Текст книги "Во всем виновата Маринка (СИ)"
Автор книги: Ольга Бондаренко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)
И дальше он подробно рассказал о своей молодости, о встречах с местной озорной красавицей Натальей. Закончив, сокрушённо добавил:
– Да если б я знал, о том, что она родила, разве б я отказался от сына, – помолчал и добавил: – Может, и на Инессе не женился бы.
– Нет, дядь Саш, – ободряюще улыбнулся Алексей. – Вы очень любили тетю Инну. И она вас. Скорее всего, она бы вас заставила найти внебрачного сына и привезти, и растила бы вместе с Гошей.
– Точно, – грустно улыбнулся Александр Иванович. – Инна была такая. Властная, уверенная в себе, порядочная и очень добрая. Дала бы мне она по полной программе, а мальчишку бы приняла... Сама бы привезла...
Все замолчали. Что делать, так и не решили.
Всю следующую неделю Александр Иванович пропадал в соседнем доме: то возился с девчонками, то подолгу расспрашивал Валю об их жизни, о Сергее, о родителях. Вечерами обязательно разговаривал с Сергеем. Старик измучился, лишился сна. Марина ругалась, что он себя не бережёт, но всё оставалось по-прежнему.
На помощь пришли мужчины. В субботу вечером, когда жара упорно не спадала, они уселись под раскидистой ивой на границе двух участков и засиделись допоздна. Женщины ушли укладывать спать детей, Александра Ивановича увела Марина, в последнее время у него часто прихватывало сердце.
– Прибаливает наш всеобщий дед, – сказал Сергей. – С чего бы? Первые дни прямо счастливый был, бегал, как молодой. Надо сказать девчонкам, чтобы меньше к нему приставали.
– Не надо, – возразил Алексей. – Ему с ними хорошо...
– Есть с чего переживать да прибаливать вашему деду. Стресс за стрессом. Сначала смерть жены, теперь...– не решившись договорить, Тимофей замолчал.
– Маринка что ли обидела? Опять что-нибудь скрыла? Тайна какая-то? – спросил Сергей.
– Нет. Маринкины тайны его не касаются. Это, скорее, меня волнует. Серёж, а твоя мать про отца что-нибудь говорила тебе? Ты помнишь? – решил начать издалека Алексей.
– Ты в сторону разговор не уводи, – нахмурился Сергей. – Все в последнее время интересуетесь моей роднёй. Маринка чуть ли не до десятого колена все выспросила. Искать, что ли, хотите?
– Да не уводим мы в сторону разговор, напротив, подводим, – пояснил Тимофей.
– У тебя ведь есть фотография отца? – как будто невзначай оборонил Алексей.
– И вы туда же следом за Маринкой. Вы что думаете: по фотографии столетней давности можно найти человека, – и, помолчав, прибавил. – Да и не нужно мне это.
– Ты не хотел бы знать своего отца? – спросил Алексей.
– Нет, – после небольшого перерыва ответил Сергей, – а вдруг и он алкаш? Хватит с меня – мать повидать в своё время съездил.
Некоторое время никто не говорил ни звука.
– Девчонки фотографию Юльке показывали, сказали, что там их второй дедушка, – начал опять Тимофей, – на ней, в самом деле, твой отец?
– Мать, по крайней мере, утверждала это. А там, кто знает, от кого она меня родила, гулящая была. Говорила, любила одного заезжего студента, от него и родила.
Мужчины молчали, думая, как продолжить разговор. Потом Алексей решительно произнёс:
– Александр Иванович родом из Горького, он знает человека на фотографии, но, как сказать тебе, не знает.
Сергей медленно побледнел:
– Вот что, мужики, так не шутят.
– Да какие тут шутки, – тихо произнёс Тимофей, – Дядя Саша весь извёлся, не знает, как тебе сказать. И Маринка поэтому кругами выспрашивает...
– Не надо, – попросил Сергей, – не говорите дальше, – и, помолчав, продолжил: – Мне страшно. Я никогда ничего не боялся, даже когда везли в детдом, – мужчина встал: – Я лучше пойду, – и уже издалека обернулся и спросил: – А он жив?
– Кто? – не поняли друзья.
– Человек на фотографии... Отец мой...
– Жив, – из-за дерева вышел Александр Иванович.
Он сбежал из-под надзора Марины.
