Текст книги "Во всем виновата Маринка (СИ)"
Автор книги: Ольга Бондаренко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)
После похорон, когда измученный Александр Иванович уснул, наколотый успокоительными лекарствами, Алексей и Тимофей заговорили о нём, об его дальнейшей жизни.
– Мы присмотрим за Сашей, – пообещали Матвей Фёдорович и Галина Владимировна. – Всю жизнь соседи и друзья. Не дадим ему умереть без Инны. И покормим, и, если надо, постираем.
– И я буду заходить, – сказала Ариадна Сергеевна. – Ведь когда-то у его Гошеньки с моей Леночкой роман был... Я помню, как она привела рыжего паренька... Веселый такой был, юморист.
– А про мою мать и говорить нечего, – грустно махнул рукой Алексей. – Даже встретиться не захотела...
Нина по-прежнему пила. Она уже ничем не напоминала прежнюю первую деревенскую красавицу с русо-пшеничной косой. На лицо лёг отпечаток несмываемой грязи, вся она как-то потемнела, в глазах жила только одна мысль – выпить. Когда в своё время соседи пытались за неё взяться, стали разгонять её собутыльников, она сдала квартиру (благо Алексей к тому времени уже учился в военном училище) и вернулась в деревню, где остался дом от её родителей. Там и жила, примкнув к группе местных алкашей. На похоронах она была, старалась держаться, но тяга к спиртному брала своё. Напившуюся на поминках до бесчувствия, мать увёл Алексей, уложил спать. Марина поймала в этот момент его взгляд, беспомощный, безнадёжный. Сердце, помимо её воли, рванулось на помощь. Она пошла следом, села рядом. Но ничего не сказала, просто погладила его руку. Он благодарно сжал её пальцы, потом положил голову ей на плечо. Марина не оттолкнула – человеку нужна помощь. Да и просто приятно было. Алексей ей был приятен!
– Лишь бы Александр Иванович пить не начал, – продолжил тем временем свою мысль Алексей.
– А что ты молчишь? – обратился к Марине Тимофей. – Ты осталась единственной родственницей у Гошкиного отца.
– Да ничего, я уже решила, что возьму с собой. Поживёт у меня пока, а дальше посмотрим, – ответила женщина.
– А он сам согласен?
– Да, я его убедила, что надо побывать на могиле Георгия, Александр Иванович согласился.
– А может так и лучше, – в раздумье сказал Матвей Фёдорович. – Сменит обстановку, рядом близкий человек...
– А про Сашеньку он знает? – спросил Алексей.
– Что за Сашенька? – старшее поколение вопросительно смотрело на Марину.
– Знает, я ему сказала, – Марина не хотела ничего объяснять.
– И как дядя Саша к этому отнёсся? – поинтересовался Тимофей.
– Как и ты, – ответила Марина, – спросил про отчество. А потом ничего, обрадовался, сказал – будет нянчить.
– И что ты ответила? Про отчество? – внимательно взглянул на женщину Алексей.
Он не сводил с неё глаз. В комнате повисло напряжение.
– Георгиевич, – медленно и упрямо произнесла Марина, глядя прямо в глаза Алексею.
– Что за Сашенька? Вы о ком говорите? – робко вмешалась в разговор Ариадна. – Скажите все-таки нам.
– О моём сыне, об Александре, – твердо ответила Марина. – У меня есть сын.
– А когда ты успела родить, почему мы не знали? И Инна никогда ничего нам не говорила, – недоумевала Галина. – Ты была беременна, когда умер Георгий?
– Нет, я не была тогда беременна, – сказала женщина и замолчала.
Что бы о ней не подумали, она не позволит никому осуждать её за решение родить ребеночка. Её Сашенька имеет право на жизнь, и неважно, кто его отец!
Алексею стало невыносимо жалко Марину. Она не такая сильная, как думают окружающие, ей нужна защита и помощь. Вот и сейчас она просто отгораживается молчанием. Никто, абсолютно никто не посмеет в присутствии Алексея сказать слово осуждения в адрес Марины или, не дай Боже, отрицательно отнестись к рождению мальчика. Он, Алексей, такого не позволит!
– Тётя Галя, – тихо, но твердо сказал мужчина, – это мой сын, я отец Сашеньки. Марина родила от меня!
