Текст книги "Во всем виновата Маринка (СИ)"
Автор книги: Ольга Бондаренко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)
Сергей чего-то понял. Теперь он тайком отдавал припасенные для него фрукты детям.
Иногда Марина хитрила. Так принеся кучу апельсинов, объявляла, что ей их нельзя, якобы врач запретил.
– Зачем покупала?– сердилась соседка.
– Знаешь, очень захотелось, еще утром. А после обеда зашла на прием, а мне говорят, что больше одного нельзя. Малышу вредно, – поясняла женщина и добавляла. – Вы уж съешьте, чтобы мне не соблазниться.
– А деньги откуда? – не унималась Валя.
– Даю частные уроки.
Почему Марина не призналась, что у неё достаточно денег? Боялась потерять новых друзей. Сергея и Валю как-то раз хорошо обдурили. После детдома Администрация города А-ска предоставило им, как сиротам, однокомнатные квартиры. Поженившись, они пытались их обменять на двухкомнатную, но попали в руки аферистов, которые пообещали трёхкомнатную, и в результате молодожёны оказались в коммунальной квартире в старом доме, правда, в центре города. Ничего не смог доказать Сергей и с тех пор перестал верить людям, особенно богатым. Узнав это, Марина поняла, что Сергей откажется от любой помощи, да и доверия прежнего не будет. Поэтому и хитрила.
Помощь.
Но всё осложнилось, когда Сергей сломал ногу, да ещё в бедре. В его фирме по больничному листу заплатили сущие копейки. Сергей помрачнел, Валя ещё больше похудела, искала работу, но куда с её здоровьем и с детьми. Марина думала, как им предложить денег и не обидеть. Она пыталась добиться им помощи через комитет образования, но нет людей равнодушней, чем педагоги, ушедшие из учителей руководить теми же учителями. Поняв, что здесь толку не будет, вспомнила про Васильевых. Ирина какое-то время занималась благотворительным фондом, но с появлением Юльки все оставила.
А почему бы-то Тимофею не оказать помощь реально существующей семье? Все равно отстегивает деньги фондам, еще ворчит, что без Ирки неизвестно, на что тратятся эти средства. Как Тимка тогда Георгию говорил: он готов помогать, знать бы только, что очередной толстомордый чиновник на его деньги очередную дачу не достраивает. И Марина кое-что придумала. Она позвонила Тимофею, спросила, по-прежнему ли их фирма оказывает помощь детским домам и многодетным семьям. Тот в ответ не преминул напомнить, что не грех и самой бы уже заняться делами и проверить, на что уходят эти деньги. Потом он выслушал просьбу оказать материальную помощь её соседям и сказал:
– А если мы это сделаем не деньгами, а товаром? Это выгоднее будет. На ту же сумму товаров больше, по закупочной цене. И мне спокойнее, что не пропьют.
– Ну, за то, что не пропьют, я ручаюсь, – твердо произнесла женщина. – Но если тебе удобнее товаром, то давай товаром. Не подсунь только просроченных продуктов.
– Обижаешь, – ответил Тимка. – Наша фирма известна своей честностью.
– А то я с вами не работала, – подколола Марина.
– Ты нам списочек набросай, – продолжил друг, – и сама выходи на работу. Сколько можно сидеть без дела?
– Я не без дела, – ответила Марина. – Я в школе работаю. Сею, понимаешь, разумное, доброе, вечное. А ты мне о земных реалиях...
Тимофею на миг послышались в её голосе прежние журчащие нотки.
– Оживает наш Журчеёк, – подумал он.
Через два дня Марина доехала до центрального офиса, где когда-то она работала с Георгием. Прислушалась к своим чувствам. Не было раздирающей душу боли, словно её защищал теперь ребеночек, что она носила в себе.
– Спасибо, малыш, – прошептала женщина и решительно прошла к входу.
Новый, незнакомый охранник. Поинтересовался, к кому она. Марина ответила, тот что-то сверил, открыл дверь: "Проходите, вас ждут".
