Текст книги "Саоми (СИ)"

Автор книги: Ольга Кай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 27 страниц)

– Я никогда не была в лесах саоми, – сказала она тихо. – Мать говорила, там красиво. И очень много кошек.

– Раньше было много, – ответил Ярат.

– Охотники?

Ярат кивнул. Женщина больше не говорила – задумалась о чем-то своем. Даен Вонг наблюдал и за ней, и за пленником, потом с ехидной усмешкой подошел к Ярату, развернул его за плечо и потуже затянул уже почти распутанные узлы на руках саоми. В это время женщина вдруг встала, быстро пересекла помещение широкими шагами и распахнула входную дверь навстречу поднявшемуся на крыльцо человеку.

Это был пожилой мужчина невысокого роста, почти совсем седой. Бороду он не носил и выглядел благодаря этому несколько моложе, чем на самом деле. Увидев незнакомого человека, сидящего связанным в углу на полу, удивленно приподнял брови.

– Он назвался Яратом, – словно нехотя объяснил Вонг.

– Вот как? – незнакомец улыбнулся. – Это приятный сюрприз. Я давно тебя ждал…

Глава 2

Беда пришла к волошцам оттуда, откуда ее давно и ждали, и опасались. К Арену прискакал гонец с востока и известил главу общины, что два полка императорских войск уже прибыли в Блаир и собираются вскоре двинуться сюда. Еще один полк волошцы заметили южнее.

В тот вечер мы с Нэлией сидели вместе в ее комнатке. За окном кружила метель, но в доме тепло было от натопленной печи. Мы почти не разговаривали – чинили одежду, потом Нэли взялась за вышивку, а я, замерев с иголкой в руках, смотрела на желтого зверька, примостившегося на подоконнике. Покрытые бликами свечного огня, деревянные бока, казалось, мерно двигались, как от дыхания. Кошка довольно щурилась, глядя на нас, но кончик ее хвостика был настороженно приподнят. Мне показалось, что деревянный зверек повел ушками, заслышав торопливый топот ног на лестнице, а затем нетерпеливый стук в дверь.

– Да, заходите! – отозвалась Нэлия.

Вошел Айлан, а следом за ним из коридора заглянул Эрвин. Оба спешили и не успели обтрусить снег, и теперь тающие снежинки блестели и переливались в их волосах. Причем на огненно-рыжей шевелюре волошца снег смотрелся особенно странно – словно сахар на тертой моркови.

Мы сразу поняли – что-то стряслось, и даже догадывались – что именно. Нэлия побледнела, вышивка едва не сползла с ее колен, но девушка успела вовремя прихватить пальцами ткань.

– Собирайтесь, – сказал ее брат. – Через полчаса повозки с женщинами и детьми отправляются на север.

Собраться мне удалось быстро, и, чтобы не поддаться панике, я решила зайти к сестре Айлана и помочь ей. Нэли была почти готова – всего две сумки, которые она смогла бы унести и сама, если бы по какой-то невероятной причине ни Эрвин, ни Айлан не предложили ей помощь.

Время шло, минуты убегали одна за другой, и мне казалось, мы потеряли слишком много времени, но брат Нэлии обещал зайти, когда надо будет выходить. Почему его так долго нет, почему? Ведь вот-вот из леса могут появиться солдаты императора, и тогда… Я не знала, что будет тогда, и не думала о том, что войска вряд ли прибудут так скоро – ведь нас должны вывезти заранее, чтобы, следуя плану, предложенному Айланом и Эрвином, успеть беспрепятственно переправить женщин и детей в северные леса, где саоми помогут им спрятаться.

За окном было темно, и я смотрела в эту темноту, опасаясь увидеть огни, неумолимо приближающиеся из лесной чащи. На подоконнике, отчетливо вырисовываясь на темно-фиолетовом фоне зимней ночи, одиноко и грустно стояла деревянная фигурка. Кошка! Неужели Нэлия забудет про нее? При мысли об этом я почувствовала злорадное удовлетворение: мне хотелось отомстить Ярату за его дурацкое бегство, за то, что оставил меня здесь – у чужих людей, никому не нужную, не знающую, чем заполнить свои дни… Но когда я уже решила, что подарок Ярата останется на подоконнике, и раздумывала, а не напомнить ли Нэлии – жалко ведь кошку, красивая, – девушка вдруг метнулась к окну и, схватив фигурку, засунула ее в дорожную сумку.