– Вот что, – твёрдо сказал он, – вы идите, а мне надо с Сергеем поговорить, это мой разговор.
Нехотя ушли мужчины. Алексей пошёл к Марине. Та уложила сына и сидела у телевизора. Когда она узнала, что происходит на улице, вскочила:
– И вы оставили их одних! Наговорит Сергей сгоряча, потом всю жизнь жалеть будет.
Но Алексей её не пустил. Однако, видя, что уже прошло много времени, забеспокоился сам:
– Что ж так долго нет Александра Ивановича?
– Говорю же: надо сходить.
– Но дядя Саша сам нас отослал.
– Ты как хочешь, а я иду, – Марина решительно встала. – Вдруг, он там один уже и ему плохо?
Мужчина пошёл следом. Александра Ивановича они нашли в одиночестве под старой ивой на скамейке. Он сидел, наклонившись и закрыв лицо руками.
– Сергей вас обидел? – бросилась Марина к старику.
– Нет, Маришечка, не обидел, я не осмелился всё сказать. Сказал, что не я, а мой хороший один друг был в Черёмуховке, что он, якобы, отец Серёжи, что он ничего не знал о сыне.
– И что Сергей? – в голос одновременно спросили все, (ещё подошли Ира и Тимофей).
– А ничего не стал говорить, встал и ушёл. Никогда он не сможет меня простить, никогда девчонки не узнают, что я им настоящий дед, – старик всхлипнул.
– Вот что, – сердито сказала Марина, – пойдёте, вам пора спать. Завтра со всем разберемся. Утра вечера мудренее.
– Не усну я, – жалобно произнёс Александр Иванович. – Я давно уже не сплю по ночам.
– Уснёте, – пообещала женщина, – я вам капель успокаивающих накапаю. Двойную дозу!
– Правильно, – поддержала Ирина, – а завтра, а в этом уверена, Серёжа сам придёт и попросит познакомить с отцом.
– Только с утра его не ждите, у нас срочное дело, Сергея я тоже беру, – добавил Тимофей. – И не говорите ничего. Не отменю!
– Вы уж, ребятки, не обижайтесь, но ничего не говорите Серёженьке, мне самому надо будет рассказать, – попросил старый человек.
Все разошлись. Марина не оставила старика в покое, пока тот не уснул. Пришлось просидеть довольно долго. Алексей её дожидался.
– Ты почему не спишь, – удивилась женщина, – Тимка сказал, вам завтра ведь рано надо.
– Высплюсь, – улыбнулся мужчина, – мне хотелось тебя увидеть.
– Опять ты о том же, – нахмурилась Марина, но в душе – она не могла не признаться себе – была рада.
Уже засыпая, она поймала себя на мысли, что пытается представить будущую совместную жизнь, её и Алексея. Получалось неплохо. Было приятно об этом думать. "Я тогда еще девочку рожу!" – мечтательно подумала женщина и засмеялась своим мыслям. Алексей же, наоборот, уснул быстро. Он был обрадован: хоть и нахмурилась Марина, но видно было, что она рада.
– Всё у нас наладится, – подумал он. – Нужно только время. Станет Маринка моей женой. Родничок мой звонкоголосый. Все журчит, беспокоится обо всех. А потом я попрошу её родить еще девочку мне. Машеньку я не забуду никогда. Сашеньку очень люблю. А дочку мне хочется... Она будет такая же красивая, как Марина... Саша похож на меня... Гошка, друг, спасибо тебе за Марину... Знаешь, я очень жалею, что ты умер. Но если бы был жив, я бы отбил у тебя жену. Ты уж прости меня за эту откровенность. Знаешь, как я люблю её! Дороже нет человека для меня...Она и Сашенька...
Тяжёлым глубоким сном спал Александр Иванович. Ему снилось, что Сергей запретил внучкам звать его дедушкой и не пускает их к нему. Девчонки плачут, зовут, и Валюша руки к нему тянет, а Сергей отгораживает их какой-то стеной.
Ирина и Тимофей, вернувшись, обнаружили в зале Толика, раздетого, в одних плавках. Мальчик даже замерз. Он, поджав худенькие ноги, сидел на ступеньках, что вели на второй этаж.
– Ты почему не спишь? – бросилась к нему женщина.
– А куда вы ночью ушли?
Мальчик боялся потерять найденных родителей.
– Да мы ненадолго, здесь рядом были, у тети Марины. Ты боялся? Но ведь в доме Марья Ивановна!
