Текст книги "Нежная королева (Хельви — королева Монсальвата)"

Автор книги: Ольга Елисеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 31 страниц)

– Да хранит тебя Бог и лорд Монтаньяра. – прошептала она.

Глава 3

Мальдор действительно вставал из пены морской, как часовой у южных ворот Гранара. Патруль, отловивший контрабандистов на северном побережье, долго не мог поверить, что насквозь мокрый, дрожащий от холода человек в грубом матросском плаще является консортом и имеет к их командору неотложное дело. Как ни странно помогли ни перстень с государственной печатью Гранара и не верительные грамоты за именем Хельви, а обычная привычка Харвея командовать людьми. Он не стал ничего доказывать, а просто потребовал немедленно вести его к мессиру Ружеро, который и решит судьбу непрошеных гостей. Его послушались, и первый же более грамотный отряд рыцарей, сунув нос во влажные, покоробившиеся от воды бумаги Харвея, взял перед консортом на караул.

Деми предоставили собственную лошадь, тогда как от самого побережья он трясся на крупе гнедой кобылы одного из патрульных.

– Скоро мы будем в Альбуфере, сир. – вежливо сообщил Харвею капитан. – Для нас огромная честь принимать ваше высочество на Мальдоре, и я счастлив, что первым встретил вас по дороге к крепости.

– Если быть точным, – усмехнулся Деми, – то первым нас встретил ваш суровый патруль. Но вы действительно первый, кто здесь оказывает нам честь. – он благосклонно кивнул капитану, и лошади понеслись по направлению к столице острова.

Альбуфер возвышался над каменистым плоскогорьем, как орлиное гнездо на круче. Его мощные стены из желтого песчаника двумя линиями укреплений опоясывали центральную квадратную башню. Харвей удивился, что в облике крепости почти нет фаррадских черт. Альбуфер был построен над древними сальвскими руинами, которые и задавали общий тон его суровому облику, лишенному изнеженной грации южных султанатов.

Видеть здесь плащи из черного шелка с золотыми восьмиконечными крестами Деми показалось также естественно, как и корабли под орденскими парусами. Он поймал себя на мысли, что Мальдор выглядит так, словно братство Золотой Розы все еще существует. Бывшие рыцари продолжали поддерживать старые орденские обычаи. Называли губернатора «командором» и, несмотря на полное официальное равенство в правах, продолжали сохранять жесткую внутреннюю иерархию.

Это особенно ярко проявлялось в приветствиях. Каждый из попадавшихся на дороге рыцарей салютовал капитану маленького отряда, везшего Деми, в соответствии со своим посвящением. Кто-то преклонял одно колено, кто-то вскидывал руку, кто-то просто склонял голову. Консорт сразу почувствовал, что мальдорское дворянство – очень обособленный слой гранарской знати. Остров, признавая свое подчинение Гранару, все же держался по отношению к короне скорее как полунезависимый союзник, чем как вассал. В лице Деми приветствовали не столько своего сюзерена, сколько очень знатного и почетного гостя.

«Братья Золотой Розы верно служат мне. Мальдор – сильная линия обороны в южных водах Гранара… Я не сожадею о своем поступке». – вспомнил Харвей слова королевы. «Как бы не так! Мальдор – мощная и очень зазнавшаяся часть Гранара. Тронь их, и кто знает, что из этого получится? Нет, помимо горцев, у нас много, очень много проблем. И Хельви была права, пытаясь возродить Северную Сальву, чтоб противопоставить ее силу силе остальных территорий. Покажи им слабину, и они разорвут страну на части. Без всякой дурной мысли! Просто в силу привычки… Остров и так по несколько месяцев отрезан от остального Гранара».

Отряд тем временем проехал по опущенному мосту под высокой стрельчатой аркой ворот. Миновав первый, вытянутый двор, консорт попал за вторую линию укреплений, к центральной башне, в которой располагались покои командора, арсенал и Зал Капитула, как называлось губернаторское правление острова. Замок казался очень людным, повсюду рыцари либо седлали, либо привязывали коней, слуги вели целые караваны груженых мулов.

Здесь Харвей впервые увидел больших двугорбых верблюдов, трогательных в своем облезлом уродстве. Они постоянно жевали и время от времени плевались. Их, вероятно, привезли с другой стороны моря из Фаррада. Крестьяне использовали верблюдов как тяглую скотину. В жарком климате они были незаменимы, но сейчас бедняги мерзли, даже покрытые толстыми шерстяными попонами. Деми захотелось купить одну такую горбатую плевалку для Хельви, она бы оценила!