– Готова? – спросила я, Нэли кивнула. – Ну что, пойдем? Или подождем брата?

– Подождем…

И мы стали ждать. Наверняка прошло всего несколько минут, но нам показалось – не менее часа, прежде чем Айлан распахнул дверь и, закинув одну из Нэлиных сумок на плечо, окинул внимательным взглядом комнату.

– Все взяли? Тогда идем.

На площадке перед общим домом уже запрягли лошадей в телеги и фургончики, забрасывали на возы узлы и сумки с вещами, помогали забраться детям.

– Счастливой дороги, – сказал рядом с нами высокий женский голос, я оглянулась и увидела старушку Риханну, которая улыбалась нам, глядя снизу вверх ясными светлыми глазами.

– А вы разве не едете? – спросила я.

Риханна пожала плечами, жест получился беззаботным.

– Чего мне, старой, бояться? Это вас, молодых, отправить бы подальше, чтоб не стряслось чего, а я ужо и тут как-нибудь пересижу. Куда мне от родного дома…

Прощаться оказалось тяжело – страшно было и на душе неспокойно. Мы с Нэли забрались в фургончик, полог опустился, отрезав нас от всех тех, кто оставался в поселке. Этого я не смогла вынести – приподняла ткань и смотрела, как суетятся люди, еще не успевшие «погрузиться», как запрыгивают в седла мужчины, что будут сопровождать нас. Среди них был и Айлан, и Эрвин. Нора, дочь Арена, не пожелала ехать в повозке и сидела верхом на белоснежной кобыле, каких разводят в окрестностях Орханы. Девушка, как обычно, была в мужской одежде, отличавшейся разве что большей аккуратностью и изящными узорами вышивки, да еще при полном вооружении: два длинных кинжала у пояса, нож за голенищем и арбалет – легкий, лучше всего подходящий для женской руки. Я пожалела, что не попросила и мне дать оружие – вдруг отстреливаться придется? Нора, значит, наравне со всеми будет защищать и себя, и нас, а я что?

Но дочь главы волошской общины вскоре скрылась из моего поля зрения, и я перестала думать о ней. Когда фургончик тронулся, я все еще выглядывала из-под полога, а старая Риханна, беспечно улыбаясь, махала мне рукой. Ее маленькая фигурка очень быстро скрылась из виду, но мне долго еще казалось, что я вижу в ночи нарисованный сиреневой дымкой силуэт.

* * *

Ярата мы вспоминали редко. По крайней мере, редко делали это вслух. Но сейчас, сидя в подпрыгивающем на ухабинах фургончике и размышляя о том, успеем ли удрать от опасности, и что будет с оставшимися в поселке, я вдруг подумала о нем… о саоми, который отправился на юг, к морю, искать одного из первых учеников нашего Учителя. Нэлия смотрела отстраненным взглядом в какую-то точку над моей головой, потом, словно очнувшись, полезла в сумку, и вскоре я увидела в ее руке деревянную кошку.

– Интересно, как он там?

– Должен был уже добраться до места, – ответила я.

– Думаешь, с ним все в порядке?

Я пожала плечами:

– Наверное. А что ему сделается?

Нэли с сомнением пожала плечами, а потом сказала тихо:

– Нехорошо получилось.

Я знала, что она имеет в виду, но поддерживать разговор не собиралась – слишком зла была на Ярата, чтобы говорить о нем. А еще немного мучила совесть – я ведь столько наговорила ему перед тем, как развернуть лошадь и отправиться обратно к волошцам. Но, впрочем, так ему и надо. Может, я тоже хотела поехать на юг, посмотреть на море… Маленький городок Эште, как говорили, располагался в живописнейшем местечке – будто в созданном самой природой амфитеатре, стенами которого являлись горные склоны. И там было тихо, спокойно… а еще я слышала от Учителя, что там прямо на набережной росли пальмы, самые настоящие, с мохнатыми стволами без ветвей и ворохом огромных листьев на самой макушке. Вот бы увидеть все это!