– Ну вот, – думала она, – увидит меня Тимка с большим животом, и объяснять ничего не придётся. Он по своей интеллигентности лишних вопросов не задаст, а вечером позвонит Ира – Тимка ей, конечно, все расскажет – я ей скажу: "Да, решила родить ребёночка, одна, для себя". И Васильевы все узнают. Ну и хорошо!
Но Тимофея не было. Новая секретарша Марины не знала. Женщина оставила ей список, чего привезти семье Гордеевых, порадовалась в душе, что никого из знакомых не встретила, что не пришлось объяснять причины резкого пополнения, всё-таки она психологически не была готова к этому. "Пусть пока не знают! – решила она. – Пусть все идет своим чередом. Как будет, так и будет".
Вечером позвонил по сотовому телефону сам Тимофей, ещё раз уточнил детали и сказал, когда привезёт продукты. Марина предупредила, что она специально уйдёт, а то, если соседи догадаются об её участии, продуктов не возьмут.
– Ты уж, Тим, убеди моих соседей, что я тут ни при чем. И причину, почему помогаешь, изложи, не упоминая моего имени. Не верят они людям. Сильно их подставили в свое время, – просила женщина. – А что помочь им надо, сам увидишь!
На другой день на пороге квартиры семьи Гордеевых появился представительный мужчина в дорогом светлом костюме. Это был сам Тимофей, он приехал почти что раньше на час назначенного времени, хотел увидеть все-таки Марину, чувствовал, что мудрит что-то она. Но судьба словно специально не давала им встретиться – Марина ушла к врачу, там было много народу, и она просидела почти что три часа.
Тимофей пояснил хмурому Сергею, что их фирма оказывает помощь многодетным семьям. В комитете образования семью Гордеевых охарактеризовали как положительную.
– Не люблю, когда детскую помощь пропивают, – добавил под конец Тимофей.
Сергей озадаченно молчал, а потом спросил:
– Какая же вам выгода? Не верю я, что просто так, за здорово живёшь, вы тратите деньги на неизвестных вам людей.
– Вы правы, – согласился мужчина,– мы экономим на налогах. Окупятся наши расходы.
Валюша думала:
– Наверно, Маринка в гороно побывала, она обещала, небось, расшумелась там за все невыплаченные деньги, вот и назвали нашу семью. Или в соцзащиту сходила, она ничего не боится, все знает.
Тем временем стали заносить продукты.
– Сверяйте,– достал список Тимофей. – Вам надо будет расписаться.
Марина предусмотрела всё: и крупы, и макароны, и сахар, и тушёнку, и сгущёнку, и конфеты, и печенье, и фрукты – все, что могло храниться подольше, было в большом количестве. Тимофей мелочиться не стал, привёз всё мешками и коробками, добавил по собственной инициативе колбасы и сыра. А когда увидел худенькую Валюшу, мрачного Сергея на костылях, серьёзного Толика и трёх присмиревших озорниц в простеньких ситцевых, но чистеньких платьицах, увидел, как загорелись глазки детей при виде сладостей и колбасы, понял, Марина права – этим людям нужна помощь.
После того как были оформлены бумаги, Тимофей взял свой пакет, присел возле тройняшек и сказал:
– У меня тоже есть дочка, я вчера ей рассказал, что поеду к трём хорошим девочкам, она просила передать вам подарки.
Он достал трех кукол-барби, отличающихся только нарядами, и вручил их девчонкам. Те, затаив дыхание, смотрели на отца. Сергей медленно кивнул. Толик с равнодушным видом разглядывал старые обои, он уже большой, он понимает, что сейчас важнее продукты, девчонки растут, им нужны калории и витамины, так говорит тетя Марина. А подарки совсем необязательно. Но про мальчика не забыли – во втором, отдельном пакете оказался огромный конструктор лего – давняя мечта Толика. Мальчишка сразу потерял всю свою серьезность и только выдохнул:
– Ух, ты! – прижал к себе большую коробку.
Валя вытерла слезы. Все же это сделала Маринка! Откуда этот красивый представительный мужчина может знать, о чем видят сны её дети, какие игрушки просят у Деда-Мороза. Конечно, Маринка знает этого Тимофея. Но Валюша решила промолчать про свои подозрения. Меньше денег на них будет тратить подруга.
