Текст книги "Шпионская сага. История шестнадцатая. И жизни тоненькая нить...(СИ)"

Автор книги: Ольга Кравченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

– Звал? – Голова Оливье появилась в дверном проеме. Помещение встретило его звоном инструментов, каким-то нереальным сочетанием пустынности при полной загруженности и замершим в воздухе ощущением внутреннего холода. В пустом холодильнике было больше жизни, чем здесь. – Никогда не любил твои «хоромы». – Поморщился он, заходя.

– А что такое? – Жак поднял лобный рефлектор, повернулся к Оливье. – Тихо, спокойно, никто не орет в ухо и не проносится то и дело мимо, словно ошпаренный вентилятор. Мои клиенты тихие, неконфликтные, в отличие от вашего, – скосил глаза на коллегу, – муравейника.

Оливье усмехнулся. Дааа… муравейник по сравнению с их Управлением для непривыкшего к такому ритму человека был бы просто оазисом. Закрыв дверь, он прошел вглубь помещения.

– Решил сообразить на троих? – усмехнулся, увидев не до конца прикрытого «клиента» на столе. Их шутки со стороны могли бы показаться циничными и грубыми, но они помогали не сойти с ума, когда день сливался с ночью, а кофе глушилось со скоростью, которой позавидовал бы самый скоростной лайнер.

– Присоединяйся… – хмуро ответил Жак, отъезжая от стола.

Увидев «клиента», Оливье вздрогнул.

– Час назад привезли. – Поймав его ошалелый взгляд, ответил Жак. – Макс чуть-чуть не успел. Хотя… – Жак поднялся, замерев на мгновение, вздохнул и, качая головой, закрыл Дэймона простыней, – он бы все равно ничего не смог сделать.

– Чертов Ахмат… – пробормотал Оливье, не отводя взгляда от простыни.

– Ибутропен, – Жак снял резиновые перчатки, подойдя к столу с компьютером, бросил их в стоящую рядом урну, – на Востоке именуемый «огненный поцелуй». Действует не сразу, но резко и неожиданно. Начинается с металлического привкуса во рту, а умирает человек от разрыва сосудов. В прямом смысле… – повернувшись, Жак бросил взгляд на Дэймона, перевел глаза на остолбеневшего Оливье. – Противоядия нет.

– Как? В Ла-Санте и мышь не проберется… – Оливье, наконец, смог стряхнуть с себя охватившее его оцепенение, подошел к Жаку, присел на рядом стоящую пустую каталку. – Как Ахмат добрался до него?

– Ибутрпопен опасен даже в самых малых дозах и может проникнуть в организм множеством путей. Судя по показаниям охраны, в нашего «Брута» он попал с водой. Да, – проследив за взлетом бровей Оливье, пожал плечами Жак, – с обычной водой, стоящей в комнате свиданий. Смертельной является уже доза в два-три грамма, а в, скажем, обычном перстне можно пронести до десяти грамм.

– Чего так испугался Ахмат? – Оливье откинулся, прислонившись спиной к стене. – Что Дэймон заложит его в обмен на свободу? Так хрен бы он получил срок хоть на день меньше после того, что сотворил. А на раскаявшегося грешника, судя по словам Макса, он не был похож.

– Ахмат человек дела, хладнокровно подчищающий после себя. – Жак запустил на компьютере обработку данных, в ожидании результата откинулся на стуле и повернул голову к Оливье. – Не будь он таким осторожным, не смог бы столько лет быть неуловимым для всех спецслужб мира.

Оливье согласно кивнул, прикусив губы. Хреново… И смерть Дэймона, унесшего с собой море полезной информации, и исчезновение Ахмата, на свободе остающегося крайне опасным для Кристиана. Не говоря уже о том, что все происходившее и происходящее указывало на какое-то задуманное им грандиозное дело. Все-таки, то, что Этьен еще не уехал, огромная удача. Его опыт и его база не будут лишними. Это их общая война, и им сейчас нужна одна победа…

– Вот еще что… – не отводя от бегущих по экрану компьютера строк, пробормотал Жак. – Мое обследование показало, что очень давно, скорее всего, еще в детстве… – Жак сделал паузу, перевел взгляд на Оливье, – его изнасиловали.

