Текст книги "Во всем виновата Маринка (СИ)"
Автор книги: Ольга Бондаренко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)
На земле, неловко повернув голову, лежала абсолютно неподвижно бледная... даже белая Ирина. Здоровенный мужчина непонятно какого вида, заросший черными сальными волосами, грязный, непромытый, страшный, держал за шиворот маленького задыхающегося ребёнка и кричал:
– Деньги неси, деньги! Я убью её, если не дадите мне денег.
При этом он медленно отступал к густым кустам жимолости, за которыми с увесистой палкой в руке спряталась Марина. Стоял в нерешимости Тимофей, не зная, что предпринять. Георгий страшно испугался за Марину, ребенок хрипел, задыхался в руках негодяя. Надо было что-то делать. Тимофей пытался броситься к лежащей на земле женщине, но грязный мужик стал поднимать вверх ребенка:
– Если ты тронешься с места, я раскрою ей голову о землю! – заорал он.
Ребенок пронзительно, изо всех своих последних силенок заверещал, задергал ручками и ножками. Все застыли, потому что Марина стремительно и бесшумно поднялась и, мягко, по-кошачьи подбежала и стукнула мужика изо всех сил палкой по голове. Тот выпустил ребенка, упал и, как видимо, потерял сознание. Тимофей бросился к Ирине, Марина подхватила на руки плачущего ребёнка, стала его успокаивать. Георгий кому-то позвонил, подошёл к другу. Лежащая женщина была мертва. По виску тонкой струйкой текла кровь. Тимофей смертельно бледнел.
– Ира... Ирина...Ира... – повторял он, опускаясь на колени возле женщины.
Георгий присел возле женщины, взял её руку:
– Тимка! Тимка! Посмотри внимательно! Это не Ирина, Тимофей, присмотрись, это Елена, – сказал он.
Подоспевший сосед, полковник милиции Виталий Баранов – это ему звонил Георгий – защелкнул наручники приходящему в себя мужчине, вызвал наряд. Из дома на шум выбежала Ира. Увидев лежащую сестру, Марину с маленькой плачущей девочкой на руках, бледного мужа и какого-то замученного Георгия, стала медленно оседать.
Елена и Ирина.
Елена и Ирина родились с разницей в тридцать минут. Счастье от сознания, что у неё две девочки, переполняло женщину. Такая она молодец – родила сразу двух, а ведь ей не рекомендовали рожать из-за возраста, но Ариадна не стала никого слушать, она очень хотела детей, причём девочек. Она почти что всю беременность пролежала на сохранении и вот родила. Это радостное чувство вскоре сменилось страшной тревогой. Пришедший детский врач, осмотревший новорожденных, сообщил, что девочки родились очень слабенькие, маленький вес, одна два килограмма, вторая кило восемьсот, что вторая не выживет точно, у первой есть шанс. Девочки находятся на искусственной вентиляции легких. Всю ночь Ариадна молилась, просила жизни своим дочкам, особенно младшенькой, Елене, так назвала её мать – девочка была такая миленькая, такая хорошенькая. То ли медики ошиблись, то ли Бог услышал молитвы, но девочки выжили. Ариадна долго была с ними в больнице, ждала терпеливо, когда они наберут вес, но домой вернулась с двумя дочками, и уже ни одной не пророчили скорого окончания жизни. Гордый отец дал второй девочке имя Ирина, что означает «мир», «покой». Эта девочка полностью оправдывала свое имя. Она спала по ночам, мало болела, не доставляла неприятностей родителям, когда подросла.
А за Елену страх остался у матери на всю жизнь. Никак не могла забыть Ариадна грустного голоса врача, сообщающего, что девочка не выживет. Наверно, поэтому в первую очередь всё доставалось Леночке: кормит, сначала ей материнское молочко, после Ирине, она сильнее, старше; купили новые игрушки, пусть Леночка поиграет, конфетки, шоколадки пусть первая пробует. Ира не обижалась, она знала, что Леночка младшенькая, что она чудом выжила, что её надо любить и оберегать, да и ласковая девочка просто любила сестру. А Елена воспринимала всё как должное и никого никогда не любила. Отец замечал нарождающийся эгоизм дочери, пытался бороться с ним, но все его попытки разбивались о всепоглощающую любовь матери. Когда Ариадна, наконец, поняла, что выросло из Елены, было уже поздно. Но спокойная и надежная Ира всегда была рядом с сестрой, поэтому не очень волновались родители.
