сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 29 страниц)
Смотрю на клыкастое лицо с синей кожей, пытаясь понять: есть ли у него способности к телепатии. Может… можно все объяснить? Но тут меня куда-то отшвырнуло, вода вскипела. И я среди мелькания пузырей, ошметков чешуи и разводов крови увидела два пылающих ненавистью черных глаза. Монстр отпустил меня и сцепился с еще одним. Я отплыла назад и, приглядевшись, с трудом узнала во втором Грифа. Он-то что здесь делает?
— Иля, выход, плыви в колодец! — Феф дергал меня за ухо и показывал вверх.
— Ага, давай бросай своего мужика, — фыркнул Иревиль, презрительно на меня глядя.
Я их не слушала.
Шипяще-рычащий комок из двух сцепившихся насмерть существ… завораживал.
Жгуты Грифа раздирали то, что я не могла даже поцарапать, его же когти — проходили насквозь. Но и монстр умел многое и шел до конца, вцепившись так, чтобы оказаться как можно ближе и вонзить зубы в шею, а когти — в грудь противника.
— Сдохнет, — Рёва.
Киваю и плыву обратно, не слушая воплей Феофана.
В руке конденсирую разом весь заряд системы, оставляя не больше десяти процентов на жизнедеятельность. Должно сработать.
Меня ловят за талию хвостом, не отвлекаясь и не давая приблизиться. На миг… даже стало его жаль. Он ведь не виноват, что родился и ему нужна самка. Так и должно быть, только… Гриф не отступит. На него даже смотреть страшно — в глазах ничего человеческого, и разрезающие все подряд со смертельной скоростью жгуты, мелькающие вокруг.
Разряд. Прямо на хвост. Парня закоротило, я смогла пробить чешую! И гут же десятки щупалец закончили начатое.
Монстр затих и, когда его отпустили, начал медленно погружаться на дно.
А меня схватили за руку и с силой дернули вверх, увлекая к далекому входу в колодец. Гриф даже не смотрел на меня. Просто очень крепко сжимал кисть, истекая кровью.
Выбираемся из колодца. Гриф вытащил меня на спине, вонзая когти в каменные стены и не обращая внимания на крики заказчика о пользе спущенного на цепи ведра.
Перепрыгнув через борт, парень опустил меня на мостовую и посмотрел на мужика. Тот отчего-то сильно побледнел.
— Через пару дней вода очистится. Я выполнила заказ.
Показываю кусок кожи с чешуей монстра. Кусочек осторожно берут пинцетом и кладут на что-то вроде целлофана.
— Как только… вода очистится… мы заплатим, — Даже стиль речи человека изменился. Теперь — безо всяких там "во-от" и так далее.
Киваю и ухожу с площади. Гриф молча идет следом.
И ведь так и будет молчать. Не отругает, не наорет, даже дурой не назовет. Просто будет идти рядом.
— Спасибо, — тихо.
Зачем сказала?
Он посмотрел на меня. После чего подхватил на руки и понес дальше. Вырваться я не смогла, а потому просто уснула, прижавшись носом к мокрой груди и вдыхая его запах.
Я ведь… так много энергии там потратила. Спокойной ночи.
ГЛАВА 30
Я решила стать писателем! А что? У меня явный талант с рождения. Тем более что в городе как раз открылось первое магическое печатное издательство. И туда требуются авторы!
Так что… сижу в кресле в спальне глубокой ночью, выбираю перо и пытаюсь понять: как же мне начать произведение. Духи сидят на чернильнице, болтают ножками и почтительно ждут. Гриф — где-то в городе разыскивает мне очень доброе, но легкое дело. А ребята давно спят. Симка, кстати, сегодня утром убежал обратно в семью и решил там остаться на некоторое время. У кошек закончилась мирным договором многолетняя война с Тенями, я признана главным освободителем (тайно). И все шпионы смогли вернуться к родным, чтобы теперь вместо забегов по помойкам и дворцам рассказывать по вечерам у теплого камина леденящие кровь истории о сражениях в ночных переулках с полчищами крыс, о выкрадывании секретных материалов из спальни короля. И об отважных героях, так и не вернувшихся с поля боя…
Но я отвлеклась. Снова смотрю на белый лист и хмурюсь, выдумывая роман века. Хм… ну, например.
"Жила-была принцесса…"
Избито.
"Жил-был монстр?"
Как-то… Да нет. И что я буду с ним делать? Ему еще и красавицу надо будет подобрать, которая сослепу поцелует, а потом умрет от разрыва сердца. Не-эт… тут надо идейно!
"Жил-был гном…"
Вспоминается Крут. Фантазия со скрипом начинает работать.
"Огромный, как шкаф и… маленький, как тумбочка".
Не дай бог, Крут прочтет.