– Я знаю. Я бабушке Маше сказал, что вас жду. Она разрешила, – Толик помолчал: – Мамка тоже ушла тогда ненадолго с Люськой, говорила, что скоро вернётся, – строго посмотрел ребёнок.
– Пойдём спать, – Ирина села рядом и обняла сына. – Мы никогда от тебя не уйдем! И от Юленьки тоже.
Тимофей подошёл и, несмотря на то, что мальчик был уже большой, взял на руки:
– Запомни, сын, мы никуда и никогда не денемся.
Он понёс в спальню Толика. Ирина же встревоженно думала, сколько ещё надо времени и сил, чтобы ребёнок перестал быть взрослым, перестал бояться. Об этом они и говорили с мужем перед сном.
И совсем не спал Сергей. Новость оглушила его. Он без конца ворочался. Проснувшаяся Валюша встревожилась. Муж всё ей рассказал. Женщина заулыбалась:
– Серёжа, это чудесно, мы найдём твоего папу, – и уже грустно добавила: – Я совсем не помню маму, она меня бросила, ты знаешь. Но, если бы она пришла сейчас и сказала: "Прости меня, дочка", – я бы, ни минуты не раздумывая, приняла её и простила. А тут человек, который не виноват, ведь он не знал о тебе, он захочет тебя видеть. Это хорошо, Серёжа.
– Валя, а вдруг он не захочет меня видеть.
– Нет, Сереженька, я чувствую, обрадуется он...
– Может, ты права. Мы попросим моего отца к нам приехать. Или сами к нему поедем. Вдруг там нужна наша помощь! Мне с утра на работу, скажи всё сама Александру Ивановичу. Пусть даст нам адрес или скажет, где искать моего отца.
Приняв решение, Сергей уснул спокойным сном.
Утром, накормив дочерей, Валя побежала поделиться радостной вестью с подругой. Девчонки тут же увязались за ней. Они всегда чутко все чувствовали. Оказалось, у них в доме тети Марины много дел: и с Сашей надо поиграть, и мороженое там всегда есть, и дедушку они сегодня еще не видели, и, вообще, их тётя Марина звала в гости, она так и говорила: "Приходите каждый день!"
Марина готовила завтрак, Александр Иванович играл с Сашенькой на диване. В доме, несмотря на оживление, чувствовалась натянутость. Это почувствовала пришедшая Валя. Она тихо зашла и встала в дверях.
– А, Валюша, здравствуй, дочка, – заметил её Александр Иванович.
Старик стал звать её дочкой давно, когда узнал, что они земляки. Невестку он побаивался и не осмеливался так звать, Ирину же знал давно, когда был ещё здоров и счастлив и не испытывал потребности в таких словах. А добрая Валя пришлась сразу по душе, а теперь Александр Иванович испытывал особое удовольствие, говоря "дочка".
Следом прискакали девчонки, уселись чинно на диван, но мать при них говорить ничего не стала. Выпроводив девчонок в другую комнату, Валя бросилась к подруге:
– Марина, ты, конечно, знаешь всё, Марина, нашёлся Серёжин отец!
– Ты рада этому?
– Как же не радоваться? Родной человек! Вы представляете, Александр Иванович, у нас, оказывается, есть и настоящий дедушка. Серёжа хочет с ним познакомиться! Вы ему сообщите, что мы его ждём. Пусть он поскорее приедет! А если не может, мы сами к нему поедем!
Радость Вали была искренняя, неподдельная. Она просто вся светилась этим чувством. Александр Иванович, окаменев, застыл на диване. Так долго ждавший этого момента, он растерялся. Он собирался произнести фразу, что это он, но язык не подчинялся. На помощь пришла Марина.
– Валюша, – раздался голос женщины, – никуда не надо сообщать. Александр Иванович и есть ваш родной дедушка. Он отец Сергея. Это он на фотографии, молодой еще! Правда, правда!
Выпалив на едином дыхании, Марина тоже застыла. Любопытные близняшки выставили свои носики в дверь. Глаза всех были устремлены на Валю. Та некоторое время непонимающе молчала, потом села рядом со стариком, обняла его и сказала:
– Господи! Как я рада! Почему вы сразу не признались?
После этих слов она неожиданно даже для себя разрыдалась. Александр Иванович обнял её, утешая:
– Ну что ты, дочка, хватит, хватит.