Наш фургончик ехал вторым. Я услышала, как выезжавший вперед разведчик вернулся с тревожной новостью:

– Там солдаты императора.

– Сколько? – спросил Эрвин.

– Много. Около сотни.

Услышав это, сын Арена пришел к тому же заключению, что и я – не справимся, и отдал приказ:

– Поворачиваем!

Фургон неторопливо развернулся влево. Эрвин, вероятно, собирался объехать неожиданное препятствие западной дорогой, но скоро до слуха донесся топот множества копыт, быстро приближавшийся. Нэли съежилась, схватила меня за руку, прижалась к моему плечу, но я высвободилась, подползла к краю опущенного полога и осторожно выглянула наружу.

Первое, что бросилось в глаза – серо-фиолетовая форма императорских солдат, восседавших на поразительно одинаковых гнедых жеребцах. Начищенное оружие угрожающе блестело. Командир отряда, крупный мужчина с широким усатым лицом, выехал вперед и, безошибочно определив в рыжем Эрвине главного, приблизился к нему.

– Как я вижу, вам уже сказали, что дорога не север закрыта, – сказал он. – На границе неспокойно, да и в лесах затаились бунтовщики. Поворачивайте-ка обратно, в той стороне сейчас вам делать нечего.

– Спасибо за предупреждение, – проговорил Эрвин.

– Западная дорога тоже перекрыта, – усмехнулся солдат.

Некоторое время усатый командир и Эрвин молча смотрели друг другу в лицо, солдат заговорил первым:

– Вам лучше не разъезжать по стране, а вернуться домой, в свой поселок. Нам приказано проводить вас и проследить, чтобы никто не напал по дороге. У вас ведь женщины и дети, а в стране сейчас беспорядки, разбойники могут напасть или… – он пожал плечами. – Да мало ли что? Поэтому возвращайтесь домой. А мы поедем с вами.

– Мы – подданные империи, – голос волошца прозвучал необычно жестко, – и можем свободно передвигаться в ее пределах. По какому праву вы указываете нам, куда ехать?

– Именем императора, молодой человек, – на лице командира отряда появилась снисходительная улыбка. – И я бы не советовал вам спорить.

* * *

Узлы поддавались, но с трудом. Необходимости таиться не было, сосредоточенно хмурясь, Ярат распутывал веревки, не отрывая взгляда от нового действующего лица – пожилого человека, которого Даен в разговоре назвал «мастер Элиф». Это и был, по-видимому, настоящий хозяин дома, и он совершенно не считал происходящее чем-то неправильным или необычным. Серхат попросила Даена: «Развяжи его», на что Вонг лишь передернул плечами, пробормотав: «Пускай сам выкручивается». И Ярат выкручивался, хотя и недоумевал, почему «приятный сюрприз» вынужден терпеть подобное к себе отношение. Оставалось лишь позлорадствовать при мысли о судьбе того, кого назвали бы «неприятным».

Освободив руки, он развязал веревку на ногах и, поднявшись с пола, подошел к столу, придвинул к себе табурет и сел.

– Есть хочешь? – спросила Серхат.

– Немного.

Женщина улыбнулась и, сопровождаемая мрачным взглядом Вонга, отошла к печи. Напротив, под окном, сидел пожилой мастер Элиф. Яркие лучи солнца светили ему в спину, и Ярат никак не мог разглядеть его лица, хотя был уверен, что этот человек сейчас наблюдает за ним.

– Вы Рион Манн? – спросил саоми.

Человек медленно кивнул.

– Так меня уже давно никто не называет, – уточнил он. – Здесь меня зовут мастер Элиф.

Ярат не видел необходимости в ответ представляться самому – все присутствующие и так прекрасно осведомлены, кто он такой.

– Вы знаете, зачем я приехал?

– Догадываюсь.

Серхат поставила перед ним миску с едой, но Ярат не спешил браться за ложку – сейчас ему больше хотелось поговорить с человеком, сидящим на лавке под окном.

– Почему вы перестали отвечать на письма Учителя?

Мастер Элиф прислонился спиной к стене, задумчиво скрестил руки на груди.