Напоследок Тимофей обратился к Сергею:
– Кем работаешь?
– Шофёром.
– Сколько получаешь?
Услышав сумму, Тимофей задумался, а потом дал свою визитку:
– Выздоровеешь, приходи, шофёры непьющие нам нужны. И честные тоже. Обязательно приходи, найдем мы тебе работу.
Вечером Марина без конца слушала эту историю, а про себя думала, глядя на старенькие платья девочек:
– Детей надо как-то приодеть. Как же убедить Сергея, что и на одежду им выдали деньги.
Она как-то купила по платью девочкам да костюмчик мальчику. Сергей расшумелся, попросил больше этого не делать.
– Но вы же мне, как родные, почему нельзя помочь, у меня есть деньги, я заработала на частных уроках.
– Тебе скоро рожать, на что будешь в декрете сидеть? Откладывай на будущее.
– Ничего, – Марина тряхнула головой, – выживу, – и добавила на всякий случай: – Уроки буду давать. Валь, ты понянчишься часок, пока я буду какого-нибудь вундеркинда натаскивать.
– Конечно, – заулыбалась добрая соседка.
Сашенька.
В конце июля Марина родила мальчика. И назвала его Сашенькой. Ей после долгого перерыва, уже перед родами, приснился муж. Он стоял у одинокой берёзы, росшей на краю все того же огромного изумрудного поля, улыбался легко и грустно.
– Надо уже идти,– Георгий кивнул на поле,– меня ждут там, а мне очень хотелось посмотреть на Сашеньку.
– Какого Сашеньку?– не поняла Марина.
– Сыночка твоего.
– Я хочу назвать его твоим именем. Гошкой!
– Нет, лучше Александром.
Марина, как всегда, шагнула к мужу. Он остановил её жестом:
– Тебе туда нельзя.
– Я хочу быть с тобой.
– Тебя ждёт там Сашенька, – муж показал за спину Марины.
Марина оглянулась, увидела мужчину с ребенком на руках и... проснулась.
– Саша, Сашенька, – произнесла она в задумчивости. – Александром зовут отца Георгия.
Додумать до конца свою мысль она не смогла. Сильная боль в животе захлестнула женщину. Её ребёнок торопился родиться. Марина встала, вышла в общую кухню, там уже сидели за столом и пили чай Валюша и Сергей. Они сразу все поняли.
– Что? Пора? – спросил Сергей.
– Пора, – простонала Марина.
Живот болел все сильнеё. Валя вызвала скорую. Марину увезли в обычный рядовой роддом. Надо сказать, ни с каким ужасом здесь женщина не столкнулась. Пусть было все бедненько, но чисто. И со стороны медперсонала никакой грубости женщина не увидела. Две пожилые акушерки стояли возле неё, руководили родами. Женщина старалась их слушаться, выполнять распоряжения. Когда начались потуги, подошла молоденькая женщина-врач, она и приняла ребенка. Без всяких осложнений малыш родился и требовательно закричал во всю силу своих младенческих легких.
– Вот он какой золотой, красавец, вот как старается, – сказала врач. – Кричит, маме сообщает, что все в порядке.
Она отдала малыша акушерке.
– Рыженький? – обрадовалась Марина, услышав слово "золотой".
– Нет, скорее брюнетом будет, – сказала акушерка, которая что-то делала с малышом.
– Ну и хорошо, – сказала Марина.
Она уже любила своего мальчика, любого: рыжего, светлого, темного. Женщина лежала на столе и смотрела вбок, где медики взвесили малыша, запеленали, унесли.
Раздался телефонный звонок, Марина услышала, как одна из акушерок отвечает:
– Да, родила. Мальчик. Три триста. Пятьдесят один сантиметр. Передам. Конечно, передам!
Акушерка подошла к Марине:
– Вам большой привет от Сергея и Валюши. Они рады. Сергей – это ваш муж?
– Друг, – ответила Марина. – Я вдова.
– Извините, – смутилась акушерка.
– Не надо, не извиняйтесь, – улыбнулась женщина. – Я все равно сегодня самая счастливая. У меня родился сынок. Я больше не одна на этом свете.