Девушки окончили школу, поступили в педагогический институт на факультет иностранных языков. Ирина была усидчивая, строгая, старательно училась, на парней смотрела изредка, но ни в какие связи не вступала. Елена взбалмошная, легко доступная, крутила романы направо и налево, частенько зачеты за неё сдавала похожая как две капли воды Ирина. Сестер трудно было различить по внешности, одевались они одинаково. Но у Елены на первом месте были развлечения и удовольствия. Она рано стала жить половой жизнью. Секс ей был по душе, но постоянных связей не было, продвинутой девице больше по душе были полигамные отношения. Парней она меняла если не каждую неделю, то через месяц точно. Когда она училась на первом курсе, и случился её роман с Георгием. Всем парням в институте нравилась Елена, но мало кто знал тогда о её доступности. Георгий запал на красивую девицу, с него в институте начала свой список Елена.
А Тимофей неожиданно среди сестер выбрал Ирину. Елену это задело – первый раз в жизни ей не уступили очередь, да и к тому же Георгий её вскоре бросил. Младшая двойняшка лишилась хорошего настроения и не успокоилась, пока не затащила Тимофея в постель. Тот был удивлён опытностью своей избранницы – он принял Елену за Ирину – и сказал об этом, когда они уже расставались. Елена цинично расхохоталась:
– Ты ещё больше удивишься сейчас: я – не Ирка, я совсем другая. Меня зовут Елена, что означает "самая красивая, самая лучшая".
Так Елена объясняла сама значение своего имени. Когда-то мама прочитала девочкам легенду о Прекрасной Елене, из-за которой началась Троянская война, и дочь с тех пор говорила всем, что её имя обозначает – "прекрасная". Отец объяснял дочери, показывал словарь, в котором было написано, что Елена переводится как "светлая", "факел". Дочка выслушивала и твердила свое. Вот и сейчас она сообщила парню, что она красавица, что Ирке до неё далеко. Тимофей молча выслушал и ушёл. Он после долгих раздумий и сомнений рассказал этот эпизод другу, ведь тот был увлечен Еленой. Но роман между Георгием и Еленой был уже на грани завершения, и Гошка только лишний раз убедился в непорядочности девицы и правильности своего решения. Елена не хотела разрыва отношений ни с Гошей, ни с Тимкой, она им постоянно звонила, заявляла каждому, что любит именно его. Ей не приходило в голову, что друзья все рассказывают друг другу. Неизвестно, чем бы всё завершилось, Елена не привыкла упускать своё и быть второй. Ей не хотелось, чтобы её бросил веселый Гошка, чтобы Тимка достался Ирке. Так продолжалось месяц. Георгий предлагал Тимофею вдвоем решительно поговорить с девушкой. Но неожиданно Елена оставила в покое и Георгия, и Тимофея, и сестру. Не благородство взыграло в ней – новая корысть засветила на горизонте. В частном богатом доме, что был построен на окраине их городка, появились хозяева: генерал и его сын. Сыну было двадцать девять лет. Это был высокий белокурый мужчина. Работал на оборонном предприятии, получал большие деньги. Всеволод Дмитриевич приехал навестить отца, который вышел в отставку, из крупного города А-ска. С Еленой генеральский сын познакомился на дне рождения дочери хороших приятелей отца. Елена там оказалась случайно, её привез какой-то очередной парень. Она увидела хорошо одетого молодого человека в дорогом костюме, разузнала об его материальном положении и ринулась в атаку. С того дня Елена была сама скромность и очарование. Но одевалась еще тщательнее. Она порвала всяческие отношения с прежними партнерами, но сопротивляться напору генеральского сына не стала. Через два месяца Елена поставила его перед фактом: она беременна. Состоялась пышная свадьба. Родителям Елены очень понравилась новая родня, доволен был и генерал: сын взял в жены девушку из хорошей семьи. И какую девушку! Красавицу! Умницу! Вон как ловко заставила Севку жениться! Вместе с мужем Елена отбыла в большой город А-ск. Больше её не видели ни отец, ни мать, ни Ирина. К себе Елена их не звала, более того, ясно намекнула, что никого не хочет видеть, письмами не баловала, а вскоре и писать бросила. К тому времени генерал продал свой дом в родном городишке Елены и уехал поближе к сыну. Ариадна Сергеевна, которая уже несколько месяцев ничего не знала о дочери, отправила письмо в отчаянии на имя генерала. Ответ их ошеломил: в вежливой форме сообщалось, что Елена в скором времени бросила мужа, ушла к какому-то художнику, они не знают. В конце короткого послания была просьба больше их не беспокоить. Зная характер Елены, родители письму поверили. Но почему ни звука не было написано о ребенке, который был должен родиться. Ариадна Сергеевна осмелилась и написала еще одно письмо. Оно вернулось нераспечатанным.