– Странно, – произнес он, – сколько мне лет, и сколько тебе. А мы называем Учителем одного и того же человека…

Прерывать вопросами раздумья пожилого мастера было бы нехорошо, поэтому Ярат все-таки принялся за еду. Серхат налила ему молока и, опустившись напротив, с заметным удовольствием смотрела, как он пьет, чем несказанно смущала. К тому же Ярат видел, что такое внимание женщины очень не по нраву Даену Вонгу, глаза которого злобно сузились.

– Я отвечу на твой вопрос, – сказал вдруг Вонг. – Знаешь, почему мастер Элиф перестал отвечать на письма? Потому что узнал, с кем имеет дело. Учитель оказался жестоким убийцей, на счету которого не одна тысяча жизней. Хотя его руки оставались чистыми – все делали солдаты именем императора.

– Вы перестали общаться с Учителем приблизительно года за два до его казни, – Ярат обращался по-прежнему к мастеру Элифу. – До этого вы были знакомы более тридцати лет, так?

– Все верно, – седовласый мастер снова кивнул. – Я понимаю, куда ты клонишь. Видишь ли, Ярат, мы часто бываем слепы по отношению к тем, кого любим и почитаем. Так получилось, что глаза открылись у меня только после разговора с Даеном как раз лет пять тому назад. Учитель был очень привязан к нему. В порыве раскаяния он обмолвился Даену о своей роли в тех событиях, что происходили в бытность его при императорском дворе, но, как оказалось, ученик не смог простить ему совершенных под влиянием жажды власти ошибок.

– Ошибок? – Ярат усмехнулся. Взгляд невольно нашел янтарные глаза женщины-саоми, что сидела напротив.

– Были ошибки, были и преступления, – мастер Элиф покачал головой. – И ты тоже не сможешь простить его, несмотря на то, что Учитель был еще и твоим воспитателем долгие годы и, как мог, старался заменить семью.

Ни спорить, ни обсуждать эту тему Ярат не хотел, потому промолчал. До сих пор было жутко осознавать, что столько лет жил рядом с человеком, на котором кровь не только семьи – всего народа саоми. "Все, кого я знал, кого я помнил с самого раннего детства – родители, друзья, знакомые – все погибли по его вине. Можно ли считать меня предателем, если я не хочу этому верить?"

Последний глоток молока Ярат сделал с трудом.

– Итак, – мастер Элиф встал со своего места, и теперь саоми хорошо видел его лицо, но оно было спокойным и почти ничего не выражало, кроме вежливого интереса, – ты собираешь силы для борьбы против императора?

– Я… – саоми вздохнул. – Да, получается так.

– Что-то не слышно уверенности, – пробормотал Вонг.

– И много у тебя уже людей? – спросил мастер.

"У меня?"

– Волошцы обещали помочь, – собственный голос показался Ярату чужим, незнакомым. – Арен, глава общины, ручался, что многие пойдут за ним, и не только свои, но сколько – я не знаю. Еще Саймор Эльриан. Все, пожалуй.

– Можешь рассчитывать на мою помощь, но, – Элиф развел руками, – вряд ли она окажется существенной. В настоящее время мне чаще приходится лечить раны, чем их наносить. Жители Эште знают меня как врачевателя. Вот Даен… Даен, сколько у тебя верных людей?

– Достаточно, – отрезал Вонг, неприязненно глядя на Ярата и всем своим видом давая понять, что сколько бы их ни было – саоми это ни коим образом не касается.

– Даен! – мастер строго посмотрел на Вонга, и тот, недовольный, поднялся из-за стола.

– Тут стало слишком душно. Пойду пройдусь… Серхат, ты не хочешь прогуляться?

– Нет, я, пожалуй, останусь, – промурлыкала женщина.

Резко развернувшись, Вонг вышел и не хлопнул дверью только из уважения к хозяину.

Мастер Элиф обернулся к женщине.

– Серхат, дочка, зачем ты так? – с ласковым укором произнес он, на что женщина лишь передернула плечами – мол, сама знаю, как себя вести.

– Странное имя для саоми… Серхат… – задумчиво побормотал Ярат.

– Мужское, – улыбнулась женщина. – Мать назвала меня в честь одного человека, который знал ее с детства и всю жизнь любил, не раз предлагал разделить с ним судьбу. Готов был на руках носить, исполнять каждое ее желание. Но… моя мать полюбила человека из низин – богатого и красивого. И ушла к нему, навсегда покинув родные места.