Присутствующие молчали. Зря переживал за них Алексей, зря боялся: старшее поколение в силу своего возраста было уже намного терпимей и умней и только счастья желало детям. Поэтому и молчали. Потом заговорил обычно неразговорчивый, серьезный Эдуард Григорьевич, отец Ирины:
– Я старый человек уже, старше вас всех, я поздно стал отцом, в этом возрасте обычно уже внуками обзаводятся. Каждый день с того момента, как родила Ада, благодарил небо за то, что дочки у меня есть. Я представить не могу, как бы я жил без моих девочек. Одну я потерял, но умершие все там, – он махнул вверх рукой, – а мы живые. Моя Иришка стала матерью детям сестры, и она счастливая. И Тимка с ней счастлив. А вы оба живые, так и живите, не мучайте друг друга. Жизнь продолжается. Не оглядывайтесь на покойников, им всё равно. Родила Марина – правильно сделала. Замуж выйдет – тоже правильно.
– Давайте не будем сейчас говорить об этом, – попросила Марина.
Алексей её поддержал.
Улетали они на следующий день. Галина, отведя в сторону Марину, попросила:
– Мы рады, что у тебя и Лёши есть сынок. Леша ожил. Ты вдохнула в него жизнь. С тобой нам за него спокойно будет. Пожалей Алёшу, любит он тебя, я вижу, а Георгия всё равно не вернёшь. А если ты сомневаешься в своих чувствах, то зря.... любовь, так она со временем придёт. Лешу нельзя не полюбить.
Марина в очередной раз не ответила.
Общий дедушка.
Лето продолжалось. Поспели первые ягоды клубники. Мечта Вали сварить варенье на зиму, хоть одну баночку, разбилась об аппетит девчонок. Клубника не успевала даже созревать. Валюша даже расстроилась. Ей так хотелось зимой, когда на улице холодно, сесть всей семьей за чай, а она достанет большую банку клубничного варенья... Но полузеленые, слегка побелевшие ягоды исчезали в детских желудках. Ирина волновалась, что дети едят немытые ягоды. Мужчины на всё смотрели философски.
– Здоровее будут, – смеялись они. – В зеленых витаминов больше.
По просьбе Марины, Тимофей купил в ближайшем совхозе несколько ящиков клубники. Тройняшки визжали от восторга, когда в их дом привезли целую кучу ягод.
– Сначала пусть все наедятся, – приказала Марина. – Потом только варенье!
– Они все съедят, – предупредила Валюша.
– И пусть.
– Но ведь и заболеть можно, – ужаснулась Ирина.
– А как же варенье? – грустно спросила Валя.
– Еще купим, – засмеялся Тимофей.
А тройняшки не слушали, они присели к ящику, выбирали покрупнее и вовсю уплетали ягоды.
– Да хоть помыть дайте, – сказала Валя.
Девчонки ели, сколько смогли, и Светке стало плохо.
– Все! – решительно заявила Валя. – Остальное на варенье.
Марина промолчала, не приведи Боже, и остальным будет плохо. Особенно Юльке. Тогда Марине не сносить головы: И Тимка, и Ирина сразу вселенскую тревогу объявят. Но с Юлькой был порядок. А Тимофей привез на другой день еще несколько ящиков ягод. Валя варила варенье, делала компоты под руководством Марьи Ивановны. Та любила учить Валюшу, которая стремилась стать образцовой хозяйкой: в детдоме, к сожалению, как вести домашнее хозяйство, не учили. Заодно Марья Ивановна испекла шарлотку с клубникой, девчонки были в полном восторге. Они уплетали за обе щеки и слушали, как Марья Ивановна испечет им такой же пирог еще и из яблок. Ирина переживала за Светку, той накануне было плохо, тошнило. Но девочка, поглощая кусок за куском, говорила, что плохо было вчера, и не от ягод, а от супа, который мама заставила съесть, а от пирогов плохо никогда не бывает. Лицо Марьи Ивановны сияло радостью: с появлением девчонок её мастерство в приготовлении тортов и пирогов оказалось востребованным. Ирина любила приглашать девчонок на обед или на чай. Юлька с ними ела все. А вот Толик, правду говорили Лизка, малоешка. Поэтому такой худенький.