– Да не стала наша дочь рожать, – высказал предположение отец, Эдуард Петрович. – Что вы Ленку не знаете. Добилась с помощью беременности своего и аборт сделала.
Все с ним согласились. Ариадна Сергеевна добавила:
– Леночка всегда хотела жить в большом городе. А детей она никогда не любила и не хотела.
А через три дня пришло последнее письмо от Елены. Она сообщала, что у неё все хорошо, что она вновь вышла замуж. Муж богатый и строгий, знать родню жены не хочет. Считает, что Елена должна заниматься только им. Поэтому она никого не зовет к себе, писать писем не обещает, у неё все прекрасно. Скоро поедут за границу, может быть, останутся там на постоянное жительство. Пусть Ирка обзавидуется. И опять ни звука про ребенка.
– Все правильно ты сказал, отец, – грустно констатировала Ариадна Сергеевна. – Сделала наша Леночка аборт. Поэтому, наверно, от генерала и вылетела. Что же, пусть живет с новым мужем.
– Я так думаю, – высказал очередное предположение Эдуард Петрович, – Ленка наша за богатого старика вышла. Поэтому и прячется от нас.
– Да Бог с ней. Пусть со стариком живет, – вздохнула мать. – Она всегда говорила, что муж у неё богатый будет.
– Да не расстраивайтесь, – обняла их Ирина. – Наша Лена за бедного бы ни за что не вышла. У неё, наверняка, все есть. Она сама выбрала свою жизнь.
На этом и согласились. И вот уже около пяти лет об Елене не было ничего известно. Нет, иногда приходили открытки, где говорилось, как Елена хорошо живет, и все.
Елена и её дети.
Судьба не была благосклонна в то время к Елене, потому что генеральский внук родился раньше времени и внуком признан не был. Если Елене удалось обвести вокруг пальца мужа и свекра, утверждая, что малыш родился восьмимесячным, то генеральша, заподозрив, что невестка темнит, обратилась в больницу. Ребенок был доношенный, крупный, здоровый и чужой. И Елена к тому времени уже перестала нравиться родителям мужа: ленивая, неряха, весь день только и лежит, покуривает, даже беременность не отучила Елену от этой вредной привычки. В доме мужа молодая жена развезла грязь, которую не замечала. Генеральша была в ужасе. Всеволод тоже был не в восторге от жены: мало того, что не хочет заниматься домом, не готовит еду, она не прочь и гульнуть, некоторые его товарищи уже хвастались победами над его молодой женой. И это во время беременности! А что дальше будет? Поэтому, когда родился малыш, от Елены избавились – откупились. Ей отдали старую однокомнатную квартиру, которая раньше принадлежала Всеволоду, куда и отвезли женщину из роддома, снабдив достаточно крупной суммой денег. «Живи сама, – сказал Всеволод, – как хочешь. Алиментов от меня не получишь!» Всем было решено говорить, что Елена ушла сама.
