Текст книги "Нежная королева (Хельви — королева Монсальвата)"

Автор книги: Ольга Елисеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 31 страниц)

Глава 9

Дети влезли на вершину холма и огляделись вокруг.

– Нам влетит. – сурово сказал мальчик, отряхивая руки от земли. – Твоя мама не разрешает ходить так далеко.

– А ты струсил? – фыркнула девочка. – Смотри какая красота! И разве ты не хочешь увидеть эльфов?

– Я сыт по горло твоими эльфами. – вспылил маленький лорд Деми. – И если хочешь знать, я ни за что не пошел бы сюда, если б не боялся отпустить тебя одну! Вечно ты что-нибудь придумаешь. – Его брови были сердито насуплены, но в глазах читалось опасливое любопытство. Он огляделся вокруг, ища сказочных существ в кустах боярышника, но заметил только слабое дрожание веток на ветру.

И почему он ей всегда верит? Хоть раз принцесса сказала правду? Хельви врет постоянно! Что на чердаках и в подвалах замка полно приведений. Что в полнолуние из башни Мелюзины вылетает дракон. Что в холмах за Сальвой живут эльфы, и они назначили ей сегодня встречу на самой вершине Мавлхида. Хорошо еще что владыкой Гранара со временем станет он, а то подданные, недолго думая, удавят королеву-обманщицу. И все же… как интересно делать вид, что ее выдуманные истории – правда!

– Ну? Нет тут никаких эльфов. – заявил Харвей. – Идем домой, а то нас хватятся.

Хельви скорчила плаксивую гримасу.

– Так нельзя, надо подождать. Вон каменное кольцо, знаешь что это такое?

Мальчик с крайним недоверием уставился на круг, грубо вытесанный из серого гранита и торчавший на вершине холма. Меньше всего ему хотелось подниматься к этим чертовым камням! Если честно, то он их побаивался. Не даром люди обходят такие места стороной.

– Это вход в царство эльфов. Если мы пролезем сквозь кольцо, то сразу их увидим. Они здесь, совсем рядом, только мы не замечаем. Пошли? – голосок девочки стал умоляющим.

Харвей непреклонно мотнул головой.

– Мы идем домой.

– Ах так? – принцесса попыталась вырвать у него свою руку. – Дойти почти до самого конца и повернуть назад! Очень на тебя похоже. Ты струсил!

Маленький Деми тряхнул челкой. На такую дешевую уловку он не купится.

– Просто я не хочу. – заявил Харвей. – Христианским владыкам не пристало лазать среди колдовских камней, как поганым язычникам!

– Ну пожалуйста. – взмолилась Хельви. Она-то знала, зачем привела его сюда, только ни за что не скажет ему правды. Он такой славный! Она хочет, чтоб сын дяди Дести остался с ней навсегда. Мало ли что может случится. Поссорятся их отцы, победят фаррадцы или беотийцы! Она не может ждать! Няня рассказывала, будто в стародавние времена, когда люди еще не строили церквей, свадьбы справляли на этом холме. Жених с невестой пролезали сквозь волшебное кольцо короля эльфов и считались мужем и женой. И сейчас влюбленные тайком прибегают сюда перед венчанием. Кто рука об руку пройдет через круг, тот не расстанется во веки, а если и расстанется, то обречен на новую встречу.

– Идем. – потребовала принцесса, но мальчик не двинулся с места. – Ну что ж, – Хельви воинственно вздернула нос, – тогда я одна. Я сама увижу эльфов, может быть даже растворюсь в воздухе, попав в их страну, а ты оставайся здесь и потом будешь объяснять маме, куда я исчезла!

Она вырвала свою ладонь из его сильных пальцев и спотыкаясь побежала к кольцу, ужасно боясь, что он догонит ее и остановит.

– Куда ты? – прежде чем Харвей успел снова схватить невесту, она, взметнув клетчатые шерстяные юбки, вскарабкалась на край отверстия в кольце и проскользнула сквозь него.

Руки мальчика вцепились в шероховатый потрескавшийся камень, сердце часто стучало от негодования. Вот он сейчас ей задаст! Хельви, стоявшая с другой стороны кольца, дернула его за плечи, и Деми, перекувырнувшись через голову, свалился на траву к ногам спутницы.