– Ччччерт…. – словно камень рухнул где-то внутри, резко затошнило, руки моментом вспотели. Пронзившая сознание молния, моментом открывшийся ларчик с хранимой годами тайной, давший ответ на один из терзающих их последние дни вопросов – что могло сделать Дэймона таким? Откуда эта зашкаливающая жестокость и стремление покарать весь мир?

Компьютер, наконец, пропищал, оповещая об окончании обработки данных, принтер затрещал, выплюнув три полностью испечатанных листка. Жак достал их и протянул Оливье:

– Здесь все. Приятной ночи.

– Добряк ты наш… – скорчил рожицу Оливье.

– Обращайся… – пожал плечами Жак, поднимаясь со стула.

Оливье проводил его взглядом, вздохнув, пробежал листки глазами. Соскочив с каталки, направился к двери.

– Да… – с грохотом закрыв за Дэймоном дверь его нынешнего пристанища, повернулся к Оливье Жак. – Макс сказал, что он перед смертью пробормотал что-то типа «черная лиса… три после пяти… караван…».

Оливье затороможенно почесал затылок и, не сказав больше ни слова, вышел. Дверь гулко хлопнула за его спиной.

Улыбаясь, она смотрела, как привыкший к опасности, словно орешки щелкающий сложнейшие загадки, он сидел рядом, словно парализованными пальцами вцепившись в ее руку, и смущенно кусал губы.

А он бы сейчас предпочел снова в тот огонь, из которого вытащил ее, не в силах никак прервать это затянувшееся молчание.

– А я даже не подозревала… – прошептала она, наконец, сжав его ладонь.

Сколько раз она касалась ее, когда он помогал ей выйти из машины или когда они здоровались, встречаясь в кабинете ее отца. Она никогда не думала о нем иначе, чем как о подчиненном отца, умном, преданном, юморном, гениальном программисте. Последние сутки заставили ее совсем иначе посмотреть на него с той самой минуты, как она услышала его голос в коридоре. «Все будет хорошо…»

Уверенной, недрогнувшей рукой выбивающий десять из десяти в служебном тире, сейчас он никак не мог унять эту предательскую дрожь в руках, выдающую его с головой.

– Ты была замужем, я не смел… – голос тоже издевательски дрожал, пересохшее горло хрипело, словно он бухал, не просыхая, несколько суток. – Я пытался не думать о тебе, кроме как о дочери шефа, ринулся спасать трещащие по швам бывшие отношения. Но от себя не убежать… – он вдруг поднял на нее глаза.

Она молча смотрела на него, теперь у нее разом пропали все слова.

– Мы ведь думали, в сарае Кристиан. Мы за ним ехали, не зная, что ты тоже там. А Макс с Роном ехали за тобой, не зная, что Кристиан тоже там. – Леон покачал головой. – Когда я влетел туда и увидел тебя… Не знаю… сколько бы я еще стоял там, словно истукан, если бы не посыпавшаяся сверху горящая солома.

– Спасибо… – она только сейчас поняла, что, ринувшись туда, он мог остаться там навсегда, и неважно, с отцом или с ней.

– Тогда я и понял, как коротка может быть жизнь, как легко может оборваться в любую минуту эта тоненькая нить и…

От прозвеневшего телефона вздрогнули они оба.

– Да, слушаю, – дрожащим голосом ответила Саша. – Привет, Макс. Нет, все нормально, это я от неожиданности. Нет, никто не звонил. Что…?!

Она вдруг резко села в кровати, задышала часто, прерывисто, словно задыхалась, словно ей не хватало воздуха. Леон встревожено подскочил, потянувшись к стоящему на тумбочке стакану воды, но Саша остановила его, сжав его руку. Он сел обратно, теперь уже не сводя с нее глаз, обеспокоенно следил за ее бледнеющим лицом, побелевшими прикушенными губами.

– Да, конечно… Не стоит ему пока ничего говорить. – Наконец, пробормотала она, в чем-то соглашаясь с Максом. – У него завтра операция, Джоанна сказала, нельзя лишний раз волноваться. Звони, ладно? Да, спасибо… Пока…

Она выключила телефон, положила его на тумбочку. Прикусив губы, вдруг закачалась. Из глаз покатились слезы, которые она уже была не в состоянии сдерживать. Леон молча ждал, даже не пытаясь предполагать, что могло произойти.