Елена сильно не расстроилась. Деньги у неё пока были. Появились вскоре и любовники. Маленький сын был спокойный, спать по ночам давал, она даже полюбила своего малыша, но ласкала редко. А вот родителям и сестре стыдно было признаться, что выгнали её из генеральского семейства. Поэтому она и сочинила байку про богатого мужа. А через полгода встретила Вадима, художника. Он давно заметил молодую очаровательную маму, одиноко гуляющую с коляской. Познакомился, выразил желание написать её портрет. Елена, почувствовав новую добычу, стала изображать из себя скромную женщину, не избалованную судьбой. Она попала в точку. Вадим любил помогать несчастным, сначала часто разговаривал с женщиной, качал коляску, потом Елена пригласила его к себе. В доме было все старенькое, но чистенькое. Елена специально убралась. Вадим полюбил эту очаровательную блондинку. И она к нему потянулась – устала от одинокой жизни. Перебралась в комнату Вадима, свою квартиру сдала, мальчик рос с Вадимом, стал звать художника папой, и тот не обижал малыша, играл с ним, читал книжки, учил рисовать. Всё было хорошо. Наученная горьким опытом, Елена держалась за Вадима. Порой он дорого продавал свои картины, деньги в семье были. Вадим Елену работать не заставлял, она была для него и музой, и натурщицей, за свои картины Вадим получал большие деньги, говорил, что в скором времени купит новую большую квартиру и большую дачу. Вот только мать Вадима невзлюбила Елену, отказывалась с ней даже знакомиться. Через два года Елена забеременела, аборт Вадим не дал делать. Он обещал жене нанять няню для ребенка, чтобы его Леночка не уставала. А через год они уедут за границу, Вадим ждал вызова от брата. А пока он напишет портрет беременной жены с большим животом. Потребовал Вадим, чтобы они и расписались, мальчика Елены он собирался усыновить. Но не успели до рождения дочери. В тот день, когда родилась Люся, Вадима сбила машина. Радостный, он спешил из роддома к своей матери рассказать о рождении внучки. Надеялся, что новоиспеченная бабушка, узнав о рождении маленькой Люськи, захочет наладить отношения с невесткой. Но художник не добрался до дома матери. Пьяный водитель несся на зеленый свет. Вадим скончался моментально на месте. Мать Вадима, Серафима Леонидовна, надменная дама, ненавидящая всех женщин сына, сама его похоронила, не сообщив Елене, не дав проститься. Внучкой не интересовалась, заявив, что девочка не от Вадима. Забрала ключи от мастерской, где были лучшие работы сына, невестке передала, что может жить в комнате сына, в коммуналке. В новую большую квартиру пусть даже и не суется. От Елены в очередной раз откупились, на этот раз комнатой в коммуналке. Только первый раз женщина расплатилась за то, что пыталась скрыть правду; второй раз судьба нанесла удар просто так, без всяких причин.
Елену из роддома забрали соседи по коммунальной квартире. Женщина пыталась поговорить с Серафимой Леонидовной, но та не пустила женщину в дом. Елена съездила на кладбище, после купила водки и выпила. Немного стало легче на душе. И она запила. Водка глушила тяжелые беспросветные мысли. Если бы не соседи по квартире, дети бы умерли с голоду. Они подкармливали мальчика, они фактически забрали себе Люсю. Так прошло два года. Елена приобрела приятеля, такого же забулдыгу, как и она. Все то хорошее, что разбудил в ней Вадим, что появилось с рождением детей, было потеряно безвозвратно. Даже эгоизм Елены отошел на второе место, на первом было желание одно – выпить. Ничто уже не напоминало прежнюю красавицу: светлые волосы от грязи сделались серыми, лицо стало темным, Елена прекратила следить за собой. Она пропила все из дома, она бы пропила и детей, но малоразговорчивый и сердитый сосед, в семье которого и обитали постоянно дети, как-то сказал:
– Ленка, смотри, если в один вечер я не увижу твоих детей, я не буду заявлять в милицию, я убью просто тебя.
– Ну ты, поугрожай, – пьяно заикнулся было сожитель Елены, Андрей.
– А тебя замочу в первую очередь, – спокойно ответил сосед. Потом подумал и добавил: – А может, мне тебя заранее убить, чтобы ты не мешал людям пьяными криками, не пугал детей.
Забулдыга посмотрел на тяжелые огромные ручищи соседа и заявил:
– Кому нужны эти малявки? Что я денег на водку не найду?
