а на мелкой девчонке. Так что, можно считать, поделом досталось…
А эта, однако, тоже хороша: показала характер. Это он в людях ценил и уважал, вся команда из таких была набрана. Вот только, заточены все были под его, Дениса, требования. А эта – под какие‑то свои, никому не известные. Что‑то ему подсказывало, что и Палыч не сильно с этим норовом справлялся, потому и решил сослать Веронику на время, скажем так, отшлифовать… А ему, Денису, оно надо?
Так еще вопрос: кому, интересно, хватит выдержки воспитывать её, такую… Теплую и домашнюю, розовую после ванной, с мягкими завитками непросохших волос, пахнущую ароматами, которых его холостяцкая берлога в жизни не видала? Да еще и с каким‑то мужем, в довесок, выпрыгнувшим, как черт из табакерки, нежданно – негаданно?
Не удивительно, что проснулась вредность – просто для самосохранения, нужно было увеличить дистанцию, от греха подальше. А то, видишь ли, мы такие правильные, честные, все‑то мы о жизни знаем…
В её возрасте он и сам знал столько всего правильного, да вот, однако же, ошибался…
А вот мысль про мужа, недовольного проживанием в квартире у шефа, где‑то застряла, неоформленная, на задворках сознания… Нужно бы её до конца додумать, но она ускользала…
Он еще поразмышлял о жизни и бренности бытия, прихлебывая остывший чай, а потом плюнул на всё и отправился спать. В конце концов, почти двое суток на ногах могут привести и не к таким поискам смысла жизни…
Утром, уже завтракая, поднял взгляд и обнаружил в дверях Веронику. Та еще не проснулась до конца, судя по потерянному взгляду, но поздороваться пришла. Денис не выдержал, рыкнул:
– Я тебе что вчера сказал? Спишь до двенадцати, потом собираешься. В час заеду. Все. Чтобы я тебя здесь через секунду не видел.
Приготовился спорить и доказывать правоту, но – зря. Она кивнула, сквозь нечаянный зевок пробормотала "хорошо", и спокойно утопала в свою комнату. Ну, как утопала? Ушелестела. Просто ему не хотелось искать никаких поэтичных сравнений. Снова пришло на ум, что мужчина‑то её – не дурак, раз переживает. И снова не додумалась мысль, была отодвинута назад другими делами, более насущными.
А потом он вовсе про Веронику забыл: вылетел из сознания факт, что у него есть стажер – ревизор, или кем она там является, и что о нем тоже не помешало бы побеспокоиться. Замотали дела – заботы, да так, что из дома пришлось выскакивать на всех парах – полетел разбираться с авралами на стройке. Что‑то технадзор у них страшное усмотрел, с чем никто, кроме Дэна, не мог разобраться.
А потом – на бреющем полете по чиновникам, с согласованиями, с заявками на тендеры… О чем, вообще, он мог помнить? Не до мелочей.
А вот Алексею, видимо, только до них и было дело… Иначе, с какого бы перепугу звонить, зная, что директор на встрече? Такое позволено было только ему, чем этот наглец и пользовался.
– Что?! – Не будь необходимости сдерживаться, он бы проорал в трубку этот вопрос. А так – пришлось говорить почти шепотом. Эффект не тот, но Лёха впечатлился.
– Дэн, я по – быстрому. Куда ты новенькую подевал? Мне уже начинать беспокоиться и искать место, куда спрячем тело, или все по плану, и она сама себе место найдет? – За что его Денис любил и уважал, так это за умение прикинуться дурачком и разрядить обстановку. Пусть и опасную только для него…
– Черт. Спасибо, Лёх, что напомнил… Я совсем про неё забыл. Оставил отсыпаться, нужно к часу забрать. Ну, теперь уже не к часу, но все равно – успеется.
– Так это, если тебе некогда – могу и я заехать. Не проблема совсем, тачка еще прогретая стоит, только выпрыгнул. Пришел в офис – а вас тут нет никого, решил полюбопытствовать… Так что, мне съездить? – Нет. Я сам. – Почему‑то, безобидное предложение друга вызвало неприязнь и злость. Совершенно беспочвенную. – Спасибо.
– Эээ…. – Друг и соратник, похоже, слегка растерялся от такой пусть не длинной, но впечатляющей отповеди. – Как скажешь… Я‑то как лучше хотел, думал, ты занят…
– А тебе, смотрю, заняться нечем? Так я сейчас быстро озадачу…
– Все, понял. Не дурак. Вливаюсь в работу по самые уши.
– Вот – вот. Лучше разберись, кто там стукнул органам про молдаван на стройке. И, кстати, хотелось бы знать, откуда они там взялись. Прошерсти субподрядчиков. Это, кстати, твоя должностная обязанность.