Встретив изумленный взгляд Ярата, мастер Элиф покачал головой:

– Нет, Серхат – не моя дочь, хотя я воспитывал ее с детства как собственного ребенка. Однажды, после поездки в северные земли, мой брат привез с собой женщину-саоми. Семья не хотела ее отпускать и не одобряла тех отношений, что связывали ее с моим братом, но Иола – так звали мать Серхат – слушалась только своего сердца, в котором была любовь к далеко не самому достойному человеку. Они жили какое-то время – дружно, нет ли – не знаю, потом мой брат бросил ее практически без средств к существованию и завел себе новую подружку. Иола не хотела, чтобы семья узнала о ее горе, гордость не позволяла прийти с повинной к тем, кого раньше обидела непослушанием, и она обратилась за помощью ко мне. Тогда она была уже в положении и чувствовала себя не очень хорошо. Я не смог ее отпустить. Потом родилась Серхат, – старик улыбнулся, по-отечески ласково погладив женщину по плечу. Вздохнул.

– Ну что ж, Ярат, я думаю, нам тоже теперь самое время прогуляться. Пойдем, я покажу тебе окрестности.

Солнце светило то в бок, то в спину. Ярат шел следом за мастером по каменистому склону все выше и выше, не чувствуя усталости. Внизу, за городом, еще встречались редкие островки зеленой травы, но чем дальше они забирались, тем меньше оставалось на земле ярких красок, а вскоре идти пришлось по снегу. Мастер накинул куртку, но застегивать ее не спешил и вел Ярата мимо каменных глыб, словно слепленных из обломков перемолотых ракушек, мимо одиноких сосен с широкой кроной-зонтом, мимо кустарника с ажурным переплетением изогнутых ветвей. И только когда тропка привела путников к увенчанной огромными валунами вершине Джамерьи, мастер Элиф остановился. Ярат подошел и встал рядом с ним, глядя на раскинувшийся далеко внизу городок Эште, на серо-синюю гладь моря, на яркое небо с редкими кучками низких облаков. День был ясный, сверкание снега на солнце слепило глаза, Ярат щурился, но не переставал оглядываться по сторонам. Такой красоты он давно уже не видел, только в северных горах, но там впечатление было омрачено тяжелым чувством разоренного, навсегда потерявшего свой облик родного дома. Здесь же дышалось легко, не ощущалось тревоги. На снежном покрывале не видно ни одного человеческого следа, кроме двух перекрывающих друг друга цепочек – отпечатков ног пожилого седовласого мастера и молодого саоми.

– Я много слышал о тебе, Ярат.

Восторженная улыбка на лице саоми погасла. Не поворачиваясь к спутнику, он молча ждал продолжения разговора.

– Учитель… наш общий Учитель часто писал о тебе, радовался твоим успехам – и в науках, и в боевом искусстве. А как горд был он тем, что ты стал преподавать в школе!

– Меня взяли туда исключительно по его просьбе, – отрезал Ярат, но мастер только пожал плечами:

– Ну и что? У нас теперь иначе и не делается, а ведь у тебя хорошо получалось.

Воспоминания о тех годах приходили разноцветными обрывками и казались всего лишь ярким и веселым сном. В теперешней реальности Ярат не видел и не ощущал ничего похожего уже очень и очень давно. Подумать только! Юный преподаватель, мальчишка, гордящийся новой синей мантией с серебром богатой вышивки…

…В широком вестибюле, слева от входа, было огромное зеркало. Ярат не приближался к нему – боялся, что кто-нибудь заметит, но украдкой проверял издалека – хорошо ли сидит на нем учительская мантия, гладко ли зачесаны волосы. Теперь ему необходимо было соответствовать высокому статусу школы, своему новому статусу… Он ни разу так и не обмолвился Учителю о том, что говорят остальные преподаватели, перешептываясь за спиной своего молодого коллеги, да и сам старался не замечать, когда старшие школьники, вслед за своими наставниками, стали шипеть ему в спину: «Выскочка».

