Текст книги "Нежная королева (Хельви — королева Монсальвата)"

Автор книги: Ольга Елисеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 31 страниц)

ЧАСТЬ IV

Глава 1

Сэр Энтони Кросс, посол Беота при гранарском дворе, собирал свои вещи. За окном мелко моросил дождь, временами превращаясь то в град, то в снег. Начало декабря в Гранаре никогда не было особенно теплым. Холодный воздух сходил с гор, встречаясь на равнине с влажными морскими ветрами, и зима устанавливалась в Сальвской долине не сразу.

В больших плетеных коробах, заботливо выложенных изнутри мягкой тафтой, поместились книги дипломата, его деревянный глобус, медная сфера звездного неба, подзорные трубы, приборы для вычисления расстояний по карте, забавная коллекция заспиртованных уродцев – лягушки с двумя головами, зародыши обезьян, летучие мыши. Вазы, картины и другие предметы роскоши сэр Энтони приказал заколотить в специальные деревянные ящики и уже отправил в Беот.

Пару недель назад посол получил от короля Дагмара повеление немедленно возвращаться в Плаймар. Миссия Кросса вызвала неудовольствие монарха, и он извещал дипломата, что намерен прислать ему замену. Такой внезапный поворот карьеры не мог не опечалить пожилого вельможу. И хотя Гранар был вражеской страной, лишь недавно подписавшей с Беотом мир, сэр Энтони чувствовал себя при дворе королевы Хельви в большей безопасности, чем дома, под тяжелым подозрительным взглядом короля Дагмара.

На прощальной аудиенции ее величество тепло сказала ему:

– Друг мой, мы искренне сожалеем, что вы, столько сделавший для прекращения войны между нашими государствами, вынуждены покинуть Гранар. Знайте, мы сохраним о вас самую добрую память и с нетерпением будем ждать обратно.

Тронутый ее словами посол поклонился.

– К сожалению, Ваше Величество, бывают дипломаты, которые, стремясь изгладить вражду и непонимание, оказываются в конце концов более ко двору в тех странах, где служат, чем у себя дома. – сэр Энтони вздохнул. – Никогда не думал, что я попаду в их число.

Хельви встала и, сама подойдя к беотийцу, ласково улыбнулась ему.

– В этом не ваша вина, сэр Энтони. Вы любите свою родину и дорожите ее интересами, в чем я не раз имела возможность убедиться. Но, – она помедлила, – бывают такие поручения монарха, которые порядочный дипломат просто не может выполнить.

Посол поклонился. Он прекрасно понимал, о чем идет речь. Именно его неумение или нежелание хорошенько надавить на лорда Деми и напомнить ему, что он всего лишь беотийский ставленник на гранарском престоле, вызвало гнев короля Дагмара. Теперь владыка Беота отзывал не справившегося с «таким простым делом» дипломата и высылал ему на смену человека, действительно знавшего, как «посбивать спесь с этого вчерашнего квартиранта Цитадели».

Навестившему посла перед самым отъездом принцу-консорту, коронация которого была назначена на весну, сэр Энтони с легкой укоризной сказал:

– Сир, если бы вы сохранили в своем сердце хоть каплю любви к Беоту – стране, которая вас вырастила – и были чуть податливее на мои предложения, мне бы сейчас не пришлось паковать вещи.

Харвей грустно улыбнулся.

– Сэр Энтони, я искренне сожалею о случившемся. Ваш отъезд для меня утрата, потому что в новом после я едва ли встречу столько понимания и терпения к моему абсолютному равнодушию к нуждам короля Дагмара. Но вы прекрасно знаете, что иначе вести себя я не мог.

Да, Кросс знал, что покажи лорд Деми хоть малейшее пристрастие к Беоту и он потеряет всех своих гранарских друзей. Уже и приглашение беотийских мастеров было со стороны консорта смелым поступком. Но даже его Харвей предпочел совершить в обход посла Беота, обратившись прямо к королеве Хельви. Поэтому, оправдываясь перед Дагмаром, сэр Энтони вряд ли сможет поставить случай с корабелами себе в заслугу.

Глядя на этого исполненного достоинства молодого правителя, Кросс вспоминал его в форме беотийского адмирала, в день победы в Березовом Зунде, когда ликующая толпа была готова нести Деми на руках, и он выглядел таким счастливым! Кто бы мог подумать тогда, как быстро герцог Западной Сальвы осознает себя гранарцем, словно сбросит изношенную старую одежду.