– Ден, мать твою, а что ты с утра‑то молчал? Я ж ни сном, ни духом… Думал, там только технадзор лютует, но это не по моей теме.
– Этим замы сейчас занимаются, я тебе звякнуть не успел. Кручусь тут, как белка со стрелкой на орбите, вместе взятые.
– Ден, может, пора тебе ещё одного заместителя взять?
– Ага. А до этого всю администрацию тупо уволить. Чтобы вновь прибывшие боялись. Так, что ли?
– Все, Денис Игоревич, молчу и работаю. Больше с советами не лезу, пока не попросишь. До связи.
Вот же, черт его дери, советчик… Хуже всего, что местами он прав, и от того еще более тошно. Но разве ему объяснишь, что все эти гребаные замы – еще молодняк и дети, и весь объем ответственности на них не свалишь. Хотя, может быть, и пора. Только вот, строительство – дело сложное. Какой‑нибудь объект на людей свалится – поздно будет горевать, что рано доверил его зеленому парню, пусть даже и самому грамотному…
Но, как бы то ни было, Лёшке нужно будет сказать спасибо за то, что про Веронику напомнил. Иначе, сидела бы в пустой квартире до вечера. Или до поздней ночи. А после вчерашнего разговора – не факт, что напомнила бы о себе…
Быстро свернув разговор с очередным занудой – чиновником, перенес пару встреч, не самых важных и ему не нужных, двинул домой. Часы показывали пятнадцать минут второго. Вот тебе и пример пунктуальности для молодежи. Факт, что он снова опаздывал, и опять к Веронике – уже раздражал. А еще мысль, что после подколок с его стороны, девушка, наверняка, постарается зацепить по больному месту… В общем, в подъезд он влетал заведенный, на всех парах, готовый с ходу наброситься на девчонку, был бы повод. Смешнее всего, что осознавал – надо бы тормознуть, да не мог успокоиться, выдохнуть не получалось…
Только у самой двери остановился, привел в порядок дыхание: не хватало еще показать стажеру, что он к ней прискакал, взмыленный…
Квартира встретила тишиной, абсолютным безмолвием. Только тикали стрелки на настенных часах.
Первое, что пришло в голову: не дождалась. Собралась и своим ходом поскакала, или, что еще хуже, попросила заехать того же Лёшку. Наверняка ведь, вчера телефонами обменялись.
Но потом заметил сапожки, стоящие так же, как вчера вечером были поставлены, куртку, шапку с шарфом… Значит, затаилась в комнате и ждёт.
Не раздумывая, скинул на ходу ботинки и направился в комнату, отведенную гостье.
Картина маслом: девчонка спала, крепко обняв подушку, лица не видно под разметавшимися волосами, но по мерному дыханию было ясно – однозначно, дрыхнет, и видит сто пятьдесят первый сон. Какой еще может быть в середине дня?
– Вероника, подъем! – Постарался сказать не очень громко и страшно (какой смысл пугать? Еще обвинит потом в душевной травме), но она практически подпрыгнула на кровати. Глянула шальными глазами, потерла лицо, запустила руки в волосы…
Через пару секунд осознала, что происходит, взгляд слегка прояснился…
– Черт… Проспала! Как же… А где будильник?… – Зашарила под подушкой, затем – под одеялом, видимо, в поисках несчастного аппарата… Нащупала телефон, рассмотрела, видимо, время на экране…
И еще более горестно:
– Черт… Ну, как так можно? Я же его слышала…
– Вика, угомонись. Не надо так нервничать. Ничего страшного не случилось. Я нормальный человек и понимаю, что тебе после дороги еще вчера нужно было дать выспаться. Давай, собирайся по – быстрому. Если перекусим дома, то к концу перерыва уже будем в офисе. Ты же умеешь быстро, я знаю.
Вот так, вместо перепалки, пришлось уговаривать её, как перепуганного ребенка. Но он же не зверь, в конце‑то концов, чтобы так переполошиться…
Тем более, наблюдать за её попытками окончательно проснуться и придти в себя – очень забавное занятие. Дэн давно уже так не развлекался и не умилялся, одновременно. Снова не к месту вспомнился "муж", омрачив настроение… Дэн решил, что надо, все же, обдумать, чем этот неизвестный товарищ так его цеплял, и за какое место. Правда, сейчас думать не получалось: он тупо стоял у двери и наблюдал, как девушка, забыв о его присутствии, выскочила из‑под одеяла, осмотрелась, снова схватилась за голову, покачала ею, будто пыталась что‑то сообразить, а потом пронеслась мимо, хлопнув дверью ванной комнаты. Порадовал факт, что она в пижаме, полностью закрытой. Все‑таки, Денис – здоровый мужчина, с нормальной ориентацией, и бег голышом по квартире мог бы надолго выбить из рабочей колеи…
