Текст книги "Ты всё узнаешь утром (СИ)"
Автор книги: Ольга Алёшкина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)
Глава 11
Запись транслировалась без звука. Вероятно, это помогло мне удержаться на ногах и не свалиться без чувств на пол, подобно барышне из исторического фильма. Пульт выскользнул из рук, падая на пол с громким стуком. Я осела следом, подняла его и принялась тыкать большими пальцами в кнопки, держа перед собой, пытаясь прекратить творящийся кошмар на экране. Как будто если я погашу телевизор, то остановлю последующие действия Глеба.
Либо я лихорадочно тыкала не туда, либо же в пульте требовалось заменить батарейки, но девушка успела расположиться на моем муже, пряча от меня его пах, и красиво выгнула спину, словно получила рекомендацию от режиссера сюжета. Скользнула рукой по торсу Глеба, сдвигая рубашку в сторону, еще больше обнажая его грудь. Он перехватил ее руку, крепко зажал запястье и задвигался интенсивнее, приподнимая бедра. Я прижала руку ко рту, борясь с рвотными позывами. Темные волосы колыхались в такт движениям, она слегка откидывала их, склоняя голову, так и не выказав своего лица. Хотя какое это имеет значение – кто она…
Пульт ударился в стену напротив – попасть в телевизор я и не старалась. «Мамочка, как это больно, оказывается!» – зажала я голову руками и зажмурилась. Меня бросило в жар и потряхивало от закипавшей внутри обиды, подступившая к горлу горечь не давала вдохнуть. Я сглотнула и жадно открыла рот, вдыхая сдавленной грудью кислород. Распахнула глаза – на экране темное пятно. Цветы на обоях расползались, напоминая мохнатые лапы пауков, окружая со всех сторон. «Ты прав, дорогой, обои действительно ужасны, – согласилась я, растянув рот в кривой гримасе. – От них нужно избавиться».
Я подошла к ближайшей стене, встала рядом с диваном и, подцепив ногтем край, у стыка полотен, дернула обеими руками, выдрав приличный кусок. Потом еще один и еще. Джек, вероятно, решил, что это какая-то игра, подскочил ко мне, чуть не свалив с ног, вильнул хвостом и стал носиться, теребя зубами клочки обоев.
– Место, пёс, место! – истерично прикрикнула я, тыча ему пальцем в угол. Пес недоверчиво на меня уставился, издал тихий скулеж и вернулся к выходу из гостиной, на нагретое им же местечко. – Да ни в чем ты не виноват! Нечего на меня так смотреть, – высказалась я и бросилась на второй этаж.
Чемодан стоял в гардеробной, там же, в шкафу, лежала черная дорожная сумка. С обеими находками я переместилась в спальню, сдвинула стенки шкафа и первым наполнила чемодан. Сначала туда полетело белье и чулки, следом носильные вещи.
Если в приватной беседе с тобой делится приятельница или знакомая, рассказывая об изменах друга, мужа, одним словом, близкого человека, ты сочувственно смотришь на нее, сжимаешь ее руку и произносишь: «Милая, как я тебя понимаю» … так вот – ни хрена ты не понимаешь! Даже половины того не можешь понять! Мне захотелось сделать ему больно: надавать сотни пощечин, чтобы его щеки запылали ярче моих, биться в истерике, заставить слушать гадости, посылая ему тысячи мерзких слов. Чтобы больно как мне. Чтобы больнее в тысячи раз…
Взгляд зацепился за его костюм, спрятанный под пленку, тот, что он одевал на нашу свадьбу. Сначала, под давлением моих ногтей, разъехался полиэтилен, следом рванул карман, отодранный «с корнями». Бросила его себе под ноги, осознав: глупость. Легче от этого не будет. Уходящему из-под ног миру, ни оторванный карман, ни рукав не поможет. Я заторопилась, особо не выбирая одежду, – успеть до возвращения Глеба. В сумку я определила средства личной гигиены, скидывая их из шкафчика ванной без разбора, следом впихнула косметичку, расчески и фен.
Чемодан бил по ступеням колесами, что казалось они отвалятся, я даже не пыталась поднимать его выше – пускай отлетают. Подтащила его и сумку к выходу, накинула шубу и взвыла, вспомнив про Джека.
– Я не могу тебя взять с собой. Слышишь? Не могу. – Уверена: он ни черта не разобрал из того, что я ему сказала, однако пёс подскочил и бросился к двери, наверняка, рассчитывая на прогулку. Я потрепала его за шею и попыталась объяснить:
– Отец не выносит животных, а ты такой большой, мне даже спрятать тебя некуда. Сегодня побудь тут. Завтра. Я свяжусь с твоим хозяином завтра, обещаю.
За дверью меня ожидал сюрприз – не Глеб. Соседский племянник, занёс руку вверх, собираясь нажать на звонок. Я вытолкнула за дверь чемодан, сумку, стараясь сильно не распахивать дверь, чтобы Джек не проскочил.
– Добрый день, – первым очнулся мужчина и заинтересованно уставился на мой скарб. – Уезжаете?
Как же его зовут, черт побери! И второе: какого хрена он опять тут торчит?!
– Денис! – запальчиво выкрикнула я, вспомнив имя. Окинула взглядом и, игнорируя его вопрос, скомандовала: – Отнесите вещи к машине.
Он послушно поплелся куда я указала, таща чемодан и сумку. Ставить в снег не решился, держал в руках, дожидаясь, когда я закрою дом. Я подошла, запустила двигатель и только после открыла багажник. Парень загрузил мои вещи, захлопнул крышку, вернулся к моей двери и беспардонно распахнул её.
– Куда путь держим? – улыбнулся он. – Попутчик не нужен?
Очень хотелось произнести: «отвали, а». Сдержалась.
– Вы явились болтать глупости? У меня нет ни времени, ни желания их выслушивать. – Я потянулась к двери, захлопнуть, Денис придержал рукой, торопливо выпалив:
– Подожди-подожди. Я это, Юля, узнать хотел, – склонился он, заглядывая внутрь салона. – Дядька опять не отвечает на звонки, не знаешь где он?
– А вам не приходило в голову, Денис, – вскинула голову я. – Если человек не отвечает на ваши звонки, возможно, он просто не желает вас видеть?
Я все-таки захлопнула дверь, заблокировала ее и тронулась с места. Согласна, парень просто попал под горячую руку, грубить не следовало. Но… Миллион раз можно было отыскать своего дядюшку минуя нас.
«Нас» – эхом повторила я, осознавая: никаких «Нас» больше не существует. Есть только «Я» и «Он». Я запрокинула голову, стараясь чаще моргать, иначе не увижу дорогу, изо всех сил держа себя в руках – иначе начну долбиться головой об руль, проклиная этот долбанный мир и Глеба в первую очередь.
Выбиралась из поселка по параллельной улице, не желая «нос к носу» столкнуться с предателем. К дому отца подъехала через час. Хотя почему отца? Это ведь и мой дом, я в нём росла, там до сих пор есть моя комната. Следом за мной во дворе, у соседнего подъезда, припарковался серый «Опель». Я заметила его, когда вытаскивала вещи. «Настырный кобель!» – выругалась я. Подхватила сумку, решив забрать чемодан позже, и поспешила скрыться в подъезде, нажав перед этим сигнализацию.
Отец находился в спальне. Я тихо скользнула в свою комнату, упала на кровать, сейчас казавшуюся ребячьей, поджала ноги, свернувшись клубком, и только теперь тихо завыла.
Сквозь прикрытые веки, я чувствовала катящиеся по щекам слезы и между тем испытывала острую потребность в занятии сексом с мужем, что и не думала его останавливать. Он двигался во мне слишком нежно, слишком бережно, мне хотелось резкости, интенсивности толчков. Я распахнула веки, собираясь ускорить его, и… оцепенела. Вместо родного лица на меня смотрел Денис, кривя свою рожу довольной ухмылкой. Еще не успев среагировать никаким, а тем более должным образом, слышу тарабанящий стук в дверь, с ужасом понимая – Глеб, и только тогда пытаюсь освободиться от нависшего надо мной мужчины. Парень нагло улыбается, не дает мне уйти и тянет ко мне рот, накрывая мои губы. Стук повторяется, громче, громче, вот уже звучит над самым ухом, что кажется зримым присутствие Глеба в комнате и стучит он лишь для того, чтобы привлечь наше внимание, мол – вы часом тут не оборзели? Я порываюсь высвободиться еще раз, вертя головой по подушке и шепча: «Нет, нет». И… просыпаюсь.
Мое тело покрыто потом, одежда неприятно липнет к нему, возвращая из сна в не менее ужасающую действительность. Машинально смотрю на часы, отмечая – спала чуть больше часа и иду в прихожую. В голове неприятно гудит, ноги свело, что еле переступаю. Отец у двери, отлип от глазка и нерешительно протянул к замку руку.
– Нет, пап, – шепотом останавливаю его. – Я не желаю его видеть. Прошу, скажи, чтобы он ушел.
Тут же понимая абсурдность своей просьбы: я даже не уверена, что отец помнит имя моего мужа. Делаю шаг к двери – разобраться самой со своими проблемами – отец чуть сдвигает меня и отправляет рукой в мою комнату. Я отступаю, он открывает первую, деревянную дверь и я слышу стальное обращение во вторую, металлическую:
– Глеб, прекрати ломиться. Уходи, тебе тут не рады.
Если бы у меня нашлись силы для того чтобы радоваться или восторгаться, я обязательно бы воскликнула что-то отцу, а возможно даже бросилась ему на шею в благодарном порыве, но этих сил не имелось. Безучастно вернулась к себе и вновь забралась в кровать, уселась, закутавшись в одеяло, как в кокон.
– Марш отсюда! Пойди вон! – Доносятся приказы отца.
Его голос строг и раздражен. Мы мешаем ему, нарушаем его покой, его замкнутую, закрытую жизнь, созданную им самим. Мне становится немного стыдно, но я благодарна отцу, почувствовав себя защищенной. Глупо, ведь опасности нет, но это так.
Меня обуял порыв броситься к нему, пасть на плечо и выть до полного опустошения, засухи в глазах и сердце. Внутренняя дверь шлепает, закрываясь с глухим стуком, отец удаляется к себе, в их некогда с мамой спальню. Ах! Если бы мама была жива, вот уж где бы я наревелась всласть – на маминой груди. Отец никогда не позволял "распускать нюни", а уж маминой любви и терпения хватало на всех. С ней я могла делиться самыми сокровенными тайнами, даже самыми глупыми.
В моем телефоне тридцать четыре пропущенных от мужа. Три СМС и с дюжину сообщений на мессенджер. Были даже длинные, в несколько абзацев. Не читая содержания, как бы мне того не хотелось, запрещая выхватывать глазу отдельные слова, удалила все и написала ответ.
"Не утруждайся письменностью, я все равно не читаю твоих посланий. Впредь буду оставлять без ответа, как и звонки. Будь любезен, катись из моей жизни! И забудь сюда дорогу"
Я оставила телефон в беззвучном режиме и отправилась в ванную. Контрастный душ, надеюсь, приведет меня в чувства, отрезвит и поможет воспринимать сложившуюся ситуацию не так безнадежно.
Воскресенье вышло тягучим, нескончаемым. Спала урывками, по два три часа, вставала, пила воду, бродила, шлепая босыми ногами по квартире, снова ложилась в кровать, пытаясь спрятаться от мыслей. Тщетно.
Поздним вечером затащила в дом чемодан, сказав себе: "Хватит! Пора начинать новую жизнь!". Приготовила ужин, с отцом, сидя напротив, смогли осилить вполне полноценные порции. Он молчал, и я молчала. Пару раз он поднимал на меня глаза, – может, хотел знать, надолго ли я тут обосновалась? – замирал, держа вилку зубьями вверх, и вновь опускал голову, возвращаясь к содержимому тарелки. Иногда я порывалась что-то брякнуть, пусть даже абсолютнейшую глупость, только чтобы нарушить пустоту дома, заполнить ее звуками, но в последнюю секунду передумывала – настроение не то. Что я могу ему сказать? Вести светскую беседу друг с другом мы уже давно разучились, а выдавливать из себя слова не стоило. Каждая сказанная фраза будет фальшивой. Я не хотела лжи.
Чем я действительно отвлеклась от свой замужней жизни, – ха! бывшей замужней жизни! – так это разбором вещей в шкафу. Их осталось немного, не взятых с собой в новую жизнь и как итог выброшенных за ненужностью или старостью, но из оставшихся, единичные были времен ранней юности, от того особо милы. Я извлекала их и предавалась приятным воспоминаниям: щемящим и веселым – негатив быстрее стирается из памяти.
Обнаружилось и выпускное платье. Я напялила его и долго рассматривала себя в зеркале. Пожалуй, великовато. И не удивительно: школу я заканчивала девицей с более пышными формами, еще не познавшей мужчин, с "плавающими" гормонами. Зато видавшей излишнюю заботу матери, отдававшей мне себя всю, до капли, мне еще только предстояло узнать о её серьезных проблемах со здоровьем. Мама тщательно оберегала свою тайну, умудряясь много лет от нас скрывать свой недуг. Мы были недостаточно внимательны к ней. Неблагодарная дочь и неблагодарный муж. Такого рода мысли не посещали меня давненько, я справилась с чувством вины, почти. По крайней мере, притупила его и вот – опять…
– Если продолжишь в том же духе, ты просто свихнешься! – наклонилась я к себе в зеркале. – Прекрати грызню и убирай пылюку из шкафа.
Вспомнила одно из последних наставлений матери. "Доченька, – говорила она. – Постарайся найти себе спутника, который будет любить тебя чуть больше, чем ты – его".
– Я не справилась, мам, не справилась, – шепнула я, подняв глаза в потолок. Интенсивно моргать не помогало. Я решила, что сегодня еще немного поплачу и всё – завтра новая жизнь. Точно. Точка.
Понедельник встретил солнечным морозным утром. Я не спеша покинула подъезд и, кроме прелестей погоды, обнаружила Глеба, торчащего возле моей машины. Предупредительно подняла вверх руку, взмахнула указательным пальцем и отчеканила:
– Ни слова. Не желаю слышать ни одного твоего слова!
Глава 12
– Юль, – шагнул он ко мне, и попытался ухватить за руку. Я дернулась, отскочив в сторону. Истерично, излишне резко, словно его тело покрыто сплошь гнойными язвами, гладкий рукав шубы выскользнул из его рук, а сильнее ухватить он не решился. – Пожалуйста, дай мне сказать. Всего пара минут, я прошу.
Он заглядывал в мое лицо, пытаясь уловить, встретиться глазами. Я старалась избежать этой встречи, думая о том, что все неправильно – это он должен отводить глаза, прятать. Он провинившийся, он разрушитель. Отчего тогда, подходя к машине, я так суетлива? Боюсь дать слабину? Услышать оправдывающие объяснения, возможно даже фантастическую версию, и растаять, в этом проблема? Эта мысль посеяла панику. Я чувствую, как мои щеки запылали, мир заплясал вокруг, кружа голые ветки дворовых деревьев.
– Ничего не желаю слышать, – покачала я головой.
Просто: НЕ ХО – ЧУ. Я нажала на кнопку брелока и спешно устроилась на сиденье, сразу захлопнув дверь. Глеб поскребся в стекло машины, моля выслушать его. "Давай, дай ему сказать, раз не боишься, – подначила себя и напомнила: – Даже осужденные имеют право на последнее слово".
А разве есть слова, оправдывающие такие поступки? Вероятно, – есть, только я их не знаю. Впрочем, и знать не хочу. Тогда почему все еще не уезжаю? Машина, благодаря настойчивости Глеба, с автозапуском, прогревать не нужно – сел и поехал. В том случае, если ты воспользовался им, а я – воспользовалась. Я немного приоткрыла окно и повернулась к мужу лицом, стараясь смотреть сквозь него:
– Что с собакой?
– А что с ним может быть? Все в порядке, бегает.
– Ты сможешь заботиться о нём впредь или мне разыскать хозяина?
Он глубоко вздохнул, наклонился, заглядывая в приоткрытую щель, и просящее поинтересовался:
– Мы можем поговорить о нас?
– Ты не ответил. Так мне сообщить Херальду, чтобы забирал пса?
– Я о нем позабочусь, разумеется. Давай поговорим о нас, – быстро произнес он, беспокоясь, что я уеду в любой момент.
– Смотри, ты обещал, – подвела я, собираясь закрыть окно.
– Пара минут, Юль, – нашел он мои глаза. – Разреши сесть в машину.
Не помню, откуда эта фраза: "Разве эти глаза могут врать?", но она прошелестела в голове саркастически, вызвав острое желание покинуть автомобиль и лупить его по щекам. А потом колошматить маленькими кулаками в грудь, пока не выдохнусь сама, хватило ума не делать этого. Сомневаюсь, что станет легче. Он попытался выдавить подобие умиротворенной улыбки, словно пытаясь сказать: "Посмотри, это же я – твой муж. Мы же любим друг друга…"
– Я сообщу дату развода, – отвела я взгляд и, наконец, тронулась.
Глеб пнул ногой снег, заботливо сметённый дворником в кучу. Я смотрела в зеркало, видя, как снежинки всполошились, покружили и частично оседали на его пальто, получив мимолетное удовлетворение: не одной мне мучиться. Вслед несся голос Глеба, из всей сказанной им фразы разобрала только: "обещай подумать".
На работе мне казалось, что все в курсе моих семейных проблем и втайне жалеют меня, по большей части лукаво и лицемерно, поэтому внимательно приглядывалась к окружающим, когда они не видят, а когда, напротив, смотрели на меня, торопилась отвести взгляд. Это вовсе никуда не годилось. «Господи! С каких это пор, тебе так важно общественное мнение, касаемо личной жизни?! – мысленно укорила и призвала себя к порядку: – На работе нужно работать!»
Светка, проведя в моем кабинете почти полчаса, даже не заподозрила наличие у меня каких-либо проблем. А кому как не ей в первую очередь, заметить наличие перемен в моем настроении или внешнем облике? Значит и визуально их не было, выходит я неплохо справлялась с поставленной для себя установкой.
Держалась я до среды, хотя меня и раньше много раз подмывало поделиться с подругой, выговориться, выплеснув на нее часть наболевшего. Накануне вечером уже схватила телефон с намерением ей позвонить, остановили лишь стрелки циферблата, стремительно приближающиеся к полуночи. В среду Светка, словно чутка двинулась или стукнулась головой, и ее заклинило на Глебе. Ей непременно нужно было знать, как он.
– Как Глеб, поладил с собакой? – спросила она.
– Вполне. Даже прикупил ей игрушек, – ответила я и перевела разговор, вернув его в прежнее русло.
"Успеем ли в срок сдать объект заказчику, ведь до нового года осталось меньше трех недель?" – вяло обсуждали мы. Дело происходило на обеде, на который с нами увязалась Вика, и то, что Светка при ней перевела разговор на личную тему, мне не понравилось. В итоге мы сошлись на том, что успеем, и подружка полезла вновь:
– Вы уже определились, где будете отмечать новый год?
– Еще нет.
– А Глеб что предлагает?
– Ничего не предлагает, – пожала я плечами.
– Да? Странно… обычно Глеб любитель спланировать всё заранее.
Глеб, Глеб, Глеб! Заладила. Я скосилась на нее, решив, что она делает это специально. Наверняка, "вселенским заговором" и не пахло, но мне мерещилась всякая чушь. Допив свой клюквенный морс, я подхватила сумку и поднялась:
– Покуришь сегодня с Викой, мне нужно срочно позвонить Дегтяреву.
И сбежала, под их недоумевающие взгляды, хотя, может и тут я выдумывала, и взгляды были самые, что ни на есть обычные.
Через двадцать минут Светлана Юрьевна просочилась в мой кабинет, опустила пятую точку на видавший виды кожаный диван, доставшийся мне от прежнего хозяина кабинета, и покачала ногой в воздухе.
– И чего ты убежала? Вика бесит? Так меня тоже, – сложила она на груди руки. – Я её не приглашала, девочка сама увязалась.
Я посмотрела на неё, поражаясь чужой бестолковости, и возразила:
– Нисколечко она меня не бесит, не выдумывай.
– Тогда чего сбежала? Только не начинай про Дегтярева… – скривилась она и тут же вскинула бровь: – Кажется, я поняла. Обсуждала личное при посторонних, так? Который из моих вопросов тебе не понравился? Как по мне, они все невинны.
– Вопросы может и невинны, но кое-кто далек от невинности! – выпалила я. Пересела к ней на диван и всё рассказала.
Светка отреагировала бурно. Выругалась, вспомнив больше трёх матерных слов, которые, есть подозрения, она и не забывала, уж больно непосредственно и вдохновенно прозвучали они из её уст. Соскочила с дивана, порываясь бежать, уселась вновь и крепко прижала меня к себе. Естественно меня прорвало, и я заревела, уткнувшись в её плечо. А через пару минут мы уже ревели вместе, орошая слезами одежду друг друга. Причем, я прекратила эту вакханалию первой, отлепилась от подружки и забитым слезой голосом поинтересовалась:
– Ты-то чего воешь?!
Светка уставилась на меня, вытирая под глазами сырость, пытаясь сохранить тушь, и промычала:
– Так за державу обидно.
Госпожа истерика тому виной или расшатанная нервная система, но от вида скуксившейся подружки, от брошенной ей фразы меня пробрало на смех. Сначала я извлекла неловкое фырканье, затем смачный смешок, спустя мгновение мы ржали в унисон, так же, как и самозабвенно выли, являя собой образец непостоянства женской натуры.
– Яйца бы им поотрывать! – заключила в итоге Светка, вздохнула и добавила: – Так сами же и взвоем потом. Ох, горе нам!
– Пошли работать, – внесла я предложение, – а то я сейчас опять завою.
Подружка согласно кивнула, подошла к зеркалу и подтерла под глазами. Покрутилась немного и, ступив к выходу, ткнула в меня пальцем, заявив:
– Имей ввиду, в пятницу мы идём в клуб. Возражения отставить!
Идея с клубом не показалась мне особо удачной. Светка не желала ничего слушать и этим же вечером потащила меня за шмотками. Комплект, по мнению «гуру моды», подходящий для клуба состоял из черных джеггинсов, коротких ботинок с молниями по обоим бокам, – надлежало непременно не застегивать! У меня хватило ума этого не делать. Сверху шло не то платье, не то туника, забранная широким поясом, на голову шляпа с полями.
– Шляпу обязательно? – уставилась я в зеркало.
Выходило, что обязательно. Уже дома, примеряя покупки сама с собой, я согласилась: шляпа действительно смотрелась на мне неплохо.
Клуб назывался «Лифт». Впечатление производил уже на входе. Посещать данное заведение мне не приходилось, поэтому я сразу завертела головой, стоило оказаться внутри. Помещение сияло, звучало, пестрило улыбками и довольными лицами. Название оправдывали две кабины, имитирующие стеклянные лифты, с танцующими внутри девушками. Между ними находилась стойка диджея, возвышаясь, как и сами кабинки. Смотрелось бы круче, если лифты были настоящими и курсировали между двумя этажами клуба, но и так неплохо. Остальное, как и везде: сцена, барная стойка, небольшой ряд столиков по краю. Мы сдали верхнюю одежду в гардероб, Светка подхватила мою руку и, пританцовывая, повела меня к лестнице.
Наш стол оказался на втором этаже. Сквозь стеклянную перегородку открывался вид на танцпол. Народу в клубе набралось предостаточно, хотя свободные столы наверху еще были. Мы устроились на мягких диванах. Меню оказалось тонким буклетом, большую часть которого занимал алкоголь. Подружка заглянула в него и потянулась ко мне:
– Жахнем по текиле?
Я пожала в ответ плечами, предлагая решать самой, вспомнив, за что не люблю подобного рода заведения. В них совершенно невозможно поговорить. Безусловно, сюда люди ходят не болтать, а хорошенько повеселиться, однако, моё веселье где-то задерживалось… Хорошо, пусть будет текила.
"Жахнули" мы по три шота, прежде чем спуститься на танцпол. К этому времени текила, приятно щекоча горло, пробралась в глубины меня, чуть затуманив сознание. Светка лихо отплясывала, внедрившись в самое сердце толпы, я топталась рядом, стараясь быть современной и перенимать движения. В итоге плюнула, прикрыла глаза и стала двигаться, как чувствую. Музыка закружила, окуная в водоворот воспоминаний. Дорога. Мы с Глебом едем к морю. В салоне звучит ритмичная мелодия, мои босые ноги, закинутые на панель, покачиваются в такт. Муж приоткрывает окно.
– Последние десять километров, – поворачиваясь, объявляет он и улыбается: – Поедем с ветерком!
Я смеюсь. Я счастлива. Эта поездка – моя идея. Муж пошел навстречу и сейчас делает вид, что нисколько не устал, преодолев эти тысячи километров за рулем. Я ещё не вожу, мне не понять в полной мере, насколько это сложно и утомительно.
Мелодия совершает кульбит, возвращая в настоящее, делает два тягучих рывка, цепляясь за последние аккорды и перерождаясь в новую композицию. Более медленную, более спокойную. По инерции делаю пару движений, опускаю вниз руки и открываю глаза. Светка не собирается покидать танцпол, лишь меняет темп движений, я следую ее примеру, плавно покачиваясь на месте. По моей ладони скользит чей-то палец, затылок ощущает жаркое дыхание… Внутри замирают поджилки…
Повернулась и вздрогнула. Денис. Неожиданность или разочарование? К чему отнести эти свои содрогания? Скорее, неожиданность.
– Привет! – мяукнул он мне в самое ухо. А мне сразу вспомнился лев из заставки "Метро-Голден-Майер". Показалось или он действительно коснулся языком моего уха? – Вот так встреча! Ты с кем?
Он так натурально изображал удивление и восторг встречи – может действительно рад и действительно случайность? – что я, кивнув на Светку, честно, без всяких прикрытий мужем, ответила:
– С подругой.
Подруга сразу подскочила, вероятно, беспокоясь, что я попросту провороню мужика и повисла у него на руке.
– Привет! – растянула она рот, стараясь довлеть над музыкой. – Идем знакомиться, мы обитаем там. – Указала она вверх, ухватила под другую руку меня и, качая бедрами, повела нас.
Баста. Сопротивление бесполезно. Даже если парень подошел из вежливости, поздороваться, от Светки просто так не сбежишь. Особенно, если имел глупость обзавестись смазливой рожей. Только мы оказались на диванах, я их представила друг другу. Светка удивилась, выяснив, что мы знакомы. Она искренне полагала – парень подвалил потусить, как это принято в клубах.
– Что пьем, девочки? – поинтересовался Денис и, хлопнув себя по коленям, добавил: – Я угощаю.
Подружка оживилась и брякнула марку текилы вдвое дороже, чем мы пили изначально. Парень даже бровью не повел, улыбнулся, как умеет, поднялся и пояснил:
– Я сейчас. Официантов тут походу не дождаться.
Первую проверку, я так понимаю, Денис у Светланы Юрьевны прошел. Хотя еще не факт, может попросту сбежит пока не поздно. Светка проводила его взглядом и наклонилась ко мне:
– Напомни, где ты его подцепила?
– Никого я не цепляла. Сам прицепился, – буркнула я и рассказала ей подробности знакомства.
– У старого хрыча есть племянник? – удивилась она и протянула: – А парень ничего такой, видный.
– Вот и забирай его себе.
– На что он мне. У меня Пенёк есть.
Я уже было открыла рот, собираясь парировать: «А у меня Глеб!», вовремя осеклась. Светка решила, что растормошить меня задача номер один, осмотрелась по сторонам, подобно шпиону, и бросилась внушать мне:
– Прошу тебя, не сиди Горгоной. Улыбнись, пофлиртуй с парнем, ничего страшного от этого не произойдет. А хороший флирт еще никому не навредил. Это, если хочешь знать, терапия и вполне результативная.
В этот момент вернулся Денис, спасая меня и сам того не ведая, подружка заткнулась и уставилась на него в недоумении – парень вернулся пустой.
– Сейчас всё принесут, – объявил он и уселся рядом со мной.
Мускулы его ног выделялись под тонкими не по погоде джинсами. Он откинулся на спинку дивана и свободно раздвинул ноги, коснувшись моего колена. Я почувствовала неловкость. А еще мне хотелось, чтобы он свалил и оставил нас одних, а в идеале уйти самим, оставив эти глупые попытки развлечься. Парень меня напрягал. Неужели я так трудно схожусь с людьми? Светка всем своим видом демонстрировала – мы умеем тусить: мотала головой, водила плечами в такт музыки и не забывала улыбаться.
Официант притащил двенадцать порций текилы.
– Ого! – присвистнула Светка и засмеялась: – Да ты никак решил нас споить!
– Я решил весело провести время с двумя отпадными девчонками! – заявил он и потянулся к рюмке, предлагая нам присоединиться.
– Ты слишком самонадеян, – заметила Светка. Подмигнула, подхватила шот и ткнула в Дениса пальцем: – Хотя отпадные – засчитано.
Он улыбнулся и соригинальничал: «За знакомство». Мы выпили, Денис рассказал анекдот. Смешной и на удивление не пошлый. Затем Светка попыталась вызнать, чем он занимается, на что получила довольно обтекаемый ответ, из которого мы ровным счетом ничего не поняли. Выпили еще по одной, Денис предложил подвигаться.
– Собственно, мы ведь для этого здесь, – подвел он и подал нам руки. Прямо галантный кавалер, да и только!
Про таких как Денис говорят: танцевал как бог! Когда он задвигался, мы обалдели и чуть не открыли рты, в буквальном смысле. Уверена проделывая такую штуку всякий раз, он собирал вокруг себя толпу, состоящую по большей части из восторженных поклонниц. Вот и теперь народ чуть схлынул в сторону, давая ему больше свободы для движений. Тем непонятнее мне становилось – какого хрена он вертится вокруг меня? Ни капли не хочу умалить своих достоинств, но с его данными, как говорится, свисни любую…
Любопытная толпа, наблюдающая за ним, обрастала все новыми и новыми лицами, он казалось ничего не замечал вокруг. Тем неожиданней явились для нас, его последующие действия. Денис крепко взял меня за руку, заставляя покружиться, а потом притянул к себе спиной. Мои плечи оказались у него на груди, его руки опустились мне на талию. Он плавно покачивался, помогая руками моему телу. Несколько маленьких шажков вправо, затем обратно. Я тянулась ведомая им, стараясь не ударить в грязь лицом и соответствовать: двигала бедрами и плавно водила плечами.
– Умница, – шепнул он мне в самое ухо, – у тебя отлично получается.
Так это или нет, наверняка не скажешь, я ведь не могла видеть нас со стороны, но, когда мы закончили, раздались радостные вопли и улюлюканье. Несколько человек даже поаплодировали. Больше всех, конечно, старалась Светка. Часть комплиментов я наглым образом отнесла и на свой счёт, испытав что-то сродни ликования. Черт, как это приятно!
Он картинно поклонился и взял нас за руки. Побежал, пересекая танцпол, улыбаясь, легко, играючи. Мы неслись следом, провожаемые взглядами, и уже на месте, хохоча, повалились на диван.
– Класс! – выдохнула довольная Светка и кинулась к нему приставать: – Колись, где ты так научился?
– Дома, перед зеркалом.
– Врешь, – сощурилась она.
– Вру, – засмеялся он.
Вся последующая болтовня свелась к обсуждению произведенного им фурора. Парень неплохо шутил, забавляя нас. Смеясь, мы пришли к выводу – это дело надо отметить и расправиться с оставшейся текилой. Через полчаса я поняла, что пьянею. От алкоголя, эмоций, духоты в зале.