Если б сэр Энтони не повидал столько на своем веку и не был так мягкосердечно мудр, он бы, наверное, с неприязнью отнесся к перерождению Деми. Но сейчас посол чувствовал только большую печаль от того, что Беот потерял такого слугу, а Гранар приобрел такого государя. Однако не испортить бывшему адмиралу настроения дипломат не мог.

– Вы правильно сказали, сир, вряд ли новый посол с таким же пониманием и терпением, как я, будет относиться к вашим отказам помогать Беоту. Я должен сообщить вам имя моего преемника. Его зовут сэр Джозеф Кларенс, до последнего времени он исполнял должность Королевского прокурора и личного докладчика короля. Вы его знаете?

Харвей похолодел. Яснее выразить свою волю Дагмар не мог. Беотийский владыка посылал Свища в Гранар только ради непокорного лорда Деми, который, вместо помощи плаймарской короне, выказал исключительное упрямство.

Новый посол прибыл в середине декабря, когда на еще не до конца облетевшие леса и сады Гранара лег настоящий снег. Харвей любил это время. Ему нравилось смотреть, как парк королевского замка покрывается пушистыми белыми шапками, и деревья клонят свои отяжелевшие ветки до самой земли. В душе он даже досадовал на садовников, оббивавших снег, от которого ломались их драгоценные кусты и саженцы.

Однако на этот раз консорту явно было не до красот природы. Приезд Свища словно остановил для Деми течение жизни. На аудиенции, данной новому послу Беота, Харвей стоял по правую руку от трона королевы Хельви, рядом с которым вскоре должны были возвести его собственное кресло. Он был бледен, как мел, и не мог заставить себя произнести ни слова. Один Бог знал, что творилось в его душе, когда Кларенс низко поклонился владычице Гранара и поднял на Деми свои студенистые глаза с затаенной усмешкой.

Харвей не мог понять, почему он – сильный, не робкий человек – в присутствии этого мерзавца впадает в такое оцепенение, что даже говорит с трудом.

– Мы счастливы приветствовать вас, сэр Джозеф Кларенс, – торжественно произнесла королева, – в качестве посла нашего царственного брата короля Дагмара VIII, – она ласково кивнула новоявленному дипломату, позволяя ему выпрямить преклоненное колено.

Кларенс встал. Быть может, поспешнее, чем того требовал этикет. И выпрямил спину. Быть может, надменнее, чем приличествовало в присутствии королевы. Однако любезная улыбка словно приросла к лицу Хельви. Она нарочито не замечала откровенной бестактности посла.

– Передайте также своему государю, – продолжала молодая женщина, – что мы польщены и глубоко тронуты его поступком. Узнав о готовящихся изменениях в гранарском королевском доме, он немедленно повысил статус своего представителя при нашем дворе и направил к нам столь могущественного вельможу, каким являетесь вы, сэр Кларенс, чтобы мы могли передать торжественные грамоты о скором и, надеюсь, благополучном появлении у нас наследника и о коронации нашего благочестивого супруга сэра Харвея, лорда Деми, герцога Западной и Северной Сальвы. – Хельви все с той же ослепительной улыбкой глядела на мужа.

«Как у нее только лицо не болит? – мелькнуло в голове у консорта. – Как она меня назвала?»

Вот это была уже настоящая дипломатическая пощечина. И увесистая! Проговорить весь титул Харвея, включив и Западную Сальву, от части которой он вынужден был отказаться, покидая Беот, значило заявить права Гранара на эти земли. На фоне разворачивавшегося там восстания такой шаг выглядел особенно зловеще. До сих пор, чтоб не вызывать сложностей с плаймарским двором, Деми титуловали только герцогом Северной Сальвы. Сегодняшнее заявление королевы нельзя было расценить как оговорку. Но и формально придраться тоже казалось невозможным, так как Харвей, уезжая в Гранар, сложил с себя только вассальную присягу перед Дагмаром, но никак не титул.

Ничего не выражавшие глаза Кларенса стали еще более тусклыми. Прокурор отлично понимал, что попробуй он сейчас возмутиться, ему с самым невинным видом ответят, что имели ввиду те несколько крепостей над Гуархайской долиной, которые отошли к Гранару. И больше ничего!

Но слова королевы, сказанные в официальном обращении к нему как представителю Беота, в присутствии других иностранных послов – уже дипломатический прецедент, за которым всегда может последовать расширение требований. Это был вызов и не только Дагмару, но и ему, Свищу, лично. Потому что пока послом в Гранаре оставался размазня-Кросс, Хельви не поднимала подобных вопросов.