– Ты скверная! Я не хочу на тебе жениться! – закричал он, потирая ушибленную шею. – В следующий раз я тебя отлуплю! Так и знай. – Харвею уже внушили, что женщин не бьют, и он часто сожалел об этом при общении с Хельви.

– Смотри! – девочка замахала на него рукой. – Вон там. Кажется, всадник! – принцесса указывала на дорогу, огибавшую подножие холма и ведшую к столице.

В воскресный день она была пустынна, тем более сейчас, когда объединенные войска короля Рэдрика и лорда Деми ушли на запад, чтоб дать беотийцам решительную битву у крепости Гуарх и освободить Белую Сальву от плаймарского владычества. Всадник несся со скоростью ветра. На его пропыленных погнутых доспехах красовался белый сокол – герб Западной Сальвы – хорошо заметный даже с вершины холма.

– Это рыцарь твоего отца. – с тревогой сказала Хельви.

– Он, наверное, везет известие об исходе битвы. – предположил мальчик. – Побежим вниз, если успеем остановить его, узнаем, как там?

Дети опрометью кинулись по склону холма, не разбирая дороги, застревая ногами в едва заметных сусликовых норках, падая и снова вскакивая. Они оказались на обочине дороги, как раз когда одинокий всадник появился из-за россыпи серых валунов.

– Все в порядке. Это лорд Брасс, наш конетабль. – Харвей выскочил на дорогу так быстро, что рыцарь едва успел удержать черного жеребца, с которого уже клочьями валила пена.

– Ваша светлость, какое счастье, что я встретил вас! – воскликнул лорд Брасс, едва совладав с конем. – Садитесь скорее в седло, нам надо уезжать!

Харвей было отступил назад.

– Но что случилось, сэр? И почему вы один?

– Все кончено! – выдохнул старый воин, вытирая ладонью пот со лба. – Мы разбиты Дагмаром. Ваш отец погиб, либо взят в плен – никто не знает. Рэдрик отступил. – он с ненавистью посмотрел на маленькой дочь гранарского сюзерена. – Надо ехать, – лорд Брасс подхватил Харвея за шиворот. – Теперь герцог вы.

Оглушенный новостью Деми попытался сопротивляться железной хватке конетабля. До Хельви долетели обрывки фраз: «Вы не можете!» «Мне надо отвести принцессу домой!» «Я никуда не поеду!» и, наконец, «В Беоте враги отца!» Но лорд Брасс зажал мальчику рот ладонью, перекинул его через седло и дал коню шпоры.

– Харвей!!! – девочка не сразу пришла в себя. – Харвей! – она побежала по дороге. – Не бросай меня! Мне страшно!

Всадник на черном жеребце скрылся за поворотом, и пятилетняя дочь короля Рэдрика осталась совершенно одна. В полу миле от столицы, на проезжем тракте, слева от холма св. Брана, куда они с Харвеем ушли тайком, из-за ее глупой выдумке. Теперь Хельви не могла бы с уверенностью сказать, что она хорошо помнит обратную дорогу. Девочка брела по пыльным камням и плакала, впервые в жизни осознав себя брошенной. Даже стук копыт давно смолк.

– Харвей, – всхлипывала принцесса. – Харвей! – во сне плакала королева.

Ее давило сознание собственной беззащитности. Уязвимости. Словно только что рядом с ней была стена и эту стену убрали.

– Харвей. – прошептала женщина. Так вот что, терзало ее столько лет! Один раз сильно испугавшись в детстве, она искала того, кто может отвести ее домой. И хваталась за каждую протянутую руку, не важно – та ли это рука.

– Роже! – королева проснулась и с испугом уставилась в лицо сидевшего рядом с ней отшельника.

Он осторожно взял в свои руки ее теплые, безвольные со сна пальцы.

– Теперь меня зовут Исидор, – мягко поправил он, и звучание старого имени ранит мне душу.

– Но почему ты?.. – Хельви рывком села и, прежде чем Монфор успел что-то сделать, обхватила его за шею, надолго прижавшись к нему. – Я давно похоронила тебя и все-таки знала, что ты жив! – королева всхлипнула.

Так они и сидели, не смея шелохнуться, чтобы не нарушить хрупкого ощущения счастья, лишь на миг соединившего их вместе. Наконец, бывший командор отстранился.

