Текст книги "Нихилени (СИ)"

Автор книги: Ольга Изотова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

– Я… – у распорядителя глаза стали размером со сливы. Меркий не мог понять, что происходит. У их Госпожи случилось внезапное помутнение рассудка?

– Быстро! Если она уйдёт, пожалеешь о том дне, когда пришел в мой дом! – неожиданно резко крикнула Госпожа и замахнулась на него. – Ну, ступай!

Распорядитель кинулся к дверям почти бегом. Госпожа несколько мгновений стояла с поднятой рукой, потом медленно опустила её. Меркий нервно сглотнул. Когда Госпожа обернулась к нему, её лицо было очень грустным.

Он подождал, когда она вернётся на свой стул и медленно спросил.

– Моя госпожа, вы знаете эту женщину?

Она долго не отвечала. Потом наколола на вилку кусок помидора и кивнула.

– Да, когда-то давно я её знала.

– Когда-то давно? – не подумав, брякнул Меркий.

– Очень давно, – так же рассеянно ответила Госпожа. Она словно забыла о его присутствии. – Я думала, она давно мертва. Надо же…

Госпожа села на своё место и упёрлась локтями в стол. Её белый лоб прорезали складки.

– Неужели это она?

– Кто, Всемилостивейшая?

Госпожа вздрогнула и рассеянно посмотрела на Меркия.

– Сейчас она придёт, и мы узнаем.

17

Когда Меркел ушел, Ан испытала невероятное облегчение. Всё, отмучилась. Пусть он теперь катится куда подальше и больше не появляется в её жизни. А если появится, то она быстро завершит его бессмысленное существование.

Вместо парадных покоев её провели через грязный скотный дом на кухню. После ухода чернорясого отношение слуг с уважительно немедленно изменилось на презрительно-брезгливое. Ан это забавляло.

На саму кухню её не пустили, в столовую для солдат и слуг тоже. Какая-то то ли горничная, то ли служанка, то ли… как они там называются? Девчонка указала ей на старые бочки и ящики от продуктов. Ан пожала плечами и села на бочку, пристроив клевец и ружьё рядом. Еду ей принесли в старой щербатой посуде. Вилку и даже палочки ей тоже не дали, видимо, решив, что она вряд ли умеет ими пользоваться. Это тоже не испортило ей настроения. Она облизнула коготь рукавицы и принялась за еду.

Что ж, возможно, идея подобрать священника оказалась не такой уж и бессмысленной. Ей не пришлось лезть в ледяную воду, делать крюк и пытаться незаметно перетащить Кела… Как он там в лесу? Точно не пропадёт, но главное, чтобы не попался никому на глаза. Без него она чувствовала себя неуютно, как без доспехов. Ан молча пообещала как можно быстрее покинуть этот замок и пойти дальше.

Отсюда, со двора, были видны знамёна и гербы, намалёванные прямо поверх целых стёкол Дома. Расколотое сердце в венке из роз над большим прямоугольным выступом главного входа. Ещё один повод убраться отсюда подальше. Если этим гербом пользуется его истинная владелица, а не самозванка, то Ан не испытывает никакого желания с ней пересекаться.

Она быстро съела суп, вылавливая крупные куски овощей и мяса, а жижу просто допила. Потом взялась за второе. Ей вынесли объедки: остатки курицы и какой-то мелкой птицы, слежавшаяся картошка с маслом от зажарки. Это тоже позабавило её. Впрочем, по сравнению с сушёным мясом, еловой хвоей и старыми консервами, это был настоящий пир. Когда она последний раз ела картофель? Даже не вспомнить, как давно. Вот. Надо радоваться свалившейся удаче. Кого там святоша предлагал благодарить? Благодетелей? Прародителя? О спасибо тебе, Совершенный, за то, что можно вкушать ныне слежавшийся прошлогодний картофель! Ведь если бы не ты, возможно, Ан прошлась бы по оживлённым улицам посёлка, который видела вдали, слезая с грузовика, а потом села на заднее крыльцо какой-нибудь забегаловки и съела купленную на остатки мелочи шаварму или дюрун.

А может быть и нет. Может быть, её отказались бы обслуживать или ей не хватило денег.