Трое рыцарей в черных шелковых супервестах с золотыми цепями на шеях и пятеро оруженосцев без одной шпоры – судя по всему, внушительная свита – проводили консорта в покои для гостей, где уже была готова ванна. Широкая приземистая кадка из местного эвкалипта с горячей водой и плававшими в ней стебельками мяты порадовала Харвея после двух дней, в течение которых он мерз и мок на баркасе.

– Мессир командор приносит свои извинения, но другой одежды в замке нет. – один из рыцарей склонился перед Деми в низком поклоне и разложил на резной лавке принадлежности привычного для здешних мест туалета – шерстяную тунику с капюшоном, штаны и черный плащ с лапчатым золотым крестом.

Харвей усмехнулся.

– Какой степени соответствует это облачение? – спросил он. Консорт расслабился в обдававшей мятной свежестью воде и чувствовал себя прекрасно.

– Двадцать седьмой, сир. – принесшей одежду рыцарь явно колебался. – Но вы не должны воспринимать это…

– Отлично, – консорт благодушно махнул рукой. – Золотой пояс и шпоры прибавят мне еще две. Полагаю, именно это будет соответствовать моему теперешнему статусу? Одна ступень до короля, один градус до кадеша.

На лице у рыцаря отразилось удивление.

– Ваше Высочество прекрасно осведомлены. Я сейчас принесу пояс и шпоры. Вы желаете иметь меч или меч и кинжал?

– Меч и два кинжала. – решительно заявил Деми, полагая, что свое мужское достоинство надо подчеркивать по максимуму.

Через четверть часа чисто выбритый и бодрый консорт поднялся на стену крепости, желая осмотреть остров и порт с высоты птичьего полета. Даже в такой серый, неприютный день зрелище было величественным. Пенящиеся свинцовые волны с белым охвостьем катились к берегу длинными пологими склонами. Сильные порывы ветра растрепали волосы на голове у Деми. Он не мог скрыть своего восхищения и, взявшись двумя руками за край парапета, перегнулся через бруствер. Харвей не слышал, что на стене появился кто-то еще. Когда он выпрямился, до его ушей долетел срывающийся на ветру голос.

– Роже? Как это может быть?

Харвей обернулся. К нему по стене бежал полный круглолицый человек, одной рукой придерживая меч, а другой толстую золотую цепь на груди. В его глазах светилась неописуемая, почти безумная радость, которая мгновенно угасла, как только консорт повернул к нему лицо.

– Простите, ваше высочество. – только и мог произнести он. – Но издалека вы так похожи… – человек еще больше смутился. – Простите, сир, я обознался.

– Насколько я понимаю, вы и есть командор острова мессир Ружеро д’ Онжерон? – улыбнулся консорт. – Меня к вам направила королева Хельви для важного разговора. Так на кого я похож?

Губернатор Мальдора отступил на один шаг и почтительно поклонился.

– Пустое, сир. Это блажь, пришедшая мне в голову из-за вашего орденского одеяния.

– Не все же люди в плащах с золотыми крестами заставляют вас кричать от радости. – настаивал Деми. – Иначе вы бы на этом острове не закрывали рта весь день!

Командор явно смутился.

– Еще раз прошу извинить меня, сир, но вы, к несчастью, из далека действительно очень похожи на моего близкого друга. Увидев вас, я не поверил своим глазам.

– Хорошо, что не на врага. – снова улыбнулся Харвец. – А почему, к сожалению?

– Умоляю вас, сир, – лицо Ружеро стало почти серым, – я сожалею о том, что обознался, потому что мой друг уже десять лет как… умер.

С лица Харвея тоже стекла улыбка.

– Простите, мессир д’ Онжерон, – тихо сказал он, – я не хотел вас обидеть… Имя вашего друга Роже? Роже де Монфор? Командор Мон Кера?

Губернатор медленно склонил голову.

– Да, – с усилием ответил он.

Пауза длилась несколько мгновений. Командор нарушил ее первым.

– Так вас ко мне послала королева? До нее дошли мои письма? Слава Розе, я уже и не надеялся на это!

Деми настороженно покачал головой.

– Никаких писем до нас не доходило. Я сам решился отправиться в путь по неотложному делу.