– Не нужно, Хельви. – попросил он. – Я все еще мужчина. И то, что я не вижу твоего лица, не мешает мне чувствовать, как ты прекрасна. – Монфор встал и отошел к двери.

– Ты так же решительна, – с осуждением сказал он, – и также безрассудна в отношении себя, хотя я слышал, что как королева ты – воплощенная сдержанность и разум.

– Где-то я должна быть самой собой. – грустно усмехнулась женщина.

– Ты приехала сюда одна. Верхом. Без охраны. – покачал головой Монфор. – Что угодно могло случиться дорогой. Если не с тобой, то с ребенком.

– Меня не волнует этот ребенок! – с неожиданным ожесточением заявила королева. – Сдержанность и разум, о которых ты говоришь, вынули из меня душу. Я уже ничего больше не хочу.

– Меня пугает то, что произошло с тобой. – отозвался бывший командор, возвращаясь к Хельви и снова беря ее руку. – Ты устала, я знаю. Но я знаю также и то, на что ты способна в таком состоянии. Скажи, ты ведь сейчас собираешься весь мир смести со своего пути? Не так ли?

Хельви задумчиво кивнула.

– Я ехала сюда, не зная, что встречу тебя. – тихо произнесла она. – У меня и в мыслях не было говорить со святым старцем о своей душе.

– Ты не замечаешь в этом противоречия? – усмехнулся бывший командор.

– Нет, – королева тряхнула головой. – Были дела и поважнее моих отношений с мужем. Папа снова потребовал отдать ему мальдорских рыцарей. Твоих бывших братьев.

– Об этом ты могла бы мне не напоминать. – вздохнул Монфор. – Я знаю о намерениях Гильдебранта.

– Откуда? – удивилась женщина. – У тебя голубиная почта со святым престолом? – ее губы сложились у ироническую усмешку.

– Ветер из Альбици долетает и сюда. – не разделив ее иронии, ответил отшельник. – И это плохой ветер, Ваше Величество, – бывший командор поморщился, – он пахнет горелой человечиной. Как бы ни были велики грехи ордена, никто из моих покаявшихся рыцарей не заслуживал костра. Ни тогда, десять лет назад, ни сейчас.

– Что ж, – королева слезла с ложа и прошлась по хижине. – Хоть в одном наши взгляды сходятся. Я приняла решение отказать папе и, – она помедлила, как бы не осмеливаясь договорить самое главное, – и вообще порвать со святым престолом, как это сделали беотийцы.

– О твоих решениях я тоже осведомлен, – отозвался Монфор, стоявший у входа в хижину, – и позволь напомнить тебе, что ты принимаешь их за весь Гранар. Лишить свою страну благодати – это, конечно, сильный ход. – в его тоне прозвучала насмешка. – Твой исповедник уже все тебе сказал. Я могу добавить только, – он тяжело вздохнул, – что Гранар называется Домом Святого Духа и не может перестать им быть по прихоти одной королевы.

– Но что же мне делать? – простонала Хельви. – Как вы все любите поучать! Но ведь никто еще не дал совета.

– А за тебя уже и так все сделали. – пожал плечами отшельник. – Сколько ты сюда добиралась? Пять суток при медленной езде. И еще пять будешь возвращаться в столицу. Знаешь сколько всего может измениться за полторы недели?

– Я не понимаю тебя. – с испугом произнесла королева. – Что ты имеешь ввиду?

Неподвижный взгляд отшельника был устремлен в сторону моря.

– Получив твой уклончивый ответ, папа разгневался и выслал альбицийский флот к Мальдору. – спокойно отозвался бывший командор. – В твое отсутствие Деми принял на себя всю ответственность и решил оказать помощь братству. Как ни странно, но король Арвен ответил на его просьбу, и корабли Фомариона вышли в море, чтоб курсировать в Северных водах и в случае необходимости помешать беотийцам напасть на берега Северной Сальвы, пока все силы Гранара стянуты на юг. Сейчас в Мальдогране очень жарко.

Королева с ужасом смотрела на него.