С бочки была видна огороженная железной сеткой тренировочная площадка. Несколько мужчин в примитивном камуфляже изображали спарринги. На самом деле они лениво бросали друг друга через колени и большую часть времени просто болтали о разном. Ан прищурилась. Один из них, судя по нашивкам, офицер, выглядел немного по-другому. Он был в калошах с высокими холщёвыми гамашами почти до ягодиц. Мужчина стоял около площадки и методично расскачивал в пальцах цепочку-ошейник из мелких металлических ячеек. Где-то она уже подобное видела.

Ан съела ещё немного и оглянулась. На пороге кухни стоял мальчишка и внимательно следил за ней. Боятся, что она сопрёт их крынки?

Мимо прошла кухонная баба с вёдрами.

– Где у вас можно купить еды? Мне с собой в дорогу, – спросила Ан как можно более дружелюбно. Женщина с отвращением оглянулась на её лицо.

– Мы не торгуем. Иди в город.

– Спасибо за совет, – Ан облизала коготь и вернулась к разглядыванию знамён на доме. Город так город. Интересно, что они теперь им называют. Наверное, тот посёлок, что она видела. Или может быть это на самом деле городок. Дом Госпожи Расколотого Сердца же можно считать важным центром? Можно. Может ли тут быть городок? Может. Поэтому ей следует убраться отсюда побыстрее.

Но побыстрее не получилось. Когда Ан допивала жидкий чай, на заднем дворе кухни появился высокий дородный мужчина. На нём была самая настоящая красная ливрея из чуть потрёпанного бархата. Мальчишка назвал его мастером-распорядителем и очень низко ему поклонился. Ан немного покоробило от этой сцены. Распорядитель недовольно поднял руку и жестом велел мальчишке убраться. Тот вбежал в кухню, и через мгновение снова появился в окне. Распорядитель огляделся и направился к Ан.

Она молча облизала пальцы. Вот и ушла побыстрее.

Появление распорядителя не осталось незамеченным. На них немедленно оглянулись все слуги, что были во дворе. На тренировочной площадке прекратилось всякое движение. Бурдюк в ливрее с гордо запрокинутой головой и прямой спиной, мужчина прошел к Ан. Она сделала вид, что не понимает, кто он и к кому идёт.

– Госпожа, – распорядитель встал перед бочкой, на которой она сидела. На заднем дворе он выглядел неуместно, особенно его яркая тёмно-красная одежда с пурпурными вставками. Ливрея, к тому же, была сшита из разных кусков ткани. Не нашлось целого куска? Ан внезапно поняла, что понятия не имеет, как производится бархат.

А ещё сидя на бочке она была почти на две головы выше толстяка и смотрела на него сверху вниз.

– Прошу извинить нас за наше непочтительное отношение, – бурдюк низко поклонился.

Ан молча прожевала всё, что было у неё во рту, сглотнула. Тишина затянулась. Она обдумывала, что бы сказать, но на ум ничего не приходило. Наконец, Ан разжала зубы.

– Вы меня с кем-то перепутали.

– Госпожа просит вас принять её гостеприимство и разделить с ней ужин.

– Ваша госпожа ошиблась, – Ан оглянулась. Теперь на них пялились уже абсолютно все, кто был во дворе и ждали, что будет дальше.

Меркий. Проклятый святоша. Наверняка это он о ней растрепал. Зачем?! Ан в который раз разозлилась на своё непонимание людей. Кто бы мог подумать, что этот самодовольный индюк начнёт о ней рассказывать? Ан не удивилась бы, если б он заявил, что спасся из Города сам, а его спутница так, мимо проходила, он её из милости с собой на тот берег взял.

Нет, она ему точно проломит голову, если ещё раз увидит. Как всё испортил-то, а!

– Госпожа, я прошу вас, – Распорядитель всё ещё стоял, почтительно согнувшись. Ан ещё раз оглянулась. Можно было бы сбежать. Тут нет никого, кто бы смог её остановить. Но смысл? Госпожа уже знает о ней, зачем выказывать какую-то агрессию? Может быть, она сумеет договориться с ней… Ан криво усмехнулась. Переговоры никогда не были её сильным местом.

Она отложила миску с остатками еды и спрыгнула на землю. Распорядитель выпрямился. Он едва доставал макушкой ей до плеча.