Вот так, во время первой же аудиенции, произнося самые лестные фразы, баюкающие самолюбие, дают почувствовать, что ты не ко двору! «Ничего, я заставлю вас поменять тон. – усмехнулся про себя прокурор. – Скоро, очень скоро от вашей заносчивости ничего не останется». – он исподлобья глянул на консорта и по его губам скользнула кривая самодовольная улыбка – лишь слабая тень той адской гримасы, которую хорошо знал лорд Деми, и от которой он содрогнулся даже на расстоянии.

Свищ напрасно приписывал консорту заносчивость. Если б Харвей мог, он бы обязательно принял участие в любезной травле Хельви нового посла. Наговорил бы ему, как королева, двусмысленных комплиментов, так чтоб прокурор не знал оскорбили его или польстили. Нашел бы способ продемонстрировать блеск своего теперешнего положения. Но в том-то и дело, что Харвей буквально каменел, глядя на мучителя из Цитадели, и даже кивок в сторону посла вышел какой-то деревянный.

– Друг мой, вы плохо выглядите. – сказала ему Хельви, когда они после аудиенции поднялись к себе в покои. – Нельзя так откровенно обнаруживать своего презрения к новому послу. Вы думаете во всем зале найдется хоть один человек, которому бы он понравился? – королева ободряюще улыбнулась мужу. – Потерпите немного, я найду способ выставить этого типа из страны: карты, девки, сбор сведений – на чем-нибудь мы его да подловим.

– Вы напрасно беспокоитесь обо мне. – побелевшими губами отозвался Деми. – Я, кажется, простудился, и поэтому вяло себя чувствую. Простите, что не помог вам на аудиенции.

– Тогда садитесь к огню, потому что вы действительно весь дрожите. – мягко сказала королева.

Харвей последовал совету жены. Его бил сильный озноб, природа которого была слишком оскорбительна для герцога, чтоб он мог признаться в ней даже самому себе. Тем более Хельви.

С этого времени потянулась мучительная череда дней. Деми погрузился в крайне мрачное настроение. Не хотел ни есть, ни работать, ни развлекаться, ни вообще жить. Ссылаясь на мнимую простуду, он опять перебрался из уютных комнат королевы, ставших в последнее время их общими покоями, к себе. И был абсолютно равнодушен к женщине, из-за которой недавно едва не убил беднягу Дерлока.

Умом Харвей понимал, что его поведение должно до нельзя оскорблять Хельви. Однако при всем старании ничего не мог с собой поделать. Каждый день, каждый час, каждую минуту он ждал появления у себя на пороге огромного слизняка с требованиями от короля Дагмара. И понимал, что на этот раз даже королева не сможет его спасти.

Хельви, напротив, держалась очень спокойно. За все время молчаливой истерики, в которой пребывал ее муж, она не сказала ему ни единого обидного слова, не потребовала законных объяснений, не задала недоуменных вопросов. Со стороны могло показаться, что ей все равно. Но на деле королева очень злилась, негодовала и даже плакала по ночам.

Однажды она не выдержала. Оделась, взяла свечу и так в слезах явилась к Харвею, ища утешения и надеясь, что в ответ на ее нежность и беззащитность, он все-таки объяснит ей, чем именно Кларенс так держит его за горло.

Увидев свою любимую девочку зареванной и несчастной, Деми готов был передушить целый свет, баюкал и ласкал ее, но про себя так ничего и не сказал.

В эту ночь Хельви твердо поняла, что муж никогда не сможет рассказать ей всего. И, наверное, это к лучшему. Для него во всяком случае. Потому что мужчина должен оставаться сильным, хотя по природе слаб, а женщина, наоборот.

Королева решила действовать иначе. Она с самого первого дня пребывания нового посла в Гранаре приказала д’Орсини установить за ним неусыпное наблюдение. Куда ходит? С кем встречается? О чем спрашивает? Сведения пока были неутешительны. Почувствовав слежку, Кларенс затаился и лег на дно. Сидел дома, попивал горячее вино со специями, благо погода располагала именно к такому времяпрепровождению.

Лишь на Рождество Свищ предпринял первую попытку подступиться к консорту. Случилось это во дворце на третий день празднования.

В горном и снежном Гранаре Рождество всегда отличали широко. Украшали церкви и дома еловыми, сосновыми и туевыми ветками, конскими колокольчиками, лентами и разноцветными свечами. Золотили восковые яблоки и подвешивали их к лампам на нитках, раздавали нищим щедрое подаяние и готовили друг другу подарки. Кто не ел гранарских рождественских пирожков с цедрой, огромных, величиной с дом, кексов в сахарной глазури с запеченным внутри синим виноградом, кому не достался слоеный, пропитанный ромом клубничный торт – тот многое потерял.