– Но когда ты приедешь в столицу, – продолжал Монфр. – Твои «боевые петухи» вернутся с победой. Альбицийский флот будет разбит. Ты столкнешься с адмиралом Деми у ворот города, и вы вместе проедите праздничной процессией. После этого Ваше величество сможет диктовать Гильдербранту свои условия.

– А… ты уверен? – с откровенным сомнением спросила королева.

Отшельник рассмеялся.

– Как и в том, что могу читать твои мысли. – он вдруг напрягся. – А также и в том, что сейчас мимо головы Деми просвистело здоровенное каменное ядро и ударило в…

– Только не в Дерлока! – вскрикнула женщина. – Если он, конечно, там. – смутилась она.

Монфор снова расхохотался.

– Все-таки нельзя было оставлять тебя одну! Ты совершенно запуталась в своих мужчинах. Лорда Босуорта там нет, он собирает войска в горах. А д’Орсини делает тоже самое на равнине. Твои командиры, девочка, совсем обезумили и намереваются двинуть сухопутную армию на Альбици. Ты должна им помешать.

– Но ты же сам говоришь, что я смогу диктовать папе условия? – возмутилась королева. – Зачем же я буду останавливать армию, уже добившуюся победы?

– Для сохранения равновесия в мире. – Исидор опустил руку на голову Хельви и снисходительно потрепал ее по волосам. – Сейчас вы защищаете себя, и далеко не все герцоги и владетельные князья Милагрии готовы подняться против вас вместе с Гильдебрантом. Но как только гранарские воска вступят на земли святого престола, картина изменится. Отразив удар, откажись от мести, – он улыбнулся, – это позволит тебе не порывать с Альбици.

Королева задумалась.

– Не знаю, – протянула она, – может быть ты и прав. Но вряд ли папа благословит гранарскую корону, находясь с ней в состоянии войны.

– А ты заключи с ним мир. – терпеливо продолжал бывший командор. – Что тебе дороже: собственная гордость или спокойствие Гранара? Порвав с Альбици окончательно, ты можешь вызвать в стране религиозную резню. Не все же согласятся с твоим решением.

– Ты не знаешь Гильдебранта! – воскликнула королева. – Разве ты забыл, как упрям и высокомерен этот раб рабов Божьих? Высота святого престола кружит ему голову больше, чем любой мирской трон самому заносчивому монарху!

– Ты это рассказываешь мне? – губы Монфора сложились в саркастическую улыбку. – Мне, которого по приказу папы… – он осекся.

– Прости. – простонала Хельви. – Ведь ты даже не объяснил мне, как спасся.

– Это сейчас неважно. – покачал головой отшельник. – Епископ Сальвский помог мне уже после первого неудачного побега. Бедняга д’Орсини ничего не знал, и продолжает считать себя виноватым в моей смерти. Он побывал здесь во время своего паломничества по святым местам, но не узнал меня. Я благословил его. – губы бывшего командора тронула рассеянная улыбка. – Что ни говори, а семейство д’Орсини всегда отличалось редкой преданностью.

– Но ты… ты, – прошептала королева, стараясь скрыть боль, звучавшую в ее голосе. – Почему ты не вернулся? Почему не дал мне о себе знать?

– Потому что у каждого из нас свой путь, и они перекрестились лишь однажды. – твердо отозвался рыцарь. – Я ослеп и прозрел. Поселился здесь и начал по капле отнимать свою душу у дьявола. Поверь, моя битва была страшной. И ты… – он помедлил, не желая ее обидеть, но все же договорил, – ты могла бы только помешать мне.

На ее лице отразилась такая горькая обида, что Монфор почувствовал это, даже не видя королевы.

– Сатана накладывает руку на все, что нам дорого. – попытался объяснить он. – Я боялся за тебя. Чтоб держать свою добычу в узде, они способны на все. Я должен был умереть. Пойми, – взмолился бывший командор, – и для тебя в первую очередь!

– Ты не подумал о том, насколько мне легче было бы вынести все это, – с тихой укоризной возразила Хельви, – знай я, что ты жив.

Монфор чувствовал, что по ее щекам снова текут слезы.

«Плачь, милая, плачь. – подумал он. – Тебе надо выплакать меня. Или ты не сможешь жить счастливо с тем, кого теперь любишь. Кого любила всегда. – горькая складка застыла в уголках его губ. – Это я не должен был обольщаться».