"И вот однажды…"
…А что однажды? Опять ступор.
Иревиль слез, обозрел мои кляксы и потребовал тоже листок и перышко. Сказал — к нему пришло вдохновение. Да и скучно смотреть, как я мучаюсь. Феофан, крайне смущаясь, из-за его спины сообщил, что и он бы не отказался попробовать себя на писательском поприще.
Выдаю ребятам требуемое, творим уже втроем. Мне, кстати, обещали потом дать почитать.
Угу.
Та-ак. Гном.
"И вот однажды пошел он в лес. Нет, в поле… В горы!"
Гм, логично, что не в небо… а хотя…
"И вот однажды он улетел…"
Так, куда бы его послать?
"И прилетел в рай.
И сдох".
Жалко гномика. Да и коротко как-то получилось. Ой, я же про внешность забыла. Рост — это еще не все.
"А внешне он был… красив… — На всякий случай — мало ли, Крут все же прочтет. — Черные брови переходили в заросли бороды… — а она у Крута и впрямь очень высоко начинается, почти у висков, — …глаза горели синим и красным. — Красиво. — А белые… клыки!.. Выпирали".
Довольно ставлю точку, перечитываю написанное. Эх. "Выпирали". Сразу ясно, что не иголки там какие-то, а именно клыки. Продолжим.
Феф напевал, что-то строча на выданном ему листочке. Рёва тихо смеялся, вытирая слезы рукавом. Что он там сочиняет-то? А впрочем — не стоит отвлекаться. Мне еще нужно приз за лучшую авторскую работу выиграть (ее напечатают в газете, а точнее, ее подобии).
"И вот наш красавец прилетел… в… в… ввв… в яму…"
Нет, не могу. У меня творческий кризис.
Вскакиваю, бегу из спальни на кухню, вытаскиваю початую бутыль вина и бегу обратно. По дороге — пью. Становится легче, мысли более или менее выстраиваются в ряд.
Снова сажусь за стол, поправляю маголампу и склоняюсь над листком. Кажется, я знаю, о чем написать.
Итак:
"Жил-был гном: огромный, как шкаф, и маленький, как тумбочка. Черные брови его переходили в заросли бороды, а глаза горели синим и красным. Белые клыки его далеко выпирали, а когти наводили тоску даже на гидр.
И вот однажды… он улетел в яму. Очень глубокую и страшную. Но он не испугался, рухнув в центр и застряв вверх головой. Просто замер и стал ждать.
И голос из ниоткуда сказал:
— Кто ты-ы?..
Гном показал два средних пальца и слегка дернул ногами.
— Отку-уда-а ты-ы? — не унимался голос.
Гном ткнул вверх, после чего уперся руками в жижу и попытался выбраться из нее. Но жижа держала крепко… она была разумной, и гном ей нравился.
И тогда рядом затопали, кто-то подошел, и он ощутил, как с его ноги начинают стягивать сапог. Но наш герой не растерялся! И двинул второй ногой.
Рядом хлюпнуло и затихло.
— Ты убил мою дочь! — молвил голос с ужасом. — Она хотела познакомиться и обнюхать тебя, о презренный!
Гном кое-как выбрался, сел и поправил бороду. Рядом с ним валялась прекрасная незнакомка — с клыками, с бородой и с когтями. Прямо как он.
И возрыдал гном! И… э-э… сдох.
Но голос его снова оживил.
— Я не дам тебе умереть, пока ты не оживишь ее.
— А как? — спросил гном.
И голос поведал… поведал… о жутком обряде бритья ног и…"
Так.
Мне надоело. Да и неактуально все это как-то. Надо сначала выбрать тему! О чем хочет читать современный читатель? Ну-у… (задумчиво грызу перо). А за окном надвигается шторм и снова льет дождь. Встаю, закрываю форточку и опять сажусь напряженно думать, какие темы и жанры сегодня наиболее актуальны? Насилие, любовь, мистика и… детективы.
Так. Ща.
"Гнома изнасиловали призраки, влюбленные в него с детства. Ведется следствие".
А что? Очень даже… пикантно. Только быстро как-то. Надо бы сюжет развить, что ли. Гм… к примеру:
"Он целовал ее взасос, она трепетала и попискивала всеми местами. Клыки чуть-чуть мешали, но ей так нравилось даже больше… Э-э… она любила агрессивные тумбочки. Вот.
Но тут! Из-за угла появилось ОНО. Огромное… нет, маленькое… но волосатое! Или большое и лысое? Короче, жуть кромешная, — и сожрала обоих".
Так… а о чем дальше писать? Тяжело вздыхаю.
"Но, подумав, выплюнуло гнома и, истекая слизью, вонью и всякой гадостью, поползло в свою страшную нору, которая находилась… неизвестно где.