Александр Иванович потихоньку осваивался на новом месте. Оказалось, он очень любит детей, хорошо с ними ладит. Сашеньку дедушка полюбил от всей души. Малыш сразу пошёл к нему на руки, он ко всем шёл, но старый человек просиял и сказал:
– А, признал деда! Ну, здравствуй, внучок.
Саша внимательно смотрел на его лицо, а потом решительно цапнул ручонкой за нос:
– Ну просто вылитый Гошка, – радостно сообщил дед, – тот тоже всегда так делал. Весь в папку пошел!
Марина довольно улыбалась, но все же заметила, что Алексей, который был тут же, помрачнел и вышел. Она поспешила следом:
– Лешенька, миленький, пожалуйста, не сердись на Александра Ивановича, – попросила она. – Пусть порадуется человек.
– Сашенька – мой сын. Он не может быть похожим на Гошку, – упрямо произнес мужчина.
– Не может, – согласилась женщина, – но не суди строго ... Ты же добрый и умный...
Она подошла совсем близко к Алексею. Тот моментально обнял её, прижал к себе. Тело женщины пронзила острая теплая волна. Но она подавила её и тихо попросила:
– Не надо. Пожалуйста, не надо. Отпусти.
Алексей еще минуту подержал её, потом четко и раздельно произнес:
– Ты все равно будешь моею! И Саша будет Алексеевичем.
Раздались шаги, это шел дед с внуком на руках. Нехотя Алексей отпустил женщину. А в ушах продолжало звучать: "Лешенька, миленький! Лешенька... Лешенька... Миленький... Миленький..."
Александра Ивановича полюбила вся детвора, а особенно тройняшки. Первые дни они делились с ним своими секретами, втягивали в незамысловатые детские игры. Потом обнаружили, что Александр Иванович всегда за них заступается. Так Валя гналась с крапивой за Лизкой, которая оборвала зеленый крыжовник, спряталась за Сашенькиного дедушку, мама не осмелилась отстегать её при старом человеке. И девчонки без зазрения совести стали пользоваться добротой Александра Ивановича.
И вдруг неожиданно Лизка вдруг без всякой причины затосковала, расстроилась и ходила печальная. Валюша переживала, не заболела ли девочка. Температура и живот были в порядке. А девчонка грустила, потом притихли и остальные, словно задумались над чем. Все сидели и шептались. "Может, что натворили", – предполагали взрослые. Секрет выдала Юлька. Она решила помочь подружкам и пошла к виновнику расстройства Александру Ивановичу. Девочка объяснила старому человеку, что несправедливо получается: у неё и Толика есть два дедушки и две бабушки, они далеко живут. Саше тетя Марина тоже привезла дедушку, а еще у него есть дедушка и бабушка в А-ске, но их тетя Марина не любит, а они никого не любят. А Лизке, Светке, Аньке никого не досталось.
– Это несправедливо, – говорила Юлька, – у тёти Вали и дяди Серёжи не было ни мамы, ни папы. А у Лизы, Ани, Светы нет дедушки и бабушки. Вот вы Сашу внуком зовёте, а вы не папа дяде Леше. Я знаю. Значит, вы и не дедушка. А вы говорите, что дедушка. А если вы Сашеньке дедушка, то и девчонкам должны быть дедушкой. Они тоже хотят дедушку.
Когда Александр Иванович выслушал путаные объяснения и наконец-то понял, в чём его вина, он постарался подавить улыбку и сразу пошёл к Валюше, о чём-то пошептался с ней. После разыскал девчонок и сказал, что им он хочет быть тоже самым настоящим дедушкой. Александр Иванович объяснял точно так же, как и Юлька. Если для Сашеньки он дедушка, тетя Марина на это согласилась, то мама тройняшек тоже согласна, чтобы он был дедушкой и для её девочек. Лизка взвизгнула и прыгнула обнимать пожилого человека, за ней Анька со Светкой. Когда детские ручонки со всех сторон обхватили его за шею, он по-старчески всхлипнул, в носу защипало, сердце сжалось, стало приятно-приятно на душе, и Александр Иванович понял, что очень любит этих неугомонных шалуний. С тех пор они стали неразлучны. Натворив что-либо, троица бежала к дедушке, и тот шёл дипломатом, уговаривал Валю не наказывать их, но Сергея побаивался. А если чувствовал себя плохо, неразлучная четвёрка: тройняшки плюс Юлька – церемонно шла за ним ухаживать, сначала сидели тихо, чинно, подавали то попить, то поесть, то книжку почитать, заставляли таблетки пить, потом начинали это делать с шумом и беготнёй. Немного потерпев, Марина их выпроваживала. Александр Иванович чувствовал себя нужным и счастливым.