– Хельви, – мягко попросил бывший командор, – ты же все понимаешь сама. Не мучай меня. Я хотел дать тебе свободу. Ты должна была оставаться королевой. А страсть ко мне – изгою, колдуну, еретику и вероотступнику, которого любой из твоих подданных с радостью отволок бы на костер – делала тебя уязвимой.

Женщина молчала.

– Знаешь, Монфор, – наконец, сказала она, кладя руку ему на плечо, – тогда, десять лет назад, я бы лучше взошла с тобой на костер, чем так…

Теперь он обнял ее и заплакал.

– Что же делать, если нам не дано было? Если ты должна была властвовать Гранаром, а я… искупать грехи целого ордена?

Знаешь, как бывает страшно ночью здесь в горах? И даже днем. Ведь я вижу то, чего, к счастью, не видят обычные люди. Поверь мне, девочка, они очень страшные, те, кто приходит за нами.

– Уедим. – попросила Хельви. – Я увезу тебя отсюда. И за тобой больше никто не придет. Я не позволю никому охотиться на тебя.

Он засмеялся. Тахо, сквозь слезы.

– Нет, милая, нет. Мое место здесь. Я прикован к нему, как Господь наш прибит был к своему кресту. И должен вынести все. – Монфор вздохнул. – Ко мне приходят люди, звери тоже приходят. Они нуждаются во мне. Куда же я уйду?

– Я тоже нуждаюсь в тебе. – упрямо мотнула головой королева. – Нуждалась все десять лет.

– Ты нуждаешься в моем совете. – поправил ее отшельник. – И этот совет будет трудным. Тебе придется заключить с папой договор, а чтобы он принял твои условия, первой склониться перед ним. Принеси святому престолу покаяние за то, что осмелилась сопротивляться его воле вооруженной рукой. Только так ты добьешься мира.

Хельви подняла на Монфора изумленный взгляд.

– Ты шутишь? Я? Покаяться? Перед Гильдебрантом? Ты с ума сошел.

– Нисколько. – покачал головой отшельник. – После победы в Мальдогране Гранар докажет Альбици свою силу. Святой престол будет трястись от одной мысли о том, что твои войска перевалят через горы и спустятся в долины Милагрии. Тут ты предложишь мир и покаяние в замен на благословение и забвение прошлых грехов. Папа не осмелится больше посягать ни на твои земли, ни на твоих подданных, потому что знает, что встретит отпор. Но ему также и не будет зазорно принять условия Гранара, поскольку внешне ты склонишься перед ним. – Монфор помолчал. – Так ты и защитишь Мальдор, и не порвешь со святым престолом, и не вызовешь у себя дома религиозной войны.

Хельви не отвечала, глядя в черную золу очага.

– Мне бы следовало сделать тебя членом Совета. – сказала она, вставая. – Ты прав, но если б ты только знал, как мне трудно будет это сделать!

– Заставь Деми, руке которого сейчас сопутствует удача, двинуть войска не в Милагрию, а в Белую Сальву, в долину Гуарха, оставшуюся за Беотом. Пусть захватит ее быстро, пока ты будешь каяться в Альбици. – усмехнулся Монфор. – Папа не осмелится прервать столь важные для него переговоры и промолчит, а ты вернешь последний кусочек сальвских земель.

– А Беот? – с недоверием спросила Хельви.

– Беотийцы не выступят против вас. – отозвался бывший командор. – Поверь мне, им будет не до этого.

– Хорошо. – прошептала королева, как завороженная глядя на отшельника. – Я поверю тебе и сделаю, как ты просишь. Но едва ли можно полагаться на слово Гильдебранта. Он обманщик и сам причастен к магии.

Монфор кивнул.

– Я знаю. Но Гильдебранта скоро не будет. Его дням на земле приходит конец.

– А «могильщики»? – с затаенным дыханием спросила королева. Они ведь останутся? И будут снова мучить нас.

– Они уйдут в тень. – покачал головой отшельник. – На время. Пока не совьют себе гнездо под плащом новых покровителей. Навсегда они не уходят и будут тревожить нас до дней Последней Битвы. Пока Господь не спустится и не сбросит Зверя в огненное озеро.