И оба они забыли о детях. Иногда в Елене совсем ненадолго просыпался материнский инстинкт, обычно это было по утрам, когда она недолгие минуты бывала трезвая. Женщина обнимала своих детей, плакала. Мальчик гладил по волосам, пытался утешить маму, маленькая Люська пугалась, пыталась убежать.
Органы опеки уже поднимали вопрос о лишении Елены материнства, как вдруг в светской хронике она увидела молодого богатого предпринимателя Васильева и его жену. Это были Ирина и Тимофей.
Первое чувство было удивление. Недотёпа Ирка так хорошо устроилась в жизни. Потом проснулся эгоизм – это несправедливо – она, Елена, должна жить лучше сестры. А следующая мысль – вот с кого можно вытрясти денег и купить сколько хочешь водки. И много других предположений пронеслось в трезвой пока еще голове.
Женщина поделилась своими замыслами с сожителем. Вдвоём с Андреем они узнали адрес Тимофея. И, забрав тайком от соседки двухлетнюю дочь Люсю, они отправились в пригород А-ска за деньгами.
Елена в тот день помылась, причесалась, оделась в чистую одежду.
– А вдруг у Ирки есть прислуга, – сказала она. – Меня могут за Ирку принять, мы же близнецы. Представь, сестры дома не будет, уж я тогда все закоулки обыщу. Там, наверняка, есть деньги и драгоценности.
– Правильно мыслишь, – поддакнул сожитель. – А малявку зачем с собой взяла? Ноет без конца, надоела. Чем бы заткнуть её.
Испуганная Люська без перерыва плакала в электричке, забившись в угол. На странную пару с ребенком уже начали обращать внимание другие пассажиры.
– Ирка у нас добренькая, во-первых, увидит меня с ребенком и больше даст денег, – объяснила Елена. – Во-вторых, она тут же захочет Люську забрать у меня. Помнишь, сосед угрожал убить меня, если я продам ребенка. Так я родной сестричке девчонку оставлю, за денежки, разумеется. Соседям скажем, что с теткой теперь Люська. Потом всегда с Ирки можно будет вытрясти денег. Не будет давать, я скажу: тогда отдавай Люську.
– Ух ты, какая умная, – подивился Андрей.
– Ну, а потом и с сыном похожий спектакль сыграем, только еще лучше – хриплым пропитым голосом засмеялась Елена. – Так что в ближайшее время мы деньгами сорить будем. Богатый Тимка Васильев платить будет.
Дом Елены разыскали без труда. Красивая черноволосая женщина подозрительно посмотрела, но дорогу показала дорогу. Это была Марина. Её насторожила странная пара. Женщина быстро забежала домой, позвонила Ирине, та ответила, что поводов для волнения нет, это её сестра Елена с ребенком.
– А странный мужик? Грязный такой! Он не в доме? – поинтересовалась Марина. – А то смотри, сопрет что-нибудь!
– Какой мужик? – не поняла Ира. – Нет никакого мужика, Лена одна пришла, то есть только с дочкой. Такая хорошенькая девочка...
Марина почувствовала тревогу. Она выбежала на улицу, обнаружила, что мужик прячется в густых зарослях жимолости. Прихватив увесистую палку, Марина вышла через соседний деревянный дом и спряталась в зарослях акации, наблюдая за мужиком.
Андрей остался за воротами, опасаясь, что при виде его испитой физиономии им просто не откроют дверь. На всякий случай присел в кусты.
Ирина открыла дверь и сразу узнала в потрёпанной женщине свою сестру.
– Лена? – с ужасом произнесла она. Лена! Это ты?
– Да, я. Что, изменилась? – пропитым голосом ответила сестра.
За руку Елены цеплялась плачущая худенькая девчоночка.
Когда Ирина увидела это большеглазое создание, тоненькие ручки и ножки, что-то сжалось в сердце женщины. Она присела, взяла ребёнка на руки, прижала к себе, плачущая девочка сразу замолчала:
– Правильно все Ленка придумала, – довольно констатировал в кустах Андрей в предвкушении большого количества хорошей водки. Он начал уже мечтать, как они возьмут две литровые бутыли, и ни какой-нибудь дешевой левой водки, а настоящей. Денег много будет теперь.