– Он умер… – вдруг тихо сказала она, подняла на него глаза. – Дэймон… умер…

И он мог бы, сопоставив услышанную новость с ее состоянием, сделать логичный вывод, что пошел бы он куда подальше со своими чувствами, если ее сердце еще занято, пусть и тем, кто чуть не убил ее, ее отца, если бы она вдруг не повисла на его шее, вцепившись в его плечи. Сначала несмело, а потом все увереннее он обнял ее. И, поглаживая по спине, услышал в ее сдавленных рыданиях, увидел в пробирающей ее дрожи прощание. Но не с любимым мужем, а с кошмаром, который тот создал для нее.

Двоякое чувство – раздражение, что Ахмат обставил их, заставив замолчать возможный источник информации, и облегчение, что больше нет преград между ней и им – разрывало сейчас Леона на части. Но все сомнения, метания, тревоги разом отступали, оставляя лишь переполняющее его желание защищать и оберегать ее, когда он осознал, что именно в его объятиях она ищет сейчас опору на в одну секунду пошатнувшейся под ногами земле.

Закат после дождя особенно красив. Кристиан не сводил глаз с медленно опускающегося за горизонт оранжево-бордового колеса. Чистое небо обещало хороший день. Хороший день, чтобы…

– Время перевязки. – Из ванной комнаты, на ходу вытирая руки бумажным полотенцем, вышла Джоанна. – Скоро придет медсестра колоть антибиотик. И звонил Жан, через час подойдет с анестезиологом, хотят все обговорить. Скорее всего, операция будет уже утром.

Кристиан невольно вздрогнул, хотя большой разницы в том, случится это утром или вечером, нет.

– Я понимаю тебя… – от Джоанны не ускользает ничего. Она подошла, присела рядом с ним, протянув руку, коснулась его волос. – Но у нас нет выбора. Ждать…

– Все нормально… – перебив ее, он даже смог улыбнуться, не хватало еще, чтобы она сходила с ума от волнения так же, как он. Хотя… Кого он пытается обмануть? Она же все чувствует.

– Пап… – подал голос сидящий на диване Рон, – сколько раз Жан вытаскивал тебя? Вырывал из таких когтей, перед которыми любой другой, даже самый гениальный, врач потерпел бы поражение. Так неужели и сейчас он не сделает все и даже больше? А что касается возможных осложнений… – Рон слез с дивана, подошел к кровати и присел рядом, – это как море. Даже после самого сильного отлива всегда прибывает. Всегда. И зная тебя и всех нас, ты обязательно преодолеешь любой регресс.

– Ты уверен, что хочешь пойти в химики? – улыбнулся Кристиан, накрывая своей ладонью ладонь сына, тот сжал ее в ответ. – В нашем деле цепкий ум высоко ценится.

В этот раз даже Джоанна не вздрогнула. Она давно смирилась с тем, что Рон может пойти по стопам отца.

– Я подумаю. – Серьезно ответил Рон. Кристиан многозначительно переглянулся с Джоанной, она с улыбкой лишь покачала головой. – А сейчас пойду навещу Сашу, пока у вас перевязка и консилиум. Освободитесь – звоните.

Рон поднялся и, поцеловав напоследок ошеломленного отца, вышел из палаты.

– Кого-то он мне своей решимостью напоминает… – прошептал Кристиан, за шею притягивая к себе Джоанну.

– И мне… своим упрямством… – ответила она, прежде чем его губы коснулись ее губ. – Десерт позже, пока основное блюдо. – Отпрянув от него, она подвинула поближе столик с перевязочными материалами.

– Как скажете, доктор… – Кристиан откинулся на подушку. Все-таки, и правда, прикосновение любимых рук – лучшее лекарство.

Сделав последний глоток, Саша отдала Леону стакан.

– Макс сказал, пока не надо ничего говорить отцу. И я с ним согласна. Ему сейчас лишние волнения ни к чему.

Леон кивнул, поставив стакан на тумбочку, повернулся к Саше:

– Насчет меня можешь не волноваться. Ребят я предупрежу. Саша… – замешкавшись, словно снова забыв все слова, он взволнованно кусал губы, наконец, поднял на нее глаза, – я…

В этот раз взорвавшийся Раммштайном в нагрудном кармане его телефон заставил их одновременно вздрогнуть.