– Папа! Можно я так буду вас называть? Папа!
Стоящая рядом Марина тоже заплакала. Глядя на них, сморщился и заревел Сашенька. Из другой комнаты появились вездесущие тройняшки, которые подслушивали, лица их были серьёзны.
Анютка строго сказала:
– Хватит слёзы лить. Чего разревелись? Дедушка нашёлся, настоящий, Родной, радоваться надо.
– А вы сырость развели, – строго добавила Светка. – Сашеньку испугали.
Практичная Лизка момента решила не упускать, она залезла на диван, обняла деда за шею и что-то зашептала ему. Тот радостно и согласно закивал головой: "Конечно, попрошу!" Но Валя опередила просьбу дочери:
– Мороженого всё равно не дам, у тебя горло вчера болело. Тетя Марина знает.
– Знаю! – подтвердила Марина. – И дед тебе не поможет. Но в холодильнике есть еще и шоколадка. Света и Аня пусть мороженое возьмут, а ты шоколадку. Только Саше не показывать! Ему нельзя. И бегите, приведите тетю Иру. Да и Юлька без вас уже, наверно, извелась.
Все повеселели, пришла Ирина, решили отпраздновать это дело. Быстро накрыли стол, выпили по стопочке за соединение семьи. Марина позвонила Алексею, сообщила, что Валя все знает, пусть мужчины подготовят Сережу.
Вечером, возвращаясь домой, мужчины не дали Сергею вести машину. За руль сел Алексей. Было решено сказать всю правду. Сергей, выслушав друзей, надолго замолчал, а потом сказал:
– Я ведь так и думал, что Александр Иванович говорит про себя, а не про друга. Что же он вчера не признался? Мне так хотелось услышать эти слова от него. Это здорово, что нашелся мой отец. А еще лучше, что это Александр Иванович!
И улыбнулся широко и радостно. Друзья вздохнули облегчённо.
Приехав домой, они увидели, что все их встречают. Несмотря на наказы Вали, девчонки вырвались вперёд и что-то кричали. Понять было трудно. Отец махнул строго им рукой, но те и не думали слушаться, они бросились к деду, потащили его вперед, Сергей подошёл к бледному Александру Ивановичу, протянул руку и сказал:
– Здравствуй, отец.
Отец и сын обнялись.
Благословение Георгия.
Лето бежало. Загорели дети. Валя и Ирина только ахали, пытаясь отмыть вечером детей. Девчонки бегали босиком, их пятки покрылись толстым слоем непробиваемой кожицы. Толик хотел провести эксперимент: накалить монету и заставить встать кого-нибудь на неё – не прожжет кожу на пятке. Он поделился мыслями с отцом. Тот расхохотался, а Ирина испугалась:
– Не надо, сыночек. Ногу сожгут девочки. Им больно будет.
– У Юльки, может, и прожжет кожу, а у Лизки, Аньки и Светки выдержит, – в полной уверенности сказал мальчик. – У них пятки тверже железа.
Тимофей кончил смеяться и целый час убеждал, что это не так, нельзя проводить эксперимент.
Лето продолжалось. Валя гоняла девчонок, но не от клубники, а от крыжовника. Эта ягода и потемнеть даже не успела, её объели зелёной. Но варенья Валюша наварила, баба Клава не стала собирать свои ягоды: "А ну этот крыжовник, – сказала старая женщина. – Колючий он. Да и варенье дед из крыжовника не любит. Собирай, Валюша". Валя собрала все-все. Марья Ивановна рассказала ей рецепт королевского варенья из крыжовника. И Валя наварила замечательного варенья. С гордостью дала несколько банок друзьям. Ирина и Марина взяли с большим уважением, хотя не отличались любовью к варенью. Остальное Валюша составила под высокую железную кровать, что осталась в доме от старых хозяев. Жаль, что банки с вареньем она не пересчитывала, а то бы обнаружила: их меньше. Девчонки тайком подъедали, а чтобы мать не заметила, банки выбрасывали. А болеть Валя перестала. Деревня вернула ей все краски на лицо.
Александр Иванович фактически переселился в деревянный дом. Он помогал Вале в домашних делах и без конца расспрашивал об их жизни. Говорил о своей, об умершей жене и сыне, Георгии. Старик, наверно, переселился бы туда полностью, не пустила Марина.
