сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 29 страниц)
— У меня уже есть один… слуга. Два — перебор. И я тебя освобождаю от служения себе — любимой. Свободен.
Котенок насупился, выходя из образа бывалого вояки.
— Это вопрос чести!
— Мыться будешь?
— Чего? — растерянно.
— Ты ужасно выглядишь, я планировала тебя вымыть и расчесать.
— А мы потом свергнем Теней и установим царство равенства и всеобщего счастья? — пристально глядя в глаза.
У меня дернулась бровь.
— Ага, как только вымоюсь, так сразу все и установлю, — мрачно.
Громкий плюх и сопение у носа показали, что с детьми шутить не стоит. Они всему верят.
Короче, котенок стойко вытерпел мойку тремя шампунями, смену окраса на рыжий (так вышло!) и дальнейшую сушку здоровенным, летающим под потолком и спускающимся по приказу феном. Я тоже… все вытерпела. Но тем шампунем, что менял цвет шерсти, голову мыть не рискнула. Волосы уже чуть-чуть отросли, и я больше не была похожа на взбесившегося ежика. Можно было даже прижать их лаком и рискнуть назвать себя… симпатичной, что ли. Да и кожа не такая уж проблемная. (Особенно если поваляться месяцок в подвале без еды, а потом объесться железа.) Ей явно легче, наверняка решила, что выпендриваться — себе дороже.
Сидящий у зеркала, замотанный в полотенце юный воитель смотрел грозно и требовательно.
— Пошли?
Я как раз натягивала халат, так удобно оказавшийся в скрытом в небольшой нише шкафу.
— Пошли, — киваю, сграбастывая пушистика на руки.
— Бить Теней, — уточнил он.
— Э-э… не сейчас.
— А когда?
Но я уже вышла в коридор и мрачно застыла. Черные догорающие обои, выбитые участки стены, отсутствие окна, перевернутый диван и две валяющиеся на ковре фигуры не вдохновляли. А под порывами прохладного ветра под потолком парил светлый тихий анрел, и на руках у него возлежал Иревиль, тихо и очень слабо что-то шепчущий Феофану. Анрел смотрел на него с любовью и заботой, кивал, всхлипывал. Я прислушалась.
— А еще… похорони меня в саду, где цветут маргаритки…
— Рёва.
— Не говори ничего… в глазах темно, мне трудно дышать.
Всхлип.
— И… пусть поставят памятник… побольше. И из золота. Ничего, что я прошу из золота?
— Ничего, ничего. Хоть из алмаза, если захочешь.
— Хочу. — Натужный кашель сотрясает маленькое тельце.
Анрелочек прикусывает губу и отворачивается.
— Фефа… где ты? Я… ничего не вижу.
— Я тут, Рёва, тут.
— Я… чувствую тепло твоих рук. Спасибо… что ты со мной, друг.
Всхлипы.
— А можно… попросить? — тихо, сипло.
— Что? Проси все, что захочешь.
— Та… та анрел, которая недавно прилетала к тебе… ты еще сказал — коллега. Я… как ее зовут?
Анрел поднял бровь и присмотрелся к гэйлу. Гэйл обмяк, страшно застонал и выгнулся дугой.
— Иревиль! Не умирай, — испуганно.
— Имя, брат! Имя! — Пена на губах, кровь в уголке рта.
— Лизонька.
Нечистик замер, тяжело задышал и тихо произнес:
— Ли-изонька. Расскажи ей обо мне.
Феофан прикрыл глаза, сжал зубы и кивнул:
— Да. Конечно.
— Но… как, как ты ей расскажешь обо мне? — в страшном волнении, — Как ты ее найдешь? Я… хотел, чтобы она тоже что-нибудь сказала над моим бриллиантовым памятником двухметрового роста.
— Двух?!
— Фефа, не жадничай, у тебя полдуши на руках помирает, а ты жлобишься, — с укором.
— Ой, прости. Но… ее же просто найти. Надо лишь два раза позвать по имени — на заре или на закате.