– Да. Да, Этьен. – Было видно, что даже ожидаемый и долгожданный, этот звонок сейчас в какой-то степени огорчил его. – Хорошо, понял. – Короткий взгляд на часы. – Через час у меня. Оливье я сам отзвонюсь. – Выключив телефон, он посмотрел на Сашу.

– Езжай, – улыбнулась она, – еще поговорим.

Он кивнул, хотел было уже встать, как вдруг порывисто наклонился к ней и коснулся губами ее губ. Ощутив еле заметный, пока еще робкий ответ, отпрянул, улыбнулся.

– Привет… – едва успев закрыться, дверь отворилась вновь. Войдя, Рон сразу подошел к окнам. – Никогда не любил жалюзи. Ни фига не закрывают обзор… – повернувшись, многозначительно подмигнул он ей.

– Думаешь, это был не бессмысленный набор слов? – Леон запустил компьютер и, пока тот загружается, повернулся к Этьену.

– Не похоже… Совесть, что ли, нашего Брута заела, что перед смертью покаяться решил. – Этьен расположился в кресле. – Хотя не стоит сбрасывать со счетов и тот факт, что он так мог попытаться заманить нас в очередную ловушку или пустить по ложному следу.

Леон согласно кивнул, ввел пароль в приветственно замигавшую строку на экране.

– Ну, и где этот почтальон Печкин? – хмыкнул, глянув на часы.

– Кто? – не понял Этьен.

– Прикольный мужик из мультика, что Саша Эдварду включает постоянно, – улыбнулся Леон. Признаться, сам каждый свой визит в дом Кристиана с удовольствием зависал перед телевизором вместе с Эдди. – Но работник из него тот еще…

– Я попрошу… – раздалось из-за еще закрытой двери, которая, впрочем, тут же отворилась, представив их взору выразительные красные глаза, обрамленные кругами насыщенного фиолетового цвета.

– Красавец… – присвистнул Леон.

– Лучше кофе налей, Матроскин хренов. – Оливье вполз в кабинет, упал в одно из кресел и, водрузив ноги на скучающий в углу принтер, обреченно плюхнул на стол бумаги, что все это время держал в руках.

Этьен усмехнулся, подперев голову рукой.

– Откуда знаешь? – театрально оглянулся по сторонам Леон. – Про варенье и вышивание я никому не говорил, даже священнику на исповеди.

– Сын мой… – прикрыв глаза, вздохнул Оливье. – Сам же натыкал свои экспериментальные жучки где ни попадя. Ребята бояться отливать ходить, кто знает, с какого ракурса их снимают.

Этьен уже с трудом сдерживался, старательно прикрывая рукой рот.

– Не знал, что русский мультик такая редкость во Франции, еле нашел, – не открывая глаз, пробормотал сонным голосом Оливье. – Мы его подобрали, обогрели, а он нам фигвамы рисует… – приоткрыв правый глаз, скосил его в сторону выводящего на экран компьютера какие-то графики Леона.

– Дашь скачать? – глазами Шрека посмотрел на него Леон. Этьен уже откровенно сгибался пополам.

– Жучки из сортира уберешь? – встрепенулся Оливье.

Рука ударила об руку.

– Лот продан! – уже не пытаясь сдерживаться, простонал сквозь смех Этьен.

– Следующий лот – попавшая в наши руки загадка, хранящая в себе важную тайну… -заговорщецки-серьезным тоном произнес Оливье, вынимая из кипы принесенных бумаг один листок и протягивая его Этьену.

– «Черная лиса… три после пяти… караван…» – вмиг посерьезнев, прочитал Этьен. Откинувшись на спинку кресла, задумчиво закрыл глаза.

– Какая, к черту, черная лиса? – почесал затылок Леон. – Три после пяти… Караван…

– Все, что я смог предположить, – оставив шутки и приколы позади, серьезно посмотрел на него Оливье, – что караван это намек на Ахмата. Три после пяти… – разочарованно пожал плечами, – и какая лиса может быть в пустыне…

– Неужели подшутил над нами наш Брут напоследок… – прошипел Леон.