– Заходи! – пригласила Ирина сестру.
Сама с девочкой на руках пошла в комнату. Быстро накрыв на стол, пригласила поесть. Малышка потянулась к хлебу, с аппетитом ела суп, схватила тонкой ручонкой кружок колбасы. Ира с жалостью следила за ребенком. "Господи, девочка голодает, – думала она. – Надо что-то делать, что-то предпринять!"
– За встречу не нальёшь? – недовольно пробурчала Елена.
Ирина пристально посмотрела на сестру:
– Ты пьёшь, Лена? Не надо. На кого ты стала похожа! Мама бы ужаснулась, увидев тебя...
– А тебе какое дело, на кого похожа, живу, как хочу!
– Ты всегда жила, как хотела. Ни с кем не считалась. Почему ты не пишешь родителям. Они же переживают. Папа весь седой стал.
Девочка опять потянулась за хлебом и колбасой. И Ирина неожиданно даже для себя сказала:
– Лена! Леночка! Отдай мне её.
– Кого? – не поняла сестра.
– Девочку твою, кстати, как её зовут?
– Люлька.
Так называл малышку старший братик. А Ира продолжила:
– У нас нет детей. И не будет. По моей вине. Я не могу выносить ребёнка, у меня слабые мышцы матки, поэтому выкидыши. Уже было несколько. Мы чего уже только не пытались сделать, в какие клиники не обращались...
Молодая женщина ласково смотрела на ребёнка, который был так похож на обожаемую в детстве сестричку Леночку.
– Отдай, Лен, мне девочку, зачем она тебе? Ей лучше у меня будет, и тебе свободнее. Ну хочешь, я денег тебе дам.
Ирина понимала: нельзя оставить девочку с пьющей сестрой. Погибнет ребенок. Обязательно надо забрать.
Поток самых неожиданных чувств захлестнул Елену. Но, как всегда, на первом месте была зависть к тому, что кому-то лучше, а особенно ей, вечно правильной Ирке. Той должно быть плохо, больно, и надо сделать ещё хуже, больнее.
– Не отдам, – Елена почти кричала. – Мучайся без детей! Не нужны мне твои деньги. Ты всю жизнь была хорошая, а Бог-то тебя наказал! У тебя нет детей, и твой Тимка бросит тебя, рано ли, поздно ли! И вспомнит меня! Меня! Не тебя! Я, это я родила от него мальчика, я, не ты! Тимка узнает и от тебя уйдёт ко мне.
– Остановись, что... что ты говоришь? – еле слышно прошептала Ирина.
Елена замолчала не потому, что пожалела сестру, это чувство ей было неведомо, просто высказанная в злом порыве мысль так понравилась ей, что она решила пока не брать, в самом деле, денег, не продавать Люську. Лучше отбить мужа у сестры. Тогда всё это, она окинула взглядом со вкусом обставленную гостиную, будет принадлежать ей, а Ирка пусть выметается. Тимка, наверняка, как все мужики, мечтает о сыне, а тут, на тебе, готовенький сынок. Рассмеявшись, женщина взяла вновь заплакавшую дочь и вышла из дома, совершенно забыв, что её ждёт за густыми кустами жимолости сожитель.
– Лен, – крикнула Ира вслед, – Ты правду сказала про сына Тимофея?
– Правду, правду, мучайся теперь, жди, что Тимка завтра тебя бросит, – ответила Елена. – Да заткнись ты, – крикнула она на ребенка.
Оглушенная известием о ребенке Тимофея, Ирина еще несколько минут сидела неподвижно, не обращая внимания на доносившийся с улицы шум. Потом вскочила: "Господи, Боже мой, ведь Лена унесла девочку. Вон как громко она плачет, заливается. Надо отобрать, дать денег, много денег, нельзя пьяной женщине отдавать малышку!". Ирина бросилась следом за сестрой...
Трезвый и поэтому очень злой Андрей вылез из кустов и хрипло произнёс, обращаясь к сожительнице:
– Давай сюда.
– Чего? – не поняла разозленная разговором с сестрой Елена и опустила на землю девочку.