– Правильно говоришь, дочка, – одобрила пожилая акушерка.
Когда Марине первый раз принесли ребёнка, она сразу поняла, что у него не может быть никакого имени, кроме Сашеньки. Он был самый прелестный младенец в мире: темные волосики, большие круглые глазки, длинные реснички. И был он не красненький, как другие детишки, а беленький и самый красивый во всем роддоме. А когда малыш улыбнулся, может, бессознательно, Марина поняла, что в её жизни произошло самое важное событие, что существо, лежащее на её руках, это самое главное для неё, и не только для неё, но и в целом мире. Она не согласна умирать! Не нужен никакой конец света! Она будет жить! У неё есть Сашенька!
Из роддома женщину забрали Валя и Сергей. Всё детское приданное купила соседка. Уезжая рожать, Марина оставила Валюше деньги, довольно-таки большую сумму, сказала, что в школе дали материальную помощь и учителя скинулись. И опытная мама Валя, вспоминая, что нравилось подруге, купила всё, что надо младенцу. Она же и постирала тщательно детским мылом, и погладила, и подготовила все для выписки. Радовались девчонки, что у тети Марины родился мальчик, радовался Толик. Теперь у него будет друг, почти что брат.
Сашенька был спокойный младенец. Молодая мама очень была удивлена, что первую ночь ребёнок спал, не просыпаясь. Марина взяла его утром на руки и обнаружила, что он еще сухой. Для Марины начались трудные дни, но они были счастливые. С каждым днем она все больше любила своего мальчика. Иногда вспоминала незнакомого ей Алексея, вспоминала, что Гоша рассказывал про друга, про его семью. И приходила к выводу, что сына она родила от хорошего человека.
Васильевы, Зырянские, Аросьевы, Бауэры.
Много лет назад...
В далёком периферийном малоизвестном городе пустили первую линию нефтеперегонного завода. Это была очередная комсомольская стройка. Известно, что в основном там работали заключённые, но нужны были и специалисты. Кого-то сюда направили по распределению, некоторые ехали добровольно, кто-то здесь родился, но все надеялись получить квартиру.
Не квартиры пока, а комнаты в общежитии получили многие семьи. Секцию номер одиннадцать из трёх комнат выделили молодым бездетным семьям.
Аросьевы прибыли из Горького, сюда получил направление Александр, глава семьи, молодой инженер-энергетик, только что окончивший вуз, за ним последовала жена Инесса, деловая рыжеволосая женщина.
Из Хабаровска прибыла чета Васильевых. Галина, жена, была родом из этих мест, в Хабаровск попала по распределению, там вышла замуж за Матвея Васильева, но в родные места тянуло, кроме того, был шанс получить жильё.
Местными, деревенскими, были Зырянские: Илья и Нина. Они давно хотели перебраться в город, вот и воспользовались моментом.
Молодые семьи сдружились между собой. Мужья и жены утром вместе отбывали на работу. Васильев Матвей работал в системе связи завода, его жена Галина работала по своей специальности – фельдшером в заводском медпункте. Александр Аросьев был энергетиком, Иннеса, по специальности учитель начальной школы, без сожаления рассталась с прежней профессией и устроилась в отдел кадров завода. И последняя пара: Илья Зырянский – устроился рядовым электриком, Нина, не имея никакого образования, кроме десяти классов школы, устроилась сначала техничкой, а потом, окончив курсы, перешла в лаборантки.
Семьи сдружились между собой. Вечерами собирались на кухне, пили чай, обсуждали новости. Вместе отмечали праздники, устраивали пикники на природе, всей секцией ехали в деревню копать картошку родителям Ильи и Нины, получая взамен ту же самую картошку, молоко и варенье.
Скоро новостью номер один, не устаревающей никогда, сделалась беременность молодых жён.
Все будущие папы мечтали о сыновьях. Галя и Нина тоже хотели мальчиков, Инесса же ждала только девочку и была уверенна в своих предположениях. Но УЗИ в их городке пока не делали, поэтому пол будущих детей оставался загадкой. Считали по крови, определяли по форме живота, по изжоге, словом, кто во что горазд, но детей хотели все.