Глава 10

Все случилось именно так, как предсказывал Монфор. Спустившись с холма к деревушке Дюкасс, Хельви забрала своих спутников и двинулась в обратный путь, который при осторожной езде занял не менее пяти суток.

У въезда в столицу королева столкнулась с праздничной процессией отцов города и радостной толпой гранарцев, гудевшей, как растревоженный улей. Высокие, окованные сияющими листами меди ворота были распахнуты, по старой Гротской дороге с юга приближалось облако пыли. Возбужденная толпа горожан закричала, в воздух полетели шапки.

– Деми! Да здравствует консорт! Победитель папы! Слава королю!

Хельви улыбнулась, отметив, что ее подданные уже приветствуют Харвея как настоящего владыку Гранара. Значит время его коронации выбрано правильно.

Ее величество тронула серебряными шпорами бока Пенки и легкой рысью пустила его вперед. Охрана проложила королеве путь через плотные ряды встречающих. Молодая женщина с грустной иронией отметила, что ее уже замечают и приветствуют не в первую очередь, а лишь в связи с процессией победителей.

Гордое сердце Хельви не могло выдержать такого унижения. Она с силой ударила пятками коня и понеслась по усыпанной ранними цветами дороге навстречу мужу. Как умная и хладнокровная государыня Хельви понимала, что должна сейчас слиться с героями дня, тогда жаркая волна ликования накроет и ее.

В спину королеве гудел тяжелый колокол соборы св. Брана, ему с правого берега отвечал дружный перезвон из аббатства св. Гервасия. В ушах отдавался стук копыт Пенки, который с хрустом топтал подснежники и желтые глазки мать-и-мачехи.

Из передних рядов навстречу королеве вырвался высокий всадник на крупном сером жеребце. Это был лорд Деми, и когда их лошади сровнялись, Хельви услышала новый взрыв восхищения толпы.

– Да здравствуют король и королева! Слава Хельви и Харвею! Слава!

Молодая женщина с рассчитанной плавностью протянула супругу руку, и они почти шаг в шаг пустили коней к широко распахнутым воротам. Оглушенная криками восторга, засыпанная цветами королева улыбалась, кивая направо и налево, и думая о том, насколько правильным будет с ее стороны принять вес позор покаяния в Альбици только на себя. Имя Харвея, любовь народа к которому сейчас на взлете, не может быть связано с этим унизительным событием. Лучше пусть покоряет Белую Сальву и готовится к коронации. «Так будет правильно,» – сказала себе Хельви и усилием воли сдержала нараставшую в сердце боль. Она собиралась уйти с достоинством, расчистив дорогу новому властителю.

Впрочем, никто, кроме епископа Сальвского, ее сначала не понял. Как Хельви и говорила Монфору, ей пришлось выдержать тяжелый бой за решение отправиться в Альбици, фактически даря папе почетный мир после сокрушительного поражения его войск. На нее по очереди кричали Дерлок, Харвей, д’Орсини, ворчал Ламфа.

Лорда Босуорта удалось унять, заявив, что поездка Хельви к святому престолу – всего лишь хитрая уловка. На самом же деле гранарская армия вторгнется на беотийские земли и вернет Белую Сальву.

– Ну ладно, положим я согласен, – бубнил горец. – Моим войскам куда легче рухнуть с гор в долину Гуарх, чем двигаться в Милагрию. Да и пользы от присоединения Северной Сальвы больше, чем от грабежа альбицийских князей. Но почему ты должна унижаться? Просит покаяния?

Всем все пришлось разжевывать и класть в рот. Всех уговаривать и объяснять. Хельви едва сдерживалась, чтобы не сорваться. Но она проявила поистине королевское терпение. Особенно тяжело пришлось с Харвеем. Деми слишком быстро понял ее и осознал, что жена намеренно отгораживает его – героя и победителя – от своих дел с Альбици.

– Я поеду с тобой! – возмутился он. Природное благородство не позволяло ему принять такую жертву. – Почему ты одна должна отдуваться за всех перед папой? В конце концов именно я и принял решение выступить против альбицийских войск. Я их разбил. Мне и приносить покаяние.

– Нет. – непреклонным тоном отказала Хельви. – Твое место в Западной Сальве, во главе армии, а не на коленях перед святым престолом. Сделай это для меня. – она помедлила и добавила не вполне уверенно: – Я люблю тебя.