– Пробей мне, – вдруг открыл глаза Этьен, подался в сторону Леона, – график ближайших визитов эмира Абу-Даби, расписание и списки пассажиров рейсов в Эмираты из всех аэропортов Парижа за прошедшие сутки и места неожиданно активизировавшихся за последние… – секундная пауза, – месяц-полтора конфликтов.

Отразившееся на лице Леона абсолютное непонимание, однако, не помешало ему уже через пять минут вытащить из принтера распечатку с запрошенной Этьеном информацией. Пробежав глазами листок, Этьен удовлетворенно улыбнулся.

– Этьен Пру, оперуправление Интерпола, – представился кому-то в телефон, – когда ближайший рейс в Абу-Даби? – короткий взгляд на часы. – Отлично. Придержите самолет, выезжаю, возможно, опоздаю минут на десять. «Черной лисой» на Востоке называют эмира Абу-Даби, – одеваясь и сгребая в сумку документы Оливье, на ходу объяснял Этьен ничего не понимающим Оливье и Леону. – Через четыре часа в Дубаи начинается закрытый аукцион на поставку оружия в зону кашмирского конфликта. А среди пассажиров одного из рейсов, сегодня днем вылетевшего в Дубаи, числятся попросившие уеденные места якобы инвалид операции «Буря в пустыне» Ахшат Анвар и его друг, ухаживающий за ним все последние годы, Жорж Ассасин. А как звали отправившего нашего Брута на тот свет адвоката? – уже в дверях обернулся на ошарашенных друзей. – Позвоню.

Едва шаги Этьена стихли в коридоре, как Леон, повернувшись к экрану компьютера, вывел на него отчет Макса.

– Жорж Ассасин… Твою мать…

Переглянувшись с Оливье, он понял, что тот подумал о том же, что и он. Насмешка судьбы, игра слов, называйте, как хотите… Ассасин. На Востоке наемный убийца, киллер…

– Привет, Крис! – машина, визжа тормозами, вырулила со стоянки, наперерез зазевавшемуся Опелю успела проскочить на мигающий желтый. – Срочное дело, сегодня не смогу приехать. Вернусь через сутки-полтора, поговорим. Держись и удачи тебе завтра!

Их привычное «ни пуха» – «к черту». Этьен бросил телефон на пассажирское сиденье рядом. Включившиеся вдоль дороги фонари пришли на смену уже почти скрывшемуся за горизонтом солнцу. По идее не должен опоздать на самолет. И, если повезет, успеет и остановить друга Ахмата… Или как его там…

====== Глава 20. Непредвиденная неожиданность. ======

Утро встретило привычными звуками спешащих по коридорам врачей и сестер, размеренным пищанием приборов да бьющимися в окно опадающими листьями. Осень все увереннее вступала в свои права, нагоняя тоску и уныние. Но он не мог позволить себе плыть на той же волне. Видя, как Джоанна, Рон и Саша верят только в хороший исход, готовые бороться с любыми возможными осложнениями, он снова и снова стряхивал с себя тревожное оцепенение. Саша, несмотря на сохраняющееся предписание постельного режима – все еще случались приступы неожиданного удушья – накануне вечером вместе с Роном пришла в его палату. И ее улыбка, ее «все будет хорошо», ее обнявшие его за шею руки и поцелуй на щеке только укрепили его уверенность в том, что что бы ни случилось, они все преодолеют. Видимо, судьба у него такая – преодолевать.

Услышав сквозь осколки сна стук двери ванной комнаты и приближающиеся шаги, Кристиан изображать ничего не стал, еще не открыв глаза, улыбнулся, повернул голову навстречу движению воздуха.

– Малыш…

– Кхе… Я тронут.

Резко распахнутые глаза, ступор, дружный смех.

– Я смотрю, настрой боевой, – отсмеявшись, Жан сжал его запястье, проверяя пульс, – впрочем, другого я от тебя не ожидал.

– Где все? Снова выгнал?

– Интим есть интим… – наклонившись, многозначительно прошептал Жан, снова сел, улыбнулся. – Джоанна и Рон пошли пока позавтракать. Зная их, я уверен, пока все не закончится, они от дверей операционной не отойдут. – Внимательно посмотрев распечатку ночного сканирования сердца, нахмурился.

– Снова? – понял Кристиан.

– Этой ночью три раза… – покачал головой Жан.