– Голубиная почта. – вздохнул мессир Ружеро. – В это время года она не надежна. Должен вам сказать, вы отважный человек, сир, раз решили пересечь воды Мальдогаранского пролива в такую погоду.

– Приятно слышать похвалу от командующего лучшим флотом на южном побережье Гранара. – сдержанно улыбнулся Деми. – Но все же, о чем вы писали?

– Не стоит ли нам перейти в обеденный покой? – Мессир Ружеро широким жестом пригласил гостя следовать за ним.

В просторной комнате второго этажа, где они оказались, было тепло от жарко пылавшего камина, по фаррадской моде забранного прозрачным слюдяным экраном. Вдоль стен стояли громоздкие поставцы черного дерева с редкой красоты перламутровой посудой в серебре. Стол был накрыт на двоих, и в эту зимнюю пору Харвей увидел перед собой овощи и свежие пучки зелени. Кроме того, на золотых чеканных блюдах красовалась не только рыба, приличествовавшая дням Великого поста, но и дразнящие аппетит куски запеченного с морковью и чесноком мяса.

Заметив его взгляд, губернатор кивнул.

– Да, сир, мы не постимся.

– Понимаю. – протянул Деми, с явным сожалением накладывая себе на широкий ломоть ячменного хлеба соленый осетровый хрящ, вместо доброго куска телятины, за который принялся хозяин.

Командор в упор посмотрел на гостя и покачал головой.

– Вряд ли. Нашу жизнь трудно понять. – он оставил мясо в покое и подхватил витой серебряной ложкой несколько оливок. – Мы не безбожники, ваше высочество. Но… мы не постимся.

– Это ваше право. – отрезал консорт, почувствовав вдруг необоримое желание принять на себя самое строгое воздержание до самой Пасхи. – Перейдем к делу. О чем вы нам писали?

Командор заколебался. Кто знает, насколько можно доверять этому человеку? И насколько Хельви доверяет ему? Конечно, перстень и грамоты за него, но все же…

– Если вы опасаетесь говорить, – понимающе кивнул Харвей, – то я начну первым. У вас есть известия о «могильщиках» со знаком саламандры на руке?

Лицо Ружеро д’ Онжерона вытянулось.

– У нас есть. – продолжал Харвей. – Посол короля Беота, погибший недавно в столице, оказался одним из них. Ее величество очень встревожена.

– Еще бы. – вырвалось у командора. – Наше положение не лучше. Не так давно несколько братьев возобновили служения Голове Бафомета в отдаленных пещерах северной части острова. Вы понимаете, сир, что много лет остатки ордена живут в постоянном страхе. – мессир Ружеро повертел в разные сторону круглой головой на толстой шее, словно опасаясь, что и в этой комнате их подстерегает невидимая опасность. – Любой неосторожный шаг может погубить нас. Тем более откровенная ересь.

«Это не ересь, это уже дьяволопоклонничество», – подумал Харвей, но вслух сказал:

– Вы арестовали их?

– Конечно, сир. – кивнул губернатор. – На Мальдоре мало что удается скрыть. Все еретики были схвачены, но, – он замялся, – уже на следующий день они оказались мертвы. Мы осмотрели тела, и, поверьте, ваше высочество, орденская медицина ничем не уступает фаррадской. Никаких признаков отравления или насильственной смерти, зато на запястье у каждого красовался проклятый знак. Совсем свежие татуировки.

– Это были ваши рыцари или кто-то из недавно переселившихся? – уточнил консорт.

– Мальдор – закрытый остров. – покачал головой командор. – Здесь нет переселенцев. Это наши браться, которых я, например, знаю много лет и могу поклясться, что раньше саламандры на руках у них не было. Они стали «могильщиками» совсем недавно. По чьему-то наущению. Летом нас посещает много купцов из разных стран, среди них легко могли затеряться эмиссары «могильщиков». И что еще странно, – Ружеро заколебался, стоит ли говорить консорту о своих сомнениях, но потом решил, что, раз начав, не стоит останавливаться на полпути. – Удивительно то, что все это были братья низких посвящений, которые не знали и не могли знать, как именно вести службу Голове Бафомета. Но дело было обставлено в точности по внутреннему канону ордена. Уж не научил ли их кто-нибудь, владеющий тайной? И не связано ли их членство в «могильщиках» с внезапно появившимися знаниями самых сокровенных обрядов? Об этом я и написал королеве, прося совета, как быть дальше? Святая Роза услышала мои молитвы, и вы приехали.