– Там и так тесно, – решительно заявила невестка. – Ночевать будете здесь.
А её свекор слушался, побаивался.
Ирина учила Толика радоваться и улыбаться. "Моя мама", – так по-прежнему называл её мальчик. В его голосе слышалась нежность. Марине всегда хотелось плакать от умиления, когда она слышала эти слова, обращённые к подруге. Умершую мать он называл проще: "Мамка". С Тимофеем у сына были общие интересы. Он сажал мальчишку на руки в машине и давал порулить. Толик был счастлив, и слово "папа" само слетало с губ ребёнка.
А Юлька ревновала. Ирина всячески старалась, чтобы дети любили друг друга. Впрочем, Толик очень любил сестрёнку, он ещё помнил, как прятался с ней под кровать от пьянства матери, обнимал и успокаивал, когда, случалось, шумел и кричал пьяный сожитель матери Андрей, а Сергея не было в это время дома, и дети не успевали убежать к доброй Валюше. И теперь Толик сохранил своё отношение к сестре, как старший, ответственный за неё. Юлька же ничего плохого уже не помнила и капризничала, когда, на её взгляд, отец и мать долго разговаривали с Толиком. Все знающие и всюду успевающие сестрёнки втолковывали ей, что надо любить родного брата, родного человека, а не вредничать. И приводили себя в пример, как они любят дедушку. Он ведь тоже много времени жил далеко от них. Авторитет тройняшек для Юльки был непререкаем. Ирина ещё больше любила их за это.
А отношения Марины и Алексея, казалось, застыли на промежуточной, мучительной для них двоих стадии. Никак не решалась женщина перейти последний рубеж. Алексей жил в её доме, в гостевой комнате. Занимался с Сашенькой. Ребёнок гонялся за ним. Стоило только появиться вечером Алексею, как Сашенька тут же тянул к нему руки и требовательно орал, если тот запаздывал взять его на руки. Иногда складывалось впечатление, что он больше любит отца. Словом, если взглянуть со стороны, вроде бы семья. Баба Клава и другие соседи так считали. Общий ребёнок, живут в одном доме, еду она ему готовит – всё совместное – значит, семья. Но по-прежнему постели были разные.
Толчок для окончательного решения этой проблемы дал, как это ни удивительно, Сергей. Как-то поздно вечером, когда дети спали, он пришёл к Марине. Алексей сидел на крыльце. Он явно был в плохом настроении. Несколько минут назад между ним и Мариной произошло очередное объяснение.
Алексей, уложив Сашеньку, пришёл на кухню, где Марина наводила порядок. Она ласково улыбнулась мужчине.
– Марина, давай поговорим серьёзно, – начал Алексей. – Так дальше продолжаться не может. Кончится лето, ты вернёшься к себе. А как же я, без Сашеньки? Почему молчишь? Я не хочу с вами расставаться. Давай поженимся. Давай будем жить вместе. Я люблю тебя.
Марина упорно молчала. Слова Алексея попали по больному месту. Она сама уже не раз думала об этом. Но не решалась произнести "да".
– Я устал ждать тебя, – продолжал между тем мужчина. – С этим разговором я обращаюсь к тебе в последний раз. Скажи что-нибудь! Не молчи!
И опять ничего не ответила женщина. Алексей вздохнул и вышел на крыльцо. Тут-то и застал его друг. Спросив, почему не в настроении и пообещав поговорить с Мариной, Сергей зашёл в дом. Кстати, он был единственный, кто не лез с советами к женщине, считал, что не его дело.
Невеселая Марина задумчиво сидела в зале на мягком диване. Она собиралась уже спать, переоделась в домашний легкий халат. И сидела думала: пойти или не пойти к Алексею. "Вот сейчас встану и позову его, Алеша сразу все поймет. Он умница, он любит Сашеньку, любит меня". Но взгляд упал на стекло книжного шкафа. Там в рамочке стояла цветная фотография смеющегося Гошки. И Марина застыла в нерешительности. Вошел Сергей. Марина вяло поздоровалась. Он подошёл поближе:
– Сама ведь жалеешь, что прогнала Лешку. Дура ты, Маринка. Себя мучаешь, и Лешку тоже, – грустно сказал Сергей.
– Ты, наверно, прав, особенно насчёт дуры, – также грустно согласилась женщина, глядя на фото покойного мужа.