– Когда начинаем? – Оттягивать нельзя…

– Сейчас у меня утренняя планерка со старшими ординаторами отделений, – что-то отмечая в своем планшете, ответил Жан. – Часов в десять начнем. Не есть, не пить. Сейчас подойдет сестра, поставит поддерживающую капельницу. А пока канцелярщина, – Жан поднял на Кристиана глаза, подождал, пока он приподнимется, положил на колени планшет, один за другим поднимал на нем закрепленные листки. – Согласие на операцию. Разрешение на общий наркоз. Бумаги для страховой компании. – Рука Жана замерла перед следующим листком. – Распоряжение на случай возможных осложнений, будь то аллергия, кома, остановка сердца. – Подняв на Кристиана глаза, Жан сделал паузу, помолчал несколько секунд, вздохнув, закончил, – ты должен вписать имя человека, который будет принимать решение.

Все это было ожидаемо, предсказуемо, но почему-то все равно сердце дрогнуло. Рука замерла, словно, подписывая этот листок, он подписывал приговор. Ощущение задницы подобно щупальцам ската заползало в душу. Но пути назад не было. Он понимал, судьба и так слишком благосклонная была к нему, испытывать ее терпение не самый благодарный жест с его стороны. Вписав короткое «Джоанна Рокье», Кристиан подмахнул внизу страницы и вернул Жану ручку.

– Хорошо, – захлопнув планшет, Жан посмотрел на него. – Оперировать будет Антон, я ассистирую. Мы вызвали на случай крайней необходимости главврача кардиологического центра и ведущего нейрохирурга центрального госпиталя святого Вита. Они будут дежурить в моем кабинете, готовые присоединиться в любой момент.

Скрипнувшая дверь представила их взорам голову Рона.

– Заходи, мы закончили. – Жан встал с кровати, зажав планшет подмышкой, посмотрел на Кристиана. – Все, до встречи.

Замеревшие в рукопожатии руки, короткий кивок головой. В дверях Жан пропустил входящую Джоанну, от Кристиана не ускользнуло его ободряющее касание рукой ее плеча.

– Доброе утро, – подойдя к кровати, она присела на край, протянула руку, коснувшись его щеки. Подбежавший Рон занял место с другой стороны.

– Мне сегодня приснилось, что я обогнал тебя на Корсаре. – Нескрываемая гордость в голосе сына вызвала улыбку, Кристиан поднял руку, обнимая его за шею. – Так что учти, я намерен превратить сон в реальность. Это было крутооо!!!

Их ставшие традиционными воскресные скачки почти всегда заканчивались победой более опытного Адмирала, пятилетнего марварца, подаренного Кристиану главой Натгрид – национальной разведывательной сети Индии. Корсар был его сыном и уже, несмотря на свой юный возраст, показывал многообещающие результаты.

– Договорились. – Кристиан обнял Рона, тот снова тактично, ненавязчиво смог сказать: ты, отец, как хочешь, но я знаю, что как бы ни повернулось, все будет хорошо, сдюжим и на этот раз. – Начало в десять, – улыбнулся, повернувшись к Джоанне.

– Все будет хорошо… – сказанные уже в который раз, но все равно такие нужные сейчас слова. Она наклонилась и коснулась губами его губ.

Вдруг прижав ее к себе, вцепившись в ее волосы, он словно хотел запомнить ее запах, ее прикосновения, взять с собой ее веру и любовь, чтобы под светом операционных ламп они хранили его сердце. Она молча уткнулась в его шею. Рон напряженно пыхтел с другой стороны.

Скрипнувшая дверь впустила медсестру. Джоанна подпустила ее к кровати, но осталась сидеть, держа его за руку. Последние приготовления. Чем ближе, тем громче стучит сердце.

«Проще к Папе Римскому проникнуть, чем сюда» – думал Этьен, уже в который раз доставая корочку. Закрытый аукцион на поставку оружия в зону кашмирского конфликта собрал ведущих оружейников мира. Кроме непосредственных производителей и поставщиков, как то Россия и США, здесь было множество посредников, причем крайне странным, несмотря на принимаемые меры безопасности, казалось само проникновение сюда некоторых из них. Кого-то удавалось отсеять уже на этапе регистрации, кто-то доходил до прямых торгов, уже там выдавая себя явными спекулятивными действиями. Но кто-то, как интересующая сейчас Этьена пакистанская организация «Брат за брата» умело маскировала свои преступные цели под помощь попавшим в беду единоверцам. Провозглашаемая на бумагах цель помощи проправительственным войскам на деле оборачивалась уже торгами с обеими воюющими сторонами – кто больше предложит.