Первое за время царствования доброй королевы Хельви Рождество без войны обещало быть щедрым. Столичные кондитеры выставляли в своих лавках целые Вифлеемы, с домами, открытым хлевом, Богородицей, Младенцем, крылатыми ангелами, волхвами в чудных восточных одеждах, пятнистыми коровами из жженого сахара и ослепительно белыми овцами. Такую красоте, конечно, никто не осмеливался есть. После праздника гранарцы выставляли сладкие поделки на крыши своих домов для пташек Божьих, полагая, что небесным бедолагам Господь простит расхищение Вифлеемов по крошкам.

Еще месяц назад Хельви рассчитывала провести этот чудный праздник с мужем. Тепло и тихо, может, даже не участвуя в больших увеселениях, для чего прекрасным предлогом могла стать ее беременность. Королева действительно чувствовала себя неважно. Но теперь круговорот шумных торжеств был единственным, что отвлекало ее от тягостного созерцания Харвея, который таял буквально на глазах.

Третий день рождества был отмечен в королевском замке большим маскарадом. Веселые шумные гранарцы, любившие всякое лицедейство, развлекались от души. Там «медведь» в костюме из домашней шкуры, весь год провалявшейся у камина, драл «козу» с деревянными рогами. Там плясали «фаррадцы» в широких штанах из красного шелка, чалмах из полотенец и мочальных бородах. Там благородные гранарские рыцари, забыв о традиционной заносчивости, в обнимку с дочерями трактирщиков катались на разукрашенных санках с обледеневших берегов Сальвы.

Как и на Ивана Купалу, дворец, город и окрестности превращались в огромный кипящий котел. В этом мелькании масок и цветных тряпок трудно было разобраться, где кто. Соглядатаи, которым д’Орсини поручил наблюдение за послом Беота, сами были не прочь принять участие в яркой круговерти и скоро потеряли сэра Кларенса из виду. Прокурор оказался по-настоящему хитер. Он явился на маскарад в броском алом плаще и маске палача, потом затерялся в толпе, зашел в глубокую нишу у окна, снял и вывернул маску и плащ на другую сторону, которая была совершенно черной. Теперь Кларенс предстал в обличье летучей мыши. Излишне говорить, что дураки-шпионы продолжали искать глазами заметный красный силуэт, бросаясь от одной фигуры в малиновом к другой.

Теперь сэр Джозеф мог действовать совершенно свободно. Найти консорта для него не составляло большого труда, потому что тот вяло болтался где-то возле королевы, не проявляя никакого интереса к празднику, а ее величество принято узнавать в любом костюме по той толпе придворных лизоблюдов, которые не оставляли свою повелительницу даже на маскараде.

Наряд Снежной Девы из белоснежного шелка, расшитого жемчугом и украшенного редкой красоты страусовыми перьями, чрезвычайно шел Хельви. Она ела замороженные фрукты, смеялась и танцевала, кажется, с д’Орсини. Во всяком случае, рыцарь в черном, недвусмысленно изображавший смертный грех, и фигурой, и манерами больше всего напоминал именно командира королевской охраны. Толстого папашу Ламфа трудно было не узнать в костюме бога вина Диониса со спускающимися на плечи, свитыми из изумрудного атласа и стеклянных бус виноградными лозами.

Ни малейшего удовольствия от веселья не выказывал только Король Леса – высокий мужчина в зеленой полумаске и огромном венке из дубовых листьев. Именно он, как магнитом, притягивал к себе взгляд Свища. Прокурор на мгновение даже закрыл глаза, представив эту фигуру на дыбе, чтоб проверить, не ошибся ли он.

Улучив момент, когда Король Леса отошел к одному из стоявших по бокам зала длинных столов, чтоб налить себе горячего вина, которым щедро угощали на празднике, Свищ оказался возле него и слегка приподнял маску. Как он и ожидал, действие было сильным. Лицо консорта окаменело, выразив крайнюю степень отвращения.

– Я ждал тебя, кровосос. – бросил Деми, справившись с первым желанием немедленно ударить посла в челюсть. – Костюм вампира тебе как нельзя более подходит.

– Если еще учесть, что под ним костюм палача! – рассмеялся Кларенс.

– Ты, кажется, этим гордишься?

– Каждый по-своему зарабатывает хлеб. – не мало не смутился сэр Джозеф. – Ты вот, например, всегда был предателем и не стесняешься этого.