— Два? — придирчиво.
— Да, а… а что это у тебя кровь больше не идет? И дыхание ровное.
— А тебе судороги подавай? Слышишь? Сердце уже не бьется.
К груди хмурого Иревиля прижались ухом. Анрел вздрогнул и ахнул.
— Во-от. Я тут последние секундочки доживаю, а он!
— Прости меня, друг мой, — вздохнул анрел и болезненно улыбнулся гэйлу, — Ты — образец выдержки и упрямства. Даже перед лицом смерти не кричишь и не воешь от боли. А просишь, чтобы два анрела помолились о твоей душе. Я горжусь тобой, Иревиль.
— Спасибо, — смущенно.
— Хочешь, я начну отмаливать тебя сейчас?
— Не, плохая примета, когда живому поют заупокойную.
— Да? — растерянно.
— Угу. Ой… а можно еще твоих таблеточек… вдруг помогут?
— Я дал тебе уже три пилюли и три антидота. Ты сказал, что все съел.
— Ну… мало ли… Лизонька и в четвертый раз прилети… ой. В глазах темно! Дышать сложно! И…
— Иревиль, — хмуро.
— Че? — дергая ногами и трепеща крылышками.
— Я нащупал сердце. Справа. И оно бьется.
— Да? — ненатурально удивился черный.
— Да, — мрачно. Нимб красиво сверкнул.
— Случилось чудо! Друг спас жизнь… друга?
— Ты мне Карлсона не цитируй, притворщик хренов. Я тебе сейчас такую заупокойную забацаю… — с угрозой, прижимая к себе уже выдирающегося гэйла.
— Фефа. Ты не так все понял! Таблетки подействовали только сейчас!
— Насчет таблеток мы еще поговорим, и куда ты их дел, я все равно узнаю.
— Не надо.
— А сейчас…
— Мама…
— Я тебя отмолю так, что все грехи вычищу.
— Трендец. Иля!!! Спаси!
Но я только хмыкнула и отвернулась, склоняясь над телами парней. Вроде живы. Что… радует.
А сверху сиял яркий свет, вопил Иревиль, и пел анрел.
Вечером того же дня:
— Гхм… здравствуй, Лизонька.
— Ты… анрел Иревиль? — Удивленно сверкая золотыми глазками, паря над подоконником перед замотанным в гипс до подбородка брюнетом.
— Да, — хмуро.
— А… почему с рогами?
— Таблетки отобрали, — мрачно.
— Что? — растерянно.
— Я говорю: прическа у меня такая… оригинальная. Нравится?
— Нет.
— Жаль.
Молчание.
— А чего крылья без перьев и… черные, — тихо.
— Болею.
— А хвост?
— Это не хвост.
— Геморрой? — наивно.
Иревиль с тоской вспомнил, как все утро пытался спрятать в штаны то, что отличало его от анрела. Видимо, все-таки не удалось.
— Да, — и пошло оно все.
— Ой… больно?
— Нет.
— Я… ты такой… такой…
— Какой? — с тоской.
Лизонька парила так близко. Золотые локоны, огромные сияющие глаза, стройное тельце и широкие сверкающие белизной крылья. Загипсованный больной урод с геморроем ей нужен был вряд ли. И Иревиль это прекрасно понимал.
— …такой загадочный, — неожиданно улыбнулась она.
Иревиль чуть не растаял от этой улыбки.
— Правда? — тихо.
— Угу. Меня зовут Лизонька.
И гэйлу протянули узкую белую ладошку. Ее очень осторожно пожали темной когтистой рукой.
— Иревиль.
— Будем друзьями? — улыбнулась она.
Все, что мог растерянный нечистик, — просто кивнуть.
Заглянувший же в комнату Феофан молча посмотрел на это рукопожатие, глубоко вздохнул и… вылетел обратно в коридор. Он понимал, что неправ, но… он просто хорошо знал Лизоньку. Такая — из любого сделает анрела.