– Туда, – бравый паренек в форме пехотинца арабской армии показал Этьену на одну из множества дверей. Дворец эмира Абу-Даби на один день превратился в огромную торговую площадку.

Коротко кивнув головой, Этьен поспешил к заветной двери, на ходу посматривая на часы. Аукцион уже почти час, как начался, но, зная эту кухню, Этьен успокаивал себя тем, что все сливки появляются обычно ближе к середине торгов. В подтверждение его слов со стороны второй лестницы показалась делегация русских во главе с президентом концерна «Алмаз-Антей».

Торги на востоке всегда отличались особой харизмой, сочетающей деловую хватку с характерным местным менталитетом, априори предполагающим торг. Если ты что-то покупал, не торгуясь, то тем самым буквально оскорблял продавца. А чем дольше и активнее торговался, тем больше располагал к себе.

Огромный зал дворца был заполнен под завязку. Найти в этой толпе Ахмата было нереально. Этьен надеялся лишь на то, что сможет буквально поймать его за руку, когда тот будет расплачиваться. А значит, надо подобраться как можно ближе к ведущему торги.

Зычный голос ведущего объявил очередной лот: противоракетные установки «земля-воздух». Цепляя взглядом поднимающиеся таблички, Этьен продвигался к трибуне. Когда молоточек ударился о красное дерево – даже здесь арабы остались верны своей любви к шику, шику во всем – Этьен оказался как раз за спиной ведущего. Похвалив себя за крайне удачное расположение – аккурат между трибуной и «кассой», небольшим столиком с двумя стоящими на нем сейфами, Этьен превратился в слух, параллельно сканируя глазами подтягивающихся к заветному столу. Сидящий за ним в окружении двух вооруженных до зубов охранников казначей не спеша заносил в лежащую перед ним тетрадь результаты торгов. Двадцать первый век, высокие технологии, но нет ничего надежнее обычной амбарной книги.

Вдруг Этьен замер, даже перестав моргать. Пропустив мимо ушей следующий лот, не сводил глаз со стоящих прямо напротив него двух мужчин. Точнее, стоял один, второй сидел в инвалидной коляске, то и дело что-то шепча на ухо своему сопровождающему. Когда тот уверенно поднял табличку, Этьен понял – пора действовать. Заранее согласовав все с арабами, он, словно пряча кашель в ворот куртки, наклонил голову:

– Двое, один в коляске, второй рядом. Тихо, не спугните.

Вряд ли его помятая ночным перелетом физиономия с трехдневной щетиной на щеках могла хоть как-то заинтересовать наблюдаемые им объекты, а потому он даже не прятался, позевывая, мельтешил взглядом по находящимся в зале. Молоточек раздражающе отозвался гулом где-то в голове. Коляска пришла в движение, напрягшиеся струной мышцы – в состояние полной боевой готовности.

– Разрешение на торги. Лицензия. Аккредитация. – Словно заезженная пластинка, уже в который раз повторил казначей. Приняв в руки документы, театрально зевнул. Невозмутимые, словно статуи, охранники лишь скосили глаза на победителей. Этьен уже видел черную отсрочку на вороте куртки «инвалида», медленно, как и он, приближающихся к кассе ребят из охраны эмира, протянутую за чеком руку казначея.

Как вдруг… Словно из-под земли прямо перед ним в воздух взлетел столб дыма, рефлекторно отпрянув, он почувствовал жжение в носу. Твою мать! Перцовый газ! Мгновенно заслезившиеся глаза успели ухватить и скрученного охраной адвоката, и резко соскочившего с коляски «инвалида», стремительно исчезнувшего в обезумевшей от паники толпе.

Черт! Черт!! Черт!!!

Яркий свет операционного светильника заставил на мгновение зажмуриться. Впрочем, чья-то нависшая над ним тень тут же заслонила раздражитель, Кристиан снова открыл глаза.

– Готов?

Жан стоял около него, держа его руку. Рядом слышался звон подготавливаемых инструментов, короткие фразы отдаваемых распоряжений. Кристиан кивнул, сжав руку Жана.