Внучки-то настоящие.
Отношения Марины и Алексея, казалось, застыли на одной точке. Алексей пытался поговорить, но женщина смотрела с мольбой в глазах, и мужчина умолкал на полуслове. За решение этой проблемы решительно взялись Валя и Ирина.
Как-то женщины остались одни. Мужчины наконец-то отправились на рыбалку. Взяли и детей. Не повезло только Юльке. Да Александр Иванович остался – не очень хорошо себя чувствовал.
А всё началось так.
Недалеко в соседней деревне был пруд, в него запустили карпа. Дед Миша просто грезил там побывать, поймать огромного карпа. Этой мечтой он заразил и своего маленького друга, Толика. Но пруды охранялись, на рыбалку нужно было специальное разрешение. Дед Миша и посоветовал Толику попросить отца, Тимофея, чтобы он оформил разрешение.
Очень робко подошёл мальчик к Тимофею. Он по-прежнему побаивался его и никак не называл. Тимофей старался, разговаривал с мальчиком, интересовался его делами, но в ответ получал только односложное "да" или "нет". После разговора с дедом Мишей, мальчик впервые сам заговорил с отцом, по-прежнему никак его не называя. Потянув мужчину за рукав, ребёнок очень сбивчиво спросил, может ли Тимофей договориться, чтобы деда Мишу пустили порыбачить на платные пруды, а заодно и его, Толика.
– Конечно, могу, – ответил Тимофей.– Завтра же и привезу вам разрешение.
– А может, и ты с ними сходишь, – предложила Ирина.
Она очень переживала, что отношения сына и отца никак не наладятся.
– А можно мне будет с вами? – серьёзно спросил Тимофей. – Я давно не был на рыбалке.
– Можно, – после короткой паузы ответил мальчик.
– Но я только в выходные буду свободен, – заволновался Тимофей. Ему очень хотелось пойти с мальчиком на рыбалку, может, станет доверять мальчишка. Ведь детское сердце верит только чувствам, никак не поймет оно слов и объяснений, что не знал Тимофей о существовании мальчика. Знал бы, давно бы он был у него.
– Мы подождем тебя, – ответил мальчик. – Я думаю, дед Миша согласиться.
Лицо Ирины осветилось улыбкой.
– И я хочу на рыбалку, и я! – закричала Юля.
– Ну, вот ещё, – гордо сказал Толик, – девчонкам там делать нечего. Это мужское дело.
– Папа, папочка, – Юлька бросилась к отцу, – ты меня возьмёшь?
Тимофей не умел отказывать дочке, но вмешалась Ирина.
– Я тоже считаю, что тебе следует остаться дома.
И Юльке пришлось смириться.
К рыбалке готовились основательно. Готовили снасти, еду, палатку, чтобы днем отдохнуть, спрятаться от солнца. Девчонки завидовали. Толик, подумав, пригласил ещё папу Серёжу и дядю Алексея. А потом смилостивился, подобрел под влиянием Ирины, позвал и девчонок. Словом, наметился грандиозный семейный выход на природу. Место, куда они собирались, было прекрасное. Там были условия не только для рыбалки, но и для отдыха. И женщины решили отпустить детей. Марина даже согласилась, чтобы Алексей взял Сашеньку. Ей трудно далось это решение. Но она не могла не видеть, что Алексей прекрасно ладит с ребёнком, очень внимателен и заботлив.
– А рыбу-то когда ловить будешь? – спросила она Алексея.
– Успею, – оживленно ответил тот. – А если не поймаю ничего, выпрошу у деда Миши. А тебе скажу, что сам поймал. Главное, Сашенька пусть побудет со мной. Я скучаю без него... И без тебя... – добавил мужчина.
Марина отвела глаза в сторону.
А Юле не везло: девочка неожиданно приболела, начала кашлять, горло покраснело. И тут уж никакие уговоры не подействовали, Ирина стояла горой – нельзя и все! Девочке, несмотря на горькие слёзы, пришлось остаться дома.