Сергей проследил её взгляд, подошел, взял фото в руки
– Марин, я ведь, получается, брат Георгия.
– Так, – согласилась женщина.
– Вот и выслушай меня, как брата. Иди, позови Алексея...
– Нет... Не могу.
– Почему?
– Ты сам сказал, я дура, – рассердилась Марина. – Все сказал? И ради этого ты пришёл?
Сергей смутился. Цель его визита была совсем другая.
– Нет. У меня совсем другое дело. Александр Иванович (кстати, сегодня он остался ночевать у нас) часто о Георгии рассказывает. Обидно, понимаешь, у меня был брат, я же его ни разу не видел. Не могу представить, как он выглядел, – Сергей задумчиво смотрел на фотографию. – Знаю только, что рыжий. Хочу попросить тебя посмотреть на видео, если есть записи про Георгия. Какой он был, мой брат? Тебе не трудно будет? Не тяжело?
Последовало молчание. Потом Марина тряхнула головой, словно отгоняя какие-то мысли.
– Знаешь, давай прямо сейчас посмотрим. Вдвоём. Надо мне перестать бояться прошлого. У меня есть кассета, Тимка собрал вместе всё кадры про Георгия, вот только посмотреть я не смогла, не решилась. А с тобой посмотрю. С братом! А там глядишь, на что-нибудь и решусь...
Включив видеомагнитофон, Марина сначала застыла в напряжении. Глубоко спрятанное горе кольнуло своим острием. Но она справилась, и голос её зазвучал спокойно или почти спокойно:
– Это Тимка с Георгием купили видеокамеру. Снимают друг друга, видишь, как хохочут, рожи строят. Вот Ирина им говорит, что они, как дети. А вот Гошка крупным планом, ругает свои рыжие волосы, – поясняла Марина. – А эту запись мне подарил мой ученик. Видишь, Георгий с огромным букетом лилий прошёл на выпускной вечер моего класса. Вручает мне цветы, на колени встал. Боже, какая я была счастливая! В тот день все одиннадцатиклассницы мне завидовали.
Постепенно женщина окончательно успокоилась. Кадры видеоленты рассказывали о счастливой прежней жизни. И везде Георгий смеялся, шутил, с любовью смотрел на жену. Но вот голос Марины дрогнул:
– Здесь Георгий знает уже, что болен. Я старалась побольше его снимать, чтоб осталось...
Голос её прервался, но спустя минуту она заговорила спокойно и безжизненно. Сергей сразу вспомнил, какой она появилась в их коммуналке.
– Посмотри, какие у Гоши больные глаза. Я никому не разрешала и подумать, что он умрёт, не дала сообщить родителям, вызвать их. Думала, моя уверенность не даст ему умереть. Мать Георгия, наверно, умерла с обидой на меня: она не попрощалась с сыном...
Не выдержав, Марина замолчала. Кадры продолжали мелькать на экране. Георгий медленно и грустно шел между ивами, что росли на их участке. Ярко-рыжие волосы поредели, потускнели.
– Это во время химиотерапии, – промолвила женщина и отвернулась, скрывая слезы. – Плохо себя чувствовал.
Сергей продолжал смотреть. Георгий лежал на кровати. Он уже практически не вставал. И Сергей, жалея Марину, предложил выключить видеомагнитофон, но женщина махнула отрицательно рукой:
– Смотри. Мне тоже надо посмотреть и расстаться с тенями прошлого.
Они сидели в абсолютном молчании.
– А этих съёмок я не видела, – неожиданно сказала Марина. – Это, наверное, Тимкины съёмки. Помнится, я разыскала одного травника, к нему ездила...за несколько дней до смерти Гоши... Неужели он снимал?
Крупным планом появилось исхудавшее бледное лицо Георгия. Он заговорил слабым, но отчётливым голосом:
– Сегодня десятое ноября. Я чувствую и знаю, мне осталось совсем немного. Марина, родная жена моя, единственная моя, самая лучшая, не хочет верить в мою обречённость, а я умираю. Я устал от боли... Быстрее бы уж к тому берегу.... Родные мои, дорогие мои, я прощаюсь сегодня с вами. Я специально попросил Тимку прийти с камерой...
Мама, папа, так получилось, я уйду раньше вас. Ты, мама, всегда почему-то этого боялась. Наверно, предчувствовала... Но нет твоей вины нисколько в том, что я заболел, не плачь. Папа, береги маму, она с виду только сильная. Прощай, отец. Ты научил меня радоваться жизни. Я недолго пожил, но в полной мере...