– Деньги!
– Да подожди ты, обойдёшься. Не будет сегодня денег. Я отказалась!
– Что? – Андрей даже не мог себе такого представить: отказаться от даровых денег.
У него горело всё нутро, надо было выпить, а дура Ленка не хотела отдавать деньги. Она, наверняка, взяла их и спрятала. Сама хочет, одна, выпить хорошей водочки, а ему, Андрею, ничего! Но Андрей не таков. Он свою долю получит. Негодяй подскочил к женщине, схватил закричавшего ребёнка, резко толкнул Елену. Та упала на твердую плитку тротуара, стукнулась виском, застыла, неловко повернув голову. Сожитель заорал:
– Гони сюда деньги, а то пришибу это отродье! – Андрей пнул лежащую женщину.
Елена не пошевелилась. Ребёнок уже не плакал, а хрипел в руках орущего негодяя. Но у того была одна мысль: "Выпить, выпить, выпить!" Он со злобой бил ногами Елену:
– Деньги, деньги давай!
Из-за поворота показалась легковая машина, остановилась напротив лежащей Елены. Из машины выскочил мужчина. Сожителю Елены такое совсем не понравилось.
– Стоять! – заорал Андрей. – Не то я убью её.
Он поднял вверх за шиворот задыхающегося ребенка, всем видом показывая, что бросит его на землю изо всей силы. Сам же стал тихо отступать к кустам, надо бежать, как вдруг что-то с силой ударило его сзади по голове. В глазах потемнело. Он упал. Подоспевший на помощь сосед скрутил его.
Марина подхватила на руки плачущего ребёнка.
– Тихо, моя маленькая, тихо. Злой дядька больше тебя не обидит. Тихо, моя хорошенькая. Тихо.
Из дома выбежала Ирина и бросилась к сестре:
– Лена, Леночка, сестричка моя, – плакала она, – вставай! Я отведу тебя в больницу, ты будешь прежней красивой Леночкой. Будешь растить дочку.
Та молчала. Первым что-то понял Тимофей. Он попытался найти пульс на шее женщины. Под пальцами ничего не прощупывалось, никаких толчков.
– Ира, – тихо произнес он, – она мертва. Слышишь, Ира. Отпусти её. Надо вызвать милицию.
Ирина присела возле сестры и тихо продолжала плакать. А девочка на руках Марины стала вырываться, сказала тоненьким голосочком: "Мама", – и потянулась к Ирине. Марина отпустила малышку, та подошла на нетвердых ножках к плачущей женщине, обхватила её ручонками и опять произнесла:
– Мама, – и стала грязными ручонками вытирать слезы Ирине. – Не плачь!
– Как тебя зовут? – Тимофей присел возле жены и дочери.
– Люка, – доверчиво сказала малышка.
– Люлька,– повторила Ира.
– Какое странное имя?
– Наверно, Юлька,– предположила Марина.
– Юлька, Юленька,– повторила, не соображая, Ирина. Она прижала к себе доверчиво прильнувшую девочку. – Моя Юленька.
– Но вот у нас с тобой есть дочка,– это сказал Тимофей.
Ирина окончательно разрыдалась.
Так Люська стала Юлькой, нет, Юленькой, маленькой доченькой, и нашла новую ласковую мать и любящего отца.
Юлька.
После всего произошедшего у Георгия наступило резкое ухудшение. Химиотерапия задержала смерть, продлила жизнь, но ненадолго. И везде всегда рядом с ним была его верная похудевшая Марина.
Ирина и Тимофей заходили, но ненадолго. Им особо не радовались, это видно было по Марине. Георгий порой пытался шутить по-прежнему. Только окружающим становилось не по себе от этих шуток. Все старались делать вид, что жизнь идет своим чередом. Она и шла, но у всех по-разному.