День рыбалки выдался жарким. Женщины с непривычки без детей заскучали, потом решили посидеть в беседке, распить бутылочку хорошего вина, поболтать. Солнце палило неимоверно, зной, казалось, висит в воздухе. Тень от хмеля, который увивал беседку, не спасала от жары. Валя предложила перейти в их дом, потому что даже в жару в старом деревянном доме бывало прохладно. Все пошли туда. К женщинам присоединился страдающий от жары Александр Иванович. Женщины сели за стол, достали бутылку хорошего вина, конфет, фруктов и вели неторопливый разговор. Опять обрабатывали Марину. К ним присоединился и отец Георгия. Он давно твердил, что Марине не стоит оставаться одинокой. А за Алексея он только радовался.
– Не торопите вы меня, – попросила Марина, – не могу я так быстро принять решение.
– Смотри, найдёт Алешка другую, – шутливо произнесла Ира. – У него была до тебя женщина. Я имею в виду, до вашей встречи на дне рождения Юли. Смотри, снова начнет встречаться с ней.
– Пусть, – внешне равнодушно произнесла Марина, – может, и лучше будет.
А на душе стало неприятно, коготки ревности ощутимо царапнули сердце, и она попробовала изменить тему разговора.
– Что вы всё обо мне? Это у вас уже стало идеей фикс. Давайте о вас поговорим. Вот о Валюше, например.
– А что обо мне говорить? – откликнулась Валюша. – Весёлого в жизни было мало. Не люблю вспоминать детдом, а мать меня почему-то бросила. Совсем маленькой. Я её не помню даже. Иногда мне кажется, что была у меня сестра. Вспоминается какая-то девочка, старше меня, она играла со мной. А может, это было уже в детдоме...
– А с Серёжей вы где познакомились? – спросил Александр Иванович.
– Да мой отец и его мать сошлись, когда мы ещё детьми были. Серёжа уже тогда обо мне заботился. Родители-то пили, – пояснила Валя. – И сошлись-то они по пьянке.
– А у тёти Вали есть фотографии плохих дедушки и бабушки, – вмешалась в разговор Юля, которой было скучно без подружек. – Мне девчонки показывали.
– Ну и проныры, – покачала головой Валя. – Все-то они знают. В кого такие пошли?
– Надо же, – удивилась Марина, которой нужно было увести разговор в сторону – даже я не видела. Покажи, Валюша. Это фото твоих родителей?
– Нет, это мать Сережи.
Валя пошла за альбомом.
– Мы с Сергеем из-под Горького, из деревни с красивым названием – Черёмуховка. – вернувшись, сказала она, раскрывая старый потрёпанный альбом. – Попали почему-то в далекий от родных мест детдом. Потом получили, как сироты, по комнате в городе, спасибо местному мэру. Вот и живём здесь.
– Я ведь тоже родом из Горького, – оживился Александр Иванович.
– Земляки, – засмеялась Валя.
– Недаром девчонки потребовали, чтоб вы стали дедом, – шутливо заметила Ирина.
– Моих фотографий тут нет, – пояснила Валя. – Отец пил сильно и сгорел вместе с домом. А Серёжа после детдома ездил в Черемуховку. Ничего хорошего не увидел. Мать была жива тогда, но вечно пьяная. Хотел её образумить, да куда там. Вот привёз несколько фотографий. Это его мать. Красивая была в молодости.
Она показала чёрно-белый небольшой любительский снимок. Александр Иванович, плохо видя, доставал очки. Валя на минуту умолкла, расстроенная грустными воспоминаниями.
– А отец Сергея, он куда делся? – поинтересовалась Ирина.
– Его никогда не было. Мать Серёжку от заезжего студента родила. Где-то была фотография. Да вот она.
Александр Иванович издал странный звук. С фотографии смотрел он сам, молодой студент из стройотряда политехнического института. А девушка с чёрно-белой фотографии была (возможно ли это?) Наталочка-доярочка, его деревенская любовь.
Женщины всполошились.
– Вам плохо? – испугалась Марина.
– Нет, ничего, – ответил Александр Иванович, держась за сердце.
– Может, валерьяновки накапать? – заботливо спросила Валя.
– Да, пожалуй, – согласился Александр Иванович и тихо добавил. – Маришечка, я лучше домой пойду, прилягу.
– Конечно, конечно, – засуетилась невестка, – я вас отведу.