Я перебралась в соседнюю квартирку и расположилась там. Где будет жить Гриф, мне было все равно. Они мне комнату разбомбили, вот пускай теперь оба там и живут.
Но не успели мы с котенком уютно устроиться на широкой кровати, как в дверь осторожно постучались.
— Войдите! — не вставая. Чувствую себя уставшей и хочу спать.
— Бурочка?
Маг. Пришлось сесть и даже прикрыть халатом ноги, поворачиваясь к старичку.
— Что-то случилось?
— Вот, — На тумбочку ссыпали какие-то пузырьки, травы и настойки, — Помогает, если внутренние повреждения… У тебя ничего не болит?
Стало почему-то тепло и приятно внутри. Отрицательно мотаю головой.
— Странно, — растерянно. — Я слышал, что из подвалов Теней все выходят только инвалидами или не выходят вовсе.
— Меня Гриф вытащил, — решила я не вдаваться в подробности.
— А-а… ну тогда понятно, — покивал маг и осторожно сел на пуфик у окна. — Ничего, если я немного передохну? Больно высоко подниматься надо было.
— Да пожалуйста, — пожала я плечами и рухнула обратно на постель.
— Маг? — удивленно от дверей.
Кто там еще? Гм… Крут. Ему-то что надо?
— Я это… — смущенно обращаясь к моей спине. — Ты плохо выглядела, а эта настоечка… поднимет и мертвого.
Лежу. Не шевелюсь. Мне все равно, отстаньте.
— Я смотрю, все уже здесь, — холодно. От двери, голосом элва.
Стон с кровати.
— А у тебя чего? — Гном с любопытством подошел ближе.
— Мазь элвов! — высокомерно.
— Ух ты! — Крут. — Слышал, большая редкость, и от нее заживает все подряд.
— Я спать хочу! — с кровати, капризно.
— Спи, — кивнул маг, пытаясь выцарапать у элва небольшой синий пузырек и даже не покосившись в мою сторону.
— Не, ты как хочешь, а моя настойка все одно лучше, — упорствовал гном.
— Как может какой-то дикарь понять истинную прелесть концентрированной энергии жизни?! Уважаемый маг, это не вам, а пострадавшей.
— Ей не надо, — уверенно.
Чего это мне не надо? А если я тут вся лежу, умираю и даже застонать не могу — стесняюсь?
— Мужики, зацените, я уделал Грифа! — в комнату ввалился Сим и рухнул на кровать…
Меня придавило, но толпа лекарей на мой вскрик никак не отреагировала. Сим только сподобился отползти в сторону и убрать локоть с ребер. Зар-р-раза!
— Еще кто кого уделал. — На меня опять упали. С другой стороны.
Стискиваю зубы. Когда-нибудь этот бардак закончится и я посплю?!
— А что это у вас? — Сим.
— Настойка! — гном, с гордостью. — Поднимет даже мертвяка.
— Хм… брехня.
— Чего? — набычившись и сжимая кулаки.
— Дай попробовать свою бурду.
— Да на, неуч! И только попробуй потом вякнуть что-то неуважительное о живительной воде.
Бульканье. Кашель, вопль. На мне начали прыгать, требуя воды.
— Воды! Воды-ы-ы-ы-ы!!!
— На.
— Бульк.
— Ну как?
— Кру-уто, — с восхищением.
— Во-от, а ты говорил.
— Значит, говорите, эликсир жизни, милейший?
— Да, — сухо.
— А вот можно один экспериментик? Для проверки, так сказать.
— Какой?
— Капнем, к примеру, вон на ту дохлую муху.
— Она не оживет.
— Почему? — растерянно.
— Она дохлая, — снисходительно.
— Так и знал — брехня, — влез гном. — Эй, эй, куда?!
— Жгуты подлечить. У меня еще не отросли до конца, — спокойно и снисходительно, как идиоту.
— Гррр…
Но у задумавшегося элва уже выдрали бутылек и осторожно капали на каждый палец. Мне тоже стало любопытно, и я все же села, поворачиваясь и почесывая затылок.