– Идём, раз твоя госпожа так хочет, – она закинула клевец на плечо и усмехнулась. Оскал должен был выйти устрашающим, но распорядитель ничем не выдал своих эмоций. Только вежливо сказал:

– Следуйте за мной, госпожа.

Распорядитель, словно в издёвку повёл Ан через главную дверь. Внутри стеклянный дом выглядел… слишком правильно. Слишком по-старому. Ан почувствовала себя неуютно. Мраморная обшивка колонн и стен была почти целой. С потолка свисали люстры из стекла и пластика. В каждой были лампы. Свет не был зажжён, и Ан оставалось только гадать, сколько из них целы и работают. Никаких украшений, кроме трёх пластиковых пальм и сложенных у стены рулонов ковровых дорожек, здесь не было.

Сходство с былыми временами было пугающим. Дом ничем не показывал, что пережил конец времён и разрушительную войну всех против всех. Нос Ан уловил слабый запах моющего средства и пыли.

Шаги тяжелых ног в металлических сабатонах глухо разносились по пустому вестибюлю. Почему-то Ан подумалось, что раньше здесь была гостиница или что-то в этом роде. Хотя, кто знает?

Распорядитель подвёл гостью к парадной лестнице. Ею давно не пользовались. Мраморные ступени покрывала пыль, а неизменные красные ковровые дорожки были сложены в рулоны на одном из лестничных пролётов. Люстры на сводчатом потолке другие, дороже и богаче, чем в остальном вестибюле: пожелтевшие хрустальные сталактиты вроде той, что она видела в старом театре в Городе. Ан не удивилась бы, если узнала, что эти люстры родом из другого заброшенного театра.

Со стен вдоль лестницы сняли мрамор и украсили лепниной из штукатурки. Образовавшиеся ниши заполняли потускневшие и местами растрескавшиеся изображения Благодетелей. Всего двенадцать фигур. Благодетели, яркие, нереальные, со всеми своими регалиями и надменными лицами, расходились крыльями от центральной фигуры: Прародителя. Прародитель был изображён прекрасной бесполой фигурой с белыми крыльями. Его торс скрывал сияющий голубой плащ, голову окутало золотое сияние, а под ногами корчился Трижды Проклятый. Ан порадовалась, что её рот закрыт маской и никто не видит её ухмылки.

Внутри замка было тепло, сухо и светло. Распорядитель вёл её по светлым коридорам, украшенным разными картинами и росписями. В нескольких местах Ан встретились ковры. Не пошлые красные дорожки, а настоящие ковры. Или машинные подделки, что ныне стоили так же дорого, как ручная работа до. Роскошно, роскошно. И везде электрическое освещение. Самые разные лампы освещали каждый уголок этого здания. Кое-где не хватало потолочных панелей, скрывающих вентиляцию и трубы пожаротушения, но люстры были в каждом уголке этого дома. Роскошь. Почти осязаемая кричащая роскошь. Ан уже забыла, когда видела что-то подобное.

В этот раз все попадавшиеся навстречу слуги почтительно склоняли перед ней головы. Ан хотелось наорать на них. Жалкие прихлебатели. Она заметила несколько человек, которые ещё полчаса назад презрительно кривились внизу. Каждый из них думает, что величие их госпожи как-то меняет их жалкие сущности. Тараканы. Как они завоют, когда их сиятельная госпожа внезапно исчезнет?..

– Прошу, госпожа, – управляющий привёл её к красивой красной двери.

– Я не госпожа, – огрызнулась Ан. Распорядитель не обратил внимания на её слова и открыл дверь. За ней оказалась роскошная комната с деревянной полированной мебелью, чистой мягкой кроватью и даже занавесками на огромных застеклённых окнах. Фактически, вся стена была одним сплошным окном. Ан подошла к нему. Далеко внизу был виден парк и дорога к воротам и Мосту. Его сам тоже можно было разглядеть за мелкой дождевой взвесью. Лучи солнца из просветов падали на хмарь косыми полосами, придавая всем фантастический вид безумного сновидения.

…а в ясный день вид отсюда должен открываться до самой Цистерны, наверное.

– Госпожа сказала, что вам не нужны слуги, но если…

– Слуги не нужны, – Ан кивнула и с трудом отвернулась от окна.