Резкий удар по лицу заставил прокурора выронить поднесенный к губам бокал. Вино разлилось по его черному одеянию, оставляя еще более темные, чуть красноватые пятна.

– Я никогда не был предателем, сволочь. – процедил сквозь зубы Деми. – А вот ты весь в крови.

– Не нужно балаганных жестов. – Свищ аккуратно отер лицо полой плаща. – Нас здесь никто не слышит, и самое время поговорить. Я не сделаю тебе ничего плохого, до тех пор пока ты будешь повиноваться приказам короля Дагмара, – прокурор помедлил, – и моим.

Харвей подавил хриплый смешок.

– Брось. – резко оборвал консорта посол. – Я чувствую, когда ты боишься, а когда готов идти на пролом. Там, в Цитадели, тебе нечего было терять…

Деми молчал.

– Сейчас ты боишься. – уверенно продолжал прокурор. – Скоро твоя коронация, жена на сносях… Тебя любят здесь… Многого можно лишиться!

– Чего вы от меня хотите? – сдавленно проговорил Деми.

Свищ довольно хохотнул.

– Вот это уже хорошо. Знаешь, Харвей, что мне в тебе всегда нравилось? – прокурора еще больше насмешил ненавидящий взгляд консорта. – То, что тебя каждый раз приходилось ломать по новой. Выбросил вечером из камеры измочаленные останки, – Свищ осклабился, – а утром опять все сначала. Откуда упрямство бралось? Скажу без лести: ты мой идеал.

Тяжелая рука принца легла на горло послу.

– Говори скорее или проваливай.

Кларенс сделал испуганное лицо.

– Что вы, что вы, ваше высочество, никто и не думал вас обижать! Мне нужна всего лишь мелочь, которая лично вам ничего не будет стоить и только утешит исстрадавшееся сердце нашего бедного короля Дагмара… Убери войска с западно-сальвской границы, ублюдок! А в знак твоей готовности сотрудничать с нами передай мне планы и чертежи новых гранарских укреплений на севере, число и качество заложенных кораблей, карты побережья. Ты всем этим занимался несколько месяцев и как-то забыл поделиться с Беотом.

– Форты сгорели. – бросил Деми. – Ты должен это знать.

– Но вы ведь начали строить новые. – лукаво улыбнулся Свищ. – Неужели ты сейчас не работаешь над макетами? Небось, у тебя полно бумаг, которыми ты мог бы снабдить друзей. А как на счет армии на границе?

– Нет. – сухо сказал Деми.

– Я не расслышал? – Кларенс приложил к уху ладонь.

– Нет! – гаркнул Харвей прямо в лицо послу. – Пусть меня лучше повесят!

Кларенс несколько секунд молчал, продолжая улыбаться.

– Тебя не повесят. – вкрадчиво проговорил он. – Тебя выгонят от сюда. С позором. И думаю, королева утопит твоего ребенка в ближайшем пруду. После разговора со мной, конечно.

– Ты… ты не посмеешь. – выдохнул консорт. – Я убью тебя раньше, чем ты сдвинешься с места.

– Едва ли. – все также мягко промурлыкал Свищ. – Мы хорошо понимаем друг друга, так что не горячись и не обманывай сам себя. Я посмею. – с расстановкой проговорил посол. – А ты нет, потому что я дипломат и обладаю неприкосновенностью. Ты же не хочешь, чтоб из-за твоей вспыльчивости началась новая война?

Деми нехотя снял руку с эфеса маленького придворного кинжала, болтавшегося у него на поясе.

– Приятно иметь дело с умными людьми. – удовлетворенно кивнула Свищ. – Ты принесешь мне то, о чем я просил.

– Нет. – мотнул головой Деми.

– Пусть не сразу. – спокойно продолжал Кларенс. – Но принесешь. Подумаешь и принесешь.

Он исчез от стола также быстро, как и появился, оставив лорда Деми в крайне подавленном состоянии. Сейчас Харвей твердо знал две вещи: он никогда не пойдет на сговор с Дагмаром и никогда не решиться первым поговорить с Хельви. Консорт вспомнил, как полгода назад в Плаймаре королева просила жениха честно рассказать ей все, чем его когда-либо можно будет шантажировать. Тогда они не любили друг друга. Тогда это было сделать намного проще. «Нет», – Харвей с трудом выдохнул. Достаточно и того, что она читала его допросные листы! «Сама все знает. – эта мысль неожиданно пришла Деми в голову, но он одернул себя. – Одно дело знать, а другое слушать омерзительные откровения палача-маньяка. Она ведь беременна, женщины в этом состоянии очень ранимы. А вдруг случится выкидыш?»