Харвей никак не хотел бы обнадеживать командора в деле, которое с каждым новым витком становилось все сложнее.

– Будем думать сообща. – сказал он. – А теперь, дражайший мессир Ружеро, я готов, ради облегчения вашего сердца, слегка нарушить пост и попросить у вас вина.

Командор с радушием доброго хозяина одобрил желание гостя и приказал прислуживавшим пажам подать к столу красного выдержанного мальдорского. Темное, несладкое вино отдавало лавром и дубом. Оно сразу ударяло в голову, согревало тело и расслабляло мышцы. Командор наполнил кубки и поднял тост за здоровье королевы и благополучное разрешение от бремени долгожданным наследником гранарского престола. Харвей не мог не поддержать эту идею.

Осушив по три кубка, собеседники несколько оттаяли от своих опасений, и Деми решил, что пора задать хозяину мучивший его вопрос.

– Простите мне мою бестактность, мессир Ружеро, – начал он, – но не могли бы вы рассказать мне о мессире де Монфоре, о котором все при гранарском дворе так любят помолчать.

Губернатор ответил не сразу.

– Видит Бог, вам лучше было бы спросить у королевы. – попытался отнекаться он.

Но Харвей настоял, сославшись на то, что очень не хочет волновать Хельви перед родами. Эта высосанная из пальца причина, как ни странно возымела действие.

– Да, вы правы. – согласился Ружеро. – Едва ли стоит тревожить ее величество тяжелыми воспоминаниями. Если позволите, я закурю.

К удивлению Деми, два пажа внесли в комнату фаррадский бронзовый кальян и поставили его перед командором.

– Роже де Монфор был моим другом. – начал хозяин, беря трубку в рот и полной грудью вдыхая сладковатый аромат незнакомой гостю травы. – Единственным другом. Мы поступили в орден одновременно. Он потом достиг высочайших степеней, а я, – командор снова вдохнул и уже спокойнее продолжал, – я остался на 3-й ступени посвящения, но не смотря на это Монфор продолжал дружить со мной. Мы были очень близки, рассказывали друг другу все. Может быть поэтому я знал несколько больше, чем другие братья нижних градусов. Мы вместе пережили разгром ордена, сидели в подвалах Мон Седура, принесли покаяние, штурмовали Альбуфер, начали здесь заново собирать братьев. Вместе мы не сделали только одного – не взошли на костер. Никогда себе этого не прощу. – мессир Ружеро опустил голову. – Видит Бог, я хотел разделить участь Монфора, но Хельви, простите, ее величество, не позволила. Полагала, раз уж на меня никто не покушается, грешно волочь еще одну голову на плаху! – Н-да, – командор большим глотком втянул в себя дым гашиша.

Харвей понимал, что собеседнику тяжело вспоминать те давние времена. Мессир Ружеро показался ему очень приятным человеком. Сейчас рыцарю можно было дать лет 35, или чуть меньше, значит десять лет назад было 25.

– 23. – поправил командор. – Вы ведь раздумывали над тем, сколько лет было Монфору, когда он погиб, не так ли? А я сказал, что мы с ним друзья детства, значит примерно одного возраста.

– Вы проницательны. – кивнул Деми. – «Двадцать три, – про себя повторил он. – Моложе меня теперешнего. Если б он остался жив, каким бы он был? Располнел, как д’ Онжерон? Может быть, облысел? Или напротив вошел бы в самый цветущий для зрелого мужчины возраст… Почему меня это беспокоит?» – одернул себя консорт. В глубине души Харвей знал, почему, и попытался прервать поток своих невеселых мыслей новым вопросом к командору.

– Скажите, мессир Ружеро, а как разразилось это несчастье?

Командор потер лоб широкой ладонью. Он явно с трудом поддавался на расспросы гостя, но не считал возможным отказать Деми, поскольку тот нуждался в сведениях, чтоб хорошенько обдумать положение, в котором они оказались.

– Мы только еще начали обосновываться на Мальдоре. – сказал губернатор. – В первую очередь занялись портом, кораблями, чинили укрепления Альбуфера, разрушенные нами же при штурме. Ее величество хотела завести собственный гранарский флот на южном берегу. Просила нас привести в порядок старый порт в Гроте и начать обучение людей. У ордена всегда были свои корабли, кормчие, капитаны. К нам приехал человек, которого Хельви хотела видеть адмиралом своего будущего флота.