– Прошу, здесь ванная, здесь одежда… Мы не готовились к приёму такой госпожи с такой фигурой…

– Принесите мне форму, как у ваших солдат, – велела Ан и кинула клевец поперёк кровати. – Уходи.

– Слушаюсь, гос… Кхм. Моя госпожа ожидает вас к ужину через полчаса.

– Иди уже, – Ан дождалась, когда он выйдет и выдохнула. Ну вот. Чего ей ждать? Было ли приглашение на ужин знаком уважения, праздным любопытством, выражением благодарности? Нет, всё не так. Стоило ли ей сейчас бросить всё, прорваться наружу и сбежать? Возможно, угнать машину, доехать до озёр и там попытаться оторваться от погони? Погоня будет, просто потому, что она бежит.

Или остаться? Если остаться, что делать? Ан со смехом поняла, что боится. Впервые за долгие месяцы она испугалась по-настоящему. И чего? Не угрозе жизни, а просто возможности столкнуться с призраком из прошлого.

Хотя этот призрак может оказаться опаснее всех серых тварей Города.

Ан несколько минут стояла, разглядывая вид за окном, потом медленно потянулась к горжету. Щёлкнула застёжка, и она сняла металлический воротник. Деталь за деталью Ан сняла доспехи, потом аккуратно отсоединила от тела комбинезон управления и сняла его тоже. Без железной оболочки она чувствовала себя неуютно. Но соблазн вымыться в горячей воде был слишком велик. Этот толстяк обещал же ей горячую ванну?

Толстяк, как оказалось, не соврал.

В чистой ванной комнате с фартуком из простой белой плитки стояла обычная эмалированная ванная, на две трети заполненная горячей водой. Ан немедленно в неё влезла. Целиком она не поместилась, и ноги пришлось оставить торчать из воды. Тепло окутало её тело. Когда последний раз она… Ан не могла подобрать нужного слова. Горячая ванна с ароматным мылом была для неё роскошью, и скорее всего, уже очень долгое время. Последние годы выдались не очень удачными.

Несколько раз Ан слышала, как в комнату кто-то входит, но к двери этот кто-то не подходил. Доспехи, сложенные на полу, тоже не трогали. Когда она вышла из ванной, на кровати лежала солдатская одежда. Ан понюхала тёмную футболку. Пахла затхлостью и стиральным порошком. Этикетка с размером на воротнике привела Ан в замешательство. Во-первых, она была. Ан годами не видела этикеток. Во-вторых, они почти угадали с размером. Почти. Ничто не было ей коротко, а вот в ширину… Она затянула ремень на меньшее из отверстий, потом сама проколола новое. Так лучше.

К тому же эта одежда удивительно сохранилась для вещи, сшитой ещё до, если верить ярлычку.

Перед выходом из комнаты Ан задержалась перед зеркалом. Она не так часто снимала доспехи и гораздо реже видела своё отражение. Оно никогда её не радовало. Слишком высокая, слишком худая, слишком жилистая, слишком нескладная, лицо слишком грубое, брови слишком низкие, нос слишком большой и резкий, губы слишком узкие, а подбородок слишком выдвигается вперёд. Ещё шрамы. Они со временем сойдут, но пока она выглядела старым чудовищем. Ещё Ан отметила, что её волосы снова отросли. Она по старой памяти стригла их на висках и за ушами, а остальное заплетала в косу. Где бы найти машинку для стрижки?..

Ан раздражённо сжала губы, от чего лицо в зеркале стало ещё некрасивей. Она думает не о том.

Она оделась и спрятала под куртку нож. Неплохо было бы иметь при себе хоть какое-то оружие. Ан сомневалась, что с этой "госпожой" оно ей понадобится – или поможет – но так хотя бы не чувствовала себя голой.

Толстяк-распорядитель ждал её за дверью в сопровождении двух солдат. Ан напряглась и потянулась было к ножу, но вовремя заметила, что напыщенности в этих мужчинах было гораздо больше, чем опасности. Оба были одеты в неплохо сшитые кители с уморительно смешными аксельбантами. Ан криво ухмыльнулась, вспомнила, что на ней нет маски и просто кивнула распорядителю.

– Веди.

18

Это должна была быть рядовая поездка.