Уложив старика, женщина внимательно на него посмотрела, удостоверилась, что с сердцем всё в порядке, и сказала решительно:
– Теперь рассказывайте, что увидели в альбоме, почему так взволновались? Ведь не болело у вас сердце? Так?
– Маришечка, на той фотографии я, – с трудом произнёс Александр Иванович. – Я, в самом деле, был со стройотрядом в Черёмуховке под Горьким. Мы, студенты, строили ферму. И у меня случился роман с одной местной доярочкой. Красавица была, скажу тебе, и отчаянная. Скорее, не я добивался её, а она меня. И весьма успешно.
Старик замолчал, унесённый воспоминаниями в далёкое прошлое.
Стояло жаркое лето. Студенты не щадили себя на работе, знали – заплатят неплохо. Работали быстро, весь день, выматывались. Местные красавицы заигрывали:
– Стройте, студентики, стройте! – кричали они. – А вечером приходите в клуб. Потанцуем!
– А вот та доярочка, с длинной косой, ничего, – сказал Сашка Аросьев другу. – Смотри, какая сочная девка. Того и гляди лопнет халат на груди.
– А она тоже на тебя глаз положила, – смеялись друзья. – Смотри, поймает, будешь заведовать в деревне местной фермой, молоко пить, сметану есть. Станешь важным и толстым.
– Нет, ребята, вы знаете, у меня Инка есть.
– Погоди, узнает твоя рыжая, что ты тут романы крутил с деревенской красоткой, даст мигом от ворот поворот. Инка решительная, соперницу не потерпит.
– А я не собираюсь крутить романы, – ответил Сашка. – Это вы по клубам шляетесь, а я сплю по ночам. Устаю сильно...
Но, несмотря на усталость, ночью из-за духоты уснуть было невозможно. Сашка Аросьев сгрёб свой матрас и ушёл спать на улицу под яблоню. Тут было несравненно лучше. Прохладно, где-то вдали выводила серенаду одинокая птица. Слышалась музыка со стороны клуба. Пахло свежескошенной травой. Сквозь ветки и листья пробивались отдельные звёздочки. Некоторое время студент наслаждался прохладой и удивительной картиной летней ночи. Он не заметил, как задремал, уже сквозь сон к нему пробился девичий голос:
– Дед, а дед...
По лицу ползала муха. Он отмахнулся.
– Дед, а дед...
Муха не отставала. Он еще пару раз махнул рукой на вредную муху, та продолжала интересоваться Сашкой. Пришлось открыть глаза. На темном фоне летнего ночного неба чётко вырисовался девичий профиль. Слышался тихий смех. Парень узнал Наташку, боевую красотку с пышной грудью, ту самую, с русой косой. Она щекотала студента травинкой по лицу и тихонько смеялась.
– Дед, а дед...
– Какой же я тебе дед?
– Ты чего спишь, как старый дед. Пойдём лучше гулять.
– А с кем? С тобой что ли?
– Со мной. Не нравлюсь? – подбоченилась Наташка, выпятила вперед свою большую грудь.
– Нравишься, – выдохнул Сашка. – И даже очень.
Инесса была далеко, а сочная доступная красавица Наташка рядом. С той ночи и пошло, и закрутило. Всё лето, пока строили новую ферму, они встречались, правда, Сашка ничего не обещал. А потом Александр уехал. Расставался без сожаления. Так, был летний роман и весь кончился. В городе его ждала его рыжая Инесса. Сашка женился через год, окончив институт. Уехал на далёкую стройку. Деревенскую свою любовь забыл, а если вспоминал, то очень редко.
Марина, выслушав рассказ, пристально смотрела на свёкра. Потом нерешительно сказала:
– Вы думаете, что можете быть отцом Серёжи?
– Я не знаю, что и думать, – сокрушённо покачал головой Александр Иванович. – Я столько уже прожил и предположить не мог...
– Вот что, спешить с выводами не надо, – нахмурилась Марина. – Сергей рад будет найти отца, я уверена в этом. Хуже получится, если мы его обнадёжим, а всё не так. Давайте я напишу в те края. Узнаем, что к чему. Вы согласны?
– А мать Сережи жива?
– Умерла лет пять назад, – и, помолчав, продолжила мысль. – В каком году вы были в Черёмуховке? Заодно узнаю, была ли у Валюши сестра.