Марина, жена моя, подарившая столько мне счастья, ты сильная, ты выдержишь. Почему я тебя так поздно встретил? Ты жалеешь, что не успела родить... Прости меня, это я не хотел детей... А ты всегда со мной во всем соглашалась... Помни, я тебя очень любил, я боюсь, что там, за гробом, тоже будет жизнь, а я без тебя... Но несмотря ни на что, я тебе завещаю жизнь. Ты живая, ты создана для счастья, ты даришь людям тепло своей души. Не дай горю взять над тобой верх, Журчеёк ты мой. Не надо по мне долго лить слёзы, ищи своё счастье. Знаешь, как я буду радоваться там, на небе, когда увижу тебя счастливой.
Ребята, друзья мои, Тимка и Лёшка. Я вам желаю счастья. У тебя, Тимка, всё хорошо, есть Ира, Юлька, у вас в жизни полный порядок. Позаботьтесь о Марине, ей плохо будет одной, а за помощью она не умеет обращаться. Ира, Тима, спасибо за вашу доброту. Будьте счастливы, Васильевы.
Лёшка, верный мой друган, твоя жизнь не очень удачна. Где ты сейчас, бравый офицер Российской армии? Было время, я тебе помогал. Теперь видишь, что со мной стало. Я оставляю здесь всё. Ты обещал мне выйти в отставку и помогать Тимке. Сделай это. Создавай свой капитал. Начало я уже положил: часть акций переведена на твое имя. И вот ещё что, в последний приезд ты говорил о разводе с женой. Не заладилась твоя семейная жизнь. Лёша, не посчитай меня ненормальным, болезнь не коснулась моих мозгов. Разводись и женись на моей Марине. Она сумеет дать тебе счастье. И я буду за неё спокоен, ты не дашь её в обиду. Ты любишь детей, обожаешь свою Машеньку, забирай дочку и сходись с Мариной. Она будет любить твою дочку. И своих детей рожайте, не будьте глупыми, как я, на потом все оставлял. Марина, слышишь, что я говорю. Лёшка – замечательный человек. Выходи за него замуж. Вы будете счастливой и красивой парой. Я говорю серьезно. Пока вместе вы не начнете жить, моей душе покоя не будет. Не держи меня, Маринка, отпусти. Про Лешку я знаю: он сразу влюбится в тебя, как только увидит. Иначе быть не может. Нам всегда нравились одни и те же девчонки. Тимка, обязательно проконтролируй, чтобы Лешка женился на Марине. Это тебе мой самый строгий наказ.
Прощайте, родные мои и любимые. Передайте мои прощальные приветы всем, кого я знал. В детстве я всегда хотел ещё братишку, но мать так и не купила, а жаль. Он бы остался с родителями. Я прощаюсь со всеми и всем, даже своей мечтой из детства. Будьте счастливы, живите.
– Прощай, братишка, – тихо прошептал Сергей.
Экран телевизора погас. Марина сидела в оцепенении. Георгий благословлял её на брак со своим другом Алексеем. А она его прогнала. И женщина испугалась, что Алексей мог уйти навсегда. Слова покойного мужа заставили признаться самой себе, что она полюбила его друга.
– Марина, – тихо позвал мужчина.
В ответ ни звука. Сергей медленно вышел, на крыльце по-прежнему сидел Алексей. Он думал, что ни за что не сможет уйти, что чувство к Марине сильнее его. И сегодня он сам придет в спальню к женщине. Не прогонит она его. Он не разрешит этого сделать.
Уже прошло около часа. Сергей не выходил. О чем так долго можно говорить с Мариной? Алексей начал беспокоиться. Он уже встал, когда появился встревоженный Сергей.
– Иди к Марине, только не о чём не спрашивай, – приказал он. – Смотри, сегодня её не оставляй одну. Хреново ей. На редкость хреново. Но она сдалась. Она ждет тебя. Ей нужна помощь... Иди, сам все поймешь...
Испуганный странной интонацией друга, Алексей поспешил в дом. Сергей обнаружил, что по-прежнему держит в руках фотографию Георгия. Он внимательно посмотрел не неё:
– Вот что, братишка, – подумал мужчина. – Нечего тебе там делать. Пойдем-ка со мной. Будешь в моем доме стоять. У меня ведь нет твоего фото. А Маринке и Лешке сейчас мешать не надо.