Ан намеревалась осмотреть узел телефонной связи, стоящий чуть на отшибе от основных жилых домов. Маленькое здание старой станции, построенное ещё До, было автоматизировано, и обычно проблем не доставляло. Но его со всех сторон окружали руины многоквартирных домов, и Кел заявил, что ей слишком опасно отправляться одной, пусть и с границ их района не поступало никаких сообщений о нарушителях. Ан хотела было возразить, но главной была не она.

Сначала Ан показалось, что Кел просто хочет посмотреть на пополнение своего отряда.

Обычное сопровождение Ан было заменено на шестерых молодых солдат и Кела. Первая машина с тремя новенькими двигалась в двухстах метрах впереди, вторая замыкала. Они с келом ехали посредине, Кел вёл, Ан заняла место радиста. Она подняла взгляд на установленный над крышей пулемёт.

Как на войне.

Впрочем, почему – как?

Они выехали после полудня, на три часа позже запланированного. Сначала готовили две дополнительные машины, потом Кел задержался в курилке. Ан сотню раз пожалела, что не послала брата к чертям и не уехала сразу после утреннего построения.

Поэтому в машине она молчала. День был солнечный и тёплый, особенно для начала осени. Ан делала вид, что расчищенные от кустарников и руин обочины дороги полностью захватили её внимание.

– Они предложили нам объединиться, – внезапно сказал Кел. Ан повернулась к брату. Тот смотрел вперёд и держал руль обеими руками.

– А что они предлагают? – Ан поняла, о ком он говорит. Что ж, если Кел затеял эту поездку ради того, чтобы поговорить о деле, он повёл себя, как мальчишка.

– Ну… разное. Больше денег. Больше сил. Больше ресурсов, больше власти. Или больше безопасности для наших людей, больше надёжности, больше порядку. В зависимости от того, один я пришел на встречу или нет.

– Ты… встречался с ними без ведома совета?

– Я счёл это необходимым. Посмотреть, предложат ли они мне то, что предложили.

– Они предложили тебе возглавить наше поселение после объединения?

– Угу. И разогнать к чертям совет города. Из чего я делаю вывод, что они к нам заявились вовсе не в порыве благородства и попытки возродить былое величие человечества.

– Ты в этом сомневался?

– Нет. Но многие в совете считают, что я зарвался и были бы рады объединиться с кем-нибудь, расширить свои дела и потеснить меня. Я знаю, что несколько советников уже получили устные предложения избавиться от меня.

– Откуда ты знаешь?

– Малышка, а ты думаешь, зачем ты делаешь для нас все эти микрофоны, приёмники, станции-перехватчики?

– Ты нашел им интересное применение. И не сказал мне.

– Ты идеалист, малышка. А я знаю, что если стена не поддаётся прямому натиску, надо искать обход. Желательно с мешком золота. А я не самая популярная фигура у совета города.

– Им некем заменить тебя.

– И всё же, обычно это выясняется, когда уже заменили, и стало ясно, что замена плохенькая, – хмыкнул Кел. Потом посерьезнел. – Но я хотел поговорить не об этом. Я тебе уже говорил, что не собираюсь до конца существования охранять торговцев да мирных землепашцев. Рано или поздно я сам уйду. Это не моё, и ломать себя я не буду, это обернётся бедой и для меня, и для них.

– Тогда в чём проблема?

– Во-первых, парень, которого они прислали на переговоры, намекнул, что если я не подвинусь, то они меня подвинут. Потому что даже на таких, как я, есть управа.

– Они просто поверили слухам о тебе. Человек, которого три раза объявляли мёртвым, который разогнал банды головорезов на этом берегу и совершил ещё чёртову дюжину подвигов. Неудивительно, что они поверили россказням о твоём волшебном происхождении.

– Ты не поняла. Он знал, кем я был до, – Кел на мгновение повернулся к ней. – Прямо сказали, чем я занимался дома. Ну, охрана старика там, отца. Охрана стариковской лаборатории от лишних людей.

– Он тебя знал? – Ан почувствовала, как от волнения у неё похолодели руки. – Этот человек. Он тебе так и сказал?

– Он? Нет. Он сопляк. Он родился за пару лет До, самое большее. Ему кто-то рассказал про нашу семью и про эксперименты по улучшению. И этот кто-то меня очень беспокоит.