Как-то прогуливаясь по городскому парку, будучи в декретном отпуске, уже перед родами, будущие мамы решили погадать у цыганки, что предсказывала всем прохожим горы денег, несокрушимое здоровье, особенно тем, кто не жалел денег. Но потом, как будто чего испугавшись, Инесса передумала, женщина вспомнила о наследственном заболевании. Однако подруг, которые уже знали, что жить они будут вечно, что мужья всегда им будут верны, не стала останавливать. А те решили спросить не только о себе, но и о будущем детей. Цыганка предсказала всем женщинам сыновей, богатство, красавиц-жён, много-много детей, а потом, повернув хитрый взгляд на стоящую в стороне Инну, начала:
– У тебя, красавица, по глазам вижу... – но вдруг стала серьёзной и сказала: – Впрочем, не хочешь знать и не надо.
Инесса сразу внутренне напряглась, ей показалось, что цыганка знала что-то ужасное, что она попыталась скрыть это плохое. Женщина усилием воли сумела отогнать эти негативные мысли и заставила себя успокоиться.
– Можно подумать, цыгане, в самом деле, предсказывают будущее, – думала сердито Инесса, – по глазам, видишь ли... В конце концов, дяди мои и тети живут, не умирают от наследственного рака. Почему это должно со мной случиться? Или с моим ребенком? Да еще неизвестно от чего умерла в свое время бабушка, вскрытия никто не делал, сказали: кишка лопнула. Причем тут рак, может, какой заворот кишок...
Вслух же женщина сказала:
– Пойдемте, хватит голову ерундой забивать.
– Инка, тебе не интересно, не мешай другим людям, – сказала Нина. – Из-за тебя и мне цыганка не стала ничего говорить. Чем ты её напугала?
– Ничем, – пробурчала подруга.
– Девочки, не ссорьтесь, – попросила добрая Галя, – давайте лучше мороженое съедим.
Родили все женщины благополучно сыновей, с небольшими перерывами. Первым появился на свет Георгий Аросьев. Ребенок был крупный, горластый, он громко возвестил о своей жизни. Акушерка, принимающая роды, сказала:
– Золотистый мой, ишь, как кричишь на весь свет. Богатыря родила, мамаша. Такого же золотого, как и мамочка.
В самом деле, у Инессы были свои ярко-рыжие волосы. Таким же рыжим родился и сын. А то, что не девочка, молодую маму нисколько не расстроило, уже после первого кормления она была уверена, что ей нужен был именно мальчик.
Тимофей Васильев родился через неделю. С рождения был спокойным интеллигентным ребёнком, спать маме давал по ночам, плакал редко и как-то вежливо, будто извинялся, что ему пора покушать. Инесса завидовала Галине, её Гошка спал от силы по двадцать минут.
А Алексей Зырянский ещё в роддоме признан был самым красивым младенцем. Врач, седая Вера Павловна, придя на обход, сказала молодой маме:
– У вас такая красивая девочка.
– А мне сказали, что у меня мальчик? – удивилась Нина.
– Да, да, конечно мальчик, – успокоила мамочку врач, – но такой красивый, просто девочка вылитая.
В этом же небольшом городке спустя два года в семье инженера-железнодорожника Бауэра родились долгожданные дочери-близнецы Ирина и Елена. Эдуард и Ариадна имели всё, не было только детей. Медики не находили этому объяснения, муж и жена здоровы. Сказали, иногда так бывает. И когда супружеская чета уже подбиралась к тридцати пяти и поговаривала о том, что надо усыновить ребёнка, Ариадна забеременела. Она долго боялась верить своему счастью. А когда строгий врач гинеколог предсказал ещё и двойню, радости в семье не было предела. Детей ждали и очень любили.