— Ну как? — Сим, сидя рядом и нагло положив локоть мне на плечо.
— …Пока никак.
— Так и знал — фигня, — удовлетворенно кивнул гном.
Элв сверкнул глазами, отнял бутылек, сунул горлышко в зубы Симу и вылил все разом ему в глотку. Сим с хрустом перекусил горлышко и замер, испуганно на нас глядя.
— А ему-то зачем? — удивленно. Маг. Только что лишившийся объекта изучений.
— Он здесь самый больной, — туманно ответил элв, глядя на вампира с непонятым подозрением.
На Сима уже смотрим все, ожидая неясного, но обязательного эффекта. Вампир вяло улыбается, выковыривая осколки из зубов.
— Смотри, смотри, — тыркает Иревиль Феофана, сидя на подоконнике. — Спорнем, у него сейчас нимб выскочит?
— Иревиль, это же другое лекарство. Какой нимб? — со вздохом.
Кошусь на гэйла, демонстрирующего ошарашенному анрелу обертку от белой конфеты.
— Я успел подмешать, — с гордостью.
— А-а-а… э-э-э… — Феофан трагически посмотрел на меня.
Я беспомощно смотрю на вампира. Все замерли, все ждем. Кто-то кашлянул — на него сурово посмотрели. Кашель трагически оборвался.
— Ну как? — первой не выдерживаю я.
— Ну… в горле першит.
— И все? — разочарованно. Элв.
— Ну-у, все.
Сим кашлянул, по комнате прокатился огромный столб пламени, спалив одежду и шевелюру склонившихся над ним элва, гнома и мага.
Кто-то упал, кто-то взвыл. Сим зажимал рот рукой, широко раскрыв глаза и испуганно глядя на матерящихся и катающихся по полу друзей. Все были живы, но ожогов — куча. Пришлось всей толпой спускаться вниз в лабораторию мага и лечиться там мазями. (Пару из них стырили у меня же с тумбочки.)
А после того как пострадавшие вышли и оставили меня наконец-то одну (если не считать разлегшегося на кровати Грифа и вечную парочку, окопавшуюся на подоконнике), я со вздохом облегчения наконец-то рухнула обратно на кровать.
— Так и будешь здесь лежать? — сонно смотрю на Грифа, толкая его коленом в бедро.
— Угу, — не открывая глаз. — Мои апартаменты временно в разрухе, — с усмешкой.
— А мне все равно. Хочешь, иди к магу или к Симу. Да к кому угодно, только не ко мне.
— Мне и здесь хорошо, — даже и не думая шевелиться.
Я с грустью поняла, что от меня не отстанут.
— Так. Ладно, но раз уж так приспичило — спишь в кабинете, там вроде тоже есть раскладной диванчик. И прими ванну. Чудовище.
С постели раздался тихий вредный храп.
Я только махнула рукой, закрывая глаза, и немедленно уснула, наконец-то оказавшись в тепле, безопасности и с пуховым одеялом под боком.
А на подушке уже давно сопел котенок, уткнувшись носом в кончики пушистых хвостов.
ГЛАВА 9
Контора "Нечисть и Ко" жила своей жизнью. Приходили заказы, кто-то, обычно по одному, редко — двое или трое, выходил на задание и вскоре возвращаясь или с наградой, или же, если не везло, без оной.
Меня упорно не трогали и никуда не брали, решив на общем собрании, что я и так перетрудилась, так что работать будут только мужчины. Гриф, впрочем, тоже на задания не ходил, вечно где-то пропадая, или же спал на моей кровати. Кухню он, правда, любил особенно. И часто маг ворчал, что поставит ловушки на ту заразу, что откусывает от каждого блюда по куску или расковыривает пальцем все сразу, оставляя воодушевленным такими остатками сослуживцам что-то непрезентабельное и недоеденное.
Я пыталась воздействовать психологически, отправляя к парню Феофана, который мог сутками читать заунывные проповеди о грехе обжорства и эгоизма. Анрелочка либо игнорировали, либо ловили и долго не отпускали, таскаясь с ним, как ребенок с игрушкой, что страшно злило Реву, возникающего со своими молниями вечно не вовремя и постоянно портящего интерьер дома.