– Кто-то из твоих людей?

– Никто из них даже не представляет, что я такое. Так что только кто-то из наших. Ну, семьи. Или настолько близкие, что знали меня и знали, кто я.

Ан кивнула.

– Это же хорошо… наверное. Прошло пять лет с тех пор, как мы слышали новости от родственников.

– Для начала, – Кел, не отрывая взгляда от дороги, поднял руку и принялся загибать пальцы. – Они не открылись, не пришли к нам пусть не с добром, а без вот этих вот фокусов. Второе. Они сразу начали угрожать. Третье… Третье, они не открылись и угрожают нам. Мне. Хотя могли бы с улыбкой прийти к тебе, и ты бы выдала им все наши секреты и подсказала, как на меня надавить.

– Я?! – вскинулась Ан.

– Ты хочешь обратно, в старый мир. Все это знают.

– Ты заговариваешься.

Они помолчали. Ан вспомнила, как впервые узнала о "Союзе Вольных Городов" с того берега руки. Год назад они начали захватывать деревни и заставы на своей стороне. На руины Города они пока не претендовали и с поселениями на этой стороне старались не конфликтовать. Хотя один раз попытались подвинуть их блокпост перед Железным Мостом. Ан иногда эти парни даже немного нравились. Она знала, что рано или поздно Келу надоест жить тихо и он отправится на поиск новых приключений. Он никогда не мог сидеть на месте. А она не сможет управлять поселением в одиночку, и уйти тоже не сможет. Во-первых, раз она взялась за дело, надо его доводить до конца. Во-вторых… Во-вторых, в тот самый последний день, когда всё началось, она, пока работала связь, звонила отцу и сказала, что будет ждать его дома и никуда не уйдёт.

Это был последний день, когда она слышала его голос. Папа сказал, что придёт за ней, даже если придётся идти пешком. Раз он что-то пообещал, то сделает. Это же отец.

Так тчо Ан бы даже сама предложила Совету объединиться с тем берегом, если бы не несколько но.

Союз или те, кто им на самом деле управлял, использовали Серых тварей. Химеры, созданные учёными того мира просто потому, что они могли, считались вымершими. Ан так считала, пока они не вернулись с того берега. Одна тварь переплыла реку и напала на солдат. Кел убил её и отправил торговцами тем, кто её послал. В ответ прибыли извинения за "недоразумение". Но они с Келом понимали, что это была лишь проба сил, справятся они или нет.

Или попытка выявить кого-нибудь из семьи. Ан поняла, как они сглупили, выдав себя.

– И во-вторых, – Кел чуть сбавил скорость автомобиля. – Ты.

– Что – я?

– Они к тебе не приходили?

– Нет, ни одного… Постой! Они приходили, да? Поэтому ты спрашиваешь? Ты их перехватывал!

– Ага. Пятерых. Настойчивые скоты.

– Кел, я даже не знаю, что сказать. Сам ты почему-то с ними в переговоры вступил!

– Я это я. А ты… Не обижайся. Они приходили не для переговоров, а узнать о тебе. Последние пришли втроём, с путами, как для серой твари, и снотворным, которым можно вырубить бешеного медведя. На переговоры такое не приносят, ага?

Ан не нашлась, что сказать.

– Они настроены серьёзно, малышка.

– Что ты будешь делать?

– А что бы ты сделала?

– Не знаю. Рассказала бы Совету… Кел, мы не можем бросить город. Мы столько вложили в это место, столько сил… Я… – Ан запнулась. Мысли заметались. Она прожила здесь больше десяти лет, ей было тут хорошо. Жизнь на руинах Города стала похожа на ту, что была до. На жалкое подобие, но всё же она стала мирной, тихой и сытой. К тому же они с отцом договорились, что она будет ждать его дома. Ан не знала, что с ним случилось после. Она уже почти смирилась с тем, что никогда больше его не увидит, но каждую весну вера в то, что может быть, он ещё где-то идёт, возвращалась.

Но покинуть Город…

– Ан, тебе решать. Я закончу дела, введу в строй последний набор – и валю отсюда. Ты можешь остаться, но вечером я тебе покажу тех горе-ловцов. Они знают, кто ты и какую цену представляешь, и то, что они начали тебя не переманивать, а сразу пытаться похитить. Ну, выводы сама делай.