И гном возрыдал…"
А что? Он о ней беспокоился! Страсть, так сказать… Хм. А вообще — что-то мало страсти. Надо добавить:
"Он бился головой о мостовую, отрезал себе пальцы на правой руке в память об утрате и вырвал себе глаз…"
Перебор. Какой-то он… нервный. Лучше:
"Гном долго плакал, лежа в луже… собственной крови, и… страдал. Потом замерз. Встал… и пошел по склизкому следу монстра, надеясь, что еще не поздно спасти ту, ради которой он час лежал в луже".
Во-от, уже романтика. Мне даже жалко его как-то стало. Так. А что это я все про гнома да про гнома? Если писать о романтике, то ведь лучше про элва? У них с этим всегда лучше было. И вообще, если бы за мной полз гном… я бы не очень радовалась. А вот элв — совсем другое дело, читательницы будут в восторге.
"Элв шел по следу монстра, роняя прекрасные чистые слезы и брезгливо опуская ноги в зловонный след. По пути он пел балладу об утерянной любви. И пел ее так чисто и проникновенно, что все кошки выходили из подворотен следом и подвывали, вникая в суть страшных сердечных мук прекрасного героя".
Кстати, о внешности.
"Он был высок! Худ. Сильно. Почти костляв. Но не скелетина… так, умеренной костлявости. Его глаза были… зеленые и широко распахнутые… нет, скорее, немного навыкате (а как иначе в них прочтешь все чувства разом?). Ну в крайнем случае — овальные, и с этими… желтками вместо белков… в тон коже… золотистой такой.
Он передвигался так легко и изящно, что… не касался мостовой (парил, наверное). Или не парил? Скорее, плыл по воздуху… гребковыми движениями вслед за монстром. На лице его был оскал улыбки… клыкастой. На голове его висела коса (просто волосы мешали бы, а он еще драться будет… Так. А если косу отрежут? Случайно…). Точнее, он был полулысый, и лишь редкий ежик волос украшал его голову всеми переливами… мм… радуги (не могу выбрать цвет).
Значит, плыл он, плыл… плыл он, плыл… далеко ли плыл, близко ли — никто не знает. Но в итоге приплыл.
Монстр как раз выплевывал всех съеденных за день жертв и… страшно связывал, подвешивая к потолку. Он взглянул на спасителя, красный глаз которого мигнул в ярости, а… зеленый вспыхнул, подобно сверхновой…"
Так, а тут знают, что такое "сверхновая" и что от такой вспышки элв бы гарантированно ослеп? Ладно. Какая разница? Зато красиво.
"И монстр взвыл в отчаянии и… и…"
В голову лезет сплошная банальщина. Элв по сценарию должен достать меч и изрубить им монстра. Ну или монстр элва. Но такое точно никто читать не будет. Хм. А если…
"…и влюбился. Он подполз к парящему в воздухе мужчине и… облизал его, мурлыча и поливая слизью…
Элв умер от удушья, его аристократический нюх не выдержал спектра миазмов. А монстр… э-э… женился на трупе, и жили они… долго и страшно".
Вот! Конец.
А что? Очень даже недурно получилось. Кошусь на стоящего рядом и читающего все это Фефа. Челюсть у него отвисла, глаза круглые, знаками просит Иревиля подойти. Тот только отмахивается — у него своих дел полно. Да и… вроде как нечистика посетило вдохновение, и он теперь строчит не хуже моего.
Беру у Фефа листок и зачитываю, с его разрешения, вслух. Страшно интересно, что же он там написал.
"Жила-была белочка. Она бегала по полянке и нюхала цветочки. Цветочки были разные. А мимо проходили охотники. Они увидели белочку и долго с ней играли, прыгая между цветочков и стараясь не раздавить их. Охотники были хорошие и отдали белочке все свои продукты и вещи. Белочка поблагодарила их на своем языке, и они расстались. А белочка снова стала прыгать по полянке и нюхать цветочки.
Мораль: нюхайте цветочки и не бейте животных. Феофан".
Рёва спросил, не маки ли нюхала белочка и не горела ли поблизости конопля. Так как только укуренная в дым белка могла грабануть разбойников, да еще при этом расстаться с ними миром. Небось впервые в жизни создала пульсары и, радостно визжа, носилась по полянке, кидаясь ими в несчастных мужиков. Вот парни и побросали все, что было.
Феофан чего-то надулся и сказал, что все было совсем не так и вообще мы ничего не понимаем.
Ну… лично мне — понравилось.
Но меня уже дергал за рукав Иревиль и протягивал свою версию "рассказа года". С интересом углубляемся в чтение (мы с Фефом — в Иревилено, а Рёва — читает мои перлы).