– Лоше Вебран? – догадался Харвей. – Странно, что она ему вообще когда-то доверяла.

– Она ему не доверяла. – покачал головой губернатор. – Там были какие-то хитрые игры с Фомарионом, по причине которых его и двигали на морское поприще. Предполагалось, что Вебран сможет поддержать союзные действия двух флотов в случае новой войны. Словом, мы здесь его учили всему, что знали сами…

– Всему? – Харвей поднял бровь.

Командор занервничал.

– Всему по морской части. Не касаясь орденских таинств, конечно. – мессир Ружеро сделал над собой усилие и продолжал. – Но он лез во все, этот проклятый Вебран! Буквально во все! А Роже только еще начал возрождать посвятительный ритуал первых трех степеней. Дальше он идти не хотел. Говорил, что за порогом алого рыцарства нас ожидает ад. Хватит и голубого.

«На мой взгляд, и первых трех степеней для ада достаточно», – подумал Харвей, которому Хельви перед отправкой на Мальдор прочитала полный курс ритуальной магии. Откуда она все это знала? Оставалось предположить, что от Монфора. Деми снова мучительно захотелось взглянуть на бывшего командора бывшей орденской крепости Мон Кер. Судя по должности, он-то как раз и носил степень кадеша. Значит затребованные консортом золотые шпоры и пояс еще больше должны подчеркивали его сходство с погибшим главой Мальдорских рыцарей.

– И Вебран предал вас? – вслух спросил Харвей.

– Донес. – поправил его мессир Ружеро. – Предать можно то, к чему принадлежишь сам. А негодяй не входил в братство. Одной Розе известно, как он пронюхал, как увидел! Он был настолько глуп, что не мог отличить малых мистерий от больших, и обвинил спасшихся на Мальдоре рыцарей в возобновлении колдовства. Все произошло так стремительно, что мы не успели остановить его. Он донес сначала в королевский Совет. Но там, по настоянию ее величества, были склонны скорее замять дело, чем раздувать пожар. Тогда Вебран подался к папе… Гроза была страшной!

Губернатор провел по лицу руками.

– Мы еще не оправились от пережитого. Нового удара люди не выдержали бы. Монфор и еще трое совершенных решили пожертвовать собой, чтоб удовлетворить святой престол.

– Говорят, ее величество хотела помочь им? – осторожно спросил консорт. – Они отказались?

– Нет. – покачал головой мессир Ружеро. – Кто же отказывается от жизни? Хельви все продумала до мелочей. Вместо них должны были казнить четверых грабителей-норлунгов, которые с вырванными языками сидели в подземелье со времен короля Филиппа. Вы, возможно, знаете, что после вступления на престол, наша милосердная королева запретила пытки. Думаю, это страшный опыт следствия в Мон Сидуре подействовал на нее. Словом, со стороны все выглядело так, будто на костре сгорит Монфор с товарищами. Народ требовал смерти «проклятых колдунов». Но в последний момент дело сорвалось, кто-то донес Совету. Подозрения в подготовке побега так ясно указывали на королеву… Чтобы спасти ее честь, епископ Сальвский приказал этому проклятому д’Орсини, впрочем он ведь не знал… – командор махнул рукой.

Харвей был благодарен мессиру Ружеро за то, что тот не осуждал д’Орсини. Как видно, этот добродушный человек просто не способен плохо говорить о достойных людях.

– Рыцари д’Орсини догнали беглецов. Как я слышал, королева была им о-о-очень благодарна. – губы мессира Ружеро скривились. – С тех пор орденом или вернее тем, что от него осталось, руковожу я. – он грустно усмехнулся. – Ведь Роже всегда оставлял меня вместо себя, когда уезжал надолго. И Хельви не пожелала отменять его последний приказ.

Лицо мессира д’ Онжерона застыло. Он молчал, погрузившись в свои мысли. Молчал и консорт. От того, что все слова были сказаны, тайна прошлого не стала для него яснее. Командор глубоко вдохнул в себя успокаивающий нервы дым.

– Она должна очень любить вас. – вдруг произнес он. – Очень.

Видимо, фаррадское зелье, пьянящее без вина, уже ударило ему в голову.

– Скажите, – попросил Харвей, придвинувшись к нему, – только честно, – консорт почувствовал, как его губы стали сухими. – Они были близки?