Дорога начала поворачивать. Ан посмотрела на выстриженную обочину. Мысли никак не желали успокаиваться и течь равномерно. Она сама виновата, что не задумывалась о будущем и положилась на Кела. Что теперь делать ей?

– Они пришли за тобой и не с добрыми намерениями. Я не хочу, чтобы ты досталась им и осталась с ними одна.

– Что ты предлагаешь?

– Уйдём вдвоём. Поедем на юг, ты же хотела жить где потеплее и у моря…

– Нет, Кел, мы не можем взять и всё бросить! Мы столько лет потратили на этот город, что не можем просто так всё взять и бросить! И если на той стороне кто-то из семьи, то мы сможем с ним договориться!

Кел смотрел на дорогу.

– Короче, я тебя предупредил. Подумай, пара месяцев у нас есть.

На станции он больше не поднимал эту тему и вёл себя, как всегда. Ан тоже не напоминала. Только вечером, вернувшись в мастерскую, вспомнила часть разговора.

– Я хочу увидеть этих диверсантов, которые должны были меня выкрасть.

Кел долго не отвечал, потом станция буркнула что-то мало разборчивое.

– Я ничего не слышу.

"Может быть, утром?"

– Я не собираюсь с ними разговаривать, я просто хочу увидеть людей, которые должны были меня похитить. И их чудесное снаряжение.

Кел молчал. Когда Ан начало казаться, что он просто отключился, брат принял решение.

"Через полчаса около бассейна".

Ан опешила.

– Это же морг!

"Ну да. Они померли, пока мы катались".

– Яд. Остановка сердца. Был в ампулах в зубах, – Кел приподнял тряпку с лица одного из трупов. Это был мужчина средних лет, крепкий, здоровый, даже упитанный. Мягкие руки и белая кожа. Ан посмотрела в распечатку доклада о группе. Так и есть, единственный, кто прибыл с того берега официально. Торговец, вёз груз топлива. Топливо хороший товар, его пропускают быстро.

Остальные были невысокими, жилистыми, какими-то безликими. Ан сначала показалось, что они близнецы. Но нет. Разные, но совершенно невыразительные лица. В памяти всплыли старые шутки про "среднестатистического человека".

– Хирургическое вмешательство. Их подравили, чтобы сделать лица никакими, – Кел присел на свободный стол. Ан брезгливо повертела голову одного из покойников. Так и есть, тонкие шрамы около ушей. Ан не была специалистом, но решила, что Келу виднее.

– Почему их не обыскали?

– Обыскали.

– А рты?

– Рты тоже. Говорю же, ампулы были в протезах.

– А протезы было не заметно?

Кел опёрся о железный стол с покойником. Плоский лоб прорезали морщины.

– Все мы задним умом крепки. Я тоже привык к спокойствию и перестал параноить из-за каждой тени.

– Даже допустим, что ты меня убедил, хотя ты не убедил, – Ан надела перчатки и залезла в рот одному из покойников. Один из моляров был разбит. Она потрогала вживлённые в десну остатки.

– У остальных то же самое, проверь.

– Проверю. Но допустим, ты меня убедил. Что будем делать?

– Я лично валю отсюда в самое ближайшее время. Совет против нас, аргумент в виде серых зверьков его не возьмёт. Я бы и тебя силой отсюда уволок, но ты же не дашься, да?

Ан молча сняла перчатки. Вымыла руки.

– Ты выяснил, кто из членов семьи может быть на той стороне?

– Ну, я закинул удочки. Не-а, никого из наших. Но ты серых тварей сама видела, не я же их им подбросил.

– Слушай, мне надо подумать. Слишком много информации для одного дня. И я хочу видеть официальные отчёты. Официальные, Кел.

Брат не стал обижаться на недоверие и пожал плечами.

– Думай. Бумаги будут. Спрашивай, что хочешь.

– Спрошу, – Ан выкинула перчатки в утилизатор и вышла.

Новости дня выбили Ан из колеи. Пока она шла в мастерскую, краем глаза заметила, что охрана казарм усилилась. Кел отвечал за "охрану" их маленького королевства без короля. Когда-то он просто собрал вокруг себя отщепенцев и потерявшихся солдат и внушил им, что они чего-то стоят. Потом они решили, что они рыцари, потом – защитники слабых. Так получилось то, что получилось. На взгляд Ан – весьма неплохо.