– Меня ты знаешь. За Антона ручаюсь головой.

Короткий кивок, выдавленная улыбка. Вторая тень слева, старичок-анестезиолог, держа в руках маску, замерев, посмотрел на Жана.

– Удачи нам.

Маска легла на лицо. Кристиан закрыл глаза, вдох за вдохом звуки вокруг него все дальше и дальше отдалялись, затихая в охватывающем его тумане.

Бросив взгляд на пищащий монитор, Жан перевел взгляд на Антона.

– Ни пуха.

– К черту.

– Держи, мам.

Джоанна подняла голову, Рон стоял рядом со стаканчиком кофе. В который раз уже их жизнь сосредоточилась за огромными стеклянными дверями операционной. Рон сел рядом, взяв ее за руку. Ничто не нарушало тишину коридора, даже часы на стене и те бесшумно отсчитывали минуты. Но она настолько была сейчас не здесь, а там, за этими дверями, рядом с ним, что не обратила никакого внимания на вдруг послышавшиеся шаги.

– Мне разрешили. В порядке исключения.

Саша присела с другой стороны от нее, взяв за вторую руку.

«Все будет хорошо…»

– Черт…

Жан замер, повернул голову на Антона. Одно короткое слово, в котором было все: и та самая «непредвиденная неожиданность», что имеет место быть в любом оперативном вмешательстве, и мимолетная растерянность, требующая немедленного принятия решения, и возросшая и без того ответственность за каждый последующий шаг.

– Стоп! – рука Антона поднялась, уже протягивающий следующий инструмент ассистент замер. Антон посмотрел на Жана. – Я не могу двигаться дальше.

Обойдя операционный стол, Жан подошел к нему и замер.

– Черт…

На одном из протезов, скреплявших позвонки Кристиана после событий на Филиппинах, была видна четкая трещина, протянувшаяся на всю длину протеза. Словно бомба замедленного действия, грозящая взорваться при малейшем неосторожном движении.

– Чтобы продолжить операцию, необходимо сначала заменить протез.

Жан повернулся на голос Антона, прекрасно понимая, как его правоту, так и то, что сделать это будет крайне сложно. Такие протезы были уникальной разработкой Рахмашада Сади, того самого сингапурского нейрохирурга, что и устанавливал их Кристиану.

– Мы сможем заменить протез в течение двух часов? – Антон смотрел на ошеломленного Жана, уже чувствуя, что ситуация, если не выходит из-под контроля, то сильно осложняется.

– Нет. – Жан прекрасно понимал, что выход один: найти доктора Сади и привезти его сюда. Но это время… Не два часа, уж точно…

– Через два часа действие наркоза пройдет. Оставить его в таком виде я не могу. Без наркоза сам понимаешь…

Жан кивнул. Незащищенный, фактически обнаженный участок позвоночника, огромная зияющая рана.

– Прерывать операцию и зашивать обратно нельзя. Повторный наркоз при его сердце убьет его. А резать наживую…

В горле пересохло, Жан тяжело дышал, облокотившись об операционный стол. Смотрел на закрытые глаза Кристиана. Он обещал ему… Обещал Джоанне…

– Я вижу только один выход. – Вздохнул Антон.

Жан поднял на него глаза, понимая, что тот прав.

Долго стоя перед дверью операционной, наконец, отворил ее. Сглотнув комок в горле, поднял глаза на поднявшуюся с дивана Джоанну. Рон и Саша замерли за ее спиной.

– Треснул один из протезов. Мы не можем оперировать сердце, пока он не будет заменен.

Распахнувшиеся в конце коридора двери впустили Макса, бегом приближающегося к ним.

– Заменить протез может только доктор Сади. Я уже позвонил в его клинику. Его нет на месте, ищут.

– Я могу пока побыть с ним? – ее голос дрогнул, словно она предчувствовала, не все так просто.

– Прости, нет. – Жан замер, подняв на нее глаза, заметил замершего за ее спиной Макса. Понимая, что вечно оттягивать не сможет, сказал то, чего так старался избежать и не смог… – Нам придется ввести его в искусственную кому. Повторный наркоз его убьет. Если оставить как есть, придется оперировать на живую. Тебе, – он посмотрел на вздрогнувшую Джоанну, – решать.