– Когда я узнал, что именно Учитель посоветовал императору уничтожить саоми, я не поверил, – продолжал Элиф. – Я долго не верил, не хотел верить, потому что преступление против твоего народа потрясло всех. К тому же у меня была Серхат – а она ведь саоми, как и ты. И я даже не буду спрашивать, знал ли ты о роли Учителя… да и это, в принципе, уже не важно.

– Он сказал мне перед казнью.

– Нет-нет, тебе не надо оправдываться, – мастер наклонил набок голову, но саоми не мог этого видеть – так и не решился повернуться лицом к собеседнику. – Я не назову тебя предателем… И не обращай внимания на слова Даена. Он – взрослый, рассудительный человек, но в каждом из нас порой просыпается вредный и капризный ребенок, и тогда становится безразлично, сколько тебе лет на самом деле – десять или сорок. Или даже пятьдесят. Даен был ближе всех к Учителю, даже после того, как тот поступил на службу к императору. До какого-то момента Даен брал уроки наравне с теперешним правителем, который тогда был наследником престола, а также и другими детьми. Многие из них теперь занимают видные посты. Самрит Шан, один из лучших, возглавляет тайную полицию и лично руководит поиском особо опасных для государства преступников, тебя в том числе.

– Вот как? – Ярат криво усмехнулся. – Учитель вырастил себе достойную смену.

– Да, достойную, – вздохнул мастер. – В некотором смысле… И у Даена Вонга, и у Самрита Шана, и у других есть свои ученики. Вонг, правда, обучил всего трех человек, но и это немало, а недавно его разыскали ученики покойного Реймиса Арви… Вот Шан берется учить многих, потом отбирает из них самых способных и уже им помогает довести до совершенства уровень мастерства. Но плата за обучение у главы тайной полиции – верная служба до самой смерти. А Даен… он до сих пор не может простить тебе, что ты носил его фамилию.

– Это была всего лишь прихоть Учителя…

– Это был удачный ход. Вонг – древняя тамойская фамилия, ее носят потомками самых первых аристократов. Обычно это люди знатные и очень богатые. С Даеном фамилия сыграла злую шутку – все принимали господина Вонга за важного человека, а он оказался всего лишь владельцем небольшого дома в Болоченке.

Уловив иронию в голосе мастера, Ярат обернулся, и, словно воспользовавшись тем, что наконец может видеть его лицо, мастер Элиф произнес:

– А теперь мне хотелось бы выслушать тебя, Ярат. Я могу догадываться, зачем ты приехал, но хочу услышать это от тебя.

Саоми рассеянно запустил пятерню в волосы. "Я ищу лучшего ученика господина Эрхата, чтобы он организовал восстание и сразился с императором"… Это звучало жалко.

– Я разыскиваю всех учеников господина Эрхата, которые согласились бы объединиться против императора.

– Ты собираешься поднять восстание?

– Я? Нет. Не знаю… – Ярат провел ладонью по шероховатому камню, смахивая снег. Рукавиц не было, и снежинки быстро таяли, расплываясь на коже прозрачными лужицами. – Я собирался всего лишь отомстить императору, но… вернее, это даже не я собирался, а Инга.

– Инга?

– Она жила в доме Учителя. Сначала просто прибиралась, потом Учитель стал обучать ее грамоте, устроил в школу. Я встретил ее этой осенью, и так получилось… из-за меня убили ее родителей и сестру.

– Из-за тебя? Наверняка ее шантажировали, чтобы заманить тебя в ловушку.

– Так и было.

– Она отказалась или ты сбежал?

Ярат повел плечом.

– Какая разница…

Облака шли с моря. Ярат видел их белоснежные сугробы внизу, над водой. На соседнюю гряду наползал густой туман, скрывая склоны и постепенно обволакивая всю южную оконечность широкого плато.

– Оказавшись на свободе, я хотел только одного: чтобы меня оставили в покое. Я собирался вернуться в родные места, но шел туда слишком долго.

– В наше время покой – это почти то же самое, что и смерть.

– Теперь я это знаю.

– И ты сам поймал себя в ловушку, – мастер грустно улыбнулся. – Ведь саоми не может добровольно уйти из жизни.