Если б это было правдой! Губы Деми скривились в болезненной усмешке.

– Вы так благородны и так жестоки по отношению ко мне. – консорт встала, тем самым показывая жене, что разговор между ними окончен. Он принял ее условия, но не значит – согласился с ними. Его взгляд вымученно скользнул по лицу королевы. Она сейчас казалась ему особенно красивой и особенно чужой.

Ее волосы утратили бледно-золотистый оттенок и стали медовыми. Она больше не завивала и не взбивала их в сложные прически, а укладывала тяжелыми прядями вдоль лица. Глаза еще больше потемнели и лишь изредка вспыхивали в глубине синими искрами. Фарфоровая белизна кожи королевы приобрела теплый молочный цвет. Увидев ее такой, Деми даже испугался, что она родит девочку. По приметам, женщина, носившая сына, должна была дурнеть. «Глупости, – успокоил себя Харвей, – у моей матери даже по сердцебиению определяли девочку, а родился я». Он хотел сына, и не только потому что наследник по мужской линии укрепил бы его собственные права на престол. У него уже было имя – Рэдрик-Алейн в честь их с Хельви отцов, начавших объединение сальвских земель. Деми не говорил об этом жене, но знал, что она согласится.

* * *

Войска Гранара вторглись на земли Белой Сальвы. Победоносная армия лорда Деми не встретила никакого сопротивления. Напротив, бывшие подданные с радостью приветствовали своего герцога, вернувшегося, чтоб с оружием в руках завершить дело отца. Наконец-то, спустя поколение после гибели их обожаемого владыки, его сын завершил объединение сальвов, освободив их от власти Беота.

Ожидаемой схватки с Дагмаром тоже не произошло. В Плаймаре свирепствовала чума. На исходе февраля тихо и торжественно скончалась вдовствующая королева Этгива. Ее гроб был выставлен для прощания, а люди бесконечным черным потоком плыли мимо забранного крепом и усыпанного белыми оранжерейными розами ложа, на котором покоились необыкновенно маленькое, пышно разряженное тело женщины, 40 лет державшей в трепете весь Беот.

Многие из пришедших плакали, матери поднимали на руках младенцев, чтоб они могли увидеть и навсегда запомнить ту единственную, которая так возвысила Беот.

В первый же день похорон в Плаймаре умерло 11 человек, во второй – более трехсот. Съежившиеся, подтачиваемые изнутри тленом мощи «вечной вдовы» и после смерти продолжали испускать яд.

Моровое поветрие превратило шумную беотийскую столицу в молчаливое кладбище. Двор в ужасе бежал в отдаленный пригород, отгороженный от мечущегося в лихорадке города широкой лентой реки, вниз по течению которой плыли и плыли черные вспухшие трупы умерших. Вода несла их в центральные провинции, и некому было остановить этот погребальный поток.

Там, к югу от столицы, тоже свирепствовала чума. Многие сначала шепотом, а потом в голос заговорили, что черная смерть – лишь малое наказание Божье за разрыв Дагмара с папой – наместником Господа на земле. Крестьяне готовы были взяться за вилы. Сеньоры пыталось укрыться в замках как от чумы, так и от собственных арендаторов. Поэтому, когда до Беотийской столицы долетели слухи о вторжении гранарцев, некому было поднять меч на защиту векового достояния плаймарской короны. Последние сальвские земли утекали, как песок сквозь пальцы.

Шествие чумы дивным образом остановилось лишь у границы Западной Сальвы. Ни один из ее жителей не пострадал. Люди хором приписывали чудо промыслу Божьему и служили благодарственные молебны за то, что герцогство во время отказалось от «проклятого Беота», не разделив с ним гнева Господнего.

Вместе с гранарской армией в долину Гуарх пришли ветры, словно принесенные с гор войсками лорда Босуорта на своих плащах. Весной они казались столь необычны, что в них трудно было не углядеть руку провидения, не позволившую заразе разлиться на покорившиеся гранарскому мечу земли.

Осознав себя снова владыкой герцогства и, приведя жителей к присяге, Деми поспешил передать команду д’Орсини. Он уже по уши был сыт восторгом горожан, торжественными встречами в ратушах, ликующими толпами у дорог, цветами и национальными сальвскими пирогами с розовой лососиной. Его тошнило от приветственных речей и медовых вафель с орехами, от радостных, перекошенных дурацкими улыбками лиц.