На семью Васильевых свалилось множество забот, среди которых похороны Елены. Прилетели родители, Ариадна Сергеевна разнервничалась, ругала себя, что не искала все эти годы Елену, поверила её глупому письму, в результате у пожилой женщины резко подскочило давление, она слегла. Эдуард Петрович держался, как мог, днём играл с появившейся так неожиданно внучкой, радовался всем сердцем, видя улыбку на худеньком личике девочки и радость в глазах Ирины, обращенных на ребенка, и благодарил небо за её появление. А бессонные ночи сваливались на Иру. Маленькая Юлька совсем не спала, а если засыпала, то кричала во сне. Успокаивалась лишь на ласковых женских руках. Чтобы ребёнок хоть немного поспал, Ирина ночь напролёт держала девочку, прижав к себе, укачивала. Иногда её сменял Тимофей, но у него ещё и работа, он за рулем, и нет верных помощников: Георгия и Марины, всё приходилось делать самому. Ирина гнала мужа спать. Измученная, она похудела, болели от недосыпа глаза и голова, женщина не успевала заниматься домом. Пришлось взять помощницу по хозяйству. По рекомендации старого знакомого, Виталия Баранова, начальника милиции, Тимофей привез немолодую женщину, молчаливую, но очень порядочную и чистоплотную. С Марьей Ивановной стало легче. Новая домработница жила у них в доме, хотя у неё была своя крошечная квартирка в одном из хрущевских домов А-ска. Когда-то Марья Ивановна имела большой дом в Прибалтике. Муж её умер. На дом претендовали местные наследники. Женщину в эти сложные годы выставили из Прибалтики по одной причине – она была русская. За дом заплатили совсем немного. Марья Ивановна была рада и этому, других выгоняли просто так. Звала она с собой и единственную сестру с дочерью, но сестра в это время вышла вторично замуж и отказалась уезжать. Марья Ивановна вернулась одна на историческую родину – в А-ск. Связь с сестрой вскоре оборвалась. Марья Ивановна все деньги вложила в крошечную квартирку. Свой угол теперь был. Но и жить на что-то надо. Но женщины в возрасте не требовались никуда. Поэтому Марья Ивановна была очень рада предложенной работе, она успевала все: убиралась, готовила еду, следила за маленькой Юлькой, лишнего никогда не говорила. Услышав, как кричит по ночам девочка, женщина впервые осмелилась дать совет: найти какую-нибудь бабушку, что умеет лечить, пусть та пошепчет над ребенком, и добавила под конец:
– Вы не держите всю ночь на руках Юлю, положите с собой в постель. Вот увидите, девочка будет чувствовать, что вы рядом, вскрикнет во сне и успокоится. Потом она разоспится, вы переложите в кроватку её, только пусть рядом её кроватка стоит, чтобы вы руку протянуть всегда могли. А если не будет спать в своей кроватке, то рядом с вами. И вы хоть немного поспите.
Бабушку пока не нашли, а с кроваткой так и сделали. Ирина стала немного высыпаться, успевать что-то делать и по дому, но Марью Ивановну оставила у себя. С ней было намного легче.
А вот разговор с мужем о его сыне, втором ребенке Елены, Ирина никак не решалась начать. Не знала, как сказать, всё думала, правда ли это.
Остались позади похороны, прошли девять дней, сорок, уехали к себе родители. Как-то ночью опять раздался отчаянный крик маленькой девочки, ничто не помогало, даже на руках Ирины она скулила потихоньку до самого утра. Женщина вспомнила о совете найти бабушку, умеющую лечить. Сосед Виталий Баранов, который знал все, помог найти знахарку.
– Чего далеко за бабками-шептуньями ходить! – заявил он. – Вот позовите соседку, жену Димки Королева. Ну и что такого, что молодая. Альку Королеву вся округа ведьмой зовут. Она мудрая баба, даже диких собак укрощает одним взглядом. Сам видел!
Ирина знала немного Алину Королеву, как-то на каком-то празднике их познакомили. Женщина ей понравилась. И теперь Ирина осмелилась и позвонила ей. Та засмеялась в ответ, сказала, что не по адресу немного, это не она, а её тетушка умеет лечить людей, а про неё больше треплют языком. Но Ирине повезло, говорила Алина, сейчас её тетушка гостит здесь, вот она умеет лечить, заговаривать. Вечером две удивительно похожие зеленоглазые женщины, молодая и в возрасте, зашли к Ирине. Та, что постарше долго смотрела на девочку, потом вздохнула:
