Текст книги "Ты всё узнаешь утром (СИ)"
Автор книги: Ольга Алёшкина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)
Глава 7
Что значит «говорить буду я»? По его мнению, я могу наговорить лишнего?
Вероятно, мне следовало пойти переодеться, но я боялась пропустить что-то важное, лишь основательнее запахнула халат и убрала с головы полотенце. Мужчина пришел один. Представился, глядя на меня, и немного смущаясь, добавил:
– Извините. Я должен вас опросить.
– Ничего страшного, – отозвалась я и машинально поправила халат на груди. – Мы понимаем, это ваша работа.
– Вы знаете о ЧП в соседнем доме?
– Разумеется, – раздраженно вставил Глеб. – Мы даже освободили собаку соседа. Потом жене стало плохо, и я отвел ее домой. Ее знобило. Не каждый день наблюдаешь такой кошмар.
– Скажите, – попросила я. – Хозяин дома,… он где? С ним все в порядке?
– Хозяина увезли в больницу. Он надышался угарных газов, врачи сказали, его жизни ничего не угрожает.
Я облегченно кивнула. Позже мы выяснили: Херальду взбрело в этот вечер перебирать картошку в подвале дома, из-за обильных летних дождей, урожай гнил. О том, что его жилище горит, он узнал одним из последних. Глеб меня вел домой в тот момент, когда сосед выбирался из огня.
– Подозрительного ничего не заметили? – смотрел на меня мужчина.
От меня растерянное пожатие плечами, Глеб потребовал пояснений:
– В смысле, подозрительного?
– Посторонних людей, например. Предварительная версия следствия – поджог, может вы что-то видели или слышали…
– Там была такая суматоха и столько людей, что и не скажешь посторонние ли это люди.
– Где вы находились, когда произошло возгорание?
– Мы собирались ужинать, – не моргнув глазом, заявил Глеб.
Я слышала его объяснения, видела, как он указывает на сервированный стол, а думала только об одном: зачем он врет? Мы даже не вместе были в этот момент. Наверняка, кто-то видел: я приехала позже. Так к чему эта ложь?
«Господи! Неужели это он?» – ужаснулась я и испугалась этих своих мыслей. Бред. Я не верю. Глупая возня с яблоней, отгрохать двухметровой высоты забор, пойти в полицию и потребовать самого строгого наказания за пальбу – вот, что он мог предпринять. Поджечь дом? Нет! На такой кошмар он не способен. Это же мой Глеб. Мой заботливый, внимательный, воспитанный и любимый муж.
Полицейский собирался уходить, когда позвонили в дверь. Глеб пошел открывать и вернулся с еще одним представителем власти.
– Добрый вечер, лейтенант полиции Валов Николай Валерьевич, – представился вошедший и обратился к коллеге: – Опросил? Что тут у тебя?
Он взял из его рук лист бумаги с пометками и пробежался по нему глазами.
– Ваши соседи утверждают, у вас с потерпевшим был конфликт?
– Конфликт? – повторила я, сообразив, куда клонит лейтенант, вышло у меня немного испугано.
– Да какой конфликт, – небрежно произнес муж. – Дедуля погорячился и выстрелил нам в фонарь. Ваши приезжали, вроде как идет разбирательство, – отмахнулся он и добавил: – В любом случае, мы не в претензии, дед явно не в себе. Фонарь я новый повесил, кстати.
Глеб держался спокойно и уверенно. Николай Валерьевич задал нам те же вопросы, выслушал и проинформировал:
– Вас, скорее всего, вызовут повесткой в отдел для дачи показаний.
– Да, пожалуйста, – отозвался Глеб.
Только за ними закрылась дверь, муж, игнорируя меня, прошел в душ первого этажа, в котором я недавно побывала сама. Вышел слишком быстро, для того, чтобы успеть использовать его по назначению, и поднялся на второй этаж. Избегает вопросов? Его шаги стихли в одной из комнат, я поднялась и заглянула в душевую: дверца стиралки открыта, торчит кончик моего бюстгальтера.
Развесив белье, я на цыпочках прокралась в котельную и осмотрелась, испытывая неловкость. Получается, я шпионю.… Не углядев ничего нового, я уже собиралась вернуться, потянувшись рукой к большому ларю, в нем Глеб хранит инструменты, и откинула крышку. Большой черный мешок для мусора, конец завязан узлом. В мешке оказалось свернутым мое пальто и смятая, пластиковая, пятилитровая бутылка из-под воды. Трясущимися от волнения руками, я отвинтила крышку бутыли, вновь почувствовав дурноту. Одуряющий запах бензина кружил голову, проникая в каждую клетку. Теперь меня сотрясало всю, от волос до пяток. Кожа на голове стянулась, словно оболочка стала мала для начинки, в висках пульсировало жаром. Так вот почему он стыдливо прятал глаза, покидая котельную…
Вернув крышку на место, я выскользнула из душного помещения и вернулась в гостиную. Немного побегала из угла в угол, обнимая себя за плечи. Заглянула в аптечку, выудила таблетки валерианы и выпила две. Толку все равно от них нет. Мысленно подобрала нужные фразы для разговора и решительно поднялась наверх. Глеб спал лицом вниз прямо в одежде, раскинув широко руки. Так падают в кровать, вернувшиеся домой на «автопилоте», крепко выпившие люди. Может он притворяется? Услышал мои шаги и залег.
Я немного постояла, прислушиваясь к его дыханию, и снова спустилась вниз. Выглянула в окно, отмечая; на улице все стихло, МЧС и полиция разъехались, народ разошелся по домам. Меня подмывало выйти из дома, останавливал страх и… угрызения.
Больше часа пролежала на диване, зябко кутаясь в плед и отгоняя навязчивые, пугающие мысли, успокаивая себя – ошибка. Всё это глупая ошибка и есть простые, логичные объяснения пока не ведомые моему сознанию. Меня раздирало на части: разбудить, выяснить, знать здесь и сейчас и определиться, как дальше жить, или же спрятаться в кокон, забыться, оставить на потом.
Утро не принесло облегчения, разве что добавило решимости. Держась за перила, поднимаюсь наверх, переступая через две ступени, и обнаруживаю пустую спальню. Я проверила все помещения верхнего этажа и сбежала вниз, сразу заглянув в котельную. Мешка не было.
В утреннем свете дом Херальда выглядел пугающе. Черные обгорелые бревна, выбитые окна, прохудившаяся местами крыша. Доска, служившая оформлением фасада, в большинстве отпала и валялась вокруг обуглившимися головешками. Я поежилась и подошла ближе, до полосатой ленты, натянутой вдоль остатков забора. Все внутренне убранство, видневшееся сквозь обгорелую заднюю стену, в жуткой копоти.
Влажный нос ткнулся мне в руку, я напряглась и отпрянула. Джек дернулся тоже, вероятно, испугавшись моей резкости, и отступил на пару шагов в сторону. Шкура в саже, выглядит понуро. Я вернулась в дом, нашла самое бесполезное блюдо, сложила вчерашний ужин и вернулась на улицу.
– Джек! – позвала я. – Иди сюда, глупый, иди. Не бойся.
В доказательство показала ему вкусности. Пес поводил головой, опустил к земле нос, принюхался, но не двигался с места.
– Я оставлю тебе это здесь. Поешь, когда я уеду.
На работу примчалась только в десять. Опоздала, к тому же батарея на телефоне села в ноль, о зарядке я вчера даже не помышляла. На столе лежала записка: меня просили зайти к директору. Разделась, шлепнула телефон на зарядку, включила комп и ушла к Полянскому.
До обеда я активно работала, курсируя между своим кабинетом и кабинетом дизайнеров, почти не отвлекаясь на мысли о вчерашнем происшествии. Пока по возвращению от замерщиков не столкнулась в коридоре нос к носу с Сергеевой. Она направлялась к выходу из офиса, обдав меня холодным взглядом и одуряющим запахом своего парфюма. Голова закружилась не хуже, чем от бензина. Перед лицом стояла скатерть, с рассыпанной Сергеевой, солью на ней.
«Перестань», – образумила я себя. – «Ты же не собираешься всерьез в это верить!» Однако, вместо того, чтобы вернуться к себе, направилась к Светке.
Подруга делила кабинет с двумя девушками. Я села, придвинув к ней стул, и зашептала:
– Свет, а твой Пенёк может пробить номер мобильника?
– Думаю, может, – отвлеклась она от монитора и на меня уставилась: – А что такое?
– Позвонила вчера одна неизвестная, надо бы узнать, на кого номер зарегистрирован.
– Давай свой номер, попрошу в срочном порядке. А что хотела то, твоя неизвестная?
– Потом расскажу, – пообещала я и поднялась. – Сейчас дойду до себя и скину смс-кой, телефон на зарядке.
Необходимого номера в телефоне не было. Запись о звонке кто-то стер. Я этого точно не делала, выходит в моем мобильнике рылся посторонний. Я сунула его в карман и двинула в бухгалтерию. Вера и Ольга Сергеевна пили чай, предложив присоединиться.
– Спасибо, я на минуту, – отказалась я. – Вера, Марина Сергеева к вам приходила?
– Ой, – махнула она рукой. – Сучила тут копытами. Видите ли, за Володарского ее не рассчитали. А мне что… объект не довела до клиента, еще и требования свои высказывает. До чего наглая.
Ольга Сергеевна поддакивала в такт, кивая головой, и соглашаясь: «наглая – наглая».
– Давно она тут крутится?
– Да с час, наверное, – глянула Вера на часы. – Сначала у нас скандалила. Потом к Полянскому сбегала, от него опять к нам вернулась. Вроде обещал ей выплатить часть, после того как клиент переведет деньги.
Была у нее возможность незаметно проскочить в мой кабинет и стереть запись? Думаю, да. А еще такая возможность была у Глеба, и у двух десятков людей в офисе, в том числе абсолютно посторонних. Мы не закрыты от клиентов, мог проскочить и человек с улицы, особенно, если знать, куда нужно попасть. Только посторонний не мог предугадать, что мой телефон сядет, а я не обращусь за помощью раньше, а вот Глеб мог стереть утром или даже ночью, пока я спала.
Я это серьезно? В самом деле, подозреваю Глеба в этих гнусностях? «Нет, ты просто констатируешь факты», – ответила сама себе.
Через час позвонила Светка, поинтересовалась, где я застряла со своим номером.
– Отбой, уже не нужно, – ответила я.
– Странная ты какая-то. Сейчас зайду к тебе.
– Не отвлекайся, Свет, работай. У нас дел по горло.
Муссировать эту тему пока не готова, только после разговора с мужем. Скажу: «А», придется сказать и «Б», уж кто-кто, а Светка вцепится овчаркой, пока все из меня не вытянет.
Блюдо с вчерашним ужином опустело. Пса нашла лежащим у будки, голова сложена на передние лапы. При моем приближении, он приподнял голову и с тоской в глазах уставился на меня.
– Не вернулся еще твой хозяин?
Джек подал голос, пару раз тявкнув, и вновь залёг. Нужно справиться в какой больнице Херальд и навестить, возможно, ему необходима помощь или лекарства.
– Через час накормлю, – доложила я ему и ушла в дом.
Нашедшее в морозилке мясо ускоренно разморозила, срезала с него жир и жилы. Кусок нашпиговала чесноком, обернула фольгой и сунула в духовку, срезы закинула в большую кастрюлю. В шкафу нашлась старая перловка. У пса на ужин будет каша с мясом. У нас мясо. Только вот, будет ли сам ужин… и нужен ли он в принципе.
Я оказалась права – ужин готовила напрасно. Вернулся Глеб ближе к десяти, когда меня уже начали посещать мысли о его трусости. Вошел, привалился плечом к косяку гостиной и гнусно улыбнулся. Пьян.
Вступать в диалог с пьяным человеком занятие бессмысленное и неблагодарное. Кутаясь в домашнюю кофту, я торопилась покинуть гостиную, пока негодование не захватило меня настолько, что я буду вынуждена провести бессонную ночь, полную бессмысленных стенаний.
Глеб помешал мне, схватив за руку выше локтя.
– Милая, куда ты? – неестественно ласково спросил он. – Разве ты не накормишь ужином своего супруга? Моя правильная, идеальная жена.
Я не отвечала, не пыталась высвободиться, смотрела перед собой в пол и ждала, когда ему надоест.
– Посмотри на меня, посмотри, – потребовал он, тряся меня за руку. Мое тело напряглось, я прикрыла глаза и сжала губы. – Мышиная возня? Мышиная возня!?
Он перехватил хватку, беря меня за кисть, и крутанул на середину комнаты, как в замысловатом, страстном танце. Покачнулся и разомкнул руку. Снял пиджак, бросил его на диван. Из кармана его брюк торчал галстук, рукава рубашки оказались небрежно закатанными. Такой разгильдяйский вид, обычно Глеб себе не позволял. Я стояла посередине комнаты, где он меня оставил, напоминая изваяние, глядя на него, и ощущая стыд, неловкость, словно наблюдаю нравственное падение человека и ровным счетом ничего не делаю, чтобы хоть как-то ему помочь. Однако, его состояние подтверждало мои опасения, говоря о том, что мои домыслы не такие уж и глупые, а в этом случае подобные выходки только усугубляли положение. Нетвердо ступая Глеб пометался по комнате, то зарываясь в свои волосы руками, то сцеплял руки замком на шее. Мучается. Уже хорошо. Он еще немного походил, сотрясая руками воздух, затем вскинул их и пьяно продекларировал:
– Дамы и господа! Разрешите представить, моя правильная жена, – приблизился ко мне и отвесил поклон, чуть не свалившись. – Сгусток совести и благодетели.
– Ты смешон.
– Как это грустно, – усмехнулся он и повысил голос: – Да?
Разумнее игнорировать эти выпады, так я и поступила, лишь сделав едва заметный шаг в сторону.
– Я смешон в своей мышиной возне, мелок – пешка. Зато ты у нас ходишь, как королева! – Он вновь вскинул руки, демонстрируя всю «королевскую мощь», придвинулся ко мне и шепнул в ухо: – Как мы будем с этим жить?
Осознание куда он клонит сразило меня наповал.
– Ты решил, что это я подожгла дом?! – выпалила я. – Ты в своем уме?
Мои щеки горят, словно от оплеух, в висках настойчиво долбит, а подсознание цепляется за плюсы: он не делал этого.
– Хочешь сказать это не ты?
– Нет, конечно, же нет! Господи! Как ты мог такое про меня подумать! – приложила я руку к голове и устыдилась: ведь меня посещали те же мысли.
– А что я должен был думать?! – возмутился он. – От тебя разило бензином, бутылка эта еще…
– Ты должен был поговорить. Просто поговорить со мной.
Он растеряно посмотрел на меня, сделал пару шагов к дивану и опустился на него, запрокинув голову и прикрыв глаза.
В эту ночь мы поменялись местами: он провел ее внизу, на диване, я в спальне.
Глава 8
Ночь вышла нескончаемо длинной. Тяготила недосказанность, непривычная для одной ширина кровати, наступившему, наконец, утру я порадовалась как никогда. Урчание кофемашины и исходивший аромат подсказывали – муж уже на ногах.
– Давай купим тебе новое пальто, – нарочито бодро сказал он, поставив передо мной чашку с кофе. Смутился и отвел взгляд. Выглядел помято, хоть и успел принять душ. Я села напротив него, пригубила напиток и мягко спросила:
– А старое куда дел?
Глеб накрыл мою руку своей и, заглянув в глаза, прошептал:
– Прости меня.
– Уже, – заверила я.
– Не знаю, что на меня нашло, – развел он руки, – от тебя пахло бензином, бутылка эта… кто-то же ее принес.
– Я облилась бензином на заправке, по неосторожности. Где ты ее нашел?
– Ближе к парковке, у нашей большой урны, случайно обратил внимание. Когда все началось я хотел переставить машину. Бутылку я сжег, а пальто выбросил в контейнер подальше от дома.
– Напрасно ты ее нашел. Возможно, на ней были отпечатки…
– По-твоему я должен был смириться с тем, что мою жену посадят в тюрьму? – вспыхнул он. – Сомневаюсь, что тот, кто подкинул бутылку, любезно оставил их для полиции. Зато этих улик хватило бы таскать тебя по участку и изводить допросами.
– Думаю, в полиции не такие глупцы, чтобы не заметить очевидность подкинутой улики.
– Тебя послушать глупцом получаюсь я! – психанул он. Отставил недопитый кофе, поднялся и направился к выходу.
– Я вовсе не это хотела сказать! – крикнула я вдогонку.
Он не остановился. Обидно. Мне казалось, мы должны были сплотиться в такой ситуации, а не придирчиво цепляться за каждую сказанную не аккуратно фразу. Я сложила псу остатки вчерашней каши и уехала следом за мужем.
Вечером проезжая мимо останков жилища Херальда, я заметила шныряющего по территории мужчину, заподозрив его в мародерстве. Капюшон спортивной, темной куртки надвинут на самую голову, черные джинсы. Что он там высматривает? Я заглушила машину, вышла и крикнула:
– Молодой человек!
Может он и не молодой совсем, но не «Эй!» же ему кричать, в самом деле. Мужчина повернулся, скинул капюшон с головы и двинул ко мне, а я скривилась, досадуя, что окликнула его. Оптимист из Опеля.
– Добрый вечерок, – на ходу приветствовал он, приблизился и выдал: – Опа! Привет, красота. Вот так встреча!
– И вам здравствуйте, – вежливо отозвалась я и поинтересовалась: – Что вы там делаете, на чужом участке?
Парень подошел к моей тачке вплотную, оперся руками на крышу, скрестив их, и улыбнулся, сияя глазами. Нас разделяло вполне безопасное расстояние, равное моей машине, мне ровным счетом плевать на его улыбки, хоть и соглашусь; они у него выходят подкупающими, но я почувствовала себя неуютно. Возможно виной тому, наличие у нашего дома машины Глеба, а со стороны нашу беседу можно расценить как флирт, возможно, потому что парень оказался в ненужном месте. Ответом он не дождался ни улыбки, ни снисходительного взгляда, я по-прежнему смотрела на него с подозрением.
– Я племянник Валентина Петровича, заехал глянуть масштаб трагедии.
– Не знала, что у него есть родственники.
– Да мы особо не общаемся, в ссоре они с матерью, да он и в принципе нелюдимый. Тетка, жена его, пока жива была, поддерживали связь, а так выходит десять лет уже не виделись, – пояснил он, отлип от машины и стал ее обходить. Приблизился ко мне, протянул руку и представился: – Меня Денис зовут.
Игнорировать протянутую руку я сочла невежливым и вложила в нее свою:
– Юлия, соседка вашего дяди.
– Юля, Юля, Юлечка, ручка крохотулечка, – нараспев протянул он, немного сжал мою руку, погладил кожу большим пальцем и стал поднимать наши руку вверх, чтобы коснуться моей губами. – Ко мне, кстати, можно на Ты.
Я высвободила свою руку, не дав ему к ней приложиться.
– Думаю на Вы, будет в самый раз, – осадила я и села в машину. – До свидания, Денис.
Дверь он мне захлопнуть не дал. Вцепился в нее и зачастил:
– Подожди, подожди. Сорян, не с того начал, каюсь. Ты мне еще в прошлую нашу встречу понравилась. Очень, – в подтверждении своих слов он даже ткнул себя кулаком в грудь. – А сейчас увидел тебя и обалдел. Может это судьба? Как думаешь?
– Мне жаль вас огорчать, Денис, но вы заблуждаетесь. Моя судьба уже ждет меня дома, а вам желаю удачи. Освободите мою дверь, пожалуйста.
– Может вы дадите свой телефон? – обнаглел он и пояснил: – Вдруг мне понадобится справиться о дяде, сам он обычно игнорирует звонки.
– Заботу лучше поддерживать не на расстоянии, – посоветовала я и попыталась закрыть дверь.
– Обещаю, докучать попусту не буду, – попробовал убедить он. Я еще не успела ничего ответить, как он бухнулся на колени, сложил руки домиком и горячо зашептал: – Всего лишь десять цифр, прошу. Взываю.
Умоляющий взгляд, слегка блуждающая улыбка съехала вниз, вместе с уголками губ, лицо превратилось в гримасу страждущего. Следом резво поднялся с колен, принял расслабленную позу, одну руку небрежно свесив на распахнутой двери, а второй извлек из кармана телефон, подняв его неестественно высоко, вероятно, готовясь записывать. Теперь он не просто улыбнулся, а даже издал смешок, как будто я озвучила милую шутку. С чего вдруг такие перемены? Я бросила мимолетный взгляд на свой дом, сразу вычислив источник этих перемен: на крыльце стоял Глеб, держа руки в карманах брюк и наблюдал за его пантомимой. Парень, да ты хитер! – решила я. Завидел Глеба и решил уколоть. Не понравилось, как он с тобой обошелся? Так и в этот раз ничего не выйдет. Зря старался.
– Отошел от двери, – потребовала я. Он нехотя отступал, внушая мне:
– Глупо веду себя, согласен. Это потому что потерял голову, но не теряю надежды!
Про надежду он выкрикивал, когда я уже почти захлопнула дверь, однако услышала, Глеб наверняка тоже.
Глеб ждал, когда я припаркую машину, подняв воротник пиджака, чуть прячась в него. Его волосы трепал ветер, он мерз, но терпеливо ждал.
– Кто это? – спросил он, глядя вдаль.
Проследила за его взглядом – парень торчал на том же месте. Я потянулась к мужу – поцеловать, демонстрируя: все как прежде, Глеб, не вынимая рук из кармана, подставил мне щеку, чуть выпятив в сторону губы. Так делают, когда целуют посторонних людей, либо приятелей, чтобы ненароком не задеть чужие губы. Выглядело как снисхождение царской особы до челяди. Господи! "В мире животных" да и только! Он что решил указать стороннему самцу кто здесь глава "стаи"?
– Идем в дом, – предложила я, потому как он продолжал пялиться на парня.
– Так кто это? – повторил он вопрос уже внутри.
Я сняла сапоги, разделась, а потом ответила:
– Племянник нашего соседа. Зовут Денис.
– Ты уже и имя его знаешь?
– Глеб, прекрати. У тебя плохое настроение? – как можно безобиднее поинтересовалась я и ушла в ванную не дожидаясь ответа.
Вымыла руки, прошла в гостиную. Глеб сидел за столом теребя в руках герберу и дергал ей лепестки, бросая их на пол. На столе красовалась ваза полная цветного великолепия, рядом в контейнерах еда из любимого ресторана.
– У меня было почти отличное настроение, – с вызовом заявил он. – По крайне мере, я очень старался, чтобы оно стало таковым.
– Давай дальше стараться вместе, – веселясь подбодрила я, действительно радуясь его сюрпризу.
– Я правильно понял, это тот же тип, что вертелся возле тебя у отеля?
– Ты правильно понял, – не решилась я обмануть, более того, не видела повода.
– Извини, аппетит испорчен.
Гербера домучена, оголенный ствол отложен на край стола. Глеб поднялся наверх.
Весь вечер мы не разговаривали, хорошо хоть спали в одной комнате. Я засыпала и молила: "Не разочаровывай меня, Глеб, пожалуйста".
Через день объявился Херальд. Не у меня на пороге, разумеется, на своем участке. У дома стояла «Газель», грузчики таскали сохранившиеся вещи, сосед курсировал между домом и машиной, попутно отдавая команды мужикам. Я как раз вышла покормить пса, который в данный момент путался под ногами хозяина.
– Доброе утро! – подошла я и спросила: – Куда вы теперь, Валентин Петрович, к родственникам?
Милости не заслужила, лишь гневного взгляда. Подбежал Джек, ткнулся мне в ногу, потерся белым боком, и в довесок щелкнул по ней хвостом. Сосед кинулся к грузчику, тащившему на своем горбу небольшой, скорее всего, еще советских времен, холодильник.
– Уронишь, твою дивизию! – гаркнул он ему и стал поддерживать добро, чтобы не свалилось.
– Нормально, отец, донесу, не мешай, – отозвался тот. Херальд не послушал и продолжал цепляться за бока агрегата.
Пока сосед, увлекшись холодильником, мельтешил у грузовика, я подошла к одному из мужчин и выяснила: добро передадут во временное хранение на склад застройщика. Погорельцу предоставят жилье в общежитии, пока на его участке будут идти работы. Дабы обелить свое честное имя, плюс избавиться от темного пятна поселка, застройщик, в лице одного из соучредителей, принял решение отстроить для пострадавшего новое жилище. Я вновь направилась к старику.
– В общежитие с собакой не пустят, – начала я. Он дернулся, скосился на меня, буркнул: «А то мы не знали» и отвернулся. Не обратив внимания на его ворчание, я внесла свое предложение: – Оставляйте Джека здесь, обещаю кормить два раза в день. А по выходным можете навещать, я почти всегда дома. Попросите мужчин перенести будку ближе к нам, а потом вернем на место.
И без того прямая спина вытянулась в струну, старик замер. Я терпеливо ждала, стараясь не думать о том, что пора бы уже выехать на работу, а не нянчиться с вредными людьми и их животными. Через долгую минуту Херальд повернулся, решившись:
– Накажу мужикам. Куда лучше поставить?
– Прямо с этой стороны и ставьте, – показала я рукой, – тут ветра меньше.
Он кивнул. Когда я достигла своего участка, услышала окрик Херальда:
– Спасибо… соседка.
Я помахала в ответ рукой.
К вечеру следующего дня от страшных, обгорелых головешек не осталось и следа, на участке соседа полным ходом кипела работа. Старый фундамент сочли пригодным, решив возводить новое жилье прямо на нем. Приехавшая в выходные Светка расстроилась, что не успела узреть обгорелый остов соседского дома. Мы чаевничали, когда к нам спустился Глеб.
– Как дела, Света? – вежливо поинтересовался он, садясь на диван.
– Спасибо, все в ажуре! – радостно отозвалась она и в отместку поинтересовалась: – У вас как? Что нового, не считая соседа? Про него я уже все знаю.
– Жилец у нас новый, – закинул он ногу на ногу и развел руки. – Надеюсь, вас представили?
Меня всегда раздражал такой тон и эта манера общения мужа. На вежливо-язвительные интонации Глеб переходил, когда хотел поддеть собеседников, иногда использовал с сотрудниками, если те сразу понимали, чего от них хотят. Сейчас они использовались не по отношению к Светке, ясно как божий день, – предназначаются мне.
– Какой еще жилец? – удивилась подружка и скосилась на меня с немым укором: кого это ты от меня скрываешь?
– Глеб Сергеевич, вероятно, недоволен моим уходом за собакой Херальда, – поддержала я его манеру, хоть это было и не этично по отношению к Светке, брать ее в «заложницы» наших пикировок. – На деле я лишь подкармливаю Джека и не более.
– Тю… – разочарованно протянула она. – Я уж подумала, вы на постой кого взяли.
– Не удивлюсь, если он вскоре будет шастать по дому и ночевать тут на коврике у камина, – криво усмехнувшись, заявил он. Я отпила последний глоток чая и уставилась в дно чашки, стараясь не реагировать. Глеб, вероятно, остался неудовлетворен, или по какой другой причине, но продолжал нести чепуху: – Там, глядишь, и хозяин пса займет соседнюю с нами спальню, после можно и племянника пустить. А что, спален в доме полно.
– Света, нам пора, – поднялась я. – Еще полчаса, и ехать тебе за платьем не будет никакого смысла.
Подружка на секунду округлила глаза, тут же сообразив, что я от нее хочу, подскочила следом, и покачала головой, сокрушаясь: и верно, пора. В действительности мы никуда не собирались и покупок не планировали, только сидеть и выслушивать чушь – я не намерена. Какая муха его укусила? Можно было намекнуть Светке – свалить, оставив нас наедине, и выяснить причины скверного настроения мужа, но в данный момент я очень зла на него. Есть что сказать – скажи, к чему весь этот бред, высосанный из пальца.
– Глеб, пока, – мило прощебетала Светка, покидая дом.
– Надеюсь, ты не против прогулки со мной по торговому центру? – поинтересовалась я, как только мы оказались на улице.
– Я-то не против, только хотелось бы знать, что у вас происходит…
– Вот и я хотела бы знать, – согласилась я, остановившись у ее машины. – Поедем на одной, вернешь меня потом?
– Верну, прыгай, – отозвалась подружка. Уселась за руль, запустила двигатель и, дождавшись, когда сяду я, уточнила: – А чего не спросишь? Поинтересовалась бы у мужа, чего говнецо-то кипит, чай не чужой человек.
– Так и я не чужая. Что мешает со мной поговорить откровенно?
– Потрепаться это мы любим, а их, сама знаешь, на разговор еще вывести надо, – с умным видом изрекла она. – Он ведь пытался склонить меня на свою сторону, поддержки искал, значит, заранее уверен в твоем отрицании. Скорее всего, боится, что ты его на смех поднимешь с его переживаниями.
– Свет, а твое второе образование психолог? – похлопав глазами, поинтересовалась я. – За пару сказанных фраз, раскусить всю подноготную это уметь надо…
Подружка не поняла подвоха, погрозила мне пальцем и со всей серьезностью, заявила:
– Вот – вот. Именно про это я тебе и толкую.
«Уверен в твоем отрицании», – передразнила я, поинтересовалась, где она этого нахваталась, и, не удержавшись, прыснула со смеху, Светка заржала следом. Когда мы закончили смеяться, подружка поправила одной рукой тушь, продолжая второй рулить, и высказалась:
– Нет, вот серьезно, ты, Юлька, холодная, как луна, ей богу. Правильная какая-то. Нет бы, страстей подкинуть, скандалишко какой захудалый. Посуду там побить или приревновать к кому, оно все веселее. После ссор, секс – жуть ведь какой горячий, подкидывала бы поленья.
– Ага, – фыркнула я. – Научишь сейчас.
До самого вечера мы гуляли по магазинам, я приобрела себе пальто. Светка прикупила платье, решив, что это отличная идея, причем склонив и меня к подобной покупке. Потом мы зашли в магазин белья, а из него в кафе перекусить и выпить кофе. Домой вернулась ближе к десяти, уставшая, почувствовав легкий укол вины за то, что бросила Глеба в одиночестве. Темнота дома свидетельствовала об отсутствии в нем обитателей. Я прошлась по нему и смогла убедиться – мужа в доме нет.