В тот же год родилась и Марина, но было это в крупном городе А-ске. Она была третьим, поздним и нежеланным ребёнком в состоятельной семье известного ученого Николая Ивченкова. Её рождению особенно не радовались, в семье уже были довольно-таки большие девочка и мальчик (мама поздно поняла, что она беременна третьим ребенком – аборт нельзя было уже делать), ну уж если родилась дочь, надо растить. Семья была добропорядочная, девочка всегда чистенькая, ухоженная, а о любви забыли. Только старенькая бабушка дарила тепло души внучке. Став студенткой, Марина ушла из большой родительской квартиры жить к бабушке в её комнату в коммуналке – старушка уже плохо ходила, ей было трудно жить одной. Её сын, отец Марины хотел взять мать к себе, а туда поселить женатого сына. Воспротивилась бабушка. С невесткой, матерью Марины, она не ругалась, но и не любила эту равнодушную женщину. И когда Марина предложила свою помощь, бабушка обрадовалась. А так как она прописала внучку у себя, то родители не возражали: пусть Марине достанется её комната. Бабушка вскоре умерла, Марина осталась одна. Связь с отцом и матерью поддерживала по телефону.
Маленькую девочку, по имени Валя, мать бросила, когда ей было всего три года. Это было в небольшом поселке возле города П-ска. Уехала, забрав старшую дочь, а младшую оставила мужу и никогда не интересовалась их жизнью. А жизнь была жестока. Отец начал пить, сошёлся с такой же пьющей женщиной с семилетним сыном Сергеем Гордеевым. Их в скором времени лишили родительских прав, а Сергей и Валя оказались в детском доме. Уже тогда Сергей защищал Валюшу, после детдома они тоже не расстались.
Жизнь не стоит на месте.
Приближался второй год со смерти Георгия. Как-то надо было объяснить Ирине и Тимофею, что уже не одна. Да, до сих пор не решалась Марина сообщить о рождении Сашеньки. Понимала, что глупо молчать, что придётся всё равно говорить об этом, да и Сашенька был такой хорошенький, ну нельзя не похвастаться таким ребёнком. Несколько раз звонила она друзьям, особенно Ирине, но так и не сказала.
– Увидимся на даче в ноябре, когда приеду на могилу Георгия, тогда скажу, – решила женщина.
Но в начале ноября позвонила Ирина и извиняющимся голосом сообщила, что они хотят всем семейством слетать на отдых куда-нибудь, где тепло, поэтому их не будет в день смерти Георгия на даче. И пусть Марина их простит, но у Тимофея вечно нет времени, а сейчас у него появился надежный заместитель, и Тима летит с ними, да и Юлька ещё не видела моря.
– Уважительная причина, – засмеялась Марина, – особенно, что Юлька никогда не была на море. Счастливо вам отдохнуть.
Вечером Тимофей и Ирина, разговаривая, решили, что всё-таки их подруга пришла в себя: и голос совсем другой, не бесцветный, и интересоваться начала ими, пошутила, пожелала счастливого пути, и деньги стала снимать с банковской карточки. Тимофей даже предположил:
– Может, у Маришки кто-то появился? Мужичок какой!
– Ты думаешь, она уже настолько забыла Георгия, что готова связать себя с другим? – засомневалась Ирина.
– Она же живая, весёлая женщина! Вспомни, что они вытворяли с Гошкой на Новый Год, – улыбнулся муж.
Он вспомнил Деда-Мороза и Снегурочку, которые обошли в новогоднюю ночь всю деревню, развлекая местных дедов и бабок и приезжих дачников. Причем старикам, кто жил победнее, еще и подарков принесли. Правда, Георгий сильно "надедоморозился", по выражению Марины, так как в каждом доме ему наливали по стопочке местного "коньяка", и потом болел сутки, а она ничего, отпаивала его рассольчиком и безвинным голосом предлагала стопочку настоящего коньячка. Какую стопочку – Гошка на воду даже смотреть не мог. Ирина невольно засмеялась, вспомнив их веселую пару. К ним они тоже заходили, заставили серьезного Тимку читать детские стихи.
– А святочная неделя, они ряженые ходили с огромным мешком. Колядки пели. Гошка мешок таскал с подношениями. Помнишь, они напоследок пришли к Сереброву, нашему негласному хозяину города. Да с ним и сели за стол. А пили самогонку, что дали им местные бабули. Гошка-то уже имел горький опыт, воздерживался, рюмку выпьет. Вторую и третью выльет, а Серебров хорошо заложил за воротник. Кричал, что это настоящая живая вода. А потом... Как он говорил: три дня воду не мог пить, неделю не курил, месяц к водке не притрагивался, а самогонку, наверно, до сих пор не пьет.