В итоге меня все достало, я лично надавала Грифу по шее. (На пустыре. Крысы бежали первыми, неся страшные потери.) И все как-то поутихло.
Единственным, кто меня продолжал тыркать, был котенок. Он уже общался со всеми сразу, но очень просил уничтожить Тенюк именно меня, убеждая, что тем самым я спасу мир.
Я назвала пушистого Симкой и пока успешно отговаривалась от столь "заманчивого" предприятия.
— Дались тебе эти Тени. Ну и пусть себе правят городом.
— Ты не понимаешь, — расстроенно. — Они нами питаются.
— Хм. Так линять надо отсюда.
— Но мы тут живем! Нельзя же сбегать из дома по любому пустяку. И потом, кто знает, что будет на новом месте, — грустно.
— А поговорить с ними не пробовали?
— Пробовали. Все равно кушают.
— Тупик.
— Тебе бы вот было приятно, если бы тебя ели без всякого повода?
— Не очень.
Котенок грустно кивнул и потянулся лапкой к сидящему неподалеку Иревилю. Тот как раз пристально разглядывал крыло Феофана, убеждая того, что нашел темное перышко. Анрел страшно нервничал, вспоминая, что темнеющие крылья — признак грешности.
— Феф, не рыпайся.
— Я… я вчера булочку съел! — расстроенно.
— Не страшно. Хм… где же я его видел?
— Но я ее у тебя украл, — трагически.
Иревиль замер и угрюмо шмыгнул носом.
— То-то я вчера никак понять не мог, кто упер мою плюшку. А ты еще так радостно бросился мне помогать в ее поисках.
Алые щеки Феофана выдавали его с головой.
— Я… я тебе сегодня свою булочку отдам, — тихо.
— Эх… ладно. Не дергайся! Где-то оно здесь было.
— А еще я не молился вчера на ночь, — убито.
— А? Это когда мы с тобой в ванной устроили заплыв на всю ночь?
— Ну… да.
— Так ты ж утонул. Я тебя еле откачал, — довольно.
— Ой, я понял! — в шоке. Перебив Рёву.
— Чего? — продолжая рыться в перьях.
— Грех прелюбодеяния, — убито.
Нечистик замер, глазки его загорелись, котенку он показал кулак, и от гэйла тут же отстали.
— Ну-ка, ну-ка! Поподробнее, шалунишка.
— А?
— Колись, говорю, с кем спал?
— С тобой. Мы же всегда вместе спим, — растерянно.
— Тьфу ты, бестолочь, я о том — кто она?
— А-а… ну…
— Да ладно, мужик, тут все свои, — подползая ближе и радостно улыбаясь, — ты ж знаешь — я не выдам.
— А перо очень темное было? — смущенно.
— Черное… три! Говори давай.
Анрел икнул, часто заморгал и испуганно выдавил:
— Я… целовал нечисть.
— О как! А я думал, только у меня шуры-муры с Лизонькой. И как оно?
— Отвратительно.
— Так плохо? — удивленно.
— Ужасно. Думал — стошнит.
— М-да-а-а… а Лизоньке нравилось.
— Что?!
— Трогать мои рожки, — выкрутился Рёва, не меняя загадочного выражения лица.
— А-а… ну…
— Так кто она?
— Он, — хмуро.
Зависание. Пауза.
— Знаешь, друг… — задумчиво.
— Что?
— Я удивляюсь, как у тебя все перья не посерели, голубок ты мой.
— Я не понимаю, — нахмурившись.
— Я тоже. Ты зачем парня целовал?
— Я не целовал! Он сам полез.
Глаза Рёвы полыхнули алым.
— САМ?! Кто этот гад?! Говори, я ему лично шары в лузы вставлю!
— Чего? — растерянно.
— Имя! — рявкнул взбешенный Иревиль.
— Так это ж ты был.