Но Келп поступил, как последний козёл, утаив от Ан столько важной информации и начав свои интриги за её спиной. Ан послала к чертям всех, заперла дверь своей квартиры над мастерскими и завалилась в гамак.

Херовый день.

Ан представила себе, как она снова вынуждена менять место жительства. Даже не так. Искать новый дом… Нет, отправиться в путешествие. В увлекательное путешествие в хорошей компании. Даже не просто путешествие, а приключение.

Всё равно эти перспективы вызвали отвращение.

Ан попыталась вспомнить своё детство, проведённое с отцом. Там хватало и приключений, и путешествий, и трудностей.

Но всплывшее в памяти лицо отца принесло лишь новое беспокойство. Ан не видела его. Их последняя встреча случилась на старом мраморном карьере к востоку отсюда. Ан прикрыла глаза и вспомнила тот день. Она сбежала из университета, бросив и свой коллоквиум, и семинар, предзащиту и доклад. Они с отцом целый день бродили вдоль озера среди белых откосов, катались на лодке, пугали птиц и дурачились, как в старые добрые времена. А потом им это надоело и они сбежали на море. Отец, как всегда боялся самолёта, пассажиры боялись отца, а Ан старалась не думать, на что она будет жить следующие несколько месяцев. Да и зачем думать, когда можно снова дурачиться, бегать по дикому галечному пляжу между, а потом по садам между цветными домиками невообразимых форм.

А осенью… осенью случилось то, что случилось. Ан вспомнила, как она бежала из отрезанного и погрузившегося в анархию города, как пыталась найти хоть какую-нибудь связь или хоть какое-нибудь знакомое лицо.

Она не выдержала и вылезла из гамака. Мысли стали невыносимы и мешали отдыхом. А лучшее лекарство от лишних мыслей – упорная работа, требующая сосредоточения разума.

Ан подошла к столу и её рука замерла над блоком компьютера. На клавиатуре лежал сложенный в несколько раз и заклеенный лист бумаги. На верхней стороне было неровно выведено карандашом "Бесприютной лично в руки".

Ан почувствовала, как сердце пустилось в пляс. Это было имя из прошлой жизни. Не просто имя. Её имя. Кличка, как у всех в семье. Бесприютная, которой нигде нет места. Мало кто помнил это имя, когда она выросла и стала просто Ан. Немногой, чьё имя стало именно именем, отражающем суть и ставшим определением. Она разорвала склееный край и развернула лист.

"Прости что не могу назваться. Прости, что пришла без приглашения, как вор… Закрой глаза, вспомни вечера, когда цветёт сирень, и вспомни. Ты в опасности. И я тоже. Я знаю, кто пришел за тобой и зачем ты нужна. Прости, что пишу так туманно. Приходи завтра на старый железный мост на после полудня, я тебе всё расскажу. Жду, люблю".

Ан поднесла листок к носу и вздохнула. Бумага едва уловимо пахла сиренью, смородиной и розовым маслом. Запах будил, казалось, давно забытые чувства радости, покоя и тёплой летней ночи в саду на крыше их дома. Благодаря Садоводу, там круглый год что-нибудь цвело. Весной сирень, летом пионы, хризантемы, осенью астры. А розы – круглый год на грядках, в кадках и оранжерее.

Ан свернула записку и убрала её под верстак.

19

Меркий не поверил своим глазам. Вошедшая в комнату женщина в простой солдатской одежде выглядела… совершенно буднично. Она, без какого-либо сомнения, была человеком, а не зверем. Обычный человек из плоти и крови. Он видел Ан только в маске респиратора, и вряд ли бы узнал её без подсказки. Лицо бродяжки словно выкинуло за пределы человеческого возраста. Грубая кожа была вся в каких-то пятнах, но при этом практически лишена морщин. Но впечатление юной девы вошедшая не производила. В ней не было пышущей свежести, жизни и юношеской пышности и мягкости. Меркий внезапно понял, что уже видел похожее лицо. Госпожа. Госпожа была так же не тронута возрастом, но… нет, Госпожа была другой, была доброй, благородной, она была просто другой!