Александр Иванович наморщился, подсчитывая даты. Вспомнил, сказал. Марина тоже быстро сопоставила их со временем рождения Сергея.
– Сходится, – подвела она итог. – По срокам сходится. Вы вполне можете быть отцом Серёжи.
Наступило молчание. Александр Иванович думал, как же так получилось, что у него, весьма вероятно, есть взрослый сын, существования которого он даже не предполагал. Что делать, как повести себя в данной ситуации? Как воспримет новость Сергей? Может, и говорить не захочет?
– А девчонки-то, в самом деле, внучки, – мелькнула мысль. – Это хорошо. Люблю озорниц.
Марина размышляла, как преподнести всё это Сергею и Вале. Но всё-таки сначала надо удостовериться, что нет ошибки. В том, что Сергей и Валюша обрадуются, она не сомневалась.
– А Георгий-то, выходит, брат Сергею, – пришла неожиданная мысль. – А ведь, правда, что-то общее есть. Особенно в манере поведения, в походке. А характеры абсолютно разные. И цвет волос. Все правильно. Оба они пошли в матерей. Рыжей была Инесса.
– Вот что, Александр Иванович, давайте пока ничего говорить не будем, – произнесла она вслух.
– Но, может быть...
– Сначала вы успокоитесь, привыкнете к мысли о появившемся сыне, я же прозондирую почву. Поговорю с Серёжей об его родителях. Он должен всё-таки знать хоть что-то.
Рыболовы вернулись поздно вечером, счастливые и грязные. За рулём был Сергей, рядом на переднем сидении гордо восседал дед Миша. Он был доволен. Рыбалка удалась: и рыбы наловили, и водочки выпили, и поговорили. Деду нравились его состоятельные соседи. Не чванятся, подработать дают старику, считают его своим другом.
Толик сидел сзади на коленях у отца. Алексей держал Сашу и Аньку на руках, посередине втиснулись Лизка и Светка. Девчонки наперебой рассказывали, как им дали поудить, и Светка поймала большую рыбину.
– У меня поплавок задергался, я как дерну, а она как выскочит! – взахлеб рассказывала девочка. – Вот она, надо чистить и жарить.
Толик подал Ирине букет полевых цветов и сказал:
– Мама, это мы с папой тебе цветов нарвали. Папа сказал, что ты любишь ромашки и колокольчики.
Женщина взяла цветы, поцеловала мальчишку и радостно взглянула на Тимофея, мальчик назвал мужа папой? Тимофей утвердительно кивнул головой. Рыбалка растопила недоверие, что жило в мальчишке. Ирина засияла в счастливой улыбке. Только Юлька обиженно отвернулась ото всех.
– Ну не обижайся, – говорил ей Толик, – мы еще поедем. Папа обещал. Ты тогда болеть не будешь.
– А почему моя девочка дуется? Мы с Толиком ей вот что привезли, – Тимофей подал букетик лесной земляники.
Юлька обрадовано прижала к себе букетик и прижалась к отцу. Тимофей же подхватил дочку на руки, подбросил в воздух. Девочка не могла больше сердиться, она восторженно завизжала, потом слезла с рук и побежала к подружкам слушать их восторженные рассказы. Ирина слушала Толика.
Сергей и дед Миша принесли основной улов. Алексей попросил Марину взять несколько рыбин, но та засмеялась: "Нет уж, я лучше займусь сыном! А рыбу выбирай ты". Она взяла Сашеньку, ахнула при виде его измазанного личика, пошла срочно купать, а то ребенок и так уже прикладывался спать. С ними вместе ушёл Алексей, рыбу пришлось нести ему. Он теперь, приезжая, останавливался в доме Марины, у него была своя отдельная комната, только отношения их не продвинулись вперед ни на йоту. А со стороны они выглядели вполне семейной парой. Вечером, как положено жене, Марина ждала Алексея с работы. Готовила ужин, следила даже за одеждой. Говорила Сашеньке, что скоро вернется папа, учила его произносить это слово, довольно улыбалась, когда радостный Алексей подхватывал малыша на руки, думала:
– Все-таки хорошо, что у моего Сашули есть отец!
Словом, почти муж и жена. Постели только были разные. Соседка баба Клава этого не знала и давно их поженила.