– Помню, помню, как ему плохо было, – смеялся Тимофей. – Даже Альку Королеву, нашу колдунью, позвал, чтобы похмелье сняла, на коленях перед ней стоял.
– А та сказала, что против местной самогонки даже сибирская колдунья бессильна, и посоветовала кислых щей похлебать... Но в том, – закончила Ирина, посерьёзнев, – что у Марины появился мужчина, сильно сомневаюсь. Хотя ты прав: голос у неё повеселел. Журчит опять понемногу...
В ноябре Марина съездила на кладбище. Отделалась одним днем. Погода в этот год баловала жителей А-ской области. Осень была тёплая, долгая. Старожилы не помнили такой. И сейчас, когда недолго до зимы, случалось, днём температура поднималась до десяти – пятнадцати градусов. Не верилось, что такое может быть в Сибири-матушке. На кладбище всё ещё росли и цвели синие альпийские астры – сентябринки. Это позаботилась Ирина. Похоронены Георгий и Елена были рядом. Марина положила на могилу большой букет ярких искусственных цветов, живых она не покупала покойному мужу. Как всегда, что-то сжалось внутри. Женщина невольно заплакала. Казалось, она спрятала своё горе так глубоко в себе, что не достанешь, укутала его толстыми слоями времени. Но малейшее прикосновение пробило брешь, и полились слёзы. Глотая их, женщина присела на скамеечку и заговорила. Марина рассказывала мужу о сыне, просила простить её.
– Ты знаешь, Гоша, это наш сын, твой и мой. Сашенька будет расти, а я буду ему о папе рассказывать – о тебе. Мы будем сюда приходить вдвоем, мальчик будет знать, что здесь спит его папа, – говорила женщина. – У нас славный малыш. Жаль, что не рыжий. У него темные волосы. Валюша говорит, что посветлеют....
Через час, не заходя на дачу, поспешила домой. Марина впервые оставила Сашеньку почти на половину дня. В электричке она моментально успокоилась. Слез словно и не было. Все мысли были о маленьком сынишке. Как он там без неё. Не плачет? Покормила его Валюша? Не свернулось ли нацеженное молоко? Быстрее бы приехать!
На дачу!
Время бежало быстро. Надвинулись холода. Сергей так и не обратился за помощью к Тимофею, сам нашел какую-то работу. Марина, глядя на девчонок, выросших из прошлогодних зимних курток, рассердилась, пошла гулять с сыном, прихватив с собой деловых тройняшек, зашла в «Детский мир» и купила детям теплые пуховички и зимнюю обувь. Старые куртки по пути выбросила. Ждала реакции Сергея. Но расплакавшаяся Валюша решила все по-своему – она не стала ничего говорить мужу. Тот выздоровел, пропадал допоздна на работе и не заметил обновок у детей.
Наступила весна, Сашенька, рос, улыбался, пытался ходить.
Валюша по-прежнему побаливала, врачи опасались, что у неё развивается астма. Но рвалась помочь Марине, постирать, и с ребёнком посидеть всегда была готова. Марина всё чаще думала, что надо кончать придумывать, откуда у неё деньги.
– Я богатая женщина, мой мальчик не должен нуждаться, а я чего-то мудрю, вру, да и надо подаваться из города на свежий воздух, в конце концов, есть дача, из семи комнат, всем места хватит, да и Вале врачи советуют в деревню. Сергей весь извёлся в поисках хорошо оплачиваемой работы, а ведь не позвонил Тимке, упрямец, – размышляла Марина.– Надо их как-то звать с собой. И пора всё-таки сказать Ирке и Тимофею, что у меня растёт сын.
Она придумала, как уговорить соседей на лето перебраться из города на чистый воздух.
Как-то вечером, когда дети уже спали, а взрослые наслаждались такой редкой в их квартире тишиной и покоем за вечерним чаем, Марина стала говорить о том, что у неё есть двоюродная сестра, она богатая женщина, в ближайшее время уезжает на полгода за границу, ей срочно нужен сторож на дачу.