– Я больше не саоми…

Ярат стоял у края, прижав ладони к высокому серому валуну. В полупяди от носков его сапог утоптанная площадка резко обрывалась пропастью. Там, внизу были камни, много камней – мелкие и крупные, гладкие и угловатые, кое-где из снега торчали колючки. Ниже склон становился более пологим, на серой земле виднелись зеленые лоскутки, а еще дальше – домики, окраина приморского городка.

"Я не саоми, но я все равно не могу этого сделать. И, кажется, уже не хочу. А ведь это так просто – всего лишь один шаг…"

– Я больше не превращаюсь.

– Это может быть временно.

– Может быть.

Молчание, короткий смешок за спиной. Старший ученик господина Эрхата первым нарушил тишину.

– Тебе нравится плыть по течению, Ярат?

– Зачем мы поднялись сюда? – спросил саоми, не ответив на заданный вопрос.

– Сколько тебе лет?

– Теперь, наверное, двадцать четыре.

– Двадцать четыре? – неожиданным рывком седовласый мастер развернул Ярата лицом к себе.

– Я слышал о тебе не только от Учителя, – мастер Элиф не отпускал его плеча, которое пальцы сжимали крепко, почти до боли. – И хотя он говорил, что ты уже сравнялся в мастерстве с Даеном, и даже практически его превзошел, поверил в это я только после твоего побега из тюрьмы. Я каждую весточку о тебе встречал с радостью, а теперь, честно говоря, разочарован. Я надеялся увидеть другого человека – сильно и смелого, готового повести людей за собой во имя справедливости. А кого вижу? Мальчишку, который считает себя вправе обижаться на жизнь, хотя практически ее и не видел.

Облака подползали к Джамерьи с запада и с юга, постепенно скрывая под собой всю долину Эште.

– Не видел? – выдохнул Ярат. Сглотнул, облизал пересохшие на ветру губы. – Возможно… Только и я предполагал найти здесь человека, который, будучи старше и опытнее, сможет помочь не только советом, но и делом, и не станет отговариваться обязанностями местного лекаря.

Мастер Элиф внимательно смотрел в разноцветные глаза саоми, а потом вдруг тихо засмеялся.

– Время покажет, кто из нас обманулся в своих ожиданиях, а кто нет, – мастер покачал головой. – И заметь, Ярат, я ведь не отговариваюсь. Я помогу, и Даен поможет. Это я тебе обещаю.

Отступать было некуда – Ярат стоял на краю, но захотелось оказаться как можно дальше от мастера Элифа. Саоми прижался спиной к холодному камню. Он чувствовал, что его обманули, но не знал – в чем, и даже не мог понять – хорошо это или плохо.

– Только я хочу, чтобы ты мне сказал одну вещь, – мастер, наконец, отпустил его плечо. – Ты пришел сюда, чтобы найти верных союзников и помощников, либо тебе нужен человек, который согласится сделать все вместо тебя?

Густой туман поднимался к вершине, и теперь не только долина, но и склоны почти на две трети скрылись под облаком. Небо постепенно теряло краски. Мастер Элиф не смотрел на саоми – его взгляд был устремлен вдаль, туда, где выныривали из белесой мглы вершины Чани-Саян.

– Подумай над ответом, – сказал он наконец. – И тогда спускайся вниз. Вот пологая тропка, она немного длиннее, но ты сможешь спуститься даже во время тумана. Только не спеши, подумай как следует.

И он ушел, силуэт его быстро растворился в ставшем вдруг непрозрачным воздухе. В тумане было холодно. Ярат вынул из кармана курточки шапку и надел. Теперь он видел только серый бок каменного валуна, но помнил о том, что стоит почти на краю, хотя мог бы теперь ступить туда, в воздух над обрывом – и не заметить. Застегнувшись и подняв воротник, Ярат устроился поудобнее и, чтобы не видеть сплошного белого марева вокруг, закрыл глаза.

…Пахло осенью, но день выдался солнечный, ясный.

– Ярат! Ярат, а-ну иди сюда. Вот неслух!

Он очень хорошо помнил ее лицо – такое молодое, такое красивое, помнил светлые глаза, волосы цвета лесного ореха. А еще помнил голос – звонкий, ласковый. Он называл ее просто «мама». И ему нравилось, что у него такая мама. Даже ревновал немного: ведь теперь она не только его мама, а еще и двух крикливых близняшек, что лежат в резных колыбельках.