– Симон, я больше не могу! Пойми меня. – взмолился он, разговаривая вечером в палатке с д’Орсини. – Мы здесь пьем гуархайский мед и купаемся в незабудках, девушки хватают нас за стремена, в восторге предлагая себя прямо в придорожных кустах, а Хельви там в Альбици…

Рыцарь поморщился.

– Что ты можешь сделать? Ведь это ее приказ идти сюда. – сказал он. – Королева отказала нам в праве разделить с ней путь к папе.

– Ты тоже просил? – удивился Харвей.

– Конечно. – кивнул Симон. – Не мог же я оставить ее одну. Но Хельви… ты же ее знаешь. – рыцарь опустил голову. – К тому же Элиан родила.

Деми улыбнулся. Да, жена д’Орсини, незадолго до того прибывшая в столицу, разрешилась в середине февраля прекрасной горластой девочкой, которую назвала Мод, в часть покойной матери Симона. Леди Элиан уже заранее была пожалована статс-дамой и назначена кормилицей еще не рожденного королевского чада, которого ожидали с таким нетерпением.

– У меня душа не на месте, все внутри переворачивается, когда я думаю, как она там. – признался консорт. – Я не могу дольше оставаться здесь. Я должен все видеть своими глазами и поддержать ее хотя бы издалека. Иначе никогда не прощу себе, что оставил ее одну в такой момент.

– И на какое же безумие ты решился? – с тревогой спросил Симон. – Уж не собираешься ли ты нарушить приказ королевы? Если ты явишься в Альбици, тебе придется разделить с Хельви ее покаяние перед святым престолом, а именно этого она не хотела.

– Я поеду под видом паломника. – упрямо мотнул головой Харвей. – Меня никто не узнает.

– Блестящая идея! – саркастически расхохотался д’Орсини. – Тебя действительно не узнают, но могут убить грабители, прогнать из каравана сами паломники, заметив твой беотийский выговор и признав еретиком-дагмарцем, могут, наконец, напасть дикие звери. Эти нищие бродяги – переносчики всякой заразы. Разве ты не боишься?

– Нет. Я собираюсь взять несколько рыцарей, которые под видом паломников будут сопровождать меня в Альбици.

– Тогда возьми и меня! – возмутился Симон.

– А на кого я оставлю войска? – раздраженно возразил Харвей. – На Дерлока? Ему бы удержать в узде своих горцев, чтоб они не начали грабеж.

Деми с трудом удалось уговорить друга остаться, и через два дня маленький отряд паломников, скрыв оружие под широкими грубыми плащами и пересев с боевых коней на менее воинственно выглядевших мулов, отправился в путь.

Дорга через низкий Альбицийский хребет к теплому сердцу Милагрии заняла около недели. Они могли бы двигаться и быстрее, если б путь не был запружен другими группами странников со всех концов света, спешивших в святой город припасть к стопам папы Гильдебранта VII.

Снег еще лежал кое-где на перевалах, но в долинах уже бушевала весна, зеленый покров лугов бесстыдно сиял тысячами одуванчиковых солнц, по балкам полыхал розовый вереск. Алые цветы камнеломок дробили серые глыбы на склонах, превращая их забитые землей трещины в подобие кровоточащих ран. Вокруг не смолкал птичий гомон, и на вечернюю трапезу рыцари, сопровождавшие консорта, набирали десятки пестрых сарычевых яиц, чтоб запечь их в горячей золе костровища.

Вечером шестого дня с гребня предпоследнего холма глазам путников открылся величественный вид лежащего в долине города. Снизу уже поднимался туман, окутывая Альбици волшебной пеленой. Поэтому сверху были видны лишь тонкие шпили да позолоченные купола, на которых гасло заходящее солнце. Лес колоколен и крестов напомнил Харвею большую корабельную пристань с множеством покачивающихся над водой мачт. Не хватало только паутины снастей да поскрипывания такелажа, вместо него над долиной разливался тихий звон сотен церквей, сзывавший прихожан к вечерней. Казалось, святой город вот-вот оторвется от грешной земли и отчалит в небесные гавани.