– Поедемте,– предложила, Марина. – Мне она разрешила жить в её доме летом. Сказала, что можно с друзьями. Вы будете в качестве сторожа. И детям свежий воздух, и жильё бесплатное, и ещё приплачивать будут пятьсот долларов в месяц. Сереж, у тебя опять нет работы. Сколько можно перебиваться временными заработками?
Сергей недоверчиво задумался:
– Только сторожить, и всё?
– Нет, – быстро нашлась Марина, – там возле дома запущенный участок, его надо в порядок привести, причём хозяев в это лето не будет, можно вместо цветов посадить овощи. Сестра разрешила мне. Главное, чтобы земля не зарастала сорняками.
А про себя подумала:
– А что, земля всё равно пустует, пусть овощи сажают, а то дети зелени не видят, я без цветов обойдусь. Да и когда мне с Сашенькой успеть заниматься еще цветоводством. Пусть морковка растет. Тому же Саше свежий сок нужен.
Когда жив был муж, Марина растила цветы, её клумбами любовалась вся округа. Сначала зацветали тюльпаны и нарциссы. Сколько сортов было собрано! Все задичало. Женщина почувствовала легкую грусть. На смену весенним цветам приходило яркое летнее разноцветье. И завершали сезон астры. Марина любила этот неприхотливый цветок.
– И цветочков надо посадить, – вступила в разговор Валюша, словно услышав мысли подруги. – Я всегда в детдоме мечтала, что у меня будет свой домик с садиком.
– Сколько комнат в доме? – спросил Сергей.
– Семь, – ответила Марина. – Хватит всем!
– Да,– присвистнул глава большой семьи.– Но ведь наши бандитки за день там стены изрисуют.
Марина моментально сообразила, что ответить.
– Там есть комнатушка для сторожа, а рядом обычный деревенский дом, тоже хозяйский. Они давно его купили, но почему-то не снесли. Жить можно в нем. Он крепкий, целый, теплый, сухой. Там можно и на стенах рисовать, они беленые. Правда, удобства во дворе, и воды нет. Вода в хозяйском есть доме, и колодец тут же. Электрический насос вроде бы работал. Постирать можно будет и в хозяйской машине-автомате. Она в подвале стоит. Да, Сереж, хозяйка еще просила всю её технику проверить, за отдельную плату. Я имею в виду машину. Кстати, надо сказать, чтобы доверенность на тебя написала, будем на ней выезжать куда-нибудь отдыхать или в город.
Сергей задумался, а Валюша уже видела своих детей в деревне, весь день на улице, в одних плавках, загорелых.
Решение было принято – согласиться. Марина якобы переговорила с сестрой, принесла ключи и сообщила, что сестра срочно отбывает уже сегодня ночью, надо ехать в деревню, а то она переживает, что за домом досмотра нет. На самом деле, сторожа не было. Никак не мог Тимофей найти надежного человека. За их домом присматривала живущая там безвыездно Марья Ивановна. Она же раз в сутки заходила и проверяла дом соседей.
Сергей договорился с другом и на его машине в ближайший выходной отвёз свое многочисленное семейство и соседку с ребёнком на дачу. Первый день все переночевали в большом хозяйском доме, а на второй день Сергей решительно перевёл своих в деревянный дом. Валя там убралась, затопили даже печку, ещё сохранившуюся, и остались очень довольны. Радостные дети носились по улице. Серьезный Толик рассказывал, что подружился с каким-то дедом, тот обещал отвести его на рыбалку. Валюша искала лопату, ей не терпелось начать копать грядки. Сергей рассматривал технику в хозяйском гараже. Но самое приятное, Валюша за весь день не присела, и сердце у неё не кололо, она не задыхалась. Её бледное лицо разрумянилось, женщина была весела и оживлена. Весь второй день тройняшки во главе с Толиком продолжали обследовать двор. Марина показала городским детям, где можно найти первый щавель и зеленые перышки лука-батуна, который зарос травой. Дети без конца выискивали съедобные травы и жевали, и Сергей тоже, а Валя, когда дети несли ей перышки лука, говорила, что не хочет, и радовалась, глядя, как исчезает зелень под крепкими зубками детей.