Марина купала сынишку. Ребёнок весело плескался в ванне, бил пухлой ручкой по воде, ловил игрушки, звонко смеялся. Мама сидела на маленькой скамеечке возле ванны. На душе у женщины было полное умиротворение. Она даже подумала:
– Господи, как хорошо. Я, наверно, счастлива. Что ещё мне нужно? Может, позвать Алешу, пусть тоже порадуется. Или не стоит?
Но ответить на этот вопрос не успела. Её внимание привлек какой-то шорох. В открытую дверь ванной комнаты за ними наблюдал Алексей. Заметив, что Марина его увидела, он вошёл и тоже присел возле веселящегося ребёнка. Сашенька хлопал ручками по воде, а когда капли разлетались в разные стороны, заливался весёлым смехом. Вместе с ним смеялась и мама. Заразился их радостным настроением и Алексей. В порыве чувств он обнял Марину, прижал к себе и поцеловал. Она была такая красивая, такая домашняя, желанная, эта единственная его женщина. Смех сразу оборвался.
– Не надо, – еле слышно промолвила Марина.
– Почему?
– Не надо так делать, – повторила женщина.
– Я тебе неприятен?
– Нет.
– Значит, я буду так делать всегда.
Алексей и не думал разжимать рук. Напротив, он нашел её губы, закрыл их своим властным поцелуем. У Марины закружилась голова.
– Я сейчас потеряю контроль над собой, – подумала женщина, – и никогда не смогу вырваться из его рук.
Её спас Сашенька, который перестал играть, встал в воде и смотрел удивленно на взрослых. Марина молча и решительно разорвала кольцо мужских рук, взяла полотенце и стала вытирать ребенка. Повисло напряжённое молчание. Прервал его Алексей:
– Можно я Сашу отнесу и сам покормлю?
– Не надоело за день? – несколько принужденно засмеялась женщина. – Ты же весь день с ним был. Когда только рыбину поймал такую большую?
– Это мне дед Миша дал. Я и не ловил, – признался Алексей. – Я с Сашей играл, а после обеда уснули вместе. И мне Сашок совсем не надоел. Нисколько. Разве может надоесть собственный сын?
Он помрачнел. Марина поняла: Леша вспомнил погибшую дочку. Она быстро подала ему малыша: бери, папа. Напряжение исчезло. Все вместе пошли на кухню.
Алексей уговаривал ребёнка съесть кашу. Марина чистила большого карпа. Надо покормить и Алексея. У неё были приготовлены котлеты, но мужчина попросил изжарить рыбы. К нему присоединился и Александр Иванович. Во всех домах на ужин была сегодня свежая рыба.
Сашенька уже спал, когда взрослые сели за стол. Александр Иванович внешне был спокоен, но его мысли постоянно возвращались к одному. Вдруг он спросил Алексея:
– Алеш, а если бы ты нашёл своего сына, когда он уже был бы взрослым, сказал бы ему об этом.
– Не понимаю, – нахмурился молодой мужчина , – вы намекаете, что у меня ещё где-то есть ребёнок.
– А что, такое возможно? – засмеялась Марина, которая всё прекрасно поняла.
– Нет, – замахал руками старик, – нет. Ни на что не намекаю. Просто представь себе: вдруг ты узнал, что у тебя есть Сашенька, когда тебе было бы, допустим, уже за шестьдесят. Ты прожил всю жизнь, а Марина тебе ничего не сказала! Ты в один прекрасный день узнаешь: у тебя есть взрослый сын.
– Ну, вы скажете! Такое невозможно.
– А ты всё-таки скажи, – не отступал первый.
– Я, – мужчина задумался. – Конечно, я бы обязательно познакомился с сыном, сказал бы ему, что у него есть настоящий отец.
– Александр Иванович, – вмешалась Марина, – расскажите ему всё. Алёша был другом вашего сына. Вам легче станет. А то вы даже к девчонкам не вышли. А они рвались сюда. Я уж наврала, что вам плохо, чтобы завтра приходили. Валя еле увела их в баню отмываться. И то Сергею пришлось прикрикнуть. Любят вас девчонки.
– Правда твоя, Маришечка. Я тоже люблю их. Внучки ведь они мне. Бабушка их, Наталочка-доярочка (так мы называли её) такая же оторва была, – заулыбался дед. – Вот в кого они такие.