Неподвижно, как изваяние, сидела на диване Марина. Так она застыла во время похорон. Казалось, время обратилось вспять. Сегодня будут хоронить Георгия, и женщина раненой птицей опять будет биться в руках Алексея, пытаясь шагнуть за гробом мужа в могилу. Мужчина чувствовал, что ей очень плохо и одиноко. Не задавая ни единого вопроса, даже не думая, что могло случиться, Алексей подошёл к ней и просто обнял, как обнимал своих детей, защищая их от возможных опасностей.
– Все будет хорошо, я с тобой. Я не позволю ничему плохому с тобой случиться. Ты мне веришь? Ты слышишь меня?
Марина прожалась к его плечу и заплакала.
– Я устала быть одна, я не хочу больше быть одна, – повторяла она сквозь слёзы.– И если я потеряю еще тебя, я не выдержу, я не смогу жить... Я совсем не сильная... Я обычная...Я хочу, чтобы меня жалели, как и других...
– Всё будет хорошо, я здесь, я с тобой, я никогда от тебя не уйду, – тихо шептал он, стараясь её точно также уберечь, защитить.
Постепенно женщина успокоилась, но расставаться с уютными объятиями Алексея не хотелось. Так и сидели молча, ни о чём не говоря. Алексей тихо целовал её волосы. Марина повернула голову, сама нашла губы Алексея... Но в соседней комнате заплакал Сашенька. Женщина встрепенулась, Алексей крепче сжал объятия.
– Пойдём вместе, – шепнула Марина.
Они, обнявшись, на цыпочках прошли в спальню. Марина стала укачивать ребёнка.
– А ты ложись спать, – обратилась она к Алексею, – тебе завтра на работу. Уже поздно.
Алексей стоял в нерешительности. Женщина еле слышно засмеялась:
– Не вздумай уйти из этой комнаты. Кровать широкая, места двоим хватит. Здесь твое место. Я никуда больше тебя не отпущу.
Успокоив сына, Марина подошла к кровати. Алексей ждал её. Она протянула ему свои руки. Он обнял женщину, усадил к себе на колени, стал целовать, не урывками, как это бывало, а медленно, наслаждаясь каждым прикосновением, исследуя каждую точку, каждый сантиметр её тела. Руки нашли пуговицы на халате и стали нетерпеливо их расстегивать.
– Ты тоже раздевайся, – шепнула женщина. – Мне мешает твоя футболка.
Алексей быстро скинул все, что мешало.
– А тебя я сам раздену, – шепнул он.
Марина тихо ахнула, когда его губы добрались до груди. Её тело чутко отзывалось на прикосновения мужчины. Жаркая волна разливалась по телу. Алексей медленно положил женщину на кровать, лег рядом. Марина чувствовала его нетерпение.
– Иди быстрее ко мне, – шептала она, – быстрее, ты мне очень и очень нужен.
Но Алексей старался не спешить, он продолжал ласкать женщину.
– Как же мне тебя не хватало! Как долго я ждала тебя! Леша, Лешенька, родной мой, единственный...
Она отдалась полностью во власть мужчины. Им было хорошо вместе.
В эту ночь Марина увидела знакомый сон. На краю огромнейшего поля с изумрудной травой стоял Георгий. Он был радостно оживлён.
– Ты пришла попрощаться? – спросил он. – Я сегодня ухожу. Спасибо тебе, что отпустила меня.
Марина шагнула к нему, ощущая какое-то смутное беспокойство. Она знала, что у неё теперь есть Алеша, что Гоша знает об этом и не осуждает её, а рад.
– Не надо, сюда не ходи, – сказал умерший муж, – твоя жизнь там.
Он махнул рукой по направлению к женщине. Марина оглянулась. Позади неё стоял Алексей с Сашенькой на руках. Мальчик тянул к ней руки и плакал:
– Мама.
– Марина! – позвал и Алексей.
Не раздумывая, она вернулась к сыну и Алексею.
– А как же Георгий? – пронеслась мысль. – Нет! Я остаюсь с Сашей и ... Алешей. Они моя жизнь. Я люблю их. Прости меня, Гоша! А ты иди, иди, я смогу жить, не бойся. Ты же привел мне Алешу. Я теперь с ним.