Круглые карие глаза командора раскрылись еще шире, зрачки остановились.

– Нет, – мотнул он головой. – Нет, никогда. Это невозможно для совершенного. Ему нечего делать с женщиной.

Харвей не понял смысла его слов.

– То есть как? – протянул он. – Почему?

– Потому что любовь с женщиной приносит только горе. Она продолжает цепь жизни на земле – этой юдоли скорби – и обрекает рожденных детей боли и страданиям. Для совершенного это не путь. Женщина требует отдавать, поэтому близость с ней не позволяет накапливать силу для преобразования мира. Она не возбуждает даже магического огня, пронизывающего позвоночный столб, который необходим для свершения мистерий… Что может дать женщина?

Деми не поверил своим ушам.

– Но я видел на Мальдоре множество женщин! – воскликнул он. – Большинство из ваших женаты.

– Да, конечно. – кивнул губернатор. – Но все, что я говорил, относится не к нам грешным. Мы что? Третья степень не обязывает ни к абсолютной чистоте, ни к магическому огню. Но Монфор был другое дело. Трудно даже сказать, как далеко он ушел.

«Значит он отверг ее. – подумал консорт. – Хельви была права: мы никогда не поймем их».

– Он очень любил ее. – произнес командор, глядя в лицо гостя долгим остановившимся взглядом. – И это была страшная мука, потому что оставить дорогу посвящений он тоже не мог.

Харвей потрясенно молчал. У него не получалось осмыслить сказанное. Он насмотрелся в своей жизни на братьев разных орденов: они хлестали вино, как сапожники, и лупили баб по толстым задницам не хуже портовых грузчиков. Как можно желать Хельви, знать, что она желает тебя, и не протянуть руку?

– Рано или поздно это бы случилось. – сказал мессир Ружеро, поняв, о чем думает его собеседник, – Но королеве едва исполнилось 15, а Монфор всю жизнь провел в ордене. Они просто не успели. Смотрели друг на друга круглыми глазами, многозначительно молчали. А потом… потом все кончилось.

– Вы покажите мне остров? – спросил консорт. – Нужно осмотреть укрепления и наметить план совместных действий на случай, – он помедлил, понимая, что не может объяснить губернатору суть нависшей опасности, – на случай сам не знаю чего. Вы ведь тоже чувствуете, как сгущаются тучи?

– Означают ли ваши слова, сир, что мы можем рассчитывать на помощь Гранара? – выпустив трубку кальяна изо рта, осведомился командор. Его взгляд снова стал внимательным. – Каковы условия такой помощи?

– Мальдор – часть Гранара. – консорт положил руку на меч. – Об этом не следует забывать ни вам, губернатор, ни тем, кто попытается напасть на вас с оружием ли в руках, или с обвинениями в ереси – все равно.

Деми встал.

– Буду говорить прямо: мне не нравится сохранение орденских обычаев в христианском королевстве. Однажды вы уже покаялись, и если хотите получить нашу помощь, идите до конца. В апреле моя коронация, и никаких трех степеней посвящения я в своем доме, даже в самом дальнем его углу, не потерплю.

Мессир Ружеро нахмурился, но Харвей считал нужным проговорить все с разу и до конца.

– Мне понадобится также ваша помощь в расчистке русла Сальвы. Я хочу сделать ее судоходной, а на Мальдоре я видел тяжелые корабли и большие баржи. Кроме того, вы обязуетесь способствовать созданию собственного гранарского флота в порту Грот и других пригодных местах на южном побережье. Островных кораблей нам явно недостаточно. – он перевел дыхание. – Если вы обязуетесь выполнить мои требования, Гранар будет воевать за Мальдор как за самого себя.

Командор помолчал.

– Я должен обсудить ваши слова с капитулом. – медленно проговорил он. – Сдается мне, что у нас нет выхода. Нас мало и защита Гранара – все, на что мы можем рассчитывать. Вы ставите нас в тяжелые условия, сир.

Харвей тряхнул головой.

– Полагаю, что папа поставит вас в еще более тяжелые условия. Решайте. Когда будет ответ?

– Завтра. Утором соберется капитул и к середине дня вы услышите его решение.

Губернатор хлопнул в ладоши, приказывая вошедшим пажам убирать со стола.

– Желаю хорошего отдыха, сир. Завтра я покажу вам город и остров.