Отца Ярат тоже помнил, но почему-то больше не лицо, а руки. Сильные, работящие, умелые. Эти руки украшали резьбой все деревянные предметы внутри дома. Когда в памяти всплывал уже несколько размытый временем образ, то Ярату казалось, что он похож на отца, правда, только внешне.

Отец погиб одним из первых, защищая своих близких. Окруженные императорскими войсками и огнем, саоми не смогли спрятаться в родном лесу. Их находили и убивали одного за другим. Слуги императора даже знали, как отличить саомитского кота от превратившегося в зверя человека. Настоящих кошек старались не трогать, чтобы после было на кого охотиться в северных лесах, но животные тоже гибли – и в огне, и от выстрелов. Под мохнатой угольно-черной тушей и нашли тогда едва не задохнувшегося от дыма ребенка.

Его приволокли в лагерь. Там пылал огромный костер, и пахло кровью. Ощущение чего-то злого, нечеловечески жестокого помогло прийти в сознание, но когда перед глазами окончательно прояснилось, он увидел связанных пленников. Раненые, истекающие кровью мужчины, и женщины, многие из которых так и остались в зверином облике. Именно последнее обстоятельство злило тех, кто пировал вокруг костра.

– Смотрите-ка, кого я нашел! Мальчишка, тоже из этих.

– Давай его сюда!

Чьи-то руки хватали и тянули куда-то, но он вывернулся и, змейкой просочившись между чужих рук, побежал через освещенную поляну туда, где находились его плененные сородичи.

Внезапно что-то ударило пониже ключицы, да так сильно, что он упал.

– Зачем стреляешь? Такой хороший маленький мальчик, продать можно.

– Нельзя. Приказ – всех, до последнего.

– Тогда мертвячникам.

– Нельзя.

– Почему? Они его все равно убьют, а нам выгода.

Крики, смех, лязг оружия – все смешалось в единую какофонию звуков. Он попытался подняться, но не смог даже встать на колени – снова упал лицом в еще хранящую слабый запах опавшей хвои землю. И потерял сознание.

А в следующий раз открыл глаза уже в повозке. Было больно, тело ныло, горело, и очень хотелось пить. Он попросил воды, тихо-тихо, но его услышали. Человек с длинной седой бородой склонился над ним, позволяя напиться из широкой пиалы, потом протер влажной тряпкой его лицо. Стало легче, но боль уступила место паническому ужасу, ведь человек рядом был чужой, а мама…

– Тише, тише, малыш. Все хорошо.

Тогда он впервые услышал голос Учителя Эрхата…

* * *

Серая Ласточка приветственно заржала, увидев своего теперешнего хозяина.

– Как ты тут? – Ярат погладил лошадь по морде. – Не голодная?

Надо было идти в дом – там его наверняка ждали, но не хотелось. Чувствовал себя нашкодившим мальчишкой, который не осознает своей вины, но все ждут, что он выйдет и скажет: "Я виноват".

Легкие шаги заставили его обернуться.

– Вернулся? – Серхат заглянула, улыбнулась и побежала дальше. Следом послышались другие шаги, чуть потяжелее, но тоже достаточно тихие. Вонг вошел и остановился в дверях.

– Я не хочу с тобой ссориться, – сказал Ярат. – Мне нужна помощь. Мне нужны друзья, а не враги.

– А ты ловкий малый, – Даен хмыкнул, скрестил на груди руки. – Но я все равно не верю тебе.

– У тебя есть на то причины, – Ярат пожал плечами. Его пальцы расчесывали светлую гриву Ласточки. – Но я хочу, чтобы ты мне поверил. Поэтому, если захочешь поговорить – скажи. Ты сможешь отличить ложь от правды, не так ли?

– Я подумаю над твоими словами, но ничего не обещаю, – Вонг нахмурился. – Кто предал раз, предаст и дважды.

– А ведь он прав, Ласточка, – прошептал Ярат, когда Даен вышел, и шаги его стихли. – Я действительно предатель, если только сейчас всерьез начинаю думать о справедливости. Или, – он вздохнул, – или трус, каких мало.