"Жил-был ежик…" (Что-то духов все на животный мир тянет.) "Ёжик был старый и больной. Его никто не любил, и у него выпадали иголки. Тогда он изобрел героин и стал продавать самодельные шприцы со своими иглами. И его стали все любить.
Мораль! Тебя любят, только если ты приносишь счастье".
Да-а… краткость — сестра таланта. И ведь… не придерешься, зарраза.
Феф угрюмо мнет крыло и все пытается сообразить, что бы такого возразить. Но… пока тоже молчит.
Внезапно заскрипела дверь, и в спальню вошел Гриф, подошел к кровати и рухнул, мгновенно отрубаясь.
Я со скрипом отодвинула от стола стул, встала и подошла к нему. В правой руке мокрого парня был зажат какой-то клочок бумажки. Пришлось бережно вынимать, стараясь не разбудить. Но пальцы разжались сами, и черные глаза устало сверкнули из-под ресниц, после чего веки снова сомкнулись.
Стою у маголампы и читаю расплывшиеся от влаги строчки объявления о найме на работу. Неужели… заказ?
"Шахте Сирин требуется квалифицированный маг для выведения грызунов, которые подтачивают крепления, что приводит к обвалу проходов и гибели рабочих. Оплата…"
— Это же самое что ни на есть доброе дело!
Феф кивнул, радостно улыбаясь, а Рёва, как всегда, скуксился.
— Не понимаю, что хорошего в том, что мы полезем в какие-то подземелья гонять кротов?
— Но…
— Лучше бы сходили в баню или еще куда… а тут шахты. Эх! Иль, а пошли в бордель?
Но я только отмахнулась, ложась на постель рядом с Грифом и тоже засыпая (стараясь при этом не разбудить его и особо не шебаршиться во сне).
А только утром я все равно, в который уже раз, обнаружила себя в его объятиях.
…А еще утром Гриф заболел. Знаю, вы скажете, что такие, как он, никогда не болеют. Что такие — геройски погибают в бою, а не умирают (банально) в кровати, и вообще…
Но он-таки заболел. И мы все собрались у его кровати, обсуждая, что нам делать. Маг при этом пытался померить ему температуру, но у него прямо в руках лопнул уже пятый градусник подряд, и он, страшно нервничая, предложил погрузить больного в ванну с холодной водой, чтобы хоть как-то сбить жар.
Вампир уже ковырялся в ванне с водой, делая ее похолоднее, а элв таскал из погреба куски льда. (Гном при этом сидел у кровати с огромной тарелкой супа собственного приготовления и терпеливо ждал своей очереди поиздеваться над пациентом.) А я сидела рядом и просто смотрела на него, не зная, что делать.
— Бурочка, не могла бы ты подвинуться? — Маг посмотрел на меня и мягко улыбнулся.
Киваю и встаю, наблюдая за тем, как Крут и Сим поднимают Грифа и волокут в ванну, а элв суетится и подсказывает — что и куда совать, дабы тело прошло в дверной проем.
— Я… не понимаю. Он же никогда не болел.
— Все когда-нибудь болеют. — Маг похлопал меня по руке и пошел смотреть, что там творят ребята.
Я же осталась в комнате, глядя на задумчивые лица духов и не зная, чем помочь.
— А ведь это неспроста. — Иревиль почесал затылок и посмотрел на Фефа. Тот поспешно отвернулся и крайне тяжело вздохнул. — Феф?
— А? Что? — не поворачиваясь.
— Ты себя странно вел. Ни разу его не перекрестил и даже не спел песенку на ухо.
— Я потом спою.
Встаю и подхожу к окну. Что же делать? А это точно пройдет? Он такой горячий.
— Иля, эта зараза явно что-то знает!
Удивленно оборачиваюсь:
— В смысле?
На Фефа жалко смотреть. Красный, взъерошенный и возмущенный, он сжимает кулачки и гневно смотрит на Иревиля.
— Я дал слово! — возмущенно, — Ты, кстати, тоже.
— Что за слово? — я.
— Не ври, меня заставили, а потом еще и память стерли. Колись.
— Нет.
— Колись!
— Нет!
Из ванны послышался вой и крик. Потом дверь вынесло, на пол рухнул гном, сверху — маг. А Сим и элв в глубине отчаянно боролись с встающим из воды и явно невменяемым Грифом.
Бегу туда, плюнув на духов.
Парня пришлось связать, причем мне, так как больше никто с ним справиться не мог. И вообще, кажется, единственной, кого он теперь подпускал, — была я. Меня он не пытался, по крайней мере, разрезать жгутами, отшвырнуть или покусать. Даже дал снова уложить себя в постель и укрыть одеялом. Температура, правда, все еще зашкаливала, да и разума в открытых черных глазах было немного, но я упорно не давала больше тащить его в холод. Хоть и сама не знала, права ли.
